Поцелуй на ночь

5

Дженна в легкой панике огляделась по сторонам. За время удивительного рассказа солнце успело пройти большую часть своего дневного маршрута, и теперь небо на горизонте окрасилось в лиловато-розоватые тона. Вечерело – а Дженна Фарроуз сидела возле собственного бассейна рядом с неизвестным – хорошо, с малознакомым – парнем и при этом машинально чесала за ухом лохматое создание, втихаря забравшееся ей на колени и свернувшееся калачиком. Хит кивнул на мохнатый комок.

– Это Люк.

– Он тоже был ранен?

– Нет. Это наиболее счастливый член нашей компании. Возможно, это в принципе самый счастливый пес на свете. Он прибился к нам из чистой жизнерадостности. До этого он прекрасно, сытно и безбедно существовал не где-нибудь, а в мясной лавке. Хозяин к нему прекрасно относился…

– А он ушел с вами. Как с цыганским табором…

– Вы романтичны. Это хорошо.

– Почему?

– Романтик не может быстро опомниться и вызвать полицию. А мне нужно время на сборы.

Дженна заерзала, одновременно стараясь не потревожить маленького песика.

– Вы… вам есть, куда… то есть… Что я говорю. Конечно, нет.

– Не надо слез. Мы все знали, что когда-нибудь этот день настанет. Правда, была надежда, что Джим предупредит заранее, и мы сможем подготовиться морально – да, Малыш?

– Слушайте, мистер Бартон…

– С удовольствием, потому что у меня устал язык. Честно говоря, я столько не разговаривал уже лет десять.

– Я говорю, вам ведь некуда идти, а вашим собакам… некоторым нужно нормальное помещение и вообще…

В темных глазах Хита Бартона мелькнула тревога.

– Вы только не думайте, что я хотел вас разжалобить. Мы отлично прожили эти годы, и я уверен, что все будет отлично и дальше.

– Короче говоря… Оставайтесь!

– ЧТО?!

– Оставайтесь здесь. Уж во всяком случае – сегодня. Да и завтра тоже – потому что за один день вы себе квартиру не найдете.

– Мисс Фарроуз…

Дженна осторожно перенесла спящего Люка на соседний стул и встала. Одернула безнадежно смявшуюся юбку. В голосе зазвучали привычные начальственные нотки.

– Это не благотворительность и не сентиментальность. Я вовсе не собираюсь оставлять вас тут навсегда, но искать квартиру, таская за собой полтора десятка собак, просто глупо. Завтра вы отправитесь на поиски квартиры, а собаки останутся здесь.

– А если я и завтра не найду…

– А я не вижу повода, почему бы вам этого не сделать. Оденетесь поприличнее, я заплачу вам обещанный гонорар…

– Что ж это такое! Неужели я так плохо выгляжу, что все норовят дать мне денег? Джим, теперь вы…

– Скажем так, я выплачу вам то, что обещал мистер Спенсер. С самим мистером Спенсером я разберусь позднее.

– Ох, боюсь, дело кончится цементом и коротким всплеском волн где-нибудь у отдаленного причала…

– С вашего позволения, я пойду. Хочу попробовать все-таки отдохнуть. До завтра, мистер Бартон.

– До завтра, красавица.

– Что?!

– Вы красивая, это чистая правда. Одно из моих положительных качеств – я жутко правдив.

– И жутко нахальны.

– Как все цыгане.

– Спокойной ночи.

– Услышите шум – не волнуйтесь.

– Это с пятнадцатью-то собаками? Разумеется, не буду.

– Спокойной ночи.

– Я помню.

Дженна сидела у себя в спальне, накинув халат на голое тело и лениво размазывая крем под глазами. Зеркало прямо перед ней сияло самой настоящей рампой, батарея баночек, флаконов и тюбиков выстроилась в предвкушении битвы за молодость и красоту – но Дженна Фарроуз унеслась мыслями далеко-далеко. В детство. В юность. В те дни, когда все было иначе…

У нее никогда не было собаки. Родители не запрещали, нет, но у мамы была сильнейшая аллергия на собачью шерсть, и маленькая Дженна все прекрасно понимала: не о чем грустить, если не можешь ничего изменить.

Между тем, собак она очень любила. Со временем, прочитав множество книг, она была потрясена тем обстоятельством, что ученые мужи – ветеринары, биологи и писатели – искренне считали, будто собаки понимают только человеческие интонации, а не слова, не имеют абстрактного мышления и видят лишь силуэты, но не людей и предметы.

