Поездка в Техас

Глава 8

— Трейси, познакомься с Шарон Митчелл, моей двоюродной сестрой.

«Двоюродная сестра, — подумала Трейси. — Ой, какая хорошенькая девушка!»

— Привет, Шарон, — улыбнулась Трейси.

— А вы — Трейси Тейт. Я разговаривала с Элси. Я хотела взять у нее рецепт замечательного пшеничного хлеба, и она сказала мне, что вы живете на ранчо мистера Рамсея. А где же Кейт? Он же только что был рядом со мной.

— Я здесь, здесь. Меня чуть не убили, пока я пробирался через толпу.

Мэтт познакомил Трейси с мужем Шарон. У него были песочного цвета волосы, одет он был в обычный деловой костюм. Он от души смеялся, когда Шарон с гордостью продемонстрировала его цветной шейный платок, что, по ее мнению, было первым шагом в его превращении в ковбоя.

— Вы не фермер, Кейт? — спросила Трейси.

— Нет, я адвокат. Шарон, я и наши трое ребятишек живем в абсолютно нормальном доме в шумном пригороде Далласа.

Шарон рассмеялась:

— Ну, разве это не ужасно? Я, которая сидела верхом на лошади раньше, чем научилась ходить, вышла замуж за городского парня. Мой отец все еще не пережил этого.

— Ну и трудно же вам было привыкнуть к городской жизни! — воскликнула Трейси.

— Вы даже представить себе не можете, — сказала Шарон, выразительно закатывая глаза. — В конце концов я привыкла к этому, но удивительно, как Кейт не выкинул меня из дома. Первое время я кричала, рычала, стонала, плакала, короче, была такая веселенькая молодая женушка. А теперь я все время привожу мальчиков к дедушке на ранчо, чтобы научить их держаться в седле. Мне принадлежат два совершенно разных, но таких замечательных мира. И я умираю от голода. Пошли к столам!

— Ты специально подстроил это знакомство, — прошептала Трейси на ухо Мэтту, когда он вел ее к столу. — А Шарон просто растение.

— Растение? Как аспарагус, или дерево, или что еще? Я сказал тебе — она моя кузина.

— Случайно изменившая свой образ жизни, когда вышла замуж за Кейта?

— Разве любовь — не сила? — невинно поинтересовался Мэтт. — Она проводит человека через любые испытания.

— Ты лгунишка.

— Я в отчаянии.

— Ты сумасшедший.

— А ты, — он наклонился и укусил ее за ухо, — а ты маленькая упрямица, которую я так сильно люблю. Я только показал тебе, как можно преодолеть разногласия и уладить конфликты, когда любишь.

— Вы всю ночь собираетесь шептать друг другу на ухо разную сладкую чепуху? — спросила Шарон. — Мы собирались немного перекусить.

— Она, без сомнения, твоя родственница.

Еда была превосходной, разговор живой и интересный, и вечер, как Трейси заранее надеялась, был превосходный. В амбаре было очень жарко, шумно, много народу, но она не обращала на это никакого внимания. Мэтт был внимателен и все время с нежностью смотрел на нее, не пытаясь даже скрыть влюбленных взглядов от Шарон и Кейта. Они воспринимали поведение Мэтта, как вполне естественное. Шарон предложила Трейси рецепт консервирования пикулей, а Мэтт наблюдал за ними все это время с ласковым выражением лица.

— Определенно, растение, — прошептала Трейси.

— Кузина, — прошептал он в ответ.

— Мэтт Рамсей, — неожиданно окликнул чей-то властный голос, — ты, чертов красавчик. Как, черт возьми, твои дела? И вы, Кейт и Шарон, как поживаете? Ух ты, а кто эта хорошенькая девушка? Пора, пора, Мэтт, обзавестись красоткой в доме.

— Марта, познакомься с Трейси Тейт.

Марта Велш была хрупкой женщиной с необыкновенно глубоким хрипловатым голосом. Ее загорелое лицо было изборождено морщинами, она была одета в черные брюки, рубашку и стетсон, сдвинутый на затылок. Говорила она так громко, будто все вокруг были глухими, и Трейси тут же решила, что она очаровательна.

— Как поживаешь, дорогая? — громко спросила Марта Трейси.

— Очень хорошо, большое спасибо, — ответила Трейси.

— Ну и хорошо. А теперь, молодые люди, идите-ка, танцуйте. Я привезла этот оркестр аж из самого Хьюстона. Один танец за мной, Мэтт. Не могу дождаться мига, когда прикоснусь к твоему чудесному телу. Пока.

