Под жарким солнцем Акапулько

7

Обстановка походила на декорации семейного рождественского фильма. Снежинки, танцуя, падали с зимнего неба, легкие дуновения ветра заставляли их плавно кружиться на равном расстоянии друг от друга, достигая изумительной красоты эффекта, когда они вихрились вокруг уличных фонарей и опускались на украшенные электрическими свечками деревья.

Дороги и тротуары слились в единую белую равнину, и в садике перед каждым домом стоял снеговик. По карнизам домов и по перилам балконов тянулись гирлянды лампочек, на окнах мерцали праздничные звезды, а витрины сверкали в нарядном убранстве.

По улицам гуляли тепло укутанные люди. Мимо скользили сани. Сбруи впряженных в них лошадей звенели колокольчиками. Отовсюду — из магазинов, отелей, частных домов — звучали рождественские мелодии. Везде царило радостное настроение.

Даже в моей семье, мелькнуло в голове у Линн, когда она пробиралась сквозь снег вместе со своими родителями и дядей Карлом. Дядя, похоже, ощущал себя Дедом Морозом, и его «хо-хо-хо!» смешивалось со звонким смехом ее матери. Даже отец Линн, обычно такой чопорный, начал желать посторонним людям приятного праздника.

Лишь ей самой было не слишком весело, и это ее злило. Она не знала покоя и радости, и на то имелась причина. Та же причина, которая вот уже два года портила ей любой праздник.

Дэвид!

Хотя Линн до сих пор не могла решить, на кого ей больше сердиться — на этого парня, виноватого, по сути, во всем, или на себя, потому что на каждом празднике она думала лишь о том, как бы она отмечала его вместе с Дэвидом в качестве супруга.

— Хо-хо-хо! — Дядя Карл положил руку Линн на плечи, и ей показалось, что она попала в лапы гризли. — Улыбнись, малышка!

— Ха-ха, — жалобно выдавила из себя Линн и разозлилась на дядю Карла, который, собственно, и свел ее с бывшим супругом в самом начале их страстных отношений.

Дядя Карл ласково встряхнул ее.

— Сейчас все мы пойдем пить рождественский пунш, а когда напьемся до посинения, отправимся, шатаясь, в отель и по дороге будем орать непристойные матросские песни.

— Карл, пожалуйста! — призвала его к порядку Мадлен Уильямс, слегка шокированная, но при этом жизнерадостно хихикающая. — Не так громко!

— Это почему? — взревел дядя Карл и наткнулся на стенд с рождественскими открытками, который чуть не опрокинулся от удара. — В конце концов, у нас Рождество.

Линн не могла не рассмеяться над железной логикой дядиного ответа, и Карл Корнблум потихоньку вздохнул. И зачем только эти глупые дети развелись! Он с самого начала знал, что они идеально подходят друг другу.

— Ты все-таки лучше всех, дядя Карл, — пробормотала Линн, улыбнувшись ему, но глаза у нее были на мокром месте. Рождественская музыка, вся окружающая атмосфера и трогательная попытка дяди подбодрить ее вызвали у Линн слезы.

Карл Корнблум мрачно посмотрел на любимую племянницу.

— Если бы я тогда находился рядом с полем боя и узнал о вашем намерении развестись, то немедленно явился бы к вам, каждого основательно выпорол и запер вместе в комнате до тех пор, пока вы не помирились бы навечно или не поубивали друг друга.

Сентиментальное настроение Линн растаяло, как снежинка на горящей лампочке.

— Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, — заявила она, высвобождаясь из-под его руки. — Но если ты имеешь в виду некоего незрелого юнца… я, во всяком случае, уже два года как о нем не вспоминаю.

Теперь дядя Карл посмотрел на нее очень, очень сурово.

— Сначала научись врать и уж потом пудри мозги своему любимому дяде, дура набитая, — буркнул он.

Линн вздрогнула, услышав те же слова, что когда-то бросил ей Дэвид, но загоревшиеся недобрым огоньком глаза увидели крайне довольную, ухмыляющуюся физиономию.

— Хо-хо-хо! — воскликнул дядя Карл, продолжая изображать из себя Деда Мороза, и от души двинул ей в челюсть одетой в варежку рукой, перед тем как затащить всех родственников в заведение, где, по его уверению, варили самый лучший рождественский пунш во всей округе озера Тахо.

Благодаря неконтролируемой медвежьей силе дяди Карла часом позже, по возвращении в отель, Линн шатало не только от пунша, но и от ощущения, что у нее вывихнута челюсть. Она осторожно ощупывала двумя пальцами подбородок, когда взгляд ее упал на мужчину, входящего в лифт.

В следующее мгновение двери автоматически закрылись, но Линн застыла, словно пораженная молнией. Высокий, светловолосый. Лица она почти не разглядела, но это точно был двойник Дэвида… Или же фантазия сыграла с ней злую шутку, ведь сегодня она так часто вспоминала своего бывшего…

— Позже мы все встретимся на ужине в столовой, — объявил ее отец, когда они взяли свои ключи и направились к лифтам.

— Поезжайте. — Линн, несмотря на острый взгляд дяди, держалась очень естественно. — А я еще немного полюбуюсь снегопадом. — Она дождалась, когда ее родственники исчезли в лифте, направилась к небольшому киоску в холле и, чтобы не бросалась в глаза ее нерешительность, купила книжку карманного формата, прежде чем заставила себя сделать задуманное.

Почему она колебалась? Ведь служащий понятия не имел, кем был человек, которым она интересуется, к тому же она находится в свободной стране и имеет полное право осведомиться в рецепции отеля обо всем, что пожелает! Это наверняка закреплено в том или ином виде даже в Конституции!

— Пожалуйста, миссис Бакли, чем я могу вам помочь? — любезно спросил служащий рецепции, когда она подошла к стойке.

Линн откашлялась.

— Мне кажется, что я увидела здесь в отеле одного случайного знакомого. Дэвида Бакли. Вы не могли бы сказать мне номер его комнаты?

— Разумеется, миссис Бакли. — Он повернулся к компьютеру. Дэвид Бакли… Дэвид Бакли? — Он с легким удивлением посмотрел на нее, уловив совпадение фамилии.

