Под тенью твоих чувств

Глава 1

ТЕОДОР КАТТАНЕО

Настоящее время

Лос-Анджелес, США

Чувствую, что это будет чертовски весело…

Сцепляю пальцы на длинных светлых волосах, помогая девушке делать все для того, чтобы нам обоим сейчас было очень приятно и безгранично хорошо.

– Детка, все в порядке? – интересуюсь я, зная, что она не в состоянии оторваться от своей работы и ответить. Но по ее сбивчивому мычанию в такт моим телодвижениям, предполагаю, что ответ на мой вопрос будет положительным.

Детка…

Я знаю ее имя. Знаю имена каждой, которая лежала подо мной, на мне, со мной. Моя хорошая память играет со мной в одну извращенную игру, заполняя мой мозг информацией, которая теряет свою актуальность сразу же после того, как я удовлетворяю очередную королеву сексуальной драмы.

Сейчас, например, передо мной на коленях стоит Светлана, или, как она представилась ранее Лана, эмигрантка из России, которая приехала в город ангелов покорять великую сцену своим талантливым ртом.

При знакомстве она сказала, что готова на все, лишь бы оказаться в ряду талантливых исполнительниц. И кто я такой, чтобы запретить ей это? Правильно, я основатель лэйбла «TG-music», и мне ничего не стоит слегка помочь продвинуться по карьерной лестнице этой девушке, особенно, если учитывать ее оральный талант.

Детка…

Я не считаю правильным называть шлюхами особ, которые с горящими глазами соглашаются на одноразовый секс с малознакомым. Слишком гнилое и грязное слово для того, чтобы принижать достоинство тех, кто готов вылизать все твое тело, лишь бы ты хорошенько раскрыл их потенциал.

Если бы восемь лет назад мне кто-то сказал, что я стану той самой версией Теодора Каттанео, которую представлял каждый кому не лень при виде меня, я бы рассмеялся и сказал, что это никогда не произойдет. Но…

Время идет – люди меняются.

И я стал самой желанной версией человека, которого хотели во мне видеть окружающие.

К слову, это оказалось весело и интересно. Мне нравится мой образ жизни. Нравится, что я никому ничего не должен. Нравится, что мое физическое здоровье в приподнятом состоянии ежедневно. Нравится, что я своим обаянием могу привлечь любую и уговорить прогнуться под себя, сдержав обещание – насладиться друг другом в разнообразных позициях.

Я не знаю, почему я раньше не ступил на путь ублюдка, который ведет себя цинично и пользуется членом ради своего же удовольствия… а не ждет ту самую, которая будет ценить меня за моральные и духовные принципы.

Ах да, точно, я же хотел быть искренним, но моя искренность была смыта в унитаз вместе с дерьмом за ненадобностью.

Грустно ли мне от того, что меня жестко поимели на эмоции, веру в людей, девушек и любовь? Честно? Уже нет.

Глупо было жить и думать, что в этом прогнившем мире найдутся те, которых зацепит не размер твоего банковского счета, а размер твоего сердца. Размер моего – сломавшийся кусок бисера. Но зато с деньгами все потрясающе. Хоть задницу подтирай, хоть бросай в камин вместо древесины, хоть уничтожай в шредере ради забавы.

Плюнуть и продолжать жить дальше?

Я продолжил. Не понимал, как это делается, сгорал от боли каждый раз, когда видел ее во снах, когда она с оскалом смотрела на меня и выплевывала очередную порцию своей правды. Но со временем стало немного легче.

Я посмотрел на все это с другой стороны и понял, что страдать по человеку, который тобой играл, бессмысленно. Мозг сообразил, что к чему, и намекнул оставшимся в трезвости извилинам двигаться в необходимом для выживания направлении, после чего заблокировал доступ любой информации о ней к моему сознанию.

Стало ли мне плевать? Пока я не видел ее, мне было нормально.

*две недели назад*

– Да идите вы к черту! Вы серьезно думаете, что я буду пытаться исправить то, в чем не виновата?! – возмущается она, нервно расстегивая верхние пуговицы своей черно-белой униформы. – По-вашему, я должна закрывать глаза на подобное и терпеть? Лапать меня за задницу – значит получить подносом по лицу, ясно? Ему еще повезло, что я воздержалась и не облила его кипятком из чайника.

