Лайонз Вайолетт

Подарок к Рождеству



Роман/Пер. с англ. Н.П.Мойкин.

- М.: Издательский Дом «Панорама», 2001. — 192 с.


ISBN 5-7024-1243-5

© Lionz Violett, 1970

© Мойкин Н.П. Перевод на русский язык, 2001

© Оформление. Подготовка текста. Издательский Дом «Панорама», 2001




Пролог



Высокий, старый клен, устало склонивший­ся над узкой проселочной дорогой. Неглубо­кий кювет. Заросли молодого остролиста над широкой ямой, заполненной водой. И, бесстра­стно освещающее этот незатейливый пейзаж, ослепительное июньское солнце.

А тогда, здесь царили вечерний сумрак, хо­лод и снежная буря. На этом месте, у развеси­стого старого клена, познакомились, в тот не­уютный вечер, восходящая звезда канадского те­левидения Ник Грант и сотрудница туристи­ческого агентства Абигейл Барринг.

Сегодня, они приехали сюда, в том самом тем­но-зеленом «пежо», который стоял тогда, уткнувшись носом в кювет. Именно в нем, Ник, распахнув дверцу, впервые увидел эту необыкновенную женщину, сразу потрясшую его во­ображение. Она была в том же красном бархатном платье, которое надела сегодня. И оно так же, как и в тот снежный вечер, плотно облегало ее широкие, упругие бедра, которые, до сих пор, безумно волновали его.

Только сегодня, они приехали сюда не одни. Ник и Абигейл прихватили с собой пятилет­него сынишку Джерри, чтобы вместе с ним, побыть на памятном месте их первой встречи. Случайной встречи, связавшей их на всю жизнь.

Прошло всего шесть лет. А, кажется, все было, так давно! И так странно начиналось...



1




Ник Грант увидел темно-зеленый «пежо» вскоре после того, как свернул с шоссе на уз­кую проселочную дорогу, ведущую к его уеди­ненному коттеджу. Увидел и сразу узнал его: это был именно тот автомобиль, который он тщетно искал вот уже два часа, торопясь вы­полнить просьбу брата. Ник наткнулся на зло­счастную машину, как раз, в тот момент, ког­да уже был готов отказаться от дальнейших поисков.

— И все-таки, ты попалась, крошка! — тор­жествующе пробормотал он. — Никуда теперь от меня не денешься, мисс Барринг! Черта с два, я позволю тебе испортить моему братишке Рождество.

Но в следующее мгновение, настроение Ника резко изменилось. Ветер на секунду стих, и пе­ред его глазами предстала картина, которую до этого скрывали снежные завихрения. Ник нажал на тормоза своей машины с такой по­спешностью и силой, что, принимая во вни­мание плачевное состояние дороги, это могло привести к весьма трагическим последствиям. Спохватившись, Ник, на минуту, переключил все внимание на собственный автомобиль, ос­торожно повернул руль и вывел машину на обочину. Не хватало еще, чтобы он тоже зава­лился в кювет, в который уткнулась носом, настигнутая им, жертва.

Похоже, автомобиль мисс Барринг «спотк­нулся» о ледяной булыжник и его резко занес­ло в сторону. Удивляться было нечему, если учесть, как круто петляла в этом месте узкая дорога, и с какой стремительностью, внезапный буран превратился в такую яростную снежную бурю, какой на памяти Ника еще не бывало.

Он вылез из машины и, укрывая лицо от колючего ветра, высоко поднял воротник теп­лого пиджака. Возможно, цинично подумал Ник, мисс Барринг, слишком шустро, гнала свой «пежо», стараясь сбежать от посеянной ею сму­ты. Все ее внимание было сосредоточено не на дороге, а на новом любовнике, которого она предпочла Крису.

Что ж, невезение в пути для нее обернулось везением для него. Все-таки, он настиг ее!

Когда Ник направился к «пежо», его насто­рожила абсолютная безжизненность автомоби­ля: полное отсутствие в нем какого-либо дви­жения, шевеления, звуков... Ник грубо выру­гался. Ни он, ни его брат, вовсе, не предполага­ли, что ситуация на дороге могла обернуться таким образом. Что если эта женщина за рулем ранена или с ней случилось самое худшее? Ка­жется, у него уже стало привычкой попадать в неприятные истории.

Шквальный порыв ветра взлохматил его во­лосы, он пригнулся и, скользя по промерзшей поверхности дороги, подбежал к неподвижной темно-зеленой машине, и, с силой, рванул на себя дверцу.

— Что случилось? Вам помочь?!

Эти слова пробились к сознанию Абигейль, сквозь окутывавшую его пелену. После пани­ки, пережитой несколько минут назад, ее го­лова продолжала кружиться, и девушке про­сто не верилось, что она, в самом деле, услыша­ла спасительную фразу.

— Вам нужна помощь? — вновь раздался тот же голос. — С вами все в порядке?

Голос принадлежал молодому мужчине — она поняла это по сипловато-чувственному тембру. На этот раз вопрос прозвучал уже, за­метно, резче.

— Да отзовитесь же! Вы не ранены? — до­неслось до нее в третий раз.

— Не думаю...

Абигейл, мысленно, проверила все части сво­его тела. Ноги — на месте, обе руки тоже были в наличии, правда, одна, как-то странно, ныла, словно по ней протащили тяжелый, шерохо­ватый предмет. Но вот плечи болели, действи­тельно, сильно ноющая боль ощущалась, также, в спине.

Вдруг ей стало, невыносимо, холодно. Воз­можно, это была запоздалая реакция на опас­ность, которой ее только что, подвергла судьба. Но тут до девушки дошло, что в салон маши­ны врывается ледяной ветер, нисколько не считаясь с преградой, в виде широкоплечего незнакомца, который стоял в двух шагах от Абигейл, распахнув дверцу «пежо».

—Вы можете дать мне вразумительный от­вет?

Его требовательный, властный голос бук­вально выдернул ее из оцепенения. Этот чело­век, должно быть, видел, как все произошло — как ее щупленький «пежо», неожиданно крута­нуло, потом резко занесло вправо, и швырнуло передними колесами в кювет. Естественно, он был обеспокоен. И все же ее покоробили рез­кие, до грубости, интонации его голоса.

—Простите, я…

Слова застряли в ее пересохшем горле, она выпрямилась на сиденье, с трудом повернула голову и, впервые взглянув на своего спасите­ля, увидела перед собой великолепный мужс­кой портрет: тяжелые, резко очерченные ску­лы, прямой нос, твердо сжатые губы, длин­ные черные волосы и удивительно лучистые голубые глаза. Высокая, крепкая фигура мужчины загородила весь проем передней дверцы. Из-за своего роста, он вынужден был, довольно низко, наклониться вперед, чтобы заглянуть Абигейл в лицо.

Абигейл так и обомлела. Необычность ситу­ации, в которой оказалась несчастная путни­ца, еще более усилилась, ибо, возникшие пе­ред ней, точеные черты и могучее телосложе­ние могли принадлежать только одному чело­веку. И этот факт узнавания незнакомца, явив­шегося перед ней из снежных вихрей, заставил ее усомниться в том, что она действительно находится в полном сознании.

— Не может быть! — прошептала она.

Абигейл слабо тряхнула головой, будто пы­таясь прогнать видение. Даже в самых неверо­ятных снах ей не могло привидеться, что она столкнется лицом к лицу с самим Ником Гран­том — восходящей звездой канадского телеви­дения! Его вероломный герой в новом сериа­ле, который шел по вечерам в среду, застав­лял женское население страны забывать в этот вечер обо всем на свете. Экран, с изображени­ем их телекумира и секс-идола, заслонял собой весь мир.

— Да, могу, — ответила, наконец, она. — Со мной все в порядке. Я не ранена... По крайней мере, мне так кажется. Но поскольку я еще не пыталась подняться, вряд ли это можно утвер­ждать с полной уверенностью. Вас такой ответ устраивает или вы хотите продолжить допрос?

— Ну что ж, если судить по вашей не совсем простой реакции на мой простой вопрос, я тоже думаю, что вы не ранены, разве только чуточку ушиблись... — Телекумир усмехнулся и бросил на нее буравящий взгляд. — Я ездил по этому шоссе и днем и ночью на протяжении многих недель, никого не встречая на своем пути. Так что можете представить, что я почув­ствовал, когда, свернув на эту тихую дорогу, увидел ваш «пежо», уткнувшийся носом в кю­вет. Что же случилось? Наехали на крепенькую ледышку?

— Полагаю, что да. — Абигейл попыталась припомнить ход событий,— Я ехала довольно медленно... словно кралась. Вы же видите, ка­кая погода. И вдруг машина стала совершенно неуправляемой. Она неожиданно заюлила, по­шла юзом, вышла из-под контроля — и, бук­вально, через несколько секунд я оказалась в этой канаве.

Если бы не это неприятное приключение, Абигейл была бы сейчас уже на полпути к ма­тери. Но, внезапно, началась снежная буря. Ви­димость была ужасная, и она не заметила зна­комый указатель съезда с шоссе, а когда про­скочила его, пришлось свернуть на узенькую боковушку, чтобы выехать по ней в нужном направлении.

Спустя четверть часа она сделала еще один ошибочный поворот и уже окончательно сби­лась с пути. У нее не было четкого представле­ния, куда се занесло, хотя интуиция подска­зывала, что, скорее всего, она оказалась в ка­кой-то дыре, на севере канадской провинции Альберта, откуда до ближайшего жилья надо было проехать десять, а то и все двадцать миль, не меньше. Потеряв ориентацию, Абигейл ехала больше часа, но ей не встретилась ни одна хи­жина, не говоря уже о каких-либо строениях, напоминающих о цивилизации.

Честно говоря, ее волновало нечто другое, совсем не связанное с вьюгой и быстро пада­ющей температурой. Абигейл тяготили личные проблемы, не оставлявшие ее в покое всю последнюю неделю. Должно быть, именно, из-за них она не заметила первый поворот шоссе, а потом совершила все последующие ошибки.

— Мне кажется, вам лучше выбраться из ма­шины, — посоветовал ей Ник Грант. — Вряд ли в таком положении она остается безопасной. В любом случае, вы на ней уже никуда не доеде­те. Вы можете стоять?

— По-моему, да.

Но чтобы вылезти из автомобиля, ей при­шлось приложить значительно больше усилий, чем она предполагала. «Пежо» завалился всем передом в кювет настолько неуклюже, что Аби­гейл вынуждена была, буквально, выкарабки­ваться из кабины, высоко подняв ноги, чтобы просунуть их в распахнутую Ником дверцу.

— Минуточку, — сказал спаситель, протя­гивая ей руку. — Давайте я помогу вам.

Но лишь только его рука коснулась руки Аби­гейл, внутри нее, будто, что-то всколыхнулось и зажглось. Странная, неожиданная реакция!

Этот мужчина хочет, просто, помочь мне, по­пыталась успокоить себя Абигейл. Но тогда по­чему ее охватило это чувство, похожее одно­временно на страх и возбуждение? Не чувство, а какая-то взрывоопасная смесь. Успокойся, Абигейл, выбрось всякую дурь из головы, сер­дито отчитала она себя. Где твой здравый смысл, с которым ты никогда не расстаешься?

Однако в эту минуту она почувствовала, что здравый смысл, как-то сам по себе, начал расставаться с ней. И Абигейл, подобно утопаю­щему, который хватается за соломинку, ухва­тилась за, никогда не дремлющий, инстинкт са­мосохранения. Но и инстинкт начал нашепты­вать ей странные вещи: не иди даже на самый легкий, самый невинный контакт с этим муж­чиной, иначе я ни за что не отвечаю.

— Спасибо. Я сама, — повинуясь пугливому инстинкту, решительно ответила Абигейл в от­вет на предложение Ника Гранта, помочь ей выбраться из машины.

Правда уже в следую­щий момент она подумала, что лучше было прислушаться к голосу разума и принять пред­ложенную помощь. Ибо, начав, самостоятель­но, выбираться из машины, она, неожиданно, оказалась в весьма неловкой ситуации.

Когда Абигейл, пытаясь встать с сиденья, приподняла ноги, подол ее красного бархат­ного платья скользнул по шелковым чулкам и, неожиданно, задрался так высоко, что из-под него показались кружевные края чулок и свер­кнули белизной широкие бедра.

Вот же черт! Ну и дуреха! — выругалась про себя Абигейл, на мгновение, застыв, перед незнакомцем в такой фривольной позе.

Решение отправиться к матери, прямо с рож­дественского коктейля в агентстве, она приня­ла внезапно и даже не заехала домой, чтобы переодеться во что-то более подходящее для дальней поездки на север провинции. Вообще- то, ее мать, Джейн Барринг, ожидала свою единственную дочь лишь на следующий день после наступления Рождества. Но когда Абигейл позвонила ей, услышала грустный голос и почти физически ощутила ее горькое одиночество, мысль выехать немедленно, сегодня же, пришла сама собой. В конце концов, Рождество — семейный праздник.

Когда она вырулила на шоссе и влилась в поток машин, мчавшихся на север, ничто не предвещало снежной бури. Погода начала пор­титься примерно через час. Небо заволокло се­рыми тучами, подул холодный ветер, и на дорогу обрушился снегопад. Калгари был уже да­леко позади, и возвращаться в город, просто, не было смысла. Чтобы не замерзнуть, Абигейл на­тянула поверх платья теплое пальто, предусмот­рительно брошенное на заднее сиденье маши­ны, и продолжила долгий путь в Кег-Ривер.

Бархатное вечернее платье, плотно облегав­шее впечатляющие формы путешественницы, явно не облегчило ее путь. В том числе — ко­роткий путь с переднего сиденья, нырнувшего в кювет «пежо», к его дверце и далее, в объятия снежной бури. Тем более что на этом пути вы­силась атлетическая фигура мужчины, с не­скрываемым интересом наблюдавшего за каж­дым ее движением.

— Вы смотритесь просто великолепно, — насмешливо заметил он, между тем как Аби­гейл изо всех сил старалась одернуть платье и подняться с сиденья. Но эффект от ее ли­хорадочных стараний получался обратный: красное платье задиралось еще выше, и пе­ред взором мужчины еще пару раз сверкнули, не только, кремовые бедра, но и черные кру­жевные трусики. — Нельзя ли повторить это на бис? Ваш оригинальный трюк достоин вся­ческого восхищения.

Абигейл только сжала зубы, ей было не до пикировок.

Незадачливой путешественнице, наконец, удалось дотянуться до ручки дверцы и шагнуть наружу. Но едва она ступила на землю, как тут же чуть не упала. Обледеневшая и предательс­ки припорошенная снегом, поверхность доро­ги была настолько скользкой, что старые ко­жаные ботинки, которые она надевала, когда садилась за руль, поехали в разные стороны, и чтобы удержать равновесие, ей пришлось, ав­томатически, выбросить вперед руку и схватить­ся за первую попавшуюся опору.

