По локоть в крови (СИ)

Спустившись вниз, я пулей понеслась на кухню. Леди Кэтрин остановила меня, оторвавшись от беседы с Нефритом. И справилась о причинах столь плачевного состояния моей подруги. Она всегда любила Лину как одну из нас. Считала ее третьей племянницей, и время от времени финансово участвовала в делах ее семьи. Да, у Лины были родственники, но относились, скажем, к самым низким слоям общества и не только по социальному статусу. Потому я полностью поддержала стремление подруги переехать в другой город и жить отдельно от семьи и позора отца, который кидал тень на репутацию подруги.

— Леди Кэтрин, я отнесу ей чаю, а назавтра она нам сама все расскажет, поверьте, я знаю не больше вашего. Как Нефрит?

Притворившись внезапно оглохшей, тетушка вернулась к моему другу. Как удобно быть старой каргой, — злобно подумала я, но быстро остыла. В конце-то концов, сама недавно думала, что не хочу взваливать на свои плечи еще большие заботы. Мне нравилась моя тихая и размеренная жизнь. Обойдусь без дополнительных приключений.

Бэтти протянула мне большую глиняную чашку с благоухающей жидкостью, и я осторожно понесла ее в комнатку подруги.

Отворив двери, я чуть не пролила чай. Над женщиной склонилась вампирка.

— Элизабет, что ты такое…

— Тсс, — зашипела она, приложив палец к губам, — не видишь — она уснула.

— Боже мой, прости. Но что я должна была думать, увидев тебя, склонившуюся над моей подругой, — я поставила чашку на прикроватную тумбочку и присела на корточки рядом с вампиршей. Даже во сне у Лины было перепуганное и встревоженное выражение лица. Мне было действительно жаль ее. Столько трудностей свалилось на плечи. Почему трудно только хорошим людям? А плохим все дается с лихвой? Где же она — вселенская справедливость, где добро возвращается добром?

— Ею питались, — известила Лиззи, — это меня и насторожило.

— Вампир? — встрепенулась я.

— Не уверена… — лицо женщины выражало крайнюю степень озабоченности, если это можно было так назвать. Подобное выражение на лице тысячелетнего вампира повергало меня в пучину хаоса, — здесь что-то совершенно иного рода.

— Поделишься? — поинтересовалась я, не до конца уверенная, что мне следует знать.

— Мы вроде бы хотели заглянуть к твоему другу? Давай сначала расслабимся, а потом поговорим, окей?

Она вышла из комнаты прежде, чем я успела дать свое согласие. Она так же вышла из комнаты прежде, чем я поняла, что вампирка в черном кожаном комбинезоне, на высоких каблуках и очень похожа на меня. Надеюсь, Леди Кэтрин не хватит удар.

— Катилина Астрид Мередит!!! — взвизгнула тетя.

Ну да, как пить дать, решила, что это я сменила имидж.

— Тетушка, я здесь, — вприпрыжку спускаясь с лестницы, я встала слева от сияющей Лиззи. Женщина излучала такой позитив, такие эмоции, что едва ли не вибрировала. Они с тетушкой сцепились взглядами. Леди Кэтрин была крайне встревожена, а Лиззи едва ли не смеялась. Затем она взглянула на Нефрита.

— Мм, твой друг-дизайнер? — осведомилась она.

— Да, леди Кэтрин, это Элизабет, Элизабет, это леди Кэтрин, — женщины поприветствовали друг друга, но между ними явно что-то было. Думаю, что обе они успели сложить друг о друге определенное мнение. Наверняка, леди Кэтрин подумала что-то вроде «Эта девица выглядит просто вульгарно. Если бы леди Мередит вырядилась в подобное, я бы незамедлительно до конца дней ее, заперла бы в башне замка», а Лиззи, наверняка, что-то наподобие «какая милая аппетитная старушка».

— Нефрит, — представился друг, учтиво чмокнув прохладную руку вампирки. Эх, знал бы он, кто она. Впрочем, ему же лучше, что не знает.

— Очень приятно, — расплылась лучезарная женщина, и, поведя носом, добавила, — какой милый зверек. Если бы знала, привела бы знакомую сучку.

— Сожалею, но я больше по кабелям, — подмигнул Нефрит.

Выражение лица леди Кэтрин нужно было запечатлеть. Я очень сожалела, что в нашем доме был один-единственный фотоаппарат, но далеко. Собственно, он был ничуть не моложе самой хозяйки дома и для того, чтобы запечатлеть свое изображение, нужно было вытерпеть 15 минут перед объективом без единого движения, иначе кадр может смазаться. Раритет.

— Полагаю, нам всем пора отправляться. Нефрит, это та самая подруга, о которой я тебе говорила.

— Только вот, почему-то, я о ней ничего не слышала.

— Тетушка, вы меня очень редко слушаете, оттого и не слышали. Идемте.

Когда мы стояли на крыльце и ждали, пока пригонят мою машину со стоянки, Лиззи шепнула мне на ухо:

— Ну и зверинец ты собрала в своем доме, минута к минуте, все веселее становится.

— О чем ты?

Мне ответил лишь лучезарный взгляд и улыбка удаляющейся к машине женщины. Так, понятно, еще одна решила скрывать свои тайны и решительно ни во что меня не посвящать. Что ж, если бы это было жизненно важно, мне бы рассказали. Наверное. Блин. Ну скажиииите мне, любопытство так и распирает! Садясь в машину, я настолько нервно себя вела, что, казалось, все заметят мое ребяческое поведение. Ей богу, нужно успокоиться.

До магазинчика Нефрита я доехала молча, а мои друг и новая подруга беззаботно общались, словно они просто молодые люди, которые встретились у меня дома. Но это было не так, и я это прекрасно понимала, наблюдая за парочкой в зеркало заднего вида. Они правильно сделали, что сели назад и дали мне время остыть. Ведь он скрывал от меня тайну, она скрывала тысячи, а я старалась делать вид, что меня это не волнует.

— Приехали, — обозначила я, наконец, хотя мы стояли уже минут десять, просто никак не решалась вставить после обиды первое слово примирения.

А дальше час потехи. Нефрит кружил вокруг Лиззи, словно пчела вокруг клевера, примеряя на нее лучшие наряды, которые только были у него в магазине. Я начала сомневаться даже, что он действительно уранист[1], пока в магазинчик не зашел Вольдемарт де Март. Это его бывший парень. Точнее, это его первый парень, над чьим именем я громко смеялась около года, пока у них были теплые… эм, отношения. К сожалению, дружба между ними не особо заладилась, поскольку Вольдемарт был из влиятельной семьи Мелфрида, его родители входили в попечительский совет города и не желали, чтобы их сын марал честь семьи нетрадиционной ориентацией. Тем более с таким выходцем из низов с плохой родословной (точнее, с отсутствием родословной, ведь Нефрита вообще подбросили в местную церковь в возрасте года) как Кевин. Расстались они весьма пафосно и мелодраматично. Его родители, скрывая сына за своей спиной, явились к Нефриту, тогда у него еще не было собственного магазина, и он работал помощником швеи в маленьком салоне. Они высказали, свои опасения по поводу нежелательной дружбы. В общем, разъяснили, что ему и Вольдемарту никогда не быть вместе. После этого Нефрит крепко поколотил отца своего бывшего любовника, за что на полгода попал за решетку. Хотя, в тот момент, когда мой друг давал тумаков этому мистеру де Марту, половина жителей города хотела быть на месте Нефрита. Слишком многие точили зуб на господина из совета попечителей. Вот такая история, хоть кино снимай. Прямо Ромео и Джульетта.

Нефрит и Вольдемарт отошли поговорить. Мой друг был явно настроен решительно и не собирался выглядеть кисейной барышней. Собственно, он никогда и не был таковой. Думаю, если рассуждать, что в паре всегда кто-то девушка, то он ею точно никогда не был. Полагаю, если бы Лиззи задержалась подольше, он бы и вовсе вернулся к нормальной ориентации. Хотя, мне кажется, его имиджу плохого парня-фрика это бы нанесло серьезный урон.

— Ну как ты там? — я плюхнулась на огромное красное нечто, выглядевшее как мешок, но на деле бывшее громадным и безумно мягким креслом, которое, когда в него садишься, мгновенно принимает форму твоей позы. Всегда обожала интерьер этого бутика.

— Должна отметить, что твой Нефрит — настоящая находка. Обаятельный, привлекательный, талантливый, правда, не без проблем, но у кого их не бывает.

Она вышла из кабинки в одном из нарядов. Это были красные, обтягивающие джинсовые брюки с тонким серебристым ремешком, в форме цепи и шелковый топ, свободного покроя в черно-серебряных тонах. Ее босоножки цвета агата были здесь весьма кстати.

— А что за проблемы? — стараясь быть как можно более непосредственной, поинтересовалась я.

«Ох, деточка, с кицунэ лучше не связываться…»

— Расскажи о них поподробнее… о кицунэ.

— Ах ты гадкая телепатка! — вырвалось у Лиззи. Она была не то расстроена, не то удивлена, не то разозлена.

— Кто телепатка? — заинтересовался Нефрит, надевая на шею Лиззи серебристое украшение, — вот так образ смотрится гораздо лучше. И все же, кто тут телепатка?

— Я тут телепатка, а кто такие кицунэ? — это был больше злобный рык, чем вопрос.

— Ты телепатка? — мужчина вздернул вверх бровь, что означало «Да иди ты, женщина!»

— О бог мой, о чем здесь можно разговаривать? Идем, Лиззи, нам пора в бар «у Каплана», к тому же у нас есть важный разговор.

— Сейчас, только расплачусь с твоим обаятельным другом, — обворожительно улыбнулась она, и, взяв сумочку, отправилась к стойке, за которой стояла опрятная Мина Норрисон. Внучка той самой миссис Норрисон, у которой до подтяжки была попа как уши спаниеля. Девочка глубоко несчастная в личной жизни, потому как мало нормальных парней в Мелфриде, которые бы ценили таланты и интеллект выше сексуальной привлекательности. Чего-чего, а последнего ей не доставало.

— Вольдемарт приходил, — примирительно начал Нефрит.

— Видела.

— Хотел со мной поговорить, но я сказал, что слишком занят со своими подругами. Хотел заставить ревновать этого кобеля.

— Что он?

— Сказал, что хочет поговорить о свадьбе и это сулит мне прорву денег.

— И? — когда я злилась на него, то всегда становилась неразговорчивой.

— Спросил, как я могу на этом заработать.

— А он?

— Сказал…. сказал, что женится.

— Вольдемарт женится? — в этот момент я огласила бутик конским ржанием. Поверьте, если вы когда-нибудь что-либо слышали о голубых, любые предубеждения, об их ужимках, их изящных манерах, привычках одеваться, жеманиться и говорить писклявым голосом, то все это в полной мере можно было отнести к Вольдемарту. Да что греха таить, у него даже имя пидорское! Родители сами обрекли его стать членолюбом еще с того момента, как в графе имя прописали гордо Вольдемарт де Март.

— Он серьезно, женится. Сказал, что родители оставят его без денег и наследства, если он не сочетается браком до 25 с представительницей своего круга. И как дань пережитым нами минутам любви, он решил дать мне возможность прилично заработать на их свадьбе. Костюмы жениха, невесты, подружек невесты и друзей жениха.

— Ты возьмешь этот заказ? — я честно пыталась проявить сочувствие и не смеяться.

— Конечно, возьму, женщина! Эта сучка будет самой красивой невестой, уж я об этом позабочусь! А еще я бы позаботился о том, чтобы свалить отсюда. Пожалуй, с вашего позволения, леди, я присоединюсь к Лине и отправлюсь спать.

Подходило к восьми. Бар «у Каплана» находился через два квартала от «Нефрита», так что я особо не волновалась, что мы опоздаем. К тому же, людям из «Первых лиц» интервью со мной было нужно больше, чем мне пиар в их журнале, так что подождут.

Терпеливо дожидаясь в любимом кресле, пока Лиззи выберет, в какой из купленных ею нарядов переодеться, я едва не задремала. Но меня взбудоражило ощущение зова. Нет, это было не ощущение. Я просто знала, что сейчас должна встать и стремглав броситься в «Сверх». Марк взывал. Причем взывал достаточно грубо, властно и требовательно. Если до сегодняшнего момента я понятия не имела, как этот самый зов происходит, то сейчас ощутила его в полной мере. Не в силах безмятежно сидеть, я едва ли не подбежала к окну. На небо царственно выплыла луна, приветствуя меня мягким светом. В Мелфриде всегда рано опускалась ночь, и рано всходило солнце. Я смотрела на луну, а в низу живота сладко заныло. Я разрывалась между желанием стремглав кинуться к нему и желанием этого не делать.

Встряхнув головой, я твердо сказала себе — никаких! Пусть хоть завзывается там у себя. Я прекрасно помню, как он разодрал мое запястье, как он сосал из меня кровь, какими хищными, нечеловеческими глазами он смотрел на меня, весь облитый моей жидкостью и такой блаженный. Он едва ли не испытал оргазм от боли, что пронзила меня. Нет уж. Пусть лучше придет и задушит меня, чем я еще хоть раз добровольно ступлю на земли этого проклятого «Сверха» с его полоумными озабоченными посетителями, которые хотят меня, если не выпить до последней капли, то поиметь во всех позах сразу. Кстати, Лиззи, хоть и сверх, но точно не хотела накинуться на меня и раздеть. Я помню, как изменилось лицо Лорали, когда та впервые почувствовала мой запах.

— Я готова, деточка. Идем по твоим жалким человеческим делишкам? — подмигнула она.

— Ты меня хочешь? — вопрос сам слетел с губ, как продолжение моих мыслей. Мое подсознание порой бывает намного болтливее, чем здравая его часть, которая достаточно умна, чтобы заставить мой язык оцепенеть.

— Оу, это предложение? — она едва показала клыки и лизнула нижнюю губку.

Мне стало дурно.

— Успокойся, деточка. Считай, что я твоя фея-крестная. Да — я тебя хочу. В тебе есть то, что привлекает и сводит с ума. Заводит, заставляет думать о тебе… всякое, — она расплылась в многозначительной улыбке и пошла к выходу, всучив мне пару огромных пакетов. Ух, похоже, эта вампирка латентная миллионерка, вещи Нефрита не из дешевых.

Когда мы сели в машину, прежде чем вставить ключ в замок зажигания, я еще раз посмотрела на вампирку. Не сомневаюсь, на своем веку она переспала не с одной женщиной, так что наверняка чувствовала ко мне такое же притяжение, как и те озабоченные животные. К счастью, она прочитала немой вопрос в моем взгляде.

