Побещай мне рассвет

Глава 12

На этот раз никто не остановил ее, когда она пробиралась по извилистым улочкам. Белинда покрыла голову белой шелковой шалью, накинула на плечи льняной платок и теперь выглядела как застенчивая, скромная молодая женщина. Она держала путь к северу от Оливер-стрит, где в небольшом фруктовом саду стоял нарядный кирпичный дом Джастина, к средоточию городской жизни – рынку. Наверняка там кто-нибудь подскажет ей дорогу. Часто улицы оказывались всего лишь узенькими проходами для скота, и ей приходилось тщательно выбирать дорогу. Бостон был многолюдным, шумным городом, напоминавшим многие английские города. Сейлем не шел с ним ни в какое сравнение. По обе стороны улицы густо лепились некрашеные дома, порой попадались кирпичные или каменные строения – вроде того, который она только что покинула, – величаво стоявшие посреди обширных земельных участков. На Грейт-стрит – главной, самой оживленной магистрали, тянувшейся от пристани, – находился многолюдный, шумный рынок, полный моряков, торговцев и прочего городского люда, стекавшегося сюда на куплю-продажу. Белинда растерянно оглядывалась по сторонам. Где может находиться дом кузнеца? Тут кто-то задел ее руку, и она услышала извинения. Девушка обернулась и увидела строго одетого джентльмена в высокой черной шляпе из фетра. Его сопровождала женщина с добрыми голубыми глазами. Белинда улыбнулась и быстро заговорила:

– Прошу прощения, сэр и госпожа, вы не подскажете, где живет кузнец Куки? У меня есть к нему поручение, а дороги я не знаю.

Мужчина степенно указал на север от рынка.

– На Молочной улице, – пояснил он, – третий дом от угла, крыша обшита тесом.

– Благодарю вас.

Белинда заметила, с каким восхищением женщина поглядывает на ее тонкое муслиновое платье цвета морской волны, как любуется маленькими атласными лентами и кружевами, придававшими ему особое очарование. Но она не испытывала никакой радости от обладания этим платьем, несомненно принадлежавшим последней возлюбленной Джастина.

– Вы мне очень помогли. Всего вам доброго.

И она поспешила дальше. Пусть Джастин Гардинг не хочет, чтобы она оставалась в его доме, но уж Сара Куки не выгонит ее! Знать это, говорила она себе, большое утешение! И все-таки сердце у нее щемило так, словно чьи-то сильные руки мяли его. Что-то сладостное и бесценное ускользнуло от нее, и она не вполне понимала, как это могло случиться. Она знала лишь, что все кончено и Джастин никогда больше не заключит ее в объятия, не нашепчет нежных, ласковых слов. Возникшая внутри пустота казалась невыносимой. И Белинда горестно вздыхала, шагая по неровным булыжникам в сторону Молочной улицы. Третий дом по левой стороне – так говорил тот джентльмен. А вот и нужное строение – приземистая хибарка с соломенной крышей и вьющимся над ней дымком. Не слишком просторное с виду. Белинда поймала себя на том, что начинает сомневаться: найдется ли здесь место для незваной гостьи?

Она постучала. После долгой, томительной паузы дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял мужчина среднего роста, с бочкообразной грудью, заметным брюшком и темной, седеющей шевелюрой. Его черные глаза покраснели, как у пьяницы, щеки заливал багровый румянец. Он какое-то время смотрел сквозь Белинду, потом его взгляд постепенно сфокусировался. В нем чувствовалась такая свирепость, что девушка едва не попятилась в испуге.

– Что вам нужно? – Он словно не говорил, а рычал. Не слишком обнадеженная такой встречей, Белинда изо всех сил старалась сохранить самообладание.

– Я… я… вы – брат Сары Куки? Кивок.

– С вашего позволения, мне хотелось бы с ней повидаться.

– Зачем?

– Затем что я ее подруга, – быстро ответила Белинда, испугавшись, что он прогонит ее, не дав даже поговорить с Сарой. – Она знает меня, – торопливо добавила она. – Меня зовут Белинда Кэди.

Внезапно лицо его преобразилось. Свирепость исчезла, и теперь он раскрыл рот от удивления.

– Белинда Кэди? Хвала Всевышнему! Добро пожаловать, госпожа. Заходите, заходите скорее.

