Наталья Перфилова По стандартам миллиардеров

Глава 1

– Слава богу, наконец, все бумаги оформила. Как будто камень с души свалился. – Я прямо в туфлях и изящной черной шляпке с вуалью плюхнулась на софу, с наслаждением вытянув гудящие от усталости ноги. – И оркестр заказала, и с похоронным бюро договорилась. Завтра проводим Семена в последний путь, как полагается. По высшему разряду.

– Что?то не похожа ты на скорбящую вдову, подруга… – С явным осуждением в голосе проворчала Анжела. – Я даже элементарной печали у тебя в глазах не замечаю… И не только я, между прочим. Если уж ты такая напрочь не пробиваемая, так постарайся хотя бы на людях не быть дурой полной… Сама ведь понимаешь, обстановка крайне тяжелая, а ты с огнем играешь, как маленькая, в самом то деле!

– Да какая тяжелая, Ань! Наоборот! Я изо всех сил стараюсь, устроить все, как положено, а ты говоришь – обстановка!

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я сейчас говорю, хоть передо мной-то не прикидывайся, ладно? – недовольно глянула на меня Анжела. – И прекрати, наконец, называть меня этим именем плебейским. Я Анжела, а никакая не Аня, сколько раз тебе напоминать!

– С чего это вдруг такой пессимизм? – Удивилась я, напрочь проигнорировав последнее замечание подруги. Я прекрасно помнила, как раздражает Анжелу ее настоящее, данное родителями в детстве, имя – Анна. Я категорически не могла понять этой дурацкой антипатии и по привычке продолжала называть подругу привычным и ставшим за долгие годы родным именем, хотя в паспорте у нее давным?давно значилось – Кустинская Анжела Львовна. Достигнув совершеннолетия, она смогла настоять на своем и избавиться от ненавистной Анюты.

– Зато ты, Полин, просто светишься от оптимизма! Можно подумать, у тебя не муж умер, а собачка комнатная… Я бы о Жоржике и то больше убивалась… – Ядовито поджала губы подруга. – Ну, а если уж ты такая черствая, то стоило бы хоть о будущем подумать немного… Как ты из всего этого выкручиваться собираешься?

– Да из чего выкручиваться-то? – Настроение у меня под тяжелым и явно обеспокоенным взглядом подруги начинало портиться с неимоверной быстротой. – Ты можешь толком объяснить, что тебя так тревожит с самого утра…

– В списке подозреваемых относительно смерти твоего обожаемого супруга ты, дорогая, стоишь номером первым… да в общем пока и единственным…

– Вот те на! – Я даже села от изумления. – Ты в своем уме, Ань?… Ну, прости, прости, Анжела! – Поправилась я в ответ на свирепый взгляд подруги. – Он же сам с перепою умер! С девками в сауне перестарался, а потом в парилку перегретую зачем-то сунулся… плюс изрядная порция алкоголя и ожирение… вот сердце и не выдержало. Это же всем известно! – Я улыбнулась. Хотя, боюсь, улыбка вышла не столь уверенной и оптимистичной, как хотелось бы. – Да меня даже рядом с этой дурацкой сауной не было, Анжел, ты же знаешь!

– Я то знаю… вернее – верю! – Жестко перебила меня подруга. – Только, боюсь, мое мнение по этому вопросу мало кого интересует.

– Но у милиции ко мне вопросов вроде бы никаких не возникло… И заключение мне сегодня выдали без проволочек… Сердечная недостаточность… Какие тут сомнения могут быть?…

– Ты дура что ли совсем, Полин? Заключение, конечно, документ серьезный, но все равно всего лишь бумажка. – Она внимательно посмотрела на мое слегка побледневшее лицо и продолжила. – Ты в курсе, что практически все общество твердо уверено в твоей причастности к делу?

– Да с какой стати! – В отчаянии прошептала я. На глаза наворачивались предательские слезы. Неужели подруга права, и я рано радовалась такому неожиданному и вместе с тем долгожданному освобождению. – Почему я?! Я же видела Семена недели две назад последний раз! Да мы и не жили вместе уже бог знает сколько времени!

– И все же… общество просто гудит о том, что Сема не мог сам умереть. Во-первых, сердце у него, не смотря на излишнюю полноту, было абсолютно здоровым, да и в сауне он вел себя как обычно… А потом вдруг упал и посинел мгновенно…

– Да я тут при чем!? – Чуть не закричала от возмущения я. – Я что за его сердце должна еще отвечать?! Да он только и делал, что пил лошадиными дозами, не зная ни норм, ни приличий элементарных, какое сердце, пусть даже относительно здоровое, это выдержит!? И потом, есть же официальное медицинское заключение, где черным по белому написано – сердечная недостаточность!