Такой опорой оказалась рука Ника Гранта. Ослабевшие пальцы Абигейл вцепились в мяг­кий рукав его шерстяного пиджака, в то время как он, действуя тоже автоматически, другой рукой обхватил ее талию и не дал ей упасть. Какое-то время он удерживал Абигейл на весу с такой легкостью, что казалось, будто на руки к нему упало некое воздушное создание, а не женщина, у которой были широкие, сильные бедра, пышная грудь и рост, которой, заметно, превышал пять футов.

— Спасибо за помощь, мистер Грант, — це­ремонно поблагодарила его Абигейл, решив из благодарности за спасение простить телекуми­ру его неуместную насмешку.

Ник никак не прореагировал на тот факт, что она назвала его фамилию. Возможно, он уже привык к тому, что люди и, особенно, жен­щины сразу узнавали его. Это один из неиз­бежных побочных эффектов славы.

Впрочем, в последнее время литавры его славы уже не звенели так громко. Абигейл за­метила, что пресса стала писать о нем меньше. Значительно меньше. Можно сказать, совсем перестала. Интересно, почему? Может быть, потому что он уезжал куда-нибудь на съемки но­вого телесериала?

— Не стоит благодарности. Я получил боль­шое удовольствие от вашего выступления. Да, этот номер в вашем репертуаре, просто, потря­сает, — насмешливо ответил телекумир.

— Номер? В репертуаре? Да как вы смеете! — На этот раз возмутилась Абигейл и попыталась высвободиться из его спасительных объятий.

Но ее попытка вырваться, привела к обрат­ному результату: он еще сильнее прижал ее к себе, так что теперь она чувствовала, как у нее под щекой ритмично бьется его сердце. И ей почему-то расхотелось вырываться.

— Успокойтесь. — Его голос стал нежным, а когда он прикоснулся теплой рукой к ее щеке, она совсем размякла. — Вы пережили шок, когда ваш «пежо» стал делать эти выкрутасы на льду. Вам надо расслабиться. Дышите глубоко и мед­ленно.

И Абигейл, словно загипнотизированная его голосом и ласкающими движениями ладони, автоматически подчинилась. Но глубокое ды­хание не дало ей желанного спокойствия. На­оборот, оно лишь обострило ощущение его бли­зости и добавило ситуации какие-то новые, волнующие нотки. Вдыхаемый ею острый за­пах одеколона, приятно щекотал ноздри, но к нему примешивался и другой запах — тонкий, чистый, неповторимый, который источало само тело этого великолепного мужчины.

Вдруг у Абигейл возникло чувство, будто, в ее мозгу произошло короткое замыкание. Она перестала четко и ясно мыслить, не могла ни на чем сосредоточить внимание. Ни на чем, кро­ме одного — теплого и сильного тела обнимав­шего ее Ника Гранта. Ее сердце, казалось, ста­ло биться в два раза быстрее, и разгоняемая им кровь ударила в голову так, что она начала кружиться. В каких-то самых удаленных, тем­ных глубинах ее существа вспыхнуло и тут же стало стремительно разгораться пламя неудер­жимой страсти. Абигейл невольно вздрогнула.

— Вам холодно? — спросил он, почувство­вав, как она задрожала. — Совсем замерзла, бед­ная девочка, — в его голосе прозвучало явное беспокойство, и он нежно спрятал ее руки в своих ладонях. — Надо немедленно разогреть вашу кровь.

Ее голова продолжала кружиться, мысли расплывались в разные стороны, как клочья тумана. Да разве можно замерзнуть, когда внут­ри бушует такое пламя? И зачем разогревать кровь, если она и без того уже несется в ее жилах, как раскаленная лава?

Неожиданно для самой себя, Абигейл под­няла голову от груди Ника и поцеловала его в шею, белевшую над воротником свитера. Ее губы словно прикипели к ней, с наслаждени­ем ощущая гладкость и мощь этой великолеп­ной колонны. Солоноватый привкус мужской кожи раздразнил ее язык, и он, самовольно проникнув между губ, тоже коснулся шеи Ника своим влажным кончиком.

В следующую секунду Абигейл почувство­вала, как все его тело напряглось, и она, сама потрясенная своим поступком, уже пригото­вилась к тому, что он, негодующе, оттолкнет ее


от себя, но реакция мужчины оказалась непред­сказуемой.

— Итак, вам захотелось поиграть со мной? — жестким полушепотом произнес он и рывком прижал ее к себе.

Ее затвердевшие соски уперлись в его мус­кулистую грудь, бедра сомкнулись с его бед­рами. Сквозь бархат платья она ощущала жар его распаленного тела.

Бесцеремонно и властно губы Ника впились в ее губы, язык заскользил по ее зубам, схле­стнулся с ее языком, стал нежно ласкать ее нёбо. Абигейл издала тихий, протяжный стон.

Она не замечала, что их со всех сторон на­чинала обступать темнота, что по ее лицу хле­стали струи колючего ветра и снега, а вокруг, порядком изношенных ботинок, быстро нарас­тала ледяная корка. Для нее в этот момент су­ществовали только три понятия: она сама, Ник и неразрывно сцепившее их короткое, сверх­чувственное замыкание. Абигейл таяла от бла­женства, ощущая дерзкие движения его рук, проникших под пальто, потом скользнувших в глубокий вырез бархатного платья и обхватив­ших ее пышущие жаром груди.

И вдруг все резко оборвалось. На миг он за­мер, затем отпрянул от нее и грубо выругался. Как он мог забыть? Ведь перед ним была невеста его брата! Не переставая крыть себя самыми беспощадными ругательствами, Ник оттолкнул Абигейл с такой силой, что она едва не упала.

— И что все это значит, хотел бы я знать? — Ярость в его голосе, казалось, заглушала даже злобное завывание ветра, разносившего в кло­чья пространство вокруг них. — О чем вы дума­ли, когда приступали к этому ритуалу?

Что она могла ответить? Ей было страшно даже взглянуть на него.

О чем она думала в тот момент, когда ре­шила поцеловать его в шею? Какой бес попу­тал ее, когда ей вдруг приспичило броситься в объятия мужчине, которого она до этого не видела никогда в жизни? И о котором ничего не знала, если не считать статеек о нем в буль­варной прессе, и его появления раз в неделю на ее телеэкране.

— Я... ни о чем не думала.

— Ни о чем! Что ж, не могу не поверить этому. И не удивлюсь, если вы скажете, мисс Барринг, что у вас заранее были выключены мозги и тогда, когда вы свернули на эту обле­деневшую проселочную дорогу.

Абигейл была в шоке. Вскинув голову, она в упор посмотрела на своего спасителя, кото­рый вдруг повел себя так неожиданно грубо, широко раскрытыми глазами. Откуда он знает ее фамилию? Но уже в следующую секунду, переведя взгляд на чеканные черты его лица, она забыла про свой вопрос, и он не сорвался с ее губ. До сих пор лицо Ника Гранта все вре­мя было повернуто к ней в профиль или вполоборота. Теперь она увидела его полностью.

Она хотела что-то сказать, но едва не по­перхнулась и промолчала. Несмотря на темно­ту, ей удалось разглядеть на его лице ужасный шрам. Он был грубый и довольно свежий. Не­ровная линия шла от уголка глаза, огибала рот и заканчивалась на мощной челюсти.

Рана затянулась совсем недавно, и шрам, на­верняка, явился следствием какого-то трагичес­кого происшествия, несчастного случая. Кра­сивая внешность Ника Гранта, снискавшая ему толпы поклонников, была испорчена. Лицо, которым восхищались тысячи женщин, оказа­лось навсегда обезображенным.

Проследив за направлением взгляда Абигейл, Ник сказал:

— От такой красоты не оторвешь глаз, не правда ли?

Он даже не пытался скрыть цинизм, с которым говорил о приобретенном уродстве. Абигейл обуревали только два чувства — потрясе­ние и жалость. Повинуясь какому-то глубоко­му, нежному чувству, она потянулась к Нику, но он тотчас отпрянул назад, и ее рука, кото­рой она хотела, было, коснуться его лица, по­висла в воздухе.

— Почему вы так грубы со мной? За кого вы меня принимаете? — Абигейл была растеряна и до слез огорчена его неожиданным отчужде­нием и явной враждебностью.

— За особу, которая бросается в объятия пер­вого встречного мужчины, напрочь, забывая о человеке, с которым только что рассталась.

— О чем вы? Что вы вообще можете знать обо мне и о мужчинах в моей жизни?

Ей удалось произнести эти слова до того, как в ее голове сверкнула истина, причем сверкнула с такой силой, что голова тут же пошла кругом. Не важно, каким образом Ник Грант прослы­шал о Брайане. Для Абигейл важно было то, что с той минуты, как в ее жизни так неожиданно появился Ник, она ни разу даже не вспомнила о том, кто только что сделал ей предложение.

Ее начала немилосердно терзать совесть, и она больно прикусила нижнюю губу. Произош­ло невероятное. Мужчина, который сегодня просил ее руки, с которым она рассталась ве­чером, буквально накануне снежной бури, те­перь, казалось, был, напрочь, вычеркнут из ее жизни. Как же она могла попасть в такое неле­пое положение?

Услышав вопрос Абигейл, Ник улыбнулся. Его улыбка была холодной, и в ней таилась какая-то опасность. Он сказал:

— У меня создалось впечатление, что вы от­носитесь к тому типу женщин, которые, ис­пользуя свои чары, заманивают безвольных простаков в свой капкан и, как только высо­сут из них все, что нужно, тут же выбрасыва­ют их на свалку.

— И на каких фактах вы выстраиваете такое беспардонное умозаключение относительно моей персоны? Вы видите меня первый раз в жизни и даже не знаете...

— А мне и не нужно знать. — Ник обрезал ее рассуждения как бритвой. — У меня есть глаза, чтобы видеть.

Пренебрежительный взмах его руки и презри­тельный взгляд в ее сторону, заставили Абигейл задуматься о своей внешности. Длинные темно- каштановые волосы, которые она обычно соби­рала в элегантный пучок, теперь небрежно рас­сыпались и висели прядями вокруг лица. Задран­ный подол красного платья, казалось, намертво застрял на бедрах и, причем так высоко, что из-под него был виден кружевной верх чулок.

Не в состоянии более выдерживать холод­ный взгляд Ника, в ужасе от постыдной ситу­ации, в которой она оказалась, Абигейл по­спешно одернула платье, застегнула на все пу­говицы пальто и потуже затянула пояс.

— Я была на коктейле, — растерянно сказа­ла она, словно это оправдывало ее вид и по­ведение, — и после него сразу села за руль. Я праздновала канун Рождества, а этот праздник предполагает мир, согласие и все такое прочее.

— Согласие со всеми мужчинами, — небреж­но бросил он ей. — Или только с избранными?

— Знаете что...

Опять он пытался оскорбить ее! В ее глазах вспых­нул гневный огонь, но тут же погас. Абигейл вдруг почувствовала во всем теле холод. От холо­да у нее не попадал зуб па зуб, и она вся дрожала. Снег продолжал падать сплошной стеной, причем, эта стена теперь стала еще плотнее, и ее ступни в тоненьких старых ботинках уже успели превратиться в ледышки. Мужчина, видимо, тоже почувствовал холод, так как сказал:

— Так мы совсем замерзнем! Надо убирать­ся отсюда, и как можно быстрее.

— У меня нет абсолютно никаких возраже­ний.

Абигейл была рада любому предлогу, что­бы покончить с ситуацией противостояния, в которой они оказались. Сейчас ей хотелось од­ного: забраться в «пежо», выехать на шоссе и продолжить путь в Кег-Ривер. Ник Грант, воз­можно, и сошел бы за рыцаря, явившегося из снежной мглы для спасения попавшей в беду дамы, но его поведение, напрочь, отбрасывало эту романтическую версию. Да, он выглядел самым потрясающим мужчиной из всех, кто ей когда-либо встречался в жизни, но за все свои двадцать пять лет она не знала характера более неприятного, чем у него.

— Если бы вы помогли мне вытащить ма­шину...

Но он решительно покачал головой, и Аби­гейл тут же осеклась.

— Ничего не выйдет, леди. Тут без тягача и цепей не обойтись, но даже с такой помощью, вряд ли что получится. Да вы только взгляните на своего «пежончика».

Она взглянула и поняла, что он совершенно прав. Передние колеса машины, нырнувшей в кювет под крутым углом, глубоко увязли в сне­гу, а поскольку буран не прекращался, и всю до­рогу уже порядком замело, надежд на успех спа­сательной операции не оставалось. Ее «пежо», казалось, застрял в этой точке земного шара на веки вечные. Чтобы она могла продолжить свой путь, требовалась профессиональная помощь.

— Тогда, может быть, вы подбросите меня до ближайшего гаража или жилого дома?

Обратившись к Нику с этой просьбой, она с надеждой взглянула на его машину у обочи­ны дороги. На капоте и крыше бежевого авто­мобиля тоже было много снега, но в целом, он выглядел не таким жалким, как ее «пежо».

— До ближайшего гаража, моя дорогая мисс Барринг, больше десяти миль. Однажды, в подобную же метель, мне пришлось изрядно по­мучиться на этом же участке шоссе, так что все места в этой округе мне хорошо известны. Что касается жилых домов, то ближе моего кот­теджа, никакого другого жилья, вы здесь не оты­щете. Удаленность и заброшенность были для меня главными критериями, когда я покупал для себя это обиталище.

— Но что же мне делать? Ведь я должна была сегодня добраться к матери. — В ее голосе зазвучали нотки отчаяния.

— Полагаю, у вас широкий выбор. — Муж­чина равнодушно пожал плечами, на которые был накинут шерстяной пиджак цвета морс­кой волны. — Вы можете оставаться здесь до утра...

Да он просто издевается, я замерзну еще до полуночи, мелькнуло в голове Абигейл, и, бросив, исполненный безнадежности, взгляд на Ника, она спросила:

—Или?

— Или вы можете поехать ко мне. До моего жилища отсюда — рукой подать. Но нам надо поторопиться, пока дороги не замело совсем. И ехать будем очень осторожно. А ваш автомобиль, боюсь, придется так и оставить в кювете. В такую непогоду с ним вряд ли что-нибудь случится. Даже если кто-то и наткнется на него, вытащить его из этой канавы не удастся ника­кому грабителю. Так что у вас есть шанс про­вести ночь со мной.

