Побещай мне рассвет

Глава 8

– Так он посмел расспрашивать о наших судах над ведьмами?

Джонатан говорил холодным, угрожающим тоном. Он стоял в дверях гостиной, наблюдая, как Белинда начищает оловянные подсвечники, венчающие дубовую горку для фарфора. Его блеклые глаза следили за каждым ее движением.

– Вот негодяй! Да кто он такой, чтобы приезжать в деревню и совать нос в наши дела! Да это верх нахальства! Происки дьявола! За свою дерзость он заслуживает порки у позорного столба!

– Поступайте как знаете. – Белинда пожала плечами. – Мне все равно, что с ним станет.

Джонатан прищурился. Все ли она ему выложила? Или эта лживая девчонка знает нечто большее – и держит в секрете?

– А что-нибудь еще он говорил? Что-нибудь о своих отношениях с Элизабет Фостер? – настаивал Джонатан. – Почему его так волнует казнь именно этой ведьмы?

Белинда с глухим стуком поставила подсвечник.

– Он не сказал. Кузен Джонатан, мы уже не в первый раз возвращаемся к этой теме. Я сообщила вам все, что знаю!

– Ты не сообщила, что он собирается делать дальше! – буркнул Кэди, и его заостренный подбородок дернулся. – Каковы его намерения? Говори!

– Я не знаю! – Белинда заскрежетала зубами. – Почему бы вам лично не спросить его, если вас это так интересует? Он сказал, что с удовольствием перекинется с вами парой слов. Не лучше ли задать вопросы самому Джастину Гардингу?

К ее удивлению, Джонатан Кэди кивнул. Он был облачен в парадный парчовый плащ, бриджи и шелковые чулки; черные кожаные башмаки поблескивали серебряными пряжками. Однотонный льняной платок украшал его костлявую шею, а голову увенчивала дорогая бобровая шапка, которая, прибавляя ему росту, делала его тощую фигуру еще более долговязой.

Легкая улыбка мелькнула на его губах.

– Именно это я и собираюсь сделать, дорогая кузина. Мы с его преподобием Уилксом и констеблем Винингом предстанем перед Серым Рыцарем сегодня же вечером. Будем надеяться, что он сам захочет нам все рассказать.

Его хитрая усмешка и самодовольный тон заставили Белинду нервно закусить губу. Когда кузен Джонатан впервые спросил ее о разговоре с Джастином Гардингом после проповеди, она с превеликим удовольствием выложила ему все, что знала, и наслаждалась гневом и досадой кузена, а также угрозами, сыпавшимися в адрес Серого Рыцаря. Ну что же – поделом ему, этому негодяю! Белинда содрогалась от гнева, вспоминая, как грубо тот с ней обошелся. Да, он заслужил неприятности! Так ей казалось в тот момент. Но сейчас, заметив злорадный огонек в выцветших глазах кузена, она похолодела от недоброго предчувствия. Что он собирается сделать с Джастином Гардингом? Кэди способен на все. Особенно ее встревожило упоминание о констебле Ви-нинге. Уж не собирается ли Джонатан арестовать Гардинга сегодня вечером? Неужели его подвергнут порке или посадят в колодки на всеобщее обозрение – до тех пор, пока он не согласится ответить на вопросы мирового судьи? При этой мысли у Белинды сжалось сердце.

– Вы… Вы собираетесь его арестовать? – спросила она, стараясь не выдать голосом своего волнения. – Поэтому констебль Вининг будет вас сопровождать?

– Мои намерения тебя не касаются. Сама ведь говорила – тебе все равно, что станет с Серым Рыцарем.

– Да, все равно! Но любопытство-то разбирает.

– Ничего, придет время – и ты все узнаешь. Ладно, мне пора идти. Близится час, когда я столкнусь лицом к лицу с этим негодяем и богохульником. Пусть уяснит: мы не позволим чужакам вмешиваться в дела нашей колонии.

Он резко повернулся и вышел из гостиной, захлопнув за собой тяжелую дубовую дверь. Белинда швырнула тряпку на пол и принялась в волнении расхаживать по комнате. Что же теперь будет? Что эти люди собираются сделать с Джастином Гардингом?

В какой-то момент в голову ей пришла безумная мысль: а что, если предупредить его? Но Белинда тут же поняла, что это невозможно. Молодую женщину без провожатых ни за что не пропустят к постояльцу «Четырех колоколов». Зато слухи об этой попытке распространятся по и без того взбудораженной деревне, словно лесной пожар. Да и как она попадет туда раньше кузена Джонатана? Нет, это дело безнадежное.

