Плеймейкер

21

НОВА

— Ты готова? — поддразнивая, спрашивает владелица галереи. Она на несколько лет старше меня и, кажется, понимает мои нервы.

Я прячусь в комнате, жую щеку и прохаживаюсь по кладовой, заставленной холстами.

Моя первая художественная выставка состоится в галерее в Нохо.

Брук написала мне недавно, чтобы пожелать удачи и сказать, что завтра она будет первой в очереди.

У команды сейчас «бэк-ту-бэк», поэтому каждую секунду с конца сегодняшней игры до завтрашнего дня они будут проводить на восстановлении.

Моя сегодняшняя коллекция посвящена не спорту, а людям, запечатленным в движении. Мне нравится движение. Оно подразумевает перемены, импульс, праздник. Все меняется. Все меняются.

— А ты думал, что никто не придет, — говорит владелец галереи.

— А они приходят? — мое сердце подскакивает.

— Мы почти заполнили зал.

Я следую за ней в главную галерею, и у меня челюсть падает на пол, когда я вижу несколько десятков людей с напитками и канапе в руках.

— Давайте я вас познакомлю, — говорит она, подталкивая меня к паре, оживленно обсуждающей картину, вдохновленную танцовщицами Лос-Анджелеса.

Час спустя мне удалось выпить бокал шампанского, и я счастливо жужжу, но это от атмосферы и этого места.

Краем глаза я вижу, как хозяин наклеивает красные точки на карточки с названиями не одной, а двух картин.

У меня перехватывает дыхание.

— Что это значит?

— Продано. На предварительном просмотре, — она оглядывается по сторонам. — Ему, — она сдержанно кивает. — И им, — еще одна пара. — Если мы не будем осторожничать, ты можешь распродать все сегодня.

Она берет еще одну наклейку с красной точкой и прикрепляет ее к третьей картине.

— Кто купил эту? — спрашиваю я, крутясь на месте.

— Это был человек по телефону, который купил ее на сайте галереи.

Здесь я ценна. Я имею значение.

— Извините, — говорит приятный голос, от которого у меня на шее поднимаются волосы.

Она поднимает взгляд на что-то через мое плечо.

— Мы обсудим это позже, — шепчет мне владелец галереи.

Я поворачиваюсь, и кровь отхлынула от моего лица. Стоящий передо мной мужчина одет в сшитые на заказ джинсы и спортивную куртку. У него борода, в отличие от того, когда я видела его в последний раз, но лицо то же самое.

— Брэд, — шепчу я.

— Давно не виделись, Нова.

Это как увидеть призрака.

Мимо нас проходит пара, Брэд приятно улыбается им и берет меня за руку, направляя к полотнам.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я вполголоса, осознавая обстановку, в которой мы находимся. Я не хочу устраивать сцену.

— Я хотел извиниться за то, как все закончилось.

Мои глаза расширяются.

— Как ты исчез посреди ночи, не сказав ни слова? Это один из тех случаев, когда ты мог просто написать смс.

Он моргает, удивленный моей смелостью.

— Я должен был увидеть, что ты создала.

Я перехожу к следующей картине.

— Творчество — это единственное, что нас объединяет. Ты творчески подошел к работе с клиентами компании и их деньгами. И подставил меня, чтобы я за это ответила.

Брэд бросает тревожный взгляд по сторонам.

— Я пытался обеспечить нам безопасность. Ты сбежала при первых признаках неприятностей.

Этот человек делил со мной дом. Попросил меня стать его навсегда.

Но мой взгляд пробегает по мазкам, которые я нанесла на один из холстов. На этой картине есть старая версия меня и новая. Каждый слой — это еще один слой меня.

Я поднимаю подбородок.

— Я могу видеть вещи насквозь. По крайней мере, когда они того стоят.

— Я правильно понял, что ты встречаешься с каким-то баскетболистом? Такие парни не для серьезных отношений.