— Благодарю за честь! — Наконец-то ее моз­ги, казалось, опять заработали нормально. Ее тяга к этому мужчине, бесследно, исчезла из-за его поведения. — Скорее, я останусь наедине со снежной стихией, чем с вами.

Дикий порыв ветра тут же унес ее слова на край Вселенной. И она приготовилась услышать от Ника Гранта, как минимум, какое-то негоду­ющее междометие по поводу ее безмозглости, или еще что-нибудь похуже. Абигейл уже нача­ла привыкать, к его манере обращаться с ней, выдававшей, казалось, тайного женоненавис­тника. Как это можно было объяснить иначе?

Но Грант не проронил ни слова. Однако спу­стя пару секунд, равнодушно пожав плечами, ее «благородный спаситель» сказал:

— Выбор за вами, леди. — Развернувшись, он сделал шаг в сторону и добавил: — Спокой­ной ночи.

Абигейл, не веря своим ушам, смотрела ему вслед. Не может быть, чтобы он сказал это се­рьезно! Неужели он, действительно, собирался оставить ее здесь одну?

Суд по всему, да. Спина Ника уже, целе­направленно, удалялась от нее в сторону беже­вого автомобиля, и обочина дороги, где сто­яла его машина, показалась ей ужасно темной, холодной и страшной.

— Вы не посмеете обойтись со мной таким образом! — Ее слова тотчас захлестнуло гром­кое завывание ветра. Вы не можете просто так уйти, оставив меня здесь одну!

Но мужчина даже не обернулся. Все чувства, кроме панического страха, мгновенно остави­ли Абигейл. Парализованная ужасом, завязшая в растущем на глазах сугробе, она вскрикнула жалобно и пронзительно:

— Подождите!

Мужчина остановился, обернулся назад и, зажмурив глаза от снежных завихрений, не­брежно кивнул несчастной путешественнице, приглашая ее, следовать за собой.


За свои тридцать четыре года, Ник Грант, еще ни разу, не оставлял женщину одну, когда она нуждалась в помощи и когда он эту помощь мог оказать. Но во всем, всегда, бывает первый шаг. И сейчас он его сделал.

Эта женщина требовала к себе больше внимания, чем того заслуживала, и, по правде говоря, у него не было абсолютно никакого желания приводить ее в свой коттедж, кото­рым он с момента его приобретения превра­тил в убежище от всех треволнений жизни. Он не мог разобраться в этой женщине, не понимал, чем она могла так поразить и увлечь его. Он лишь знал, что с первой же минуты, как только увидел ее, все его мыслительные процессы, всегда отличавшиеся холодным рациональным расчетом, начали давать сбой.

Но мог ли он, на самом деле, оставить ее здесь одну, без всякой защиты и в таких ужасных погодных условиях? Ник уже начал замедлять шаг, когда услышал ее голос:

— Подождите! Ну, пожалуйста.

Он резко обернулся и с облегчением поду­мал, что подол ее платья был, наконец, опу­щен, а, потрясшая его, ложбинка на груди скры­лась под наглухо застегнутым черным пальто. Нику трудно было определить, какое чувство из двух владело им больше — облегчение или разочарование. Но он четко знал, что теперь, когда она упрятала свое тело под одежду, ду­мать ему стало, гораздо, легче.

— Передумали? — спросил он. — Вернулись к здравому смыслу?

— У меня нет другого выбора. Я совсем за­мерзну, если останусь здесь. Так что если ваше предложение предоставить мне кров остается в силе, я согласна поехать с вами.

— В таком случае нам следует поторопить­ся, — сказал Ник. — Вы что-нибудь хотите зах­ватить с собой?

— Сумку. Она в багажнике.

Абигейл направилась, было, к «пежо» и уже вытащила из кармана ключи, но их тут же пе­рехватил у нее Ник.

— Я достану ее, — сказал он, — а вы идите к моей машине.

Когда Ник принес сумку и сел за руль, он снова остро ощутил присутствие этой женщи­ны. Она сидела рядом с ним, вытянув свои длинные, стройные ноги. Сейчас, когда впере­ди их ждал нелегкий путь, ему, ни в коем слу­чае, не следовало бы заглядываться на них и снова терять над собой контроль.

Возьми себя в руки! — мысленно приказал он себе. Перед ним была одна задача: привезти ее в коттедж и дождаться Криса, который дол­жен забрать свою невесту.

Обещание есть обещание. Но, обещая брату найти его девушку, он, естественно, и предста­вить не мог, что при встрече с ней возникнут такие осложнения. Крис позвонил ему рано ут­ром, прервав один из тех глубоких, крепких снов, какие приходили к Нику в последнее время до­вольно редко. Усевшись на диване, полусонный, он снял трубку и неохотно поднес ее к уху.

— Ник! — Голос Криса был полон отчая­ния.

— Что случилось? — Ник мгновенно про­снулся и был готов немедленно бежать на по­мощь.

— Она ушла от меня. — Слова прозвучали гулким, пустынным ударом колокола. — Ска­зала, что у нее есть другой.

— Ушла? Твоя невеста? Но ведь ваша свадьба...

— Да, намечена на Новый год. Вернее, на­мечалась. Но Элоиз все отменила. И даже вер­нула мне кольцо.

Почему эта невеселая новость не удивила Ника? На минуту он с каким-то мрачным ци­низмом задумался о женщинах. Ни одной из них нельзя доверять, это ему было хорошо известно из собственного опыта. Но он надеялся, что хоть его младшему брату повезет в любви больше!

— Только что, — ответил Крис. — Мы обедали в моей квартире, заранее отмечали Рождество, поскольку вечером нам предстояло быть в разных местах. И вдруг я почувствовал, что между нами возникла какая то напряженность, что-то было не так. А когда спросил ее, не слу­чилось, ли что- нибудь, она сразу все без обиняков и выложила. Сказала, что у нее есть другой мужчина, и тут же уехала. Причем, умча­лась на машине так быстро, что я не успел даже сесть за руль своей тачки, чтобы пустить­ся за ней в погоню. К тому же я был...

— Порядком пьян? — закончил фразу Ник, когда его брат смутился и замолчал.

— Слишком пьян, — честно признался тот. — Я сейчас в таком состоянии, что мне лучше не садиться за руль. Поэтому мне пришла в голову мысль позвонить тебе.

— И что же? Чем я могу тебе помочь?

— Ты можешь поехать вслед за ней и разыс­кать ее. Послушай, Ник, она собиралась по­ехать не к себе домой в Калгари, а к родите­лям, с которыми хотела встретить Рождество. А они живут в Кег-Ривере.

Значит, его невеста отправилась в дальнюю дорогу на север провинции Альберта. Чтобы добраться до Кег-Ривера, рассуждал Ник, ей придется проезжать мимо городка Валливью, в окрестностях которого находился его коттедж.

— Крис, напряги мозги и скажи, что я дол­жен сделать. Может быть, броситься под ее ко­леса?

— В этом не будет никакой необходимости. Видишь ли, когда она едет по этому шоссе на север, то всегда делает передышку в ночном кафе «Лунные тени». Ты ведь знаешь это мес­то? — Ник ответил утвердительно и продол­жил слушать брата. От тебя требуется одно: подъехать к этому кафе часов в шесть и подож­дать ее там; а когда она появится, надо поста­раться, любым способом, задержать ее.

— Задержать? — Ник запустил пятерню в свои густые черные волосы. — Послушай, бра­тишка, что я должен с ней сделать? Связать? Похитить? Опоить сонным зельем?

— Ты сможешь что-нибудь придумать, Ник. Пожалуйста, Я прошу тебя.

Ник был не в состоянии отказать брату даже в такой странной просьбе. Ведь Крис всегда так заботился о нем. Так помогал ему, особенно в эти страшные месяцы, когда он, действитель­но, очень нуждался в помощи. Этого Ник ни­когда не забудет. Любовь и забота брата оказа­лась той соломинкой, которая помогла ему, несмотря ни на что, остаться на плаву.

— Но я даже не имею представления, как она выглядит, — ответил он. — Ведь я никогда не видел ее, Крис, ты же знаешь. И она, види­мо, даже не подозревает, что у тебя есть брат.

— Ты ее ни с кем не спутаешь. Высокая, глаза цвета фиалки, темно-каштановые воло­сы. И у нее темно-зеленый «пежо». Пожалуй­ста, Ник, сделай это для меня.

Ник вздохнул и напрямую спросил брата:

— Скажи мне честно: она стоит всего этого?

— Более чем ты думаешь, — заверил его Крис. — Я знаю, что ты старый циник и пока не веришь в любовь. Но попомни мои слова: наступит день, и ты тоже испытаешь это. Од­нажды тебе встретится женщина, которая пол­ностью завладеет твоим сердцем, как Элоиз моим, и ты уже никогда не будешь таким же, каким был прежде.

Что ж, всякое бывает, с иронией подумал Ник. Бывает, говорят, что и коровы летают. А любовных романов у него уже было более чем достаточно. Что же касается ситуации, в кото­рой оказался его брат, то, что ни говори, Эло­из вряд ли вернется к нему. Однако в любой ситуации у человека остается шанс.

— Хорошо, — ответил он Крису, — я поста­раюсь выполнить твою просьбу. Но ты должен немедленно протрезветь и как можно быстрее приехать ко мне.

Положив на место телефонную трубку, Ник прикинул, что на всю эту операцию, затеян­ную Крисом, уйдет не менее двух часов. Он встал с постели и хотел, было, позавтракать, но, вспомнив, что с вечера ничего себе не при­готовил, решил отложить утреннюю трапезу до приезда в кафе, тем более что, по отзывам кое-кого из его знакомых, готовили в «Лунных те­нях» довольно прилично. Заодно проверю ка­чество их кухни, подумал холостяк Ник Грант.

— Что-нибудь не так?

Вкрадчивый голос обладательницы краси­вых длинных ног, вытянувшихся около него в кабине машины, заставил его очнуться и вер­нуться к реальности.

—Нет, все в порядке, — сказал он и поло­жил руки на руль.

Но погода была вовсе не в порядке. Снежная буря не только не ослабевала, но, наоборот, усиливалась. Хорошо, если они успеют добрать­ся до коттеджа прежде, чем шоссе заметет полностью. Но вот вопрос: сможет ли доехать сюда без особых задержек Крис из Эдмонтона? Это маловероятно. И если не сможет, тогда ему, Нику, придется «развлекать» беглую невесту бра­та не два часа, как он предполагал сначала, а гораздо дольше. При мысли об этом Ник испы­тал чувство, которое даже не попытался про­анализировать, настолько оно было сложным.

Когда он включил зажигание, расположив­шаяся рядом с ним пассажирка спросила:

— Сколько времени займет путь до вашего дома?

— До коттеджа — примерно миль пять. Но при такой толщине снега нам придется, я полагаю, всю дорогу передвигаться ползком, отмерять, что называется, в час по чайной ложке.

Ник поблагодарил Бога, когда двигатель ма­шины завелся с первой же попытки включить зажигание. Ему вовсе не хотелось застревать здесь на неопределенное время. Причем не из-за непогоды, а из-за этих сексапильных ног. С первой же минуты, как только эта женщина села рядом с ним, на переднее сиденье автомо­биля, он не переставал ощущать ее близость всем своим существом. Хорошо хоть она плот­но запахнула пальто. Но эти ее длинные ноги по-прежнему соблазняли, дразнили его и на­поминали о черных кружевах ее чулок, кото­рые на миг открылись перед ним, когда, так шикарно, задрался подол ее платья. Облизнув пересохшие губы, он услышал обеспокоенный голос пассажирки:

— Ваш коттедж находится далеко от шоссе?

— Да, — ответил Ник и злорадно добавил: — И поблизости у меня нет никаких соседей.

Ветер и снегопад не унимались, и Ник благодарил непогоду за то, что она отнимала у него большую часть внимания. Слава Богу, ему при­ходилось больше смотреть на дорогу, а не на эти, невыносимо, соблазнительные ноги. Крис сказал, что она красавица. Однако Ник предпочел бы оказаться на время общения с его невестой сле­пым и не видеть, эту броскую красоту. В его жиз­ни было много случаев, когда наружный вид посылки, абсолютно, не соответствовал ее содержимому. Но сейчас дело было не в этом.

Увы, эта женщина, с которой его свел не­лепый случай, была совсем не похожа на всех предыдущих. Ее присутствие вызывало в нем целую бурю чувств и ощущений. Она заставля­ла его дрожать, напрягаться и остерегаться ее. Стоило ей только переложить ногу на ногу — и шелест тонкого шелка мгновенно зажигал костер между его собственными ногами. Если бы она не была невестой его брата!

— В таком случае мы можем застрять в ва­шем обиталище неизвестно на сколько дней... Может быть, на целую вечность! — В голосе женщины прозвучала тревога. — Вы сказали, что где-то рядом есть небольшое селение. Тог­да, возможно, имеет смысл развернуться в его сторону?

— И застрять там окончательно? Пока не за­кончится эта буря? — Ник нажал на педаль, повернул руль и направил машину в сторону шоссе. — Нет, леди, не выйдет. Вы вправе под­вергать свою жизнь, какой угодно опасности, но я говорю вам со всей откровенностью: мне моя жизнь дороже любых приключений. Я уже, по собственному опыту, знаю, что такое авто­мобиль без управления, и, поверьте мне, вов­се не горю желанием, повторно, пережить это испытание.

Он резко повернулся к ней, и ее длинные темные волосы расплескались вдоль его щеки.

— Что произошло с вашим лицом? Автока­тастрофа? — Не удержавшись, спросила она

Ему показалось, что она собралась, было, по­ложить руку на его пальцы, однако, в следую­щую секунду ему пришлось переключить все свое внимание на дорогу. Он сосредоточился на кромешной снежной тьме и беспрерывно работающих «дворниках» на ветровом стекле.

— Извините. — Ее голос был глубоким и мяг­ким. — Мне не следовало задавать этот бестак­тный вопрос.

— Почему же не следовало? — Ник пожал плечами. — Факт есть факт, и от него никуда не денешься, но я просто не нуждаюсь в вашей жалости... Если бы я мог забыть о том, что тог­да произошло со мной, мне, может, и стало бы легче. Но память отказывается вычеркивать из своего архива тот адский случай. Стоит только закрыть глаза...

Впрочем, глаза можно было бы и не закры­вать. Вся картина происшедшего могла всплыть в памяти в любой момент, как при открытых глазах, так и при закрытых. Причем всплыва­ла, как правило, с самыми мельчайшими де­талями.

— Не надо! Не закрывайте глаза!