— Тысячи лет тренировок. Я научилась сдерживать свои порывы и обуздывать животные инстинкты. Не знаю кто, или что в тебе сидит, оно мне незнакомо, но учитывая, что на тебя не действуют вампирские чары, надо полагать, эта сущность достаточно могущественна. Либо, дело в тебе самой, — она говорила об этом так беззаботно, словно мы обсуждали купленные ею стрипы на высоченном каблуке и о том, как они будут сочетаться с тем алым сарафаном без бретелек.

— Вампирские чары? Как ты узнала, что вампиры не могут мне ничего внушить? Ты пыталась?

Мелодичный смех заставил меня чуть поумерить свою гордость и вернуться с небес на землю. Действительно, с чего ей пытаться мне что-то внушать.

— Помимо внушения существует довольно много способов воздействовать на человека. Извини, но ваша раса так и напрашивается стать жертвой экспериментов, ты представить себе не можешь, насколько легко вы поддаетесь манипуляциям даже без внушения. Но я не могу тебя читать и, признаться, это выводит из себя порою. А когда ты выхватываешь из моего подсознания довольно важные фразы, я готова выпустить клыки.

Нет-нет. Товарищ удача, пожалуйста, не покидай меня. Я больше не хочу выхватывать из ее подсознания ничего, чтобы мне хотелось прокомментировать. Слишком уж хорошо в прошлую ночь я поняла, насколько опасны и кровожадны вампиры, чтобы не подпускать близко к себе никого из них. Признаться, я уже опасалась, такой ли хорошей идеей было пригласить в дом Лиззи. И интересно, могу ли я отменить приглашение? Сможет ли она тогда зайти в мое жилище?

Женщина надела новые солнцезащитные очки, будто на дворе сияла не полная луна, а лучезарное солнце, и, откинувшись в кресле, скомандовала — поехали!

Собственно, ехали недолго — пара кварталов и вот он «у Каплана». Мне не хотелось выходить из машины. Причем, сложно сказать, чего не хотелось больше. Выходить из машины, или видеть все те же лица… Я не совсем хорошо рассталась с Доном Капланом — владельцем бара. В ту ночь, когда уволилась, я высказала ему все, что думаю по поводу его никчемного бара, его никчемных посетителей, никчемной выпивки и еще куче всего никчемного. К тому же, перцу добавляла Конни. Глупая блондиночка, втыкавшая мне палки в колеса каждый раз, когда наши смены совпадали. Она всегда думала, что я волочусь за Доном, хотя прекрасно знала, что все было с точностью до наоборот. Надеюсь, сейчас они нашли друг друга в никчемных объятиях. Да, и сам бар стоило бы переименовать «Никчемность».

— Нам обязательно это делать? — она посмотрела на меня поверх темных очков в толстой серебряной оправе, под цвет разводов на топе, — дам совет — ваша жизнь настолько коротка, потому ты должна делать только то, что тебе хочется, иначе обернешься назад и обо многом пожалеешь.

— Звучит так, будто бы ты это проходила.

— Проходила, когда умерла… — довольно холодно и спокойно обозначила женщина, будто бы это произошло не с ней. Впрочем, это было столько человеческих жизней назад. Что мне стало интересно, помнит ли она вообще годы, когда была человеком, — и о многом пожалела.

— А знаешь, я действительно хочу этого! Давно мечтала утереть им всем нос! — гордо заявила я, и мы двинулись в сторону бара.

Кайл и мужчина в черном классическом костюме сидели за столиком возле окна и непринужденно беседовали. «Столик номер пять, Кати, им нужны еще салфетки. Они постоянно проливают пиво. Протри их столик!» воспоминания так и нахлынули, когда мы вошли внутрь и подошли к пятому столику.

— Кайл, это моя подруга Элизабет, прошу прощения за задержку, — улыбнулась я, а женщина закатила глазки, любуясь Кайлом. Действительно, мой шеф афроамериканец был хорош собой и очень добр ко мне всегда, в отличие от Дона, менявшего мое расписание, как ему будет удобно и лишавшего меня выходных.

— Ничего. Мы как раз уладили с Кристофером организационные моменты.

— Очень приятно, — мужчина поднялся, чтобы поцеловать мою руку. У меня даже дыхание перехватило. Не могла поверить, что существуют настолько прекрасные люди. Бесконечно черные миндалевидные глаза, мужественные скулы, красивая дуга губ и каштановые волосы, аккуратно зачесанные. Несколько секунд я, не отрывая взгляда и почти с открытым ртом, смотрела на своего нового знакомого. Но, почувствовав на себе лучезарный взгляд Элизабет, встрепенулась и убрала руку из его ладони. Он повторил жест любезности и с моей знакомой, после чего мы расселись и дождались, пока к нам подойдет официантка, принять заказ.

— Здрась, чебудете? — пожевывая жвачку и разрисовывая листочек в блокноте, не обращая при этом ни на кого внимания, протараторила Конни.

— Какое у вас здесь любезное обслуживание, — заметила Элизабет.

— Это точно. А не подскажете, — ехидно начала я, решив последовать совету Лиззи — делать то, что хочется, — из чего состоит ваше фирменное блюдо Акоро Мото?

Акоро Мото — это изобретение Дона Каплана. Пожалуй, единственное, за что его следует поблагодарить от души. Если я что и заказывала здесь, то только это блюдо. Но при этом прекрасно знала, что Конни так и не удосужилась выучить, из чего она состоит.

Она, чуть не поперхнувшись жвачкой, вылупилась на меня. «Ах ты, сучка, ты итак прекрасно знаешь, из чего оно состоит».

У-ля-ля… неужели я слышу чьи-то мысли? Да как же, все-таки, это работает? Где выключатель?

Все же я не смогла удержаться от соблазна.

— Все же я хочу, чтобы вы просветили нас всех. Говорят, что это самое стоящее из всего вашего меню.

«Она что, мысли мои прочитала? Всегда знала, что эта девка ненормальная! Поэтому она и не достойна моего Дона…»

Четыре пары глаз с ожиданием глядели на белокурую официантку, которая пожевывала жвачку и выглядела совершенно потерянно.

— Ну рис, чёйще. Курца счеснком, это… — она никогда не утруждала себя проговариванием слов и желанием хотя бы казаться милой и вежливой девушкой.

— Пожалуй, мы возьмем 4 Акоро Мото и 4 чашечки чая, — нашелся Кайл, явно сжалившись над Конни.

— О нет, Элизабет не будет, — растерянно посмотрев на вампирку, сказала я.

— Нет? — переспросила Лиззи. — Конни, я бы с удовольствием узнала, а нет ли у вас в меню чего-нибудь с кровью? Впрочем, может, ты мне принесешь бокальчик второй отрицательной?

Официантка чуть не выронила из рук блокнот и, окинув нашу компанию осоловелыми глазами, пошагала прочь, думая о каждом из нас и, в частности, о Лиззи, не совсем лицеприятные вещи. Как я поняла, Элизабет тоже прекрасно читала мысли Конни, потому и решила так подшутить над ней.

— Извините, мужчины, я должна припудрить носик, — ослепительная улыбка для мужчины и шепот для меня, — я скоро вернусь.

Воцарилось неловкое молчание. Но когда о наш столик сбрякали чашки и белый чайник из толстого, не очень хорошего стекла, Кайл взял на себя руководство процессом, а Кристофер услужливо наполнил мою чашку жасминовой жидкостью. Этот запах сложно спутать с чем-нибудь другим.

— Какое милое место, — заметил он едва слышно, глядя прямо мне в глаза. Я лишь улыбнулась, кокетливо заправив за ухо рыжую прядку.

— Итак, Кристофер. Вы хотели задать Катилине пару вопросов, думаю, она с удовольствием с вами побеседует.

Моя улыбка означала знак согласия со всем вышесказанным, но, тем не менее, я решила еще раз подтвердить:

— Я с удовольствием с вами. Да. В смысле, побеседую с удовольствием, — Бог мой, когда я волновалась, то мой язык начинал заплетаться, а лицо покрываться краской.

— Что ж. Нам действительно интересно, что вас связывает с Александром Рихардом.

— Да можно сказать, что у нас с ним ничего общего, — честно ответила я.

— То есть вы не встречаетесь? — делая пометки в блокноте, улыбнулся мужчина.

— В известном смысле явно нет.

— Это значит?

— Это значит, мы не спим вместе и не смотрим кино в обнимку, — глядя, как в горячем чае тает кусочек рафинада, немного разочарованно ответила я.

— Судя по голосу, вам бы этого хотелось, — заметил журналист.

— Знаете, если бы все, чего мы хотим, тут же сбывалось, мир бы сошел с ума.

Я задумалась над смыслом того, что сказала. Интересно, как это раньше подобная мысль не приходила мне в голову? Ведь отчего мне осточертела моя жизнь? Потому что у меня было практически все, чего я когда-либо хотела и потому, что со мной происходило то, чего я не хотела. Выходит, вся наша жизнь строится лишь на понятиях — хочу не хочу и нравится — не нравится? И все мерзости, и добродетельные вещи происходят лишь исходя из этих критериев?

А что касается Александра…

— Возможно, где-то в глубине души я бы и хотела разделить с этим вам… — я осеклась, заметив, что продолжаю мысли вслух.

— Вам… что?

— Вам знакомым человеком, — нашлась вампирка, присаживаясь рядом со мной и вытирая салфеткой краешки губ. В эту же минуту в зал вошла потерянная Конни, которая выглядела намного бледнее, чем обычно. Она больше не жевала жвачку, не вела себя как хамка и не выдавливала жалкую лицемерную улыбку.

В моей голове промелькнула ужасная мысль, и я уставилась на Элизабет. В эту минуту она была действительно Мария-Элеонора, а не моя знакомая Лиззи. Царственная, властная, невозмутимая, такая великолепная и всесильная, что мне было даже не по себе находиться вблизи от самой истории. Она была вампиром. И она была сытым вампиром. Насколько мне вообще удается судить о вампирах, она за один только взмах моих ресниц успела бы свернуть шеи всем присутствующим здесь людям. В этот момент я поняла еще одну вещь. Для нее все мы — только забавные говорящие игрушки.

Не в силах больше игнорировать мой взгляд, она улыбнулась и ответила чуть слышно:

— Деточка, бокальчик второй отрицательной и только.

Придя в чувство, я отсутствующим взглядом уставилась на Кристофера, чувствуя себя просто омерзительно. Никак не могу привыкнуть к тому, что вампиру для поддержания жизни необходимо заимствовать ее у других. Впрочем, такова природа, она не создает ничего просто так и, в конце концов, мы обе имеем право на существование, просто я должна с ней считаться больше, чем она со мной.

— Простите, я задумалась. На чем мы остановились?

— Вы говорили, — журналист зачитал, — возможно, в глубине души я бы и хотела разделить с этим вам…

— Спасибо, — мистер Дотошность, — с этим вам… знакомым… человеком, — я запиналась и пыталась прийти в себя, — часть своей жизни, но, думаю, что не в этом мире.

— Почему?

— Скажем, мы с ним слишком разные. Хотя, если бы наша встреча состоялась при других обстоятельствах, думаю, все сложилось бы совершенно иначе и у нас могло бы что-то получиться.

— А как вы прокомментируете ваш поцелуй?

Лиззи оторвалась от дегустации Акоро Мото, принесенного другой официанткой. Достаточно опрятной и вежливой (во всяком разе, она предусмотрительно не проронила ни слова).

— Поцелуй?

— Имя Александр Рихард вам о чем-то говорит? — вежливо поинтересовался журналист. Кайл уплетал Акоро Мото. Признаться, не понимала до конца цель его присутствия, но мне было комфортно рядом с ним, я чувствовала себя защищенной, не знаю почему.

— Александр Рихард? Художник? — Лиззи восхищенно вздернула бровь. — Да, я была знакома с Изольдой.

— Той, что изображена на его картинах? — восторженно уточнил Крис.

— Угу. С той самой.

— Но разве она не была превращена в вампира и впоследствии убита?

Лиззи и Крис скрестились взглядами, словно шпагами. Я понимала, что вампирка просто играет. Она могла бы сказать все что угодно, да хотя бы «розовый пушистый зайчик скачет по вашим штанам» и он принялся бы искать этого зайчика. Сдается мне, она любит ходить по грани, добавлять в свою жизнь немного перца.

— Разумеется. Все так, как нарисовал Александр.

Если бы не ироничная улыбка, клянусь, Кристофер бы поверил каждому услышанному слову.

— Что ж, если вы не против, я бы с удовольствием продолжил беседу и с вами.

— О, спасибо, но я не охотно делюсь своими знаниями. Лучше мы все-таки услышим ответ на вопрос о поцелуе. Кати?

— А как я могу его прокомментировать? Был настолько трогательный момент, что я не сдержалась.

— И все? — разочарованно протянул журналист. И тут я подумала, а, была не была.

— Шампанское было отравлено.

— Что?

— Возможно, вы заметили, как я выбила из его рук бокал, — заговорщически призналась я, — поцелуй был только для отвода глаз. Но какой это был поцелуй!

— Юные леди, сдается мне, что вы просто водите меня за нос, — захлопнув блокнот, мужчина улыбнулся и принялся за блюдо, смакуя его с большим интересом, чем наши с Лиззи слова. Вампирка поняла, что сказанное мною правда и, кажется, одобрила, что я поступила так же, как и она. Уверена, Изольда была ее знакомой, и Александр отправил вампирку к праотцам. Хотя, кто знает, все ли правда из того, что написал этот прекрасный мужчина.

— Но вам же нужно написать яркий и насыщенный сюжет, — мисс журналист как-никак, — мы просто подкинули пару идей.

— А до выставки вы были знакомы с Александром?

— Нет, признаюсь честно, когда я критиковала в пух и прах одну из его картин, я понятия не имела, что высказываю все это их автору.

— Оу, вот это интересный факт. И как отреагировал художник?

— С достоинством.

— И после этого вы его поцеловали.

— Да, почему бы нет? — после некоторой паузы обозначила я, — думаю, что он заслужил. Люди отчего-то с большим предпочтением выражают свои негативные чувства, я же предпочитаю делиться самыми позитивными. Странно, что присутствующие не сделали то же самое, а лишь восхищенно восклицали «божественно!»

— Он не назначал вам свидания?

