Плохая фанатка

Глава 8

Уэллс справился.

Каким-то образом он убедил богов гольфа допустить его до турнира.

Приехав в Сан-Антонио, Джозефина в первую очередь отправилась в клуб – прямо так, с чемоданом, где теперь лежали вечернее платье и туфли на каблуке, – потому что не собиралась заселяться в номер, если у Уэллса не получилось. Когда Джозефина вошла, под высокими куполообразными потолками богато украшенного здания в испанском стиле царило оживление: повсюду носились спортивные журналисты, группками стояли кедди, которых она видела по телевизору. И среди них – ни одной женщины.

Тут о себе напомнил синдром самозванца, и она чуть было не развернулась обратно к двери. Помогло то, что на многих из них Джозефина ругалась, крича телевизору, какие они придурки. И она не преувеличивала. Ни капли.

Набравшись храбрости, Джозефина подошла к стойке регистрации кедди и вздохнула с облегчением, когда девушка за компьютером открыто и дружелюбно ей улыбнулась.

– Здравствуйте. Чем могу помочь?

– Здравствуйте. – Джозефина надавила на ручку чемодана. – Я хочу зарегистрироваться на завтра в качестве кедди Уэллса Уитакера.

Половина разговоров в клубе разом стихла.

Любезное выражение застыло на лице девушки. Мельком она покосилась на остальных кедди, а затем вновь перевела взгляд на Джозефину.

– Уэллса Уитакера, я правильно вас услышала? Здесь очень плохая акустика.

– Ничего. Да, все правильно.

– О. – Она отрывисто кивнула. Бедняга, наверное, уже тянулась к кнопке под столом, чтобы вызвать охрану. Тишина распространялась по клубу, как рябь по пруду, и Джозефине оставалось только стоять, краснеть и кусать изнутри щеку. Чем она думала, когда летела в Сан-Антонио после двух сообщений? Когда поверила словам крайне ненадежного человека? – Секунду, сейчас поищу… – Девушка вдруг отшатнулась. – Ой! И правда есть. А я думала… не знала, что он участвует. – Она вгляделась в экран. – Джозефина Дойл?

Дыхание перехватило.

Ей это не снилось. Она действительно стала его кедди.

– Да, это я.

Кивнув, девушка окинула ее взглядом, в котором светилась… гордость?

– Ну, что тут сказать. Завтра обязательно на вас посмотрю, Джозефина. – Она повернулась к стоящему позади шкафу и заметно удивилась, когда отыскала там синюю папку, подписанную именами Джозефины и Уэллса. Потом торжественно протянула ее. – Здесь ваше расписание на ближайшие пять дней. Там же лежит официальный пропуск, который нужно будет носить на шее во время соревнований: не забудьте захватить его в раздевалку, где завтра утром можно будет забрать форму. А, и еще в папке лежит журнал для подсчета очков, карты поля, включая метраж, и билеты на сегодняшнюю коктейль-вечеринку.

– Коктейль-вечеринку? – переспросила Джозефина. Теперь понятно, зачем понадобилось платье.

– Да, это традиция. Нужно же дать гольфистам возможность раззадорить друг друга, пока они не вышли на поле. Сразу добавляет перчинки соревнованиям. – Потянувшись через стойку, она заговорщически сжала руку Джозефины. – Не обращайте внимания на их подначки.

– Не буду. – Легче сказать, чем сделать. Она до сих пор ощущала десятки внимательных взглядов, сверлящих спину. – Вы не знаете, Уэллс еще не приехал?

– Точно нет. Иначе все уже бы шептались, как школьницы.

– Или звонили в полицию. – Ее новая знакомая рассмеялась, и Джозефина взглянула на нее с благодарностью. – Спасибо за помощь.

– Обращайтесь. Я Бет Энн, буду тут всю неделю.

Развернувшись, Джозефина осознала, что все кедди в комнате пялятся на нее.

Все они ухмылялись: некоторые с любопытством, некоторые – явно стараясь запугать. Наверняка они слышали, что Уэллс взял ее своей кедди, а потому их реакция совершенно не удивляла: недаром пять лет подряд его называли главным мудаком гольфа.