На этот раз Абигейл действительно хотела прикоснуться к его руке, и она прикоснулась, но не с сочувствием к нему, а, как показалось Нику, с чувством тревоги и даже паники. Так или иначе, ее пальцы обожгли его руку, и внутри тотчас вспыхнул костер яростного чувствен­ною желания,

— О, не беспокойтесь, милая леди, — сказал он.— Я не собираюсь повторить свой пе­чальный автодорожный трюк прямо сейчас. Есть люди, которые слишком дорожат вашим красивым лицом, чтобы я позволил себе подставлять его под осколки разбитого стекла.

Да, да, не стоит забывать, что эта жен­щина невеста Криса, и он любит ее и хочет ни ней жениться!

— Я не имела в виду...

Уголком глаза он заметил, что она начала дрожать.

Простите, что не включил сразу отопление. Ведь вам холодно? — Обрадовавшись воз­можности отвлечься, Ник быстро наклонил­ся, включил подогрев и вновь сосредоточил все свое внимание на заснеженной дороге.

Слава Богу, ему удалось заметить поворот с шоссе к его коттеджу. Узенькую дорогу можно, было, легко пропустить, даже в хорошую погоду.

— Ну, мы уже почти дома, — бодрым тоном проговорил он и тут же поспешил добавить, —однако, оставшийся отрезок дороги может ока­заться очень коварным. Тут и в нормальную-то погоду приходится юлить между выбоинами, а сейчас, после такого снегопада, вообще, ничего не разберешь. Так что будьте повнимательнее и постарайтесь держаться как можно крепче.

Послушная пассажирка сразу, крепко, упер­лась ладонями в сиденье. При этом ее пальто распахнулось, глаза Ника вновь, невольно, скользнули по красивым ногам, в его ноздри ударил пьянящий аромат дорогих духов и ка­ких-то других, утонченных запахов, которые, казалось, исходили от всего тела женщины. В каких-то неведомых глубинах его существа, мгновенно, вспыхнула искра — и его тотчас охватил пожар дикого чувственного желания. Ему захотелось, вдруг, нажать на тормоз, со­рвать с женщины пальто и зацеловать всю ее от пальцев ног до кончиков волос. Едва сдер­жав себя от безумного шага, он, изо всех сил, сжал руль и постарался переключиться на другие мысли.

Когда он выезжал из дома на поиски неве­сты Криса, вспомнил Ник, ничто еще не пред­вещало снежной бури. Но лучше бы она в тот момент уже началась, рассуждал он теперь. Тог­да у него был бы прекрасный повод никуда не ехать за приключениями на свою голову. И брат прекрасно бы понял его довод и ничуть не оби­делся.

Впрочем, после звонка Криса Ник все рав­но в душе не верил, что Элоиз Барринг зая­вится в «Лунные тени», не говоря уже о том, что он узнает ее, сможет завязать с ней бесе­ду и убедить вернуться к брату. Но хотя Ник был абсолютно убежден в нереальности за­теи Криса, он все же решил выполнить просьбу брата в точности, как тот просил. Он поехал к кафе, внимательно высматривая по дороге темно-зеленый «Пежо». Девушки, похо­жей по описанию на Элоиз Барринг, в кафе не было. Нику хотелось поскорее вернуться до­мой, поэтому он даже не стал заказывать еду, как собирался вначале. Но он все же решил немного подождать, скрасив это бессмыслен­ное, на его взгляд, ожидание, чашечкой кофе.

Едва ему принесли горячий напиток, как за окнами вдруг стало темнеть, небо заволокло низкими серыми облаками, и вскоре, разбуше­валась эта дикая снежная буря, которая не пре­кращалась до сих пор.

Если у Элоиз хватит здравого смысла, в та­кую непогоду она ни за что не рискнет выхо­дить из дома, подумал Ник и, быстро запла­тив за кофе, поспешил к своей машине. Надо было успеть вернуться в коттедж, пока не за­мело дорогу. Тем не менее, по дороге он, маши­нально, продолжал высматривать темно-зеленую машину мисс Барринг. Ему все-таки хоте­лось выполнить просьбу брата. И надо же, этот «пежо» ему, все-таки, встретился! Однако он, до сих пор, еще не разобрался, как ему следовало расценивать эту встречу — как везение или на­оборот.

Что ж, судьба есть судьба. И она распоряди­лась так, что в злосчастном темно-зеленом автомобиле оказалась высокая шатенка с яркой, красивой внешностью, точно соответствовав­шей тому описанию, которое дал ему по теле­фону Крис. Перед ним была сама мисс Элоиз Барринг, невеста его брата, теперь уже поки­нутого ею.

Элегантная, броская, с сексапильными фор­мами, эта женщина была настоящей похити­тельницей мужских сердец. Совершенно забыв о его брате, она уже успела поцеловать Ника, и теперь, возможно, рассчитывала развить и закрепить их отношения. И это при том, что она бросила Криса ради какого-то другого мужчины.

Черт бы побрал Криса, втянувшего его в эту дурацкую игру! И черт бы побрал эту кра­сивую шатенку... А ее-то за что? За то, что была так красива и соблазнительна? За то, что огонь страстного желания расплавлял ему мозги, сто­ило ей только бросить на него даже беглый, случайный взгляд?

И ведь она знает силу своих чар, черт бы все-таки ее побрал! Эта колдунья всего, несколь­ко часов назад, отшвырнула его брата вместе с подаренным им кольцом и уже успела подце­пить нового мужчину, то есть его, Ника Гран­та, который готов был лоб расшибить, лишь бы исполнить любую ее прихоть.

Вырядившись в облегающее красное платье, покачивая упругими бедрами и прижимаясь к нему всем своим роскошным телом, она дей­ствовала, как змея-искусительница, всячески стараясь его соблазнить. И он догадывался, по­чему она так вела себя

Ведь она узнала его. И даже назвала по име­ни, словно они были давними друзьями. Прав­да, такое с ним случалось в последнее время настолько часто, что он уже привык к подоб­ным вещам. Люди видели в нем не реального человека, а тот мифический образ, в который превратили его средства массовой информа­ции, и, в первую очередь, телевидение. Для обыч­ного зрителя или читателя он был просто пер­сонажем, звездой, обликом, который ему стал ненавистным.

— Ну, что же, в первую очередь, как только мы войдем в дом, я должна с вашего разреше­ния воспользоваться телефоном. Мне надо доз­вониться до гаража и...

— А мне этого не надо. — Его холодный, рез­кий тон оборвал женщину на полуслове.

Ему надо было постараться удержать незна­комку в коттедже до тех пор, пока в нем не объявится брат и не заберет ее. Хотя Ник считал, что она не стоила усилий Криса. Эта женщина просто похитила его сердце и теперь, наигравшись с ним, как с игрушкой, намеревалась отбросить его подальше.

Ему был хорошо знаком этот тип женщин. Они действовали, как пауки-хищники: терпе­ливо выжидая, когда в их сети попадет очеред­ная глупая муха. Сидни тоже принадлежала к тому типу женщин и отличалась повышенным паучьим искусством. Но, слава Богу, теперь ее не было в его жизни. Она просто из нее исчез­ла. Теперь она афишировала повсюду свое но­вое обручальное кольцо, а в придачу и его бо­гатого дарителя — своего мужа.

Ник решил использовать свой горький опыт, чтобы как следует проучить бывшую невесту младшего брата. Сначала он поиграет с ней, подбросит ей на затравку мысль, что она поймала его на свой крючок. А затем поведет себя так, что до нее, возможно, дойдет другая мысль: нельзя без конца играть на чувствах раз­ных мужчин.

— Вам не удастся так легко выпутаться из этого дела, — сказал Ник.

— Выпутаться? — Ее голос прозвучал взвол­нованно и тревожно.

Пожалуй, лучше вести себя осторожнее, спокойнее, решил он. Не следует сразу отпу­гивать ее, иначе все дело будет скомкано.

Он широко улыбнулся и произнес:

— Прислушайтесь к здравому смыслу, ми­лая леди. Тягач из гаража при такой проклятой погоде вряд ли сможет добраться до моего жи­лища. Им понадобится снегоочиститель, что­бы справиться с таким толстенным слоем сне­га. Так что, поскольку мы тут застряли, запа­ситесь терпением и постарайтесь извлечь из си­туации, в которую попали, самое лучшее.

3

— Приехали!

Абигейл услышала голос Ника, будто, сквозь сон и тут же почувствовала, что машина резко затормозила. Она поблагодарила судьбу за то, что их путешествие в непогоду завершилось бла­гополучно, но только сейчас до нее дошло, что напряжение, которое она испытывала всю дорогу, было связано больше с человеком, си­девшим рядом с ней за рулем, чем с бушевав­шей за окном снежной бурей.

Ее нервы были натянуты до предела. Ник напугал ее. В его фразе «вам не удастся так лег­ко выпутаться из этого дела» прозвучала явная угроза. Правда, пока она пыталась осмыслить эти слова, он поспешил развеять ее страх, объяснив свою «угрозу» следующей, вполне не­винной фразой и развеяв ее тревогу широкой ободряющей улыбкой. И все же ей было отче­го-то очень не по себе.

— Кажется, вы не в восторге, что мы, нако­нец, добрались до цели? — произнес мужчина и с веселой улыбкой взглянул на попутчицу.

— О, простите. — Снег залеплял стекла, и ей пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть небольшое строение, перед которым они остановились. Признаться, я ожидала увидеть сооружение несколько иного архитектурного стиля.

Коттедж известного артиста оказался вовсе не таким, каким представлялся ей в воображе­нии. Это был невысокий, приземистый дом из серого камня. Невзрачный цвет стен и сумереч­ная поземка как бы сравнивали его с землей.

— Этот дом не очень-то похож на собственность Ника Гранта, — напрямую объяснила она.

Улыбка тотчас исчезла с его лица, и на губы легла холодная серая тень, словно отсвет се­рых стен его дома.

Отчеканивая каждое слово, он сказал:

— Не следует путать популярность, которой я, возможно, пользуюсь, с реальностью, в ко­торой мне приходится жить.

— Простите, я вовсе не хотела вас обидеть...

Мужчина равнодушно пожал широкими плечами и сказал:

— Я живу так, как мне хочется, а не так как положено «звезде».

Абигейл сразу дала ему понять, что узнала его с первой же секунды, как только он по­явился около ее «пежо». Но ей хотелось наде­яться, что он не счел ее одной из тех фанаток, которые готовы пойти на все ради одного толь­ко взгляда ярких голубых глаз их идола. Так, по крайней мере, она думала, хотя и не могла объяснить даже самой себе, почему ей вдруг вздумалось поцеловать его.

— Итак, мы идем в коттедж или вы намерены оставаться в машине всю ночь, пока не превратитесь в ледышку? Вот ключ от входной двери.

Абигейл взяла ключ и открыла дверцу ма­шины. В лицо ей пахнул резкий ледяной ветер.

Она быстро поднялась на крыльцо, вставила ключ в замочную скважину и торопливо по­вернула его вправо. Входная дверь открылась — и, спустя миг, Абигейл уже была в теплой при­хожей. Тут же, вслед за ней в коттедж вошел с ее сумкой Ник Грант. На его плечах, черных волосах и даже на густых ресницах, поблески­вая, быстро таяли пушистые снежинки.

— В кухню можно пройти через гостиную, которая у меня одновременно служит столо­вой, — пояснил он и указал рукой на комна­ту, соединявшуюся с прихожей. — Уезжая, я закрыл поддувало печки, так что она еще не должна остыть. Ведь вам потребуется...

Ник тут же осекся, заметив ее пристальный взгляд, устремленный на него. Абигейл стояла как вкопанная и не могла оторвать глаз от это­го мужчины, который, как будто, гипнотизиро­вал ее, притягивал к себе, будил в ней самые невероятные, самые дикие, самые первобыт­ные желания. Если там, на фоне бушующей снежной стихии, когда она впервые увидела его за приоткрытой дверцей «пежо», он выг­лядел высоким и сильным, то здесь, в малень­кой прихожей его статная, широкоплечая фи­гура просто доминировала над ней, заполняла вокруг нее все пространство.

Абигейл казалось, что этот мужчина — не­делимая часть стихии, бушевавшей сейчас за окнами, что он так же неукротим, как ветер, атаковавший каменные стены коттеджа и яро­стно завывавший в его дымоходах.

Она была не в состоянии оторвать от него глаз и поэтому сразу уловила момент, когда с ним самим начали твориться какие-то стран­ные вещи. Прежде всего, все его большое тело напряглось и, будто, окаменело, когда он сбросил с себя теплый пиджак. Голубые глаза неожиданно потемнели. Дыхание стало прерывистым и глубоким.

— Сейчас я впервые вижу вас при свете, — Произнес Ник, и его голос показался ей стран­но осипшим, глухим, будто он в течение нескольких дней вообще не говорил ни слова. — Глаза у вас почти лиловые или фиолетовые, фиалковые. Одним словом, анютины глазки.

— Мне часто говорят, что они похожи на глаза Элизабет Тэйлор, — смущенно сказала Абигейл, растерявшись от неожиданного ком­плимента. - Но сама я, конечно, на эту знаме­нитую актрису не похожа. Во-первых, у меня не такие черные волосы...

Она почувствовала, что от волнения у нее стали пересыхать губы. И когда она машиналь­но облизнула их влажным кончиком языка, Ник метнул в ее сторону такой жадный, пол­ный вожделения взгляд, что она вся так и вспыхнула.

— Я предпочитаю ваш цвет волос, — про­бормотал он. — Темно-каштановый, а не иссиня-черный.

Он прикоснулся к одной из прядей ее во­лос настолько мягко и нежно, что по всему ее телу, с головы до пят, сразу побежали сладост­растные мурашки.

— Ваши глаза действительно напоминают глаза Лиз Тэйлор, а она считается одной из самых красивых женщин мира.

— Это намек на комплимент? - спросила она.

— Вы не нуждаетесь в комплиментах, поверь­те мне. Вы настолько очаровательны, что всякий мужчина, увидев вас, не просто начнет говорить вам комплименты, а сразу изъявит готовность носить вас на руках. А, взяв на руки, он будет счастлив, донести вас до кровати и...

Его глаза продолжали гипнотизировать ее, и, утопая в их голубизне, она даже перестала замечать красноватый шрам, покоробивший красоту его мужественного лица. Помимо глаз, ее завораживали также его черные волосы и, неожиданно, мягкие линии губ, к которым ей вдруг невыносимо захотелось прикоснуться своими губами.

— Я...

Она смогла произнести только одно это сло­во — и ее голос совсем пропал. Дважды после этого Абигейл попыталась заговорить, но у нее ничего не вышло. Она, окончательно, лишилась дара речи. Безмолвие, воцарившееся в малень­ком доме, было настолько глубоким, что ды­хание мужчины показалось ей неестественно громким.