– Так-то оно так! – Вздохнула Анжела. – Только наступить она могла от чего угодно. От таблеточки, например, какой?нибудь хитрой с алкоголем не совместимой … или еще как… Способов много, было бы желание. А желания у тебя, похоже, – хоть отбавляй! Ты же дура самая настоящая, и даже этого не скрываешь! Вот и поползли слухи. Да еще и… – Подруга запнулась и остановилась на полуслове.

– Ну? Ты чего замолчала? Говори, раз уж начала. Кто за всем этим стоит? Кто слухи усиленно распространяет и подогревает?

– А ты сама как-будто не догадываешься?

– Догадываюсь. – Хмуро пробурчала я и потянулась за сигаретой. – Мамаша безутешная?

– Она. – Коротко кивнула Анжела. – И к ней плотно примкнула Лариса…

– А уж этой змее что понадобилось в нашем огороде? Ну, Ирина Матвеевна ладно, она ко мне никогда особо теплых чувств не питала, и мысль о том, что все состояние ее обожаемого сыночка перейдет в «загребущие ручонки драной провинциальной кошки», не может не сводить ее с ума. Я прямо вижу, как она все это произносит – театрально трагически, и глазки как у гиены поблескивают хищно. Она и не в таком меня обвинить способна, лишь бы денежки вырвать и к своим рукам понадежней прибрать. Только фиг у нее это получится! У меня контракт брачный есть, и завещание Семен незадолго до смерти написал. Не знаю, как там насчет меня, а уж мамочке он точно ничего путного не оставил. На этот счет я совершенно спокойна, хотя Ирина Матвеевна возможно думает по-другому… А вот Ларочке какой смысл во всю эту свару встревать? Ей ведь по-любому ничего с барского стола перепасть не может, при любом раскладе. Хоть со мной, хоть без меня…

– Она тебя ненавидит. – Пожала плечами подруга. – Семен бросил ее ради тебя, да еще и женился буквально в два месяца… А она его до этого года полтора обхаживала, если не больше. По?моему, вполне весомый повод для мести. К тому же она утверждает, что до сих пор Семочку любила и боготворила, не смотря ни на что…

– Ой! Не смеши ты меня ради бога! Какая любовь, Ань! Ты веришь, что этого толстячка с мутным взглядом и дряблой кожей можно долго и беззаветно любить… Да еще при Ларкиных внешних данных?

– Я краем уха слышала, что у нее доказательства имеются против тебя… – Осторожно сказала Анжела, мельком глянув в мою сторону. – Что?то, что прямо указывает на твое участие в смерти мужа.

– Даже интересно, что бы это могло быть?! – Ядовито поинтересовалась я. – Прямо любопытно до безобразия. Ты там ничего не разнюхала более определенного?

– Да я старалась, Поль… Только там намеки одни, недомолвки разные… Может, и нет ничего определенного, но слухи уже упорные ходят…

– А я вот сейчас позвоню этой стерве и поинтересуюсь, что она там за доказательства несуществующего преступления умудрилась сляпать, – Я нервно затыкала пальцем в малюсенькие кнопки сотового телефона. – … Абонент выключен или временно не доступен, пожалуйста, перезвоните позднее… – Через пару минут, повторив попытку дозвониться еще раз, я с досадой швырнула трубку в угол кресла.

– Лара рядом с Ириной Матвеевной сегодня, похоже, целый день отирается. Я около больницы видела, как она в ее белый «Мерседес» садилась. Выглядела ужасно. Просто убитая горем вдова, да и только. Ее даже охранники с двух сторон поддерживали, чтобы не упала чего доброго… Смех.

– Обхохочешься. – Хмуро согласилась я. – Хотя если кому?то охота выставлять себя идиоткой, то запрещать это делать не гуманно. Может, она в актрисы готовится, и репетирует по ходу дела… Как говорится, каждому свое…

– Ты бы лучше о себе подумала, чем Ларискины художества обсуждать. Алиби у тебя есть на то время? Или что там надо предоставлять в подобных случаях?

– Да каких случаях?! Обвинение никто не выдвигал пока…

– Выдвинет, не сомневайся. – Мрачно пообещала Анжела. – Советую заранее подготовиться и все обдумать, чтобы впросак не попасть от неожиданности.

– Сначала нужно узнать, что там за доказательства такие сфабриковали и по какому поводу…

– Я же сказала, по убийству Семена…

– Убийство убийству рознь. – Рассудительно возразила я. – Если, к примеру, я его, как ты говорила, хитрыми таблеточками заранее накормила, то алиби на момент смерти мне нафиг не нужно, даже если я в Канаде была в это время, значения не имеет… Так что подождем, как все повернется … А может и пронесет, ведь придраться то не к чему по большому счету… Мне так кажется…

– Ну, жди?жди. – Насмешливо протянула Анжела и взяла в руки сумочку. – Может, и правда, все как?нибудь рассосется. Только слабо верится, честно говоря, что тебе удастся такие деньжищи вот так вот просто без боя и пота загрести. Так что подумай над моим советом. Поговорка такая есть «Думай о мире, но готовься к войне». Народная мудрость, между прочим, а люди просто так говорить не станут… Ну пошла я, подруга. Устала сегодня, как не знаю кто, прямо с ног валюсь…

– Может, у меня останешься? – Для приличия предложила я, хотя заранее знала ответ.

