Похититель снов

Глава 20

Последующие несколько недель Найджел жил спокойной и размеренной жизнью, что казалось ему несколько неестественным. Он никогда не предполагал, что семейное счастье может быть таким простым и незатейливым. Спокойствие, защищенность и довольство – вот все-, о чем он мечтал. И все это сбылось.

Что-то тут не так.

В его жизни есть все необходимое. Те преобразования, которые они с Кассандрой решили провести в имении, уже понемногу осуществляются. В доме тоже полным ходом идут работы – надо успеть закончить их до наступления зимы. Соседи с удовольствием ездят к ним в гости и присылают им приглашения. Леди Беатрис охотно дает различные советы. Леди Матильда души в нем не чает. Пейшенс мила и приветлива с ним – и по-прежнему несчастна. Робин Барр-Хэмптон уехал к себе домой.

Уилл Стаббс пока, по-видимому, не собирался покидать его и возвращаться в город, хотя и перестал ухаживать за вдовой Доркинс. Трактирщица вдруг ни с того ни с сего решила продать свое заведение, переехать в соседнюю деревню и стать экономкой в доме своего преуспевающего братца. Так по крайней мере она сказала ему, Найджелу. Кассандра и Уилл изложили события в несколько ином свете. Кроме того, в Кедлстоне появилась новая посудомойка.

Найджел с удивлением наблюдал, как Уилл превращается из грубого, неотесанного головореза и забияки в порядочного человека. Впрочем, условия, в которых вырос Уилл, не позволяли проявиться порядочности. В лондонских трущобах выживают только самые жестокие и отъявленные негодяи. А теперь Уилл – друг аристократа, преданный слуга своей хозяйки, защитник униженной и оскорбленной служанки и будущий хозяин трактира. Он всерьез подумывал о том, чтобы приобрести заведение миссис Доркинс.

А Кассандра?

Она выглядела такой же счастливой и жизнерадостной, как и в тот день, когда Найджел впервые увидел ее. Вести хозяйство для Кассандры не составляло труда – сказывалась многолетняя привычка. С такой же легкостью она справлялась со своими обязанностями в округе. Со слугами она обращалась ровно и приветливо, знакомых и друзей очаровывала дружелюбием и обаянием, а тетушек и кузину просто обожала. Если Найджелу случалось советоваться с женой по делам имения, Кассандра обнаруживала глубокое знание предмета, и это свидетельствовало о том, что она продолжала свое самообразование. Даже теперь, когда поместье ей уже не принадлежало, Кассандра стремилась как можно больше узнать о ведении дел.

Она не приглашала мужа в свои комнаты, но каждую ночь приходила в его спальню, не дожидаясь, пока он ей прикажет. Судя по всему, жене доставляло удовольствие то, что Найджел делал с ней. Просыпаясь среди ночи, он видел, что жена спит, прижавшись к нему, хотя ночи были теплыми. Она никогда не возражала, если Найджел брал ее два и три раза за ночь. Если кошмары снова врывались в его сон, близость с женой становилась для него необходимостью. Он даже приучил себя просыпаться заранее, прежде чем темнота беспамятства охватывала его.

Жена была для него источником тепла и уюта. Вряд ли теперь он смог бы заснуть, если бы ее не было рядом.

Кассандра больше не спрашивала его о прошлом. Иногда Найджел думал, что лучше бы рассказать ей всю правду. И если бы жена снова задала ему этот вопрос, он бы, наверное, ответил ей. Или не ответил. Все равно она ему не поверила бы. Кассандра любила отца. Рассказать ей все, что произошло между ними, и назвать Уортинга лжецом – значит, снова поставить под угрозу их и без того хрупкие отношения.

Так что лучше похоронить правду раз и навсегда. Забыть, стереть из памяти. Кассандра тоже так думает, это ясно.

Все его мечты и замыслы осуществились. Душевное спокойствие, безмятежное счастье и довольство судьбой – эти радости ему предстоит вкушать до конца жизни.

И все же это кажется противоестественным.

Что-то тут не так.

Кассандра места себе не находила от беспокойства и без конца корила себя за эгоизм. Она снова отправила Робина в Лондон. Впрочем, не совсем так: Робин сам предложил ей свои услуги. Если бы даже Кассандра попыталась отговорить его, он все равно поехал бы. Но она дала ему согласие – ей отчаянно хотелось узнать всю правду.