Ник улыбнулся, и его улыбка и вспых­нувшие искорки в глазах, казалось, дали ей понять, что ему было известно, о чем она в эту минуту думала, и что он разделял с ней ее мысли.

— Ник, я...

Ее голос опять прорезался, но она не смог­ла закончить фразу, потому что, как раз, в этот момент растаявшая снежинка скатилась кап­лей с его брови и поползла к уголку глаза. Дей­ствуя под влиянием неосознанного импульса, Абигейл осторожно прикоснулась кончиком мизинца к сползавшей капле и смахнула ее с лица Ника.

А он в ответ взял ее руку, поднес к губам и нежно перецеловал все пять пальцев. Абигейл, вся, так и вспыхнула. Ей показалось, что ее мозг и сердце одновременно пронзила тонюсенькая молния. Тонюсенькая, как хирургическая игла.

— Почему ты сделал это? — спросила она.

— Потому что хотел сделать это и потому что... этого хотела и ты, не так ли?

Да, она хотела, чтобы он дотронулся до нее и поцеловал ее губы, пальцы, шею, грудь, что угодно... Она была готова ко всему.

— Да, я хотела...

Когда Абигейл произнесла эту фразу, ей сра­зу стало легко на душе, будто она освободи­лась от какого-то тяжелого, непомерного бре­мени, и она повторила свои слова уже более твердым, уверенным тоном:

— Да, я хотела. Хотела. О да, я хотела!..

Ник обнял ее и прижал к своему горячему, напрягшемуся телу. Его руки грубо обхватили ее голову, и тотчас губы впились в губы, язык заскользил по языку, и в тишине коттеджа раз­дался слабый женский стон. Он целовал ее жад­но, яростно, безжалостно, целовал в рот, под­бородок, шею, целовал так, будто только что вернулся с Северного полюса, где провел не­сколько месяцев без женщин.

Через минуту черное пальто Абигейл было сброшено на пол рядом с пиджаком Ника. Од­ним грубым, резким движением колена, он раз­двинул ее ноги, обхватил обеими руками ее широкие, упругие бедра и всем телом прижал к стене податливое тело. Огонь желания, охва­тивший мужчину, жег Абигейл сквозь бархат платья, а твердое свидетельство этого желания, упиравшееся в самый низ ее живота, не могла скрыть даже плотная ткань его джинсов. Когда он попытался раздвинуть коленом ее бедра еще шире, она тут же с готовностью уступила ему и, внезапно, ощутив жаркую влажность между ног, вновь застонала, но на этот раз громче, протяжнее, бесстыднее.

— Ник!..

— Я не знаю, почему веду себя так. Не знаю, что привело меня к этому. — Он говорил жар­ким, страстным шепотом, задыхаясь, лаская губами, кончиком языка мочку ее уха. — Я толь­ко знаю, что был не в силах избежать этого. В первую же минуту, как только увидел тебя, я понял, что это столкновение, эта близость с тобой были неизбежны. О Боже! — Он вдруг задрожал всем телом. — Сначала, увидев твой «пежо» в кювете, я подумал, что ты ранена или даже мертва. Я подумал...

— Ник! — со стоном оборвала его Абигейл, не в силах больше терпеть это мучительное томление, эту безумную жажду, охватившую все ее существо. — Может быть, ты все-таки заткнешься и поцелуешь меня?

И он тут же подчинился ей. Он не поцело­вал, а зацеловал ее. Его губы и язык в сумас­шедшем экстазе бороздили не только ее рот, но и шею, уши, глубокую ложбинку между гру­дей. Страстное безумие передалось его рукам, которые скользили по ее грудям, мяли их, те­ребили соски, ощупывали со всех сторон бед­ра и низ живота...

Голова Абигейл была запрокинута назад, глаза закрыты, все тело пылало и требовало незамедлительного удовлетворения бушевавше­го в нем дикого, всепоглощающего желания. Ее горячие пальцы скользнули под широкий кожаный ремень, опоясывавший его талию, скрылись под толстым свитером, и, пробравшись сквозь густые волосы на груди, коснулись твердых сосков...

Ладонь Абигейл уловила сильное биение его сердца, а когда она гибко, почти по-кошачьи изогнулась и коснулась низом живота его воз­бужденной плоти, пульс Ника подскочил сра­зу на несколько делений.

— Мне кажется, мы будем чувствовать себя удобнее в другой комнате, - пробормотал он, с трудом оторвавшись от ее губ.

— Ты прав.

Абигейл обхватила руками его крепкую шею, и Ник подхватил ее на руки и понес в соседнюю комнату. Перед тем, как ее тело кос­нулось мягкого дивана, она успела заметить в углу комнаты камин, сооруженный в викто­рианском стиле, и большие кресла, накрытые роскошными бархатными покрывалами.

— Так тебе лучше? — спросил он, задыхаясь так, будто только что завершил бег на длин­ную дистанцию.

— Намного лучше, — ответила она и, бла­женно ощутив на себе тяжесть мужского тела, удовлетворенно улыбнулась.

— Теперь мне, возможно, удастся поцело­вать тебя гак, чтобы тебе это понравилось. От­крой-ка ротик...

Абигейл покорно приоткрыла рот, и он тут же вонзил в него кинжал — острый, горячий, упругий язык, который тотчас стал исполнять неистовый танец, знакомый всем страстным любовникам: это были движения, имитировав­шие роль мужчины в сексуальном акте. Эта игра до предела возбудила Абигейл, ее тело начало неистово двигаться под мужчиной, в такт дви­жениям его языка. А Ник все глубже вжимал ее в диван, и их разгоряченные тела все сильнее утопали друг в друге.

— Ты слишком тепло одет, — пробормотала она и начала нетерпеливо стягивать с него сви­тер цвета морской волны.

— На тебе тоже много лишнего...

— Ты так думаешь? — Она подалась низом живота вверх и уперлась в его твердую мужс­кую плоть. — Да, я чувствую, что в этом платье мне слишком тесно.

— Я могу помочь тебе освободиться от него.

Одним рывком он стянул с нее красное бар­хатное платье, а заодно — рубашку и лифчик. Вторым рывком, Ник стянул с себя свитер и при­давил своей твердой волосатой грудью нежные полушария ее грудей. Абигейл сделала резкий вдох и нежно вонзила ноготки в его лопатки.

— Ты такая горячая, такая страстная, в тебе столько темперамента... — шептал он, целуя ее жаркие плечи и литые белые груди.

Его сильный, влажный язык начал ласкать ее затвердевший сосок, и она, с трепетным придыханием, зашептала ему в самое ухо:

— О Боже!.. Еще! Ну, целуй же! Сильнее, грубее! Зацелуй всю меня!..

Тело Абигейл дрожало, низ живота сам со­бой приподнимался навстречу его телу... Когда пальцы мужской руки сжали ее грудь, она по­чувствовала, будто между ног у нее ударил электрический разряд, а колени автоматичес­ки раздвинулись в стороны.

— Не останавливайся! — молила она. — Об­ними меня всю! Трогай меня везде!..

— Я и не собираюсь останавливаться.

Теперь на Абигейл оставались только тру­сики и чулки. Руки Ника скользнули вниз, и она, автоматически, приподнялась, чтобы по­мочь ему до конца раздеть ее. Но когда его паль­цы проникли уже под шелк ее трусиков, где-то в комнате, вдруг, раздался громкий удар на­стенных часов, и от этого неожиданного звука Абигейл вскрикнула и рванулась в сторону.

— О Боже, но ведь ты уже полностью готова для меня! Ты вся такая влажная... там! — Ник стал целовать свои пальцы, которые только что вытащил из-под ее трусиков. — Я знаю, что взять тебя один раз будет для меня недостаточ­но. Я захочу тебя снова. И потом еще. И еще...

Он снова запустил ладонь под шелк и жад­но обхватил жаркий, кудрявый холмик, кото­рый тотчас вздрогнул, раскрылся и стал исте­кать тягучей, теплой влагой.

— И еще, — сиплым, дрожащим голосом по­вторила она почти в беспамятстве. — Голова Абигейл шла кругом, глаза застлал туман, но ее го­лос вместе с ударами часов продолжал автоматически отсчитывать цифры: — Шесть... Семь...

— И потом еще, — повторил вслед за ней Ник. — И еще...

— Восемь... Девять...

Девять! Последний удар часов пронзил ее мозг, как острая игла, и пламя страсти потух­ло в ней в мгновение ока.

Девять часов! Да ведь она... Ведь она обеща­ла... О Боже, что же с ней творится?

— Нет! — вскрикнула Абигейл.

Это короткое слово прозвучало так громко и резко, что Ник, только что охваченный буй­ной страстью, тотчас замер и, в замешатель­стве уставившись на женщину, смог лишь про­изнести:

— Что случилось?

— Я сказала — нет!

Она села на диване и прикрыла ладонями голые груди. А когда заметила, что на ее бедрах еще покоятся мужские руки, резко оттолкнула их и отвернулась от Ника.

Девять часов! Именно в это время она дол­жна была позвонить Брайану и сообщить, что благополучно добралась до коттеджа своих ро­дителей. Но сейчас она была не у матери, а в доме мужчины, которого встретила всего пару часов назад, о котором ничего не знала, кро­ме того, что он регулярно появлялся на экране ее телевизора, и которому она позволила...

— Нет!

На этот раз ее голос был пронизан отчая­нием и стыдом. Как она могла забыть о том, что обещала сделать? Как могла позволить это­му человеку настолько завладеть собой?

— Этого не должно было случиться! — вос­кликнула она. — Это просто оплошность с моей стороны. Глупая ошибка! Потому что я... по­молвлена с другим человеком!

Абигейл, конечно, не успела подумать о том, какая реакция может последовать со сто­роны Ника. Но она интуитивно ожидала какой-то формы протеста. Или, может быть, ка­ких-то попыток переубедить ее: несколько жар­ких поцелуев с нашептыванием — дескать, за­будь о нем, милая...

Но его реакция на ее слова оказалась со­всем не такой, какой можно было ожидать. Ник Грант побледнел, как полотно, и отдернул от нее руки с такой поспешностью, будто она была заражена какой-то страшной, неизлечи­мой болезнью. Отпрянув от нее, он быстро под­нялся с дивана и отошел к окну.

— Помолвлена с другим человеком! — Грубо бросил он ей через плечо. — Конечно, ты помолвлена с другим мужиком, черт бы тебя побрал! Да разве может оставаться не на привязи, такая угодливая сучка?

— Ник, извини меня, я...

Извиниться — это было единственное, что она могла сейчас сделать. Ее тело ныло изнутри и снаружи, словно ей только что пришлось побы­вать в потасовке. Голые груди и соски, все еще стоявшие после неистовых мужских ласк, теперь начинали быстро замерзать. Но Абигейл испытывала в эту минуту не только физический дис­комфорт. Ее мучили вина, обида и отчаяние.

— Извини, Ник. Я действительно очень со­жалею.

— Сожалеешь! — Он по-прежнему оставался бледен, а в его голубых глазах метались неукротимые, злые молнии. — А что сейчас должен чувствовать я? Я знал... Разумеется, ты была по­молвлена, черт бы тебя побрал! И, тем не менее, это не остановило тебя! Не сдержало. Тогда скажи мне... — В его глазах теперь пылали боль и ярость. — Скажи мне, ты, ненасытная сучка, сколько трахальщиков тебе требуется для пол­ного счастья?


Была ли эта женщина с кем-то помолвлена или нет, теперь важно было только одно — она потеряна для него. Она не его женщина. И еще... она была женщиной его брата. Его любимого младшего брата Криса. И обманула его. Как об­манет еще многих мужчин. От этой мысли ему стало невыносимо больно. И эту боль не облег­чали грязные оскорбления, которые срывались с его побледневших губ...

— Ник!

Он резко отвернулся от дивана, на котором сидела Абигейл со своими голыми, изящны­ми ногами, с голой грудью...

— Укройся, — небрежно бросил он ей.

В его голосе звучали нотки омерзения и ненависти. Он не верил, что до сих пор, до последней минуты считал эту женщину кра­сивой. Сейчас он убеждал себя, что она от­вратительна, вульгарна и непристойна. Его мучило чувство вины перед самим собой, осознание того факта, что он позволил себе поддаться ее чарам и попасть в искусно рас­ставленный капкан. Встретившись с ней, он сразу повел себя глупо. И все равно, даже сейчас, в момент сожаления и раскаяния, в момент отвращения, его не покидало страс­тное желание броситься на эту распутную тварь и овладеть ею.

О Боже, а ведь он думал, что умеет держать себя в руках, умеет не поддаваться эмоциям! Но, оказывается, самые дикие, самые необуз­данные инстинкты могли овладеть им и завес­ти его в женские сети с такой же легкостью, с какой затягивали в них любого простака.

— Я же сказал тебе: укройся, — с яростью повторил он, увидев, что женщина никак не прореагировала на его слова и продолжает си­деть на диване голой, будто специально выс­тавляя себя напоказ. — Неужели ты думаешь, что мне нравится глазеть на твои голые...

Очередное оскорбление, высказанное в, подчеркнуто, г гневно

— Прекрати говорить мне гадости! — дрожащим от гнева голосом крикнула она, поспешно натягивая на себя комбинацию. — И строить из себя оскорбленную невинность! Попробуй утверждать, что ты не имел никакого отношения к тому, что только что произошло, вернее чуть не произошло между нами? Похоже, ты считаешь, что это я пыталась тебя соблаз­нить, а ты, бедняжка, просто не мог противо­стоять моим коварным намерениям?

Я вовсе не надеваю на себя маску невин­ности. — Его голубые глаза метнули ледяные искры в ее сторону. Образ гнусной распутни­цы, который он старался создать в своем вооб­ражении, исчез без следа.

Темно-каштановые волосы Абигейл размета­лись по плечам, фиалковые глаза горели, но всем своим видом она, одетая сейчас в шелковую бе­лую рубашку, почему-то напомнила ему невин­ную школьницу. Тем более что весь ее грим уже сошел с лица, а помада стерлась с губ.

Эту помаду стерли мои поцелуи, подумал он.

— Да, мы оба, я полагаю, в равной степени хотели друг друга. Но ты не сказала правду. Ты скрыла от меня, что у тебя есть жених!

— Я виновата. — Абигейл опустила голову и сильно прикусила нижнюю губу. Она уже сно­ва натянула свое красное платье, в котором выглядела так чертовски соблазнительно.

На секунду Ник пожалел, что был так ре­зок с ней. Но уже в следующее мгновение он вспомнил о другом неприятном факте: эта жен­щина не только предала Криса, отвернувшись от него, но и успела переключить свое внима­ние и чувства на другого человека. Видимо, именно о нем она сейчас и говорила.