— Совершенно случайный знакомый, — заверила его Линн, покрывшись красными пятнами, и пожалела, что после развода не вернула себе девичью фамилию. — Номер комнаты…

— Четыре — семь — девять, — произнес чей-то голос у нее за спиной. Голос, который она слишком хорошо помнила.

Как она обернулась, не чуя под собой ног, Линн не знала. Как она смогла посмотреть на Дэвида, хотя глаза ее в этот момент вообще ничего не видели, она тоже не знала. А каким образом расслышала его следующие слова, хотя в ушах у нее стоял сплошной гул, осталось для нее абсолютной загадкой.

Он ухмылялся во все свое ставшее еще более привлекательным лицо.

— Привет, я — Дэвид!

— Я помню, — пошевелила она губами, которых не чувствовала.

— Хорошо! — Голубые глаза сияли. — А ты помнишь, что когда-то мы были женаты?

Она нахмурилась.

— Хорошо помню.

— Еще лучше! — Безупречные зубы сверкнули между неотразимо чувственными насмешливыми губами.

— Я помню все, — хрипло сказала она.

— А вот это нехорошо! — Дэвид, спрятавшись за свою знаменитую усмешку, помогавшую ему в трудных ситуациях, явно подыскивал какие-то слова, но потом углядел книжку, которую Линн держала в руке, забыв про нее так же, как и про все на свете. — Что ты тут симпатичненькое читаешь?

Она искусственно улыбнулась.

— Произведение, расширяющее кругозор. «Идеальные мужья, а также другие легенды и сказки»! — Она успела спрятать книжку в карман пальто, прежде чем он сумел убедиться, что это самый обыкновенный путеводитель для туристов, посещающих озеро Тахо. — Ну и нервы у тебя, раз ты посмел сюда заявиться! Беспредельная наглость!

Он пожал широкими плечами.

— Я и не подозревал, что ты здесь. Мы живем в свободной стране, и я могу проводить свой отпуск где хочу. Купила бы себе лучше текст нашей Конституции. Там это записано.

Линн испытала сильное искушение вытащить книжку из кармана и швырнуть ее в Дэвида.

Этот наглец не только осмелился появиться на том же курорте, куда приехала она, он еще и ворует ее собственные мысли!

— Зачем ты интересовалась номером моей комнаты? — Дэвид вложил в вопрос все свое согревающее сердце обаяние, по отношению к которому женщина имела шанс сохранить иммунитет, только если она уже умерла.

— Я перед этим случайно увидела тебя в лифте, — в соответствии с истиной призналась Линн. — И хотела выяснить, действительно ли это был ты, чтобы избежать с тобой встречи.

Его взгляд неторопливо скользнул по ней.

— Как тебе жилось? — спросил он так мягко, что она едва не потеряла сознание прямо здесь, посреди холла.

Мгновенная слабость обернулась гневом за то, что он осмелился так бесцеремонно обнажить ее мучительно загнанные внутрь чувства.

— Отлично, с тех пор как ты исчез с моих глаз! А тебе?

Дэвид изобразил нахальную ухмылку, чтобы она не поняла, насколько сильно он переживал развод — с самого первого дня, когда они вышли из здания суда.

— Я наслаждаюсь каждой секундой без тебя!

— Что ж, прекрасно, — процедила она, непроизвольно сжав в кулаки руки в карманах пальто. — Тогда надеюсь, что за время нашего пребывания здесь больше тебя не увижу!

— Тебе достаточно просто не попадаться мне на глаза. — Он скорее согласился бы голым встать вместо снеговика на чей-нибудь газон, чем показать, что она его задела. — Ты ведь знаешь номер моей комнаты. — Он улыбнулся еще шире, так, что появились ямочки в углах рта. — И обходи также соседнюю. Она смежная с моей, и там живет… миссис Бакли.

Линн застыла, как ледяная сосулька, а он помахал ей небрежно рукой и исчез в лифте. Только когда за ним закрылись автоматические двери, ее замороженные мысли пришли в движение. Это верх наглости! Он не мог снова жениться! Никогда! Возможно, на бумаге у него и было такое право, но не в реальной жизни! Только с ее разрешения, а она никогда ему не разрешит!

В холле остановился второй лифт, и Линн повела себя точно как дядя Карл, то есть в спешке отпихнула двух ни в чем не повинных постояльцев и впервые в жизни не извинилась. Закипая, она поднялась на четвертый этаж, на грани взрыва промчалась к комнате номер 479, не тратя времени на стук и даже не подумав, что дверь может быть заперта, рванула ее, с силой захлопнула за собой — и очутилась лицом к лицу с одетым лишь в боксерские трусы и носки Дэвидом.

— Да, ты времени зря не теряешь, — съязвил он, приподняв бровь.

— Этого… этого я не потерплю! — Линн, трясясь от ярости, смотрела на своего почти голого экс-супруга и указывала вытянутой рукой на приоткрытую дверь в смежную комнату. — Я это запрещаю! — Она ринулась к двери и распахнула ее. — Убирайтесь немедленно или… Салли? — озадаченно уставилась она на бывшую золовку.

Салли Бакли, в свою очередь, глядела на бывшую жену брата как на привидение.

— Линн? — произнесла она наконец, засияла и, протянув руки, поспешила к ней.

Линн захлопнула дверь прямо перед ее носом, заперла ее и резко повернулась к Дэвиду, наблюдавшему за этой сценой уже с кровати.

— Разумеется, это очень на тебя похоже! — заорала она. — Обманывать при первой же встрече! Это не миссис, а мисс Бакли, негодяй!

Дэвид пожал плечами.

— Каждый может оговориться…

— Ты сделал это намеренно! — Линн метнулась к входной двери, в которую постучали.

— Дэвид, можно войти? — спросил голос Мэрджори Ремник, его матери.

— Нет! — Линн стремительно заперла дверь и прислонилась к ней спиной. — А сейчас мы поговорим открытым текстом, Дэвид Бакли!

Он вытянулся во всю длину кровати, весь в свете лампы, стоящей на ночном столике, и это зрелище явилось серьезным испытанием для способности Линн сосредоточиться.

