Под созвездием любви

12

Лихорадка не отпускала Морта еще несколько дней, и все это время Дженнифер неотлучно находилась при нем.

На пятый день он встал и попытался пройти по коридору, но сил хватило всего на несколько шагов, после чего Дженнифер отвела его обратно и погрозила кулаком.

— Рано еще! Ты слаб, как новорожденный котенок.

— Дженни… ты очень красивая.

— Вот! А ты хотел меня прогнать! Жил бы… без такой красавицы.

— У тебя кожа светится.

— Не смущай меня, граф. Я думала, ты не помнишь…

— Здрасте! Я все помню. И знаешь, Дженнифер? Как честная женщина…

— Начинается!

— Ты обязана выйти за меня замуж. Ты меня видела голым.

— Взаимно. Ты меня — тоже.

— Выйдешь за меня?

— Выйду.

— Что?

— Что слышал. Попался? Думал, я откажусь? А я согласна. Я люблю тебя и выйду за тебя замуж.

— Здесь, на острове?

— Да хоть посреди океана.

— А как же Саванна? Ты ведь хотела домой?

— Дом там, где сердце. Берне сказал, а он в этом разбирался. В Саванну поедем… в свадебное путешествие. А в качестве подарка я куплю себе чемодан трусов и настоящие кроссовки.

— Бедная моя девочка. Босая и раздетая.

— Ты куда это руками полез, граф бессовестный? Морт…

— Дженни…

И потянулись дни, полные нежности, любви и разговоров…

— Морт?

— Мм…

— Ты спишь?

— Сплю.

— Врешь, не спишь. Поговори со мной.

— Говорю. О чем?

— Не знаю. Мне хочется знать о тебе все или хотя бы половинку. Я же тебе рассказала про себя. Конечно, у меня вовсе не такая насыщенная событиями жизнь…

— Ты обо мне тоже почти все знаешь. Мне двадцать девять лет. Четыре последних года я живу на Острове. Мне казалось, я обрел покой, и этого вполне достаточно, но теперь я обрел еще и счастье. И понял, как бедна была моя жизнь до тебя.

— А как ты жил до Острова? В Англии?

— Ну… Маму я почти не помню. Меня воспитывал отец. Я с детства был довольно романтичным ребенком, играл в пиратов и Робин Гуда… всякое такое.

— Теперь тоже можешь играть в пиратов.

— Не могу. Разучился. Возможно, со временем…

— Давай дальше. Ты был богатым… кем?

— Сначала я был просто богатым наследником, и мне казалось, так будет всегда. Но когда мне исполнилось шестнадцать, отец умер от сердечного приступа.

— О боже! И ты остался совсем один?

— У меня были хорошие опекуны, друзья отца. Морин с детства заменила мне мать. Арбетнот управлял замком и всем хозяйством. Мне не позволили растеряться и впасть в отчаяние. Я поехал учиться в университет.

— Оксфорд?

— Кембридж. Оксфорд потом, когда магистратура… В общем, в двадцать два я занял место отца в совете директоров и стал акулой бизнеса.

— Ой, надо же. Такой молодой…

— Я в некотором смысле зануда, так что быстро освоился на новом месте. Только вот не нравилось мне это ужасно. Я рвался в Сомерсет, а приходилось мотаться по всему свету, сидеть на совещаниях, встречаться с партнерами. И как-то раз я решил устроить себе отпуск. Все рассчитал.

— Не получилось?

— Не то чтобы не получилось… Мне оставалось только слетать в Лос-Анджелес, встретиться с партнерами — и после этого я должен был вернуться в Англию и провести целый месяц в Лайонел-Касл. Я так мечтал об этом!

— Что же помешало? Случилось что-то?

— Да. Я встретил одну женщину…

— Сесили… Ты встретил Сесили Клейборн?

— Она себя называла Золотой Девочкой. Красивая, звонкая, солнечная, властная — я никогда таких не видел.