Заметив интерес к Джозефине, одна из журналисток начала лихорадочно перелистывать записи, явно пытаясь понять, кто же она такая, и голова пошла кругом при одной только мысли об интервью с прессой. Быстренько сунув папку под мышку, Джозефина схватила чемодан за ручку и поспешила на выход.

Несколько минут спустя она уже стояла в шумном холле отеля с намерением получить ключ от самого дешевого номера, который забронировала заранее. Оставлять проживание на Уэллса явно не стоило, а она не собиралась терять такую возможность из-за нескольких сотен долларов.

Но когда она назвала администратору свое имя, тот растерянно посмотрел на нее.

– На ваше имя забронировано два номера, мисс Дойл.

– А. – На душе полегчало. – Значит, он все-таки забронировал номер.

– Да… – Взгляд молодого человека метался между ней и монитором компьютера. – С вашего позволения, предоставлю вам тот, который обеспечит… наиболее комфортное проживание.

– Давайте.

Пять минут спустя Джозефина поднялась в самый роскошный гостиничный номер, который когда-либо видела в своей жизни. Нет, она не могла называть его «номером». Тут было три разных дивана.

– Три? – Бросив чемодан на пороге, она ошарашенно прошла внутрь. – У меня одна задница, зачем мне три дивана? – пробормотала она.

Под босыми ногами расстилался мягкий ковер насыщенного бордового цвета. Из динамиков телевизора лилась успокаивающая музыка, а невидимый бриз кондиционера успокаивал нервы. Гигантская ванна с гидромассажем манила из ванной комнаты, и Джозефина, задохнувшись, прижала руки ко рту. Миновав кровать с балдахином, стоящую в отдельной спальне, она устремилась туда, включила горячую воду и сбросила с себя дорожную одежду. Нельзя было упустить возможность понежиться в ванне, когда в квартире ждал только крохотный душ, напор воды в котором напоминал вялое рукопожатие.

Как только ванна наполнилась на шестьдесят исходящих паром процентов, Джозефина стащила с волос черную резинку, помассировала ноющую кожу головы и шагнула в фарфоровый оазис. Тут же окунулась с головой и вынырнула со стоном, который соседи могли интерпретировать ну очень неправильно. А, будь что будет.

Она была в раю. Плевать на вечное недовольство Уэллса и необходимость мотаться за ним по полю для гольфа – если каждый вечер она будет возвращаться сюда, то оно того стоит. Джозефина пролежала в ванной так долго, что вода начала остывать. Тогда она снова добавила горячей, и восхитительная температура вырвала из горла очень громкий, очень признательный стон – и тут сквозь шумное журчание воды пробился приглушенный звук захлопнувшейся двери номера.

Нахмурившись, Джозефина выключила воду и повернулась. Наверняка это пришли соседи?

А шаги – они доносились из коридора, так?

И тут на пороге ванной возникли сто девяносто сантиметров Уэллса.

Джозефина завопила, и ее пронзительный вопль отразился от мраморных стен.

– Господи! – заорал Уэллс, быстро поворачиваясь к ней широкой спиной.

Но он успел увидеть ее голую грудь. Прямо туда и уставился. О боже. О боже!

Она схватила полотенце с бортика ванны и поспешно в него завернулась.

– Ты что здесь делаешь?

– Забавно, – сказал он ровным тоном, несмотря на напряженные плечи. – Я как раз собирался задать тот же вопрос.

– Меня сюда заселили. – Закрепив на груди роскошную махровую ткань белого полотенца, Джозефина хлопнула себя по лбу. – Надо было сразу понять, что это твой номер! Я же… видела же… блин!

Не поворачиваясь, Уэллс скрестил на груди руки.

– И что это значит?

– Видно же, что номер твой. Но ванная меня сбила. Заманила, как крокодила на мороженый окорок. Если бы не она, я бы сразу сообразила…

– Мне можно повернуться?

– Если тебя не смущает, что я в полотенце.

Он слегка запрокинул голову.

– Думаю, переживу как-нибудь, Белль.

– Ну, тогда… – Она оглянулась на зеркало, висящее над раковиной, и поморщилась при виде черных кругов натекшей туши и мокрых волос, с которых капала вода. – Ладно.