— До свиданья, Марта, — хором ответила вся четверка.

— Она прекрасна, — сказала Трейси.

— Согласен, — сказал Мэтт.

— Я напишу о ней в статье, но не думаю, что в Детройте поверят тому, что я о ней напишу.

— Вы из Детройта? — спросил Кейт.

— Эта тема на сегодня под запретом, Кейт, — заявил Мэтт, поднимаясь со стула. — Давай потанцуем, Трейси.

Он повел ее на танцевальную площадку, обнял и прижался губами к ее лбу. Оркестр играл грустную мелодию об одиноком ковбое, который спал под открытым звездным небом, но Трейси не могла печалиться вместе с ним, потому что ее тело уже предавало ее. Боже, что же мог сделать этот мужчина простым прикосновением к ней! Каждый дюйм ее тела сознавал близость Мэтта, она была опять в его власти.

Как отчаянно ей хотелось оказаться в его объятиях, в его мире, согретой его любовью, защищающей ее. Сейчас он был с ней и он был ее. Если бы так было всегда. Трейси хотела, чтобы ударила молния, разверзлись облака и на землю ступил ангел с конвертом, запечатанным сургучной печатью, с готовыми ответами на все ее вопросы. Но опять-таки, а вдруг ангел дал бы ей билет на самолет до Детройта и приказал убираться восвояси, туда, откуда она явилась.

— О, Боже, — вздохнула Трейси.

— Что случилось?

— Нет, ничего. Здесь прекрасно, правда?

— Ты счастлива?

— Сказочно! Ты первоклассный танцор, Мэтт.

— Спасибо, мисс Тейт. Но это только один из моих многочисленных талантов.

— Ты говоришь о чувствах? — прошептала Трейси.

— Конечно. Ведь здесь нет старушки Мейбл, и я не могу ее оскорбить. Ладно, больше не буду, а то все догадаются, что у меня на уме. Трейси, мне так приятно чувствовать тебя рядом. Поехали домой и…

— Нет. Мне здесь нравится, и может, у меня не будет другого такого случая…

— О чем ты говоришь?

— Ни о чем. Это случайная фраза. Пожалуйста, Мэтт, давай не будем портить такой прекрасный вечер.

— Хорошо, никаких споров и дискуссий, — согласился он, кружа ее в танце.

— Спасибо, — сказала Трейси, прижимаясь к его груди. — Как хорошо.

— Ты начинаешь чересчур волновать меня, леди. Потанцуй-ка лучше с губернатором. Он как раз направляется сюда. Парень он хороший.

Трейси станцевала с губернатором, потом с Кейтом, потом с каким-то безымянным ковбоем, на чем настояла Марта, потом еще с кем-то, пока Мэтт танцевал с Мартой. Трейси взяла из рук Кейта бокал с прохладительным напитком и ждала Мэтта.

— Скучала без меня? — спросил Мэтт.

— Нет.

— Неправда.

— Тогда — да, ужасно. Я ужасно скучала без тебя, считала минуты до твоего возвращения, страдала от одиночества и…

— Сдаюсь.

— Мэтт, — позвала его Шарон и схватила за руку. — Настала пора западного свинга.

— Пошли. Кейт, позаботься о Трейси.

— Конечно.

— А что это такое? — спросила Трейси.

— Тебе понравится этот танец. Шарон и Мэтт танцуют его, как боги. Трудно представить, как такой крупный человек двигается так грациозно. Я никогда этого, к стыду своему, не узнаю. Я все время спотыкаюсь, когда начинаю танцевать этот хитрый танец.

Трейси онемела, когда увидела Шарон и Мэтта, двигавшихся в такт жизнерадостной музыки. Они были как бы продолжением друг друга, как одно целое, было поразительным их музыкальное чутье, и уже через полминуты после начала танца толпа растворилась, оставляя их одних на площадке. Сердце Трейси, наблюдавшей за танцем, наполнилось чувством гордости за Мэтта. Он принадлежит ей, мечтательно думала она. Слышите, люди? Она любит его, он любит ее, и все просто замечательно. О Боже, она что, издевается над собой?

Когда танец закончился, толпа разразилась криками и аплодисментами. Шарон толкнула своего красивого партнера, потом поклонилась толпе. Мэтт обнял ее за плечи, и они направилась к тому месту, где стояли Трейси и Кейт.

— Это было удивительное зрелище. На меня вы произвели огромное впечатление, — призналась Трейси.