– Скай, давай все мирно решим? – предлагает парень, стоящий у бара. – Ты просто извинишься перед ним и все.

– Я? Извинюсь?!

Она стягивает с себя униформу, оставаясь только в белой рубашке и лосинах. Черно-белая ткань летит в его лицо, она оборачивается, собираясь уйти, но потом на ее губах появляется едва заметная улыбка – я знаю к чему это может привести, поэтому просто сижу и наблюдаю за происходящим с места, которое ей незаметно.

Она распускает длинные медные волосы, с резкостью отбрасывая их назад. Возвращается к бару, берет бутылку какого-то алкоголя и, не смотря на парня у стойки, говорит:

– Можешь не платить мне за смену.

Я, вероятно, как и небольшое количество других людей, которые наблюдают за этим, предполагаю, что она просто заберет эту бутылку вместо оплаты. Но это ведь Скарлетт Скай, и что происходит в ее голове, кажется, даже ей неизвестно.

Она не идет к выходу, а направляется ко мне. Из-за этого я быстро возвращаю солнцезащитные очки на глаза и наклоняю голову, чтобы не привлекать к себе внимания и не испортить ее настрой. Но она слишком решительно проходит мимо, и когда я снова становлюсь наблюдателем, вижу, как она останавливается у соседнего столика, за которым сидят какие-то мужчины, и мило улыбается им.

– Я опоздал? – спрашивает Айзек, парень, который назначил мне встречу в этом месте, чтобы обсудить возможность спонсорства его будущего ресторана.

– Нет, ты как раз вовремя, – отвечаю я, на секунду переведя взгляд на его лицо, а потом возвращаю внимание к интересующему меня сюжетному перевороту.

– Черт… Скай. – Он поворачивается назад, подрывается с места и направляется к ней.

Они знакомы? Интересно…

– Прошу прощения, что потревожила вас. Мне сказали, что вы хотите извинений…

Она умеет их приносить… как никто другой.

Скарлетт ставит бутылку на стол, открывает ее и поднимает над его головой, выливая спиртное на его волосы.

– Такие подойдут? Или нужно сделать это сидя на твоих коленях?

Айзек подлетает к ним, говорит какие-то слова мужчине, после чего закидывает Скай на плечо и уносит ее.

– Отпусти, – громко возмущается она, стуча по его спине кулаком и разливая на пол остатки алкоголя, – я еще не закончила.

– Скай, перестань!

– Я сейчас укушу тебя за бок, если ты не поставишь меня на ноги.

Он выполняет ее просьбу, хватает за щеки и смотрит в ее лицо, вызывая во мне какое-то странное чувство… Ревность к нему? Сочувствие ему?

– Он лапал меня.

И Айзек резко отпускает ее лицо, оставляя руки висеть в воздухе.

Скарлетт возвращается к ним, садится на стол и наклоняется к мужчине, который пытается салфетками избавить свое лицо от влаги. Она что-то говорит, что я уже не слышу. После чего встает и показывает ему средний палец в своей знаменитой манере, заставляя меня улыбнуться.

Она подходит к Айзеку, останавливается напротив него и качает головой, будто беззвучно просит его не отчитывать ее за содеянное. Затем обходит его, оставляя после себя фирменный шлейф аромата «проблема».

Простояв с минуту в таком положении, он растирает лицо ладонями, после чего садится напротив меня. Разливает по стаканам виски, а я не перестаю следить за тем придурком, который лапал Скай.

Мне должно быть все равно на это. Но что-то внутри меня отчаянно противостоит этому чувство-заключению. Дождавшись, когда он встанет, я перевожу взгляд на Айзека и говорю:

– Я сейчас вернусь.

Я направляюсь в сторону уборной, где скрылось это подобие мужчины. Открываю дверь и вижу, как он стоит над писсуаром и справляет нужду.

Беззвучно хмыкнув, подхожу ближе и останавливаюсь по соседству, поворачиваю голову в его сторону и сверлю взглядом его тупое на вид лицо.

Он поворачивается ко мне, вопросительно смотря на меня, и я пожимаю плечами, показывая, что все в порядке. Пока что. Надо ведь дать человеку возможность закончить начатое.

