Покорение льва

Глава одиннадцатая

— Грейс, открой дверь, в противном случае мне придется ее выбить, — стремительно свирепел, теряя терпение, герцог де Эррера. — Ты можешь мне объяснить, что произошло? Зачем понадобилось запираться? — Он старался удерживаться от откровенной ругани.

Грейс сидела на краю кровати, словно не замечая этого рычания. Она знала, что Хавьер не станет долго терпеть и непременно что-то предпримет, но ее это не беспокоило. Она слышала, как он навалился плечом на дверь и опробовал ее прочность. Конечно, дверь не поддалась, да и особой нужды в применении силы не было, поскольку у Торреса имелись дубликаты ключей.

— Грейс, да что с тобой такое? Торрес сказал, что ты будто бы не совсем здорова. Я беспокоюсь. Ответь мне. — Хавьер смягчил тон, надеясь задобрить Грейс, однако женщина даже не прислушивалась к его словам.

Хавьер подождал еще несколько минут, но, ничего не дождавшись, вновь принялся барабанить в дверь, не сдерживая эмоций.

— Ты можешь членораздельно объяснить, чего добиваешься, Грейс? — негодовал он, сопровождая свои выкрики ударами о косяк.

— Чего я добиваюсь? Ты меня спрашиваешь? Меня, у которой нет никаких прав?! — не выдержала Грейс.

— Ты о чем это? Ты можешь мне объяснить? Ты можешь открыть дверь и спокойно все мне объяснить? — настойчиво попросил герцог.

— Я бы могла потребовать объяснений у тебя, да только малышка Люсита мне все уже доходчиво втолковала… Почему ты не женился на ней, если между вами такое поразительное взаимопонимание? Зачем нужно было впутывать меня в изощренную брачную шараду? И почему эта соплячка знает все о твоих планах? — захлебываясь от негодования, частила Грейс.

— Я по-прежнему не совсем понимаю, о чем ты ведешь речь, дорогая. И при чем тут Люсита? Я с ней даже словом не перемолвился за весь вечер, кроме приветствия и прощания. Не догадываюсь, что она могла наговорить, что так тебя расстроило! Грейс, открой дверь, пожалуйста, поговорим спокойно. Я готов ответить на все твои вопросы.

— Я знаю, что ты готов солгать, о чем бы я тебя ни спросила. Не пытайся меня разубедить, что это не сговор. Я видела, как непринужденно вы ведете себя друг с другом. Ты вновь станешь уверять меня, что Люсита всего лишь подросток. Но тебе не удастся меня убедить. Я говорила с ней. Поверь, она давно уже не дитя, — гневно заявила Грейс, подойдя к двери.

— Я не знаю, что ты себе напридумывала. Неужели сходишь с ума из-за примитивной ревности? Люсита мне все равно что младшая сестра. Я помню ее грудным ребенком, Грейс. О сговоре не может быть и речи.

— О! Как трогательно! Младшая сестра, говоришь? Так откуда эта «младшая сестра» знает обо всех твоих планах? Откуда ей известно об условиях нашего брака, если ты меня уверял, что в курсе лишь трое? — возмущенно кричала через дверь оскорбленная женщина.

— Но так и есть, Грейс. Я никого не посвящал в наши дела. Тем более Люситу. Рамон Агулар все знает, но он не из тех, кто станет болтать о семейных секретах. Возможно, Карлос перед составлением завещания обсуждал с отцом Люситы предполагаемый союз двух семей. Но это лишь мои предположения.

— Не верю ни одному твоему слову, Хавьер. Я не дам тебе снова заморочить мне голову. Ты уверял меня, что наша договоренность останется в тайне. Но если этой девчонке известно все, значит, и остальные осведомлены не хуже. Как я смогу после этого смотреть людям в глаза? — воскликнула Грейс и резко распахнула перед мужем дверь супружеской спальни. — Я думала, что хоть в этом могу довериться тебе. Но ты унизил меня. И не смей больше ко мне прикасаться! Нас больше ничто не связывает, а когда срок соглашения подойдет к концу, я не задержусь здесь ни на минуту!

— Стой, Грейс! Так не годится, черт побери! Я не знаю, что на тебя нашло, но ты обязана меня выслушать. Ты обвинила меня в стольких подлостях! Я вынужден защищаться. Ты не смеешь перечеркивать наши отношения, что бы тебе ни наговорила Люсита Васкес. Ты моя жена, моя любовница, и я не выпущу тебя из нашей спальни, пока все не вернется на круги своя, — безапелляционно объявил герцог де Эррера и стиснул жену в объятиях.