— Я научу тебя, это совсем не трудно, — сказал Мэтт.

— Ха! Это же невозможно, — не согласился Кейт.

Следующие часы пролетели незаметно. Несколько дюжин людей подходили к Мэтту, здоровались с ним за руку, похлопывали его по спине. Трейси поняла, что его хорошо знали и уважали не только в Далласе, но и за его пределами. Знакомые приглашали его в гости в различные места.

Трейси тоже приняли тепло, никто из гостей не обращался с ней, как с чужой, вторгшейся в их владения. Она понимала, что она здесь присутствует как девушка Мэтта и хорошее отношение к нему распространялось на нее. Его рука постоянно обнимала Трейси за плечи или за талию, когда он разговаривал с этими дружелюбными людьми. Он познакомил ее со всеми, бросая ласковые и нежные взгляды, когда называл в очередной раз ее имя.

Они танцевали много раз. После полуночи Шарон и Кейт объявили, что уезжают домой. Шарон пообещала Трейси в скором времени встретиться за ленчем.

— Ты готова? — спросил Мэтт.

— Да, я оттанцевала все ноги. Я их просто не чувствую, — ответила Трейси.

— Нужно скорее добраться до кровати.

— Отличная идея!

Им удалось найти Марту и пожелать ей спокойной ночи, поблагодарить за чудесный ужин. Наконец, распрощавшись еще с десятком людей, они вышли в звездную ночь. Мэтт сразу ж снял пиджак и повесил его на одно плечо.

— Стало жарко. Как насчет того, чтобы дома искупаться в бассейне?

— Отлично!

— Подумать только, я, Трейси Тейт, танцевала с самим губернатором Техаса!

— Ты думаешь, что это поможет тебе стать знаменитой?

— И это. И, главным образом, то, что я влюблена и любима самым красивым и знаменитым ковбоем Техаса.

— И кто же это? — зарычал Мэтт. — Я переломаю ему все косточки.

— Ты такой тупой, — рассмеялась весело Трейси.

В окнах дома сиял мягкий и спокойный свет. Мэтт помог Трейси выйти из машины и, войдя в дом, закрыл тяжелую деревянную дверь. Прислонив к ней Трейси, он двумя руками обхватил ее голову.

— Я ждал этого момента всю ночь, но больше ни единой секунды ждать не намерен, — волнуясь, проговорил он.

Его страстный поцелуй поднял в ней волны желания, прокатившиеся вплоть до пальцев ног. Она рассеянно подумала, что он не касается ее ничем, кроме губ, но сила, которую он излучал, поглощает ее, уносит на волнах страсти. Наконец, он отошел от нее, улыбнулся голубыми глазами, подернутыми серой пеленой желания.

— Встретимся у бассейна, — сказал он неестественным, приглушенным голосом.

— Хорошо, — ответила Трейси.

В своей комнате Трейси быстро сняла вечерний наряд и оделась в еще немного влажный купальник. Схватив в ванной полотенце, она направилась к двери, но вдруг ее взгляд остановился на каком-то предмете, лежащем на кровати. Она подошла к постели и взяла с подушки листок бумаги, который специально положили так, чтобы он сразу привлек ее внимание. Она быстро пробежала записку глазами, и волна отчаяния и недоумения поднялась в ней. Записка гласила:

«Трейси, звонил Боб Эдвардс из Детройта. Срочно позвони ему утром. Очень нужно. Элси».

Боб, детройтский журнал, ее карьера, дом, все. Трейси вернули из мечты в реальность. Почему Боб позвонил задолго до того, как закончился срок ее командировки? Что он хотел? Почему он вторгся в эту благословенную ночь, которых у них с Мэттом осталось так мало? Это не вина Боба. Он не имел понятия о том, что с ней случилось в Техасе. Но все равно, черт возьми, это было несправедливо!

Она скомкала записку и бросила ее в корзину. Завтра она все узнает. Сегодняшняя ночь принадлежала ей и Мэтту, и она еще не закончилась. Но почему все-таки Боб хотел поговорить с ней?

— Ох, леди, — застонал Мэтт, когда Трейси приблизилась к бассейну, — сколько же силы воли нужно иметь, чтобы сдерживаться весь вечер! Этот купальный костюм — что-то…

— Ха, мистер, что, его нужно снять? — с невинным видом перебила его Трейси.

— Точно. Я не могу больше держать себя в руках, — сказал Мэтт, ныряя в бассейн.