Тревога все больше овладевала ею. Она ходила по большим, мрачным комнатам, занималась домашними делами, но мысли ее были заняты совсем другим. Наконец Белинда решила, что купание успокоит ее нервы, вытащила из сарая деревянный чан и поставила его на кухне. Немало повозившись, она до половины наполнила посудину водой, согретой на кухонной печи, так, чтобы потом ей хватило сил вылить из нее воду. Затем она быстро разделась, влезла в чан и постаралась целиком погрузиться в чистую воду. Тепло благотворно подействовало на ее истерзанное, нывшее от побоев, усеянное синяками тело. Вздохнув, она взяла кусок твердого мыла и принялась натирать им кожу и волосы. За окном сгущались сумерки; холодный ветер, завывая, налетал с холмов. Белинда возблагодарила каминное пламя, защищавшее ее нагое тело от сквозняков, гулявших по всему дому из-за щелей в дверных косяках и оконных рамах. Она быстро вымылась, ополоснулась чистой водой из ведра и, дрожа, выбралась из чана. Одним полотенцем обернула мокрое тело, а другое намотала на голову, как тюрбан.

Потом поспешила на чердак, положила свою одежду в бак для стирки и облачилась в тонкий белый пеньюар.

Она уселась на циновку, поджав ноги, и принялась энергичными движениями расчесывать свои огненные волосы тем блестящим серебристым гребешком, что взяла с собой из Англии, – единственной красивой вещицей в ее маленькой, тусклой комнатушке. Усталая, она поняла, что купание не успокоило ее. На сердце было все так же тяжело, тревога лишь обострилась. А что, если в этот самый момент Джастин Гардинг уже томится в тюрьме? Закованный в кандалы и цепи, сидит, словно зверь, в этом ужасном, мрачном здании на деревенской площади? Пусть он даже сам предложил ей сообщить Джонатану Кэди о причинах своего приезда в деревню Сейлем – все равно не следовало этого делать. Озлобленность – вот единственное, что руководило ею, когда она все разболтала кузену. Но если Джастин пострадает из-за ее несдержанности… Застонав, она отшвырнула гребенку в сторону и, не в силах больше ни минуты находиться на мрачном чердаке, сбежала вниз.

С приближением ночи дом погрузился в полумрак, лишь неровный свет пламени камина и очага, проникающий из гостиной и кухни, озарял его. Причудливые тени плясали по гостиной, когда Белинда подошла к окну и выглянула наружу. Нет, кузен Джонатан еще не вернулся. Лишь первозданная природа, темная, грозная, подступала к дому, не освещенная ни звездами, ни луной. Ветер свистел среди деревьев и, прорываясь к лугам, эхом отдавался в непролазной чаще. Белинду охватила дрожь. Ночная прохлада пробирала ее насквозь, словно ветер проник и в дом.

Она придвинулась к огню и обхватила плечи руками. Если бы все было по-другому, мечтательно подумала она, и в груди у нее заныло. Если бы только Джастин Гардинг был способен испытать хоть крошечную толику того чувства, которое испытывала она, находясь рядом с ним…

Внезапно она услышала шум. Легкое постукивание доносилось из кухни. Белинда в панике вскочила, и сердце ее тревожно заколотилось. Лихорадочно размышляя, что бы это могло быть, она прошла на кухню и огляделась. Постукивание возобновилось, и она с облегчением отметила, что виной тому – ветка вяза, растущего возле окна. Ветер играл веткой, нагибал и теребил ее. Белинда грустно покачала головой, посетовав на собственную трусость, и тут в глаза ей бросился чан, стоявший посреди кухни. Она непременно должна опорожнить его и убрать в сарай до возвращения кузена Джонатана. Подобно большинству пуритан, он ненавидел купание. Редко кто из них залезал в воду, хотя вымыться с мылом раз в месяц, поливая себя водой из тазика, считалось вполне допустимым. Страх перед полным погружением служил одной из причин, по которой позорный стул[4], как правило, предназначенный для сварливых женщин, был столь ненавистным и действенным наказанием. Большинство колонистов содрогались от отвращения при мысли, что их окунут в воду. Джонатан Кэди не был исключением, и ему совсем ни к чему было знать, что Белинда обожает купаться и делает это при каждой возможности. Он, без сомнения, пришел бы в ярость, узнав, что она мылась только в его отсутствие, а затем быстро выливала воду и ставила чан обратно в сарай. Сегодня она едва не позабыла это сделать, но, к счастью, ветка, стучавшая в окно, заставила ее вовремя прийти сюда, чтобы исправить оплошность.

Она поспешно подтащила тяжеленный чан к кухонной двери. Порыв холодного ветра ворвался в открытую дверь, и она, ахнув, наклонила чан, чтобы поскорее вылить воду во двор. Потом принялась торопливо подталкивать его к сараю, спотыкаясь впотьмах. Наконец она задвинула чан в угол. Зубы ее выбивали дробь, тонкий белый пеньюар надувался парусом. Внезапно из темноты возникла чья-то рука и бесцеремонно зажала ей рот. Сердце испуганно подпрыгнуло у нее в груди, она хотела крикнуть, но звук заглушила сильная ладонь, прижатая к ее губам. Перепуганная, Белинда стала отчаянно вырываться, но мускулистая рука держала ее очень крепко.

