Под одной крышей

Глава 7

С волноводом всё в порядке. Это я знаю точно. Трансформатор и мешалка, похоже, тоже в порядке, что заставляет меня думать, что проблема в магнетроне. Я не эксперт, но я надеюсь, что если я буду возиться с нитью накала, сборка исправится сама собой и…

— Это потому что вчера вечером мы смотрели «Трансформеров»?

Я поднимаю глаза. Лиам с мягкой улыбкой на лице стоит по другую сторону кухонного острова, рассматривая детали микроволновой печи, которые я тщательно разложила на мраморной столешнице.

Возможно, я устроила беспорядок.

— Либо это, либо писать фанфики про Оптимуса Прайма.

Он кивает. — Хороший выбор.

— Но ещё, твоя микроволновка не работает. Я пытаюсь её починить.

— Я могу просто купить новую. — Он наклоняет голову. Он изучает компоненты, слегка нахмурившись. — Это безопасно?

Я напряглась. — Ты спрашиваешь, потому что я женщина и поэтому не могу делать ничего научного, не вызывая радиоактивного загрязнения? Потому что если так, то я…

— Я спрашиваю, потому что не знаю, с чего начать, и потому что я настолько невежественен во всем, что касается науки, что ты можешь создавать атомную бомбу, а я не смогу этого понять, — спокойно говорит он. Как будто ему даже не нужно защищаться, потому что мысль о том, что я — девочка с маленькими мозгами, даже не приходила ему в голову. — Но ты явно можешь. — Пауза. — Пожалуйста, не создавай атомную бомбу.

— Не указывай мне, что делать.

Он вздыхает. — Я освобожу место для плутония в ящике с сыром.

Я смеюсь и понимаю, что делаю это впервые за несколько часов. Что, в свою очередь, заставляет меня вздохнуть. — Просто… Шон ведет себя как полный мудак. Опять.

Его выражение лица темнеет от понимания. — Что он сделал?

— Как обычно. Тот проект деко, о котором я тебе рассказывала? Я объясняла ему действительно классную идею, как это исправить, но он дал мне поговорить всего полминуты, прежде чем сказать, почему это не сработает. — Я возилась с магнетроном, затем начала собирать печь. Как только обе мои руки оказываются заняты, прядь волос решает упасть мне в левый глаз. Я сдуваю её. — Дело в том, что я уже рассмотрела все его возражения и нашла решения. Но позволил ли он мне продолжить? Не-а. Так что теперь мы используем гораздо менее элегантный метод, и… — Я прервалась. На данный момент Лиам получает от меня от двух до четырех разглагольствований о Шоне в неделю. Меньшее, что я могу сделать, это сделать их короткими. — В любом случае. Извини, что защищаюсь.

— Мара. Ты должна сообщить о нем.

— Я знаю. Просто… это постоянно принижающее поведение так трудно доказать, и… — Я пожимаю плечами — плохая идея, так как мои волосы теперь снова лезут мне в глаза. Я чувствую, что немного застряла. Сильно застряла.

— Итак, как фамилия Шона? — спрашивает Лиам.

— Почему?

— Просто любопытно. — Он пытается говорить непринужденно, но у него это так плохо получается. Он явно худший лжец в мире — как ему удалось пройти через юридическую школу? Это заставляет меня улыбаться каждый раз.

— Тебе нужно попрактиковаться, — говорю я, направляя на него свою отвертку.

— Практиковаться?

— Потренироваться говорить…

Мой голос прерывается. Потому что Лиам тянется вверх, чтобы провести пальцами по моей скуле, на его губах играет слабая улыбка. Мой мозг замыкается.

Что…? Он…?

О. О. Мои волосы. Моя потерянная, заблудшая прядь волос. Он заправил её мне за ухо. Он просто мил и помогает своей рыжей неуклюжей соседке, у которой, в свою очередь, большой мозговой пердеж. Шикарно, Мара. Очень шикарно.

— Потренироваться в чем? — спрашивает он, всё ещё глядя на раковину моего уха. Возможно, она неправильной формы, а я даже не подозревала об этом.

— Ничего. Ложь. Я… — Я прочищаю горло. Соберись, Флойд. — Эй, знаешь что? — Я стараюсь сохранить легкий тон. Сменим тему. — Начало этого сожительства было абсолютным кошмаром, но мне это очень нравится.

— Это?

— Эта штука. — Я начинаю завинчивать заднюю тарелку микроволновки. — Где мы болтаем, не швыряя друг в друга стульями, а ты вскользь спрашиваешь фамилии чуваков, которые плохо ко мне относятся, с очевидной мыслью совершить против них несанкционированный акт самосуда.

— Это не то, что я…

Я поднимаю бровь. Он краснеет и отводит взгляд.

— В любом случае, мне это нравится гораздо больше. Быть друзьями, я думаю.

Он смотрит на меня. — Я тебе не друг.