– Нет, что ты! Жорик без меня ни кушать, ни спать не будет. Всю ночь будет скучать, а то еще и выть жалобно. – Своего пса холодноватая, прагматичная Анжела не просто любила, а я бы даже сказала, обожала так, как никогда бы не смогла относиться даже к самому близкому и красивому мужчине. – Я и так задержалась порядком из?за этих бумаг. Если бы можно было взять с собой Жоржа, мне было бы значительно спокойнее, но я подумала, что многие сочтут пса в государственных учреждениях несколько неуместным… Ну, пока! – Подруга, послав мне легкий воздушный поцелуй, скрылась за дверью.

Я снова откинулась на мягкие подушки софы и задумалась. С одной стороны Анжела конечно паникерша жуткая, ей постоянно мерещатся подвохи и заговоры, даже там, где их и в помине нет. Но с другой стороны определенная правда в ее словах безусловно присутствует. Неожиданная смерть Семена не могла не вызвать сомнений и разного рода домыслов у его многочисленных друзей, компаньонов и родственников, а среди них есть действительно масса серьезных, совсем не глупых и весьма опытных людей… Я сколько угодно могу убеждать себя, что в смерти моего мужа, как не крути, а придраться в общем то не к чему… Но на душе все равно стало не слишком уютно и спокойно.

Чтобы отвлечься от угнетающих мыслей, я прикрыла глаза и постаралась задремать. Думаю, мне бы это удалось без особого труда, что ни говори, а день сегодня выдался на редкость суматошным и утомительным, но в этот момент под экраном домофона противно задребезжал, а через пару секунд завыл зуммер, начисто выветрив из головы даже мысль о сне. Сколько раз я просила Семена сменить сирену на какой?нибудь другой более спокойный и благозвучный звонок! Но он даже слышать не хотел об этом. Во?первых, ему, видите ли, нравилось наблюдать за тем, как не привычных к подобным сюрпризам гостей резкий звук буквально подбрасывает в креслах и заставляет затравленно озираться по сторонам. Ну, а во?вторых, никакая другая мелодия попросту не смогла бы разбудить храпящего в своей постели Семена, особенно после очередного банкета, презентации или похода в сауну.

Я торопливо нащупала пульт и ткнула в большую синюю кнопку. Сирена мгновенно замолкла, а на экране появилась благообразная физиономия нашего пожилого консьержа.

– Полина Игоревна, извините, что побеспокоил, но к вам гости…

– Я же просила, Олег Иванович, меня сегодня ни с кем не соединять…

– Я понимаю, Полина Игоревна, такой день… – Голос консьержа был ужасно виноватым. Уже в следующую секунду его явное замешательство и смущение стало понятным. На экране домофона вместо интеллигентного Олега Ивановича вдруг появилось надменное и раздраженное лицо Ирины Матвеевны.

– Что за манеры, Полина! – Не здороваясь, высокомерно произнесла она. – Бесконечно держать гостей перед закрытой дверью по крайней мере не прилично, если не сказать больше… Тем более убитую горем мать, оплакивающую гибель своего единственного сына…

– Тоже мне, гибель… – Почти про себя сквозь зубы пробормотала я и уже громче, с максимальной «теплотой и участием» в голосе ответила. – Вам бы лучше дома сегодня посидеть, Ирина Матвеевна, а еще лучше полежать. Принять успокоительное и в кровать… В вашем возрасте уже пора бы более серьезно и ответственно относиться к своему здоровью.

Лицо свекрови на экране домофона из надменного мгновенно превратилось в свирепое и злое. Намеков на возраст эта молодящаяся не по годам дамочка просто не терпела.

– Я уже в лифте, Полина, и в любом случае, не зависимо от твоего желания, поднимусь. Или ты хочешь заставить меня маршировать к тебе на чердак по лестнице?

– Я много раз уже объясняла вам, Ирина Матвеевна, разницу между словами чердак и пентхаус, но вы все никак запомнить не можете, к сожалению… Но сегодня, конечно, простительно… А насчет лестницы вы зря так агрессивно настроены. Я, к примеру, почти всегда ей вместо лифта пользуюсь, очень помогает, знаете ли, в упорной борьбе за молодость и красоту фигуры. – Я тяжело вздохнула, похоже, свекровь настроена сегодня весьма решительно, и отвязаться от ее общества мне вряд ли удастся.

– Так ты собираешься нас пускать или нет? – Почти грубо напомнила о себе гостья. – Или унижать меня тебе по прежнему доставляет удовольствие?

– НАС? – Удивилась я и подошла поближе к экрану. – Вы что там, еще и не одна приехали?