Внезапно низкий голос раздался у нее над ухом:

– Я напугал тебя, забияка, да? Может быть, я и вправду тебя убью, но только не сейчас.

Она узнала этот голос! Когда Джастин Гардинг поволок ее, извивающуюся, к приоткрытой кухонной двери, Белинда изо всех сил пинала ногой по ботфортам, но он лишь чертыхался, а хватка его становилась еще безжалостнее. Когда он наконец втащил ее в помещение, крепко прижимая к себе, девушка уже всхлипывала от отчаяния. Едва оказавшись в кухне, у горящего очага, Джастин вдруг оттолкнул ее. Белинда налетела на сосновый стол и резко повернулась. Лицо ее пылало от гнева.

– Что вы делаете? – воскликнула она, задыхаясь от ярости. – Напугали меня до смерти, сделали больно. Какое вы имеете право…

Но он не дал ей продолжить.

– Это прощальный визит, Белинда. Мы больше не увидимся. – Его холодные глаза бесцеремонно оглядели ее тело, просвечивающее сквозь тонкий пеньюар, потом сурово взглянули ей в лицо.

Потрясенная его словами, Белинда открыла рот, казалось, совершенно не замечая того, что стоит перед ним едва ли не нагая.

– Вы… вы уезжаете из Сейлема?

– Именно так. Спасибо тебе, моя дорогая, – на меня уже спустили всех собак. Еще повезло, что я успел унести ноги.

– Кузен Джонатан! Он пытался вас арестовать! Джастин Гардинг хмыкнул:

– О, это еще что! По его замыслу, я, проведя ночь в замечательной сейлемской тюрьме, должен был подвергнуться порке у задка телеги.

– О нет! – прошептала Белинда. Во время этого жестокого наказания жертва шла через всю деревню, привязанная к телеге, а констебль следовал сзади и хлестал ее при каждом шаге. От одной этой мысли глаза ее защипало от слез. – Это я… виновата! Простите меня. Вам нужно ехать. Вы должны покинуть деревню, пока…

Белинда умолкла, заметив, как внезапно переменилось выражение его лица. Ледяные серые глаза сейчас смотрели как-то по-особенному. Внезапно он шагнул к ней, и девушка отпрянула, почуяв неладное. Джастин схватил ее и притянул к себе. Голос его насмешливо зазвенел.

– Что это, забияка, – я слышу участие в твоих словах. Неужели после всего ты не желаешь для меня такой кары?

Он стоял совсем рядом. Белинда, всем своим существом ощущая его близость, подняла на него огромные зелено-золотистые глаза.

– Я… я… конечно, нет…

– Но ведь это ты натравила их на меня, так? – спросил он, пристально глядя на нее. – Разве ты не говорила, что ненавидишь меня?

– Нет! Я не делала этого! То есть я хочу сказать, что не натравливала их на вас! Я рассказала кузену Джонатану, по какой причине вы здесь, но… вы же сами мне позволили! – воскликнула она, испытывая смятение. То, что она стояла так близко от него, кружило ей голову, выбивало из колеи. Она постаралась собраться с мыслями: – Я вовсе не хотела, чтобы он арестовал вас или… причинил вам вред. Поверьте!

Ее хорошенькое личико было выжидательно обращено к нему. По какой-то необъяснимой причине слезы вдруг обожгли ее глаза. Белинда не смогла смахнуть их – Джастин все еще держал ее запястья, – и слезинки медленно стекали по щекам.

– Вы упорно продолжаете думать обо мне самое худшее, – произнесла она, охваченная дрожью. – Я не понимаю почему!

Гардинг изо всех сил старался не давать воли своим чувствам. Он сбежал от Кэди и его подручных, пустив в ход грубую силу, и задержался здесь только для того, чтобы бросить уничижительное «прощай» этой маленькой плутовке, будь она неладна. Так он говорил себе. С того самого утра, когда они встретились, он старался подавить свое чувство к ней, такое внезапное и сильное, словно с тем первым поцелуем в лесу по его венам разлился ядовитый дурман. С тех пор он только и делал, что боролся с собой. А сейчас ощутил, что вот-вот смягчится. Она дьявольски прекрасна. Он хочет ее. Вот истинная причина, по которой он явился сюда этой ночью. Не ради того, чтобы сказать «прощай», а чтобы еще раз ощутить страстное, непреодолимое желание, возникавшее каждый раз, едва он приближался к этой чаровнице.

– Белинда, – произнес он хрипло, – ты хочешь знать, что я в действительности думаю о тебе?

Ее сердце заколотилось так громко, что ей казалось, он обязательно должен это услышать. Но в просторной кухне раздавалось лишь потрескивание поленьев. Она медленно кивнула, и ее огромные глаза наполнились нетерпением. Джастин Гардинг притянул ее к себе и укутал ее дрожащее тело в свой плащ.