— Линн, сладкая моя, я с момента нашего развода надеялся, что ты тоскуешь по мне, но что ты до такой степени сходишь по мне с ума, даже и не мечтал.

Линн попыталась внутренне собраться.

— Ты самонадеянная обезьяна! — прошипела она. — Я хотела сказать открытым текстом, что не желаю ничего о тебе знать и что у нас с тобой нет ничего, абсолютно ничего общего!

— Похоже, что одно общее есть — это касается выбора мест для отдыха, — насмешливо вставил он и похлопал ладонью по постели.

Линн затрясла головой.

— Прекрати идиотское хлопанье. Ты только поднимаешь пыль.

Улыбка стала игривой.

— На мою постель пыль не успевает садиться, дорогая. Ты должна это знать.

— Ну конечно! — взъярилась она. — У тебя в голове никогда не было ничего другого. — Она вздрогнула, когда раздался стук в дверь и отец Дэвида спросил, можно ли ему войти. — Нет, я как раз расправляюсь с твоим сыном! — бесцеремонно крикнула в ответ Линн и устремила убийственный взгляд на Дэвида, не прекращавшего хлопать по простыне. — Спорю, что ты и сейчас… подготовлен. На всякий случай и вообще.

— Подойди сюда и убедись, — пригласил он с совершенно обезоруживающей улыбкой, но выражение глаз у него было невеселое. Его обидела ее явная уверенность в том, что он бегает за каждой юбкой. С другой стороны… они жили два года порознь, и кто знает, как она проводила время. Боль, причиненная этой мыслью, заставила его свирепо оскалиться. — Если, конечно, ты не прихватила с собой одного из своих многочисленных любовников, который уже ждет тебя…

— Я прихватила с собой родителей и дядю Карла. — Ей хотелось добавить что-нибудь ядовитое, вроде того, например, что мужчины выстроились за ней в очередь, но язык не повернулся. — А у тебя здесь кто — кроме сестры и родителей?

Дэвид хотел соврать насчет длинноногой блондинки и грудастой брюнетки, но вместо этого сказал:

— Мамин прокурор и оба сорванца, которые стали еще невыносимее. — Он протянул к ней руку. — Иди сюда! — Он просил, но из-за того, что она была так близко, это прозвучало грубовато, а не как мягкая просьба.

В ответ на резкий приказ все в ней замкнулось, но она взглянула в голубые глаза и угодила в ту же ловушку, в которую попадала уже много раз. Отчаянный зов в его взгляде неудержимо притягивал Линн.

— Если ты до меня дотронешься, я закричу, — бессмысленно пригрозила она, опускаясь на кровать. — Я только хочу с тобой поговорить.

В следующее мгновение ей показалось, что она потеряла опору и закружилась в воздухе, хотя Дэвид всего лишь перекатил ее на себя. Она лежала на нем, он прижимал мускулистой ногой ее ноги. Его руки сомкнулись вокруг нее мертвой хваткой.

— Кричи, — шепнул он и прижался губами к ее шее. — Кричи же…

— Ты жалкий подлец, — бессильно пробормотала она и приоткрыла рот для поцелуя. — Ты трусливый мошенник, — выдохнула она, когда он на мгновение отпустил ее, чтобы помочь ей как можно скорее сбросить одежду. — Ты бессовестный дезертир, — вырвалось у нее, когда он освободился от носков и трусов.

— А ты вздорная, сварливая… — Стиснув зубы и не отрывая от нее горящих желанием глаз, он лег сверху и раздвинул ей ноги. Он хотел осуществить свой сон, мучивший его в течение двух лет, хотел слиться с ней, но вдруг почувствовал отпор.

Линн вряд ли хватило бы сил, чтобы остановить его, однако она не могла сдаться так просто.

— Не подготовлен..? — Она вложила в вопрос всю иронию, на которую была способна в данных обстоятельствах.

На лбу у него выступила испарина от неожиданной задержки.

— Со времени нашего развода я ни к чему не «готовлюсь», поскольку меня не интересует ни одна женщина, кроме тебя, — прошептал он. — И если ты немедленно не уберешь руку, озеро Тахо увидит первого буйного сумасшедшего в голом виде…

Озеро Тахо не увидело никакого буйного сумасшедшего ни в голом виде, ни одетого. Зато комната номер 479 увидела такое буйное празднование встречи, какого не было ни в одном другом помещении отеля.

— Все в порядке? — пробормотал Дэвид спустя значительный отрезок времени. — Я… ничего тебе не сделал?

Линн ни на какие блага мира не поменяла бы их тесную близость.

— Ах да, правильно, тебе же нужно составить отчет о маневрах и получить наивысшую оценку.

Он глубоко вдохнул ее аромат.

— Я ошибаюсь или ты снова вспомнила этот глупый заносчивый тон?

Она ощущала биение сердца в его груди и медленно поглаживала его по спине.

— Судя по тому, что я уже от тебя услышала, ты остался таким же незрелым, как раньше. Ты все еще смотришь каждый вечер «Звездные войны»?

— Я никогда никакой фильм не смотрел каждый вечер, ты, олимпийская чемпионка по передергиванию слов. — Его губы ласкали ее кожу. — Ты просто не хочешь признать, что наша любовь тебе понравилась.

— Любовь? — Она подняла брови. — Ребенок даже не понимает значения этого слова. Ты считаешь, что несколько гимнастических упражнений вдвоем — это любовь?

— Ты имеешь в виду такие упражнения? — соблазнительно шепнул он ей в ухо и начал снова двигаться.

— Совершенно верно, — выдохнула она и обняла его, когда он возбудил в ней новое желание.

После длительного страстного взлета они не сразу обрели способность разговаривать.

— Ужин, — вспомнила Линн. — Мне нужно идти к родителям.

— Папочка с мамочкой опять стали важнее, чем я? — недовольно спросил Дэвид и встал на колени.

Она старалась не смотреть на его великолепную мужественность.

— Со своими родителями я договорилась идти на ужин, а с тобой ничего такого не было.

Его пальцы чертили круги на ее груди.

— Ничего такого не было?