Хм, можно ли совместный поход в бар «Сверх» назвать свиданием?

— В некотором роде, мы с ним расстались. Он ушел, но обещал вернуться, — только сейчас я задумалась, а скоро ли мы встретимся с этим обворожительным вампиром? Ведь он думает, что я зачарована и ничего не помню. Стоп! На мысль назад. Это когда я стала считать ходящих мертвецов обворожительными??? Кати, в тебе говорит вампирская кровь, ты ее перепила чуток за последние дни. Интоксикация крови… Вот начнется красный день календаря, очистится организм и тогда можно будет трезво взглянуть на ситуацию и оценить масштаб катастрофы.

— Что ж, думаю, я достаточно узнал от вас. Если что-то понадобится, то я свяжусь с Кайлом.

— Разумеется, всегда к вашим услугам, — не отрывая взгляда от милого человечка, проворковала я.

Крис, словно читая мои мысли, протянул мне визитку, заверяя, что если я буду в Форт-Окридже, и мне понадобится помощь по делам журналистским или просто компания, то всегда могу рассчитывать на него. Кайл неодобрительно расценил этот жест, а Лиззи по обыкновению расплылась в довольной улыбке. Сдается мне, она умерла растаманкой.

Приглядываясь к Кайлу, точнее, причитываясь к его мыслям, я все чаще замечала в них отголоски желания. Хотя внешне он был достаточно вежлив и корректен, в мыслях у него творился такой блуд со мной в главной роли, что мне стало не по себе, и я невольно отодвинулась от него. Наверное, этот жест был слишком явным, потому что Кайл объявил, что ему пора и поспешно вышел, вскоре, с нами попрощался и Крис, подарив мне на прощание долгий и полный надежд взгляд. Озарив мужчину самой теплой улыбкой, на которую только способна, я упала головой на руки и замотала головой.

— Мне непонятны эмоции, которые ты пытаешься выразить.

— Я в ступоре, Элизабет. С одной стороны, моя жизнь всегда была такой нормальной, размеренной, что становилось тошно, но сейчас, когда она стала ненормальной и когда за один вечер меня дважды чуть не убили, я, наконец, встретила парня, который мне не кажется законченным имбицилом, и не хочет раздеть на столе и заниматься развратом со мной на глазах у всех как…

— Как кто?

— Кайл, — я выплюнула это имя.

— Он тебе сам признался, — вскинула бровь женщина.

— Боже упаси, прочитала явственно как день.

— Ты прочитала мысли Кайла? Того Кайла, что сидел тут? Ну ты, сестра, даешь.

Вампирка поистине удивилась моим талантам, хотя я бы не была такого восторженного мнения о своих способностях. Они появляются когда захотят и в отношении кого захотят, и такое непостоянство меня очень изматывало. Я не знала чего ожидать от очередного знакомства или разговора, а еще — не знала как это остановить, если я не хочу знать мысли человека… или существа.

— Ты расскажешь мне о том, кто гнался за тобой в тот вечер? Это был охотник?

Вампирка встрепенулась, как сторожевая собака, услышавшая шорохи.

— Что тебе известно об охотнике?

— Тот вечер, когда мы с Александром познакомились. Тогда меня впервые посетило видение, что его захотят отравить. Потом видение, как его застреливают из пистолета, и пули разъедают его плоть, которая дымится и ужасно воняет, — я невольно содрогнулась и взглянула на серьезное и сосредоточенное лицо женщины. Она не была взволнована или тем более напугана. Это лицо хладнокровного убийцы, который ищет другого хладнокровного убийцу.

— Ты контролируешь свои видения?

— Нет, они непроизвольны. Тебя я увидела, прикоснувшись к своей подруге — Лине.

— Постой-ка, — встрепенулась она. — Видения обычно привязка к чему-либо. Они не вспыхивают просто так. Если ты к чему-то прикасаешься, или на чем-то концентрируешься, тогда они появляются. Ты не была знакома со мной. Возможно, ты знакома с охотником?

— Или с ним знакома Лина. Нужно будет поговорить с ней. Я сделаю это завтра утром.

— Завтра утром может быть слишком поздно…

Раздался телефонный звонок и вампирка, показав мне жестом, что это очень важно и она должна ответить, подняла трубку.

— Виктор? Что? Когда?… Кто это был?… Удалось его выследить? — она издала звук, похожий на рык и гневно захлопнув телефон, кинула его на стол.

Я вжалась в стул и не произносила ни слова. Когда тысячелетний вампир рядом с вами, в таком настроении, как бы ни был мил он все это время, лучше все-таки не делать глупостей.

— Убит один смотритель…

— Марк? — непонятно отчего, я встревожилась. Но, припомнив события в Форт Окриджском баре, я понадеялась лишь на одно — что это было долго и мучительно. Настолько мучительно, насколько вообще возможно.

— Нет, в другом округе. Это нехорошо. Начнутся волнения, — проговорила она тоном, будто у нее вскочил прыщ на носу перед свиданием, — Нам необходимо встретиться с Александром и Марком, объединить знания, которые у нас есть.

— И заскочить ко мне домой, у меня появились кое-какие догадки.

Оставив чаевые поверх того, что оплатили наши мужчины, мы пулей вылетели из кафе и направились ко мне. У меня была пара догадок, на счет того, кто мог нападать на Лиззи. Но необходимо было собрать все кусочки этой головоломки в одно целое. Если все так, как я думаю, нам не составит труда его выследить и убить. На этом все закончится и я смогу вернуться к моей относительно нормальной жизни. И продолжить знакомство с этим симпатягой журналистом.

Леди Кэтрин еще не спала. Она сидела за роялем и наигрывала Шопена. Музыка обволакивала дом и всегда делала его очень уютным и теплым. Бэтти собирала со стола, видимо, здесь был поздний ужин. Нефрита не было видно в гостиной-столовой, наверное, он наверху, спит себе спокойно. Увидев меня, леди Кэтрин остановилась и попросила подойти. Элизабет отправилась в мою комнату, а я послушно присела в ногах у своей тетушки.

— Ты хорошо знаешь свою новую знакомую?

— Достаточно хорошо, чтобы разрешить ей пожить здесь.

— Хм, — она задумалась и закрыла глаза. Ее лицо, казалось, осунулось и постарело, но через мгновение она вновь стала приветливой и добродушной тетушкой, — я очень за тебя переживаю. Всегда переживала и всегда буду. Просто, будь откровенна со мной. А я скажу лишь одно — эта женщина очень могущественна. Могущественней, чем ты можешь себе представить. И будь осторожна, пуская в дом незнакомцев.

— О, поверьте, я не заблуждаюсь на ее счет.

Не знаю, поняли ли мы друг друга правильно, но, кажется, никто из нас не хотел признавать и открывать друг другу тайну о мире сверхов. И меня это полностью устраивало.

Направляясь в свою комнату, я заметила стоявшую у лестницы статую. Ту самую, которую несли закрытой белой простыней. Это была молодая девушка. Красивая, как и все греческие богини, потому что выполнена она была в греческом стиле. Наверняка из какого-нибудь мифа. Возможно, какая-то нимфа. Женщина, в легкой свободной тунике, подпоясанной ремешком, отчего-то с ужасом смотрела на того, кто стоит перед ней. Сейчас перед ней стояла я и задавалась немым вопросом — чего ж во мне ужасного? Ее руки были вскинуты перед собой, будто она пыталась отгородиться от того, кто стоит перед ней. Странная статуя. Как будто бы живая. Мне кажется, задень ее, бетон рассыплется и женщина закричит.

— Тетушка, а что это за статуя? Никогда прежде ее не видела?

Леди Кэтрин гневно посмотрела на Бэтти и, ничего мне не ответив, вышла из комнаты. Пожав плечами, я направилась к входной двери, в которую настойчиво стучали. Серьезно, ну не бежать же мне за тетей и не умолять рассказать одну из семейных тайн. На нет и суда нет.

Я распахнула двери и едва не схлопотала разрыв сердца, которое заколотилось с бешеной скоростью, грозя вырваться из грудной клетки. Заметив это, Марк расплылся в довольной улыбке. Ему нравилось чувствовать чужой страх. Я видела, как его зрачки расширились, а ноздри стали раздуваться. Отметила для себя тот факт, что вампиры, как собаки, прощупывают носом ауру. Интересно, почему именно носом? И кем он был до того, как его обратили? Наверняка кровожадным убийцей, Джеком Потрошителем, или на худой конец, солдатом. Но умение наводить ужас, наверняка, тренировалось годами.

— Что тебе нужно, Марк? Все, что хотела, я сказала в баре.

— Я звал тебя, ты была обязана явиться! — гневно громыхнул он изменившимся басом, который пробрал до дрожи в коленках. Но меня грело одно — я знала, что он не может причинить мне вреда, не может прикоснуться, поскольку нас разделяла магия дома. Дом свят и неприкасаем, и вампир не может ступить за порог без разрешения хозяина. Прочитала об этом в интернете, не знаю насколько верно, но на всякий случай, я для надежности повесила над дверью веточку боярышника и, вроде бы, Лиззи спрашивала прошлой ночью разрешения войти, уже не помню.

— Значит, плохо звал, раз я не пришла! — я хлопнула дверью перед носом вампира и, развернувшись, врезалась в грудь Лиззи, которая захохотала от души.

Мне кажется, что я слышала, как гневно сопит за дверьми вампир, больше всего на свете желая вгрызться зубами в мою плоть и глотать вязкую гемоглобиновую жидкость. Я читала его мысли так ясно, как будто они были написаны на тетрадном листе передо мною. Сценарий для фильма ужасов, в котором крови больше, чем во всех частях фильма Пила сразу. Я сделала пометку — легче всего читать мысли, когда существо испытывает сильные эмоции. А лучше всего — в этот момент не читать.

— Здорово она тебя, Марк? — выглянув из двери, подлила масла в огонь Элизабет.

— Мария-Элеонора… — стушевался вампир.

— Эта девочка — моя. Ты меня понял? — властно произнесла вампирка. Я никогда не слышала, чтобы она разговаривала с кем-то подобным тоном.

— Да. Она ваша, — вампир едва ли не стелился перед ней. А я, до конца не понимая слов «она моя» сияла от счастья, что наконец-то этого в прямом смысле мерзкого кровососа поставили на место.

— Прекрасно, — женщина вновь стала веселой и существованиерадостной. Не поворачивается язык сказать — жизнерадостной. — Я хочу видеть всех у Александра. Через час. У меня есть очень важное объявление. И особо хочу отметить, чтобы все держали себя в руках. Я не допущу, если кто-то покусится на моего человека!

Закончив переговоры, Элизабет вернулась в дом, и мы прошли в мою комнату. У меня не было слов, оставалось просто восхищаться. Я никогда не видела между людьми подобных отношений, такого беспрекословного подчинения. Может быть, она была его создателем? Или начальником? Или просто знала о нем что-то, что заставляло его бояться и подчиняться? Мне было очень интересно, но все, что вампирка сочла нужным мне сказать, уверена, она сказала. А меньше знаешь — крепче спишь… в этот момент я люто завидовала Нефриту и Лине, которые, наверняка, видели девятый сон подряд.

— Так что ты хотела сказать, деточка? Зачем мы пришли сюда? — вольготно развалившись на моей кровати, поинтересовалась Лиззи. Она была как тинэйджер, беззаботная, веселая и расслабленная. Я безраздельно ею восхищалась, поскольку она пребывала в таких разных амплуа, настолько легко менялась, что я не могла разгадать ее тайну. И даже тот факт, что Лиззи выпила кровь Конни, но оставила ее живой и даже зачаровала, чтобы та вела себя повежливей с посетителями, меня не оттолкнул. Она же не выпячивала это насилие, она им не кичилась, не заявляла миру о том, какое удовольствие доставляет ей чувствовать, как кровь, еще секунду назад текущая по живым венам живого человека, теперь наполняет ее вены и омывает ее разум, передавая безраздельный доступ к разуму и чувствам жертвы. И я понимаю, что после той жуткой аварии, где мы обе потеряли столько крови, ей необходимо было восстановиться. Все это делало меня спокойной рядом с ней.

— Я хотела еще раз показать вот это, — в моей руке оказался коричневый шерстяной шарф в зеленую полоску.

— Мм, тот самый из машины. И что это значит?

— Попробуй что-нибудь… разнюхать? — я не знала, как правильно назвать то, что делает Элизабет, когда ведет носом.

— Милая. Ты такая смешная. Я не ищейка, и даже не оборотень, чтобы разнюхивать. Но вот уловить след ауры, окружающей это существо, уловила еще в прошлый раз. Это сверх. Либо запах нечеткий, размытый, будто бы его трогали несколько существ, либо он принадлежит кому-то, кого я не могу идентифицировать. Почему это тебе так важно?

— Я долго думала над своим видением. Ну, тем самым, которое пришло, когда коснулась Лины. Если видения всегда связаны с нами, то я почти ручаюсь, что на тебя мог напасть… ее парень.

— Так, — она сдвинула брови и придвинулась ко мне, — продолжай.

— Валентин, так его зовут, не человек. Это она совершенно четко дала мне понять. И после той ночи, как я всадила кол в грудь вампира, напавшего на тебя, он пропал. Точнее, он позвонил ей и сообщил, что с ним что-то случилось и его не будет какое-то время…

— Действительно, после кола немногие могут выжить. Если ему до рассвета удалось где-то залечь, возможно, недели через две он и восстановится, а если нет. В любом случае, ему понадобится немало крови. Мы могли бы выследить его по жертвам около Форт-Окриджа, — она подорвалась, но я ее осадила.

— Ты же говорила, что ею питались…

— Да, но я не уверена, что пили ее кровь.

— Ты говоришь загадочно, я не понимаю, как можно еще питаться.

— Чувствами, эмоциями, страх — самая сильная подпитка.

— После звонка Валентина Лина очнулась в каком-то странном темном помещении, вдали от дома, совершенно не понимая, как туда попала. Она была так напугана, что даже я, сидя здесь, в безопасной комнате содрогалась от страха. Но разве вампиры могут восстановиться лишь от того, что кто-то боится?

— Ты очень много о нас не знаешь, и только это сохраняет тебе жизнь… — раздумывая над чем-то, сообщила она, — все так ясно, но так запутанно.

— Боюсь, есть еще кое-что, — Лиззи повернула голову, давая понять, что она — одно большое ухо, — Лина видела его днем.

— Так!