Мастер Джейк, большой и до ужаса грязный белый пес, живший на задворках закусочной Тарлоу, встречал ее из школы и провожал домой. Когда она разбила коленку, упав с велосипеда, он вылизал ее ссадину, а потом ходил за ней, как пришитый, отгоняя мальчишек, дразнивших ее Хромоножкой.

Дезире, толстая и довольная жизнью пекинесиха, обожала, когда Дженна называла ее «душенькой», вертелась юлой, виляла хвостом и разговаривала, повизгивая на разные голоса.

Ленц, тощий и печальный спаниель их соседки, миссис Картрайт, любил смотреть телевизор, передачи про животных. Садился перед самым экраном и внимательно следил за перемещениями, например, африканских львов.

В особо напряженных случаях – тихонько, но грозно рычал.

Дженна дружила со всеми, с удовольствием гуляла с ними, заменяя хозяев, и страшно рыдала, когда кто-то из ее знакомых собак умирал. К мысли, что собаку она не заведет никогда, Дженна привыкла, смирилась с ней…

А сейчас у нее сразу пятнадцать собак!

Собственно, они не у нее, они у мистера Бартона, но ведь живут-то они все в ее доме? Включая мистера Бартона.

Правда, дом не совсем уж ее – наполовину он принадлежит Итану Тонбриджу, ее жениху, но… Кстати, а ведь она понятия не имеет, как Итан относится к зверью. И вообще… Про Итана она знает крайне мало, если уж разбираться в этом вопросе…

Мистер Бартон… Хит… Какая потрясающая история жизни! Можно написать книгу.

Как спокойно он рассказывал о годах, проведенных не просто в трудных – в ужасающе трудных условиях! В семнадцать лет стать убийцей, потом несколько лет отдать армии, вернуться – и посвятить себя бездомным животным, посвятить до такой степени, что самому превратиться в бездомного!

Дженна зябко передернула плечами под тонкой шелковой тканью. Она вдруг представила себе – нет, не лето и не весну, а самую середину промозглого февраля, когда дует пронзительный ветер и с неба сыплется ледяная каша – дождь вперемешку со снегом. Каждая улица, каждый переулок становятся маленькой моделью аэродинамической трубы. Нестерпимо холодно. На мокрую шерсть налипает грязь, и любой прохожий сторонится чумазой дворняги, а уж если этих дворняг полтора десятка…

Чем болен Малыш? Красивый пес, совсем молодой. Конечно, держать такого в небольшой городской квартире – чистое безумие, но если уж так вышло…

Дженна нахмурилась. Выбросить собаку… Ударить ребенка… Немыслимо!

Она встала, запахнулась в халат, подошла к окну. Над Лонг-Айлендом висела громадная золотистая луна. Полной она будет через пару дней, но и сейчас зрелище впечатляет. Площадка перед домом вся залита призрачным светом, и в потоках расплавленного серебра… Дженна невольно отступила вбок, под прикрытие шторы, вцепилась пальцами в раму.

Хит Бартон передвигался по площадке для игры в мяч. Или не передвигался, а танцевал. Или плыл в лунном свете.

Он был обнажен до пояса, и лунное серебро беспощадно и с завистью высвечивало идеальный рельеф великолепной мускулатуры. Мощные бицепсы, широкие плечи, крепкая грудь, сплошь расписанная разводами татуировки. Узкая талия, крепкие ноги. И удивительно, неправдоподобно красивые руки с длинными пальцами. Руки пианиста. Руки врача.

Он выполнял какой-то комплекс упражнений, возможно, что-то из восточных единоборств. Немыслимые растяжки чередовались с грациозными, почти балетными стойками.

Обманчивая медлительность и плавность движений вдруг сменялась вихрем смертоносных ударов по корпусу невидимого противника. Без толчка, без разбега, без малейшего усилия коренастый парень вдруг взмывал в воздух и словно зависал в нем на мгновение. Его тело блестело от пота, но дыхание было ровным, а лицо бесстрастным.

Когда все закончилось, и Хит нагнулся, чтобы подобрать рубашку с земли, Дженна обнаружила, что все это время практически не дышала. В этот момент загадочный мистер Бартон повернулся и внимательно посмотрел прямо ей в глаза.

