Поцелуй Валькирии

6

Ansuz, перевернутая руна. Прерванная связь.

Если колодец засорен, преждевременно пить его воду, вначале следует заняться его очищением.

Дверь открыл, жуя резинку, Яса. Он и мама уже вернулись из храма. Томико забрала из прачечной блузки Адель, и теперь они покоились на полочках шкафа — выглаженные, сколотые аккуратными булавками и упакованные в бумагу с эмблемой. Рядом на плечиках одиноко висело ее единственное платье — приобретение совершенно непрактичное, а рядом еще хуже — кимоно.

Радио в комнате Ясы пропело гимн новому часу, и Адель по привычке сверила время — циферблат на ее запястье мерцал старым золотом, мужской ремешок истерся, но стрелки точно показывали три. Хорошо, что по дороге они с Ником перекусили, и к обеду Адель опоздала. Спокойнее было ощущать себя гостьей, чужой.

Думая об этом, Адель поняла, как сможет проникнуть в кабинет Кена и засветить пленку. Она спустилась на кухню к Томико, там царствовал запах кипящей гречневой лапши. На столе — белый редис дайкон, круглый золотистый лук и хрен васаби. В сушилке — прямоугольная сковорода, пиалы, горшочки — набэ, деревянные крышки и хаси — палочки. В шкафчике — сито из конского волоса и ступки для растирания с кедровым пестиком. В ящике — деревянные лопатки и циновки для придания блюдам нужной формы.

Томико терпеливо шинковала морковь. Адель бродила за ее спиной, вынула нож для суши — бенто, который всегда вызывал ее восхищение острым лезвием из углеродистой стали и ручкой дерева хо, не скользящей в руке, намокая.

— Японская кухня предусматривает что-нибудь простое? Яичницу?

Томико легко вышла из положения — сделала вид, что не понимает трудных английских слов. Порядком надоев своим присутствием, Адель предложила помочь по хозяйству. Ей пришлось преодолеть некоторое сопротивление, Томико избегала ответа, испуганно прося прощения. Но все эти ужимки больше не вводили Адель в заблуждение: Томико абсолютно не страдала неуверенностью в себе.

Адель смело взялась за пылесос, попросила влажную тряпку и принялась за уборку: складывала татами, мыла пол, отряхивала пыль с соломенных обоев, методично продвигаясь из комнаты в комнату — к кабинету. В гостиной к ней подскочил Яса, отодвинул одну из узких деревянных панелей, открывая ее глазам покоящийся на специальных крючках меч.

— Мама всегда протирает в нише.

Адель отложила тряпку и вытащила катану на свет, заигравший на черном лаке ножен, оправленных в серебро. Высвободив меч, Адель изучила резную гарду, не дающую руке соскользнуть с рукояти на лезвие, и сияющую, похожую на волны линию стали. Кен прятал его, поскольку бака гайдзин[16] — американские оккупанты запретили японцам изготовлять и носить мечи, конфисковали семейные реликвии.

— Японские женщины любуются красивым нарядом или цветущей вишней, — назидал Яса, важно надув и без того крепкие щеки. Он забрал у нее катану и положил на место.

Протирая пыль в нише, Адель спросила про отделку рукояти — под натянутым в узоре кожаным шнуром блестел серебряный герб.

— Японские женщины интересуются рецептом приготовления суши, красивой занимательной историей, праздничным зрелищем, — продолжал отчитывать ее самурашка.

— Почему все в этом доме воспитывают меня?

— Так и быть, — снизошел Яса. — Рукоять вырезали из дерева магнолии, покрыли кожей ската, а может, акулы, а после приложили горельеф и затянули шнуром. Я понял! Ты была на войне! — сделал открытие Яса и уставился на нее. — Вот почему спрашиваешь. Ты была на войне, ты многих убила?

— Скорей всего. Не могу вспомнить, как не стараюсь, — уловив в его взгляде сомнение, Адель попробовала оправдаться. — Словно стерлось что-то в моей голове. Видимо, психика так защищает себя. Раз, и амнезия! Но иногда я вижу их во сне.

— Мой отец погиб на фронте. Дядя Кендзи нашел нас с мамой, привез сюда. В Токио во время бомбёшки наш дом сгорел, и мы подались в деревню. А пока дядя Кендзи искал нас, подобрал дядю Уэдзаки — у того не было и горсточки риса, но он предложил починить дяде Кендзи радио. Теперь мы живем здесь, все вместе. А недавно он подобрал тебя.

