Похититель снов

Глава 23

Салли, новая кедлстонская посудомойка, похоже, родилась под счастливой звездой. Все знали, что она доступная женщина, которую и в трактир-то не следовало нанимать. И вдруг она стала любимицей хозяйки Кедлстона и достигла невиданных высот – ее взяли служанкой на господскую кухню.

Салли поручали самую черную и неприятную работу, но она, к немалому раздражению других слуг, выполняла ее добросовестно и никогда не жаловалась. Никто не осмеливался поднять на Салли руку, поскольку жестокое обращение с низшими по положению слугами каралось расчетом. Однако всех ужасно злило, что она не дает повода даже прикрикнуть на нее.

Кое-кто из слуг-мужчин пытался прижать Салли в темном уголке. Завсегдатаи трактира говорили, что она всегда безропотно на все соглашалась, не требуя больше того, что ей давали за услуги.

Уильям Стаббс не спускал с Салли глаз. Вряд ли она когда-нибудь снова станет хорошенькой или формы ее округлятся, но ему было приятно видеть девушку чистенькой, опрятной и прилично одетой. При встрече с ним она всегда опускала глаза и делала ему реверансы, словно он был сам король Англии. Уилл, немало позабавленный робостью Салли, думал, что он, как камердинер хозяина, и есть для посудомойки кто-то вроде короля.

После того как Найджел ушел, Уилл остаток дня провел в деревне, готовя трактир и гостиницу к открытию. Теперь это его собственный трактир, и Уилла ожидает новая жизнь, о которой он и мечтать не смел три года назад. Но мысль о судьбе Найджела не давала ему покоя. В свое время Уиллу было ровным счетом наплевать на запуганного, робкого молодого джентльмена, которого сковали вместе с ним и втолкнули в трюм корабля, направлявшегося в Америку. Уилл с первого взгляда возненавидел Найджела лютой ненавистью и развлекал себя и других каторжников тем, что придумывал все новые способы побольнее задеть своего врага и наконец чуть не прикончил его в драке. Но, сам того не подозревая, Уилл получил очень важный урок. Он понял, что значит истинное достоинство, внутренняя сила, бесстрашие и презрение к насилию. Уилл проникся невольным восхищением к своему бывшему врагу. И, полюбив его как брата, он в глубине души не переставал тревожиться за него.

Уилла беспокоило то, что панцирь, защищавший от всех душу Найджела, дал первую трещину. Уильям боялся, что если он раскрошится (не под воздействием грубой силы, но от силы не менее могущественной), то и сам человек будет сломлен. Внутренняя стойкость тоже имеет свои пределы.

Но Найджелу нельзя помочь, если он сам того не захочет. «Да, – подумал Уилл, – мой хозяин – самый упрямый сукин сын, какого свет видел. Если расплющить его в лепешку, вряд ли этим поможешь делу. Он просто рассмеется и еще глубже уйдет в себя».

Но кроме Найджела, есть еще один человек, которому можно и нужно помочь. Возвращаясь под вечер домой, Уилл заметил Сал, которая шла к конюшням с ведром в руке. Он ускорил шаг, чтобы взять у нее ведро, но тут один из конюших, сутулый прыщавый юнец, выскочил из темного угла, выхватил ведро у девушки, поставил его на землю и, притиснув Салли к стене сарая, навалился на нее и впился жадным ртом. Уильям не успел и глазом моргнуть. Сал издала приглушенный возглас и отчаянно замолотила кулачками по спине мальчишки, но тот поймал ее руки.

Уильям размашистым шагом приблизился к ним, схватил конюшего за шкирку и за штаны, оттащил его от Сал и поставил перед собой на расстояние вытянутой руки.

– Ты себе вот что уясни, парень, – довольно миролюбиво промолвил он. – Если девица говорит «нет», так это и значит «нет», а не «да» и не «может быть».

Мальчишка испугался, но виду не подал.

– Я хотел только поцеловать ее, мистер Стаббс, – стал оправдываться он.

– Ну да, поцеловать, как же! Не подоспей я вовремя, ты бы уже дело сделал да штаны застегивал. Так что ступай-ка ты, парень, подобру-поздорову да не смей больше врать Уиллу Стаббсу, а то не избежать тебе порки. А к девочке этой и на выстрел не приближайся.