– Естественно! Тебе, похоже, и в голову не пришло, что мать, только что потерявшая единственного сына, нуждается в поддержке и сочувствии со стороны самых близких друзей и родственников….

– Меня, если не секрет, вы к кому относите к друзьям или к родственникам? – Саркастически поинтересовалась я.

Не обращая внимания на мой вопрос, свекровь невозмутимо продолжила свою наполненную трагизмом тираду. Она отлично знала, как не люблю я выносить сор из избы, а уж публичных пререканий на повышенных тонах и вовсе не терплю.

– Хорошо хоть остались еще среди нас чуткие и не равнодушные к чужому горю люди… – Голос матери Семена неумолимо становился все громче и громче….

Я тяжело вздохнула и нажала на пульте кнопку, отвечающую за разблокировку дверей лифта.

– Поднимайтесь, Ирина Матвеевна, и кто там еще с вами прибыл… Надеюсь, не целую армию с собой привели. – Пробормотала себе под нос я, поворачиваясь в сторону массивных раздвигающихся створок, расположенных на дальней глухой стене холла. Постояв неподвижно секунд пять, я вдруг вспомнила встревоженное лицо Анжелы и поспешно вернулась к софе. Макнув пальцы в стакан с минералкой, стоящий на журнальном столике рядом с диваном, я пару раз провела мокрой рукой по своему безупречному макияжу, стараясь поосновательнее размазать тушь, и хотя бы с помощью этого нехитрого трюка придать лицу некоторый оттенок трагизма. Как на зло, качественная водостойкая косметика с трудом поддавалась действию влаги, но все же небольших едва заметных темных потеков на лице мне, кажется, добиться удалось. Едва я успела опуститься в кресло, как створки лифта раздвинулись, и в холл вплыла Ирина Матвеевна, поддерживаемая под локоток роскошной блондинкой двадцати пяти лет отроду, в которой я без особого труда узнала Ларису Колесникову, бывшую пассию моего ныне покойного мужа. Ее выразительные, достойные во всех отношениях формы, были плотно затянуты атласом длинного элегантного черного платья, с несколько легкомысленным на мой взгляд глубоким вырезом на спине, совершенно не соответствующим ситуации и той роли, которую она сама для себя добровольно выбрала. В отличии от меня, она не посчитала нужным прикрыть лицо вуалью или хотя бы черными очками, она гордо вышагивала рядом со своей так и несостоявшейся свекровью, печально потупив покрасневшие от переживаний и горьких слез глаза.

– Как можно жить в таком свинарнике? – Недовольно поджала губы Ирина Матвеевна, с преувеличенной картинной осторожностью опускаясь на край софы.

– Я появилась здесь практически впервые за последние месяцы. – Стараясь особенно не раздражаться, спокойно ответила я. – Вы не можете не знать, Ирина Матвеевна, что я не слишком часто покидала особняк последнее время, а Семен напротив проводил в этой квартире почти все дни и ночи…

– Естественно! – В отличии от меня свекровь скрывать раздражение не считала нужным. – Где же ему еще было ночевать, если так называемая жена буквально выжила его из собственного дома…

– Может, хватит, Ирина Матвеевна? – Устало вздохнула я и поднялась. – Вам еще не надоело твердить одно и то же изо дня в день, как заведенной? Сколько раз Семен объяснял вам, что мы имеем право жить так, как нам нравится, и ночевать там, где хочется! Неужели вы так и не поняли, что вас это не касается, особенно сейчас, когда его уже нет с нами!

– И тебе не стыдно говорить со мной подобным тоном в такой день? – Трагично повела подбородком свекровь и осторожно приложила платочек к аккуратно подведенным глазам. – У меня сын умер, если ты еще это помнишь!

– А у меня муж. – Холодно возразила я. – И я целый день занималась бумагами и похоронами, а вы даже из машины около больницы выйти не потрудились.

– Я плохо себя чувствовала. – Возмущенно воскликнула Ирина Матвеевна. – Да я чуть встала с утра… Да я таблеток целую пригоршню выпила, чтобы сил набраться достойно проводить сына в последний путь, да я…

– Я уже все это слышала, Ирина Матвеевна. – Вежливо перебила свекровь я. – Не стоит утруждать себя повторениями… Лучше расскажите, какая нужда вас сейчас привела в мой дом? Я рассчитывала немного отдохнуть, да и вы, сами говорите, плохо себя чувствуете.

– Во?первых, это не твой дом! – Надменно вскинула острый подбородок свекровь. – Это квартира моего сына, и я имею право приходить сюда тогда, когда мне захочется…

– А во вторых? – Слегка насмешливо поинтересовалась я, прекрасно понимая, куда клонит Ирина Матвеевна.