– Я сейчас покажу тебе, – сказал он, и его серые глаза оживились. – Черт возьми, я мечтал об этом с того самого утра!

И он медленно, властно, но нежно взял ее губы в плен. У Белинды перехватило дыхание, когда она оказалась в его могучих объятиях. Она ощутила трепет восторга. Джастин запрокинул ее голову и целовал, целовал…

Затем быстрым движением он сорвал пеньюар с ее будто мерцающего в полутьме тела и взял в ладони ее нежную грудь. Обнаженная, сгорающая от страсти, Белинда положила руки ему на шею и прижалась к нему, с готовностью разомкнув губы для следующего поцелуя. Джастин промедлил ровно столько, сколько ему потребовалось, чтобы сбросить плащ, а потом они вместе опустились на пол, охваченные огнем страсти, которая так долго тлела, а теперь разгорелась в полную силу. Его губы ласкали ее затвердевшие соски, их тела сплелись возле горящего камина, и она стонала в экстазе, запуская пальцы в его волосы, проводя ладонями по его широким, мускулистым плечам, чувствуя вздутия могучих мышц у него на спине. Джастин покрывал жаркими поцелуями ее грудь, плечи, руки, но вдруг остановился и приподнял голову.

– Что за черт? – В неровном свете очага ее тело отливало золотом, но на его безупречной глади проступали все еще не сошедшие синяки. Он шумно втянул в себя воздух. – Кто это сделал?

Белинда обмерла и отвернулась.

– Кузен Джонатан, – прошептала она.

Не вставая с пола, он рывком заставил ее повернуться к нему лицом. Глаза его напоминали раскаленные угли.

– Он сделал это с тобой после нашей встречи в лесу? Она кивнула.

– Он… он и слушать не стал моих объяснений. Мне иногда кажется, что он сумасшедший. Он… путает меня с другой девушкой, которую знал когда-то.

– Я убью его, – произнес Джастин холодным, невозмутимым голосом, от которого ее пробрала дрожь. – Он дорого заплатит за это, Белинда. Можешь мне поверить.

– Нет! – Внезапно испугавшись, Белинда стиснула его руку. – Не связывайся с ним! Это не имеет никакого значения. Я собираюсь бежать отсюда. И тебе нужно сделать то же самое! – Она перевела дух и взволнованно продолжила: – Немедля. Сейчас. Если они найдут тебя здесь… О, Джастин, и о чем мы только с тобой думали?

– Будто ты не знаешь. – Он улыбнулся и прижал ее к себе. – Иди сюда, любовь моя.

Джастин вгляделся в прекрасное, тонкое лицо и нежно коснулся длинного золотисто-рыжего локона, свисавшего с ее плеча.

– Отныне никто не обидит тебя, – сказал он и поцеловал ее в макушку. – Обещаю тебе, Белинда. Клянусь своей честью.

– Твоей честью? А я и не знала, что у тебя есть честь, – кокетливо засмеялась она. – Ты пират, ведь так?

– Дерзкая девчонка! Умолкни и не мешай мне любить тебя. Однажды ты уяснишь природу страсти. Я буду твоим личным наставником, счастливая забияка. А уроки твои начнутся прямо сейчас.

– Нет, Джастин! – Она забилась в его руках, встревоженная таким безрассудством. – Тебе нельзя больше здесь оставаться! Кузен Джонатан может вот-вот вернуться.

– Черт с ним, с кузеном Джонатаном! – Он, прищурившись, обозревал ослепительное великолепие ее обнаженного тела. Рядом с ней Джастин чувствовал, как кровь закипает от бурного желания, а ломота в набухших чреслах взывает к действию. Он крепко схватил ее и заглянул в запрокинутое лицо. – К черту все, кроме нас, Белинда! Тебя и меня.

На этот раз его нельзя было остановить. Белинда, боявшаяся, что их застигнут, пыталась сопротивляться, но он, не обращая на это никакого внимания, ловил своими губами ее губы и жадно ласкал ее. Она стонала, стараясь побороть зревшее в ней безумное желание, но наконец сдалась и застонала в изнеможении, когда его пальцы стали поглаживать шелковистый золотисто-рыжий треугольник между ее бедер.

– Джастин, Джастин… – снова и снова повторяла она прерывистым шепотом, задыхаясь, стискивая его еще сильнее, что было сил прижимая к себе. Она хотела его, она нуждалась в нем, как еще никогда и ни в ком не нуждалась.

Здесь, на полу, перед очагом, они слились вместе, мужчина и женщина, движимые желанием, ведомые любовью. Когда он лег поверх нее, она ахнула, чуть испуганно, но он прильнул ртом к ее рту и нежно поцеловал. Медленно, осторожно он вошел в нее, приглушив ее всхлипывания своими поцелуями и пообещав, что вскоре боль уйдет навсегда. И по мере того как руки его продолжали ласкать ее, а губы обжигать ее рот, шею и грудь, боль действительно схлынула, и на смену ей пришло необычное, сладостное ощущение. Постепенно, все нарастающей силой неистовое, дикое вожделение зарождалось в ней, разливалось по ее телу, так что каждая клеточка ее существа ныла и трепетала, моля об облегчении.