– Да, мистер Стаббс. Больше не буду. – Мальчишка немного приободрился, но прежде чем дать деру, выпалил – Вы уж простите, мистер Стаббс. Я ведь не знал, что вы ухлестываете за этой юбчонкой. – И припустил прочь, только пятки засверкали.

Сал тоже бросилась бежать, только в другую сторону от дома. Она уже почти скрылась за деревьями, но тут Уильям, поразмыслив, решил последовать за ней. Он быстро настиг девушку, хотя и не привык бегать по лесу. Под ногами Салли трещали ветки, потом вдруг все стихло и слышалось только ее испуганное, прерывистое дыхание.

Уильям остановился невдалеке от того дерева, за которым она спряталась. Девушка стояла, прижавшись к стволу, и смотрела на него широко раскрытыми от ужаса глазами.

– Нет-нет, Сал, – мягко сказал Уилл. – Я не подойду ближе, девочка. Я тебя и пальцем не трону. А пошел я за тобой, чтобы ты ненароком не заблудилась в лесу – темнеет уже. Уилл рядом и присмотрит за тобой. Тебе тут ничего не грозит.

– Мистер Стаббс, – проговорила она, помолчав, – я так старалась быть хорошей девушкой. Но я становлюсь все хуже и хуже. Мне больше и жить не хочется. Все только порадуются, если я утоплюсь или еще что с собой сделаю. Нет сил больше мучиться. Так будет лучше. Уильям сурово сдвинул брови.

– Это еще что за разговоры? – спросил он таким грозным голосом, от которого у всех лондонских мошенников душа уходила в пятки. – И не помышляй об этом! Ты хорошая, порядочная девушка, Сал. А что тебя хватали да прижимали всякие негодяи, которые с женщинами толком и обращаться не умеют, так это не твоя вина. Если ты с собой что-нибудь сотворишь, никто радоваться не будет. Ее сиятельство графиня сильно опечалится. Да и Уилл Стаббс тоже. А тебе и подавно лучше не станет, девочка. И что это тебе в голову взбрело? Что за радость под землей лежать?

– Мистер Стаббс, – Салли взглянула на него. – А вам меня жалко будет?

– Конечно, жалко. Если ты себя убьешь, Сал, старина Стаббс крепко на тебя рассердится.

– А что вам до меня? Вы такой важный человек.

– Нет, девочка. – Уильям негромко усмехнулся. – Ты зря считаешь, что я такой уж важный. Я смотрю, ты вся дрожишь. Тебе страшно? Это бывает. Только подумаешь, что уж все плохое позади, как вдруг тебя всего скрутит и нет сил двинуться с места.

Она тихо плакала, прислонившись к стволу дерева.

– Я к тебе сейчас подойду поближе, Сал. Только обниму тебя, чтоб ты успокоилась маленько. Я ничего дурного не сделаю.

– Идите же скорее, – всхлипнула она. – Пожалуйста.

Уилл обнял ее за худенькие, хрупкие плечики. Салли плакала и дрожала всем телом, а он тихо укачивал ее, пока она не успокоилась.

– Я так старалась быть хорошей!.. – вымолвила Салли, уткнувшись носом в его сюртук.

– Ты и есть хорошая девочка, – убежденно ответил он.

– Мистер Стаббс. – Обратив к нему заплаканное рябое личико, Салли взглянула на него огромными карими глазами. – Мистер Стаббс, а вы не хотите сделать это со мной?

Уильям изобразил праведное негодование – возможно, именно потому, что ему хотелось ответить «да».

– Я пошел за тобой, чтобы успокоить тебя, Сал. Зачем мне тебя обижать?

– Вы как-то сказали, что я не должна это позволять мужчинам, пока сама не захочу. Так вот, я хочу, чтобы вы это сделали.

Уильям печально посмотрел на нее:

– Нельзя это делать только из благодарности, Сал. Ты мне ничего не должна.

– Мистер Стаббс! – В глазах ее снова заблестели слезы. – Я снова хочу стать чистой, порядочной девушкой. Помогите мне! Сделайте это, и дайте мне стать лучше и чище.