Конечно, он вряд ли мог ее видеть. Второй этаж, тюлевые занавески… но то, что она стоит и наблюдает за ним, он наверняка понял. Дженна смутилась и немедленно разозлилась. Глупо, ужасно глупо и стыдно. Как завтра смотреть ему в глаза? Что он о ней подумает? Богатая пресыщенная дамочка подглядывает от скуки за мускулистым парнем без рубашки.

А она вовсе не такая, она не дамочка, она всю жизнь работает, и все, чего она добилась, заработано трудом, адским трудом с утра и до вечера, без праздников и нормальных отпусков! Смешно – эта неделя отдыха вообще единственная за последние полтора года! И ту вряд ли удастся провести спокойно, потому что на голову свалился этот дрессировщик со всем зверинцем!

Она яростно выключила свет, яростно содрала с себя халат и уж совсем разъяренно повалилась в кровать. Когда прохладная тонкая простыня окутала разгоряченное – или все-таки замерзшее? – тело, Дженна вдруг с изумлением поняла, что ее аж трясет от возбуждения. Соски затвердели до болезненности, все тело ныло в истоме, и где-то внутри зарождался маленький костер, грозящий перерасти в полноценный пожар…

Она ошеломленно провела ладонями по горящей коже и едва не застонала, с трудом удержавшись от желания начать ласкать саму себя. Такого с ней не бывало уже давно!

Почему она, собственно, так разозлилась на этого Бартона? Почему ее вообще волнует, что именно он о ней подумает? Да он через пару дней исчезнет из ее жизни, исчезнет навсегда, и наплевать, что у него черные горячие глаза и красивые сильные руки…

То, что ей снилось этой ночью, иначе чем порнографией и не назовешь. И участником всех немыслимых и прекрасных сцен был невысокий коренастый парень с горячими глазами и синими разводами татуировки на широкой груди…

Утром, измученная сновидениями, Дженна выползла из дома в тайной надежде, что Хита Бартона на месте не окажется. Он действительно ушел – но вместо логично предполагавшегося облегчения Дженна испытала вдруг едва ли не грусть, а уж точно – сожаление по поводу отсутствия своего незваного квартиранта.

Собаки выкатились ей навстречу, размахивая хвостами и ушами, Джеронимо на бис исполнил серию вертикальных взлетов в воздух и успокоился только тогда, когда Дженна взяла его на руки. Поглаживая жесткие завитки шерсти маленького супертерьера, она подошла к конюшне – и увидела белый лист бумаги, пришпиленный к деревянным воротам.

«Ушел искать квартиру. Собаки накормлены, выгуляны и проинструктированы вам не мешать. Если вам не противно – загляните при случае к Малышу. Он себя неважно чувствует, когда я ухожу из дома. Постараюсь освободить вас, как можно скорее. Х.Б.»

Дженна спустила Джеронимо на землю, сложила листок бумаги и сунула в карман джинсов. Вслух произнесла:

– Дурак! Противно – еще чего!

И решительно распахнула створки ворот.

Малыш поднял черную медвежью башку и посмотрел на Дженну кроткими глазами олененка Бэмби. Дженна присела возле пса на корточки и погладила широкий лоб. Малыш прерывисто вздохнул и опустил морду на вытянутые передние лапы. Дженна осторожно осмотрела пса. Так и есть – хвост и задние лапы были мокрыми, как и подстилка. Дженна встала и беспомощно огляделась. Нельзя же оставлять его вот так – ему наверняка неприятно… Но он огромный, она просто не справится!

Дженна вновь опустилась на корточки и негромко позвала Малыша:

– Эй, красивый пес! Умный пес, замечательный пес. Ты должен мне немного помочь, Малыш. Нам с тобой нужно выйти отсюда и помыться. А потом ты полежишь на солнышке, и мы будем разговаривать. Так тебе будет не скучно, и мы быстрее дождемся твоего хозяина. Согласен?

Малыш приподнял голову и поставил уши торчком. Понимал он явно все, до последнего слова. Дженна решительно встала, сняла со стены ошейник с поводком и осторожно надела его на могучую шею собаки.

Малыш очень старался, но ему было тяжело. И в этот момент из полумрака конюшни вышли другие собаки. Маленькая, лохматая, неопределенной масти собачка смело подошла к огромному Малышу – и лизнула его в нос. Малыш ответил добродушным поскуливанием и энергичным вилянием хвоста. Дженна не верила своим глазам. Мелкая профурсетка нахально повернулась к Малышу тощим задом и пошла к выходу. Через пару шагов она оглянулась через плечо – и взгляд, которым она наградила большого пса, вполне мог принадлежать записной красотке-кинозвезде.