— Я этого не говорила. — Она отвела его руки. — Не прикидывайся глупее, чем ты есть на самом деле! Не могу же я завтра утром заявить своим родителям, что пропустила ужин из-за того, что была с каким-то мужчиной.

— Я — не «какой-то мужчина», — сердито сказал он. — Я твой муж!

— Мой бывший муж, если смею тебе напомнить, — уколола она.

— Верно, потому что ты хотела развода! — откликнулся он.

— Это неправда! — Она оттолкнула его и соскочила с кровати. — Это ты хотел развода!

— Вот как? — Он смерил ее гневным взглядом и упрямо улегся на спину. — Кто постоянно канючил о том, как было бы хорошо от меня избавиться?

— Конечно, ведь ты вел себя невыносимо! — выкрикнула она, одеваясь. — Значит, ты виноват!

Он закинул руки за голову и огорченно ею покачивал.

— В двадцать семь лет ты нисколько не спустилась со своего высокого коня!

— Мне двадцать восемь, но ты, разумеется, забыл, когда у меня день рождения! Ведь я всего лишь твоя бывшая жена!

— Моя, по собственному желанию ставшая бывшей, жена, — напомнил он. — И я не забыл твой день рождения, а не решился упомянуть про твои двадцать восемь, иначе ты бы немедленно обвинила меня в том, что я называю тебя матроной.

— Я бы такого не сказала! — заявила она, устремившись к двери.

— Сейчас тебе легко это утверждать, но спорю, что ты бы именно так сказала! — крикнул он ей вслед.

У двери она еще раз обернулась.

— «Спорю, спорю!» Ну что за детский сад!

Дэвид бросил на нее свирепый взгляд.

— Будь добра, не говори никому, что ты была… со мной. Я бы не хотел, чтобы мои родственники удрученно качали головами по тому поводу, что я снова с тобой связался.

— Это меня устраивает. — Она отпирала дверь дрожащими пальцами. — Я сама тебе хотела именно это предложить! Мои родители немедленно объявили бы меня невменяемой. Если мы, не дай Бог, увидимся на людях, сделай, пожалуйста, вид, будто со мной незнаком.

— Ты облекла в слова мои самые тайные внутренние пожелания! — крикнул он ей вслед, когда Линн выскочила за дверь и так громко захлопнула ее за собой, что слышно было по всему зданию.

Она мчалась в свою комнату с такой скоростью, словно за ней гналась стая волков. Сейчас ему двадцать пять, этому паршивцу, и он такой же отвратительный и бездушный, каким был всегда! Какое счастье, что она больше ничего о нем не хочет знать!

Дэвид вошел в зал ресторана, где должен был ужинать со своей семьей, заранее рассчитывая увидеть сплошь любопытствующие лица и буравящие насквозь глаза, ведь все уже знали, что Линн была у него в комнате. Не забывал он и про родственников Линн, которых решил коротко, но вежливо поприветствовать. И, разумеется, про саму Линн, которую, по ее собственному желанию, должен был игнорировать.

В дверях ресторана он замер от неожиданности. О да, все они были здесь — и его родичи, и семейство Линн. Но никто не обращал на него внимания. Ни одного заинтересованного лица, никаких сверлящих глаз. Нет, Дэвид не хотел, чтобы на него набросились, но они все-таки не должны были демонстрировать крайнюю степень безразличия.

Ему захотелось издать клич наподобие Тарзана и забарабанить себя по груди, но он подозревал, что на его родню это не произведет впечатления. А другие посетители огромного и битком набитого зала и без подобного шоу не оставили незамеченным его появление.

Их взгляды провожали Дэвида, когда он шел к большому круглому столу, за которым все они сидели вместе — его семья, семья Линн, а также сама Линн собственной персоной. Они сидели вперемежку, все эти Бакли и Уильямсы, и, судя по всему, с наслаждением общались друг с другом, ну в точности как тогда на свадьбе.

Дэвид неприязненно приблизился к ним. Линн избегала его взгляда, уткнувшись в тарелку, и причина тому была очевидной. Единственное свободное место за столом оставалось именно около его бывшей жены.

При других обстоятельствах он сел бы рядом с Линн, но сейчас все еще не мог простить ей просьбу сделать вид, будто они незнакомы. Пожалуйста, получайте! Дэвид подошел к своему семилетнему сводному брату и похлопал его по плечу.

— Сядь-ка рядом с той чужой тетей, — сказал он достаточно громко, чтобы Линн услышала. — А я хочу сидеть здесь.

Поль, маленький негодяй, дерзко осклабился ему в лицо.

— Да ведь это твоя разведенная жена, ты, болван!

Дэвид незаметно отвесил этому чудовищу полновесную оплеуху и свирепо улыбнулся шестилетней сводной сестричке Мэри.

— Получишь доллар, если сядешь рядом с той тетей.

— Давай сюда! — хищно потребовала она, выхватила из его руки доллар и быстро его припрятала. — Я останусь сидеть здесь, — тут же объявила хитрая девица. — А если ты отнимешь у меня доллар, буду кричать!

Дэвид начал было размышлять, как бы достойно отомстить этой бестии, но тут мать бросила на него строгий взгляд.

— Не паясничай, а садись рядом с Линн! — приказала Мэрджори со всей авторитетностью, приобретенной за годы работы судьей. — И поостерегитесь затевать старую свару. Иначе вы оба меня узнаете!

— Да, Дэвид, садись! — оптимистично пророкотал бас дяди Карла. — У нас у всех отличное настроение.

— Только не у меня, — процедила Линн, когда Дэвид уселся на стул рядом с ней с такой опаской, словно тот был утыкан иголками.

— Не волнуйся, и не у меня, — буркнул он.

— Ты не должен со мной разговаривать, — шепнула она.

— Ах, извините, я решил, что если ваша светлость удостоили меня чести и обратили ко мне всемилостивейшее слово, то мне нужно как-то отреагировать!

— Я просто так сказала, что не в лучшем настроении, — зашептала Линн. — Это не дает тебе никакого права на фамильярность.

Отец Дэвида поморщился.

— По вашему поведению можно подумать, что вы — ровесники Пола и Мэри.

— И такие же глупые, — добавила сестра Дэвида Салли.