Вампирка встала и подошла к окну, запустив в свою рыжую шевелюру пальцы и активно массируя кожу головы. Я частенько так делаю, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Но если так делает тысячелетний вампир…. ну вы поняли.

— Нам нужно понять, где очутилась Лина. Извини, но я поднимаю твою подругу.

Элизабет уверенно встала и направилась в комнату моей подруги таким шагом, будто бы от того, разбудим ли мы сейчас Лину, зависит, наступит ли завтрашнее утро. Посеменив за этой властной и восхитительно царственной женщиной, я застыла в дверях, не решаясь нарушить сон моей подруги. Тем не менее, поняв, что вампирка настроена решительно, я приблизилась к кровати, чтобы успокоить женщину, когда она проснется. И я была права. Как только вампирка прикоснулась к Лине, та от ужаса закричала и задергалась, будто бы на нее прямо здесь напала бешеная собака с пеной у рта.

— Лина, спокойно, мы твои друзья, — спокойно проговорила я, поглаживая подругу по ноге.

— Отпусти меня!!! Не прикасайся, уйди, уйди!!! — в исступлении кричала она.

— Так, хватит! — громыхнула Элизабет вампирским голосом, — Лина, посмотри на меня.

В этот момент подруга замерла, успокоилась и повернула лицо, облитое слезами и немного зловещее в отблесках горящих свечей.

— Скажи, место, где ты очнулась, было тебе знакомо? — налаживая контакт с подсознанием своей жертвы, как змея прошипела Элизабет.

— Да. Это старый док на берегу Мелсуотен-брейг.

— Отлично. А твой парень — он сверх?

— Лиззи, мы не можем так с ней поступить, — взмолилась я, но на мою спутницу это не оказало ни малейшего воздействия. Будто бы я сидела и молчала.

— Да. Он демон.

Демон? Не, ребята, увольте. Еще скажите, что миссис Норрисон суккуба, и я вообще слечу с катушек. Есть в этом мире, в этом городе хоть один ЧЕЛОВЕК, кроме меня? Если моя тетушка вдруг обернется ведьмой, а Изабель ее ручным котом в образе человека, то ей богу, я вызову ноль три…

— Демон, — задумалась Лиззи, выходя из комнаты. В этот момент, придя в себя, Лина снова закричала и задрыгала ногами.

Разгневавшись на вампирку, что та настолько бесцеремонно обошлась с моей подругой, вторглась в сознание и бросила, использовала, вместо того, чтоб помочь успокоить и поговорить по-человечески. Все время забываю, что у сверхов сверхметоды…

— Лина, иди ко мне, девочка моя, — прижав подругу к груди, я очень злилась. Прошло некоторое время, прежде чем Лина смогла успокоиться и снова заснуть.

Закрыв за собой дверь, я с гневным шепотом обрушилась на вампирку. Но вместо раскаянья или извинений, я услышала холодное и надменное:

— Цель оправдывает средства. Все слишком серьезно, чтобы сюсюкаться с каждым смертным. Поехали.

Она в мгновенье ока изменилась и перестала быть веселой, обаятельной и милой женщиной. Вместо этого властная стерва. Неужели за 23 прожитых года я так и не научилась разбираться…. пожалуй, за два дня я действительно еще не научилась разбираться в сверхах.

— Я не поеду, Лиззи. Можешь взять мою машину, но я остаюсь.

— Что? — она вскинула вверх бровь, остановившись на лестнице.

— Вторая ночь без сна. Мне не выдержать физически — глаза слипаются. К тому же, зачем я вам там нужна?

— Ты человек, волей неволей попавший в достаточно сложный водоворот событий, — скрестив руки на груди, она продолжила, — Можно сказать, на твоих глазах творится история, и хочешь ты этого или нет, но ты — в самом ее центре и здесь есть лишь два пути. Либо ты останешься в стороне и тебя убьют, либо ты будешь с нами и есть шанс, что ты останешься в живых. Выбор за тобой. Если, пока я спущусь по лестнице, ты не отправишься следом, я пойму, что ты сделала неверный выбор, но оставлю тебя в покое, потому что того требует кодекс чести. Но я не могу гарантировать, что на следующий день ты не будешь убита охотником, как приверженец нашей стороны, независимо от того, что ты захотела оставаться нейтральной.

Она развернулась на каблуках и, ступив на третью лестницу, услышала, как следом за ней направилась и я.

— Отличный выбор, деточка.

А что еще прикажете делать? Я жить хочу. И если такова плата за жизнь, что ж, плачу. Где подписаться кровью? Потому что уверена, скоро ее прольется немало.

Мы дожидались, пока нам подгонят машину. Вампирка была хладнокровно величественна, я же была сонливо насуплена. Куда едем, зачем едем, какова моя роль в этой истории? Сплошные вопросы. Чувствую себя дерьмом, плывущим по реке, и знающим, что впереди водопад. Ох, как шлепнусь…

Посадив вампирку за руль, думаю, за тысячу лет у нее есть определенная практика, я плюхнулась на сиденье рядом и, пристегнувшись, мгновенно вырубилась. Наверное, именно поэтому мне показалось, что дорога заняла ровно минуту, потому что когда меня разбудила Лиззи, я была вне себя от злости. Всем, кто хочет со мной ужиться, нужно запомнить всего лишь две вещи. Первая — никогда не будить меня раньше, чем я сама встаю, потому, что в случае недосыпа я превращаюсь в фурию. Второе — никогда не просить советов или не разговаривать о чем-то важном со мной на голодный желудок, потому, что я превращаюсь в фурию. В общем, сейчас я была вдвойне фурией.

Хлопнув дверцей машины так, что последняя печально скрежетнула, я посеменила за Элизабет. Ой, как надеюсь, что эта вампирка не использовала меня для какой-нибудь своей тайной игры. Вот как представлю, что зайду сейчас в зал, а там сплошные вампиры и я одна человек. Вот как знать, что не сожрет кто-нибудь из них, учитывая, что вампиры до меня падки как пчелы до цветков клевера.

От злости и жесткого недосыпа я даже не удосужилась осмотреть здание и оценить его великолепие. Но, судя по количеству времени, которое мы шли до какого-то там зала, размеры к него нехилые, а история длинная и очень пыльная. Вампирка усиленно мне что-то говорила, но в полудреме я схватывала лишь отдельные слова, потому лишь кивала головой и издавала почтительное «угу».

Наконец, двери в зал распахнулись услужливыми швейцарами, и моему взору предстало дивное зрелище. Около двадцати вампиров разных мастей, от худых до толстых, от высоких до низких, от рыжих до жгуче черных, от веселых до грустных, в общем, вы понимаете, что публика собралась разношерстная.

Увидев нас, они мгновенно вскочили и склонили головы. Здрасьте, здрасьте, черти окаянные, — подумалось мне. Последняя выходка Лиззи вынудила меня снова сделать шаг назад в отношении моих симпатий к этим зверям. А холодные голубые глаза Марка так и вовсе заставили передернуть плечами от фантомного холодка. Не то, чтобы он был некрасив. Очень даже хорош собой, и если бы не его кровелюбительная сущность и богатый жизненный опыт в цифру с несколькими нулями лет, я бы первая выстроилась в очередь из его фанаток. Но то, что он вампир, и то, как он обошелся со мной — меняет коренным образом все. И сейчас, стоя здесь, в дверях перед толпой вампиров, которые все как один уставились на меня с выражением лица «да, детка, снимай свое платьице», я испытала некоторый дискомфорт. А уж когда прочитала их мысли, которые посыпались мне в голову, как картошка из мешка…

— Шиздец…

Ручаюсь, еще пара минут и здесь начнется оргия, я даже отступила на шаг назад, при виде наступающих со всех сторон нетопырей.

— Первое, — спокойно изрекла Элизабет, — этот человек находится под моим покровительством. Любой, кто причинит ему вред, будет немедленно казнен!

Хрена се сколько чести. Но лучше уж так, чем без каких-либо гарантий. Во всяком разе, я буду знать, что если меня изнасилуют и убьют, то моя смерть будет отомщена. Если вампиры все-таки так хорошо держат свое слово, как мне это показалось на первый взгляд.

— Второе, Давид, подойди, — Элизабет повернулась ко мне и попросила шарф, который я так бесцеремонно скомуниздила из квартиры Лины. И тут из толпы уже рассевшихся вампиров, к нам двинулся дядя-шкаф. Нет, серьезно, при его росте два с лишком метров, он имел в обхвате плеч никак иначе — две меня. С прямоугольной формой черепа, побритый, как бывалый зек и со странной татуировкой в центре лба. Давид был последним человеком, с которым я хотела бы встретиться в переулке темной ночью, или в списке недоброжелателей которого хотела бы оказаться. Мило улыбнувшись, я подала предмет гардероба амбалу по имени Давид.

— Что я должен с этим сделать, госпожа?

— Ты можешь определить, какому из сверхов принадлежит этот запах?

Она выжидательно уставилась на вампира, который, чуть оголив клыки, едва выглянувшие из-под верхней губы, закатил глаза и повел носом. Его клыки не были похожи на те, что я видела у Марка или Лиззи, или даже Александра. Они были больше, да и их самих было гораздо больше.

Не в силах держаться на ногах и валясь с ног от смертельной усталости, я пошла на свободный стул. Именно на него мне указала Элизабет — между Александром и Марком. Между двумя мне знакомыми вампирами, один из которых смотрел на меня с выражением недоумения, второй беспристрастно. Впрочем, нет, в его глазах на мгновенье промелькнуло то самое чувство, которое я никак не могу разгадать. Но оно исчезло так же внезапно, как и появилось, и Марк устремил взгляд на Давида.

— Как ты здесь очутилась? Да еще и в компании с Марией-Элеонорой?

— Начнем с того, что твои чары на меня не подействовали. А теперь давай смотреть шоу, — я откинула голову на спинку стула. Благо, спинка была высокая и мягкая, а потому позволяла это сделать. Закрыв глаза, я почти мгновенно провалилась в сон. Но вновь меня вернули с небес на землю. Александр активно пихал меня в бок и, кажется, я даже открыла глаза, но ничего не увидела.

— Что с тобой?

— Что с ней такое?

По залу прошлась волна перешептываний, через несколько мгновений, и я присоединилась к этой волне.

— Что такое? Почему все перепуганы?

— Они несколько удивлены твоим воспитанием, — надменно изрек Марк, не оторвав подбородка от руки, облокотившейся на ручку стула.

Тем не менее, вампирское сообщество с недоверием косилось на меня. В числе оных была и Элизабет, которая быстрым шагом приблизилась. Понимая, что женщина вряд ли присядет, чтобы опуститься до уровня человека при всех, я встала и посмотрела ей в глаза.

— Ты забыла рассказать мне о чем-то? — требовательно спросила женщина. Здоровяк Давид стоял за ней, как вышибала в клубе, ожидающий щелчка пальцами. Активно соображая, не нашла ничего, что могло бы заинтересовать женщину, прожившую немного больше меня.

— Да что случилось-то вообще? Ну, моргнула чуть дольше обычного…

— Твои глаза… они закатились, словно ты была в трансе.

— Мария-Элеонора, — понимая, что вампирам может не понравиться панибратское отношение к им подобным, я выбрала ту форму, которую использовали Александр и Марк, казалось, она это одобрила и наверняка, пока мы шли и я дремала, речь Лиззи была наполнена именно этими тонкостями, которые бы помогли сохранить мир и спокойствие в вампирской общине. Ох, признаться за последние два дня вампиров я видела больше, чем людей… сомневаюсь, что люди вообще существуют, — я телепат, о чем вам известно. Иногда случаются видения. Меня ударила молния, возможно, это последствия…

— Молния говоришь? — она подозвала к себе молоденькую рыжеволосую вампирку. Женщины о чем-то посовещались, роняя на меня взгляды, затем Лиззи вновь одарила меня вниманием. — Насколько понимаю, на тебя не действуют наши чары?

По залу прошелся ропот. Ну и чем, скажите, они отличаются от людей? Такие же впечатлительные. Но через мгновенье до меня дошли тревожные мысли «она представляет для нас угрозу», «в ней может таиться погибель роду вампирскому», «я этого не делал, только бы она не рассказала княгине», «и все равно я бы раздел ее прямо здесь и…» ну уж нет.

— Нет. Александр пробовал, но из этого ничего не вышло.

— И на зов ты не отвечаешь, — она в этот раз без доли иронии обратилась к Марку, который ничуть не изменился в лице и сидел все такой же холодный и беспристрастный к происходящему, — интересно, действуют ли на тебя остальные вампирские возможности, Лорали.

— С удовольствием! — со стула, стоявшего рядом с Марком, встала вампирка, которую я видела в «Сверхе» на фейс контроле. Та самая, скрывающая от своего босса грязные делишки.

Вампирка заняла место Лиззи напротив меня и впилась своими едкими зелеными глазками в мои. Ощущение, словно ее взгляд был физическим контактом, и смотрела она с такой ненавистью, что я готова была сквозь землю провалиться. Простояв так несколько минут, я устала, к тому же безумно хотелось спать, и я, не удержавшись, стала часто и очень медленно моргать.

— Мария-Элеонора, — умоляюще простонала я, чем заработала вторую волну ропота с примерно таким же содержанием мыслей. Лишь Марк, Александр и Мария-Элеонора оставались спокойными. Впрочем, Александр пару раз впечатлившись, поерзал на стуле.

Лорали, одарив меня презрительным взглядом, заняла свое место рядом с хозяином. А королева бала — Лиззи, изумленно улыбнулась.

— Что ж… бесстрашных мы встречали и прежде. Марк?

— Обладает определенным иммунитетом.

Это на что, интересно мне знать.

— Говоря простым языком — не дала, — вампирка мелодично рассмеялась, а вампир чуть не зевнул, сочтя шутку либо неуместной, либо довольно неудачной, — Мелинда.

На этот раз, истязать меня подошла рыжеволосая девушка, с которой совещалась Элизабет. Эта самая Мелинда, внешне я всегда представляла ведьм именно такими, по-отечески окинув меня взглядом с ног до головы, закрыла глаза и сложила ладони к вискам. Не знаю, чего она добивалась, потому как через минуту, развела руками и вернулась на свое место.

— Понятно, делиться мыслями тоже не желаем. Ты более забавная, чем я себе это представляла.

Все это очень походило на цирк, где я была зверушкой, которую единственный раз за год разрешили потискать и сфотографировать на память. Не ожидала такой подставы. Кстати, больше никогда в цирк не пойду.