Он буквально затащил Белинду в дом, и тяжелый запах ударил ей в нос. Тесное помещение было скудно обставлено сосновыми скамьями, простыми деревянными стульями. Перед кухонным очагом стоял незатейливый столик, сбоку от него примостился кухонный шкаф, уставленный деревянными плошками и прочей утварью. На первый взгляд казалось, что комнат только две – кухня, начинавшаяся сразу за маленькой прихожей, и примыкавшая к ней гостиная. Белинда поискала глазами Сару.

– А где ваша сестра? – спросила она с недоумением. Ведь она ожидала, что бывшая экономка тут же вскрикнет от радости и кинется к ней с расспросами. – Она что – вышла?

Кузнец многозначительно посмотрел на нее из-под мохнатых бровей.

– Сара лежит больная, госпожа. О, она очень, очень больна. Хорошо, что вы пришли сегодня. Доктора говорят, до завтра она не протянет.

Белинда побледнела.

– Сара… умирает? – прошептала она и покачнулась на нетвердых ногах. Могучая рука кузнеца проворно ее подхватила. – Что… что с ней случилось? Скорее отведите меня к ней!

Амброуз Куки направился через кухню к двум маленьким спаленкам. Белинда даже не разглядела их из прихожей. Они были не намного просторнее чердака, который она занимала в доме кузена Джонатана. Одна, по всей видимости, принадлежала Амброузу, а другая…

– Неделю назад у Сары вдруг начался жар. Она чахла с каждым днем, – пояснил кузнец, увидев, как вытянулось лицо Белинды, которая уже заметила Сару, лежавшую на кровати в углу крохотной комнатки. – Она часто говорит о вас, госпожа. Это настоящее чудо, что вы пришли. Может быть, вы как-то облегчите ее страдания в последние часы.

Белинда пробежала по дощатому полу и опустилась на колени возле кровати. Вглядевшись в сморщенное, посеревшее лицо экономки, еще недавно такой крепкой, она пришла в ужас.

– Сара, – прошептала она. – Бедная моя Сара! Зычный голос Амброуза вернул ее к действительности: – Госпожа, умоляю вас… Я… я совсем не умею ходить за больными. Она так мучается, а я… ничего не могу поделать.

Белинда оторвала взгляд от изможденного лица Сары и пристально посмотрела на Амброуза. И вдруг поняла, что краснота его глаз – результат бессонных ночей и, возможно, слез. Этот огромный, словно медведь, человек с грубым лицом и луженой глоткой был наделен таким же нежным сердцем, как и его сестра. Он мучился ее болью и глубоко переживал свое бессилие. Белинда тотчас прониклась к нему нежностью.

– Конечно. Если вы позволите, я сделаю для нее все, что смогу.

– Благослови вас Бог, госпожа. – Амброуз утер слезу с шершавой щеки и резко отвернулся. – Вы… вы очень хорошая. Я не знаю, как вас отблагодарить.

– В этом нет необходимости. – Белинда снова повернулась к Саре и убрала сухие, ломкие, как солома, волосы с ее морщинистого лба. Комок застрял в ее горле. Воздух в этой комнате был пропитан смертью и недугом. Спертый, нездорово сладковатый, он смешивался с запахом сальных свечек и несвежего постельного белья.

– Сара, – снова прошептала она, – это я, Белинда. Ты слышишь меня?

Тяжелые веки вздрогнули. Голубые щелочки расширились, в глазах появилось некое подобие осмысленного выражения. Сара с трудом разлепила пересохшие губы.

– Б-Белинда, деточка… – натужно прохрипела она. – Ч-что ты здесь делаешь?

– Я… пришла тебя навестить, Сара. Я так по тебе соскучилась.

Не обращая внимания на слезы, бежавшие по щекам теплыми ручейками, Белинда заставляла себя говорить бодрым голосом:

– Милая Сара, я сейчас положу тебя поудобнее. Амброуз поможет тебя приподнять, мы постелим свежие простыни, а потом я приготовлю немного бульона, заварю отличный горячий чай с календулой и умою тебя розмариновой водой. Хорошо?

– Да. – Сара облизала потрескавшиеся губы и еле слышно проговорила: – И не забудь зайти к своей бабушке, детка. Она сегодня о тебе спрашивала. – Глаза ее тут же закрылись.

Белинда ахнула. Бред Сары расстроил ее еще сильнее, чем изможденный вид.