— Мы не глупые! — в один голос воскликнули Пол и Мэри, а Мэри рассудительно заметила:

— Я не желаю, чтобы меня ставили на одну доску с Дэвидом.

— Сейчас я тебе покажу доску, дрянь! — скрипнул зубами Дэвид в сторону шестилетки.

— Оставь юную леди в покое, Дэвид, — предостерег его дядя Карл. — Она сказала очень мудрую вещь. Никто не хочет стоять на одной доске с мужчиной, так бездарно посадившем на мель свой брак, как ты.

Дэвид внутренне устыдился, зато Линн засияла от удовольствия.

Карл Корнблум направил не предвещающий ничего доброго взгляд на любимую племянницу.

— Или с женщиной, оказавшейся такой никчемной, как ты.

Сияние померкло, но Дэвид был слишком подавлен, чтобы этому радоваться.

Мадлен Уильямс окинула дочь и бывшего зятя удовлетворенным взглядом.

— Так, детей мы утихомирили, и теперь взрослые могут продолжить приятную беседу. О чем же мы говорили? — Она быстро припомнила. — Ах да, об этой истории с Джеки… Если мы хотим пригласить миссис Кеннеди-Онассис, то должны отказать тому репортеру, иначе она ни за что не придет.

Отчим Дэвида, прокурор, задумчиво сморщил лоб.

— Но ведь он недавно умер.

Мадлен Уильямс встрепенулась.

— Это очень кстати, но каким образом?

— Выстрелил себе в голову… — Прокурор Джесси Ремник кивнул в подтверждение собственных слов. — Ну да, он же объявил заранее, что покончит жизнь самоубийством.

Мадлен Уильямс с облегчением вытащила из сумочки список гостей, приглашенных на большой рождественский прием после их возвращения в Нью-Йорк.

— Что ж, его пришлось бы в любом случае вычеркивать! А кого мы пригласим вместо него? — Она вопросительно взглянула на мужа, но, как обычно, ничего от Артура Уильямса не дождалась и продолжила, обойдясь без его совета. — Может быть, Джорджа Холбрука… — Она задумчиво оглядела присутствующих. — Он выпускает холодильники. — Взгляд ее подернулся сомнением. — О чем, черт возьми, можно разговаривать с подобным человеком?

За общим семейным столом раздался дружный хохот, и Дэвид неодобрительно покачал головой.

— Какое всеобщее братание, просто жуть, — буркнул он себе под нос.

— Ты, видимо, не выносишь гармонии, в какой бы форме она ни проявлялась, — фыркнула Линн.

— Напротив, я даже мечтаю о гармонии, но…

— Но не тогда, когда она возникает между нашими семьями, поскольку это идет вразрез с твоими предубеждениями. — Линн забарабанила пальцами по столу. — Ведь моя семья — высокомерная, надменная, глупая и…

Дэвид наклонился к ней.

— Раз ты сама это признаешь…

Прежде чем Линн нашла достойный ответ, голос матери Дэвида заглушил все остальные шумы.

— Если дети плохо ведут себя за столом, мы должны отослать их по комнатам! — провозгласила Мэрджори Ремник.

— Ходатайство удовлетворено, — объявил ее супруг, за что был наказан холодным взглядом.

— Судья — я, — напомнила ему Мэрджори. — А ты только прокурор. Я принимаю решения по ходатайствам, и свое собственное ходатайство я удовлетворяю. Удалитесь в свои комнаты, дети!

Пол и Мэри поднялись с вытянувшимися мордашками, однако судья и прокурор велели им сесть на место.

— В порядке исключения в данный момент имелись в виду не вы, а те двое взрослых детей. — Мэрджори указала на Дэвида и Линн. — Убирайтесь!

Дэвид открыл рот, чтобы выразить протест, однако Линн повела себя на удивление тихо и послушно.

— Так идите же, чего вы ждете? — Дядя Карл похлопал в ладоши, словно отгоняя от стола бродячую кошку. — Продолжайте сражаться там, где вы не мешаете миролюбивым людям!

Маленький Пол укоризненно посмотрел на Линн.

— Да, мы люди миролюбивые, а вы мешаете нашему милорю… миролю… нашей миролюбви… Черт, как правильно? — Он обвел окружающих вопросительным взглядом.

Линн использовала этот момент, чтобы сбежать из-за стола. Она догнала Дэвида у лифтов.

— Обидно, когда тебя так выставляют, — пожаловалась она, потому что готова была провалиться от стыда под землю.

— Да, конечно, очень обидно, — согласился он, поскольку чувствовал то же смущение, что и Линн.

— И во всем виноват только ты, — принялась она за старое. — Если бы ты снова не начал…

— Я вообще ничего не говорил, это ты затеяла ссору… — Дэвид замолчал, так как двери лифта перед ними открылись и одни пассажиры вышли, а другие, вместе с Дэвидом и Линн, устремились в кабину.

Пока они поднимались наверх, Дэвид тоже вынужден был молчать. На их этаже Линн направилась в свою комнату, но Дэвид не отставал от нее ни на шаг.

— Это тоже типично для тебя! — кричал он ей вслед так громко, что слышно было любому, кто находился не только на их этаже, но и этажом выше и ниже. — С бухты-барахты оболгать ни в чем не повинного человека и сразу бежать! Неудивительно, что наш брак потерпел крушение! Ты в этом виновата!

Линн тем временем успела открыть дверь в свою комнату и резко повернулась к Дэвиду.

— Просто замечательно! — Ее голос срывался от негодования. — И каким же образом, позволь спросить, ты бы нас помирил?

— Ты действительно хочешь это знать? — Дэвид внимательно посмотрел в сверкающие гневом глаза.

— Действительно хочу, поскольку за время нашего супружества ты не только не погасил ни одной ссоры, но, наоборот, постоянно их разжигал!

— Ты хочешь это знать? — Дэвид дождался ее энергичного кивка. — Отлично! Только потом не раскаивайся.

— Я никогда ни в чем не раскаиваюсь… — Продолжить ей не удалось. Что-то внезапно навалилось на нее, ей показалось, что она попала под паровой каток.