— Но мы не были помолвлены, так сказать, окончательно. Я имею в виду...

— Меня абсолютно не интересует, что ты имеешь в виду! — грубо оборвал ее Ник и, сжав кулаки, резко засунул их в карманы джинсов.

На миг ему показалось, что он был готов ударить ее, но даже одна мысль об этом ужас­нула его. Ник считал это низостью — поднять руку на женщину. Но сейчас он не просто был отвергнут и унижен, как это уже случалось, и не один раз. Эта женщина причинила своим предательством боль его брату. Сейчас она пре­давала какого-то другого человека. Каким-то об­разом умудрилась лишить рассудка его самого, такого стойкого и благоразумного. И эта рас­путная тигрица, пожирательница мужских сер­дец, еще умудрилась так убедительно изобра­зить раскаявшуюся грешницу, что, чуть было, не вызвала у него сострадание.

— На мой взгляд, всякая помолвка уже пред­полагает определенные обязанности будущих супругов друг перед другом, — холодно сказал Ник. — А чем оказался для тебя я во всей этой истории? Мимолетным развлечением на пол­пути к какому-то более интересному приклю­чению?

— Ничего подобного! Я... я просто не знаю, что на меня нашло.

— Зато я прекрасно знаю, моя дорогая. Тебя просто охватило грубое, животное чувство, ко­торое называется похотью.

—А ты, по всей видимости, поддался порыву чистейшей любви! Ты это хочешь сказать?

В фиалковых глазах женщины сверкнули огоньки гнева, в один миг она, действительно, превратилась из слабого, беззащитного существа в разъяренную тигрицу. Вот ее истинное лицо, чуть не ликовал Ник. Интересно, видел ли свою невесту в таком состоянии его брат? Вряд ли. Крис описывал ее в самых радужных тонах: она всегда была для него нежной, ласковой красави­цей. И вот теперь эта нежная красотка резко бросала жесткие слова ему, Нику:

— Я полагаю, мужчине не возбраняется испытывать похоть, не так ли? Но когда такое же чувство — физическое желание, сексуальная страсть — охватывает женщину, то тут уже речь заходит о грубом, животном инстинкте, и та­кая женщина, в глазах мужчин, теряет романтический ореол, превращаясь в ненасытную улич­ную девку. Разве это справедливо?

— Ты помолвлена с другим человеком. В моем представлении, любой человек, будь то муж­чина или женщина, который связан с кем-то подобными обязательствами и при этом всту­пает в любовные отношения с другим, досто­ин самого сурового презрения.

Когда Ник произносил эти слова, перед ним всплыло лицо Сидни. И как он ни пытался про­гнать ее образ, ничего не выходило.

В глазах Абигейл опять вспыхнули гневные огоньки, а ее лицо заледенело.

Все дело в том, что ты мне сначала пока­зался настоящим мужчиной. Именно это заб­луждение, видимо, и свело меня с ума. А ты просто жалкий ханжа, который рассуждает как святоша, в то время как...

Она махнула рукой, словно устав переже­вывать эту скучную тему. И окинула Ника на этот раз совершенно безразличным взглядом.

— Ну, а теперь, — сказала она, — поскольку ты не намерен больше задерживать меня здесь, так как не испытываешь ко мне ничего, кроме «самого сурового презрения»... Может быть, ты дашь мне возможность дозвониться до гаража, чтобы я могла поскорее уехать?

На секунду идея этой беспутной женщины чуть было не соблазнила Ника: работники из га­ража вытащат ее «пежо» из кювета, и она убе­рется восвояси, оставив его в покое. Однако он тут же, напрочь, отверг эту идею. Ведь он обещал Крису удержать сбежавшую невесту в своем доме до его приезда. Ему это поручение брата обошлось слишком дорого, чтобы все бросить на полпути. Пусть братишка поговорит со своей бывшей воз­любленной и поймет, что она за штучка. Уж он, Ник, постарается, чтобы глупыш Крис понял, что эта хищница вовсе не стоит его любви. Рас­кроет ему глаза на его так называемую невесту.

Но до того как он проведет такую беседу с Крисом, ему надо выполнить другую важную задачу удержать эту невесту в своем коттедже.

— Прости, дорогая, но в моем жилище нет телефона.

— Нет телефона? — Она вытаращила на него глаза и быстро оглядела все помещение сверху донизу и вдоль и поперек. — Но такого просто не может быть!

Ник покачал головой, а сам подумал: слава Богу, что я установил телефон в той малень­кой комнатушке, которую агент по недвижи­мости в шутку прозвал «кабинетом», и дверь в которую сейчас закрыта на замок.

— Но мне надо позвонить...

— Жениху? — с ухмылкой спросил он. — Или, может быть, еще какому-нибудь простофиле, жаждущему услышать твой голос? В любом случае, я уверен, что твои, так называемые, поклонники только обрадуются, когда ты сообщишь им, что, из-за ненастья, тебе придется проторчать в каком-то паршивом коттедже на краю света еще сутки, если не дольше. Хоть отдохнут от твоих выходок, бедняги.

— Сутки? — Абигейл холодно проигнорировала его колкости. Ей было уже все равно. — Это не смешно, Ник. К твоему сведению, я должна позвонить домой, маме.

— Исключено. Ты не обратила внимание на погоду, когда мы ехали сюда? Да при таком снегопаде дороги заметает в считанные минуты. Я уж не говорю о том, что мы вошли в коттедж не меньше часа назад. Впрочем, ведь голова твоя была занята совсем другими проблемами... — Его глаза скользнули по подушкам, разбросанным на диване, где они всего несколько минут назад предавались неистовой страсти, и он добавил: — Но если ты мне не веришь, выгляни в окно и сама удостоверься в том, что сейчас творится между небом и землей.

У меня просто не укладывается в голове, что из-за бурана мы можем застрять здесь, как в западне, неизвестно на какое время! — Растерянно проговорила Абигейл.

Она подошла к окну и взглянула на высокие сугробы, стремительно нараставшие вдоль стен коттеджа, и на раскачиваемые ветром го­лые деревья. Выражение ее лица стало унылым и мрачным, в полном соответствии с характе­ром бесновавшейся за окном стихии.

— На вещи надо смотреть реально, моя ми­лая леди. — Он поднял с пола свой свитер, встряхнул и одним резким движением надел его на себя. — Нам придется торчать в этом оби­талище вместе до тех пор, пока не утихнет снежная буря. Другого выхода из создавшейся ситуации я лично не вижу. Думаю, и ты вряд ли сможешь предложить альтернативу.

— Похоже, ты прав.

Заметив, что по ее обнаженным рукам по­бежали мурашки, Ник, сам, удивляясь своей неуместной гуманности по отношению к это­му чудовищу, сдержанно сказал:

— Ты замерзла. Давай я провожу тебя в твою комнату, переоденься там во что-нибудь более теплое и удобное

Он нервничал. Конечно, ему легче было бы держать себя под контролем, если бы перед его глазами не мелькали броские приметы ее сек­суальности — гладкая кожа рук, мягкая округ­лость плеч, глубокая ложбинка между белыми литыми грудями и крутой изгиб бедер, плотно обтянутых бархатным платьем, из-под которо­го так дразняще и соблазнительно выступали ее длинные, стройные ноги...

— В моем коттедже нет центрального ото­пления, а пока мы шли под снегом от машины к наружной двери, ты успела промокнуть. Так что тебе обязательно надо переодеться во что-то сухое и теплое, — повторил он свое предло­жение.

— Тебе тоже не мешало бы проделать эту процедуру, — неожиданно сказала она и кив­нула на его мокрые джинсы, влажные от рас­таявшего снега.

— Согласен... Ты, должно быть, продрогла насквозь. Думаю, тебе следует сначала принять горячий душ, а затем переодеться. А я между тем разожгу камин и приготовлю какую-ни­будь еду. Не возражаешь?

— Гениальная идея! — отозвалась она.

Ее голос показался ему подозрительно ти­хим и вялым.

— С тобой все в порядке?

— Все в порядке.

Но Ник не был уверен, что это действи­тельно так. Лицо женщины сильно побледне­ло, зрачки казались расширенными, глаза за­пали.

— Знаешь, ты, возможно, еще не совсем отошла от этого автодорожного инцидента.

— Я чувствую себя нормально, — заверила она. — Никаких симптомов заболевания. Так что скажи мне лучше, где находится моя комната...

— Иди за мной. — Ник взял ее сумку, и Аби­гейл поднялась за ним по крутой, скрипучей лестнице. Распахнув одну из трех дверей, он сказал: — Это ванная, рядом с ней — моя спаль­ня, а чуть подальше — твоя.

Когда они вошли в ее комнату, он поста­вил сумку на кровать и сразу направился об­ратно к лестнице, бросив через плечо:

— Чистые полотенца лежат в шкафу в ван­ной. Располагайся.

Спустившись вниз, Ник занялся растопкой камина, и это занятие на какое-то время от­влекло его от мыслей о женщине, которые не переставали его терзать. Но через несколько минут он снова стал думать о ней. И почув­ствовал, что в нем опять закипает злость на нее. У него просто не укладывалось в голове, как можно быть такой хладнокровной распут­ницей: распрощаться с одним мужчиной, тут же прыгнуть в постель к другому и думать при этом о третьем. И это невеста Криса!

— Черт бы побрал ее! — выругался Ник и с силой метнул в разгоравшийся камин совок уг­ля. — Да пропади она пропадом, в конце концов!

Однако при всем том, Ник понимал, что ки­певшая в нем злость была направлена не толь­ко против этой женщины, но и против него самого. Ведь с самого начала он знал, кто была эта мисс Барринг, и, тем не менее, это не оста­новило его. Он совсем не думал о брате, когда целовал ее, когда раздвигал языком ее соч­ные, трепещущие губы, когда срывал бархат­ное платье, плотно облегавшее тугие бедра...

Он обвинил ее в похотливости, но она ока­залась права, когда вернула ему бумеранг с тем же обвинением. И в этом была вся проблема. Он даже не пытался отрицать свою неправоту. Потому что и сейчас хотел ее, стремился к ней каждой клеткой своего тела, испытывая самые сладострастные желания, какие только может испытывать мужчина...

Ник полагал, что ему будет легче, если он уйдет от нее, закроется в другой комнате. Он думал, что, не видя ее, сможет загасить пожар в своей крови, который она разожгла. Но на деле все получалось иначе.

В создавшейся ситуации ему следовало, преж­де всего, связаться с Крисом. Юный дуралей подпрыгнет до потолка от радости, когда узнает, что его замысел удался, что сбежавшая от него невеста находится в коттедже брата, что теперь он может приехать сюда и как сле­дует вразумить ее. Поскольку Ник сказал Элоиз, что телефона у него нет, позвонить брату можно было только сейчас, пока она прини­мает душ.

И Ник попытался сделать это. Но телефон Криса был постоянно занят. Возможно, несча­стный парень жаловался на беглую невесту кому-то еще или просто неаккуратно положил трубку, приняв очередной стакан виски.

Выйдя в прихожую, Ник услышал шум воды в ванной — значит, Элоиз еще принимала душ. В мгновение ока он представил себе, как горя­чие струи окатывают все ее белое, упругое тело, как оно начинает разогреваться, розоветь, как ее руки намыливают литые груди, торчащие соски, округлые бедра, кудрявый бугорок Ве­неры...

— Хватит! Прекрати думать об этом! — при­казал он себе и отправился в кухню. — Прежде всего, приготовь себе и ей кофе, а затем сооб­рази что-нибудь с едой.

Он настолько увлекся кулинарными дела­ми, что не заметил, как прекратился шум воды наверху и по лестнице прошлепали босые ноги. Ник был занят чисткой овощей, когда услы­шал позади себя спокойный голос:

— Чем я могу тебе помочь?

Он конвульсивно зажал в руке нож и две-три секунды постарался не поворачивать голо­ву в ее сторону, чтобы успокоиться. Наконец, когда его пульс пришел в норму, и дыхание стабилизировалось, он ответил:

— Я вроде бы уже со всем справился. Решил приготовить что-нибудь побыстрее и попроще.

Да, она переоделась, действительно в нечто более удобное, как он просил. Но Ник вовсе не имел в виду, что это должна быть такая со­блазнительная, провоцирующая одежда. На ней были поношенные хлопчатобумажные джин­сы, которые обтягивали широкие бедра и длин­ные ноги так же плотно, как их облегало бар­хатное платье. А сиреневый свитер, казалось, придавал ее горящим фиалковым глазам еще больше блеска и таинственной глубины.

Ее лицо, совершенно лишенное грима, ста­ло еще более привлекательным. Длинные тем­но-каштановые волосы, не успевшие высох­нуть после душа, мягкими волнами скатыва­лись с плеч, слегка завиваясь на кончиках. Она выглядела лет на десять моложе по сравнению с тем моментом, когда он увидел ее впервые.

— Пахнет чем-то вкусным, — оживленно ска­зала она. — Что-нибудь из итальянской кухни?

— Вроде того. Смесь нескольких сортов ово­щей с добавкой кетчупа и макароны. Изготов­лено по рецепту моей матушки. Она боится, что я, оставшись один, плохо питаюсь. Вот и снабжает меня рецептами доступных для при­готовления блюд.

— Но со стороны ты кажешься таким само­стоятельным, что я никогда бы не усомнилась в твоей способности готовить для себя еду.

— Было время, когда я действительно, на­прочь, забросил всякую кулинарию, — признал­ся Ник. — Я так низко пал тогда, что меня во­обще ничего не интересовало.

Он поймал себя на мысли, что ему было чертовски трудно поддерживать спокойную беседу с этой женщиной, потому что каждой клеткой своего тела он ощущал рядом с собой ее физическое присутствие. Ее нежный голос звучал для него музыкой, которую он готов был слушать, не уставая всю ночь. Его пальцы так и тянулись к ее блестящим волосам и округлым плечам. Внутри него бушевал пожар, который он не в силах был потушить, в то время как она казалась такой хладнокровной и спокойной, что ему становилось просто не по себе.

А ведь совсем недавно, эта же женщина так пылала и трепетала в его объятиях, так при­жималась к нему, так бесстыдно хотела его... Он не верил, что она могла так быстро пере­ключиться с пылкой сексуальной страсти на холодное, рациональное поведение. Ему хоте­лось, чтобы она вновь отдалась во власть дико­го желания и стала такой же неуправляемой, каким чувствовал себя в этот момент он сам.

Шрам на его лице ныл от боли, пальцы, ав­томатически, потирали шов, а когда он заме­чал, что ее взгляд скользил вслед за его ладо­нью, тянувшейся к шраму, ему казалось, буд­то на него выплескивают ушат ледяной воды.