Прошло несколько недель, и решимости у Кассандры несколько поубавилось. Да, она по-прежнему хотела знать правду. Ей необходимо знать правду. Но Кассандра успокаивала себя надеждой на то, что рано или поздно Найджел сам все ей расскажет. Проводить расследование за его спиной – это как-то нечестно.

Нечестно и непорядочно.

Она любит его. Если бы Кассандра взглянула на себя со стороны, то, вероятно, преисполнилась бы презрения к себе: она любит человека, который разбил ее жизнь и погубил отца; человека, который семь лет провел на каторге, вынашивая в душе план мести; человека, который жестоко обманул ее и до сих пор скрывает свою тайну.

Но любовь не слушается голоса разума.

Если бы часть правды не выплыла наружу, если бы Найджел утаил от нее, что Кедлстон принадлежит ему, Кассандра до сих пор была бы с ним безоблачно счастлива, как в день свадьбы. А ее уважение и любовь к мужу только окрепли бы со временем. Он с полной ответственностью относился к своим обязанностям хозяина Кедлстона. Как бы ни казались ему скучны провинциальные обычаи, Найджел всегда соблюдал их. У соседей и знакомых он приобрел хорошую репутацию. Даже тетя Би изменила первоначальное мнение о нем и как-то призналась племяннице, что он очень разумный молодой человек, хотя и уделяет чересчур много внимания своей внешности.

Если бы Кассандре удалось забыть прошлое и те тайны, которые его окружают, она была бы счастлива с мужем. Он интересный собеседник и великолепный любовник. Его манера одеваться и поведение несколько вычурны для простоватой провинции, но это придает ему определенный светский шарм. Стоит ей взглянуть на него, как сердце замирает в груди. При звуке его голоса ее охватывает волнение.

Порой Кассандра презирала себя. Неужели у нее совсем нет силы воли, и опытный соблазнитель сделал из нее рабыню, заставив исполнять свои прихоти? Или же она просто реалистка и понимает, что время все лечит, а иногда даже меняет людей к лучшему? Ведь Найджел – ее муж и будущий отец ее детей. Возможно, не пройдет и десяти месяцев со дня их свадьбы, как он станет отцом.

Итак, Кассандра не переставала тревожиться и часто смотрела на дорогу, по которой Робин должен был приехать из Лондона, хотя и не знала, явится он сразу в Кедлстон или сначала нанесет визит в коттедж.

Случилось так, что Робин заехал сначала в коттедж, а оттуда пришел в Кедлстон с Пейшенс. Кассандра вместе с тетушками принимала знакомых дам. Найджел тоже был с ними в гостиной и покорял всех своим обаянием (это ему всегда легко удавалось). Когда Робин и Пейшенс вошли в гостиную, он вскинул брови и насмешливо выпятил губы. Но Кассандра не заметила ни этого, ни того, какое счастье излучает Пейшенс.

– Роб! – воскликнула она, взяв кузена за руку. Между тем Найджел поцеловал руку Пейшенс и усадил ее рядом с леди Беатрис. – Как я рада снова видеть тебя! Ты стал у нас частым гостем. Виделся ли ты со своей матушкой и дядей Сайрусом? Как они поживают?

– Нет, Касс, – мрачно отозвался Робин. – Я приехал в коттедж навестить тетю Матильду и Пейшенс. – Он поклонился дамам, взял предложенную ему чашку чаю и включился в беседу о погоде и здоровье общих знакомых.

– Ну разве не удивительно, – лениво заметил Найджел, вертя в руках лорнет и поглядывая на Пейшенс, – какими преданными бывают кузены! О, прошу прощения, даже и неродные кузены.

Пейшенс покраснела и опустила глаза в чашку. Прошло не меньше четверти часа, прежде чем гости собрались уезжать, что позволило Кассандре удалиться с Робином на цветущую террасу. Оставшиеся дамы приехали скорее к тете Би, чем к ней, и весьма радовались тому, что Найджел развлекает их разговорами.

– Ну что? – спросила Кассандра, ощутив уже знакомую тревогу. Вот точно так же она встретила Робина, когда Он приехал из Лондона в прошлый раз. Кассандра молила Бога, чтобы теперь новости не оказались такими ужасными.