Еще секунду назад она стояла перед своей комнатой, но сейчас уже находилась внутри. Гневный окрик захлебнулся в поцелуе, вздернутые вверх кулаки мягко разжались и опустились на его затылок. Линн была поднята в воздух, затем опущена на кровать и через несколько минут уже активнейшим образом сотрудничала с Дэвидом над разработкой интимной формы разрешения конфликтов, и ей пришлось признать — насколько она вообще была в состоянии что-либо признавать, что лучшего способа улаживания спорных ситуаций она не знает.

Она не могла думать, не могла говорить, она могла только чувствовать и наслаждаться, брать и отдавать, а Дэвид, кажется, в эту ночь приложил все силы, чтобы погасить заодно и прежние недоразумения их супружеской жизни.

Последним высказыванием Линн был некий звук, нечто среднее между стоном и вздохом. Дэвид откликнулся низким, довольным рокотом.

Если бы кто-то из них бросил взгляд на будильник, стоявший на ночном столике, то сообразил бы, что с момента, как их отослали назад, прошло несколько часов. Но они просто закрыли глаза и погрузились в глубокий сон. Они так устали, что даже не погасили лампу у кровати.

В какой-то момент Линн, все еще в полусне, сквозь уютную пелену осознала, что прижимается к Дэвиду, а он положил на нее руку и ногу. Она чмокнула его в грудь и снова закрыла глаза в уверенности, что так, как сейчас, было всегда и всегда будет. Усталость не пропускала жалящий вопрос, что же в ее чудесном на данный момент положении не совсем в порядке.

Дэвид проснулся, когда в окне забрезжил блеклый рассвет. Он обнимал Линн. Она свернулась, как кошечка, клубочком и прижалась к нему, и его тело и душу затопила теплая волна удовлетворения… пока он не вспомнил, что в течение последних двух лет был лишен из-за развода именно этого.

Мысль буквально ужалила его, и такой же укус разбудил Линн, испытавшую при пробуждении те же чувства. Когда она окончательно проснулась, то готова была вышвырнуть Дэвида из своей постели.

— Доброе утро, Линн, хорошо спала? — спросил он очень холодным, очень скучным тоном.

— Просто сказочно! — ответила она таким звенящим голосом, что ее ярость можно было буквально потрогать руками. — У тебя за ночь случайно не вырос гребень, как у петуха, от гордости, что ты так здорово меня облапошил?

— Я знал, что ты потом будешь раскаиваться, — разочарованно констатировал он. — Ты никогда ничем не довольна.

— Ах, я бы не так это сформулировала. — Она села и закуталась в одеяло. — Если ты боишься, что с моей стороны есть какие-то претензии относительно твоих успехов, могу тебя успокоить. В спортивном отношении ты снова был на высоте.

— В спортивном отношении? — Дэвид чуть не задохнулся. — Это так ты воспринимаешь мою примиряющую любовь? Как спортивное достижение?

— Какое это примирение, если ты меня, ничего не подозревающую женщину, затаскиваешь в мою же комнату, обезоруживаешь и…

— Ты совершенно свихнулась! — Дав ей такую краткую характеристику, Дэвид спрыгнул с кровати и стал собирать вещи. — Линн, сварливая коза! Тебе ничем не угодишь! Я мог бы появиться перед тобой в одеянии раскаявшегося грешника…

— В данный момент ты передо мной совсем безо всякого одеяния! — воскликнула она.

— Это так же легко исправить, как и тот факт, что я вообще нахожусь перед тобой! — огрызнулся он и так яростно начал одеваться, что от рубашки отлетели две пуговицы.

— Когда закроешь дверь с той стороны, не забудь защелкнуть замок! И больше не попадайся мне на глаза со своей методикой улаживания конфликтов!

Дэвид распахнул дверь и еще раз обернулся.

— Этой ночью я что-то не слышал ни слова возражения, сладкая моя, а времени для протеста у тебя было сколько угодно… — Он подождал, пока она зальется краской от груди до корней волос. И только тогда подчеркнуто тихо прикрыл за собой дверь и даже бровью не повел, когда изнутри по дереву бабахнули чем-то тяжелым.

— Осторожно, помедленнее, — предупредил Артур Уильямс, помогая Салли сесть в конные сани.

— Спасибо. — Сестра Дэвида обворожительно улыбнулась отцу Линн, а отец Дэвида почти поднял на руки мать Линн, усаживая ее во второй экипаж, ждущий у входа в отель.

— Садись с нами, дядя Карл! — заканючили погодки. — Ты наш любимый дядя!

— Ты составишь компанию Мадлен, — приказала Мэрджори, мать Дэвида, своему супругу-прокурору. — Я не хочу подвергать ее дурному влиянию моего первого мужа.

— А у тебя даже есть чувство юмора, — отозвался Бен Бакли. — Мэрджори, я открываю в тебе все новые и новые грани.

— И думать про нее забудь, — предостерег Джесси Ремник своего предшественника. — Эту женщину я никогда не выпущу из рук. — Он подсадил в сани Пола и Мэри. — Можно ехать.

— Да, все на месте, — добродушно заметил дядя Карл. — Поехали!

Дэвид и Линн остались в одиночестве на тротуаре, а сани тронулись под бодрящий перезвон бубенчиков.

— Они сделали это нарочно, — желчно произнес Дэвид. — Они хотят принудить нас быть вместе.

— Очень неумно с их стороны! — Линн нервно потрясла головой. — Могли бы уж давно понять, что мы ни к чему не позволим себя принуждать.

— Правильно! — Дэвид прищурился, глядя вслед умчавшимся саням. — Это возмутительно! Я же не вмешивался, когда разводились мои родители!

Линн сочувственно кивнула.

— Я тоже никогда не интересовалась супружеской жизнью своих родителей. — Она высоко подняла левую бровь. — Хотя в моей семье и не царил такой хаос, как в твоей.

— Что верно, то верно, — мягко подтвердил он и добавил с отвратительной насмешкой: — Зато в твоем собственном браке царит еще больший хаос…

— Это подло! — Линн круто повернулась к нему. — Как ты можешь такое говорить, если сам хотел развода!

— Нет, это ты его хотела, — вскипел он в ответ. — Ты это отлично знаешь, и тебя гложет совесть, поэтому-то ты и цепляешься к моей семье.