– Бедняжка Сара, – пробормотала она, поглаживая объятый жаром лоб. – Все будет хорошо, милая, поверь мне.

Но слова эти были сказаны, скорее, для собственного успокоения.

Следующие несколько часов Белинда хлопотала возле больной. Забыв о том, что сама только этим утром оправилась от болезни, Белинда принялась самозабвенно ухаживать за старой экономкой. Ей и Амброузу удалось сдвинуть Сару, чтобы поменять грязное белье на свежее, хрустящее. Белинда положила на пылающее лицо Сары холодный компресс с отваром розмарина и левкоя, с ложечки напоила больную бульоном и весь день разговаривала с ней, спокойно и ободряюще. Она была настолько поглощена своей задачей – облегчить страдания больной, – что не заметила, как Амброуз исчез в прихожей. Она даже не расслышала властного стука в парадную дверь, который заставил могучего кузнеца покинуть больную.

Через несколько мгновений Джастин Гардинг уже стоял на пороге каморки. Загородив своим мускулистым телом дверной проем, он, насупившись, наблюдал за бледной, хрупкой девушкой, стоявшей на коленях возле кровати старушки. Наклонившись к лицу своей бывшей экономки и держа ее за худую бессильную руку, она что-то говорила тихим, ласковым голосом. Целиком поглощенная своим занятием, Белинда не заметила Джастина, и он молча наблюдал за ней несколько минут с непроницаемым лицом. Лишь когда Белинда поднесла руку Сары к губам и поцеловала, жесткое выражение его глаз смягчилось. Он набрал воздуху, собираясь что-то сказать, потом вдруг передумал, молча отвернулся и вышел из комнаты.

Сара испустила последний вздох с наступлением сумерек. Врач пришел и тут же удалился, покачав седой головой. Амброуз все стоял возле тела Сары, и слезы текли по его щекам, когда он бормотал последние, прощальные слова своей любимой сестре. Белинда тоже застыла у кровати, на коленях, с поникшей головой. Так прошло несколько минут. Наконец Белинда в последний раз погладила Сару по бледной щеке и встала пошатываясь.

– Прощай, Сара, – произнесла она срывающимся голосом. – Мир праху твоему.

Амброуз бережно взял ее за руку и вывел из комнаты.

– Идемте, госпожа. Теперь уже ничего не поделаешь. Вы сделали все, что могли. Я благодарен за то, что вы остались с ней до конца. – Он кашлянул и отер глаза рукавом хлопковой рубахи. – Она часто о вас вспоминала, особенно тогда, когда заболела, и я знаю, у нее на сердце стало легче от того, что вы пришли с ней проститься. Да, должно быть, ей очень полегчало – просто от сознания, что вы рядом.

– Спасибо вам. – Белинда вздохнула. – Я… я рада, если это действительно так, жаль только, что я пришла так поздно.

Страшная усталость навалилась на нее. Теперь, когда испытание закончилось, истощение и душевная угнетенность вновь безраздельно завладели ею. Прежде она была слишком занята, чтобы даже подумать о собственном самочувствии, но теперь испытывала непреодолимую потребность лечь, закрыть глаза и стереть из памяти все горести этого дня. Белинда понимала, что должна уйти. Теперь, когда Сара умерла, ей не пристало оставаться здесь, с Амброузом Куки. Нужно искать другое место для ночлега. Но где? Затуманенный мозг отказывался сосредоточиться. Почувствовав головокружение, она оперлась рукой о стену.

– Амброуз… пожалуйста. Прежде чем я уйду, нельзя ли мне попросить у вас чашку бульона? – выдохнула она. – Если… если вас это не очень затруднит.

– Моя кухарка с величайшей радостью приготовит тебе все, что пожелаешь, Белинда, – донесся голос из гостиной. – Она ждет не дождется твоего возвращения.

Белинда обернулась и увидела Джастина Гардинга, опершегося о подоконник. Его элегантный желто-коричневый плащ, дорогая рубашка и черные атласные бриджи выглядели совершенно неуместно среди этой скромной обстановки, но он, похоже, чувствовал себя вполне непринужденно.

Загромыхав блестящими ботфортами по дощатому полу, он с присущей ему решимостью подошел к Белинде и схватил ее за руку.

– Пойдем, Белинда. Судя по твоему виду, тебе не помешает бренди.

– Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашел? – ахнула она.

Взгляды их встретились.