– Мне очень жаль, Касс, но ничего утешительного я тебе сообщить не могу, – ответил он.

Сердце ее больно заныло в груди. Что же теперь делать? Обвинить Найджела в том, что он обманом выиграл у папы поместье? Удастся ли ей вернуть себе Кедлстон законным путем? Может, понадобится судебное разбирательство? Найджела снова арестуют и будут судить? Считается ли по закону шулерство воровством? Насколько серьезно такое обвинение? Могут ли виконта повесить?

Эти вопросы вихрем пронеслись в ее голове за долю секунды.

Нет, она ничего не хочет знать.

– Он плохо обращается с тобой? – спросил Робин. – Муж бьет тебя, Касс? Сейчас я не в силах тебе помочь. Как бы я хотел избавить тебя от него!

Смысл его слов не сразу дошел до нее.

– Ты не в силах мне помочь? – переспросила Кассандра. – Что ты имеешь в виду, Роб? Тебе не удалось найти фактов, с которыми мы могли бы обратиться в магистрат?

– Боюсь, что нет. – Он печально покачал головой. У Кассандры вспыхнула надежда.

– А что именно тебе удалось разузнать? – спросила она.

– Ничего нового, все то же самое. Никто из свидетелей не признается в том, что видел, как Роксли жульничает в карты. Напротив, один из них – баронет, очень уважаемый человек. Касс, – даже написал тебе письмо. – Робин похлопал себя по карману. – А поверенный Крофт подтвердил то, что я и так знал. Передача собственности была оформлена по всем правилам. Кедлстон принадлежит Роксли. Дядя все подписал.

– Значит, Найджел играл честно? – Кассандра выпустила руку кузена и замерла. – Это был честный поединок? Папа держал пари и проиграл? – Она до боли прикусила губу. Слезы навернулись ей на глаза.

– Мне очень жаль. Касс, – смутился Робин. – Не плачь, прошу. Ты не представляешь, как мне тяжело! Такое чувство, будто это я обидел тебя. Остается еще не выясненным, почему дядя согласился играть с Роксли. Они играли вдвоем, хотя в комнате было полно народу, Но сейчас это не имело для нее значения. Главное, что поединок был честным. Шулерством и не пахло. Папа проиграл, а Найджел выиграл. Найджел каким-то образом заставил папу играть, в этом и заключалась его месть. Но играл он честно. Папа ведь мог и выиграть. Кассандра невольно задалась вопросом: а что же Найджел поставил на карту?

– Прости, Касс. – Робин понурил голову с самым несчастным видом. – Я бы вызвал негодяя на поединок, если бы имел на это основания. Но их нет, пока он не поднял на тебя руку. Да если такое и случится… Черт побери, кузина, муж вправе сделать это! Закон на его стороне.

Кассандра нашарила дрожащими пальцами сумочку на поясе, вытащила оттуда носовой платок и, осушив слезы, улыбнулась Робину:

– Он ни разу не ударил меня, Роб, и никогда этого не сделает. Муж очень добр ко мне. А плачу я потому, что счастлива. Я так боялась, что ты принесешь мне новости, после которых мне придется предпринять какие-то шаги. Знаешь, я от всей души надеялась, что ты не соберешь никаких доказательств.

– Так ты любишь его. Касс? Любишь, зная, кто он и что собой представляет?

– Найджел – мой муж. Робин шумно вздохнул.

– Девять лет назад он был шулером и вором, Касс. Семь лет Роксли провел среди отпетых негодяев. Любой на его месте ожесточился бы. Вряд ли то, что он пережил, изменило его в лучшую сторону. Этот человек принудил дядю держать пари. Я почти уверен, что Роксли жульничал во время игры – это единственное объяснение.

– Меня не волнует то, что случилось девять лет назад. А что касается семи лет, проведенных им на каторге, то он до сих пор страдает от ночных кошмаров. Не знаю, как ему удалось вовлечь папу в этот поединок, но верю, что это была честная игра. И годы страданий не ожесточили его. Роб. Ни его, ни мистера Стаббса.

– Стаббса? – удивился Робин.

– Да это я так, к слову. – Кассандра высморкалась и сунула платок в сумочку. И тут вспомнила:

– У тебя письмо ко мне?