Слова направлены в мягкие места между моими ребрами, но они проскакивают мимо.

Он больше не может причинить мне боль.

Осознание этого заставляет меня выпрямиться.

— Как бы мучительно ни было остаться и столкнуться с последствиями всего, что ты сделал, я должна поблагодарить тебя.

— Поблагодарить меня? — повторил Брэд, испытывая беспокойство.

— Ты помог мне убрать из моей жизни все, что мне было не нужно, и освободить место для того, что нужно. А теперь, — поднимаю я подбородок, — если ты здесь не ради искусства, я попрошу тебя уйти. Знаю, что ты это умеешь.

Я смотрю, как он направляется к двери, спотыкается и переходит улицу перед галереей.

Мне не хотелось его больше видеть, но в каком-то смысле я рада, что он пришел. Это показало, что он всего лишь призрак, не имеющий никакой силы. Напоминание о том, кем я была раньше и как далеко зашла.

Прежде чем я успеваю обернуться, мой взгляд падает на скамейку снаружи. Мое сердце замирает, когда я вижу знакомую фигуру, покоящуюся на скамейке с букетом в руках, наполовину освещенную огнями галереи.

Я никогда в жизни так быстро не подбегала к двери.

КЛЭЙ

Когда я добрался до галереи, то хотел было зайти внутрь, но остановился, увидев ее через стекло, улыбающуюся с другой женщиной.

На ней было бледно-золотистое платье, волосы заколоты в розовый узел на голове, в ушах болтались серьги.

Она выглядела как художница.

Или богиня.

Я никогда не любил сидеть на скамейке, когда можно было быть в центре событий, но сегодня я хотел, чтобы этот момент принадлежал только ей.

Поэтому я сел.

— У тебя игрв «бэк-ту-бэк», — бормочет Нова, когда видит меня.

— У тебя первая выставка в галерее. Я должен был быть здесь.

Она улыбается, ее глаза блестят под светом уличных фонарей, на ресницах собираются капли дождя.

Какие части ее тела созданы меня? Ведь год назад я не был таким человеком. Не испытывал этих чувств до нее.

— Это для тебя, — я протягиваю маргаритки — самый большой букет, который я смог купить в магазине в нескольких минутах ходьбы от галереи. — Ты всегда говорила, что они напоминают тебе о доме. Подумал, что в большом городе ты оценишь это напоминание.

Нова берет их, ее медленная улыбка и то, как она держит их в руках, заставляют меня радоваться, что я обошел три разных цветочных магазина, чтобы найти именно те, что нужно.

— Кто был тот парень, который только что ушел? — спрашиваю я.

Она тяжело вздыхает.

— Брэд.

— Твой бывший мудак Брэд? — я поворачиваюсь на пятках, чтобы посмотреть, на месте ли он, готовый нанести урон.

— Даже не думай об этом, — она тянет меня внутрь.

Мы гуляем по галерее, Нова рассказывает мне о каждой работе.

Она красивая и живая, ее творения на стене. Она оставляет частички своей души на холсте, как я оставляю свою на корте.

— Без тебя этого никогда бы не случилось.

— Это не так.

— Нет, я серьезно, — ее брови сошлись. — Ты подтолкнул меня, заставил поверить, что я могу быть таким художником, у которого будет выставка.

— Ты всегда видела людей лучше, чем я.

— Я вижу других людей. Ты увидел меня.

Будучи профессиональным спортсменом, я привык к тому, что мое тело болит. Рядом с ней те части меня, которые обычно болят, чувствуют себя лучше, а те, которые я никогда не замечал, растягиваются и ломаются.

Я прокручиваю в голове то, что она сказала ранее.

— Итак, твой бывший, — я не могу заставить себя произнести его имя, — вам есть о чем поговорить?

Нова фыркнула.

— Он показал мне то, чего я хотела в своей жизни.

Какого черта? Она же не прощает его всерьез.

Мое нутро скручивается, да так сильно, что кажется, меня стошнит прямо на тротуаре.