Адель рассмеялась забавным выводам парнишки. Ее подобрали! Панель скрыла катану, и Адель вспомнила о цели уборки. Не терпящим возражений тоном она потребовала у Томико ключи и отворила дверь кабинета. Томико не собиралась оставлять ее одну и предложила только в ее присутствии слегка протереть пыль с нэцкэ, ничего больше не трогая.

— Фудзияма, — остановилась Адель перед картиной. — Очень хотелось увидеть ее при дневном свете, поглядеть игру красок.

Гребнями-лепестками кратер Фудзи напоминал лотос. Окруженный мрачным лесом с черными кусками лавы меж деревьев, знаменитый вулкан будто соединял земную жизнь и небесное таинство. Что означала эта гора для Кена? Напоминание о стране, какую он почти не знал, или путь, которому он посвятил себя — к вершине?

Томико снисходительно улыбнулась, будто догадалась об истинной причине наведения порядка, и терпеливо ждала, когда она закончит изучение полотна. Ее улыбка заставила Адель вспомнить, что она снова отвлеклась. В целях проветривания Адель открыла форточку, прошлась тряпкой по фигуркам из слоновой кости и вернулась к окну, на глазах Томико затворив его. Закончив работу, Адель двинулась дальше, а японка повернула в замке ключ. Но теперь эта мера предосторожности была напрасной.

— Яичница готова, — спустя десять минут поклонилась ей хозяйка. — Японская яичница! — и указала на бамбуковый поднос в гостиной, где пестрела странная смесь мраморного мяса, лука и яиц.

Адель еле дождалась вечера. Отыграли за стеной саксофон и рояль, замолк оркестр, мембрана зашуршала вхолостую и, выключив патефон, Яса улегся спать. В полночь Адель вышла на лоджию, медленно спустилась к садику гостиной. Следующее окно, в щель которого тихо задувал ветер, — окно кабинета.

— Бессонница?

Адель застыла. Кен приблизился и облокотился на балконные перила. Несколько минут они в молчании разглядывали овальную луну. Адель слушала мелодичный звон колокольчика — подвеску колебал ветер, язычок касался бронзовых стенок — и пыталась привести в норму дыхание. Кен взял ее руку и проводил в гостиную, усадив на подушку перед столиком. Зажег свечи в красных бумажных фонариках, а из недр маленького комода вытащил инкрустированный сундучок. Вскоре на столике расположилась деревянная клетчатая доска и две вазочки: одна с черными, другая с белыми фишками.

— Это рэндзю. Твоя задача — поставить в ряд пять своих камней.

И они начали расцвечивать поле узором. После двух проигрышей Адель удалось, наконец, победить. Свечи истекали воском, мужчина и женщина молчаливо вели длинную партию, предвосхищая каждый ход друг друга.

— Я выиграла, — прошептала Адель.

— Я знаю, — Кен внимательно оглядывал клетки в поисках точки предполагаемого удара.

— Угадал по моему дыханию? Но не знаешь, где… — и белая фишка завершила запутанный ряд, выведя скрытую от глаз линию.

Адель обошла стол, села за спиной Кена и поцеловала его шею, позвонок за позвонком, ее руки сошлись на его поясе, и пальцы расстегнули пряжку ремня. Кен высвободился.

— Ты не хочешь? — возбуждение в ее голосе растаяло, словно ее с головой окатили ледяной водой. Адель встала, нервно разглаживая ткань брюк.

Кен усмехнулся.

— В древности комнаты в японских домах разделяли бумажные перегородки, а женщины заталкивали свои длинные волосы в рот, чтобы молчать во время оргазма — это увековечили гравюры.

— Ты хочешь сказать, что прошлой ночью я кричала? Но ведь не в этом дело, верно? Просто ты не можешь допустить, чтобы начинала я… Чтобы я — женщина соблазняла тебя и ласкала первая! Я права? — Адель и не надеялась на ответ. — К чему ты стремишься? Ты, недостойное, недоразвитое создание? Подчинить? Стать хозяином? Мне?

— Он же стал… — проговорил Кен.

— Кто?

— Гитлер.

Утром Адель достала блокнот и еще раз взглянула на адрес особняка Роя Макартура, где вчера околачивался Эд. Шесть дней назад, перед вылазкой в гостиницу «Эдисон» она долго готовилась, подыскивая наряд и создавая в парикмахерской прическу. В одном из магазинов покупатель помог ей выбрать платье.

— Мне хотелось бы еще раз увидеться с вами, — прощаясь, он протянул ей визитку.

Сейчас Адель достала ее — на бумажном прямоугольничке значился тот же адрес — Северный Бронкс. Дом оказался соседним. Она спустилась в гостиную, набрала номер и назначила Эрику Скараборгу встречу.