Она постанывала, но не от боли, а от какого-то мучительного восторга, когда он мощными толчками двигался внутри нее. А потом она почувствовала, что умирает от наслаждения. Она еще крепче прижалась к нему, и ее ноготки вонзились в его спину, когда они вместе достигли пика своей страсти. Белинда всхлипнула, потрясенная красотой и опьяняющей силой случившегося, и ее сердце в восторге взмыло к небесам словно птица, внезапно выпущенная из неволи. Темный мир, простиравшийся снаружи, был забыт. Только освещавший их изнутри свет был подлинным.

А потом на кухне воцарилась тишина – если не считать их тяжелого дыхания и все того же постукивания ветки по окну. Джастин крепко держал ее в своих объятиях.

– Белинда, моя сладкая, любовь моя, – тихонько повторял он, нежно целуя ее грудь. – Ты просто сокровище. Самый редкий, самый драгоценный, самый красивый бриллиант.

– Такой я чувствую себя благодаря тебе. – Она лучисто улыбнулась, все еще не смея поверить, что между ними произошло нечто столь прекрасное.

Они умолкли на несколько мгновений, стараясь разглядеть что-то мимолетное и в то же время вечное в глазах друг у друга. Джастин медленно водил кончиками пальцев по синякам у нее на плече и целовал их с величайшей нежностью.

– Джастин! Я так рада, что ты приехал в деревню Сейлем.

– И я тоже, моя забияка.

– Ты только представь, что бы было, если бы ты не отправился в колонию, – прошептала она, обхватив его могучие плечи своими маленькими руками. Когда она смотрела на него, глаза ее превращались в огромные огненные, золотисто-изумрудные озера. – Мы бы никогда не увиделись, не познакомились, не дотронулись бы друг до друга.

Серые глаза Джастина встретились с ее глазами.

– Невозможно, любовь моя. Это наша судьба. Я чувствую. Я знаю.

Он снова прижался к ее мягким губам и целовал ее долго и нежно, наслаждаясь каждым мгновением. Белинда с готовностью ему отвечала, снова открыв для него свое тело и душу. Сладкая нега охватила ее. Так проходили долгие, полные сладкой истомы минуты. Потом они отстранились друг от друга. Белинда положила голову ему на грудь и тихо, прерывисто вздохнула. Какое-то время они спокойно лежали возле очага…

Наконец Белинда снова заговорила:

– Джастин, я… я должна у тебя кое-что спросить.

– Да?

– Кем тебе приходилась Элизабет Фостер? – Она села, пытливо вглядываясь в его лицо. – Почему тебя… настолько заботит ее судьба, что ты даже приехал в Сейлем для расследования?

– Это что – ревность, моя крошка? – спросил он мягко, чуть насмешливо. – У тебя нет для этого никакого повода. По крайней мере в отношении с Элизабет Фостер, – тут же поправился он, внезапно почувствовав укол совести. Вытеснив из своего сознания образ Гвендолин, он вернулся к вопросу Белинды. – Я проводил расследование ради другого человека. Его зовут Саймон Фостер. Саймон стал моим лучшим другом за долгие годы, проведенные в море. Элизабет Фостер была его сестрой.

– Понятно. – Белинда кончиками пальцев выводила замысловатый узор на его обнаженной бронзовой груди. – Наверное, он пришел в ужас, узнав, что с ней случилось…

– Да, – мрачно подтвердил Джастин. – Саймон хотел сам сюда отправиться и отомстить всем, кто за это ответствен. Но я убедил его доверить дело мне. – Он сурово сжал губы. – Твоему кузену уже не удержать бразды правления, моя сладкая. Я лично прослежу за тем, чтобы этому сумасшествию с ведьмами положили конец. Так или иначе. – Он вдруг наклонил к себе ее голову. – Но я сейчас не хочу разговаривать о делах столь печальных. Я хочу лишь смотреть на тебя, чтобы потом, вдали от этих мест, вспоминать все то прекрасное, что в тебе есть, – от макушки до кончиков пальцев. – Он улыбнулся озорно и счастливо, рассматривая ее ослепительную наготу.

Белинда еще крепче прижалась к нему:

– Джастин, я хотела бы, чтобы ты вечно обнимал меня так. Как жаль, что ты не можешь остаться!

Он усмехнулся:

– Тебе так просто от меня не отделаться, забияка. Этой ночью я собираюсь надолго у тебя задержаться.

– Но кузен Джонатан…

В его серых глазах вспыхнули озорные искорки.

– Неужели ты действительно думаешь, что я боюсь твоего проклятого кузена? Выходит, ты меня ни в грош не ставишь?