Трейси засмеялась и прыгнула вслед за ним, ногами вперед, разбрызгивая воду вокруг себя. Она видела мускулистое тело Мэтта, плававшего под водой. Его плотно облегавшие тело белые плавки только подчеркивали узкую талию и крепкие бедра. Он вынырнул и подплыл к тому месту, где по пояс в воде стояла Трейси. Волосы на его груди были влажными и сверкали серебристыми каплями воды, спутанные волосы на голове тоже отсвечивали волшебным блеском.

— Ты весь мокрый, — сказала Трейси, дотрагиваясь до его груди.

— Очень хорошо. Хочешь, посоревнуемся?

— А ты мне дашь фору?

— Сколько? — спросил он, улыбнувшись.

— Половину длины бассейна.

— Ни в коем случае. Только расстояние в пять гребков.

— Ладно же, все равно ты проиграешь подчистую.

— Будет очень интересно!

Соревнование началось еще до того, как Трейси догадалась, что случилось.

— Эй! — закричала она, плывя где-то в середине бассейна, когда Мэтт поджидал ее у дальнего бортика. — Ну что, ты меня обманул?

— Нет, я плыл, а не обманывал. А где была ты?

— Боролась со своим маленьким и глупым сердцем. Знаешь, я ведь дала тебе шанс выиграть. Просто очень не хотела разрушать твой образ супергероя и все такое прочее.

— Я тебя понимаю. Иди сюда.

— Зачем?

— Я буду требовать с тебя плату за победу. Плати.

— Не буду, — сказала она, поворачивая назад и плывя в противоположном направлении.

Большие руки схватили ее за талию, толкнули под воду, затем подняли на поверхность, где она зашлась от кашля, бешено блестя глазами.

— Ты крыса! Ты чуть не утопил меня! — заорала Трейси.

— Я бы сделал тебе искусственное дыхание рот в рот, — сказал Мэтт, крепко ставя ее на ноги на небольшой глубине.

— Хорошая идея, но поторопись. Я могу исчезнуть и раствориться прямо на глазах.

Мэтт засмеялся и обнял ее, рот его накрыл губы Трейси в долгом томительном поцелуе, пахнущем хлоркой, но от него все равно кругом пошла голова. Его руки скользнули вниз и начали ласкать ее грудь. Ее соски напряглись и стали проступать через ткань бюстгальтера, а его пальцы продолжали совершать дивный танец вокруг ее груди. Он опустил руку на ее талию и крепко прижал к своим бедрам. Свободной рукой Мэтт быстро расстегнул застежку на бюстгальтере, развязал бант на шее и бросил крошечный кусочек ткани в воду.

— Мэтт, — прошептала она, — твои работники. Они могут…

— Они давным-давно крепко спят, как настоящие ковбои, которым нужно вставать рано утром.

— Но…

— Закрой рот.

— Хорошо. Ты уже откачал утопленницу?

— Нет еще.

Какую же скучную жизнь она вела. Как удалось ей прожить на свете целых двадцать шесть лет и не знать, что такое поцелуй настоящего мужчины, она даже не догадывалась, как приятно целовать его в бассейне, полном пахнущей хлоркой воды. Мэтт медленно подталкивал ее к ступенькам на бортике бассейна. Он сел на нижнюю ступеньку и положил Трейси рядом, придерживая одной рукой за талию, другой — за шею. Он нашел ее грудь и нежно поцеловал розовеющие бутоны сосков. Невесомость ее тела, окутанного водой, и страстный жар, сотрясавший тело Мэтта, составили новый оттенок их любви, неожиданный и таинственный.

Трейси обняла Мэтта за шею и, когда их языки встретились, оба испустили легкий стон, который Трейси приняла за свой. Или это был его стон? Какая разница. Рука, больше не поддерживавшая ее, казалось, путешествует по всему ее телу. Мэтт ласкал ее грудь, бедра, полуобнаженные ягодицы. Его пальцы оставляли горячий след, который охлаждала вода, но это не избавляло Трейси от охватившей ее страсти.

— О Боже, — простонала она, — что это, что?

— Я знаю, — сказал Мэтт, — и я так сильно люблю тебя, что у меня внутри все болит. Я люблю тебя, Трейси, с каждым часом я люблю тебя все сильнее.

— Ох, Мэтт.