Уилл нахмурился:

– Я дурной человек, Сал. С младых ногтей только и делал, что грабил да разбойничал. Меня поймали, заковали в цепи и отправили на огромном корабле за океан. Там держали в кандалах на самой тяжелой работе. И так семь лет прошло. Я ведь был на каторге, девочка. Зачем тебе такой?

– Вы самый добрый человек на свете! Я на вас молюсь, мистер Стаббс.

– Я уродлив, как сам дьявол, – усмехнулся Уилл.

– А я красавица принцесса! – лукаво возразила она. Он впервые услышал от нее шутку. – Прошу вас, сделайте это со мной, если вам хочется. Пусть я стану чище.

– Ах, девочка! – со стоном вырвалось у Уилла, и он прижался губами к ее шее. – Я ведь нежностям не обучен.

– Не правда. – Ее пальчики слегка поглаживали его по голове. – Нежнее вас я никого не знаю, мистер Стаббс. Вы так добры ко мне! Мне все равно, кем вы были. Я знаю, кто вы сейчас.

В том, что касалось близости, Уильям был человеком не слишком искушенным. Он почти ничего не знал о любовной прелюдии. Его огромные руки дрожали, лаская ее. Салли снова почувствовала себя женственной и желанной. Уилл стиснул зубы, стараясь не поддаться плоскому инстинкту. Ему хотелось затмить в глазах этой девочки всех мужчин, которые у нее были до него. Она снова должна стать чистой.

Уилл не помнил, как опустился с ней на траву возле дерева. И тут подумал о том, что слишком тяжел для Салли – он придавит ее к земле, если навалится на нее всем своим весом. Он такой широкий – девочке будет больно, когда ее худенькие ножки раздвинутся под его натиском. Уильям лег на Салли, стараясь не слишком давить на нее, и она сама раздвинула ноги и обвила их вокруг его могучих бедер. В этот момент Уилл подумал еще об одном.

– Тебе будет больно, Сал, – хрипло прошептал он, издав звук, похожий на всхлип. – Я слишком большой для тебя, девочка. – Она вся такая хрупкая и худенькая, ее так жестоко использовали ее негодяй отец и другие мерзавцы.

– Нет-нет, – спокойно и деловито пробормотала она. – Давайте же, мистер Стаббс. Я хочу это почувствовать.

Уилл со стоном вошел в нее, и Сал охнула. Он замер, проклиная себя на чем свет стоит за то, что похоть заставила его воспользоваться таким великодушным предложением. Уилл не замечал, что всхлипывает все громче. Он слишком большой для нее, но Салли сомкнулась вокруг него, вызывая невыносимое желание.

Уилл решил, что будет двигаться не спеша и по возможности нежно. Так он причинит ей меньше боли. Ради Салли он хотел сделать это быстро и нежно, но такое вряд ли возможно. Крепко стиснув зубы и собрав в кулак всю свою волю, чтобы подчинить себе свое тело, Уилл уверил себя, что Сал пережила несколько минут мучительного наслаждения. Она вскрикнула в тот самый момент, когда его семя влилось в ее лоно.

Уильям, все еще всхлипывая, вышел из нее и лег рядом с девушкой, прижав ее слабое тельце к своей широкой груди.

– Ты прости меня, Сал, – пробормотал он. – Я не хотел, чтобы тебе было больно. Больше я этого никогда не сделаю. Никогда, девочка.

Но она подняла голову и, к немалому удивлению Уилла, чмокнула его в губы.

– Спасибо вам, – прошептала девушка. – Теперь я чиста. Мне так хорошо!.. Вы нежный и ласковый. Лучше вас никого нет в целом свете, мистер Стаббс.

Уильям невольно усмехнулся:

– Забудь о том, что ты тут недавно говорила, Сал. Ну, что ты, мол, плохая и хочешь себя убить. Ты добрая, хорошая девочка, ты красавица. Придет день, и тебя возьмет замуж такой же хороший и добрый парень, и заживете с ним счастливо в мире и согласии.