– Не в этом дело! – Она села возле него и легонько прикоснулась к его волосам. – Но сегодня он отправился к тебе с его преподобием Уилксом и констеблем Винингом. Ты ведь сам говорил – они уже пытались тебя арестовать! – Она вдруг наморщила лоб и посмотрела на него вопросительно. – Между прочим, как тебе удалось от них скрыться?

– К сожалению, мне пришлось прибегнуть к насилию, – пояснил он не без ехидства. – Его преподобие отделался синяком на подбородке, твой кузен – всего лишь расквашенным носом. А вот констебль, боюсь, слегка укололся о мою рапиру. – Он невозмутимо пожал плечами: – Ничего не поделаешь. Ладно, не беда – рана пустяковая, от потери крови он не помрет. Вот только комната в «Четырех колоколах» на какое-то время стала непригодной для жилья. Когда я покидал ее, там, мягко говоря, царил разгром.

Белинда смотрела на него с нескрываемым восхищением:

– Выходит, ты победил их троих! – Ее глаза заблестели. – Какой молодец! А вот тебе моя награда. – И она поцеловала его в губы.

Джастин одобрительно посмотрел на нее и легонько шлепнул.

– Ах ты, бессовестная кокетка! – проворчал он. – Только что убеждала меня уйти – и тут же соблазняешь. Мне остается только одно, Белинда Кэди.

Она обратила на него взгляд, исполненный невинности:

– О чем это ты?

Вместо ответа он подхватил ее на руки, подобрал плащ, сброшенную одежду и все остальное и вынес в прихожую.

– Предлагаю поискать более укромное место, там я тебе все объясню, – усмехнулся он.

Он отнес Белинду на чердак и плотно притворил за собой дверь. Бережно опустив ее на соломенный тюфяк, он оглядел темную, похожую на клеть комнату и нахмурился. Потом зажег свечу на комоде и опустился возле Белинды, закипая гневом.

– Так вот где он тебя держит. Тут даже животному вряд ли понравилось бы.

– Мне не долго осталось здесь жить. Скоро я уйду. Он проницательно посмотрел на нее.

– И куда ты отправишься?

– В Бостон. Моя бывшая экономка из Суссекса живет там. Я найду ее, и она мне поможет. – Золотистые глаза Белинды поблескивали при свете свечи. – Не важно, кем я там буду. Швеей или служанкой – кем угодно. Все лучше, чем жить здесь, с ним. Любое место предпочтительнее деревни Сейлем.

– Нет. – Он схватил ее за плечи и легонько встряхнул. – Ты не уйдешь одна, Белинда. Это опасно. Как ты вообще найдешь дорогу в Бостон?

– У меня нет выбора. – Она упрямо вскинула подбородок. – Я все равно уйду. Как только соберу деньги за шитье – сбегу отсюда.

– Ты маленькая дурочка. Далеко ли ты уйдешь? Если бы только я мог взять тебя с собой…

Он досадливо умолк, в душе ругая себя. Нет. Вначале нужно повидаться с Гвен с глазу на глаз. Брать с собой Белинду было бы сумасшествием. Здесь ей в ближайшее время ничто не угрожает. Куда разумнее, если он вначале уладит все дела, не втягивая ее в эту кутерьму. Он пытливо вглядывался в решительное личико Белинды, потом приподнял ее подбородок.

– Послушай меня, забияка. Я не хочу, чтобы ты покидала Сейлем одна.

– Но я…

– Нет! – Его голос зазвучал властно. – Я убью тебя за такой идиотский поступок. Оставайся здесь. Я вернусь и заберу тебя, как только смогу.

– Как это понимать? – Ее сердце заколотилось от волнения. Он еще не сказал ей ни слова о любви. Несмотря на силу своих чувств, она не смела мечтать о каком-то будущем с ним. Но теперь он сам заговорил об этом. Белинда нетерпеливо заглянула ему в глаза.

– Я не могу сейчас всего объяснить. Ты должна мне поверить. Я не могу взять тебя с собой сегодня вечером, но я непременно вытащу тебя отсюда. Я вернусь за тобой – скоро.

Она внезапно отпрянула от него, и губы ее задрожали. Разочарование и гнев пронзили ее сердце.

– Так, значит, я должна затаив дыхание ждать здесь недели или даже месяцы, пока ты не соблаговолишь за мной приехать? – воскликнула Белинда. Она вскочила, и в глазах ее вспыхнул огонь. – Да как ты смеешь мне это предлагать? Я ведь не вещь, Джастин Гардинг, и не жеманная, пугливая дурочка, которая станет подстраивать собственную жизнь под чьи-то прихоти! Я уйду тогда, когда сочту нужным! Если ты не можешь взять меня с собой этой ночью, значит, я отправлюсь сама! Ты не можешь приказать мне остаться в этом ужасном месте! У тебя нет на это никаких прав и никакой власти. Я уйду когда захочу, и ни минутой позже!

Гардинг встал и грозно навис над ней. Глаза его сверкали, как сталь.