Когда он застегивает ширинку и нажимает на слив, моя рука летит к его затылку и с резкостью окунает его лицо в писсуар, создавая характерный стук носового хряща о керамическое покрытие. Пока он трогает свой нос, который, к сожалению, остался без видимых повреждений, я прислоняюсь спиной к стене и складываю руки на грудной клетке, демонстрируя ему свое превосходство.

– Ты кто, черт возьми, такой? – вопит он, перепугано уставившись на меня.

– Человек с большим сердцем, – отвечаю я, растягивая губы в улыбке и мечтательно закатывая глаза. – А если серьезно… – делаю шаг к нему, отрываю его ладонь от носа и за его спину выкручиваю правую руку, которой он трогал Скай под рабочей формой. – Держи руки при себе, если хочешь еще хоть раз нормально поссать.

– Ты охренел, придурок?!

– Да, я, в общем, и не скрываю. Придурок на всю голову. Поэтому настоятельно рекомендую тебе, проверять, кого ты лапаешь. Кто знает, кто может оказаться за девушкой: придурок, который просто пригрозит статьей за сексуальное домогательство, или больной на голову придурок, который утопит тебя в твоей же моче… – вздыхаю я, пожимая плечами, а потом наклоняюсь к его уху и шепотом добавляю: – Если что, я могу сделать и то, и то.

– Отпусти… – шипит он, когда его голова оказывается максимально близко к писсуару.

– Урок усвоен?

– Да, – сквозь зубы произносит он. – Еще после того, как она сказала, что в следующий раз смажет мою руку спиртом и засунет мне же в задницу, если я кого-то трону…

Услышав это, я невольно ухмыляюсь, представляя, с какой очаровательной интонацией Скай произнесла эти слова.

Она все так же заряжена на эмоции. Она умеет постоять за себя. И, черт возьми, несмотря ни на что, мечта – видеть ее вспыльчивость и ощущать на себе ее способность делать и говорить что угодно, не задумываясь о последствиях, – подает заявку на рассмотрение в мою голову.

Убедившись, что этот недочеловек укомплектовал в себя мой посыл, я мою руки под проточной водой и возвращаюсь обратно в зал. Айзек говорит с кем-то по телефону, а я решаю утолить жажду, облив внутренности глотком алкоголя.

– Да, Скай, – говорит он, и я устремляю взгляд на его лицо. – Все нормально… Нет, тебе выплатят за смену – это не обсуждается.

Закончив разговор, он уделят внимание мне, и я решаю задать вопрос, который меня интересует:

– Кто эта девушка?

– Скай? – хмуро уставившись на меня, спрашивает он.

– Я не запомнил, – лгу я, прекрасно помня и имя, и фамилию, и данное мною ей прозвище. – Наверное.

– Она…

– Трахаешь ее? – спрашиваю я, заметив на его лице намек на счастливую эмоцию, которая после моего вопроса почти исчезает.

– Нет, – вздыхает он, обхватив одной рукой стакан. – Она… она просто мой друг.

– Просто друг, – повторяю я, заставляя свои скулы напрячься.

Внутри меня раздается истерический смех, вызванный воспоминаниями о значении «дружбы», которое для меня стало слишком искаженным.

– Давно дружите? – интересуюсь я, откидываясь на спинке стула.

– Наверное, больше шести лет, – говорит он, пожимая плечами. – Я не запоминаю даты.

Больше шести лет? Серьезно? Меня это немного удивляет.

– Я устроил ее сюда, потому что она… нуждалась в помощи. Но из-за ее характера, проявление которого ты видел только что, она снова осталась без работы. Проявляет она его, конечно, не без повода, но… – Он прерывается и, склонив голову набок, смотрит на меня с подозрением. – Подожди, почему ты о ней спрашиваешь? Она тебе понравилась?

– Впечатлился увиденным и стало интересно, кто это, – говорю я, бросая взгляд на окружающих. – Ты сказал, что она нуждается в помощи…

– Да, и теперь надо найти новое место, которое будет ей подходить.

– У нее проблемы с деньгами? – прямо спрашиваю я.

– Тео…

– Что? Мне просто интересно. Может, я захочу ей помочь.

– Не захочешь, – усмехается он. – Там нужно много денег.

Интересно, для чего? Неужели ее схема с сексом за деньги перестала работать?