Помедлив, он обернулся: сначала посмотрел куда-то ей за спину, а потом все же поднял взгляд. Ей показалось или его зрачки были больше, чем раньше? Потому что она практически чувствовала, как из-за близости этого высокого, мускулистого спортсмена в такой интимной обстановке ее собственные зрачки перекрывают радужку. Причем он был одет, а она – абсолютно обнажена. От этого контраста по позвоночнику пробежали мурашки. Да и в целом он выглядел значительно лучше, чем в их прошлую встречу. Жилы на забитых татуировками предплечьях выделялись так, словно он снова начал качать руки, а вена на бицепсе, за которую то и дело цеплялся взгляд, исчезала под рукавом.

«Заканчивай пялиться».

– Я забронировал одинаковые номера. У тебя точно такой же. – Его взгляд на мгновение упал на полотенце у нее на груди, и по коже побежали мурашки. Или соски набухли из-за кондиционера? – Обе брони были на мое имя. Видимо, они перепутали ключи.

– А. – Значит… он забронировал ей такой же роскошный номер? Но почему? – Меня бы и обычный номер устроил.

– Слышал я, как ты стонешь. Верится с трудом.

Возмущение заклокотало в горле.

– Если слышал, зачем пришел?

– Ты сама себя слышала? Выла, как раненое животное. Я решил, что кого-то убивают. – Он поглядел на ванну и снова на нее. – Никогда ванну не видела?

– Сказал человек, которого на прошлой неделе чуть ли не бензопилой стригли. – Они ухмыльнулись друг другу. – Не могла же в твоем номере просто возникнуть какая-то женщина.

Он откинулся на дверной косяк и приподнял бровь.

– А. Ясно. Могла.

От этого осознания стало неприятно. Вовсе не из-за ревности. Нет, конечно. Разумеется, она не могла не испытывать здоровой симпатии к привлекательному спортсмену с шикарным телосложением, но она не поэтому столько лет его поддерживала. Она была его главной фанаткой, потому что на пике его успеха никто не мог с ним сравниться. Он один не боялся рисковать и плевать на устои. Он один никогда не гнался за лаврами – любовь к игре прослеживалась в каждом его движении, и это притягивало.

А женщины пусть хоть из холодильника вылезают. Ей было плевать.

Ну а ком в горле засел из-за того, что ей не дали полежать в ванной.

– Почему-то мне кажется, – Уэллс оттолкнулся от косяка и провел рукой по затылку, – что этот момент лучше прояснить. Женщины возникали в моем номере дважды, и оба раза мне пришлось звать охрану. Не самый приятный сюрприз – в отличие от стонущей рыжей девчонки у меня в ванной…

– Что будем делать с номерами? – перебила она одновременно с непонятным облегчением и заметным смущением. – Мне позвонить на ресепшн?

Несколько секунд Уэллс пристально смотрел на нее.

– Не надо. Живи здесь. Я схожу за вторым ключом.

Джозефина задумалась.

– Но если тот номер предназначался мне, вдруг там в ванной будет мужчина? – Похлопав ресницами, она проскользнула между Уэллсом и дверью, стараясь не обращать внимания на бабочек, запорхавших в животе, когда он опустил взгляд на ее губы. – Лучше проверю.

Он повернулся к Джозефине, которая теперь стояла в гостиной, и на челюсти его зловеще дернулась жилка.

– Ты здесь ради гольфа. – Он бросил на нее многозначительный взгляд. – И я тоже.

В мгновение ока Джозефина вспомнила, что теперь перед ней стоит ее работодатель и он совершенно прав. Они действительно приехали в Техас ради гольфа. Наверное, не стоило препираться с гольфистом, победа которого способна изменить ее жизнь? А раз Уэллс ее работодатель, лучше было как можно меньше светиться перед ним в очень коротком полотенце.

– Я помню.

– Отлично, – сказал он отстраненно, вновь скрестив руки.

– А ты?

– Я всегда думаю о гольфе. Просто в последнее время это не помогало мне победить.

– И о чем же ты думаешь? – поинтересовалась она, хотя стоило бы, пожалуй, заткнуться и одеться.

– О гольфе, – выплюнул Уэллс. – Только что же сказал.