– Ты сделаешь так, как тебе сказано, – произнес он холодно. – Если самовольно отправишься в путь, то погубишь себя! Ты или упадешь в реку и утонешь, или на тебя нападут индейцы, какие-нибудь негодяи, дикие звери. Пойми: Америка – это не Англия. Времена сейчас темные и опасные. А мир жесток, моя невинная красавица. Тебе немыслимо появляться одной за пределами деревни. Если в твоей прелестной головке есть хоть капля здравого смысла, ты это поймешь.

– Я поняла, что ты ничем не отличаешься от других мужчин, – тоже считаешь, что можно повелевать женщиной, как рабыней, и что только тебе известно, в чем состоит ее благо! – выпалила она. – Так вот, позволь мне кое-что тебе объяснить. Я не собираюсь ни в чем тебе подчиняться!

Внезапно он притянул ее к себе и зажал рот ладонью. Он уловил, как внизу хлопнула дверь. Белинда обмерла: звук тяжелых шагов на нижнем этаже подтвердил ее худшие опасения. Кузен Джонатан вернулся. Тут же позабыв об их споре, она тревожно посмотрела на Джастина. Страх охватил ее. Что делать? Где ему спрятаться? В ее глазах ясно читались эти вопросы. А он, наклонившись, прошептал ей на ухо:

– Не паникуй. Моя лошадь спрятана в лесу. Он не заподозрит, что я здесь. Ложись в постель и сделай вид, что спишь. И не гляди так испуганно. Я тебя в обиду не дам.

Белинда кивнула. Она была настолько скована страхом, что даже не сумела ему сказать – она боится только за него. Она быстро натянула свежую сорочку и улеглась, наблюдая, как Джастин задул свечу и быстро надел бриджи и перевязь со шпагой. Затем он хладнокровно спрятал остальную одежду и встал за чердачной дверью. У Белинды перехватило дыхание, когда она услышала приближающиеся шаги Джонатана. Как только перекладины чердачной лестницы заскрипели под его ногами, она, сдержав испуганный крик, склонила голову на подушку и притворилась спящей, хотя вся дрожала под тонким одеялом. Чердачная дверь медленно отворилась. Услышав скрип сквозь грохот собственного сердца, она старалась не пошевелить ни единым мускулом.

Темноту прорезал резкий голос Джонатана Кэди:

– А ну-ка просыпайся, ленивая девчонка!

Она встрепенулась, словно очнувшись от глубокого сна, и увидела в дверном проеме его высокую, тощую фигуру. А всего в двух футах от кузена, в темноте, притаился Джастин, грозный, беспощадный! Белинда, взглянув в ту сторону, с деланным удивлением таращила глаза на судью.

– В чем дело, кузен Джонатан?

– Ты ленивая девчонка! – В голосе Кэди сквозило презрение. – В жизни не видал такого неблагодарного, никчемного создания! Ступай вниз и берись за дело! Камины весь вечер не топлены!

– Простите, я… я сейчас все сделаю. – Он, похоже, собирался зайти в комнату и собственноручно вытащить ее из постели, и Белинда поспешно добавила: – Извините, кузен Джонатан, но мне нужно одеться. Будьте так добры – спуститесь вниз, а я мигом разведу огонь.

– Посмотрим, – буркнул он.

В этот момент в слабом, неровном пламени свечи, которую Джонатан держал в руке, Белинда разглядела его красный, распухший нос. Охваченная злорадством, она не удержалась и воскликнула:

– Ой, что это с вами, кузен? Кажется, у вас кровь шла носом? Вы ушиблись?

– Я столкнулся с самим дьяволом! – выпалил он, и глаза его засверкали от бешенства. – Твоему дружку, Серому Рыцарю, удалось-таки улизнуть! – Он так сжал подсвечник, что костяшки его пальцев побелели. – Ну, может быть, сегодня ночью он и сумел удрать, но в свое время получит все сполна. Гореть ему в адском огне – это участь всех земных грешников! Да, когда-нибудь он заплатит за все. Если Джастин Гардинг снова сунет нос в нашу деревню, этот день наступит скорее, если нет – он всего лишь отсрочит свою казнь. Ему ни за что не скрыться от праведного гнева. Он будет гореть, он будет страдать! Когда его время на земле истечет, он познает все ужасы ада!

На узком лице Джонатана отражалась ярость и досада. Похоже, он собирался во всех подробностях описать мучения, неминуемо ожидавшие Серого Рыцаря, и Белинда поспешно прервала его:

– Но ведь его здесь больше нет, кузен. И нам с вами не стоит из-за него волноваться. Я сейчас займусь каминами, если вы изволите сойти вниз.

Кэди буркнул что-то в знак согласия и медленно спустился по чердачной лестнице. Белинда с облегчением посмотрела на Джастина, но тот лишь равнодушно усмехнулся – мрачные предсказания кузена явно не произвели на него впечатления.