— Я только сказала, что в моей семье царит не такой хаос, как в вашей. — Линн обиженно направилась ко входу в отель. — В конце концов, в моей семье никто не разведен.

— Неправда! Ты разведена! — прокричал ей вслед Дэвид.

Линн, спешившая к лифтам, споткнулась, но, на ее удачу, одна из кабин оказалась на месте, и она облегченно вздохнула, когда двери сомкнулись прямо перед носом у Дэвида.

Лифт остановился на ее этаже. Линн выскочила в коридор и ударилась обо что-то, загородившее ей дорогу.

К счастью, это не было слишком жестким, оно зашаталось, издало приглушенное проклятие и оказалось Дэвидом, который хотя и не очень запыхался, взбежав по лестнице наперегонки с лифтом, но после столкновения хватал ртом воздух.

— Убирайся с глаз моих! — набросилась на него Линн. — Не хочу тебя больше ни видеть, ни слышать!

— Ты меня больше не увидишь и не услышишь после того, как скажу тебе, что я думаю!

Линн побежала к своей комнате.

— Линн, остановись! — Дэвиду совсем не улыбалось мчаться за ней. — Я только хотел сказать…

Но она заткнула уши, открыла свою дверь, вошла, но не успела закрыться, и Дэвид протиснулся мимо нее в комнату.

Она захлопнула дверь и прислонилась к ней изнутри.

Он крутился вокруг.

— Сейчас ты выслушаешь, что я должен тебе сказать, Линн, а именно…

— Ты явно сгораешь от нетерпения. — Она скользнула по нему оценивающим взглядом — от макушки до подметок и обратно. — Я же знала, что ты ко мне придешь, но чтобы так быстро…

— Минутку! — Он поднял в защитном жесте руки. — Я не это имел в виду!

— Не притворяйся, Дэвид. Я знаю, чего ты хочешь, и тебе надо только…

— Нет, ты мне голову не заморочишь! — Он протянул руку. — Отойди от двери!

Она, словно статуя, не сдвинулась с места.

— Ну ладно. — Он энергично кивнул. — Можешь стоять там, а я выскажу свое мнение.

— Я не слышу ни единого слова. — Она обольстительно улыбнулась.

Дэвид скрипнул зубами.

— Я, к сожале…

— Я тебя не слышу, — бессовестно врала она. — Что бы ты ни говорил, до меня не доходит. Я просто думаю о чем-то другом.

Он выпрямился во весь рост.

— Тогда немедленно выпусти меня из этой комнаты!

Линн покачала головой.

— В чем проблема, Дэвид? Тебе нужно всего лишь сдвинуть меня в сторону, я не буду сопротивляться. Отодвинь меня, Дэвид!

Он плотно прижал ладони к бокам, чтобы не поддаться искушению.

— Нет, этим ты меня не возьмешь. Это же мой собственный трюк!

— Отличный трюк, Дэвид. — Ее губы были сплошным соблазном, а в глазах загорелись огоньки. Она хотела допустить его к себе на один поцелуй, а потом прогнать. — Дотронься до меня, Дэвид… коснись меня…

— Отойди от двери! — снова потребовал он.

Она задумалась.

— Ах да, ты вложил в этот трюк больше фантазии. Я вспомнила.

— Что это ты делаешь? — Он чуть не задохнулся, когда она начала стягивать через голову свитер.

— А что это тебе напоминает? — Еще пара движений, и она расстегнула пуговицу на джинсах. — Ты точно так это делал, Дэвид…

Он смотрел на нее глазами, полными отчаяния и желания.

— Мы постоянно ссоримся… — Дэвид медленно приближался к ней, словно преодолевая мощное сопротивление. — И тем не менее постоянно занимаемся сексом… — Кончики его пальцев дотронулись до ее плечей, скользнули ниже… — Это не поддается логике…

Линн чуть вздрогнула, когда пальцы погладили грудь.

— Не поддается логике… — Она прикусила нижнюю губу. — Наши семьи великолепно нашли общий язык и наслаждаются обществом друг друга… А почему мы так не можем?

Немедленного ответа на вопрос не последовало, поскольку Дэвид не смог дольше сдерживаться и притянул Линн к себе в объятия…

Когда оба они снова оказались в состоянии воспринимать окружающую реальность, перед отелем звенели бубенцы на сбруях лошадей, впряженных в сани.

— Это могут быть наши, им как раз пора возвращаться, — сонно пробормотала Линн.

Дэвид вскочил, подбежал к окну, выглянул на улицу и опять вернулся в постель.

— Это они, — сообщил он, покрепче прижимаясь к Линн. — И по-прежнему изображают из себя большую гармоничную семью.

Она повторила прежний вопрос.

— Если наши семьи так хорошо ладят, то почему мы этого не можем?

— Не имею понятия, — признался он. — И возможно, что мы никогда не найдем ответа.

— Возможно, — печально согласилась она.

Дэвид, облокотившись, пытливо разглядывал Линн.

— Собственно, во всем виноват твой дядя Карл. — Она попыталась энергично возразить, но он продолжал: — Он свел нас и здорово посодействовал тому, чтобы мы влюбились друг в друга.

— А разве мы влюблены? — Голос Линн звучал еле слышно.

— А как же? — В доказательство Дэвид привел глубокий, нежный, трогающий душу и сердце поцелуй. — И мы, кстати, прекрасно подходим друг другу. Ты, правда, несколько заносчивая и глуповатая…

— Зато ты — большой ребенок! — упрекнула она его и обняла за шею. — Однако с каждым прожитым днем ты становишься старше… и, будем надеяться, однажды станешь взрослым.

— А ты каждый день понемножку спускаешься со своего высокого коня, — добавил он. — Однажды мы начнем вполне мирно сосуществовать… лет этак через пятьдесят.

— Мне действительно придется так долго терпеть тебя? — Она округлила глаза в наигранном ужасе.

— Возможно, даже дольше. — Дэвид еще теснее прижал ее к себе. — Поженимся снова, согласна? Мы любим друг друга и…

— Да… — только и прошептала она.

На лбу у него обозначилась морщинка.