Робин вынул из кармана запечатанный пакет и протянул ей.

– Тетя Матильда попросила меня сопровождать ее и Пейшенс на вечеринки. Я проведу здесь дня три. Касс, а потом поеду домой. Надеюсь, ты права насчет Роксли. Может, он и неплохой человек. Но, боюсь, я в любом случае ничего не могу для тебя сделать. А если тебе вдруг потребуется моя помощь…

Кассандра улыбнулась, взяла кузена за руку и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку.

– Не беспокойся. Я больше не буду тебе обузой. Роб. Я твоя любящая кузина. И вообще перестань взваливать на себя заботы о родственниках. Подумай-ка лучше о собственном будущем. Мне хочется, чтобы ты поскорее женился и зажил счастливой семейной жизнью.

– Черт возьми, Касс, я и не собираюсь жениться!

– И у тебя никого нет на примете? – поинтересовалась она с самым невинным видом. Робин рассмеялся:

– О чем ты говоришь? Я еще даже дома не был. Пройдет не один год, прежде чем я подыщу спутницу жизни.

«Ах, бедняжка Пейшенс! – подумала Кассандра. – Но я только ухудшу положение, если упомяну ее и попытаюсь выступить в роли свахи». Кассандра промолчала.

– Я оставлю тебя, а ты пока почитай письмо. Мне пора – я должен проводить Пейшенс домой. Следующей весной она едет в Лондон. Уверен, ей улыбнется удача – Пейшенс так похорошела, ты не заметила? Надеюсь, она найдет того, кто по достоинству оценит ее добрый нрав и золотое сердце. Пейшенс плакала, когда я уезжал две недели назад, и сегодня заплакала, когда я вернулся. Такая чувствительная девушка!..

– Она без ума от тебя. Роб, – сказала Кассандра. Он рассеянно кивнул.

– Да, вот еще что! – Робин нахмурился. – Чуть не забыл. Этот Крофт хотел увидеться с тобой. Он спросил меня, сколько времени прошло со дня смерти дяди, и, узнав, что больше года, очень встревожился. Сказал, что непременно приедет к тебе в ближайшее время, но не сообщил мне о цели своего визита. Так что скоро Крофт здесь объявится, Касс. Что касается передачи поместья, то тут все законно, так он утверждает. Вряд ли тебе удастся найти в бумагах какую-нибудь неточность. – Робин твердо взглянул ей в глаза:

– Да ведь ты и не хочешь этого, правда?

– Правда.

Кивнув, Робин направился к дому, а Кассандра осталась наедине с письмом и неразрешенными вопросами.

Зачем поверенному отца понадобилось видеть ее? И почему ради этого он готов ехать сюда из Лондона? Разве не проще послать письмо? Он и с Робином мог бы передать записку.

Но у нее уже есть одно письмо – от баронета, уважаемого человека, который был при том карточном поединке. Кассандра боялась вскрывать пакет. Что, если он сообщает ей то, о чем умолчал в разговоре с Робином? Что, если…

Она сломала печать и развернула лист бумаги.

Сэр Айзек Сноу желал уведомить виконтессу Роксли, графиню Уортинг, что он присутствовал при карточной игре, в которой покойный граф Уортинг проиграл свое имение виконту Роксли. Граф пригласил его в числе шести своих друзей как наблюдателя – попросив проследить, чтобы все шло по правилам. Виконт Роксли тоже привел с собой шесть человек, хотя сэр Айзек не осмелится утверждать, что они были джентльменами.

Впрочем, он готов заверить ее сиятельство, что никто из игроков не жульничал. Сэр Айзек знаком с правилами игры и знает все трюки, которые применяются с целью обмануть противника. Он сам вскрыл колоду и проверил ее перед началом поединка. Со всей ответственностью сэр Айзек утверждает, что все шло в соответствии с правилами. Ставки были следующие: Кедлстон Уортинга против обещания Роксли покинуть Британию в течение двух дней и провести остаток жизни вдали от Англии.

Виконт Роксли выиграл. Через два дня все было совершено на законных основаниях – сэр Айзек сам поехал с графом Уортингом оформлять передачу поместья.