– Миссис Гэвин рассказала мне, что ты спрашивала ее о кузнеце. Об остальном нетрудно было догадаться.

На несколько мгновений в комнате воцарилось молчание. Белинде хотелось вырвать руку, но от усталости она будто превратилась в студень. Она лишь смотрела на Джастина, пытаясь разобраться в своих мыслях.

Амброуз потихоньку исчез, и они остались одни в гостиной с низким потолком. Свечи еще не зажгли, и полумрак скрывал выражение их лиц.

– Ты говорил, что не нуждаешься во мне, – произнесла наконец Белинда негромко, с обидой. – Ты велел мне уйти.

Джастин притянул ее к себе, крепко обхватив могучими руками.

– Не будь дурочкой, любовь моя, – прошептал он ей на ухо. Его теплые губы отыскали губы Белинды и слегка о них потерлись. – Идем домой.

Потом она почувствовала, что он ведет ее к двери. Появился Амброуз, с ее шалью и платком.

– Спасибо вам, госпожа Кэди. – В его низком голосе чувствовалось огромное уважение. – Вы сегодня сделали много добра.

Она взяла его за руку.

– Амброуз, вам нужно что-нибудь? Я имею в виду – для Сары. На ее похороны или… – Она стала рыться в кармане платья, ища кошелек со своими скудными сбережениями, но Амброуз остановил ее торопливым взмахом руки.

– Нет-нет, госпожа, у меня хватит на все. А кроме того, – он посмотрел на Джастина, потом в сторону кухни, – господин Гардинг уже обо всем позаботился, да еще как! Пока мы сидели возле Сары, он не терял времени даром.

Потрясенная Белинда заметила на кухонном столе большую корзину фруктов, сыр, хлеб и картошку. Она в удивлении повернулась к Джастину. Тот обнял ее за плечи.

– Я обо всем позаботился, Белинда. Не волнуйся – у твоей Сары будут подобающие похороны и могила. И Амброузу не придется голодать сегодня и еще долгое время. А теперь я отвезу тебя домой – пока ты снова не упала в обморок. Ты уже достаточно пережила за этот день, забияка.

Мужчины кивнули друг другу, и Белинда вновь очутилась на Молочной улице. Сумерки уже окутывали город. Джастин помог ей сесть на своего жеребца, привязанного у дома, и вскочил в седло позади нее. Белинда сидела свесив ноги набок, а он надежно придерживал ее, пока они скакали по узким, извилистым улочкам северной окраины. Белинда прислонилась к его могучей груди И закрыла глаза, слишком измотанная, чтобы думать о чем-нибудь. Какое же это блаженство – находиться рядом с ним, знать, что она возвращается в уютный и безопасный дом на Оливер-стрит. Мерная поступь жеребца, гомон горожан на улицах, знакомый звук закрывающихся ставен, телег, грохочущих по булыжным мостовым, убаюкали ее, ввергнув в дрему.

Когда они добрались до дома, слуга поспешил к ним, чтобы увести жеребца. В серебристом свете месяца Джастин на руках понес Белинду к домашнему теплу и свету. Он направился прямо в столовую – длинную, нарядную комнату, озаренную множеством свечей в серебряных канделябрах, и не успела Белинда опуститься в дубовое кресло с мягкими подушками, как миссис Гэвин засновала туда-сюда с внушительными, чудесной работы серебряными подносами, полными еды. Аппетитные запахи достигли ноздрей Белинды, и у нее тут же потекли слюнки. Стол ломился от яств. Здесь были густая похлебка из моллюсков со свининой и сухарями, тушеная индейка, пирог с почками, горячие кукурузные лепешки, истекавшие медом, тыквенные пироги и тарталетки с ежевикой. Девушка ела жадно, наслаждаясь каждым блюдом, напрочь забыв про Джастина, который молча, с веселым удивлением наблюдал за ней. Закончив пиршество, она откинулась на спинку кресла, и взгляды их встретились. Джастин едва заметно улыбнулся, осушив до дна высокую кружку с элем.

– Пойдем в гостиную, Белинда. Мне нужно с тобой поговорить.

Пламя камина озаряло уютную комнату с роскошными бордовыми бархатными драпировками и дубовыми панелями, удобными диванами и креслами с мягкой обивкой, сделанными в том помпезном, замысловатом стиле, который так любят в колониях.