Может быть, она пошла дальше, хочет чего-то другого, чем я думал.

— Ты ел? — спрашивает она.

Я качаю головой.

— Как насчет итальянской кухни?

Мы заканчиваем выставку, и владелица галереи начинает закрываться. Нова благодарит ее и немного обсуждает бизнес, затем мы с ней направляемся в мой любимый ресторан в городе, расположенный в нескольких кварталах отсюда.

Мы проскальзываем за столик в дальнем углу, чтобы заказать напитки и ужин.

— А как же здоровое питание в сезон? — поддразнивает она после того, как я заказал феттучине альфредо.

— Нужно жить понемногу.

Мы едим, но я почти не чувствую вкуса еды. Я слишком сосредоточен на ней.

На изгибе ее щеки.

Веселье в ее глазах.

Я знаю, что могу наклониться и прикоснуться к ее губам.

Я бы миллионы отдал, чтобы сделать это прямо сейчас.

— Ты сказала, что бывший показал тебе, чего ты хочешь? — я притворяюсь, что это случайный вопрос. Но это значит все.

Последние несколько недель я осознаю, насколько важна Нова. Именно она удерживает меня от нездоровой одержимости баскетболом. Не отрывая меня от него, а напоминая, как прекрасен остальной мир.

— Дом. Семья. Место, где я могу заниматься творчеством и познавать мир.

— Ты хочешь этого с ним?

Она моргает.

— Нет. Он показал мне, чего я хочу, дав мне то, чего я не хотела.

Облегчение захлестывает меня, но оно недолговечно.

— Я тоже не дал тебе этого, — признаю я. — Я должен был быть рядом с тобой. Когда стало трудно, я замкнулся и отгородился от тебя. Я перестал быть рядом с тобой, когда все, что ты делала, было для меня. Прости меня. Я все еще работаю над этим, но мой психотерапевт помог мне разобраться в некоторых вопросах. На будущее я назначил себе встречи каждые пару недель, — тяжело вздыхаю. — Я был в плохой спирали. Как будто я жил в центре бури, из которой не мог выбраться. И сколько бы хорошего ни происходило, я не мог понять, как мне быть дальше.

— Я продолжаю задаваться вопросом, могла ли я помочь тебе больше.

— Нет. Ты не отвечаешь за тучи. Ты моя радуга, Пинк. Ты — то хорошее, что приходит после нее.

Ее глаза смягчаются.

Мы ужинаем, и я вспоминаю, как приятно проводить с ней время. Дело даже не в сексе, а в том, что я просто наслаждаюсь ее обществом, как я расслабляюсь, когда она рядом.

Когда официант приносит счет, я протягиваю ему кредитную карту. После того как я расплачиваюсь, мы выходим, идя бок о бок.

Я вдруг становлюсь серьезным.

— До встречи с тобой я думал, что жизнь хороша настолько, насколько это возможно, если я не получу титул. Ты перевернула все с ног на голову. Я понял, как много мне еще предстоит узнать о жизни и баскетболе. Я не был лучшим игроком, каким мог быть, и уж точно не был лучшим человеком. Ты важнее любого чемпионата. Если ты дашь мне шанс, я хочу вернуть тебя. Медленно и неуклонно. Ты — моя цель, Нова, и я собираюсь показать тебе, что это значит.

Нова молчит, ее брови сведены вместе.

Я схожу с ума, не зная, о чем она думает.

Не сходит ли она с ума, находясь так близко ко мне, как я к ней.

Я тянусь к ее запястью, останавливая ее и заставляя посмотреть на меня.

Я на фут выше, но это она меня взвешивает. Измеряет меня. Оценивая, стою ли я того, чтобы рискнуть.

Она смотрит на меня из-под ресниц.

— Ты собираешься вернуться в Денвер сегодня вечером?

Я тянусь к ее шее, притягивая ее к себе так близко, что наши носы сталкиваются.

— Ты мне скажи.