Он надеется, что его письмо наконец удовлетворит интерес графини к обстоятельствам, сопутствующим поединку между ее отцом и мужем. Он также надеется, что отныне ему не придется принимать весьма настойчивого мистера Барр-Хэмптона, который проводит расспросы от имени миледи. Сэр Айзек остается ее покорным слугой и так далее…

Кассандра сложила письмо, прижала его к губам и крепко зажмурилась.

Итак, обмана не было. Очевидно, отец выбрал сэра Айзека как знатока по части карт. Если бы имело место какое-то нарушение правил, он бы непременно это заметил. Но все было честно.

Найджел не жульничал.

Оставалось еще выяснить, что именно произошло девять лет назад. Вещественных доказательств более чем достаточно – крапленые карты и краденые драгоценности, найденные в комнате Найджела. Его обвинили в воровстве и сослали на каторгу. Но это случилось давно. А в прошлом году он не мошенничал и не воровал.

«Я никогда не жульничал в карты.., и никого не пытался обокрасть».

В его комнате обнаружили краденые вещи. Найджел знает, что это известно ей. Такие свидетельства не лгут. А вот он солгал жене.

Внезапно почувствовав сзади какое-то движение, Кассандра обернулась.

Найджел стоял на другом конце террасы в элегантном серо-белом камзоле, весь – воплощенная загадка. Он смотрел на нее из-под полуопущенных век привычным взглядом, выражающим напускное безразличие и проницательность. Это тайна и парадокс, как все, что с ним связано.

Иногда Кассандре казалось, что она знает мужа очень хорошо. Так близко, как только возможно в браке.

Но порой у нее возникало ощущение, что она не знает Найджела вовсе и он ей совсем чужой.

Кассандра поспешно спрятала письмо в складках своей юбки, где уже был мокрый носовой платок.

Очевидно, она не хочет оставить прошлое в прошлом и принять настоящее. Сначала Найджел решил, что на этот раз Барр-Хэмптон приехал повидать Пейшенс, но довольно скоро понял ошибочность своих предположений.

Барр-Хэмптон пошел провожать Пейшенс до коттеджа. Леди Беатрис прощалась с уезжающими гостями. Найджел отправился на поиски Кассандры. Она стояла посреди цветочной террасы напротив бального зала и, заметив его, быстро обернулась и что-то спрятала в складках юбки. Он шагнул ей навстречу.

– Похоже, роман Пейшенс и Барр-Хэмптона успешно развивается, – промолвил Найджел. – Как ты думаешь, он из-за этого приехал?

– Да. – Кассандра избегала его взгляда. – Да, полагаю, из-за этого.

Он приподнял ее подбородок, и их взгляды встретились.

– Зачем он приехал? – тихо спросил Найджел.

– Повидать Пейшенс и тетю Матильду.

– Кассандра. – Он коснулся пальцем ее губ. – Зачем Робин приехал?

– Ты играл честно, – прошептала она, закрыв глаза. – У меня есть письмо от одного из свидетелей. Ты не жульничал. – Кассандра открыла глаза. – Как тебе удалось заставить отца играть с тобой на такую высокую ставку?

Найджел прерывисто вздохнул:

– Я сделал так, что альтернатива показалась ему еще менее привлекательной.

– Менее привлекательной? – Кассандра посмотрела в глаза мужу:

– Ты угрожал ему?

Да, угрожал сделать с Уортингом то, что тот в свое время сделал с ним самим. А кроме того, привел с собой банду головорезов под предводительством Уилла Стаббса. «Исполнил бы я свои угрозы, если бы Уортинг стал сопротивляться?» – спрашивал себя Найджел. Он не был в этом уверен. Наверное, да. Подробности собственных злоключений были еще свежи в его памяти. Он даже прихрамывал, как если бы на ноге по-прежнему висели кандалы.

– Уортинг принял мой вызов.

– Проиграв, ты уехал бы из Англии и никогда не вернулся сюда? – спросила Кассандра.

– Да. Но я не собирался проигрывать. У меня всегда были необычные способности к карточной игре. Я целый год после возвращения из колоний выжидал, прежде чем вызвать Уортинга, а за это время отточил свое мастерство до совершенства. За год я сколотил себе приличное состояние.

– А ты вызывал и других игроков, которых обокрал девять лет назад?

– Только Уортинга. Только твоего отца.

– Почему? – Кассандра впилась в мужа пристальным взглядом.