Джастин придвинул кресло к огню и усадил в него Белинду. Потом протянул ей хрустальный бокал с бренди:

– Выпей.

В обычной ситуации этот повелительный тон вызвал бы у нее чувство протеста, но сейчас она подчинилась и стала мелкими глотками пить крепкий, обжигающий горло напиток. Джастин улыбнулся.

– Ну вот, теперь, когда ты поела как следует, согрелась и пришла в себя, думаю, настало время поговорить.

Он прислонился спиной к облицовке камина и внимательно смотрел на нее. В платье цвета морской волны, с распущенными огненными волосами, свободно ниспадающими на плечи, Белинда была неотразима. Розоватый румянец – результат выпитого бренди – выступил на ее бледных щеках, подчеркивая тонкие черты нежного личика. Пламя камина плясало в золотисто-зеленоватых глазах, делая их еще более лучезарными, чем обычно. Джастин боролся с искушением стиснуть ее в объятиях и предаться любви прямо сейчас, здесь, перед камином, как это было в деревне Сейлем. Хотелось обладать, наслаждаться трогательной нежностью ее гибкого тела, нектаром ее губ. Ему хотелось вдохнуть ее сладостный, женственный запах, излить те чувства, что переполняли его сердце, равно как и его чресла. «Не сейчас, – остановил он себя, решительно стиснув зубы. – Пока не время».

– Тебе действительно стало лучше? – безукоризненно учтиво поинтересовался он.

Да, как ни странно, ей стало гораздо лучше. Несмотря на безмерную усталость и скорбь по умершей Саре, голова ее ни разу еще не была столь ясной, с тех пор как она покинула Сейлем, и душевные силы начинали возвращаться к ней. Само присутствие Джастина уже возвращало ее к жизни. Белинда кивнула, устремив на него пытливый взгляд:

– Да, мне лучше. Спасибо тебе.

– Вот и прекрасно. – Он смерил ее пронзительным взглядом, прежде чем произнес следующую фразу: – Ну а теперь, забияка, надеюсь, ты расскажешь мне, почему оставила Сейлем?

Белинда вглядывалась в его лицо, такое холодное и спокойное. Еще вчера он негодовал на нее именно по этому поводу, не давая возможности объясниться. А теперь старается проявить терпение. Любовь и всепрощение всколыхнулись в ней. «О, Джастин, как я хочу тебя!» – хотелось ей крикнуть, но она сдержала свой порыв. Она вспомнила про платье, которое было на ней, про обилие элегантных дамских нарядов в доме, и снова спросила себя: кому они принадлежат? Слишком много возникло вопросов, требующих разъяснения, прежде чем она вновь могла бы распахнуть свое сердце перед Джастином Гардингом. Она ответит ему, но потом он должен будет отплатить ей тем же.

– Я сбежала из Сейлема потому, что меня собирались арестовать. За колдовство, – спокойно произнесла она.

Джастин стиснул бокал с бренди.

– Как это случилось, черт возьми? – спросил он, и глаза его грозно засверкали.

Тогда она рассказала ему все: про Люси, про ребенка в пруду и, наконец, про кузена Джонатана. Когда она закончила, Джастин подошел к ее креслу, взял за руки и рывком поднял.

– Этот чертов старый дурак! – проревел он. – Надо было прикончить его, прежде чем покидать Сейлем.

– Нет, Джастин, не говори так. Теперь все уже позади. До тех пор пока меня не нашли, я в безопасности. Но что делать с Люси? Я хочу завтра написать Генри Марчу в Филадельфию – может быть, он ей поможет.

– Конечно. – Джастин нахмурился. – Как только рассветет, я отправлю с письмом одного из своих людей. Он взял Белинду за подбородок. – Я должен извиниться перед тобой, забияка. Мне следовало дать тебе возможность объяснить, почему ты нарушила свое обещание. Но представив, как ты скиталась по лесу, по дорогам, совсем одна… – Он сокрушенно покачал головой. – Как подумаю, что могло с тобой случиться, меня в дрожь бросает.

– Не страшнее того, что ожидало меня в Сейлеме, – возразила Белинда. Она презрительно тряхнула головой. – И почему мужчины так недооценивают женщин? – поинтересовалась она. – Каждый наш день полон лишений – рабская зависимость и покорность, изнурительная, монотонная работа, такая же трудная, как у любого мужчины. Женщины намного сильнее, чем ты можешь вообразить, Джастин.