В доли секунды она лишилась и последней части своего купальника, а рука Мэтта уже блуждала по внутренней стороне ее бедер, двигаясь все выше к пушистому холмику под животом, где она сама ощущала огонь, несмотря на прохладную воду бассейна. Она развела ноги и обхватила ими его за талию, их рты нашли друг друга и слились в горячечном поцелуе. Они тяжело дышали, рука Мэтта лежала на спине Трейси, вжимая ее груди в свою твердую, как гранит, грудь.

— Трейси, — простонал он, — ты сводишь меня с ума, Трейси.

— Я так хочу тебя, так хочу, — бормотала она в ответ, с трудом переводя дыхание.

Мэтт поднялся на ноги и поднял ее. Он вышел из бассейна с драгоценной своей ношей на руках, и вода капала с обнаженных тел. Он медленно пошел к тому месту, где в тени деревьев росла густая трава. Мэтт осторожно положил Трейси на траву и опустился на колени рядом с ней. Его глаза неотрывно смотрели на ее прекрасное тело.

— Ты так красива в лунном свете. Ты самая очаровательная и изысканная женщина на свете.

— Спасибо. — В глубине души она поняла, что сморозила глупость, сказав это слово, и тихо рассмеялась, а ночь разнесла эхо ее смеха по лужайке.

— Почему ты улыбаешься? — спросил он, растягиваясь на траве рядом. — Ты виновата в том, что делаешь со мной. Когда я вижу твое освещенное луной лицо и твои сияющие глаза, я чувствую себя ужасно, мне кажется, что я что-то сделал не так. Думаю, это все из-за того, что я люблю тебя. Ведь человек не задает вопросов, когда делит с любимым печаль и радость. Но я никогда не сделаю так, чтобы ты плакала. Никогда, Трейси. Остаток жизни я посвящу тому, что сделаю тебя счастливой.

Ужас сковал все тело Трейси, когда она взглянула на Мэтта. Его лицо излучало нежность и желание. Он переносил ее в то прекрасное будущее, и сердце ее заболело от одной мысли, что будущее никогда не будет принадлежать им двоим. Ранчо управляло и дирижировало симфонией жизни, а она, к сожалению, была лишь второй скрипкой.

— Трейси, ради Бога, любимая, что случилось? Ты выглядишь такой грустной.

— Нет, я… Мэтт, ради всего святого, люби меня сейчас. Ничего не говори и ни о чем не думай, просто люби меня.

— С удовольствием, моя леди.

Последние капли воды, блестевшие еще на ее теле, были выпиты его мягкими губами. Трейси невыносимо хотелось быть с ним, только с ним, всегда — с ним. Это желание было таким всепоглощающим, что она боялась раствориться в нем, стать частицей его и никогда больше не быть Трейси Тейт. Она крепко прижимала руки к его спине и с восторгом ощущала перекатывающиеся под ее рукой мышцы. Она ласково погладила его по животу, и все его тело ответило ей.

— Трейси, — выдохнул он.

— Пожалуйста, Мэтт, иди ко мне, пожалуйста.

Мэтт придвинулся к ней, и их путешествие к звездам, к месту, известному только им двоим, сегодня было нескончаемым. Это был хаос рождения человека, рождения из звезд и мириадой взрывов, уничтожений и взлетов, уносящих их все дальше от земли. Наконец, они вернулись на землю, на пушистую мягкую траву, которая стала им постелью. Мэтт осторожно отодвинулся от Трейси, посмотрел на нее нежным взглядом и подул в ее разгоряченное лицо.

— Ты моя, — сказал он почти свирепо. — Моя.

— Да, — прошептала она все, что смогла в этот момент произнести.

— О нет, нет. Ты не можешь заснуть прямо здесь. Пошли в дом.

— Не хочу.

— Надо, пошли. По дороге я скажу тебе еще раз, как сильно я тебя люблю.

— Ой-ой-ой…

— Ну же, — сказал Мэтт, вставая и натягивая на себя мокрые плавки. — Мне еще нужно вытащить из бассейна твой купальник. Представляю себе лицо Элси, когда она найдет его там.

Трейси с трудом удалось сесть, а потом подняться на ноги. Она нашла свое полотенце и обернула его вокруг тела, пока Мэтт вытаскивал ее бикини из воды, выжимал его и отдавал ей в руки. Он крепко прижал ее к себе, и они медленно пошли домой.

— Спокойной ночи, любовь моя, — сказал Мэтт, когда они остановились у дверей ее спальни. Он поцеловал ее. — Не вставай рано. Половина ночи уже прошла.

— А ты можешь поспать подольше?

— Нет, работники будут ждать меня. Я не увижу тебя за завтраком, но лучше уж ты отдохни.