— Да в чем дело-то? И как это связано с охотником?

— Наша история знает всего один случай, когда на человека не действовали способности вампира. Увы, здесь не представлены все, поэтому сказать точно не могу, но уверена, что ты — второй случай. И это более чем забавно, — она задумалась и, не найдя ажиотажа с моей стороны, вернулась к теме охотника. — Так что ты думаешь по поводу сущности этого самого Валентина? Что ты расскажешь о нем?

Вспомнив, что этот момент я, кажется, проспала, мне пришлось выкрутиться:

— Ну, он демон…

Недовольно фыркнув, Лиззи отошла к дверям и заняла место на отдельном стуле. Давид, вернув мне шарф, так же уселся на отведенное ему место.

— Итак. Вернемся к сути. Мы имеем дело, судя по всему, с довольно сильным кланом демонов…

Договорить ей не дали. Двери судорожно отварились, и в зал ворвался запыхавшийся мальчик. Ни за что бы ни подумала, что у какого-то изверга хватит совести обратить такого юного человека. Он же совсем ребенок, ручаюсь, ему нет и 12 лет. Какого было родителям потерять свое дитя? А какого дитятке навечно остаться девственником?

Пытаясь отдышаться, он присел на корточки. Все взгляды, спокойно и величественно ожидавшие послания, были устремлены к нему. Видимо, подобное у вампиров дело обычное.

Наконец, отдышавшись, мальчик встал и подошел к Марии-Элеоноре.

— Боюсь, у нас плохие вести. Смотрители Торингейла и Даршинбира были убиты сегодня. Их представители не решились звонить, для надежности послали меня к Марку. Сказали, что приверженцы князя повсюду. И они настроены агрессивно.

— Что? — Мария-Элеонора вскочила и просверлила парня негодующим взглядом, — Это были одни из самых опытных вампиров, которых я только знала. Закаленные ни в одной схватке! — сделав глубокий вдох, она соизволила парню удалиться. — Господа, кажется, нам объявили войну.

— В таком случае, не хватает всех представителей. Еще четыре смотрителя должны быть здесь, — вставил слово худой вампир, очень похожий на англичанина. Со вкусом одетый, владеющий прекрасными манерами и часами за две тысячи долларов. Судя по тому, как он встал и склонился в глубоком поклоне, наверняка какой-нибудь лорд.

— Именно поэтому я просила никому не распространяться о нашем собрании…

— Бла, бла, бла, — все это мало меня касается, дойдут до самого интересного — разбудят. Думаю, что сверхи сами в состоянии разобраться со своими проблемами.

— Совсем недавно стало известно… на собрании… разведение людей… для пропитания.

Что? Разведение людей для пропитания? Я встрепенулась и осоловелым взглядом окинула присутствующих. Их лица не выражали каких-либо ярких эмоций. Их мысли были пусты и сосредоточены на говорящей. Сдается, она была на каком-то собрании, и там предложили внедрить новые методы пропитания. Видимо, я упустила что-то интересное.

— Поэтому, вампиры раскололись на три лагеря. Те, кто поддерживают княгиню, те, кто поддерживают князя, и те, кто нейтральны. Которых устроил бы любой исход дела.

Вот именно к таким я и отношусь на данный момент. Меня сейчас очень бы устроила кровать, мягкая подушка, одеяло, простынка…. а можно и на теплом коврике…

Когда я открыла глаза, то поняла, что мысль материальна и вселенная отвечает на наш зов. Во-первых, я действительно лежала, раскинувшись на персидском ковре Александра, но не припомню, чтобы обнаглела до такой степени. Во-вторых, надо мной склонилась Лиззи и Мелинда. В-третьих, выражения их лиц сулили мне неприятности.

— Давно ты жрица?

— Какая еще жрица? — переводя недоумевающий взгляд с одной вампирки на другую, пыталась сообразить я.

— Давно тебя ударила молния?

Хороший вопрос. В голове все настолько перемешалось, что сейчас я не вспомню точной даты своего рождения, хоть убей.

— Вроде бы недели две-три назад…

— Значит пока не страшно, — помогая мне подняться, улыбнулась Мелинда.

Я оглянулась, собрание, судя по всему, уже закончилось. И закончилось, либо, очень питательно, либо очень трагично, потому как стены комнаты орошала медленно стекающая кровь, а на нескольких стульях я разобрала очертания некоторых органов и куски омертвелой кожи. Запах в комнате стоял отвратительный.

— Это я сделала?

Как ни странно, я не чувствовала ничего и с опустошением глядела на потолок, откуда на меня упала пара густых прохладных капель. Размазав их по щеке, я повернулась к вампирам.

— Ты о себе довольно высокого мнения, — задорно улыбнулась Лиззи. Окровавленные ладони женщины говорили сами за себя. Я поспешила найти взглядом Александра, он угрюмо стоял возле окна, вытирая руки. Слава богу, жив, — подумалось мне, но вид окровавленных полотенец заставил внутренности сжаться. Марк невозмутимо стоял, облокотившись о стол, и о недавнем происшествии говорили лишь забрызганные кровью белокурые пряди мужчины.

— Что же, черт побери, здесь произошло…

— То, чему ты должна была помешать. Я просила тебя об этом, пока мы шли в конференц-зал, но, по ходу, ты пропустила все мимо ушей, — вампирка приблизилась ко мне настолько быстро, что я не успела опустить ресницы, как ее восхитительно прекрасное лицо было возле моего, — слушай внимательно. Теперь от тебя необходимо то, что ты умеешь и то, для чего ты здесь находишься. В соседней комнате сидят вампиры. Ты должна прочитать их мысли и рассказать о них нам. Это все, что от тебя требуется.

— Только прочитать и сказать вам? — сглотнула я, стараясь не выказывать клокотавших внутри меня эмоций.

Александр, закончив очищать руки, подошел к Элизабет, она мягко ему улыбнулась и что-то прошептала. Мужчина взял меня под руку и повел в другой зал.

— Мне стоит опасаться?

— Думаю, что самое страшное еще впереди. Увы.

Зал, в который меня привели, был наполнен страхом. Не умея читать ауру и даже не умея читать мысли, любой бы человек об этом догадался. Вампиры, сотнями лет топчущие землю, те, на чьих глазах вершилась история, сидят сейчас здесь и трясутся от одной мысли, что им предстоит пройти испытание мной… признаться, меня это будоражило не меньше. Что ж, просто прочту их мысли и пойду домой спать. Никаких обязательств.

В зале появился Марк. Я почувствовала его присутствие, даже не увидев вампира. Каким-то внутренним чутьем, будто внутри что-то екнуло. На всякий случай, обернувшись, я подтвердила свои опасения. Кажется, наша кровная связь начинает себя проявлять.

— Давид. Первого, — скомандовала Мария-Элеонора, встав у стены и сложив руки на груди. Она такая сосредоточенная и воинственная, словно здесь решается судьба мира.

Передо мной на стул посадили мужчину, обращенного лет в 45. Его черты лица были добрыми, как у мистера Берта, работавшего охранником в нашем детском приюте. Пожалуй, он был единственным человеком, о котором я могла вспоминать с любовью. Не считая, разумеется, Нефрита. И только он уделял достаточно времени для того, чтобы поболтать со мной после работы часок-другой просто о жизни и дать пару дельных советов. Кстати, именно он и обучил меня определенным приемчикам, которые не раз помогали выйти сухой из воды.

Сейчас же мне предстояло прочитать мысли мужчины, который как две капли воды был похож на моего давнего любезного друга. Я невольно прониклась симпатией к этому вампиру. К тому же, на его глазах выступили слезы, которые заставили мое сердце облиться кровью. Сжав губы, я процедила:

— Задавайте ему свой вопрос.

— На чьей вы стороне, мистер Колинз?

Мужчина зажмурился и замотал головой, стараясь ни о чем не думать. Я читала это «ни о чем не думать, ни о чем не думать, ла ла ла, ни о чем не думать, бла бла бла».

— Вы не сможете ни о чем не думать вечно, мистер Колинз, — мягко тронув руку мужчины, я улыбнулась. — Вам достаточно только сказать — на чьей вы стороне и это все закончится.

Я не знала, как все это закончится, но мне безумно захотелось успокоить вампира, который не менее безумно опасался за свою жизнь и за жизнь его новорожденной — новообращенной Луны. Его сознание распахнулось. Прочитав, я неуверенно вымолвила, не зная, что последует после моих слов.

— Он на стороне княгини.

Гневно фыркнув, Мария-Элеонора вынесла приговор:

— Давид!

Амбал, без тени эмоций, подошел к сидящему на стуле вампиру, который содрогался от страха и зажмуривал глаза, чтобы не видеть всех ужасов, которые могут произойти. Да я и сама не понимала, что произойдет, пока мое лицо не оросило кровью, а перед носом не колыхнулось сердце мистера Колинза, зажатое в волосатой и когтистой руке Давида. Закрыв рот руками, чтобы не закричать, я глядела на орган, безжизненно обмякший в руке существа, которое считала до сего момента вампиром. Это не вампир. На глаза набежали слезы… причиной каких жестокостей я стала? Когда случилось так, что из-за одной моей фразы стали прерываться жизни?

— Отнесите его и расправьтесь. Окончательно. Без права воскрешения, — таким тоном разговаривают отцы с сыновьями, чтобы поощрить за первую пойманную рыбу.

Меня вывернуло. Прямо на богатый ковер Александра. От вида крови, от вида внутренних органов, трепещущих в когтистой лапе невиданного мной ранее существа, от ощущения того, что это не единственная смерть на сегодня.

— Может быть, облегчите задачу моему человеку? — Лиззи закатила глаза, посмотрев на меня, и обратилась вновь к стушевавшимся вампирам. К слову, они были связаны и вряд ли могли оказать какое-либо сопротивление, — ну? Кто из вас на стороне княгини?

Тут я поняла, быть на стороне княгини — это неправильный ответ. Но только каково мое отношение? На чьей стороне я? Катилина! Из всех лекций, которые вы проспали на своем веку, это была самая важная!

— Что ж. Тогда вы, Миссис Донаван. Давид, помоги.

— Я больше не буду этого делать, — не в силах сдержать слезы, прошептала я. Уверена, каждый вампир прекрасно это услышал. Ведь вампиры не люди и слышат все, что нужно и не нужно.

— Что ж, я это предвидела, — улыбнулась Лиззи. — Твоя жизнь неприкасаема, и я перед тобой в долгу. Однако, не помню никаких обязательств в отношении Лины или Нефрита, — она состроила невинное личико, припоминая. — Нет, кажется абсолютно никаких.

И эту змею я пригрела на своей груди? Ее я спасла и уложила спать в собственном доме? Благодаря ей чуть не сменила мнение о вампирах на положительное? Вот ведь Сука! Как она вникла во все мои проблемы и прознала все слабости.

Уверена, Александр и Марк тоже участвовали в этом хорошо слаженном спектакле, наверняка они заранее задумали сделать меня оружием мести.

На стул, залитый кровью, посадили миссис Донаван. Спокойную, благородную вампирку с пышной каштановой копной волос и бюстом третьего размера. Пожалуй, это два ее выдающихся качества. В остальном же она была весьма посредственна. Даже не дожидаясь вопроса, я ответила:

— За Князя.

— Ты хорошо подумала, Катилина?

— За Князя, — сквозь зубы процедила я.

Женщину увели. Кажется, одно существо мною спасено. Однако же, врать вампирам я опасалась, прекрасно понимая, что шатко не только положение Лины, но и мое собственное, ведь передо мною в долгу только Мария-Элеонора и Александр, а тот же самый Марк или Давид с радостью разорвут меня на куски.

Оставалось еще пятеро вампиров. Среди них не было ни Мелинды, ни Лорали, ни других знакомых мне лиц. Еще два сердца на прощанье дернулись в сильной когтистой лапе амбала и оросили меня струями крови. Надеясь, что на этом, наконец, моя миссия ангела смерти закончится, я обессилено обмякла и села на ковер, забрызганный и заляпанный всем, чем только можно. Мне было противно от себя самой и от ситуации, которая происходила.

Элизабет оживленно беседовала с Мелиндой и Давидом, Марк сверлил холодным взглядом Лорали, которая пыталась стелиться перед ним, словно ковер, а Александр по-отечески накрыл мои плечи своими ладонями. От неожиданности я вздрогнула и вырвалась.

— Спокойно, Кати, все хорошо.

— Что? — ошарашено взвизгнула я. — Ты говоришь, что это в порядке вещей???

Комната являла собой результат смертной казни. Она так и дышала смертью. Предварительной и окончательной. Как иначе назвать смерть неживого существа, кроме как окончательной? Как же я мечтала, чтобы в этот момент они все горели в аду и при этом громко кричали от боли. Причем, чтобы они прочувствовали боль всех своих жертв разом…. уверена, ни один бы из них не перенес подобной пытки.

— Нет, разумеется, это нехорошо. Но то, что ты видишь — это необходимая жертва. Благодаря тебе мы сможем остановить куда большую катастрофу, — он заискивающе посмотрел в глаза, чуть коснувшись моего подбородка.

Его бархатистый голос убаюкивал и обволакивал покрывалом нежности и заботы. Припомнился наш первый разговор в галерее и этот нелепый поцелуй, с которого все и началось. Вновь вспомнив, что за существо сейчас вызывает во мне столь романтические чувства в такой момент, я оттолкнула его руку и шатающейся походкой подошла к Лиззи.

— Надеюсь это все, что ты хотела, сука? — злобно рыкнула я.

— Деточка, я вижу, ты устала, иди, поспи хорошенько, а завтра вечером нам стоит поговорить с Линой. Подготовь ее к тому, что она больше никогда не увидит Валентина. Все-таки это будет для нее удар, — казалось, Лиззи даже была искренней. Она заботливо погладила меня по волосам и, улыбнувшись на прощанье, вновь повернулась к Давиду.

Сказать, что я была немного офонаревшей — не сказать ничего. По ходу такое поведение считается нормальным и нелицемерным у вампиров. ТАКОЕ сочетание ангельской доброты и заботы и дьявольской беспощадности и злобы… при всем этом, ей удается жить в ладах с собой. Любой психотерапевт вскроет вены после общения с ней… Поймав себя на мысли, что я уже несколько минут ополоумевшим взглядом сверлю Марию-Элеонору, я развернулась на каблуках и, гневно сопя носом, пошла прочь.

— Постой, деточка, я совсем забыла тебя предупредить.

ЧТО ЕЩЕ??????????