– Твои усмешки здесь совершенно не уместны! – Злобно сверкнула глазами собеседница. – Я пришла сюда для того, чтобы предупредить тебя, что деньги, принадлежащие нашей семье, тебе прикарманить не удастся! Ты обманом сумела затащить в свои сети доверчивого Сему, запудрила ему мозги, может, околдовала даже… Пока он был жив, я еще как то мирилась с этим, но сейчас, когда ты сжила его со свету, я приложу все усилия…

– Стоп! – Я так резко опустила на стеклянный столик фужер, что он жалобно зазвенел и едва удержался на тоненькой золоченой ножке. – Остановитесь?ка на этом пункте поподробнее. Это что намек или прямое обвинением меня в убийстве мужа? – Я так свирепо посмотрела на свекровь, что она заметно струхнула и сбавила обороты.

– Мы не в милиции, Полина, и я не прокурор, чтобы выдвигать обвинения…

– Тогда советую следить за тем, что говорите, Ирина Матвеевна. – Холодно посоветовала я. – Я бы на вашем месте поостереглась раньше времени сплетни распускать и глупости болтать на право и налево. До меня уже слухи доходить начали один нелепее другого. А вы ведь еще не знаете даже, как распорядился вашей судьбой Семен. Не опасаетесь, что в своем завещании он такие распоряжения оставил, что теперь вы от меня так же зависеть будете в материальном плане, как от него всю жизнь зависели?

– Он этого не мог сделать. – Побледнела свекровь. – Сема прекрасно знал о наших с тобой отношениях… Или мог? – Она вскинула на меня переполненные злобой глаза. – Говори, что ты там заставила его написать в завещании?

– Я не видела этот документ. И знаю о нем не больше вашего. – Я посмотрела на собеседницу и добавила. – Но уверена на сто процентов, что вам лично он распоряжаться ничем не позволил. Он сто раз говорил, что доверить вам капитал может только умалишенный или полнейший кретин. Уж извините…

– Он не мог так говорить о матери! Особенно с такой ….

– Со своей женой. – Напомнила я. – Так зачем вы пришли, может, все?таки скажете? Или так и будем оскорблениями до утра обмениваться?

– Скоро всему этому безобразию придет конец! – Свекровь резко выпрямила спину и надменно глянула на меня из-под густо накрашенных ресниц. – Ты много о себе возомнила, Полина, но смею тебя заверить, Сема был не так прост, как могло тебе показаться на первый взгляд…

– Я прожила с Семеном три года. – Уточнила я. – И до этого мы тоже были знакомы не два дня, как вы любите утверждать, а намного дольше…

– Уж не знаю, где и когда мой сын имел несчастье познакомиться с такой… женщиной. – Ирина Матвеевна презрительно поджала губы. – Вероятно все дело в том состоянии, в котором пребывал Сема последнее время… Он так много пил, совершал один безрассудный поступок за другим… Хотя я конечно, не осуждаю его, сын для матери всегда остается сыном…

– То?то вы его даже в психушку запихнуть норовили, когда он вам содержание урезал месячное… – С усмешкой напомнила я.

– Тогда он, действительно, был не в себе! – Свекровь даже покраснела от злости. – Иначе он никогда бы не женился на женщине подобной тебе! Да еще так поспешно! Но он не всегда был таким, ты думала, что полностью прибрала Семена к рукам, спаивала и развращала его всеми доступными способами, лишь бы без помех распоряжаться его… вернее нашими капиталами! Но я еще раз повторяю, ты не знала моего сына так, как знаю я. Я его вырастила и воспитала, а это что?нибудь да значит! Он сильно изменился в последние месяцы перед смертью, я смогла правильно повлиять на сознание моего сына, он, наконец, осознал, что для него действительно важно и дорого в этой жизни… Тебя ждет немало сюрпризов, дорогая Полина! Не пришлось бы локти кусать…

– Вы пришли только для того, чтобы предупредить меня об этом? – Спокойно поинтересовалась я, с некоторой даже жалостью глядя на раскрасневшуюся от возбуждения свекровь. – Не стоило так утруждаться. Это вполне могло бы до завтра подождать… А что до завихрений, которые в последнее время в голове у Семена начали возникать, то тут я с вами вынуждена согласиться… Мой муж здорово изменился…

– Поэтому он и стал тебе больше не нужен! – Никак не могла остановиться собеседница. – Такой Сема тебя не устраивал…

– Вы снова на что-то пытаетесь намекать, Ирина Матвеевна? – Ее злобные выкрики уже порядком меня утомили и начали почти болезненно отдаваться в глубине мозга. – Может, все-таки подождете до завтра? Раз вы так уверены в том, что Семен одумался и поумнел, то стоит ли унижаться до скандалов с таким ничтожеством, как я? Лично у меня нет никаких сомнений, новое завещание Семена все окончательно и бесповоротно расставит по местам. Каждый получит то, что ему причитается, и разойдемся с миром… Что вы сегодня от меня хотите услышать?

– Я хочу знать, как мой сын распорядился своими деньгами. Я нервничаю, разве ты настолько черства, что не можешь меня понять?