— Хорошо. Спокойной ночи, Мэтт.

Еще один поцелуй, потом еще один, потом Мэтт неохотно отпустил Трейси из своих объятий и смотрел ей вслед, пока она не вошла в свою комнату и не закрыла дверь. Он несколько минут постоял в холле, потом развернулся и медленно пошел прочь. К этому времени Трейси уже спала, едва успев снять полотенце и лечь в постель.

Было уже начало десятого, когда Трейси открыла глаза и лениво потянулась. Образ Мэтта немедленно возник перед ней. Но улыбка на ее лице сменилась озабоченностью и морщинка пересекла брови. Трейси вспомнила про Боба. Он хотел поговорить с ней по какому-то серьезному делу. Она поднялась, прошла в ванну и тщательно вымылась, размышляя о неожиданной неприятности.

У Трейси от волнения появилась непонятная тяжесть в животе, и она поняла, что ничего не сможет есть. Она оделась в джинсы и кофточку и, вместо того, чтобы идти на кухню, отправилась в кабинет Мэтта и тихо закрыла за собой дверь. Она вспомнила тот вечер, когда Мэтт поведал ей историю о чайках и когда она поняла, что любит Мэтта и будет любить до конца своих дней.

Трейси опустилась в кресло Мэтта у письменного стола и трясущимися руками взялась за телефон. Она набрала номер Боба, но, услышав его голос, немного растерялась. Боб по-своему оценил ее замешательство, сразу же объявив, что оплатит разговор.

— Боб?

— Трейси! Как дела в коровьем царстве?

— Прекрасно. Боб, почему ты…

— Трейси, у меня для тебя потрясающая новость. Ты не поверишь! Ты сидишь?

— Да, но…

— Хорошо, слушай. Жена вице-президента находится в Детройте. Она выступит у нас перед женскими общественными организациями. И она обещала дать эксклюзивное интервью для нашего журнала.

— Боб, это великолепно. Я так рада за тебя. Это действительно подарок для тебя как редактора и…

— Подожди, кое-что еще. Она будет давать интервью только Трейси Тейт.

— Что ты сказал? — выдохнула Трейси.

— Она знакома с журналом, читает его и каждый раз восхищается твоей работой. Она думает, что только ты отлично справишься с этим поручением и правильно передашь ее точку зрения.

— Но, Боб, я ведь не закончила еще работу здесь.

— Трейси, ты что, глухая? Это же жена вице-президента. Интервью состоится завтра в шесть часов вечера в ее гостиничном номере.

— Так скоро? Сегодня только понедельник, а мне нужно быть здесь до четверга.

— Трейси, что с тобой произошло? Ты не хотела ехать в Техас, а теперь, похоже, не хочешь уезжать оттуда. Объясни Кендалу, что случилось. Я потом напишу ему письмо. Я уверен, что ты уже собрала достаточно материала, чтобы потом написать прекрасную статью о ранчо. Ну, ладно, закажи билет на самолет на сегодняшний вечер или, в крайнем случае, на утренний рейс.

— Боб, пожалуйста, я…

— Трейси, ты понимаешь, что это значит для нашего журнала? — голос Боба звенел от возбуждения. — Разве мог я подумать пять лет назад, когда брал тебя, совсем неопытную девчонку, но полную решимости и жажды деятельности, что ты принесешь мне такую славу когда-нибудь? Я люблю тебя, девочка. Я горжусь тобой. А теперь возвращайся домой. Все детали мы обсудим прямо перед интервью.

— Конечно, — без каких-либо эмоций произнесла Трейси.

— Ты что, умерла?

— Я просто потрясена.

— И не без причины. Пока.

— До свидания, Боб.

«Бог мой», — прошептала она, вздыхая и откидываясь на спинку кресла. Нет, она не может оставить Мэтта, пока не может. У нее ведь еще оставалось время, чтобы видеть его, прикасаться к нему, лежать в его крепких объятиях. Она не поедет, она не сможет поехать. Но у нее не было выбора. Боб никогда не поймет и не простит ее, если она не приедет на интервью. Она была многим обязана ему. Он дал ей шанс, когда никто не верил, что она сможет сделать себе карьеру. Она всегда знала, что ей придется уйти из жизни Мэтта и возвратиться в Детройт, но она хотела использовать все время, предназначавшееся ей, до самого последнего момента. Как она скажет ему об этом? Какие слова нужны для того, чтобы объяснить ему, как сильно она его любит? Как сказать, что она решается на эту жертву, чтобы не нарушить его покой и образ жизни? Как он это примет? Со злостью? С яростью? Или молча, что потом обернется горечью и ненавистью к ней?