— Ох. — Я почти отшатнулась. Почти. — О. Я — я сожалею. Я не хотела намекать, что…

— В тот вечер Эйлин подарила Берни розу, и ты сказала, что это был хороший ход. Это не то, что я могу принять от друга.

Я разразилась смехом. — Да ладно, он симпатичный. Он дрессировщик собак. Ему нравится K-pop!

— Видишь, это? Причина, по которой ты мой заклятый враг. — Он качает головой, и я смеюсь сильнее, а потом мой смех стихает, и на секунду мы просто улыбаемся друг другу, и внутри меня разливается незнакомое, жидкое тепло.

— Я уверена, что Хелена болела бы за Берни.

Он фыркает. — Ты так говоришь, как будто это одобрение. Как будто она не пыталась постоянно сводить меня со случайными людьми, до которых мне не было никакого дела.

— Она делала то же самое со мной!

— А когда я был подростком, она встречалась с парнем, который был в четырехмесячной душевой забастовке.

— О Боже. Почему?

— Не уверен. Окружающая среда?

— Нет — почему она с ним встречалась?

Лиам поморщился. — Очевидно — и я цитирую — «поразительная плотская химия».

Я нездорово размышляю о сексуальной жизни Хелены, пока Лиам не нарушает тишину и не спрашивает: — Ты когда-нибудь думала о смене работы?

Я качаю головой. — Это EPA. Там, где я всегда хотела быть. Серьезно, пятнадцатилетняя Мара путешествовала бы во времени, чтобы отпихнуть меня, если бы я уволилась. — Мне кажется, я уловила странную нотку в его вопросе. — Почему ты спросил? Ты когда-нибудь думал о смене работы?

Он тоже качает головой. — Я не смог, — говорит он. Но я понемногу начинаю его узнавать. Я больше прислушиваюсь к его настроению, к его мыслям, к тому, как он уходит в себя, когда думает о чем-то серьезном. Есть некая стена, которую он возводит между собой и всеми, кто пытается его узнать. Иногда мне хочется, чтобы её не было. Поэтому я осторожно надавливаю на неё и спрашиваю: — Как дела на работе?

Некоторое время он молчит, широко расставив руки на острове, и спокойно наблюдает за тем, как я заканчиваю прикручивать детали. Мои волосы по-прежнему надежно убраны за ухо. — Он попросил меня уволить кое-кого сегодня.

— О. — Я уже знаю, кто он. Митч. Босс Лиама. Которого я втайне ненавижу с интенсивностью тысячи микроволновых печей. Именно из-за него Лиам чувствует, что не может упаковать свои дипломы о высшем образовании, купленные на черном рынке, и свой многолетний опыт корпоративного подхалима и найти другую работу. — Почему?

— Кто-то из моей команды совершил действительно глупую ошибку. Но её можно исправить. И всё равно… это просто ошибка. Мы все облажались — я знаю, что облажался. — Он рассеянно потирает губы тыльной стороной ладони. — Я действительно думал, что смогу отговорить его от этого. — Он качает головой, и я хмурюсь. И поджимаю губы. И приказываю себе сосчитать до пяти, прежде чем что-то сказать, просто чтобы не показаться навязчивой или агрессивной. Пять, четыре, три…

— Честно говоря, твой босс — кусок дерьма, он тебя не заслуживает, и ты должен уволиться и оставить его помешивать в своем бульоне из дерьма!

Лиам смотрит вверх, удивленный. И забавный, я думаю. — Кусок дерьма?

Я покраснела. — Ценное, но недооцененное оскорбление. Но Лиам, правда, ты заслуживаешь лучшей работы. И прежде чем ты скажешь, что с моей стороны лицемерно советовать тебе сменить работу, в то время как я сама этого не сделаю, позволь мне сказать, что это совершенно другая ситуация. Я люблю свою работу — я просто ненавижу людей, с которыми мне приходится её делать. Включая Шона. Особенно Шона. Правда, в основном Шона. — О, как бы я хотела сварить свои носки после пробежки, сделать из них суп, а потом скормить его Шону.

— Ты можешь попросить о переводе.

— Я планирую. Но это не поможет. — Я пожимаю плечами и снова включаю микроволновку в розетку. — EPA открывает новое подразделение. Я прошу о переводе, и Шон Засранец тоже. — Я закатываю глаза. — Его невозможно стряхнуть. Как паразитический грибок на ногтях.

— Значит, ты будешь конкурировать с ним за место?

— Ну, нет. Он претендует на лидерство. А я буду среди плебеев — ничтожным членом команды.

— Ты не можешь руководить, потому что у тебя нет достаточного стажа?

— О, я не думаю, что есть требования к стажу.

— Тогда почему ты не претендуешь на роль лидера?