– Я еще раз повторяю, Ирина Матвеевна, я не имею понятия, что написано в этом документе. Даже по закону, если вы не в курсе, заинтересованной стороне запрещается присутствовать при составлении завещания, дабы никто не мог оспорить его, как написанное под давлением или внушением.

– Не прикидывайся, Полина. У Семы не было от тебя секретов… – В сердцах воскликнула свекровь и осеклась.

– Он сильно изменился в последнее время, сами же говорите. – Вздохнула я. – Я даже не знала о том, что он изменил свою последнюю волю буквально на днях…

– Я думаю, нам стоит уйти. – И я, и Ирина Матвеевна одновременно вздрогнули от неожиданности, услышав голос Ларисы, внезапно раздавшийся из дальнего угла. Похоже, свекровь тоже совершенно забыла о присутствии в комнате своей молодой спутницы. – Неужели вы не понимаете, что надеяться чего?либо добиться от этой черствой и бездушной женщины, просто смешно? Ей наплевать и на горе матери, и на смерть мужа…

– Да кстати, – я всем корпусом повернулась в ее сторону, – забыла спросить, а тебе что в моем доме понадобилось? У нас с Ириной Матвеевной хоть что-то общее есть, маловато, правда, но все-таки… А твоя комедия, милая, на мой взгляд, совершенно не уместна и даже где-то отчасти смешна и нелепа. Не стыдно было перед людьми рисоваться? Каждая собака знает, что Семен тебя не просто бросил три года назад, а цинично обманул надежды твоих родственников, женившись на … как вы там меня называете обычно? – Я мельком глянула в сторону свекрови. – На драной провинциальной кошке, кажется.

– На облезлой безродной кошке! – Презрительно процедила сквозь зубы та.

– Вам бы такой облезлой быть! – Я усмехнулась. – Не отказались бы а, Ирина Матвеевна? Глядишь, и не пришлось бы спутников за бабки бешеные нанимать…

– Сколько можно слушать издевательства этой женщины! – На глазах Ларисы появились вполне реальные слезы. – Давайте, уйдем отсюда, Ирина Матвеевна! Я сразу предлагала вам в суд идти, а еще лучше в милицию на нее заявить, пусть там разберутся, что она за птица, и откуда ее принесло на наши головы…

– Остынь, Лариса. Уж больно ты суетишься, девочка. Ирина Матвеевна постарше тебя да и поумнее, видимо. Ты что в суде-то требовать собралась? Еще ведь даже не известно, как Семен распорядился деньгами и прочим своим имуществом. А насчет милиции вообще идея несколько бредовая…

– И никакая не бредовая! – Прямо посмотрела мне в глаза Лариса. – Всем понятно, что ты руку к смерти Семена приложила! Так пусть милиция это докажет, а мы ей поможем …

– Пусть докажет. – Коротко перебила я. – И вы ей помогайте, не запрещаю. А сейчас будьте добры, вы обе, покиньте мою квартиру. – Я чувствовала, что, не смотря на все упорные старанья не принимать ничего близко к сердцу, я вот?вот взорвусь от злости и раздражения. Мало у меня что ли проблем, что я еще и эту лабуду должна терпеливо выслушивать? Да с какой стати, в конце концов! Я щелкнула пультом, и массивные дверки лифта снова раздвинулись.

– Я никуда не уйду, пока не выскажу всего, с чем пришла. – Надменно поджала губы свекровь, даже не подумав подняться с софы.

– Так говорите, чего тянуть! – раздражение просто распирало мне грудь. – Говорите, и будем прощаться.

– Я хотела заранее обсудить с тобой наши будущие отношения… – Свекровь заметно волновалась и даже нервничала.

– Надеюсь, вы избавите меня в будущем от любых отношений с вами.

– Для этого ты, если Семен не позаботился о матери, должна мне выделить определенную сумму, на которую я смогу жить так, как посчитаю нужным, не отчитываясь ни перед кем… Особенно перед тобой. – Торопливо сказала Ирина Матвеевна и облегченно вздохнула. Видимо сейчас она произнесла именно те слова, ради которых и притащилась в мой дом в столь позднее для визитов время. – А если он все оставил мне, то ты завтра же уедешь и оставишь нашу семью в покое.

– Я исполню все в точности, как распорядился в своей последней воле Семен. – Твердо ответила я и даже как?то слегка успокоилась. – Если он хотел оставить вам деньги, вы их сразу же получите, не сомневайтесь.

– Ты так спокойна, потому что надеешься на то, что сумеешь оспорить завещание благодаря тому нелепому брачному контракту, который вынудила подписать моего сына! – Истерично воскликнула свекровь, не в силах больше держать себя в руках. – Этот неблагодарный мальчишка никогда в жизни меня не слушал! Постоянно грубил и поучал по поводу и без повода. Я посвятила ему всю жизнь, молодость загубила на его воспитание, а он никогда меня не любил. А уж после смерти отца и вовсе обнаглел до крайности!