— Да?

— Давид завтра заедет за тобой. Боюсь оставлять тебя одну без присмотра. Теперь, когда мы знаем, что Валентин демон — могут объявиться и другие охотники. Ты слишком ценна для нас, чтобы тебя терять.

Что? Давид ПРИСМОТРИТ за мной? Может быть, Давид присмотрит, чтобы я не собрала вещи и не сбежала от вас? Признаться этого мне бы хотелось больше всего. Что ж, я человек терпеливый. Покончим со всем этим, и я навсегда открещусь от мира сверхов. Вновь не в силах переварить сваливающийся на меня объем противоречивой и многозначительной информации, я стояла в ступоре и смотрела в сторону вампирской кампании, которая, кажется, праздновала первый этап своей победы.

— Так, пойдем со мной, — Александр взял меня под руку и всем видом показал, что никакие возражения не принимаются.

Мы вышли на улицу и сели на прохладный камень крыльца. Идеально чистое небо, без единого намека на перья облаков ощетинилось острыми звездами. Они, казалось, подмигивали нам. Какая-то в этом была ирония.

— Звезды, такие же бессмертные, как и вампиры, только первые не убивают, а просто дарят этому миру красоту и загадочность.

Он не знал что ответить. Да этого и не нужно было. Достаточно лишь то, что кто-то здесь и молчанием старается поддержать во мне хоть какую-то бодрость духа. Мой взгляд источал усталость и опустошение… его взгляд источал… ну вот, снова. Его взгляд источал желание, черные как бездна глаза изучали меня, и в этот момент я была не в силах сопротивляться. Но, что делало вампиру честь, он не воспользовался ситуацией, а лишь крепко меня обнял, позволив рыдать на его плече. Вот что называется — плакаться в жилетку. Сколько себя помню — слезы никогда не лились рекой в детстве, тем более не лились в юношестве, а сейчас, я просто раскисла. С другой стороны, такова реакция женского организма на стресс и этим мы выгодно отличаемся от мужчин — выпустив свои эмоции на свободу, мы очищаемся и успокаиваемся. Поглаживая меня по волосам, Александр создал тот тихий уютный уголок, который больше всего нужен был в эту минуту. Но все прекрасное быстро кончается.

— Давно ты стал подтирать человеческие сопли, Рихард? — сарказм Марка прямо-таки блистал остроумием. Но мы не обратили на него никакого внимания. — Мария-Элеонора желает тебя видеть.

Заметив, что вампир решил меня покинуть, я лишь одними губами прошептала:

— Не уходи…

Тем не менее, он ушел, оставив меня наедине с моими мыслями и ужасами произошедшей ночи. К тому же, мой кошмар наяву — Марк стоял за спиной и заставлял сердце усиленно биться. Сегодня вечером одиночество — самое страшное, что только можно себе представить…

— Что теперь между нами? — после долгого молчания в отчаянии спросила я.

— Узы крови.

— Почему я не могу тебя ненавидеть?

Он усмехнулся одними уголками губ. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять это. Я просто знала, но почему так остро чувствовала все, что делает, переживает и хочет этот вампир, ни малейшего представления не имела.

— У нас сложные отношения. Мы семья, любовники, друзья и враги. Тебе незачем пытаться понять это… Езжай домой!

Он уже хотел уйти. Не знаю, что это было, я уже совсем ничего не понимаю в своей жизни, но я обернулась и остановила его.

— Проводи меня.

Мужчина поднял обе брови и с изумлением изучал мое лицо. В нем было столько незнакомых ему эмоций, точнее знакомых, но давным-давно забытых, что, возможно, это его разозлило.

— Ты дура, — рявкнул он и отвернулся.

— Мне это нужно! — настаивала я.

Постояв несколько мгновений и явно не зная, удовлетворить мою просьбу или отказать в ней, он гневно хлопнул дверью перед моим носом.

Но на моем лице растянулась улыбка победителя.

Вскоре, машина неслась на предельной скорости по ночному Мелфриду, а я, сидя на пассажирском кресле, изучала Марка, решительно не желавшего обращать на меня внимание. Сдается, в этот момент он себя ненавидел, а меня грело ощущение этой маленькой победы над таким взрослым вампиром.

— Расскажи мне, что произошло сегодня?

— Что, сейчас вдруг любопытство пересилило сон? — вдавив педаль газа до предела в пол, огрызнулся он.

— Именно так, — улыбнулась я, скинув туфли и обняв колени руками. — Я имею право знать, за что моими силами убиты те вампиры.

— За их приверженность не той стороне.

— Ты милый, — усмехнулась я, считая, что раскусила его.

— А ты идиотка.

— Почему?

— Потому что связалась с нами.

— Это был не мой выбор. А будь он моим, то сейчас бы я лежала дома, в своей постели и видела хороший сон, не подозревая, что где-то там, в ночном мраке ходят создания гораздо ужаснее и кровожаднее, чем бабайка. Я должна знать, что это за война?

— Ты должна знать, что ты на правильной стороне и выполнять все требования старейшины. Тогда, возможно, тебе удастся сохранить свою жизнь.

— Старейшины? А кто это?

Марк впервые посмотрел на меня и снова ухмыльнулся лишь уголками губ. Это был его фирменный жест — не показать эмоцию, а лишь обнаружить намек на нее.

— Мария-Элеонора Элизабет — одна из пятнадцати старейшин. Одна из самых могущественных и влиятельных вампиров на этой планете. Деточка, — добавил он тоном Лиззи, явно намекая, что это прозвище касается не только людей, но так она обращается даже к некоторым вампирам. Выходит, у меня в доме была старейшина.

— Это должно меня впечатлить? — устало спросила я.

Вампир промолчал, но явно остался доволен моим бесстрастным отношением к подобной новости. Как бы то ни было, вампир он и есть вампир. То, что она старейшина, никоим образом не перевернуло всю мою жизнь. Хоть папа римский, мне чхать на это глубоко. Разбираться в вампирских должностях и политических связях мне хотелось меньше всего.

Машина остановилась около крыльца. Как будто бы зная мою привычку, вампир припарковался на заднем дворе, и все его существо показывало, что он решительно против того, что сейчас происходило и решительно против того, что находится здесь. Какая ирония. Ведь именно этого он добивался все время нашего знакомства, а сейчас вдруг застыл в нерешительности. Однако, моей решимости хватило на двоих…

Эта ночь была, пожалуй, самой странной ночью в моей жизни. В ней удовольствие и страх сплелись в одно, в ней исступление от ужаса и наслаждения шли рука об руку, наконец, в ней мои фантазии и мои опасения оправдались.

Впервые пробуждение было столь приятно и сладостно. Наверное, недели две я так хорошо не высыпалась и так сладко не потягивалась на утро, лежа… стоп! Лежа в кустах на сырой траве? Да, нынче чем дальше, тем все интереснее становится…

Городские часы пробили два часа дня и, сдув с лица непослушные пряди, я чуть раздвинула кусты, чтобы понять, где нахожусь, и что происходит вокруг. Совершенно точно я находилась в кустах, на клумбе, разбитой на центральной площади Мелфрида. И мне в нос пышут сладостью, кажется, маргаритки лилового цвета.

Ой, сдается, вчера вечером я натворила столько всего…. плюхаясь обратно в траву, я просто не знала, что мне делать. Та новость, что я каждое утро просыпаюсь в новом месте, уже не столь удивляет меня. Во всяком разе, мне известно, где нахожусь. Но то, что вчера я переспала с Марком!!! Я же его терпеть не могу!!! Это же вампир!!! Причем, последний вампир, на которого бы я взглянула, будь в здравом уме, а вчера я в таковом явно не была. Наверное, это сообщение о какой-то там жрице, закатывание глаз и вырывание сердец свели меня с ума. Помнится, я еще наглоталась крови вампиров… так вот в чем дело! Лиззи говорила, что наглотавшись вампирской крови можно сойти с ума. По ходу, это со мной и произошло. Что ж, с первым пунктом разобрались. Надо будет сразу расставить все точки над и, чтобы Марк не строил никаких далеко идущих планов на счет моей крови и на счет заявлений «она моя», а то, глядишь, уже и семью с домом, камином и босоногими вампирятами себе нарисовал. Надеюсь, у них «перепила вампирской крови и была неадекватна» является достаточным оправданием.

Действительно, Катилина Астрид Мередит, вам пора наводить порядок в вашем жизненном бардаке! Все. С этого дня расставляю все по местам, заканчиваю все свои дела и уеду на море вместе с Линой.

Черт!!! Они же с утра пойдут меня будить и застанут в моей кровати спящего вампира! Капец… Хотя забавный.

Телефонный звонок привел меня в полное замешательство. Приподняв голову, я заметила, что нахожусь хотя и в грязной от долгого лежания в сырой траве, но относительно приличной и не спальной одежде. Ну дела, как меня в клумбу-то занесло?

— А?

— Катилина? — спросил уверенный мужской голос.

— Ну, вроде, а вы кто?

— Я Кристофер. Помните, брал у вас интервью на счет ваших отношений с Александром?

Моих отношений с Александром? Так вы о другом вампире? В моей личной жизни столько вампиров, что немудрено запутаться в их клыкастых достоинствах…

— Мм, — только и смогла выдавить.

— Я не совсем вовремя? Вы где?

— В кустах, — бездумно ляпнула я, — ой, то есть… ээмм, ну в общем неважно, вы что-то хотели?

— Да. Кайл куда-то пропал. Он обещал мне скинуть фотографии сегодня утром, но их до сих пор нет. Его домашний и мобильник не отвечают, рабочий тоже, может быть, вы знаете, где находится ваш босс?

— Ну явно не со мной, если вы на это намекаете…

— Нет, что вы. Просто я в замешательстве. Газета должна быть сдана в печать в течение часа, но без фото мы прогораем, это первая страница.

— Ох, хорошо, я посмотрю, что могу для вас сделать.

— Спасибо Катилина, вы очень милы. Буду ждать от вас вестей.

Отлично. Теперь еще и мой начальник куда-то свинтил. Ладно. Надо выбираться отсюда и проведать место своей работы. Заодно спокойно напишу свою статью, иначе, чую, действительно не судьба ей увидеть свет, а моему литературному дебюту состояться.

Мое выныривание из кустов в самом центре площади заставило Мелфридян изрядно удивиться. Кажется, я говорила, что наши жители — порядочные любители посплетничать и поглазеть на какое-нибудь зрелище, хоть сколько-нибудь занятное. Так вот выползание из кустов девушки из высшего света было более чем занятным делом и более чем пикантной новостью для сплетен. Уверена, уже через час Леди Кэтрин сорвет мне мобильник своими звонками и криками по поводу моих половых извращений в центре города с бездомными зверями средь бела дня. Мелфридяне такие мелфридяне…

Стараясь не обращать внимания на глазеющих на меня людей, я гордо вскинула голову, однако, не забыв отсалютовать ручкой миссис Норрисон — нашей вездесущей старушке, первой сплетнице Мелфрида и подмигнуть Конни, которая, завидев меня, шарахнулась как от прокаженной. Похоже, она спешила на работу, судя по форме.

Мой офис находился в двух кварталах от Центральной площади, потому я решила прогуляться и подышать свежим воздухом, заодно и мысли привести в порядок (да и одежду подсушить). Все-таки редакция «время Мелфрид» неплохое местечко. Кайл владел телестанцией и газетой, которые раз в неделю выходили в эфир с местными новостями и развлекательными программами. Работать журналистом в кадре я еще не была готова, а вот попробовать себя в газете всегда мечтала, еще со студенческой скамьи.

Судя по всему, кто-то наверху был очень зол на меня. Непонятно откуда со всех сторон налетели грозовые тучи, за минуту небо из кристально голубого превратилось в свинцово — черное и раздался первый раскат грома, принесший с собой штормовой ветер. Еще никогда прежде не видела, чтобы погода меньше чем за минуту изменилась подобным образом, словно по взмаху волшебной палочки. Ледяной ливень тоже не заставил себя ждать, и уже через пару шагов я промокла насквозь.

Кое-как, едва разбирая дорогу и передвигая ногами, в борьбе с ветром за каждый метр, я добралась до редакции газеты «время Мелфрид». Только за моей спиной спасительно закрылась железная дверь, как в нее с грохотом ударилось что-то тяжелое. Я попыталась открыть ее, но не вышло. Этот предмет заблокировал выход. Что ж, во всяком случае, я на своей работе, а здесь полно мужчин, которые тоже хотят домой.

Сырая, как рыба, и продрогшая до мозга костей, я поднялась на второй этаж, где меня дружелюбно встретила Пуффи, завившая свои короткие волосы в крутые кудряшки. Сухая и приятно пахнущая румяная особа. Мне стало завидно.

— Ой, леди Мередит, да вы же продрогли насквозь, сейчас я сделаю вам горячий кофе. Можете обсохнуть в офисе Кайла, его сегодня нет, и по ходу, не будет. Там есть сухие полотенца, а в туалете сушилка для рук.

Она убежала суетиться с кофе, а я благодарно прошла в уборную, при кабинете начальника. С упоением наслаждаясь горячими струями воздуха, я мечтала о пляже средиземного моря, о красавцах-мулатах и о мохито с трубочкой.

Вместо этого, но и на том спасибо, на стол брякнулась чашка с кофе и два кусочка рафинада.

— Ты любишь сладкий? Я еще не знаю твоих пристрастий, так что положила сахар, — улыбнулась женщина. Действительно, в должностной обязанности «угождать» она была лучшей и вряд ли ее повысят когда-нибудь, слишком выгодно за относительно невысокую плату иметь при себе настолько исполнительного работника.

— Спасибо, Пуффи. А куда пропал Кайл? — встряхивая влажные волосы, поинтересовалась я.

— Он вчера вечером позвонил мне, и предупредил, что придет сегодня пораньше. Попросил, чтобы я приготовила фотографии для какой-то шишки из столичной газеты, но сам не явился. Это на него не похоже. Ни мобильник, ни домашний не отвечает. К тому же Лара заболела. Я не знаю, что делать с номером, который выходит уже завтра. Сегодня нужно закончить все приготовления, а завтра сдавать в верстку. Это сведет меня в могилу. Кати, ты бы не могла мне помочь?

— Бог с тобой, Пуффи, я в этом вообще не разбираюсь. Впрочем, мой посильный вклад — это написание статьи и отправка фото этой вашей шишке.