Он усмехнулся, легонько теребя огненный локон, упавший ей на плечо.

– Ты доказала это, лисичка, – признал он. – К моему огромному облегчению. Если бы ты не оказалась столь храброй и выносливой, мы могли бы никогда больше не встретиться. О чем я бы очень сожалел.

Он наклонился и коснулся губами ее губ, но Белинда оттолкнула его.

– Нет, Джастин. Не нужно. У меня тоже есть несколько вопросов, на которые тебе придется ответить.

– Вот как? – Он с досадой поднял бровь.

– Да! – Гнев помог ей сдержать свой порыв и не поддаться Джастину. – Кому принадлежит это красивое платье? – Она в волнении провела по тонкой, как паутинка, юбке. – И все прочие наряды, которые миссис Гэвин этим утром повесила в мой гардероб? Я хочу знать!

– Естественно, они принадлежат тебе, Белинда. – Он улыбнулся. – Это подарок. В знак моей… привязанности.

– Ты не знал, что я появлюсь! Эта одежда уже была в доме! Кому она принадлежит? – выкрикнула она.

Джастин помрачнел и нахмурил брови. Эта несносная маленькая задира одолела его своими вопросами. «Ладно, мы еще посмотрим, чья возьмет, – подумал он с ожесточением. – Я расскажу ей правду. Но время и способ выберу сам, когда достаточно подготовлюсь к этому».

– Думаю, Белинда, достаточно разговоров для одного вечера. Ты измотана, перевозбуждена, и тебе пора лечь в постель.

– Не раньше чем ты скажешь мне… Ой, что ты делаешь?

Не успела она опомниться, как Джастин подхватил ее на руки, словно пушинку, и понес к лестнице. Белинда пыталась вырваться, но безуспешно.

– Пусти меня! – надрывалась она и колотила его в грудь, но тщетно. Ярость охватила Белинду. А ведь миссис Гэвин или кто-то еще из слуг может увидеть ее в таком унизительном положении! – Джастин Гардинг, я предупреждаю вас!..

Не обращая никакого внимания на ее вопли, Джастин быстро пронес ее вверх по широкой лестнице и зашел в спальню, которую она прежде не видела. Это была просторная комната с высоким потолком, роскошной бронзовой кроватью, огромной дубовой горкой у стены, парой дубовых кресел с черно-золотой вышивкой на сиденьях, стоявших перед широким кирпичным камином, и великолепным турецким ковром на полу. На горке стояла серебряная кружка, на ореховом столике в углу – маленькая плоская фляга, окна были задрапированы золотыми гобеленами с черными шелковыми кистями. Элегантную обстановку освещало лишь золотисто-оранжевое пламя очага.

Джастин уложил ее на кровать, но Белинда тут же привстала. К ее досаде, он уже принялся стаскивать сапоги, за которыми моментально последовали желто-коричневый плащ и рубаха из тонкого голландского полотна. И вот уже на нем остались только черные бриджи. Мускулы играли на его поблескивающем бронзовом торсе, перекатывались на предплечьях, когда он, скрестив руки на груди, лениво поглядывал на нее. Белинда зашипела, как кошка, и соскочила с кровати.

– Нет! О нет, Джастин Гардинг! Так легко ты не добьешься своего! Во всяком случае, до тех пор, пока не ответишь на мои вопросы!

– Я отвечу на твои вопросы, когда смогу это сделать! – бросил он в ответ и сделал шаг вперед. – То есть позже. Много позже.

Белинда в бешенстве бросилась к двери, но он преградил ей путь и сомкнул пальцы на ее тонких запястьях.

– Не нужно со мной драться, забияка, – произнес он посмеиваясь. – Тебе ведь все равно меня не одолеть. А я хочу лишь отпраздновать наше воссоединение. Ты ведь не станешь против этого возражать?

– Конечно, стану! – Она пнула его ногой и яростно забилась, стараясь вырваться из его железной хватки, но Джастин лишь усмехнулся, всколыхнув ее волосы своим дыханием.

– Отпусти меня, Джастин! Я… я ненавижу тебя! Он оттащил ее назад и, толкнув на кровать, придавил сверху своим могучим телом.

– Лгунья. – В его голосе, хотя и негромком, зазвучали стальные нотки. – Я сейчас докажу тебе, что ты лгунья.