— Твое «падение»... Это связано с твоим не­счастным случаем?.. Послушай, ты уверен, что я не могу чем-то помочь тебе? — Мягко спро­сила она.

— Если хочешь, можешь налить нам по бока­лу чего-нибудь согревающего, — сказал он. — Все найдешь вон там в буфете. Мне можешь плес­нуть вина, а себе — чего пожелаешь.

— Я тоже попробую вина.

Она достала из буфета бутылку вина и пару бокалов. У Ника вдруг возникло странное чув­ство оттого, что эта женщина проявляла забо­ту о нем. Почему она делает это? Искреннее это чувство или притворство? Ему показалось, что ей не слишком хотелось слышать ответ на заданный ею вопрос. Но он ответил на него без проволочек:

— Да, моя депрессия была связана с этим несчастным случаем. С автодорожной аварией. Какое-то время после нее, я чувствовал себя разочарованным во всем, у меня, напрочь, ис­чез вкус к жизни.

Только после того, как эти слова были про­изнесены, он понял, что перешел какую-то запретную черту. Ему никогда не приходило в голову рассказывать кому-либо об этом инци­денте, тем более, совершенно, чужой женщине. И что это его угораздило?

— Разочарованным? — Она протянула ему бокал с вином. — Не могу поверить, что ты когда-нибудь находился в таком состоянии. Мне не трудно представить тебя в неважном настро­ении, но чтобы ты серьезно разочаровался в жизни...

— Ты поверила бы мне, если бы узнала всю историю.

О, черт возьми! Какой же у меня дырявый рот! — выругался про себя Ник. Теперь она по­просит его рассказать все, что с ним произош­ло тогда на дороге! Но он, до сих пор, еще ни­кому не говорил об этом. Даже его мать и брат не услышали от него ни единого слова о том, откуда и как появился этот шрам.

Однако, к его удивлению, женщина не ста­ла его расспрашивать. Она лишь слегка нахму­рилась и задала простой вопрос:

— И давно это случилось? Шрам кажется довольно свежим.

— Я выписался из больницы около двух ме­сяцев назад. А пролежал в ней две недели.

— Понятно. — Женщина кивнула, и ее фиал­ковые глаза на миг задержались на израненной стороне его лица. — Ты будешь пить вино или у тебя уже пропало желание взбадриваться?

Только сейчас Ник заметил, что она все еще держит в руке, предложенной ему, бокал с ви­ном. Он протянул руку, чтобы взять напиток, их пальцы на секунду соприкоснулись... Она мгно­венно отпрянула и, коснувшись ладонью соб­ственной гладкой щеки, смущенно сказала:

— Я думаю, со временем рана совсем зарубцуется, и твой шрам станет не таким заметным. К тому же я слышала, сейчас делают такие удивительные косметические операции...

— Хочешь сказать, я стану не таким уро­дом? Мне жаль разочаровывать тебя, но мой прежний облик уже никогда не восстановится полностью, и он не будет интересовать женс­кую зрительскую аудиторию так же, как, воз­можно, интересовал раньше.

— Ты напрасно считаешь, что шрам обезоб­разил тебя. На мой взгляд, как и на взгляд, я уверена, миллионов телезрительниц, ты по-прежнему останешься в десятке самых сексу­альных мужчин Канады. Понимаю, ты пере­живаешь из-за случившегося... из-за того, что твоему статусу сердцееда нанесен такой удар. Не потому ли ты решил скрыться от прекрас­ной половины человечества и поселиться в этой глуши?

На миг его пальцы сжали ножку бокала, на­полненного вином, с такой силой, что он уди­вился, как она не треснула. И в этот же миг перед ним опять всплыло лицо Сидни.

— Повторяю тебе, — холодно бросил ей Ник, — не надо путать меня с героем, которо­го я играю на телеэкране. И к твоему сведе­нию, я нигде и ни от кого не скрываюсь. Еще до аварии я решил взять двухмесячный отпуск и как следует отдохнуть. А теперь, после этого несчастного случая, мне сам Бог велел осуще­ствить задуманное на практике, и коттедж в уединенном месте, как нельзя, лучше подходит для претворения моего плана в жизнь. Я здесь прекрасно себя чувствую.

После сказанного Ник заглянул в духовку и добавил:

— Овощное блюдо с кетчупом и макарона­ми будет готово минут через сорок. Если не возражаешь, я за это время быстренько приму душ...

Он замолчал на полуслове, когда увидел, как она, пройдясь по маленькой гостиной, остановилась напротив старого дубового комода с зеркалом и стала, что-то внимательно, рассматривать на стене. Ник сразу догадался, что привлекло ее внимание. Протянув руку, жен­щина сняла со стены фотографию в рамке и поднесла ее к свету лампы.

Это была фотография Криса. Он снялся про­шлым летом прямо в саду около коттеджа. Ру­сые волосы обрамляли его улыбающееся, по­чти мальчишеское лицо, и он, как две капли воды, походил на старшего брата. Скрестив на груди руки, Ник стоял как вкопанный и ждал ее реакции.

Секунду-другую женщина разглядывала пор­трет, потом улыбнулась и повернулась к Нику. Он приготовился услышать от нее все, что угод­но, но только не то, что она произнесла, абсо­лютно, спокойным тоном:

— У него приятное лицо. Кто это?

Абигейл вдруг заметила, как резко измени­лось лицо Ника. Оно побелело и стало напря­женным, злым. Его голубые глаза вспыхнули хо­лодным огнем; кожа на скулах натянулась, а блед­ность щек еще сильнее подчеркнула его шрам.

— Кто это? — ухмыльнулся он. — Этот воп­рос ты задаешь мне?

— А кому же еще? — удивилась она. — Про­сто мне было бы интересно узнать, кем тебе приходится этот человек... О, прости! Ты, на­верное, полагаешь, что я пытаюсь вмешивать­ся в твою личную жизнь? Извини, если тебе это неприятно.

— Что за чертовщина! Почему тебе взбрело в голову спрашивать меня об этом человеке, когда ты его прекрасно знаешь?

— Но я совсем не знаю его! — с искренним удивлением воскликнула она.

Абигейл внезапно показалось, что у нее на­чала кружиться голова. В мыслях была какая-то каша, и она плохо соображала. Возможно, во всем было виновато выпитое вино. Странное поведение Ника Гранта еще более усиливало это ощущение. Может быть, он ее с кем-то пу­тает? Но как такое возможно?

— Зачем бы я стала спрашивать о нем, если бы знала его? А может быть, он... — Нет, это невозможно, засомневалась она, но все же ре­шилась и напрямую спросила Ника: — А мо­жет быть, он твой... сожитель?

— Не смеши меня! — отрезал он. — Уж ты-то, по крайней мере, должна знать, что я не голубой.

Да, она знала это. И даже слишком хорошо знала.

— Тогда кто же он? Почему ты делаешь из этого загадку?

И вдруг, взглянув снова на фотографию, Абигейл обнаружила поразительное сходство человека на портрете с Ником Грантом.

— Он твой брат?

Ник как-то странно посмотрел на нее, по­том саркастически ухмыльнулся и сказал:

— Да. Но я не верю, что ты просто догада­лась об этом.

— Именно догадалась. Ведь я не видела его никогда в жизни. У него твои глаза, твой рот, а если бы еще у вас был одинаковый цвет во­лос, я бы, наверное, сразу признала в нем тво­его брата.

Однако в голубых глазах младшего из братьев, подумала Абигейл, было больше теплоты, какой- то веселой легкости, а на его губах, в отличие от сурово сжатых губ Ника, играла широкая, приветливая улыбка. Интересно, как сложились бы у нее отношения с этим молодым человеком, если бы не Ник, а он оказался ее спасителем на той темной, заснеженной дороге?

— Не видела его никогда в жизни? — услы­шала она резкий голос, прервавший поток ее мыслей. — Довольно притворяться, Элоиз! Твой трюк не пройдет.

— Какой трюк? И кто такая Элоиз?

И вдруг в голове Абигейл будто звякнул ко­локольчик. Она вспомнила, что хотела задать Нику один вопрос, когда он впервые появил­ся около ее «пежо», завалившегося носом в кювет. Но потом события закружили их обоих с такой стремительностью, что она забыла про этот вопрос. И вот сейчас он неожиданно всплыл в памяти.

— Кстати, откуда ты знаешь мою фамилию? Ты упоминал ее там, на дороге.

— Фамилию Барринг? А разве не ясно, от­куда? — Он раздраженно пожал плечами. — Разумеется, мне ее назвал Крис.

— Для меня во всем этом, вообще, нет ничего ясного! Кто такой Крис? Я полагаю, твой брат? — И она помахала фотографией прямо перед но­сом Ника. — Твой Крис не мог назвать тебе не только мою фамилию, но и вообще сообщить что-либо обо мне, потому что я не знаю его даже в лицо. Да будет тебе известно, что мы ни разу не встречались, никогда не видели друг друга! По крайней мере, что касается меня, это абсолютно достоверный факт. А если пред­положить, что он где-то видел меня и поста­рался узнать мои имя и фамилию, то их сооб­щили ему неточно. Вернее, фамилию назвали правильно, а вот имя у меня не Элоиз...

Вдруг Абигейл замолчала и шлепнула себя ладошкой по лбу, будто вспомнив что-то важ­ное. Через секунду она вдруг нервно рассмея­лась и сказала:

— О Боже!.. Кажется, я начинаю понимать... Дело в том, что у меня есть кузина, которую зовут Элоиз, и которая помолвлена с неким Крисом.

— Как ты ловко выворачиваешься! — гневно бросил ей Ник — Но ведь ты уже призналась, что твоя фамилия Барринг.

— Разумеется. Отец Элоиз и мой папа — бра­тья, поэтому у нас с кузиной, естественно, одинаковые фамилии — Барринг. Имена у нас, разумеется, разные, — насмешливо добавила она. — Мне при рождении дали имя Абигейл Маргарет.

— Что за спектакль ты передо мной разыг­рываешь?

— Я ничего перед тобой не разыгрываю! — возмутилась она. — И у меня есть простые доказательства моей правоты. Подожди меня здесь, я через минуту вернусь.

Она стрелой вылетела из гостиной, взбежа­ла по лестнице, ворвалась в комнату, кото­рую он ей выделил. Схватив с кровати свою сумку, Абигейл ринулась обратно, на ходу отыскивая в ней документы.

Ник поджидал ее на том же месте, уже ус­пев допить вино. Пустой бокал стоял на комо­де рядом с фотографией его брата.

Большое, сильное тело Ника как-то стран­но напряглось, лицо застыло. Казалось, он вдруг понял, что сейчас произойдет нечто та­кое, от чего ему станет совсем не весело. Когда Абигейл сунула ему под нос свои водительс­кие права, его глаза потемнели и тут же подо­зрительно сузились.

— Абигейл Маргарет Барринг — ты видишь эти слова? — спросила владелица документа. — Если тебе этого недостаточно — вот моя чеко­вая книжка... кредитные карточки. И что ты ска­жешь теперь насчет моего спектакля?

Ник не проронил ни слова. Он просто уста­вился на документы, которые она бросила пе­ред ним на комод, и у него был такой вид, будто они вот-вот подпрыгнут и отхлещут его по щекам. Прошло несколько секунд. Ник глу­боко и прерывисто вздохнул, запустил одну пятерню в свои черные волосы, взъерошил их и коротко засмеялся.

— Полагаю, теперь мне следует произвести переоценку ценностей. — Подытожил он. — Похоже, я допустил своего рода ошибку.

— Надо же! Какое безжалостное самобиче­вание! — Абигейл иронически усмехнулась, со­брала документы и сунула их обратно в сумку. Ее приятно грела мысль о том, что недоразу­мение, наконец, рассеялось. — Итак, что же мы с тобой обнаружили, Ник? Получается, что моя кузина — невеста твоего брата?

— Бывшая невеста, поскольку она только что покинула его. А ты и не знала об этом? — Спросил он, заметив выражение удивления и замешательства на красивом лице.

— Абсолютно ничего. Впрочем, это и не уди­вительно, потому что мы с Элоиз мало обща­емся, никогда не были с ней близки по духу. У наших отцов тоже, по существу, мало общего, и они очень редко видятся.

Упомянув об отце, Абигейл подумала о ма­тери, которая сейчас сидела одна дома и жда­ла ее. Пожилая женщина не знала, что из-за вынужденных обстоятельств ее дочь застряла в каком-то коттедже на краю света. А глав­ное, было неизвестно, когда она отсюда вы­берется. Слава Богу, Абигейл не успела позво­нить ей откуда-нибудь с дороги и предупре­дить, что приедет в Кег-Ривер пораньше. Тем самым она оберегла мать от излишних волне­ний, которые были бы вызваны напрасным ожиданием.

— Я только слышала, что на прошлой неде­ле Элоиз обручилась. И то мне стало известно об этом случайно, когда я позвонила ей на­счет автомобиля.

Неожиданная перемена в лице Ника насто­рожила ее. Вероятно, что-то из сказанного ею вызвало в нем беспокойство. Но что именно?

— До прошлой недели темно-зеленый «пежо», в котором я ехала, принадлежал Эло­из. Она продала его мне, и ее брат перегнал машину в Калгари, где я живу. Может быть, все это имеет какое-то отношение к твоему брату и его невесте?

— Еще какое! Послушай, почему бы нам не присесть? Мы должны кое-что уточнить, объясниться. Лучше это сделать в более удобной, не­принужденной обстановке.

Абигейл не представляла, как можно было чувствовать себя непринужденно, находясь с Ником Грантом в одной комнате. Одна только его близость уже генерировала в ней постоян­ные электрические разряды, как в мыслитель­ных процессах, так и во всем теле.

Но все равно она присела бы сейчас с удо­вольствием. Ее ноги, до сих пор не переставав­шие дрожать после дорожного происшествия, теперь, казалось, могли подломиться в любую минуту. Возможно, последнюю каплю к ее со­стоянию добавил рывок из гостиной в спаль­ню за злосчастными документами. К тому же у нее жутко разболелась голова, и ей было труд­но сосредоточиться на какой-то даже самой простой мысли. Сделав глубокий вдох и выдох, она опустилась в уютное маленькое кресло на колесиках и, перебирая ногами по полу, по­ближе подкатила его к камину.

— Еще вина? — спросил Ник, а когда Аби­гейл покачала головой, добавил: — У тебя такой вид, словно тебе не помешает второй бокал.

— Нет, спасибо.

Любое дополнительное количество алкого­ля только еще больше сгустит туман в голове, решила она. А поскольку им предстоит важный разговор, ее ум должен работать, как можно, чет­че, поэтому его не следует ничем перегружать. С того часа, когда Ник привез ее в коттедж, ситуация, в которой они оказались, была и без того трудна, а теперь она, похоже, осложни­лась еще более.