– Но я никому, кроме вас, не позволю это делать со мной, мистер Стаббс. Никогда и никому! Только вам. Это будет для вас одного. И если вы еще придете ко мне, это для меня самая большая радость. А коли не придете, я все равно буду счастлива, потому как вы очень добры ко мне. С вами я словно переродилась. Мне теперь думается, что я и в самом деле красавица и достойна лучшей доли. Так что если вы ко мне снова придете, я буду счастлива. – И в ее доверчиво улыбающихся глазах Уилл разглядел ту хорошенькую девочку, которой она когда-то была. Эти глаза светились от счастья и восхищения.

– Девочка моя, – ласково промолвил Уилл, ощутив небывалый прилив нежности к этому хрупкому созданию, – я ведь всего лишь неуклюжий мешок с кучей грехов.

– Нет, не правда! – уверенно возразила Салли. – Я и вас тоже сделала чище и лучше, мистер Стаббс, потому как люблю вас всем сердцем. И всегда буду любить. Приходите ко мне когда захотите. Я вам всегда рада.

– Сал, Сал! – Он порывисто прижал ее к себе, но, вспомнив о своей силе, ослабил объятия. – Ты знаешь что-нибудь про конторские книги, счета и цифры? Читать умеешь?

– Умею! – сказала Салли с нескрываемой гордостью. – И с цифрами управляюсь неплохо. Миссис Доркинс частенько просила меня помочь, когда у нее не получалось сложить их в колонке.

– Тогда, может, пойдешь ко мне в трактир? – предложил он. – Я там скоро буду хозяином, но Кобург говорит, мне надо сперва считать научиться. А ты бы мне помогла разобраться с этими цифрами, Сал.

– О! – Она радостно улыбнулась. – Я буду с удовольствием накрывать столы, чистить комнаты, мыть посуду и натирать полы, мистер Стаббс. И буду рядом, когда вы меня захотите. А вы правда позволите мне там работать?

– Надо поговорить с Найджем – с его сиятельством то есть. Да еще узнать, что нужно, чтобы пожениться. Мы пойдем в церковь, и все будет честь по чести, Сал, как полагается. Мы же в деревне живем – надо блюсти обычаи. У нас будет свой собственный трактир, мы с тобой станем настоящими хозяевами. Если и вправду меня любишь и больше тебе никто не нужен, то тогда будешь моей законной женой. Я не хочу, чтобы ты отдавалась мне, как потаскушка, и никому не позволю больше тебя так называть. Все теперь будут тебя звать миссис Стаббс. А нет – так им придется иметь дело со мной.

Ее тоненькие ручки обвились вокруг шеи Уилла, и она с чувством чмокнула его в подбородок. По щекам ее текли слезы.

– Ну-ну, Сал!.. – растроганно промолвил он, ласково похлопывая ее по спине. – Не бойся, все будет хорошо, девочка. Хоть ты и станешь моей законной женой, я никогда не обижу и не ударю тебя и постараюсь быть с тобой поосторожнее, потому как великоват для тебя. А что до посуды и полов, так у нас будут служанки. Ты бы лучше помогала мне со счетами и цифрами и кормила бы наших деток. Все будет славно, вот увидишь. Так что утри-ка слезы и улыбнись своему Уиллу.

Она улыбнулась ему и воскликнула с горячей искренностью:

– О, мистер Стаббс, это будет просто чудесно!

– Зови-ка меня лучше Уилл, девочка.

– Ну конечно, мистер Стаббс.

На следующее утро Найджел позвал к себе Кассандру, предварительно попросив ее захватить шляпку, поскольку он предлагает ей прогуляться.

Она не пришла к нему прошлой ночью. Найджел этому почти обрадовался, хотя всю ночь не сомкнул глаз, ожидая, когда войдет жена. Он даже зачем-то зашел в свою гардеробную и едва удержался, чтобы не постучать в дверь ее спальни. Если бы Кассандра снова пришла к нему, Найджел непременно занялся бы с ней любовью, а ему сейчас не хотелось усложнять себе жизнь.

Она спустилась в холл бледная и исполненная решимости. Взглянув на нее, Найджел заметил, что она даже похудела немного.