Он прижал свой рот к ее рту, губы его были теплыми и жадными. Белинда почувствовала, как ее затягивает в бурный, манящий водоворот, из которого нет спасения. Джастин покрыл поцелуями ее веки, брови, кончик носа и вернулся ко рту. Заставив ее разомкнуть губы, он вторгся языком в сладостную глубину ее рта, словно пробуя на вкус. Хотя его мощное тело придавливало ее, его поцелуи были нежными, как летний дождь. Белинда сопротивлялась изо всех сил, но все было тщетно. Она не могла избавиться ни от него самого, ни от того огня, который он в ней разжег. Постепенно она вся затрепетала от возбуждения. Приятное тепло разлилось ней, смывая волю к сопротивлению, подобно тому как стремительный прилив поглощает песок. Тихий стон сорвался с губ. Джастин с усмешкой приподнял голову, глаза его блестели, словно расплавленное серебро.

– Нет, – упрямо прошептала Белинда, но глаза и тело уже выдавали ее.

Увидев, как лицо ее озарил румянец желания, Джастин отпустил ее руки – лишь для того, чтобы взять в ладони ее грудь, скрытую муслином цвета морской волны. Сильные пальцы Джастина ласкали ее соски через тонкую ткань, и Белинда опять застонала, возбуждаясь помимо своей воли. Он принялся расстегивать изящные перламутровые пуговицы ее платья, но маленькие позолоченные петельки не поддавались. Он выругался вполголоса:

– К черту!

Одним быстрым движением он стянул платье и припал губами к белоснежным холмикам ее грудей, дразня языком затвердевшие соски. Белинда задыхалась от безумного блаженства. Вскоре оба они лежали на постели обнаженные, и огонь отбрасывал золотые отблески на их тела.

– Белинда. – Губы Джастина согревали ее шею. Ее пальцы поглаживали перекатывающиеся мышцы его спины.

– Ну же, Джастин! – выдохнула она, изнывая от желания. Его следующие слова заставили ее возмущенно вскрикнуть.

– А может, мне уйти, забияка? – прошептал он, лизнув ее ухо. – Я не хочу заставлять тебя…

– Чудовище!!– простонала она, с яростью притягивая его голову. – Не… смей…

– Но ты уверена, что хочешь этого? – Он дразнящим движением потерся об нее своим мощным телом. – Ведь ты говорила, что ненавидишь меня, – не так ли, моя дорогая?

– Джастин, прошу тебя…

Хмыкнув, он стал входить в нее, медленно, дразняще, чувствуя ее нарастающий пыл. Чтобы еще больше ее распалить, он то подавался назад, то снова устремлялся к своей цели. Его руки на ее груди были такими теплыми и ласковыми, что от блаженства у нее закружилась голова.

– Ну что, забияка?

Она порывисто притянула его к себе.

– Да, я хочу тебя! Я люблю тебя! Джастин, пожалуйста! – кричала она, и сердце ее стучало с таким же неистовством, как кровь в висках.

Джастин улыбнулся и поцеловал ее с величайшей нежностью. Внезапно он вошел в нее до конца, погрузился с яростным неистовством, дав волю безумному желанию, которое до этого так старательно сдерживал.

Белинда выгнулась, чтобы его принять. Радость захлестывала ее.

– Джастин, Джастин, я люблю тебя, – тихо восклицала она снова и снова, когда, желание и чувство слились в прекрасном союзе и она затрепетала, объятая огнем. И вот оба они взорвались от страсти. Белинда никогда прежде не испытывала такого пылкого, безудержного восторга.

– Ах, Джастин, – шептала она задыхаясь, – никогда не оставляй меня!

– Никогда! – Его хриплый шепот звучал у нее в ушах, когда он увлекал ее на прекрасную далекую вершину. – Никогда, моя сумасшедшая, прекрасная любовь!

Прошло немало времени, прежде чем их страсть улеглась. Наконец Джастин повернулся на бок и крепко прижал к себе все еще дрожащую Белинду. Он нежно целовал ее влажный висок и разметавшиеся огненные локоны.

– Я скучал по тебе, Белинда, – прошептал он. – Даже то короткое время, пока мы были порознь, я постоянно думал о тебе и хотел тебя. И вот теперь ты здесь – еще во сто крат милее, чем в моих воспоминаниях.

– Я тоже тосковала по тебе. – Она склонилась и поцеловала его. – Я так стремилась к тебе, Джастин, – шептала она едва слышно, потираясь своей атласной щекой о его загорелую щеку. – Я так тебя люблю!