— Ты влюбился…

— Да. До беспамятства. Я про такое только в книгах читал. Не мог без нее и часу прожить, все ходил за ней хвостом, ездил по всем ресторанам, по гостям… Она смеялась, представляла меня женихом.

— Ты был счастлив?

— Очень. Так мне казалось. А потом начались проблемы.

— Вы поссорились?

— Нет. Просто я узнал, что она замужем. Собственно, что там узнавать, это всем было известно, кроме влюбленного теленка по имени Морт Риджвуд. Сесили нравилось, что в нее влюблен настоящий английский граф. У нее была слабость к титулам.

— Ты потребовал развода?

— У Сесили никто ничего потребовать не мог. Она по жизни была королева, понимаешь? Все, что она хотела, она получала. Она и сама никакого развода не требовала, просто вызвала своих адвокатов и расторгла брак задним числом. Муж, бедняга, узнал обо всем из газет.

— Ты его видел?

— Д-да… кажется… понимаешь, Джен, я все же не все помню… Был какой-то человечек, волосы светлые, глаза голубые… вполне возможно, что это и не он…

— Рассказывай дальше, а то передумаешь.

— Я про ее развод тоже узнал из газет. А еще там же было объявление о нашей помолвке. Я разозлился.

— Ты не хотел жениться на ней?

— Я был измучен ею, Дженнифер. Она высосала из меня все соки. Ради нее я забыл про все на свете, а она играла со мной, то отталкивала, то приближала, то флиртовала с другими, то приезжала ко мне посреди ночи… Увидев сообщение о помолвке, я разозлился и поехал к ней на виллу. «Севеноукс»…

— Морт, давай-ка передохнем? Закрывай глаза, а я буду гладить тебя по голове.

— Джен, мы не договорили.

— Если ты не хочешь говорить — не надо.

— Я не хочу, чтобы между нами оставались тайны.

— А я не хочу… Морт, а когда мы поженимся, этот портрет…

— Он останется в комнате, но я жить в ней больше не буду. Мы с тобой будем жить вообще в другом доме. Я построю его для тебя. Совсем новый дом… без эха моего бреда, без призраков моей тоски…

— Морт, что случилось, когда ты приехал к Сесили на виллу?

— Ничего. Я прожил у нее на вилле неделю. Она никак не хотела вести серьезные разговоры. То гости приезжали к ней, то она уезжала к подругам… Потом я все же улучил минуту и настоял на разговоре. Мы крупно поругались. Я говорил, что не желаю быть ее игрушкой, что она не вправе распоряжаться чужими судьбами, а она плакала — от злости, исключительно от злости. По-моему, я вообще был первым в ее жизни человеком, который не подчинился ее прихоти. Она достала из стола пистолет и стала кричать, что покончит с собой. Это был отвратительный спектакль, но он мог плохо кончиться, потому что она совсем не умела обращаться с оружием. Я бросился к ней… Я хотел забрать пистолет…

— Морт! Смотри на меня! Говори со мной! Выговори это все! Выбрось из себя! Нужно избавиться от кошмара…

— Я не могу, Дженни… Я дальше ничего не помню… Ее лицо вдруг страшно исказилось. Она выругалась — по-мужски, очень грязно… потом был выстрел… удар по голове… тьма… а потом я очнулся и увидел, что сижу рядом с Сесили, а у нее нет половины лица. Пистолет лежал рядом… Служанка кричала, вызвала полицию…

— Бедный мой! Так ты сомневался, потому что думал, что это ты ее убил?

— Нет! Не то. Дженни, наверное, я все же сумасшедший, но… Я знаю точно, что я не убивал Сесили. Они все говорили про состояние аффекта, про амнезию — а ведь я вовсе не был в такой уж ярости. Я вообще был довольно рассудительным малым, я не кричал и не ругался, я просто выговаривал Сесили… Потому она и разозлилась. Она не любила нотаций. Ее стихия — скандалы с битьем посуды, плачем и бурными примирениями в постели.