– Так я и не бедствую, – усмехаюсь я, прикидывая в голове вариант, как вернуть в свою жизнь эту неадекватную, которая сможет немного всколыхнуть мою нервную систему и разбавить своей эмоциональностью скучную жизнь.

– Две сотни.

– Так дешево… – тяну я, предполагая, что ее талантливые игры должны стоить гораздо дороже.

– Двести тысяч долларов, Тео, – уточняет Айзек, смотря на меня, как на идиота.

– Я же и говорю, что дешево.

– Она не станет с тобой трахаться за деньги, – говорит он, поджимая губы, и я снова смеюсь, вспомнив, что именно это она мне тогда и сказала, только без отрицательной частицы и упоминания меня.

Ну, во-первых, это мы еще посмотрим. Во-вторых, я и не собирался платить ей за секс со мной.

– Мне нужен ассистент, – произношу я, чувствуя, как под черепом разлетаются вспышки событий, где она что-то делает для меня. – Предлагаю тебе такое условие: я спонсирую твой ресторан, помогаю с открытием и прочими нюансами, а ты настоятельно рекомендуешь ей работу на состоятельного мужчину, который выплатит ей всю сумму по истечению… трех месяцев.

Я предполагаю, что этого времени мне хватит на то, чтобы вдоволь насладиться ее компанией и повеселиться.

– Зачем тебе это? – спрашивает Айзек, не разделяя моего настроя.

– Скучно, – отвечаю я, усмехнувшись. – А с ней, должно быть, скучать не приходится.

– У нее тяжелый характер.

А то я этого не знал.

– От этого и интереснее.

– Там нужен особый график, – предостерегает меня.

– Ничего, организую.

– И выходные, – еще одна попытка отговорить меня.

– Без проблем, – пожимаю плечами, желая предоставить «идеальные» условия для ее работы.

– Она тебе все-таки понравилась? – улыбаясь, спрашивает он.

– Просто люблю благотворительность, – отвечаю после небольшой паузы.

*настоящее время*

В тот вечер она предстала передо мной в амплуа, от вида которого внутри разгорелась вспышка интереса. Раскаленный металл прошелся по оголенным нервам, заставив меня возжелать ту, мысли о которой я отчаянно блокировал все это время.

Таких отменных истеричек, я не встречал больше в своей жизни.

И если ранее я допускал, что со временем она изменилась, то после этой встречи я понял: хоть она и представляется всем, как Скай Летти, она все та же – отбитая Скарлетт Скай, которой плевать на все и всех, в том числе и на себя, если учесть с какой легкостью она согласилась спуститься в ад, приняв прописанные мною условия.

Тогда я осознал, что не начал жить дальше. Ощущение неудовлетворенности растекалось по венам, при том, что физически я насытился им сполна. Это было нечто другое. Неудовлетворенность эмоционального характера. Неудовлетворенная недосказанность. Меня заткнули прежде, чем я успел что-то сказать.

И желание поиграть с ней такое… необъяснимо сильное.

Что я решил не сдерживать его и освободить заядлого тусовщика над чужими чувствами на свободу. Сыграть теперь для нее пьянящую киноленту, усадив ее на центровое кресло, и дать увидеть ей все то, что видел я, переехав ее чувства (если у нее вообще есть хоть что-то человеческое) новенькой резиной своей находчивости.

Поздно? Черта с два. С годами желание, как дорогостоящий сорт вина, лишь улучшает вкус конечного продукта.

Вот такой я. Она поспособствовала моей трансформации. И я мог бы вылить в ее уши какие-то речи о том, как сильно я благодарен ей, но… Зачем ограничиваться только словами, если я могу комбинировать их с поступками, которые покажутся ей жарчайшими прикосновениями к зрительным впечатлениям, душевным переживаниям и тактильным ощущениям.

Сердце? Я вроде бы упоминал, что оно размером с кусок сломанного бисера. Так что… ему ничего не грозит. Я в абсолютной безопасности. Под защитой прокачанного до неузнаваемости эго. Эго ублюдка, который любит веселиться. Веселиться, как тот, кому претит мысль довериться еще хоть раз не той.

Надеюсь, больше казусов с возникновением нелепых чувств не произойдет.

Ощущая подступающую волну наслаждения, я делаю несколько толчков, прежде чем излить свою благодарность в горло блондинки.