Какое-то время он молчал. Белинда подняла голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Страх пронзил ее. Почему он не отвечает? Почему колеблется? Неужели она ошиблась в его чувствах? Боль и сомнения охватили ее, и это, должно быть, отразилось на ее лице, потому что Джастин торопливо обхватил ее лицо ладонями и крепко поцеловал в губы.

– Я люблю тебя, Белинда, – проговорил он уверенно, убеждающе. – Видит Бог, я люблю тебя. Люблю больше, чем ты можешь представить. Никогда не сомневайся в этом, любовь моя. Что бы ни случилось.

– Не буду, – поклялась Белинда. Радость переполняла ее. Когда она посмотрела на Джастина, глаза ее светились. – Мне достаточно того, что я услышала. Ну разве это не странно, Джастин? Я люблю тебя, хотя так мало о тебе знаю. Я даже не знаю, почему ты здесь, в этом доме, хотя говорил, что живешь в Виргинии. – Белинда наклонила голову, и ее рыже-золотистые волосы разметались по плечам, наполовину скрывая грудь. – Почему ты в Бостоне?

К ее удивлению, он нахмурился. Выражение лица стало упрямым и замкнутым, и Белинда на какое-то мгновение испугалась, что он ей опять не ответит. Но в следующий миг он все-таки заговорил – холодным, бесстрастным тоном.

– Я встречаю корабль. Кое-кто со дня на день должен прибыть сюда из Англии. Я ненадолго занял дом, который принадлежит моему старому другу. Зовут его, моя любознательная забияка, Эдвард Броу. – Он усмехнулся. – Эдвард знал меня еще пиратом. Он служил на моем корабле вторым помощником. Потом приехал в Бостон, стал строить суда и вскоре сколотил себе состояние, поскольку Бостон стал крупным портом. Мы все эти годы не теряли друг друга из виду, и, когда я написал, что подыскиваю уютное жилище для меня и моего гостя на время пребывания в Бостоне, он предложил мне свой дом. Сам Эдвард сейчас в Карибском море, строит роскошный особняк на Барбадосе. Он любезно позволил мне воспользоваться своим особняком, чтобы я и мой гость чувствовали себя уютно. За умеренную плату, конечно. – Он рассмеялся. – Эдвард всегда был ушлым парнем. Для него дружба дружбой, а денежки заплатить изволь. Поэтому из него и вышел отличный пират. Беспощадный всегда побеждает, любовь мой.

Белинда улыбнулась:

– Поэтому и ты был превосходным пиратом, мой Серый Рыцарь? Ты такой же беспощадный?

– Точно. – Он обнял ее и поцеловал. – Тебе пора это понять.

– Расскажи мне о своем госте, – попросила она, выскользнув из его объятий и задумчиво глядя на него. – Ты, без сомнения, очень радушный хозяин, если так хлопочешь в ожидании его визита. Наверняка это какая-нибудь важная птица.

Джастин бросил на нее веселый взгляд.

– Ну, не такая важная, как ты, – ответил он и снова уложил ее на кровать. – Довольно разговоров на этот вечер, Белинда. Мой гость прибудет совсем скоро и, уверяю тебя, еще даст нам богатую пищу для беседы. – Он принялся ласкать ее грудь теплыми, сильными ладонями, от чего все разумные соображения мигом улетучились из ее головы. – Пока что, дорогая, у нас есть лучший способ скоротать время.

И Белинда не могла с этим не согласиться. В его объятиях, воспламененная его поцелуями, раззадоренная нежными ласками, она была только рада забыть обо всех своих вопросах и сомнениях, об ужасах Сейлема, о страхе, пережитом в лесу, о кончине Сары. Сегодня вечером, в постели Джастина, она чувствовала себя в безопасности, согретая его любовью, укрытая от всего мира. Она таяла от любви и блаженства, заслонивших все остальное. Завтра она вернется к действительности. Завтра она будет размышлять, волноваться, строить догадки. Но этой ночью… Она восторженно выдохнула, глядя в сияющие серые глаза Джастина. Сегодняшняя ночь – для них двоих. Только для них двоих.

Пламя в огромном камине постепенно угасало, оставляя после себя лишь мерцающие угли. Но огонь иного рода продолжал согревать Белинду в холодной ночи.