— Но амнезия…

— Не так уж многого я и не помню. Мне кажется, был просто удар, после которого я потерял сознание. Вот этого отрезка я и не помню, но это же естественно — раз я был в отключке? Кроме того, мне кажется… я никак не могу ухватить это воспоминание… Сесили отступала к трельяжу, лицо у нее было злое, она ругалась… но не на меня! Она смотрела мне за плечо. А у нее за спиной в зеркале…

— Морт! Ты видел убийцу!

— Вот его-то я и не могу вспомнить. И потому остаюсь единственным подозреваемым в ее смерти. Но ведь убийца-то не знает ничего, кроме того, что я жив и на свободе. Он должен избавиться от меня — и потому я сижу на этом острове, как мышь под метлой…

— Поэтому ты и сказал, что рядом с тобой мне грозит опасность…

— Не только поэтому.

— Почему еще?

— Потому что… надо смотреть правде в глаза, Джен. Я действительно МОГ впасть в безумие и убить Сесили. А это значит, что я опасен для окружающих. Убивший однажды, убьет дважды…

— Я не верю, что ты мог убить. Там был кто-то третий. Сесили узнала его. Именно он ударил тебя, именно он выстрелил, а потом подбросил тебе перчатки со следами пороха…

— Дженнифер Аргайл! Ты опять лазила по моим ящикам?!

— Всего один разочек. Давно. И вообще — имею право, я твоя будущая жена.

— Джен… если ты уйдешь, я умру.

— Я люблю тебя. Я никогда тебя не оставлю.

Были и другие разговоры, только совсем в другом месте.

— Добрый день. Я хотел бы узнать насчет покупки земельных участков… иными словами, мне нужен остров. Небольшой такой островок, не слишком далеко от цивилизации, но и не слишком близко к ней. Мне говорили, тут неподалеку есть архипелаг…

— О, сэр, там вам вряд ли что-то подойдет. Правда, один остров там уже куплен, на нем живет какой-то англичанин, насколько мне известно, но все остальные острова слишком малы и непригодны для проживания.

— Англичанин? Интересно, интересно… а как его фамилия?

— Одну минуту, сэр, я посмотрю по компьютеру… Вот. У. Дж. Арбетнот.

— Вы позволите взглянуть на вашу карту, мисс? Не хотелось бы нарваться на англичанина, так любящего уединение.

— Разумеется. Вот, видите? Это его остров, а архипелаг расположен чуть восточнее. Я бы вам рекомендовала обратить внимание на остров Эльютера и иже с ним. Это все-таки настоящие Багамы, там истинный рай…

— Благодарю, мисс. Я посмотрю ваши предложения в гостинице. Страшно устал.

— Могу я внести вас в список наших клиентов?

— Конечно! Пишите… Дирк Килеман, Айова.

Из оперативной ориентировки для всех полицейских подразделений береговой охраны и прибрежных штатов: «По подозрению в совершении особо тяжких преступлений разыскивается Дойл Каннинг, белый, тридцати лет, волосы светлые, глаза голубые, телосложение нормальное, особых примет нет. Может иметь при себе документы на имя Дермот Катнер, Дерек Клозингер, Дью Каллахан, Дон Клейвер, Диего Калаброза, Дерек Клейборн…»

— Билли, бросай своих поросят, иди сюда.

— Что случилось? Мальчик…

— Мальчик женится на девочке.

— Да ладно!

— Шоколадно. Билли, ты смекаешь, о чем я говорю?

— Нет.

— Олух! Платье! Нам нужно самое прекрасное в мире платье и еще фата. У меня есть белый креп и белый тюль, а цветов надерем с твоих апельсинов…

— Морин, неужели все закончилось? Ты понимаешь, ЧТО это значит, ведьма ты старая?

— Что, Билли?

— Что мы вернемся в Англию! Мальчик здоров — и мы можем вернуться домой!