– Как воспитали, так и получилось. – Мне стало немного жаль эту, действительно, не слишком счастливую, женщину. – Но я не могу пойти против желания Семена… Да к тому же я ведь правда не имею понятия, что написано в этом завещании. Может, он мне, действительно, ничего не оставил. Или самую малость отписал, чтобы с голоду на панель не пришлось подаваться… Вполне вероятно даже то, что он и вас, и меня просто?напросто кинул, что называется. Такой возможности вы не допускаете?

– Но у него же никого нет, кроме нас с тобой… – Прошептала Ирина Матвеевна. – Больше ведь некому завещать …

– Он у нас с вами еще тот чудак был. – Усмехнулась я. – Может, как Деточкин, в приют все отписал или на построение храма на своей малой родине… Хотя в чем-то вы правы, у меня еще контракт брачный в запасе остается, а вот у вас…

– Да что вы ее слушаете! – Снова вклинилась в разговор Лариса. – Она же издевается над вами, как вы не понимаете! Все она прекрасно знает, и про завещание, и про деньги! Иначе, разве пошла бы она на такое!

– На какое? Что ты все намеками разбрасываешься? Ты уж молчи, а если не можешь рот закрытым держать, так говори прямо, чего юлить.

– Это ты юлишь! А мне изворачиваться нечего! Я прямо тебе заявляю, ты женила на себе Семена из?за денег и только из-за денег! А как только представилась возможность, избавилась от него. И завещание написать заставила….

– Как?то ты обтекаемо выражаешься – избавилась! Это как я сделать умудрилась, скажи на милость. Убила что ли? – Лариса прищурилась и побледнела. – Значит, убила? Так и говори. – Я пожала плечами. – А то избавилась! Как хочешь, так и понимай.

– Хватит умничать! – Истерично выкрикнула мне в лицо Лариса. – Думаешь, все предусмотрела и провернула без сучка и без задоринки?! А вот и нет! У меня доказательства есть, что ты виновата в смерти мужа! И если не собственной рукой его на тот свет отправила, то руку к этому уж точно приложила…

– Но если ты согласишься на мои условия, и тихо уедешь после оглашения завещания, забыв о контракте и претензиях, то мы не станем передавать улики в милицию. – Торопливо встряла в разговор свекровь.

– Ну, слава богу! – Облегченно воскликнула я. – Теперь я хоть поняла, зачем вы сюда приперлись. Ну, высказались? Тогда будьте здоровы.

– Как? – Растерялась Ирина Матвеевна. – Тебе даже не интересно, что нам известно?

– Нет. – Почти весело отозвалась я. – У меня на этот счет бумага есть, там четко описано, как и от чего умер мой муж. На ней все, как положено – и печати, и подписи врачей… А главное, в ней написана абсолютнейшая правда. Нет, ну конечно! Если есть время и желание, вы можете копаться в этом деле хоть до посинения. Фантазируйте, сочиняйте, расследуйте… Но я правду и так знаю, так зачем мне время тратить на эту ерунду, скажите на милость?

– Так, значит, будешь себя вести? – С угрозой в голосе процедила сквозь зубы Лариса.

– Именно так! – Я лучезарно улыбнулась. – И никак иначе быть не может. До свидания, девочки. Приятных снов. – Я приветливо указала рукой на все еще распахнутые двери лифта. На этот раз сбитые с толку гостьи не сопротивлялись и покорно направились к выходу. – Еще совет один на прощанье, Ирина Матвеевна. Вы задумайтесь на досуге, какого черта Ларочка так к вам притерлась по родственному. Столько лет и не вспоминала, а тут, нате вам, чуть ли не во вдовы усопшего записалась самочинно. Неужели эта красотка только за ваши интересы так искренне и пылко болеет, а Ирина Матвеевна? – Последнее, что я увидела перед тем, как лифт захлопнулся, были растерянные глаза свекрови и сверкающий не прикрытой злобой взор отвергнутой любовницы.

Да уж, денек сегодня выдался не из легких! Я обвела комнату усталым взглядом и тяжело вздохнула. Надо признать, Ирина Матвеевна в чем-то права, – квартиру Семен за последние пару недель запустил до полного безобразия. Скорее всего он так и не удосужился нанять новую прислугу, с тех пор, как в приступе то ли бешенства, то ли белой горячки одновременно выгнал и горничную, и кухарку, обвинив их, кажется, в шпионаже в пользу враждебного лагеря. А если проще сказать, он какую-то из них застукал в тот момент, когда девчонка по телефону увлеченно докладывала о его похождениях матери, поскандалил и заснул. Проснувшись же, никак не мог вспомнить, которая из двух служанок так прокололась. Обе естественно клялись, что понятия не имеют, о чем говорит хозяин. Я, честно говоря, допускаю, что ему и правда вся эта история во сне привиделась, но страдающий жестоким похмельем Семен разбираться в проблеме не стал, а попросту уволил и ту, и другую, после чего снова со спокойной душой лег спать.