– Доброе утро, миледи. – Он поклонился. – Вы хорошо себя чувствуете?

– Да, милорд, вполне. Благодарю вас.

– Вы завтракали?

– Да, благодарю вас.

– Вас не мучили приступы дурноты?

– Нет.

– Тогда мы можем пойти погулять. Мне надо вам кое-что сказать.

Но Найджел не сразу приступил к разговору. Они вышли за дом, поднялись вверх по холму и оказались в липовой аллее. На вершине деревья расступались, открывая великолепный вид на долину и бристольский канал вдалеке.

«Да, я стал для Кассандры злой силой, разрушившей всю ее жизнь», – подумал Найджел, бросив взгляд на изящную ручку, лежавшую на его рукаве. Она была так счастлива в свой день рождения: титул и поместье наконец-то перешли к ней – считала Кассандра, – совершеннолетие даровало ей свободу и независимость. Кассандре хотелось доказать всему миру, что женщина может распоряжаться своей жизнью и управлять поместьем без помощи мужчины и для этого ей не обязательно выходить замуж.

А Найджел отобрал у нее имение за две недели до того, как она могла бы унаследовать его, потом лишил эту девушку свободы и даже присвоил себе ее тело. И теперь она страдает, потому что в ее чреве – его ребенок. Он украл у нее и богатство, и самые заветные мечты.

И все во имя давней цели назвать Кедлстон своим домом. И еще из желания отомстить человеку, который жестоко обманул его.

Но Кассандра стояла у него на пути! Ни в чем не повинная Кассандра.

– Мной овладело беспокойство, миледи, – наконец промолвил Найджел. Почти всю ночь он репетировал этот разговор. Кассандра никогда не узнает, чего ему это стоило. И никто не узнает о его терзаниях. Он научился прятать свои истинные чувства под маской. – Я пришел к выводу, что жизнь в Кедлстоне наскучила мне.

Найджел заметил, как губы ее сжались. Но она только ниже опустила голову в широкой соломенной шляпке и ничего не сказала.

– И семейная жизнь мне надоела, – продолжал он.

– Я всегда знала, милорд, что деревенская жизнь быстро приедается джентльменам, привыкшим к разгульным городским увеселениям. Так что ваши слова не удивляют меня.

– Завтра я возвращаюсь в Лондон. Кассандра опустила голову еще ниже. Теперь из-за полей шляпки Найджел не видел даже ее губ.

– Я попросила бы у вас позволения, милорд, остаться в Кедлстоне, – сказала она так тихо, что он едва расслышал ее.

– Клянусь честью, миледи, – произнес он нарочито небрежно, – у меня и в мыслях не было брать вас с собой.

Ее рука слегка дрогнула на его рукаве.

– Благодарю вас, – промолвила Кассандра. – И когда мне ждать вас обратно?

– Никогда.

Она вскинула голову, и губы ее искривились в презрительной усмешке.

– А я почти поверила в вас. Как бы я теперь презирала себя!

Найджел посмотрел ей в лицо, чуть опустив веки:

– Но вы этого не сделали, миледи, и, как видите, оказались правы. Вы не усомнились в правоте вашего отца. Следовательно, ваш муж – злодей.

– Я не говорила этого! – возразила Кассандра. – Просто вы малодушно смирились с обстоятельствами.

– Ах вот как! – язвительно протянул Найджел. – Какая честь для меня, миледи, – вы подвергли мой характер столь тщательному анализу!.. Что ж, с завтрашнего дня я избавлю вас от своего общества. После того как ребенок появится на свет, я прикажу моему поверенному высылать вам ежемесячное содержание. Она приподняла брови.

– Человек чести должен заботиться о своем ребенке, – пояснил он.

– Человек чести? – холодно переспросила Кассандра. – Ваше имение прекрасно обеспечит ребенка, милорд. Если, конечно, вы не промотаете все состояние в игорных притонах.

– Клянусь жизнью, это не входит в мои намерения. И у меня нет поместья. Свое собственное имение я потерял после известных вам событий и речи нет оспаривать сомнительные действия правосудия. А от другого поместья я отказался.