— Но есть еще одна проблема!

Он обрисовал ей эту проблему и предложил свой вариант ее решения.

И впервые Линн безоговорочно с ним согласилась.

— …итак, мы решили пожениться прямо сейчас, во время рождественских каникул, — закончила Линн сделанное ею совместно с Дэвидом заявление и обвела взглядом всех членов семьи, созванных в номер-люкс ее родителей. — Но нам нужна ваша помощь.

Дэвид откашлялся.

— Раз уж вы отлично нашли взаимопонимание и даже устроили против нас заговор, чтобы снова нас свести…

— …то мы решили, — продолжила Линн, — что и теперь вы сможете придумать, как нам в будущем обезопасить свой брак от бесконечных размолвок.

Все светящиеся радостью лица разом приняли глубокомысленное выражение.

— Я знаю! — ляпнул Пол с самонадеянностью семилетки. — За каждую ссору вы будете платить нам с Мэри по сто долларов каждому!

— Вы просто хотите быстро разбогатеть, — отклонил предложение Дэвид.

— Точно! — Глаза Мэри алчно заблестели. — По рукам?

Дэвид состроил своей маленькой сестричке страшную гримасу.

— Я мог бы после каждой свары с Линн срывать злость на тебе, козявка…

— Очень глупо, — в один голос сказали дети.

Взял слово дядя Карл.

— Я считаю, что ваши отношения — это ваше личное дело. В конце концов, вы — супруги.

Линн погрозила ему пальчиком.

— Это ты нас сосватал, дядя Карл. Значит, должен теперь помочь нам оставаться вместе.

— У меня идея, — энергично подключилась Салли. — После каждой ссоры Линн будет иметь право от души отовариться в моем бутике.

Линн косо взглянула на невестку.

— Естественно, это повысит твой оборот, но нам-то чем это поможет?

Пока Салли терялась в поисках ответа, Артур и Мадлен пошушукались друг с другом. Затем отец Линн высказал предложение.

— В случае кризиса просто приходите к нам и доверьте свои проблемы.

Дэвид отрицательно покачал головой.

— Где это слыхано, чтобы родители или тесть с тещей улаживали проблемы в семьях своих детей? Скорее, они только усиливают разлад.

Родители Линн обиженно поджали губы, и отец Дэвида принял их сторону.

— Я умываю руки, — заявил он и повернулся к Мэрджори. — И ты тоже, госпожа судья.

— Твоя злорадная ухмылка свидетельствует лишь об инфантильности, Бен, — уколола Мэрджори своего экс-супруга.

— Послушайте прокурора со стажем. — Джесси Ремник самодовольно улыбнулся. — Заключите брачный договор, предусматривающий для каждого партнера право обжаловать поведение того, кто затеял ссору.

— Полный бред! — отмахнулся Дэвид. — В таком случае мы будем дополнительно спорить о том, кто именно затеял ссору и чье поведение можно обжаловать.

— Типичный юрист, — фыркнула Линн, которую это предложение вдохновило не больше, чем Дэвида.

— Договор — это отличная идея! — вскочил дядя Карл. — Да, вы заключите договор! Вам повезло, что мне так много лет! Когда-то давно в одном старом голливудском фильме я видел нечто подобное! Оба супруга в присутствии всех родственников в качестве свидетелей обязались при первом же признаке назревающих военных действий позволять запирать себя в номере отеля по их выбору и держать там, пока их взаимная любовь сама не позаботится о том, чтобы воцарились мир и благодать!

На секунду в комнате повисло молчание. Затем раздались аплодисменты в честь плана дяди Карла, и даже Дэвид и Линн не смогли ничего возразить.

Они не усмотрели никакого подвоха и в том, что дядя Карл вызвался собственноручно составить текст договора.

К концу каникул дело было сделано. Невеста и жених в соответствии с более скромной повторной церемонией были одеты проще, чем в прошлый раз, и все же присутствующие точно так же вздыхали: «Какая красивая пара!»

Дэвид и Линн дали торжественное обещание, которое собирались на сей раз выдерживать дольше, чем раньше, а затем их плотным кольцом окружили гости, приглашенные на свадьбу.

Энергичное вмешательство дяди Карла положило конец поздравлениям.

— Будьте любезны, подпишитесь! — крикнул он и с подозрительно довольной улыбкой выложил договор.

Дэвид и Линн поставили свои подписи, за ними — все родственники в качестве свидетелей, включая Пола и Мэри, немедленно сцепившихся друг с другом из-за взаимных обвинений в неумении правильно писать.

Потом Дэвид обнял Линн.

— Теперь все пойдет как надо! — сияя от счастья, заявил он.

— Да, безусловно, — подтвердила она. — При первых же разногласиях мы перебираемся в отель по своему выбору, чтобы там ссориться и заниматься любовью, пока не помиримся.

Дядя Карл негромко покашлял, когда новобрачные собрались поцеловаться, и широко развел руками в ответ на их недоуменные взгляды.

— Заблуждаетесь! — воскликнул он, ничуть не смущаясь тем, что при этом одной рукой смахнул со стола свечу, а другой так заехал в грудь священнику, что тот чуть не задохнулся. — Вы не прочитали то, что напечатано мелким шрифтом. — Он торжествующе помахал договором. — Эту маленькую клаузулу я вставил исключительно для подстраховки.

Они попытались расшифровать крохотные буковки, но дядя Карл отмахнулся.

— Для этого потребуется лупа. — Он буквально расплылся в улыбке. — Здесь сказано, что хотя вы и подыскиваете комнату в гостинице, но я, если пожелаю, могу принимать окончательное решение, а также сопровождаю вас, чтобы проследить за тем, достаточно ли прочно вы помирились. А уж какие сказочные места для путешествий я буду выбирать, можете себе представить.

Линн и Дэвид недолго приходили в себя от такого сюрприза.

— Сводник сводником и останется, — пробормотал Дэвид. — А я-то думал, что только юристы изворотливы, как мошенники.

— Не смей называть моего дядю мошенником! — вскипела Линн, и дядя Карл немедленно задумался о первом маршруте, но полноценный свадебный поцелуй разрушил его надежды.

Пока…