Что ж, больше скрывать правду нет смысла – ему все равно не удается ее защитить.

– Я никогда не мошенничал в карты и никогда не воровал. Кто-то подсунул в мою комнату крапленую колоду и драгоценности, украденные в тот вечер у джентльменов. В тот самый вечер, когда я играл с твоим отцом и выиграл порядочную сумму денег. Будь я и в самом деле виновен, то не спрятал бы награбленное там, где его проще всего найти. Но никто из судей не обратил внимания на эту деталь. Меня загнали в западню, Кассандра.

Ее лицо, дотоле холодное и замкнутое, теперь выражало страдание. Найджел заложил руки за спину и посмотрел на нее, чуть прищурившись.

– Почему ты решил, что в этом виноват мой отец?

– Потому что это он обвинил меня в краже и сделал вид, что незнаком со мной, когда меня пришли арестовывать. Граф был моим другом – так я думал. Он же и расставил сети.

– Но зачем? – В ее глазах застыло отчаяние. – Ведь ты был совсем еще мальчик, Найджел. Ты ему в сыновья годился. Зачем он так подло и низко поступил с тобой? Ответь мне.

Вот этого Найджел и сам до сих пор не понимал и не находил убедительного мотива для столь гнусного предательства.

– Наверное, потому, что я выиграл у него две тысячи фунтов.

– И он отправил тебя на каторгу на семь лет? В эту., преисподнюю – за две тысячи фунтов? Папа.., он был "мой отец. Я любила его.

– Итак, вам выбирать, миледи, – проговорил Найджел, ощутив леденящий душу холод. – Можете верить либо отцу, либо мне. Вы сами стремились к тому, чтобы сделать этот выбор неизбежным. А пожалуй, не стоило ворошить прошлое и постараться извлечь из настоящего все самое лучшее. Я не был с вами жесток. Женившись, я позаботился о том, чтобы у вас был дом и вы продолжали вести ту жизнь, к которой привыкли. Вы сами виноваты, что вторглись в кошмар моего прошлого.

– Да! – Кассандра гордо приподняла подбородок. – И вы упростили мне задачу, милорд. Я любила отца. А вас я не люблю. Мне следует слушать свое сердце. Я ни за что не поверю, что отец мог так жестоко поступить с вами!

– Быть посему. – Найджел отвесил ей учтивый поклон и пошел по дорожке террасы – один.

Он привык быть один. Его сердце давно покрылось коркой льда и не чувствовало боли. После всех испытаний и злоключений, выпавших на долю Найджела, после всего этого кошмара (и даже хуже, поскольку это был не сон, а страшная явь), после того, как он осознал, что у него нет ни друзей, ни союзников, ни защитников даже среди надзирателей и стражников, ему удалось найти единственно возможный способ выжить и не сойти с ума. Найджел не обладал большой физической силой – а уж тем более свободой, – чтобы давать отпор каторжникам и тюремщикам. Поэтому он воспитал в себе силу духа, смеясь – в буквальном смысле слова смеясь, – в лицо своим мучителям. Такое поведение только ухудшало положение Найджела, но бесконечные пинки и удары кнута не могли поколебать его решимости. Поэтому в конце концов он победил. Доказал им свое превосходство.

Но после этого снова оказался одинок, хотя по-прежнему, скованный с другими узниками, постоянно был у них на виду. Даже неожиданное дружеское расположение Уилла не скрасило его внутреннего одиночества.

Только Кассандре удалось растопить этот лед отчужденности и согреть его сердце. Найджел не старался защищаться от нее, поскольку до сих пор не подозревал, что с ним происходит – или уже произошло. Он привык сопротивляться жестокости и ненависти, но не видел необходимости обороняться от нежности и сочувствия.

А Кассандра убедила его, что существует и то и другое.

И он, как последний дурак, попался в очередную ловушку.

Она верит отцу, а не ему! И любит отца, а не его! Предпочла покойного родителя живому мужу…

Найджелу казалось, что сейчас он расколется на тысячу кусочков. Надо найти место, где можно было бы успокоиться.

Виконт дошел до парадного входа, быстро пересек розовый сад и почти сбежал с холма по крутому, обрывистому спуску, прыгая с камня на камень. На ходу сбрасывая с себя одежду, он вышел на поляну, приблизился к берегу и нырнул в прохладный водоем.