– Что? – Кассандра резко остановилась и обернулась к нему, побелев как мел. Найджел хотел было поддержать ее, но она выставила вперед обе руки и сделала шаг назад.

– Я отказался от Кедлстона, миледи, – с поклоном пояснил он. – Я передал его другому владельцу. Поместье мне больше не принадлежит.

Кассандра пошатнулась, но вновь отклонила его попытку поддержать ее.

– Что вы сказали? – Казалось, она вот-вот потеряет сознание.

– Кедлстон теперь ваш, леди Уортинг. – Найджел насмешливо вскинул бровь и добавил:

– С чем вас и поздравляю!

– Но почему вы это сделали? – еле слышно выдохнула она.

«Потому, что я обманул тебя. Потому, что я люблю тебя. Потому, что я готов умереть за тебя и, возможно, постараюсь сделать это поскорее».

– Клянусь честью, миледи, мне было интересно немного побыть его владельцем и супругом дочери графа Уортинга. Но теперь наскучило и то и другое.

– Вам не удастся так просто отделаться от меня! – заявила она.

Найджел улыбнулся:

– А я и не собираюсь этого делать. Семейная жизнь наводит на меня тоску. Вряд ли я когда-нибудь решу вновь сунуть голову в это ярмо. Я рад, что сумел быть вам полезен. Вы, может, и не вышли бы замуж в ближайшее время, если бы я не соблазнил вас радостями супружеской жизни. А теперь у вас есть титул, поместье, независимость.., и даже наследник. Не важно, будет это сын или дочь, ведь так?

Окаменев, она уставилась на него. И Найджел уже в сотый раз спросил себя, почему Кассандра пришла в его спальню позапрошлой ночью и легла в постель, тихо прижавшись к нему, и почти сразу же уснула. Ответ на этот вопрос мог бы все изменить.

Может, она лунатик?

Кассандра сделала свой выбор. Она верит своему отцу, потому что любила его, а не Найджела. Именно так жена ему и сказала. В значении ее слов сомневаться не приходилось. И Бог свидетель, ей и в самом деле не за что его любить.

Нет, он не покажет, как ему горько и больно. Ни за что! Скрывать собственную слабость и уязвимость стало его второй натурой.

– Теперь вы можете спокойно владеть всем, что вам принадлежит, миледи. А я предпочел бы удалиться.

Ее неожиданная реакция испугала Найджела. Кассандра засмеялась – сначала тихо, потом все громче и под конец разразилась истерическим хохотом. Он сжал руки за спиной и удивленно вскинул брови.

– Как это забавно, – вымолвила она наконец, немного успокоившись. – Бесподобная шутка! Значит, теперь я потеряю и мужа!..

И Кассандра снова расхохоталась, но лицо ее исказилось. Подхватив юбки, она побежала вниз с холма. Найджел боялся, что жена оступится, но этого не случилось.

Он долго еще стоял на том же месте, когда Кассандра уж скрылась из виду. Теперь она точно возненавидит его. Найджел блистательно осуществил свой план. Если Кассандра сейчас возненавидит его, ее никогда не будут мучить сомнения.

Он повернулся и стал подниматься вверх по холму.

Кассандра неслась вниз по склону. Она ни разу не остановилась до самого дома. Силы были на исходе – ею овладело отчаяние. Единственное, о чем она сейчас мечтала, – это запереться в своей комнате.

Но она туда не дошла.

Дворецкий, лицо которого выражало несвойственное ему любопытство, с поклоном доложил графине, что в алой гостиной ее ожидает посетитель. Она была так расстроена, что даже не спросила, кто это Сперва Кассандра хотела сказать, что ее ни для кого нет дома и неизвестно, когда она вернется, но потом передумала. Все настолько плохо, что уже нет смысла скрывать правду от соседей и знакомых.

И Кассандра направилась в гостиную.

Войдя, она увидела человека, стоявшего у окна. Услышав ее шаги, гость повернул голову.

Кассандра, в ужасе уставившись на него, схватилась за ручку двери.

Перед ней стоял Найджел!

Но она рассталась с ним несколько минут назад на холме, и муж был одет совсем по-другому.

Найджел повернулся к ней.

Найджел…

Нет, не Найджел.