— И на том спасибо, — раздосадовалась женщина, закрывая стеклянную дверь кабинета. Из-за двери уже, она показала, что если мне что понадобится, то нужно лишь помахать, или нажать кнопку на телефоне. Натянуто улыбнувшись, я плюхнулась на мягкое крутящееся кресло начальника, больше похожее на трон. Если бы меня спросили, хочу ли в будущем занимать такое положение, вряд ли бы я ответила сразу же и утвердительно. Все-таки это было не мое. Вычурно деловой стиль кабинета, стол из темного лакированного дерева, в рамках дипломы «Журналист года» и «Лучшая новостная газета месяца», не такой уж великий повод для гордости, учитывая, что существует газета около сотни лет. Впрочем, то, что под руководством Кайла удалось заслужить две награды, говорит об уровне его мастерства.

Включив компьютер, я в ожидании загрузки, уставилась в окно. Там по-прежнему люто бушевала стихия, пригибая к земле деревья, срывая с крыш домов черепицу, стуча в окна мусором и обломками веток. Еще никогда не было в Мелфриде такого сурового урагана, во всяком случае, никогда на моем веку… только я захотела погрешить на сверхов, как мои раздумья прервали.

— Кати, звонят по третьей линии, ответь.

— «Время Мелфрид», Катилина, добрый день.

— А где Кайл? — послышался возмущенный голос молодой девушки.

— Извините, но его сейчас нет на месте. Если вы обладаете какой-то срочной информацией, то оставьте ее мне, передам.

Женщина напряженно задумалась, а я усидчиво ждала, пока она определится, какие эмоции возьмут верх — ревность или чувство долга:

— Передайте, что в местной школе рухнула крыша, имеются пострадавшие. Спасатели, в связи с погодными условиями не могут пока отправить туда команду. Ветер такой, что людей просто сносит. Нам остается лишь ждать улучшения погоды.

— Кто сообщил? — я судорожно записывала данные.

— Позвонила учительница, которая возвращалась с обеда и застала трагедию.

— Ее имя.

— Бонетта Стоун.

— Спасибо, держите нас в курсе, — только положив трубку, я сразу же бросилась к Пуффи.

— Что случилось?

— Обрушилось школьное здание. Операторы на месте?

— Да, но диктора нет… программу же выпускают раз в неделю.

— Так… тогда свяжись с программистами, пусть выкладывают эту информацию на нашем сайте, — я положила перед побледневшей девушкой исписанный листок, — и все, у кого имеются хоть какие-то данные, пусть сразу же сообщают тебе.

— А ты куда? — спохватилась секретарша. Но мне было не до этого. Только от одной мысли, что там, под развалинами сейчас умирают дети и кричат от боли, мое сердце разрывалось на тысячи осколков.

Вырвавшуюся на улицу через запасный выход, меня едва не сбило с ног бурным потоком грязевой жижи, стекающим прямо по трассе. Заскочив в машину Пуффи и мысленно поблагодарив женщину за ее доверие жителям и гостям города, я достала из-под водительского сиденья ключи и рванула с места. Машину заносило, потоки воды хлестали так, что сложно было разобрать дорогу, повороты, знаки, свет светофора. Спасало одно, что ни один псих не рисковал в такую погоду выйти на улицу. Потоком воздуха сорвало работающий дворник, и разобрать что-то было практически нереально. Тем не менее, я не могла оставаться и сидеть на месте, зная, что могу спасти чью-то жизнь, зная, что я должна. Почему? Хотя бы потому, что на мне было слишком много крови за последние дни. Зная, что на моей стороне врожденный идиотизм и бесстрашие после удара молнии.

Не оставляла в покое мысль — почему я не смогла увидеть этого в видении? В борьбе с муками совести я провела большую часть дороги и, наконец, добравшись до школы, чуть не закричала от ужаса. От двухэтажного здания в самый разгар учебного дня остались одни лишь развалины, которые еле угадывались сквозь плотную коричневатую пелену ливня. Сквозь гул льющей с неба воды не было слышно чьих-либо криков. Понятия не имея, как я буду помогать людям, когда сама еле стою на ногах от ветра, я, борясь со стихией, пробиралась к развалинам. Боже, ты наделил меня даром, так сейчас самый нужный момент позволить мне воспользоваться им!

Запнувшись о кусок стены, скрытый под мутными струями текущей жижи, я упала на развалины, расшибив до крови бровь. Теперь стало понятно, почему спасатели в такую погоду отсиживаются в своих теплых норках. Дождавшись, пока гул в голове уляжется, а кровь перестанет заливать глаз багровой струей, я вновь начала карабкаться к развалинам. К счастью, почти сразу под одним из камней я увидела маленькую детскую ручку. Закусив до боли нижнюю губу, чтобы не разрыдаться, я с остервенением стала срывать камни, завалившие тело мальчика. Его рука, такая маленькая, невинная, заляпанная чьей-то кровью, врезалась в память и стояла перед глазами, пока я не добралась до его лица.

— Мальчик, эй…. милый, как ты?

Ударяя парня по щекам, я пыталась привести его в чувство, совершенно не зная, что делать в подобной ситуации. К счастью, его ресницы задрожали, и он устремил на меня замученный взгляд.

— Где больно?

— Нога, — простонал он.

Воодушевившись, я кинулась скидывать камни с его ног, но один, который, судя по всему, и придавил мальчику ногу, никак не подавался. Мне не хватало сил, вот если бы кто-то поднажал с той стороны…

— Я помогу, — донесся мужской голос. Кусок, бывший, судя по всему, кирпичной стеной, поддался и тяжело перекатился, плюхнувшись в дождевую жижу.

Времени на то, чтобы рассыпаться в благодарностях перед пришедшим на помощь не было, мы подхватили мальчика, словно читая мысли друг друга, и аккуратно понесли. За школой, на возвышенности, находилась лужайка, потому в отличие от прочей местности, вода туда еще не добралась.

— Сколько там детей? — крикнул мужчина. Я не могла разобрать его лица из-за свинцовых струй, стеной вставших между нами.

— Не знаю, но в будний день их там, должно быть, не меньше сотни.

— Господи, нам надо поспешить!

Мы разбирали завалы и скидывали камни в стороны, чтобы ненароком не наделать еще больше вреда. Здание местной школы давно находилось в аварийном состоянии, и мэр отшучивался, мол, оно простоит еще сто лет, если только сама стихия не придет, чтобы его разрушить. И вот, пожалуйста, пришла стихия и сложила школу, словно карточный домик. Видимо ветер, обрушил крышу, а она послужила причиной того, что трещины в стенах раскололись и раздробили все здание на каменные глыбы. Думаю, что такую халатность нашему доброму мистеру Мэдисону не простят никогда. Особенно родители тех, кто не дай бог, погиб под этими развалинами.

Стихия продолжала бушевать, сошвыривая нас с камней, и, не давая разглядеть в руинах человеческие тела и расслышать крики помощи. Прильнув к камню, я взмолилась, чтобы мой дар, который посещал меня время от времени, вновь вернулся. Настроившись и сосредоточившись на то, чтобы увидеть, где могут находиться дети, я не увидела ничего. От бессилия ударив камень, я поспешила к найденному мною мальчику, который истекал кровью на опушке. Хотя мы и завязали его рану рубашкой подошедшего мне на помощь мужчины, кровь не желала останавливаться.

— Парень… эй, мальчик, — он едва прохрипел, — скажи, когда здание начало рушиться, где все были?

— Нас куда-то повели, — я едва разобрала его слова, лишь прочтя по губам.

— Куда вас повели?

Больше мальчик ничего не мог сказать. От бессилия и болевого шока его сознание провалилось. Взяв в свои руки маленькую детскую ладонь, я закрыла глаза, в надежде, что раз могу видеть будущее, то, возможно, при сильных эмоциях и должном настрое и прошлое поддастся.

На этот раз не прогадала. Голову словно прострелило болью, а перед глазами выстроилась нечеткая картина. Грохот, здание сотряслось. Учитель стала выводить всех из класса. Вот они спускаются по лестнице, выход завалило… о боже, они в катакомбах!

Когда-то давно практически под каждым зданием Мелфрида строились катакомбы на случаи землетрясений. Раньше они частенько бывали в этих местах, но вот уже около сотни лет земля не дрожала, и одному господу было известно, что и кто теперь в этих катакомбах. Одно было ясно — вентиляции там не было, к тому же два этажа здания обрушилось на них сверху, практически отрезав все шансы на спасение. Именно потому мы не смогли найти никого. А мальчик, которого удалось вынести, он упал, запнувшись о развязавшийся шнурок, и толпы перепуганных ребят просто бежали по нему.

Едва сдерживая бушевавшие во мне эмоции, я набрала номер службы спасения и заорала в трубку:

— Немедленно пришлите сюда технику!!! Вы не понимаете, что под обломками дети? Их эвакуировали в катакомбы и сейчас они в плену собственной ошибки!

— Мэм, успокойтесь, наши люди уже выехали, но как скоро прибудут в таких условиях, мы не можем сказать, и у нас нет техники. Ближайшая техника в Форт Окридже, это четыре часа езды. Их тоже затопило, поэтому все силы брошены на спасение там. Мы очень сожалеем.

— Что за черт! — гневно схватившись за голову, крикнула я.

— Здесь еще один! — крикнул мужчина, подзывая меня на помощь. Вода все прибывала, я была по колено в грязной и вязкой жиже, тем не менее, пробиралась, чтобы попытаться спасти чью-то жизнь.

— Надо позвать людей! — крикнул чей-то знакомый мне голос. Обернувшись, я заметила женщину. Очертаниями она была весьма похожа на Конни. В такой момент, любая помощь была бы весьма кстати.

Втроем мы вытащили девочку на возвышенность, к которой опасно близко подступали грязные воды. Еле находя силы, чтобы стоять на ногах, мы решили посовещаться.

— Втроем нам не справиться. К тому же, мы не знаем, где искать.

— Часть успели скрыться в катакомбах, — просветила я, с ужасом представляя, что, должно быть, вода ринулась в подвал и наверняка с каждой минутой шансы на спасение тают. Медлить было нельзя.

— Я знаю, где они находятся, — сказала подоспевшая незнакомка. — Я проработала там уборщицей 15 лет. Нам нужно созвать людей, вместе мы сможем разгрести завал.

У меня появилась идея.

— Пуффи?

— Черт побери, где тебя носит??? — крикнула она в трубку.

— Пуффи, сейчас не до этого, срочно выходи в эфир с экстренным сообщением. Детей эвакуировали в катакомбы, нам нужна помощь в разборе завала. Дорога каждая минута. Их затапливает и воздух, должно быть, на исходе. Пусть на сайте тоже разместят информацию! Сообщи мэру, нужно подключить все СМИ.

— Но я не диктор…

— Пуффи!!! Дети умирают!!!!!! — я орала как ошалелая, пересиливая слезы и истерику.

— Все поняла, выхожу в эфир…

Люди начали подтягиваться к месту происшествия, но что радовало, не для того, чтобы поглазеть, а для того, чтобы внести посильную помощь в предотвращении трагедии местного масштаба. Кто-то приходил с аптечками и уже оказывал первую медицинскую помощь спасенной паре малышей, а кто-то с ломиками и прочими инструментами, чтобы хоть как-то облегчить разбор камней.

Женщина повела нас к месту, где находились катакомбы и мы, выстроившись в дружную систему, начали разбор, выбрасывая камни, доски, мебель и прочие предметы, чтобы расчистить путь к пострадавшим. Женщина верно указала место и уже через пару минут мы смогли извлечь тело мальчика, которому, к сожалению, мы опоздали помочь… Трупы складывали в одну сторону, те, кому еще можно было помочь, в другую, где с ними работали женщины с аптечками. Мы не знали, насколько правильно действовали, однако в данной ситуации лучше было делать хоть что-то, чем бездействовать и ждать, пока стихия смилостивится, а камни сами собою откатятся в стороны.

Вскоре подоспела бригада скорой помощи. Где им удалось достать лодку, оставалось догадываться. Вода подступала все выше и выше и мы уже по пояс утопали в мутной жидкости. Как ни странно, никто и не подумал об испорченной одежде, или возможности подхватить воспаление легких. Все были объединены целью, которая оправдывала любые средства и жертвы. Казалось, горе сплотило весь Мелфрид, который стряхнул с себя личину сварливости сплетничества.

До катакомб оставалось немного. Совместными усилиями мы смогли организовать быстрый разбор, хотя попадались тяжелые части здания, но взявшись все вместе, мы могли сдвинуть, или оттолкнуть мешавшие раскопкам детали. Но разгребая завал, мы не подумали о том, как открыть дверь в катакомбы и при этом не затопить находящихся там.

Часа три два мы расчистили проход на первый этаж, глубокую яму в двухэтажной куче строительного мусора, спасая всех, кто найдется по пути к цели — к темнице, в которой оказались заперты дети и взрослые. Мы нащупали люк, ведущий в катакомбы, но открывать его не торопились. Воды здесь должно было быть меньше, но она так хлестала сверху, что в колодце, который мы расчистили, она прибывала с опасно большей скоростью, чем в других местах.

— Надо смастерить навес и вычерпать отсюда воду, иначе мы их затопим.

— А как знать, что они там уже не утонули? — крикнул кто-то.

— Люк плотно прилегает к полу. К тому же, они наверняка заткнули щели одеждой.

— Хватит болтать, нам нужно что-то делать!

— Тут только чудо поможет!

И чудо случилось. Точно так же быстро, как и началась, буря прекратилась. Меньше, чем за минуту, свинцово-черные грозовые тучи рассеялись, и выглянуло, лучезарно сияя, солнце, мгновенно решив проблемы пребывания воды.

Опустилась минута тишины. Мелфрид застыл в шоке. Настолько резкая смена погоды никогда не была обыденным делом в здешних местах, как никогда не было подобных бурь и наводнений. Разве что разливалась Мелсуотен-брейг. Погода установилась чудесная, запели птицы, зашелестела влажная листва, словно не было этих часов страшнейшего урагана, словно не стонали на опушке от боли дети, словно не лежала куча трупов…

Только сейчас я увидела, что стою в расчищенном колодце по пояс в черно-коричневой жиже вместе с Кристофером, Конни, мистером Мэдисоном, нашим мэром и Капланом, бывшим боссом. Их бар находился напротив школы, видимо поэтому, заметив нас, они сразу же поспешили на помощь. Несомненно, это делает им честь…. пожалуй, я даже возьму обратно слова об их никчемности.

— Нужно вычерпать воду, — прервала я тишину, — эй, там, наверху, нам нужны ведра.