— Ну что же, нет, так нет. — Он наполнил свой бокал и уселся в кресло напротив нее с другой стороны камина. — Как ты уже знаешь, Крис — мой брат. Ему двадцать пять, он на девять лет моложе меня. Около трех месяцев назад, на одной вечеринке, ему повстречалась одна девушка.

— Элоиз? — нетерпеливо спросила Абигейл, когда Ник сделал паузу, задумчиво уставив­шись в бокал с вином. Казалось, он пытался найти в его бургундских глубинах некий ис­точник вдохновения.

— Да, твоя кузина Элоиз. — Он медленно кивнул и как-то отвлеченно, рассеянно взгля­нул на свою собеседницу. — Мой брат — ис­тинный романтик. Стоило ему взглянуть на нее лишь один раз — и он влюбился в твою кузину по уши. И она, судя по всему, ответила ему такой же взаимностью.

— По твоему тону не скажешь, что ты пове­рил в чувства брата и его возлюбленной, — за­метила Абигейл, уловив в его голосе едва раз­личимые циничные нотки.

— Да, не поверил, — напрямую, признался он. — Любовь с первого, второго, какого угод­но взгляда — это просто миф, фантазия писа­теля, придумывающего сусальные романы, или плод воображения инфантильного юноши, у которого тело напичкано гормонами похоти, а в голове вместо серьезных мыслей летают ро­зовые мыльные пузыри. Нет, любовь не заслу­живает внимания зрелых, рационально мыс­лящих людей.

— К каковым ты, конечно, причисляешь и себя.

Саркастическая ремарка женщины вызвала в нем нескрываемую ярость. Его черные, пря­мые брови негодующе нахмурились, голубые глаза вспыхнули холодным огнем, и он мет­нул в нее гневный, испепеляющий взгляд.

— Ты хочешь сказать, что не согласна с моей концепцией? — презрительно усмехнувшись, спросил он.

— Я хочу сказать, что еще никогда не испы­тывала этого чувства, и до тех пор, пока оно не придет, у меня вряд ли появится намерение выступать в роли судьи на столь ответственном поприще.

— Значит, ты не любишь этого... своего же­ниха? Может быть, у тебя есть другой, настоя­щий жених?

— Конечно же, я люблю его!

Когда она произносила эти слова, ее голос прозвенел на высокой, нервной ноте. Не явил­ся ли этот тон свидетельством ее внутренней вины перед Брайаном? Ведь она просто-напро­сто отвергла его, безжалостно оттолкнула, да попросту, забыла о нем, увлекшись этим, со­вершенно чужим и циничным человеком.

На самом деле, она не была до конца чест­ной, когда называла Брайана своим женихом. Да, он действительно просил ее руки, но она не ответила на его предложение согласием. Ин­туиция подсказала ей: надо еще подождать и хорошенько подумать.

Помолвка, на которую она согласилась, ког­да их отношения с Брайаном неожиданно на­чали развиваться слишком стремительно, на практике оказалась не более чем фикцией. Аби­гейл использовала ее лишь как средство само­защиты в момент отчаяния. Но она не хотела посвящать во все эти тонкости мужчину, ко­торый сейчас сидел рядом с ней. Так всем бу­дет гораздо спокойнее. Пусть Ник продолжает думать, что у нее, в самом деле, есть жених.

— Но сейчас речь не обо мне, — сказала Аби­гейл. — Лучше объясни мне, почему ты решил, что я невеста твоего брата? Мне сдастся, что-то стряслось с его романтической любовью, не так ли?

Ник кивнул в знак согласия и сказал:

— Стряслось, но не сразу. В самом начале их отношения были прозрачными и нежными. Но потом... в них стали появляться какие-то шеро­ховатости, трещинки, и Крис на какое-то вре­мя, казалось, потерял в них инициативу. Но вскоре все образовалось и снова пошло как по маслу. Их любовь была взаимной и такой чис­той и страстной, о какой только можно меч­тать. Так, по крайней мере, уверял брат. Потом они обручились, и свадьба была назначена на Новый год. Крис сказал, что они больше уже не могут ждать... Но сегодня он вдруг позво­нил мне в совершенно жутком состоянии и...

— Элоиз все разрушила?

Абигейл стало грустно от мысли, что у этой истории такой несчастливый конец. Когда она, неделю назад, разговаривала по телефону с Эло­из, та была в таком приподнятом настроении, в ее словах ощущался такой прилив энергии, та­кой полет высоких чувств и дерзновенных пла­нов, что Абигейл подумала: вот оно счастье — совсем рядом, у ее кузины, и скоро его можно будет лицезреть. Ей очень хотелось тогда, чтобы Элоиз и ее будущий супруг доказали всем, что настоящая любовь на свете существует.

Ник снова кивнул и пояснил:

— Она сказала, что у нее есть другой. Верну­ла Крису купленное им обручальное кольцо и, не проронив больше ни слова, уехала.

— Это не похоже на мою кузину. — Абигейл нахмурилась.

— Но именно это произошло. Крис очень переживал. Для него ее внезапный уход был тяжелейшим ударом.

— И как же ты оказался вовлеченным во всю эту историю?

— Крис сообщил мне, что на Рождество Элоиз собиралась ехать на машине домой. Ее маршрут проходил через Валливью, и обычно по пути следования она заглядывала в кафе «Лунные тени», — рассказывал Ник. — По просьбе Криса я должен был дождаться ее там, попробовать поговорить с ней или хотя бы каким-то способом удержать ее в кафе до приез­да туда моего брата. Ну а все остальное ты зна­ешь: началась снежная буря, и, в конце концов, вместо Элоиз я нашел тебя.

— Но... неужели ты не догадался, что...

— Что ты не Элоиз? А как я мог догадаться? — удивился Ник. — Ведь я никогда не видел ее. Мне лишь надо было выполнить поручение брата: найти сногсшибательную, по его сло­вам, женщину с длинными темными волоса­ми, которая будет ехать в темно-зеленом «пежо». Поэтому, когда мне попалась такая машина, в которой сидела сногсшибательная женщина, я, естественно, предположил, что передо мной была Элоиз Барринг.

— Естественно, — со смешком повторила за ним Абигейл, стараясь не думать о той «сногсшибательной женщине с длинными темными волосами», которую он искал. — Меня настораживает, что по ходу развертывания этого ув­лекательного сюжета на фоне снежной бури, ты делал слишком много предположений.

Ее критический тон заставил мужчину не­довольно нахмуриться. Но он не стал париро­вать, а лишь спросил:

— Интересно, а как бы ты стала выпуты­ваться из подобного сюжета, в котором фигу­рировали бы две темноволосые женщины с одинаковой фамилией, пользующиеся одним и тем же автомобилем?

— Ты прав. — Она вынуждена была согла­ситься с логичностью его доводов. — И надо же, как получилось: этот «пежо» принадлежал сна­чала Элоиз, а потом стал моим! Вот уж дей­ствительно сюжетец!

Тогда он назвал ее мисс Барринг, и она, еще не выйдя из шокового состояния после злополучного виража по обледеневшей дороге, в тот момент не спросила его, откуда ему извес­тна ее фамилия. А если бы спросила, то, воз­можно, всей этой истории и не было бы или, по крайней мере, она не оказалась такой запу­танной. Интересно, как все могло бы повер­нуться, спрашивала себя Абигейл, если бы Крис не позвонил ему в это утро, а Ник на­ткнулся бы на нее просто как, совершенно посторонний, незнакомый человек, у которого бы и в мыслях не было, что ее зовут Элоиз, и она является невестой его брата?

— Элоиз предложила мне свой «пежо» толь­ко потому, что ее приняли на работу в какую-то автомобильную компанию, — задумчиво, ра­стягивая слова, произнесла Абигейл. — Если бы она эту новую работу не получила, я осталась бы в своем стареньком сером «форде»... По сути дела, к темно-зеленому «извозчику» кузины я еще не привыкла, и мне кажется, именно по­этому не смогла удержать его под контролем на той дороге.

— Не только поэтому. Тебе еще не повезло с погодой, — сухо заметил Ник. — Такого жутко­го снегопада здесь не было уже лет десять, и, конечно, он мог выбить из колеи любого во­дителя.

— Пожалуй, ты прав.

При воспоминании о снежных завихрениях вокруг машины, о ледяных выбоинах под ко­лесами, Абигейл вся так и съежилась. Пододви­нув кресло к камину еще ближе, она протяну­ла руки к огню и с ужасом заметила, что ее пальцы начали дрожать. А голова уже разболе­лась настолько, что ей стало трудно сохранять ясность мысли.

— Ты, должно быть, по-настоящему забо­тишься о своем брате, если готов был отклик­нуться на его просьбу даже в такую непогоду.

— Да, я стараюсь не оставлять его без вни­мания, — сказал Ник. — Его счастье для меня много значит. Когда мне было очень плохо, он пришел ко мне на помощь по первому же мо­ему сигналу. Так что, помимо выполнения этой его просьбы, я ему обязан еще очень и очень многим.

— И ради него ты готов был рисковать даже своей жизнью... — Она неожиданно замолчала, потому что в голове у нее мелькнула мысль-молния: — Твой несчастный случай! В нем была причина! Я имею в виду, что именно с ним были связаны трения между Элоиз и Крисом на начальном этапе их отношений, не так ли? Потому что, как раз в это время, ты попал в беду, и Крис начал ухаживать за тобой...

— Ты очень проницательна.

Интонация, с какой Ник произнес эти сло­ва, явно свидетельствовала о том, что они не были комплиментом в ее адрес. Эти слова про­звучали для нее как табу. Они, как бы, предуп­реждали ее: не затрагивай эту тему, она не для посторонних лиц. И Абигейл перевела разго­вор на другую тему.

— Итак, — сказала она, — хотя ты не ве­ришь в любовь, тем не менее, ты был готов схватиться один на один со снежной бурей, похитить Элоиз и вернуть ее в объятия брата. Разве я не права?

— Ни о каком похищении не было и речи, — раздраженно ответил ей Ник. — В конце кон­цов, ты пересела в мою машину, вполне, добро­вольно, без принуждения с моей стороны.

Абигейл уже неоднократно кляла себя за то, что поехала с ним в его коттедж. Но ведь она нуждалась в помощи и вовсе не была сбежав­шей невестой его брата, как он полагал. Инте­ресно, рассуждала Абигейл, как повернулись бы события, если бы Ник встретил в бушую­щем снежном пространстве настоящую невес­ту Криса, которая попала бы в такую же беду, в какой оказалась ее кузина. Как бы тогда он повел себя? Точно так же?

На Абигейл Ник Грант произвел неизгла­димое впечатление с первой же минуты их встречи. Но неужели этот телекумир женщин производил такое же впечатление на всех дру­гих поклонниц своего таланта? Разумеется, это было в его силах и возможностях. Впрочем, где-то, в глубине души, Абигейл чувствовала, что и она сразу произвела на него сильное впечатле­ние. Или ей так только показалось? Может быть, она просто гналась за несбыточной мечтой?

Воспоминания об их страстных поцелуях и объятиях под яростный аккомпанемент разбушевавшейся стихии бросили Абигейл в жар, все ее тело, только что дрожавшее от холода, вспыхнуло, и она торопливо откатилась в сво­ем кресле от камина, потому что пламя в нем показалось ей раскаленной лавой. Повернув­шись к Нику, она сказала:

— Но ты же не объяснил мне, что у тебя есть брат Крис, который...

— Я уже говорил тебе, что никогда не ви­дел Элоиз. А Крис не сообщил ей, что прихо­дится братом тому самому Нику Гранту. Он знает, что я не хочу афишировать свою част­ную жизнь, поэтому держит язык за зубами. Но на их новогоднюю свадьбу я намеревался приехать, и там все и выяснилось бы.

— Но теперь, поскольку у них все так круто изменилось, ты не собираешься навестить бра­та? — неожиданно спросила Абигейл.

— Не собираюсь, — ответил Ник. — Думаю, надо чуточку подождать. Крису сейчас не до меня... Может быть, они еще помирятся. И ник­то не будет знать об их размолвке. — Он улыб­нулся, лукаво взглянул на нее и пошутил: — Если, конечно, тебе вдруг не вздумается под­бросить всю эту историю какой-нибудь бой­кой газетке.

Но его шутка оказалась опрометчивой. Аби­гейл, мгновенно, выпрямилась в своем кресле, ее фиалковые глаза вспыхнули негодованием, и она резко бросила ему:

— За кого ты меня принимаешь? Да я даже не читаю скандальную прессу, не то чтобы снаб­жать ее какими-то пикантными рассказами!

— Но они хорошо заплатят! — продолжал дразнить ее Ник.

— Я не нуждаюсь в таких деньгах! — отреза­ла Абигейл. — У меня есть хорошая работа, и я получаю вполне приличную зарплату.

— И что же это за работа?

— Главный координатор одного из крупных туристических агентств в Калгари. Так что, к твоему сведению, в жалких подачках газетчи­ков не нуждаюсь.

— Иметь лишнюю сотню-другую никогда еще никому не вредило, — все в том же добродушно-шутливом тоне продолжал Ник. Он встал, слегка отодвинул кресло и добавил: — Наша еда будет вот-вот готова, и мне надо по­торопиться принять душ до трапезы.

Он уже направился, было, к двери, как вдруг услышал довольно резкий голос своей собеседницы:

— Мы еще не закончили наш разговор.

Ник замер на месте и спокойно произнес:

— Я все объяснил...

— Это называется, объяснил! — оборвала его Абигейл. — Одни голые факты — и точка!

— А что же нужно еще?

— Очень многое. И, прежде всего, ты должен извиниться передо мной.

— Извиниться? За что?

— За то, как ты обращался со мной. За то, что привез меня в свой коттедж под лживым предлогом. За то, что...

Она мгновенно замолчала, увидев, как су­зились его глаза, сдвинулись черные брови, побагровели щеки.

— Значит, извиниться. — Его тон из добро­душно-шутливого перешел в зловещий, и Аби­гейл почувствовала сильный озноб на спине, будто кто-то провел по ней ледяной ладонью. — Допустим... я извиняюсь перед тобой зато, что ошибочно принял тебя за другую. Но ведь даже ты сама призналась, что произошло совпаде­ние обстоятельств, которого никто не мог пред­видеть. Далее. Должен ли я извиняться за то, что привез тебя сюда? Ведь если бы я оставил тебя там одну в застрявшем «пежо», посреди безлюдного пространства, в холодной ночи, ты могла просто погибнуть. И должен ли я про­сить у тебя прощения за то, что, на ночь глядя, предложил тебе кров, тепло домашнего очага и горячую пищу?

Загрузка...