— Потому что… — Я захлопнула рот и посмотрела вниз на свою отвертку. Да. Почему? Почему бы мне не подать заявление на должность лидера? Что со мной не так? Не то чтобы Шон был умнее меня. Он просто любит навязывать звук собственного голоса ничего не подозревающим прохожим. И может быть, у меня недостаточно опыта руководства, чтобы знать, что я буду хорошим начальником, но у меня достаточно опыта с Шоном, чтобы знать, что он им не будет. Он продолжает называть меня Ларой, черт возьми. В электронных письмах. Которые он пишет на мой электронный адрес marafloyd@epa.gov. Чувак, ты можешь буквально скопировать и вставить?

Я поднимаю глаза. Лиам смотрит на меня со спокойным выражением лица, как будто терпеливо ожидая, когда я приду именно к этому выводу: Я лучше, чем Шон. Потому что все лучше Шона, и я в том числе.

Я чувствую, как по позвоночнику пробегает дрожь чего-то теплого, как будто меня обнимают. Что странно, ведь я не обнимала никого уже… Боже, месяцы. Со времен Хелены.

— Вот что я тебе скажу. — Я положила руки на бедра, внезапно став решительной. — Я собираюсь подать заявление на должность лидера.

— Это именно то, что ты должна…

— Если ты оставишь свою работу.

Он делает паузу, затем выдыхает смех. — Если я уйду с работы, кто будет содержать тебя в привычном для тебя образе жизни с дорогой многослойной туалетной бумагой?

— Ты будешь, поскольку ты, вероятно, сидишь на куче денег старого поколения из Новой Англии. К тому же, ты вполне можешь работать адвокатом в других, чуть менее отвратительных корпорациях. Если таковые существуют, то есть. И если мы заключим этот кровный договор, и я получу работу, для тебя будет кое-что ещё лучше.

— Ты позволишь мне подержать голову Шона в унитазе?

— Нет. Ну, да. Но ещё, если я получу должность руководителя группы, я буду зарабатывать больше денег. И я наконец-то смогу переехать. — Без необходимости продавать свою половину дома.

Выражение лица Лиама резко меняется. — Мара…

— Подумай об этом! Ты, разгуливающий голым в приятно холодном доме, чешущий задницу перед холодильником, полным соуса тартар, готовящий тако в три часа ночи и слушающий постмодернистскую индустриальную попсу на граммофоне. Вокруг — гигантские экраны, на которых двадцать четыре часа в сутки транслируются видеоигры. Звучит неплохо, да?

— Нет, — говорит он категорично.

— Это потому, что я забыла упомянуть о самом приятном: твоя надоедливая бывшая соседка исчезла, её нигде не видно. — Я улыбаюсь. — А теперь скажи мне, что тебе не понравится каждая секунда…

— Я не хочу, Мара. Я… — Он отворачивается, и я вижу, как его челюсть сжимается, как это бывало раньше, когда моё присутствие в этом доме раздражало его, и он считал меня проклятием всего хорошего. Но вот его рука обхватывает край прилавка, и он, кажется, берет себя в руки. Он изучает меня в течение долгого мгновения.

— Пожалуйста, — говорю я. — Я не буду подавать заявление, если ты не захочешь. Ты действительно хочешь обречь меня на пожизненную жизнь с Шоном?

Он закрывает глаза. Потом открывает их и кивает. Один раз. — Я не оставлю свою работу…

— О, да ладно!

— …пока не найду другую. Но я начну присматриваться.

Я медленно улыбаюсь. — Подожди, ты серьезно? — Я не думала, что это сработает.

— Только если ты подашь заявление на должность лидера.

— Да! — Я хлопаю в ладоши. — Лиам, я помогу тебе. Ты есть на LinkedIn? Готова поспорить, рекрутеры будут на тебя глазеть.

— Что такое LinkedIn?

— У тебя есть хотя бы свежий снимок?

Он тупо смотрит на меня.

— Хорошо, я тебя сфотографирую. В саду. При хорошем естественном освещении. Надень угольный костюм-тройку и синюю рубашку на пуговицах — она тебе очень идет. — Он вскидывает бровь, и я тут же жалею, что сказала это, но я слишком взволнована идеей этого странного профессионально-суицидального договора, чтобы сильно краснеть. — Это потрясающе. Мы должны пожать руки.

Я протягиваю руку, и он тут же берет её, его собственная твердая, теплая и большая вокруг моей, и — возможно, это первый раз, когда мы касаемся друг друга специально, в отличие от соприкосновения рук, когда мы работаем у плиты, или сцепления пальцев, когда он сортирует мою почту. Это… приятно. И правильно. И естественно. Мне это нравится, и я смотрю на лицо Лиама, чтобы увидеть, нравится ли ему это тоже, и… на его лице появляется тысяча разных выражений. Миллион разных эмоций. Я не могу разобрать даже одну.

— Договорились, — говорит он, голос глубокий и немного хриплый.

Свободной рукой он включает микроволновку — которая, что удивительно, снова работает.