– О чем конкретно? О своем ударе? Турнирной таблице? Мяче? Следующей лунке?

– Я же говорил, что не люблю вопросы, Джозефина.

Она не собиралась так просто сдаваться.

– Придется полюбить, или я не смогу делать свою работу, Уэллс.

Он слегка наклонился вперед, и она ощутила доносящийся от него аромат. Он пах хвоей и чем-то еще. Как салон новой машины. Теплой кожей? Джозефина никак не могла понять, что же это, но с фантазиями нужно было заканчивать. А то она уже представляла, как проводит носом по изгибу сильной шеи, чтобы понять, откуда исходят эти хвойные нотки.

– Мой прошлый кедди вопросов не задавал, – заметил Уэллс.

Джозефина расправила плечи и шагнула к нему.

– Я бы твоего старого кедди не стала слушать даже в шаге от лунки. У него вместо мозгов банан.

– Кхм… – Он только что сдержал смех? – Тебе бы научиться ругаться, раз уж мы планируем вместе работать.

– Ладно. Он был куском говна в хаки.

– Уже лучше.

– Спасибо. Теперь отвечай. О чем конкретно ты думаешь?

– Обо всем. Сразу, – отрывисто сказал он. – О своем жалком рейтинге, об очередной потенциально просранной игре, после которой все во мне разочаруются, включая… Бака, о том, что даже сраная клюшка больше не лежит в руке, хотя раньше была ее продолжением. – Склонив голову, он шагнул к Джозефине. – Достаточно тебе такого ответа, надоеда?

От его искренности заныло в груди, но она постаралась не подать вида.

– Для начала неплохо, – выдавила она.

Уэллс фыркнул.

– Для начала? И что будет дальше?

Они стояли почти что вплотную.

Настолько близко, что она чувствовала кожей его дыхание.

Когда только успел подойти?

Кончики его пальцев были так близко от полотенца, что он мог легко скользнуть подушечками по обнаженной коже бедер. Хотя нет, не мог. Ведь она на него работала. Поэтому она подавила желание податься вперед и узнать, каково это – когда его большие пальцы впиваются в ее бедра. М-да. Кажется, ей действительно очень не хватало мужчины.

– Думаю, мы это выясним… вместе, – прошептала Джозефина.

– Вместе. – В этот раз светло-карие глаза точно замерли на ее губах, и он глубоко вздохнул. Настолько, что почти коснулся грудью ее полотенца. На мгновение его взгляд метнулся ко входу в спальню за ее плечом, и веки слегка опустились. Но так же быстро, как это произошло, он сомкнул челюсти и отступил назад. – Встречаемся у твоего номера в семь.

– Зачем?

– Вечеринка, Белль. Пойдем вместе.

«Дурацкое сердце. Хватит так биться!»

– Почему?

Ей показалось или в его глазах появился опасный блеск?

– Не хочу, чтобы остальные кедди сожрали тебя живьем.

– Я могу за себя постоять, – заметила Джозефина.

– Да, но меня взбесит, если они до тебя докопаются.

– А что тебя не бесит?

Уэллс не ответил.

– А нам нужно, чтобы я сосредоточился на гольфе. Тут вроде мы уже все решили. – От отступил к чемодану и поднял его, отчего взгляд Джозефины машинально упал на его бицепс. – Ты же не из тех девушек, которые собираются миллион лет и потом всюду опаздывают?

– Нет.

– Вот и отлично.

Уэллс направился к двери, но по пути вильнул в сторону и подошел к холодильнику. Джозефина с любопытством наблюдала, как он открывает дверцу, осматривает содержимое и снова ее захлопывает.

– Если захочешь, есть сок. Яблочный и апельсиновый. Тебе же можно их пить?

От грубоватого вопроса так сильно перехватило дыхание, что стало даже неловко. Сначала он с ней ругался, потом – волновался о ее уровне сахара. Откуда же он такой явился?

– Да. У меня и свои лекарства есть. Та же глюкоза. Но… спасибо.

Буркнув что-то себе под нос, он вышел из номера.

Джозефина медленно опустилась на один из бесполезных диванов. Она понимала, что работать с Уэллсом будет интересно. Но прошел всего час, а она уже подозревала, что недооценила насколько.