— А я думала, ты привык к Острову.

— Я? Да я видеть его не могу! Морин, а помнишь, как ландыши расцветают в мае? А тисовую аллею помнишь?

— Медная моя посуда небось вся позеленела. Паршивка Пеготи ее не чистит, зуб даю. А медь надо чистить…

— Мы вернемся домой, Морин. Домой…

В конце недели бледный и похудевший Мортимер Лайонел Риджвуд, граф Уоррингтон, сделал официальное предложение руки и сердца Дженнифер Аргайл. Дженнифер Аргайл предложение приняла, а вместе с ним — и изумрудное кольцо удивительной красоты, которое Морт надел ей на палец в присутствии счастливо хлюпающей носом миссис Соммерс и еще более величавого, чем обычно, Уильяма Арбетнота, дворецкого. Свадьбу назначили на воскресенье.

Закат был великолепен. Небеса расстарались на славу, и Дженнифер Аргайл ощущала себя в самом настоящем соборе — только громадном и нерукотворном. Океан пел торжествующий свадебный гимн, а последние лучи солнца озаряли белоснежный пляж, словно покрывая его пурпурным ковром.

Миссис Соммерс поддерживала Морта под руку, а он все норовил броситься в дом и поторопить невесту…

Но вот на тропинке, ведущей на пляж, показалась прекрасная пара. Дворецкий Арбетнот почтительно вел под руку… белоснежное облако, в котором застряли цветы апельсинового дерева. Облако, внутри которого угадывалось мерцание жемчугов, коралловый румянец щек, смеющиеся губы — и сапфировые очи, чей блеск затмевал сияние любых звезд, во всяком случае, для Морта Риджвуда.

Он растерянно шагнул по песку навстречу — и Арбетнот важно прогудел:

— Вручаю тебе невесту, ибо ты — жених ее перед Богом и людьми. Берешь ли ты, Мортимер, эту Дженнифер в жены и обещаешь ли хранить и любить ее в болезни и здравии, бедности и богатстве, славе и унижении, до тех пор пока смерть не разлучит вас?

— Да. Да!

— А ты, Дженнифер, берешь ли этого Мортимера в мужья и обещаешь ли повиноваться ему и любить его в болезни и здравии, бедности и богатстве, славе и унижении, до тех пор пока смерть не разлучит вас?

— Да. Да!

Морт заключил Дженнифер в объятия, и она успела заметить, что его глаза полны слез, а потом он поцеловал ее, и мир на некоторое время перестал вращаться…

Когда они отпрянули друг от друга, чтобы еще раз поклясться в вечной любви, последний луч солнца угас за горизонтом, и тогда от океана до неба протянулась мгновенная изумрудная вспышка…

Миссис Соммерс благоговейно перекрестилась.

— Добрый знак, как ты думаешь, Билли?

— Благословение Божье, не иначе, старушка.

Морт поцеловал руку своей молодой жены и произнес:

— Миссис Риджвуд, вы сделали меня счастливейшим человеком на этой земле.

И потянулись дни, наполненные счастьем и любовью. Дженнифер просыпалась на рассвете, но Морта уже не было в комнате, зато к завтраку он всегда приносил ей подарок — огромную перламутровую раковину, жемчужину, веточку коралла или цветок, похожий на бабочку… Они завтракали вместе, смеялись и болтали, а потом рука об руку шли на берег океана.

Морт вспомнил предложение Дженнифер написать книгу и с энтузиазмом отдался этой идее. Они часами просиживали в библиотеке, просматривая записи, сделанные Мортом за эти четыре года, и Дженнифер понемногу редактировала их, переписывая начисто в большую амбарную книгу то, чему предстояло стать научным трудом…

Только об одном они не разговаривали — о возвращении на Большую землю, и Арбетнот с каждым днем становился все мрачнее. Мечта о возвращении домой по-прежнему оставалась только мечтой…