Трейси глубоко вздохнула и снова взялась за трубку, чтобы позвонить в авиакомпанию. Сегодня вечером она скажет Мэтту, что утром улетает в Детройт. Неважно, что будет потом, сегодняшнюю ночь она проведет в его доме. А будет ли она спать в его объятиях, зависит только от него. Заказав билет на самолет, Трейси поднялась с кресла и решила позавтракать, даже если ей придется давиться каждым кусочком.

Вдруг она остановилась и, вместо того, чтобы идти на кухню, направилась вдоль длинного коридора. Она никогда не видела спальню Мэтта, то место, что он считал священным раем для женщины, которая станет его женой. Она хотела, просто жаждала увидеть его своими глазами. Она надолго запечатлит эту картину в своем мозгу.

Она не имела представления, какая комната была его, и заглядывала почти во все двери по обе стороны коридора. Она повернула за угол и обнаружила еще одно крыло дома, с двойными дверями комнаты в конце коридора. Она подошла к ним, распахнула и тотчас же поняла, что, наконец, нашла то, что искала.

Это была комната Мэтта, и над огромной, королевских размеров кроватью, висел морской пейзаж. На фоне голубого бескрайнего неба летела одинокая чайка. Ее крылья были сложены, будто она собиралась взмыть вверх, покинув это одинокое, пустынное место, и полететь домой.

Со слезами на глазах Трейси еще раз оглядела большую комнату с массивной мебелью темного цвета, с камином у дальней стены. Его рубашка, стетсон — всегда привычные вещи ковбоя — говорили о Мэтте. Аромат его лосьона для бритья витал по комнате. Было ошибкой приходить сюда и смотреть на то, что никогда не будет ей принадлежать. Но эта комната будет ей сниться в одинокие ночи, это видение будет ее преследовать в Детройте.

Чайка, как ей нужна ее чайка, одна-единственная, которая проводит ее к месту, где будет царить спокойствие и согласие. Без Мэтта ее жизнь будет совершенно пустой, но, если она останется на ранчо, любовь может умереть. Вопросов было множество, ответов на них не было, была только бесконечная боль. Со слезами, струящимися по лицу, она выскочила из комнаты и бежала, не останавливаясь, пока не очутилась у себя.

Нужно прекратить плакать. Элси сразу же заметит красные опухшие глаза, а Трейси ничего не хотела объяснять домоправительнице. Она в первую очередь должна сообщить Мэтту о своем поспешном отъезде. Он должен услышать это только от нее. Отдышавшись, она пошла на кухню, моля Бога, чтобы выражение ее лица было обычным и не хранило следов только что пережитого горя.

— Ну, вот и ты, соня, — приветствовала ее Элси, когда она вошла на кухню, — должно быть, вечеринка была, что надо.

— Да, да! Я танцевала даже с губернатором!

— Ну, теперь я вообще очень удивляюсь, как ты разговариваешь с простыми смертными. Да ты, наверно, умираешь от голода? Я приготовлю тебе завтрак. Могу сразу подать и ленч. Думаю, время для ленча уже подошло. Что ты будешь есть?

— Не имеет значения. То, с чем меньше возни.

— Ты нашла записку, которую я оставила тебе на подушке?

— Да, спасибо. Кофе пахнет вкусно, я налью себе кружечку.

— А как насчет ветчины, обжаренной с сыром?

— Великолепно.

Трейси болтала все время, рассказывая о вечеринке, об одежде, которая была на людях, обо всем на свете, только бы забыть о той боли, что рвала на части ее душу. Ей казалось, что теперь существует две Трейси. Одна — жизнерадостная, счастливая женщина, вспоминающая о прекрасном вечере, другая — печальная, разбитая горем. Наконец, ей удалось сбежать от Элси. Она сказала ей, что собирается навестить Винди.

Винди был на конюшне и встретил ее широкой улыбкой:

— Привет, дорогая. Мэтт сказал, что вечер был потрясающий. А что ты думаешь по этому поводу?

— Все было замечательно, главное, что я никогда раньше на таких вечеринках не бывала. Все были такие дружелюбные и веселые и, главное, — я танцевала с губернатором штата. Мэтью Кендал Рамсей, оказывается, такая знаменитость! Мне показалось, что его знают во всех уголках штата.

