По праву сильного (СИ)

Глава 48

Проворочавшись полночи, немного поплакав, убедив себя, что все будет хорошо, и снова со вкусом поревев, свой день рождения я встречаю уже ближе к полудню.

В этом году я ждала от этого дня чего-то особенного: я закончила универ, поступила в аспирантуру, грядущая осень виделась мне таинственным началом чего-то нового, дорогой во взрослую жизнь для домашней девочки.

И вот сегодня мне двадцать три, и что?

Почему-то я не поумнела за ночь, мне не открылись тайны вселенной, не пробились седые волосы и грудь не выросла до взрослого размера.

Правда, меня тянет пофилософствовать, возможно, за ночь во мне завелась душнила. Потому что я пришла к выводу, что взрослеть нас заставляют не года, месяцы и дни, а события и принятые решения.

Мои событием стал — Ящер, катком прошедший по моим представлениям о людях и даже о себе самой.

Грустненько мне с утра, в общем.

Раньше в день рождения телефон с самого утра разрывался, а сейчас мобила забита поздравительными сообщениями из онлайн-магазинов и прочим бесячим спамом.

Я дома абсолютно одна, делать мне нечего, и я забуриваюсь в пенную ванну, планируя порефлексировать от души.

По закону подлости стоит мне устроиться с комфортом и даже намочить волосы, звонит мама.

— Ксюш? Ты уже проснулась?

— Умгум, точнее, я встала, а проснуться еще не вышло, — признаюсь я.

— С днем рождения, доча!

— И тебя с моим днем рождения, мам! Ты долго сегодня?

— Я вот и звоню, долго, Ксюш. До четырех не вырвусь, собрание какое-то у нас тут. К Лешке не успеваю, тебе придется.

— К Лешке? Зачем?

— Ну как зачем? Он сегодня выписывается, у него барахла там воз скопилось! А он с клюкой этой, Маша сегодня по разводно-судебным делам бегает до вечера…

Да, мама скорешилась с Машей, которая после того, как отпала надобность прятаться, к Лешке в больницу зачастила. Теперь Маша Николаева — официальная девушка моего брата и почти член семьи.

— И во сколько мне отдадут брата? — я смотрю как лопаются пузыри пены на больших пальцах ног.

— Считай, отдали, Ксюш. Он уже звонил, что его оформляют. Ждет выписку. Самое позднее к двум надо подъехать.

— Ладно, — мямлю я.

Мне не лень и несложно, но гадское настроение снова падает. Даже в днюху опять надо решать какие-то проблемы.

— Ксюш, прости! Там в холодильнике тортик, как ты любишь с безе… Я постараюсь пораньше сбежать, но гарантий никаких.

— Да ладно, мам. Все нормально, я сейчас ускорюсь.

И ускоряюсь.

И естественно, это пагубно влияет на мой внешний вид. Вместо укладки — наспех высушенные волосы, которые приходится заправить в жалкий пучок. Вместо нарядного костюмчика — спортивный костюм. Вместо макияжа — шиш с маслом.

В последний момент только, уже у самой двери, я вспоминаю про свое решение подходить ко всему осознанно, и брызгаюсь духами, стоящими дальше всего от меня.

Но настроение все равно противное.

Одна радость — такси приезжает вовремя.

Зато в больнице оказывается, что я зря торопилась. Заведующая, которая что-то там должна подписать, еще занята, и мы с Лешкой кукуем почти лишний час в ожидании.

Брат сдержанно меня поздравляет, но между нами до сих пор остается напряжение. Маша, конечно, ему нахваливала кумиров его юности, но что-то Лешка ими готов восхищаться только отдельно от меня.

Я уже один разок осадила его, когда он начал поучать меня, с кем мне стоит общаться, а с кем нет. Пока новых попыток он не предпринимает, но по глазам вижу, что разговор еще будет возобновлен. Даже звучало, что он будет теперь приглядывать за моим кругом общения.

Спохватился! И это он еще не знает, что я с Гордеевым спала. И не просто так, а в обмен на помощь. Когда мы с Лешкой повздорили, у меня прям язык чесался сказать, чтоб отвалил со своими нотациями. Я уже Ящеру дала, как только можно. Еле сдержалась.

Вот и сейчас. Я чувствую, что сегодня он не будет меня пилить из-за праздника, а больше ему пока нечего мне сказать. Ну он и уткнулся в телефон. Сердечки Маше шлет.

В общем, к моменту, когда мы подъезжаем к дому, мой настрой где-то в районе плинтуса обретается.

И Лешка еще копается, пока я с тяжеленными сумками дожидаюсь его у подъезда.

— Ну ты чего там залип?

— Да тачка крутая…

— Какая тебе нахрен тачка теперь? Ты еще нескоро за руль сядешь! А я маме пожалуюсь, и она тебе мозг так вынесет, что ты только на трехколесном велосипеде кататься будешь! — пылю я. Тачки он разглядывает.

Еще и огрызается:

— Можно подумать, я в аварию по своей вине попал!

— Это маме и Маше рассказывать будешь! Леш, мне тяжело вообще-то!

Это да, пронимает брата, Лешка, устыдившись, ковыляет к подъезду.

Открыв дверь в квартиру, я обнаруживаю, что у нас гости.

Прекрасно!

Я выгляжу, как ушлепок, а тут мужские кроссы.

Это такой мне сюрприз Арзамасов решил устроить?

Побросав сумки, стремлюсь скорее сбежать в комнату, ну чтоб хоть как-то себя в порядок привести. А если успею, то и принарядиться. Но мама, услышав, что мы вернулись, зовет из кухни:

— Ксюша, Алеша?

И голос у нее странный. Растерянный, что ли…

Это не дает мне отмахнуться от ее зова, и я шлепаю на кухню, даже надев тапки.

А добравшись, застреваю в дверном проеме.

Лешка, налетевший на меня, шипит:

— Чего встала?

Чего встала?

На кухне за праздничным столом, держа в огромной лапище крошечшую кофейную чашку, сидит Гордеев.

У меня вырывается:

— А где Костя?