Дня через три после этого он позвонил мне под вечер и с искренним удивлением в голосе сообщил:

– Представляешь, Поля, до чего я дожил, на старости лет? У меня ни тарелок, ни чашек, ни вилок не осталось… Только фужеров пара?тройка упаковок и все… А самое пакостное то, что холодильник вдруг оказался совершенно пустой… Может, приедешь? – В его голосе появились жалостливые просительные нотки. – Ты же не хочешь, чтобы твой законный супруг и кормилец с голоду помер в собственной кровати?

– Не волнуйся, Сема, тебе это не грозит. – Искренне отозвалась я.

– Но я действительно никуда сейчас не собираюсь, лежу в своей постели, телевизор смотрю…

– Да я не об этом! Уверяю тебя, дорогой, уж если тебе и суждено умереть, то я не знаю, конечно, где произойдет это знаменательное событие, но причиной точно станет не голод. Да ты собственными ресурсами можешь целый месяц с легкостью обходиться…

– Это ты на прослоечку мою жировую намекаешь? – Заметно повеселев, поинтересовался он. – Поняла теперь, какая это полезная штука? Может, хоть не станешь теперь изводить меня каждый день занудными беседами о похудании и тому подобной лабуде…

– Больно надо! – Фыркнула я. – Я ведь искренне тебе добра желала, а если ты мечтаешь о формах и габаритах слонов африканских, то дело конечно твое…

– Мои идеалом всю жизнь бегемоты были, ты же знаешь… – Жизнерадостно напомнил Семен и расхохотался.

– Ну что же, нет предела совершенству… Если приложить капельку усилий, ты, мой дорогой, без труда вольешься в их многотонные ряды…

– Но без твоей помощи, Полечка, я не смогу этого добиться … я просто чувствую, как с каждой минутой худею и чахну прямо на глазах…

– Да хватит тебе придуриваться, Сем! Ты уж продержись еще часика полтора, я приеду и продуктов привезу. Заеду по дороге в супермаркет … Тебе чего хочется?

– Еды. – Подумав пару секунд, коротко сообщил Семен. – И побольше.

– Ясно! – вздохнула я. – Неужели тебе совсем все равно, чем желудок набивать?

– Ну, я бы так уж категорично заявлять не стал… – Усмехнулся муж. – Я, что попало, в рот совать не стану. Просто знаю, ты плохого для меня не станешь покупать, вот и полагаюсь на твой вкус. Ты, главное, еще посуду не забудь… Ну, там вилки, тарелки…

– Ты что с голоду весь фарфор стрескал? – Искренне удивилась я. – И столовыми приборами закусил…

– Почти угадала. – Настроение у Семена явно было прекрасным. – Я все их в мусоропровод спускал, пока они не кончились.

– Зачем? – Вздохнув, поинтересовалась я. – Чем тебе тарелки помешали, горе ты мое?

– Воняли как?то… и мушки над ними кружились противные…

– А мыть не пробовал?

– Вот еще! – фыркнул возмущенно супруг. – Я же не кухарка какая?нибудь.

– Логично. – С улыбкой согласилась я. – Пожалуй, я в таком случае куплю тебе пару ящиков одноразовой посуды, очень удобно – поел и выбросил…

– Ненавижу эти пластиковые тарелочки и стаканчики бомжовские! Гнутся, ломаются, валится с них все постоянно… Я уж не говорю, как они на столе выглядят! Тьфу! Слава богу, я приличное количество денег заработал, чтобы позволить себе никогда в жизни больше не пользоваться этой гадостью.

– Да не горячись ты, Сём! – Успокоила мужа я. – Я просто так сказала. Пошутила не слишком удачно… Слушай, а что это ты который день дома безвылазно сидишь, как привязанный… Дня три, а то и четыре, судя по количеству угробленной посуды… Я права? Ты не заболел случайно? – Забеспокоилась я. – Или случилось что?

– Не паникуй раньше времени. Со мной все нормально, я здоров, как бык… Вернее, как бегемот. А дома я сижу, потому что думаю…

– Да что ты говоришь! – Еще больше встревожилась я. – Значит, точно болен!

– У меня в голове грандиозный план созрел… Чем больше думаю насчет него, тем больше мне нравится идея…

– Поделишься?

– Конечно. – Серьезно отозвался на том конце провода Семен. – Тащи жратву, и все обсудим за ужином. Если одобришь, то придется помочь супругу… Я без тебя вряд ли смогу концы с концами свести… Зато в случае успеха я не только проблемы наши одним махом решу, но и деньжат прилично срубить смогу…

– Ну и умеешь же ты заинтриговать, Семен! Просто сказочник великий, Ганс Христиан Андерсен – да и только! Но учти! Если окажется, что ты все это выдумал только для того, чтобы я побыстрее приехала с продуктами, я тебя убью! – Честно пообещала я и побежала одеваться…

Загрузка...