Она отстраняется, смотрит на меня снизу вверх, не собираясь подниматься. Ее пальцы тянутся ко рту, обводят губы и стирают образовавшуюся слюну.

– Тео…

– Да, детка, было весьма неплохо. Тебя ждет грандиозное будущее. А теперь, – я собираюсь выдать ей инструкцию по направлению в мир шоу-бизнеса, но меня прерывает вошедший в кабинет гость. Точнее гостья.

Рыжие волосы, собранные в высокий хвост, прозрачные очки на глазах – вряд ли для зрения, скорее для имиджа дохуя умной. Рубашка темно-зеленого цвета, застегнутая до выемки, где виднеется грудь, и широкие черные штаны. Скучно. Слишком скрыто. Слишком не в ее стиле.

Или она хочет казаться серой мышкой? Поздно.

Я знаю ее, и это явно не повадки безобидного грызуна, а, скорее, сущность остервенелой суки с перегоревшими токовыми цепями вместо мозга.

Она хмурится и слегка отшатывается, словно я схватил ее за густую копну медных волос и намеренно отшвырнул от себя. Я не делал этого. Это сделала она. Добровольно.

Блондинка торопливо поднимается на ноги, прикрывая полуобнаженное тело валявшимся неподалеку от нее платьем.

Рыжая молчаливо переводит взгляд с моего лица на мои пальцы, которыми я медленно застегиваю ширинку на своих джинсах. Далее наблюдает за девушкой, вероятно, анализируя глазами произошедшее здесь ранее, а затем разражается… смехом?

Скарлетт Скай в край ебнулась? Удивлен ли я? Нисколько.

– Прошу прощения, похоже, я зашла не в ту дверь, – ледяным голосом бросает она, стерев с лица вышеупомянутое веселье.

– Ты как раз вовремя, – отвечаю медленно, нарочно смакуя каждое слово.

Я отвожу взгляд, переключаюсь на Лану. Она судорожно натягивает платье, пытается спрятать свою роскошную, нескромную фигуру под этим клочком грубой ткани.

Меня забавляет то, что всего пять минут назад она была раскованной и смелой, а сейчас чего-то испугалась. Видимо, я погорячился с ее перспективным будущим.

Подхожу ближе, смотрю в ее глаза, но чувствую, как со стороны на меня давит взгляд – зеленые глаза змеиной натуры стягивают с меня кожу, режут до костей.

– Я тебе перезвоню, – произношу механически фразу, которую все мы произносили сотни раз на прощание с теми, кого больше никогда не увидим.

В глазах Ланы заметно тусклое сожаление, может, даже надежда. Я только устало пожимаю плечами, отчужденно качаю головой и получаю приятное вознаграждение ее ладонью по своей щеке за мое умение прощаться навсегда. Затем она поднимает свои туфли с пола и сбегает, не удосужившись даже забрать свои трусы.

Я фыркаю. Не удерживаюсь – провожу языком по пересохшей нижней губе: старый, почти рефлекторный жест, когда нужно не поддаться смеху, и потом на пару секунд прикусываю зубами металлическую серьгу.

Плавно поворачиваюсь к огненной дилерше хаоса. Скарлетт по-прежнему стоит у двери, буравит меня взглядом, будто может поджечь на месте силой одного своего желания.

– Я правда двери перепутала. – Лицо неподвижно, губы чуть скривлены в насмешливой полуулыбке – идеальная маска, сыгранная до совершенства. – На входе мне сказали, что я должна идти сюда.

– Правильно, – отвечаю я, подходя к деревянному столу, на котором валяется свернутое белье черного цвета. – Это твое рабочее место.

Недоумение хочет вырваться наружу, но легкая нахмуренность ее бровей блокирует его, придавая лицу непроницаемое выражение.

– Я всего лишь освятил его своим присутствием. – Я усаживаюсь на край стола и, подняв трусы ушедшей девушки, прокручиваю их на среднем пальце. – Позаботился, чтобы ты сразу окунулась в комфортную для тебя атмосферу. Запах секса и денег – приторное, но будоражащее сочетание, верно? – давлю ее, надеясь разозлить до вспышки, заставить прийти в движение этот застылый лед в ее чертах. Но тщетно – ничего.