Не прошло и минуты, как к нам на веревках спускали со всех сторон ведра, которыми мы вычерпывали жижу. Наконец, можно было в грязи разглядеть ручку люка, за которую все дружно и потянули.

Я не смотрела вниз. Просто отвернулась, потому, что могла догадаться — то, что увижу, не доставит мне ни малейшего удовольствия. Мое сознание посчитало так же.

— Вы заметили? Ураган будто бы по мановению волшебной палочки прошел, — заметила Лина, положив на стол девятку пик. Они с Нефритом и Бэтти сидели в столовой и играли в карты. Нефрит страстно не желал оставаться в одиночестве ни минуты, Лина была очень слаба, но слишком напугана, чтобы держаться вдали от общества, а поскольку Бэтти была гувернанткой Катилины, то в ее обязанности так же входило развлекать ее гостей. Правда она находила это более своим собственным развлечением, нежели тяжкой обязанностью.

Из соседней комнаты раздался шум и в столовую, которая являлась и гостиной, зашла леди Кэтрин, весьма расстроенная и обеспокоенная, но как всегда величественная и сохраняющая на лице беспристрастное выражение. Впрочем, не надо быть доктором Лайтманом, чтобы понять ее настоящие чувства, прячущиеся за извечной маской миссис «У меня все под контролем».

— Ураган прошел?

— Да, как по волшебству, — повторила Лина.

— Леди Кэтрин, позвольте мне заметить, — Бэтти была обеспокоена не меньше самой хозяйки, но не отрывалась от игры, — что вы должны быть более спокойны. От вас зависят судьбы слишком многих, — она внимательно посмотрела на Нефрита, который ответил ей взглядом, и на бледную Лину, которая была больше похожа на труп, нежели на цветущую восточную красавицу.

— О чем это ты? — грея руки у камина, она внимательно посмотрела на Бэтти.

— Ураган разрушил местную школу прямо в разгаре учебного дня. Там были сотни детишек. Мне позвонила моя подруга, у которой под завалами оказался малыш. Звала помогать разгребать руины школы. Говорит, что там весь город. А в числе самых отважных спасительниц ваша Катилина.

— Кати?

— Отважная женщина, я всегда знал.

— Выпорю эту девицу!

— Теперь вы понимаете, что вам нужно быть осмотрительней? Да, то, что происходит с Катилиной не совсем приятно и не должно было случиться, но это не повод делать то, что вы делаете, — она кинула взгляд на белоснежную статую, стоявшую у лестницы.

— Я поняла Бэтти, довольно грубых намеков!

Леди Кэтрин подошла к этой самой статуе и с грустью на нее смотрела. Проведя по щеке застывшей в ужасе женщины, она отвернулась и быстрым шагом вышла в библиотеку, решительно не желая продолжения темы и отгоняя плохие мысли.

У Лины зазвонил телефон и, заметив на экране, родное имя — Валентин, она кинула на столик карты и отошла к диванчику у камина.

— Извините, я вне игры.

— Ох уж эта женская любовь. Сыграем в очко?

— Валентин? Как ты? Где тебя носило все это время???

— Как ты, любовь моя?

— Не очень, меня похитили, и держали в здании дока на берегу Мелсуотен. Я в очень плохом состоянии, но надеюсь, что справлюсь. Но сейчас мне важнее знать, где ты? Что с тобой?

— Лина… прости меня…. я тебя очень люблю…

— Я тоже тебя люблю… Валентин… Что происходит?

— Это моя последняя охота… на этот раз мне не удастся выкарабкаться… И ты права… ненависть двигала мною сильнее, чем любовь… прости, если сможешь, родная. Я осознал это тогда, когда стало поздно что-либо изменить…

Она не находила сил, чтобы ответить что-то на слова, которые в одно мгновенье разбили ей сердце на тысячи мелких осколков, которые разошлись по венам и кололи кожу изнутри. С каждым новым словом он приближал ее к смерти. Моральной и быть может физической — настолько тесно они были связаны с ним.

— Агат при тебе?

— Да. Я прекрасно помню все, чему ты меня учил и храню твое письмо. Помню наизусть каждую строчку оттуда, — на ее глазах стали появляться слезы, — Валентин…

— Да, я знаю, Лина… еще раз, прости. И прощай любимая.

На том конце раздались гудки. Она с минуту смотрела на телефон и, осознав, что произошло, швырнула трубку в стену. Лина зарыдала, упав на диван и закрыв лицо руками.

— Прости подруга, но девочке требуется жилетка… — Нефрит положил карты и поспешил к Лине. — Родная, что случилось?

— Валентин…

— Что сделал этот подонок?

Она была не в состоянии говорить, лишь рыдала, царапая ногтями грудь… там, где сердце. Словно стараясь не дать Валентину уйти из нее… Мужчина присел на диван и, глядя как в камине пляшут языки огня, поглаживал женщину по спине. Пламя завораживало, его танец, как древняя магия — привлекал, манил, кажется, огонь начинал нашептывать что-то.

«Мы придем за тобой… мы уже здесь… от нас не спрячешься… мы повсюду!!!» по комнате стали метаться тени, предметы на столах и камине задрожали, люстра стала со скрипом раскачиваться, а свечи с нее падать на пол, на стол и поджигать бумаги, лежащие стопкой на столе. Дом наполнился ужасным визгом. Внутри мужчины все задрожало, он хотел припомнить молитву, но как назло, за свою жизнь так и не удосужился выучить ни одной. Крепко сжав в ладони камень нефрита, висевший на его шее, он крикнул, что было сил:

— Ступайте прочь!!!

— Нефрит? — Лина размазывала по щекам слезы, и с недоумением смотрела на растерянного мужчину. Он шокировано озирался по сторонам и видел, что камин как потрескивал, так и потрескивает, люстра на месте, бумаги на столе не горят, а Бэтти вновь принялась за вязание. Бэтти, ко всему привыкшая и все повидавшая Бэтти.

— Прости дорогуша.

Он стремглав кинулся в библиотеку как раз в тот момент, когда двери распахнулись, и в дом вошла Изабель с каким-то амбалом.

— Какой сегодня удивительный день, — спокойно и многозначительно протянула Бэтти и отправилась встречать гостей. Изабелла выглядела бледной, как призрак. Не проронив ни слова, лишь стряхнув с волос капли дождя, она отправилась к леди Кэтрин.

— А вы к кому, молодой человек? — гувернантка едва была выше пупка неизвестного мужчины, обивающего порог дома, но авторитет дамы был выше нее ростом в два раза.

— Мне нужна Катилина.

— Зачем она вам нужна? — спокойно и нудно поинтересовалась Бэтти.

— Слишком много вопросов, женщина. Она здесь?

— Если вы продолжите в том же тоне, я позову охрану! Вы должны немедленно покинуть этот дом!

Мужчина вышел, но как Бэтти заметила из окна, он не ушел, а пристроился возле дома, принявшись держать его осаду. Здесь творилось что-то невероятное и, казалось, одна Бэтти сохраняла необычное спокойствие, будто она была спокойной хранительницей, знающей, как все это обернется. Окинув дом спокойным взглядом, она заметила рыдающую Лину, одиноко распластавшуюся на ковре возле камина. Она никак не могла успокоиться. И возможно ли успокоиться, лишившись самой себя?

— Дорогая, я принесу тебе успокаивающий отвар, все будет хорошо… когда-нибудь, — добавила она еле слышно, удаляясь на кухню.

В больнице было тепло и сухо: пахло спиртом и какими-то лекарствами. Открыв глаза, я обнаружила, что все, что находилось слева, было размытым и нечетким и больше напоминало пятна, чем предметы. Голова и лоб плотно стянуты белым бинтом, остро пахнущим какой-то мазью. Странным образом приятный запах. Понятно, видимо мне залатали боевую рану. Взглянув на часы, висевшие напротив кровати, я с трудом разглядела, что уже около девяти вечера. Должно быть леди Кэтрин вне себя от волнения.

Заметив, что все мои вещи лежат на тумбочке, рядом с койкой, я неуклюже дотянулась до телефона и набрала номер.

— Поместье семьи Мередит, чем могу служить?

— Бэтти?

— Катилина!? Где тебя носило? Леди Кэтрин уже собралась вызывать полицию! В списках погибших тебя нет, в больнице тоже!

Я быстро прикинула — где же я тогда в действительности нахожусь, от удивления даже приподняла голову, чтобы убедиться, что это как пить дать больничное помещение.

— Это долгая история. Передай тетушке, что я жива-здорова, лежу в больнице. Скоро выйду и вернусь домой. Лина далеко?

— Нет, она как раз изволит ужинать, вместе с леди Кэтрин.

— Пожалуйста, не говори тетушке, что это я. Позови Лину, хорошо?

— Хорошо Кати, но ты поступаешь некрасиво. Здесь такое творится…

Ой, чья бы корова мычала, — подумалось мне. Все-таки пособничество тоже карается, так что кто из нас не без греха. И здесь творятся дела почище, чем в поместье.

— Да.

— Лина?

— О, Кати! Мы тебя все обыскались. Ты где? — ее голос был непривычно угнетенным и обессиленным.

— Я в больнице, вроде бы в Мелфриде, но не узнаю этих стен. Не суть. Ты как там? Пришла в норму?

— Почти. Просто описать не могу, как я тебе благодарна. Леди Кэтрин очень ко мне добра, разрешила пожить у вас какое-то время, пока кошмары не пройдут. Я отказалась от таблеток и завязала с той жизнью. Мне нужна перезарядка, иначе слечу с катушек, — последние слова она выдавила сквозь слезы, но сделала вид, что просто закашлялась.

— Знаешь, как только все это закончится, мы с тобой рванем на море, как ты на это смотришь?

— Что именно закончится? Твои проблемы? Кстати, тут тебя весь день какой-то амбал дожидается…. ты что-то натворила?

— Амбал? — я попыталась нахмуриться, но это мгновенно отразилось болью под повязкой, — а, должно быть, это Давид. По идее, это тот, кто меня должен был… хм, охранять. Кстати, вы утром, случаем, в моей кровати никого не обнаружили?

Я вспомнила про Марка. Достаточно странно, что Бэтти или Лина не начали с воплей в трубку относительно того, что в моей кровати вместо меня лежит белобрысый труп. И не засыпали вопросами, как он туда попал и так ли он хорош в постели, чтобы не рассказывать об этом леди Кэтрин.

— Кати… — издалека начала женщина.

Значит, не находили. Должно быть, он предусмотрительно ушел под утро. Господи, почему я не помню события той ночи…. и почему мне кажется, что это незнание еще дорого мне обойдется? Может смотритель зачаровал меня?

— Нет, ну мало ли, — я решила отшутиться, но видимо вышло не очень удачно. — Ты только не говори Давиду, где я, хорошо?

— Мы не пускаем его в дом. Тетушке он очень не нравится. И вообще все поместье словно с ума сошло. Нефрит с обеда не выходит из своей комнаты, тетушка обвешала все какими-то травами, Изабелла вернулась из поездки сама не своя. Ходит бледная, словно смерть. Приезжай скорей, думаю, нам будет о чем поговорить.

— Да, думаю, действительно будет…. ты не расскажешь мне о Валентине?

В трубке повисла тишина. Судорожный вдох. Протяжное э-э… я поняла, что мне собираются наврать. И не просто наврать, а с чувством и от души.

— А что рассказывать? Мы с ним попрощались. Он позвонил, сказал, что у него проблемы, и он не хочет меня подставлять. И что нам лучше расстаться. Ну, знаешь, все эти красивые фразочки, мол, ты не виновата, тебе нужен кто-то, кто сможет сделать тебя счастливой. Я решила выкинуть его из головы…

Отчего-то мне казалось, что Лина врет не только мне. Но и самой себе.

— Ты его любишь?

Долгая пауза.

— Да, Кати. Безумно. Это первый мужчина, который мне полностью подходит. Надеюсь, как только он разберется со своими делами, он вернется ко мне. Наверное, проблемы с теми, кто крышует его бизнес. Ну, ты же знаешь этих бандитов.

— Да уж, — задумчиво протянула я, вспоминая, что наверняка за мной скоро придет Лиззи и заберет на очередное дело, которое меня не особо-то и касается. — В общем, не сходите там особо с ума, ко мне доктор пришел, созвонимся еще.

Отодвинув шторку, в мою мини-палату заглянул мужчина в белом халате. Довольно симпатичный, молоденький. Должно быть, совсем недавно устроился мед братом. Но, должна признаться, руки у него достаточно приятные и теплые. Да и голос располагал к себе. Словом — типичный шаблон врача. Я приготовилась услышать шаблонные фразы, и не ошиблась.

— Вам здорово досталось, — поставив мне градусник, улыбнулся мужчина. А то я сама этого не заметила. Тем не менее, я выдавила пародию на любезную учтивость.

— Думаю, что остальным повезло куда меньше, — я вспомнила, как на моих глазах из развалин извлекали окровавленные безжизненные трупы совсем юных ребят. Сдержав слезы, я чуть улыбнулась.

— Если бы не вы, все было бы намного хуже. В больнице все только о вас и говорят.

Он достал градусник и, кажется, остался недоволен.

— Температура не спадает. По-прежнему высокая. Нужно поставить вам физраствор с витамином С.

— Подождите, я что-то вас не припомню. Мы в Мелфриде?

— В Форт Окридже. Вас по ошибке отвезли сюда вместе с тяжелоранеными.

Тяжелоранеными… должно быть, все намного серьезнее, чем я могла себе представить. Кто бы мог подумать, что обычный день обернется такой страшной трагедией? Что родители, в очередной раз отправляя любимых детей в школу, кладя им завтрак и целуя на прощание — прощаются с ними навсегда?

— А как они? Выкарабкаются?

— Думаю, что да. Хотя нельзя сказать наверняка. Вы вовремя открыли люк. Многих удастся спасти, — он задумался, и лицо его осунулось. Надо полагать, молодой доктор впервые видел так много покалеченных маленьких судеб. Признаться, я тоже и в эту минуту была очень рада, что никогда не хотела быть врачом, — У вас сотрясение и сильный жар, так что лучше просто полежать, чтобы не было никаких проблем и не забывать пить лекарства, — он указал на таблетки, лежавшие в пластмассовом тюбике на прикроватной тумбочке, — и через пару дней, если вам станет лучше, мы сможем отпустить вас домой на амбулаторное лечение. А теперь оставлю вас с вашим гостем.