— И это правда. Мэтта и мистера Рамсея здесь все уважают. Их слова так же дорого ценятся, как и их рукопожатия. Люди здесь гордятся быть частью ранчо Рамсеев. Но ты же сама знаешь, какой прекрасный человек Мэтт. Мы с тобой обсуждали твои сердечные тайны накануне.

— Винди, Мэтт любит это ранчо, эту землю. Я не могу состязаться с тем, чего не понимаю. Ранчо такое большое и сильное, и оно каждый раз выигрывает у меня. Ох, Винди, ты же видишь, как сильно я люблю Мэтта, но знаешь, что эта любовь безнадежная.

— Ни черта, черт побери, я не вижу и не понимаю! Что я вижу наверняка, так это счастье на лице этого парня с тех пор, как ты приехала сюда. И я никогда не слышал, чтобы он любил землю больше, чем тебя. У него никогда в жизни не было такой хорошей женщины, как ты. Ему тоже нужно время, чтобы понять, что придется многое изменить. Если ты любишь его, почему не даешь ему времени и не можешь немного подождать?

— Ты хочешь сказать, что он научится ходить домой, ко мне, любить меня в первую очередь? Ах, Винди, ты на самом деле думаешь, что это возможно?

— Конечно, да, дорогая. Вначале тресни его как следует, чтобы привлечь внимание, потом улыбнись одной из своих очаровательных улыбок — и этот парень примчится домой, как наскипидаренный. Чистая, честная любовь сделает с ним чудеса. Запомни слова Винди, потому что я знаю, что говорю.

— Если бы у меня было время! Неужели есть надежда, что…

— Винди! — послышался голос снаружи конюшни.

— Это Дасти, — сказал Винди, спеша к двери. — Он не должен был возвратиться так рано.

Трейси бежала следом за Винди, и вскоре они увидели Дасти, спрыгивающего с седла. У него в руках был какой-то сверток, но Трейси не сразу поняла, что в нем завернуто.

— Теленок, — сказал Винди.

— Да. Он в тяжелом состоянии. Мы нашли его, черт, слишком поздно. Я летел пулей, чтобы успеть, но он, похоже, умер. Мэтт едет следом еще с одним. Может, и тот не выживет.

— Что случилось? — с волнением спросила Трейси.

— Они лежали рядом с умершими матерями. Ненавижу, когда умирают маленькие беззащитные существа, — Дасти оглянулся через плечо. — А вот и хозяин.

Трейси никогда не видела, чтобы Мэтт скакал с такой скоростью. Когда он остановил лошадь и спрыгнул с седла, у него было очень печальное выражение лица. Быстро, не говоря ни слова, Мэтт и Дасти сняли сверток с лошади и понесли в конюшню, где были приготовлены ясли и чистое душистое сено. Они осторожно положили свою ношу на подушку из сена, развязали сверток, и глазам открылся только что родившийся теленок, еще не вылизанный матерью. Дыхание у него было поверхностное и неровное, и Трейси даже закусила нижнюю губу от чувства жалости к этому маленькому созданию.

— Состояние плохое, — сказал Винди. — Неси теплую воду и какие-нибудь тряпки, чтобы почистить его.

— Он умрет? — тихо спросила Трейси.

— У него слишком мало шансов. Дасти, скачи назад. Я приеду через несколько минут.

— Хорошо, хозяин.

— Винди, — позвал его Мэтт, — вымой этого теленка. Потом ты отвезешь моток колючей проволоки на южное пастбище.

— А что же будет с этим теленком? — спросила Трейси, показывая на кроху.

— Трейси, нужно очистить в первую очередь его нос и рот. И если он проживет несколько часов, то…

— Один? Ты хочешь его бросить здесь и сам уйдешь? У тебя холодное сердце. Я не оставлю малютку. Уйди с дороги! Я сама его выкупаю. Колючая проволока, когда животное в таком состоянии. Катись отсюда, Рамсей!

— Берегись, Мэтт, — сказал Винди, — эта женщина вышла на тропу войны.

— Ну же, Трейси, — сказал Мэтт, поднимая руки вверх, — тебе следует понять, что эти парни действительно…

— Итак, ты сдаешься? Где молоко? Ему нужно питье. И еще одеял! Ты глухой?

— Нет, мадам. Слушаюсь, мадам! Все, что прикажете, мадам!

Мэтт и Винди припустились со всех ног. Трейси наклонилась над теленком и сказала тихо: «Держись, малыш, все будет хорошо».