Кажется, только в своей голове я вижу ее в гневе, наяву – ее лицо выражает ничего и… ничего.

– Благодарю за столь утонченное исполнение моих любимых запросов, – отвечает она без дрожи в голосе, не моргает, даже бровь не ведет.

Я что, зря старался?

– Это место для моих мимолетных связей. Так что, если вдруг мне захочется… личного пространства, тебе придется исчезнуть, уйти ненадолго, раствориться, – бросаю я презрительно, и на этот раз специально грубо.

– Как пожелаешь, – говорит как заранее запрограммированный автомат, и это только сильнее злит меня.

Где пререкания? Возмущения? Или хоть какая-то эмоция, подтверждающая, что ее задевают мои слова?

Хмыкнув на ее скучную покорность, я подхожу к урне, надавливаю носком кроссовка на ножку, открывая ее, и демонстративно выбрасываю трусы той девушки к использованному ранее презервативу. Что ни сделаешь ради ее уюта…

– Что я должна делать? – звучит сухо, деловито, будто это не вопрос, а формальность, брошенная в стену. Ее тон заставляет меня замереть и задуматься: что ей делать, когда мне от нее не нужно ничего, но в то же время – все.

– Осмотрись. Привыкни. Насыться воздухом. Я тебя вызову, когда будешь нужна мне. Сейчас ты не представляешь для меня никакого интереса.

Да, я мудак. Конченный ублюдок. Самовлюбленный придурок. Нарцисс. Идиот. И еще сотни производных обзывательств, которые прямо сейчас бегущей строкой прокручиваются в голове Скарлетт Скай.

– Хотя-я-я, – вяло протягиваю я, скользя взглядом с ее лица на свои пальцы, потом опять в ее холодные глаза, желая насладиться этой игрой. – Можешь найти среди мусора мое кольцо? Я, видимо, уронил его туда, когда выбрасывал презерватив.

Ну вот, наконец-то, хоть что-то…

Тишина взрывается резким, почти осязаемым движением – ее глаза становятся чуть больше обычного, а рот приоткрывается, как у безмолвной куклы, застывшей между возмущением и немым вопросом: «Ты на самом деле хочешь, чтобы я сделала это, чертов ты придурок?»

– Что? – выдыхает она, вспыхивая искрой удивления. – Я все понимаю, но… – она замолкает, будто раздумывает: стоит ли говорить это в слух, и, в конце концов, озвучивает то, что я так хотел услышать: – ТЫ ничего не перепутал? Я похожа на идиотку, которая будет лазить по мусоркам? Иди… Идите вы нахрен, мистер… придурок! – Она отворачивается, явно собираясь уйти.

Улыбка эгоиста расползается по лицу. Я подлетаю к ней, ловко останавливаясь в опасной близости, так чтобы дыхание смешивалось, но ничто не могло нарушить эту устоявшуюся бездну между нами. Смотрю в ее лживые до безумия глаза и поднимаю ладонь к ее уху, касаясь пальцем серьги под цвет ее глаз. И моих.

– Это шутка. Проверял твои слуховые возможности, – произношу я, не отрывая взгляда от идеально уложенного, безупречного хвоста, где ни одна волосинка не выбивается из строя. – Развлекайся, Скарлетт Скай.

Отсалютовав двумя пальцами у виска, я направляюсь на выход из места, которое даже кабинетом нельзя назвать. Это больше похоже на миниатюрный шкаф для ненужного хлама. Именно там ее место. Заполненное всем и ничем одновременно.

Спускаюсь на первый этаж. Без спешки, почти с наслаждением направляюсь в студийную комнату. Здесь только я и никакого поддельного восхищения, только музыка, обещающая успокоение.

Сажусь на кожаный диван, знакомо проминающийся подо мной. Надеваю наушники на голову, приглушая внешний мир, и беру в руки гитару, заранее подключив ее к усилителю.

Играю. Прикрываю глаза. Чувствую. Дышу. Расслабляюсь.

Осознаю, насколько приятно будет иметь под рукой такого человека, как Скарлетт Скай. Иметь возможность жить, при этом получать наслаждения от каждого дня, каждой ее эмоции.

И только от нее зависит: делать все, что я говорю, или противостоять, получая за это наказание в виде лишения того, что ей так чертовски необходимо, – денег.