Малыш, не успевший обнюхать подружку, удвоил свои усилия – и встал почти без труда. Дженне оставалось только поддерживать его. Они вышли из конюшни и отправились к водопроводному крану.

Дженна ополоснула Малыша, а заодно и вертевшегося под ногами Джеронимо, потом принесла охапку сухого сена, и Малыш удобно устроился на солнышке. Собаки затеяли веселую возню на лужайке, а Дженна отправилась варить себе кофе.

За день она успела поплавать в бассейне, почитать книгу и позагорать. Во второй половине дня мохнатые обитатели ее дома разбрелись по укромным уголкам – и началась всеобщая сиеста.

Дженна лениво листала какой-то глянцевый журнал и потягивала чай со льдом из высокого бокала. Малыш дремал на сене. Джеронимо сидел напротив пластикового стола и гипнотизировал вазочку с орешками, видимо, надеясь, что рано или поздно та подползет к краю и свалится ему прямо в рот. Иногда Дженна не выдерживала и бросала песику один орешек. Короткий лязг челюстей – и Джеронимо вновь впивался взглядом в упрямую вазочку.

Вдруг он отвернулся, приподнял обрубки ушей и уставился на калитку. Вслед за ним и Малыш поднял голову, а через секунду раздался оглушительный лай еще тринадцати собачьих глоток. Дженна вскочила от неожиданности – и в этот момент калитка распахнулась, и в ней возник Хит Бартон.

Он был в светлых джинсах, белых кроссовках и белой же футболке, выгодно оттенявшей бронзовый загар. Короткие волосы по обыкновению выглядели слегка растрепанными, черные глаза полыхнули из-под удивительных бровей огоньками – и молодой человек тут же присел на корточки, приветствуя своих мохнатых друзей, шумно радующихся возвращению своего хозяина.

Дженна стояла возле шезлонга, пунцовая от волнения. Почему-то при виде Хита ее охватила странная радость – точно она ждала его весь день с не меньшим нетерпением, чем его питомцы. Или правда – ждала?

Хит вскинул голову и устало улыбнулся.

– Добрый день, вернее, уже вечер, мисс Фарроуз. Они вас не очень допекли?

– Что вы! Мы прекрасно провели день. Они очень… смышленые.

– Малыш, ты вышел в свет? Молодец, дружище! Он сам пришел?

– Не совсем. У нас случилась небольшая… авария, так что пришлось принять душ.

Хит посерьезнел, на загорелом лице отразилось некоторое смятение.

– Мисс Фарроуз, вы вовсе не должны были… Он мог отлично дождаться меня или передвинуться…

– Мистер Бартон, меня это совершено не затруднило. Или вы считаете, что я белоручка?

Он покачал головой и ответил неожиданно жестко:

– Не думаю, что я вправе выносить о вас свои суждения. Любые. В любом случае, вы не обязаны ухаживать за чужой больной собакой. Он большой и тяжелый, да и приятного в этой процедуре мало.

– Значит, если бы у меня была больная собака, и вы бы остались с ней – вы бы не помогли?

– Я – другое дело.

– Почему? Или вы считаете, что вы один в мире такой добрый и самоотверженный?

От радости не осталось и следа. Дженну распирало негодование. Что он о себе возомнил?! Хит Бартон сурово насупился и вдруг выдал:

– А вы за мной вчера подсматривали!.. Она так растерялась, что даже рот открыла, да так и замерла. А невозможный Хит Бартон вдруг оказался совсем рядом. Дженна была босиком, и хотя он все равно был чуть ниже ее ростом, вчерашнее ощущение, что он смотрит на нее сверху вниз, вернулось. Хит медленно провел пальцем по ее щеке.

– А подсматривать нехорошо…

– Я… Я просто подошла закрыть окно и увидела… Честно говоря, засмотрелась. Что это было? Какой-то вид единоборств?

– Да. Специальный комплекс спецназа. Гремучая смесь китайского у-шу, японского карате и еще десятка видов борьбы. У тебя нос обгорел.

– Мы что, уже перешли на «ты»?

– Не совсем. Я так и не знаю твоего имени.

– Дженна…

– Красиво. Теперь перешли.

– А вы нахал, мистер Бартон.

– А ты красавица, Дженна. И он притянул ее к себе.