В тот самый момент, когда кузен хлопнул дверью своей спальни, девушка проскользнула вниз по лестнице и стала разводить огонь в гостиной и кухне. На чердак она вернулась продрогшая, усталая, с трудом передвигая ноги. Едва она вошла, Джастин заключил ее в объятия и нежно поцеловал. Потом вгляделся в ее утомленное лицо:

– Этот ублюдок всегда так с тобой разговаривает!1 Она кивнула:

– Теперь ты понимаешь, почему я должна уйти? Он такой жестокий человек, Джастин! Я просто не в силах жить с ним дальше под одной крышей.

– Я понимаю. – Лицо его помрачнело. – Прости, что разговаривал с тобой так грубо. Я просто слишком боюсь за тебя. – Он привлек ее к себе и поцеловал – порывисто, страстно. – Я вернусь за тобой, Белинда. Клянусь.

– Джастин, а ты не можешь взять меня с собой сегодня ночью? – Надежда всколыхнулась в ней, озарив ее глаза. – Я могу собраться в один миг. Поеду, куда ты захочешь. Пожалуйста…

В какой-то миг, при виде отчаяния на ее прекрасном лице, Джастин заколебался. Но тут другое лицо возникло у него перед глазами – бледное, аристократическое, с фиалковыми глазами и золотыми волосами. Проклятие! В этот момент он чуть было не проговорился о Гвендолин. Джастин уже решил было взять Белинду с собой – и будь что будет. Но потом опомнился и вернулся к своему первоначальному плану.

– Нет, дорогая, я должен ехать один.

– Понятно… – сдавленно произнесла она, едва сдерживая рыдания. – Оказывается, я не нужна тебе, тебе нет до меня никакого дела. То, что произошло между нами, ничего для тебя не значит…

– Не говори так! – Он в гневе схватил ее за плечи. – Мне есть до тебя дело, моя маленькая забияка, хотя я, возможно, предпочел бы, чтобы это было не так. Проклятие, я не могу тебе объяснить! Не спрашивай меня! Просто пообещай мне кое-что.

Она упрямо вскинула подбородок:

– Что?

– Подожди неделю. Одну неделю. Если я не вернусь за тобой до истечения этого срока – а я готов поклясться, дорогая, что вернусь, – тогда поступай как знаешь. Согласна?

Белинда закусила губу. Больше всего на свете ей хотелось отправиться вместе с ним сейчас же. Ей казалось, что, если они расстанутся, она, возможно, больше никогда его не увидит. Он забудет о ней, он не станет возвращаться… Она сомневалась, что способна добраться до Бостона одна, – ведь таков был ее план с самого начала. Нет, Джастин Гардинг был нужен ей не для того, чтобы вывезти ее из Сейлема, – просто она хотела быть рядом с ним! Хотела отчаянно, неудержимо.

Еще никогда в жизни не испытывала она столь сильного желания и не вела себя с таким отчаянным безрассудством. Сегодня вечером, стиснув ее в своих объятиях, он своими бурными ласками пробудил в ней какие-то дурманящие, странные чувства. Возможно, это случилось оттого, что они оба почувствовали родство душ, возможно, дело было в его непреодолимой силе и их физическом влечении друг к другу… Для нее невыносимо было потерять его сейчас, после того как они только-только были вместе. Белинда ничего о нем не знала и тем не менее знала все. Она молила Бога о том, чтобы это стало началом их отношений, а не концом, и боялась, что если Джастин уедет этой ночью, то они разлучатся навсегда. Но выражение его лица было непреклонным. Он не изменит своего решения. Он тверд, как камень. Уязвленная гордость подсказывала ей, что она не должна больше просить.

Белинда тяжело вздохнула.

– Хорошо, Джастин, – произнесла она спокойно. – Я подожду. Одну неделю.

Он улыбнулся и прикоснулся к ее щеке пальцем.

– Девочка моя.

От этой нежности, от смягчившегося выражения его глаз она ощутила счастье и порывисто прильнула к нему. Слезы заблестели у нее на ресницах.

– Тебе… тебе уже нужно ехать? – Пусть это бесстыдство, пусть это грех, но Белинда не могла совладать с пульсирующим в ней желанием. Она положила руки ему на грудь и заглянула в глаза. – А ты можешь задержаться еще чуть-чуть?

Он улыбнулся и стал снимать с нее сорочку. Белинда помогла ему освободиться от бриджей и невольно залюбовалась его великолепной фигурой. И когда он положил ее рядом и стал целовать напряженные соски, Белинда провела пальцами по его твердой груди, наслаждаясь каждым прикосновением. Она застонала, когда он поцеловал ее шею и прошептал:

– Я не спешу уезжать, Белинда. Я вообще никуда не спешу.

Медленно, с наслаждением они познавали друг друга, не обращая внимания на завывания ветра, от которого дребезжали стекла, скрипели и раскачивались деревья. Им было уютно, безопасно и тепло на темном, крохотном чердаке. А утро казалось таким далеким.