— Ты не имеешь права так со мной поступать! — Она безуспешно пыталась вырваться.

— Через секунду ты станешь мягкой, как масло, и сама не пожелаешь уйти, даже если я гнать тебя буду, — самоуверенно пробормотал Хавьер, прильнув к ее пышной груди.

Грейс отчаянно отталкивала его от себя, но с каждым поцелуем сопротивление слабело.

— Ты не хочешь, чтобы я останавливался, и мы оба знаем, почему… — Он подхватил ее на руки и уложил на кровать.

— Почему? — прошептала она, бессильно закрыв глаза.

— Потому что я необходим тебе… Потому что ты жаждешь меня… Потому что ты не принадлежишь себе, когда я рядом. Вот почему, — тоном триумфатора провозгласил супруг.

— С чего ты так уверен в себе? — тихо спросила она.

— Твоя реакция говорит мне об этом, Грейс. То, как ты дышишь, когда видишь меня, как томно в этот момент глядят твои глаза с поволокой. Если я дотронусь сейчас до твоих трусиков, они непременно окажутся влажными. Я чувствую это по твоему аромату. Тебе меня не обмануть, милая. Ты моя и не способна ничего изменить. Ты сама пришла ко мне ночью и просила любить тебя. Ты сладко стонешь, когда я вливаю в тебя свой огонь. Ты не способна отказать себе в этом наслаждении. А все остальное — мелочи. — Хавьер отпустил ее. — А теперь раздевайся, Грейс. Я помогу тебе расстегнуть платье, — мирно предложил супруг, и она подчинилась.

— Ты прав, Хавьер. Так и есть. Но даже теперь, после стольких месяцев, что мы близки, ты продолжаешь говорить лишь о вожделении. Я понимаю, что для тебя это главное, но по глупости своей надеялась на более возвышенные чувства. Я полностью разделяю твою уверенность: ты бесподобный любовник, сильный и властный мужчина, который привык одерживать верх в любой ситуации. Но, к сожалению, не заботишься о том, чтобы тебя искренне любили, — доверительно сказала Грейс, снимая восхитительный бальный наряд.

Когда на ней осталось только колье, герцог восторженно произнес:

— Твоя красота льстит моему самолюбию, милая… Прости, но я не слышал, о чем ты говорила, — съязвил он и стал раздеваться сам.

— Я не буду спать с тобой, Хавьер, — неожиданно произнесла Грейс.

— Почему же? — Он не воспринял всерьез ее предупреждения.

— Потому что сейчас это может стать опасным, — проговорила она, памятуя о возможной беременности.

— Ничего глупее я еще не слышал, Грейс, — рассмеялся он.

— Зря ты так легкомыслен, потому что я говорю совершенно серьезно. Сегодня этому не бывать, — с неподдельной твердостью сообщила она.

— Только не говори, что не испытываешь умопомрачительного желания.

— Это ничего не изменит. Есть причины воздержаться от близости, — холодно произнесла Грейс.

— Ты расскажешь мне об этих причинах, милая?

— Еще не время. — Грейс покачала головой. — Хотя… Думаю, Люсита может тебя просветить, — с усмешкой предположила она.

— И при чем тут Люсита? — недовольно спросил он. — Разве это касается не нас двоих? Разве не дело супругов решать, спать ли им вместе?

— Я тоже так думала до разговора с Люситой, — пожала обнаженными плечами Грейс.

— Это все слова, Грейс. У меня есть сила, и я буду брать тебя, когда только пожелаю, — заявил Хавьер.

— И ты не боишься разрушить то хрупкое и ценное, что может быть у нас?

— Например, что? — не понял он.

— Самое дорогое, что может быть у мужа и жены, — продолжала говорить загадками Грейс.

— Единственная ценность, которой я обладаю, — это власть. Но она от насилия только крепчает, — хвастливо произнес герцог. — Все эти девичьи сантименты, зовущиеся любовью, ничто по сравнению с властью, хоть вам и внушают, что любовь способна творить чудеса. Любовь не помогла моему отцу повидаться с умирающей матерью на смертном одре, а моей бабушке — дать последнее благословение своему сыну. Единственному сыну… Дед Карлос «запретил Фернандо Эррере появляться в Эль Кастильо де Леон. У деда было право отдавать подобные распоряжения.

— И ты считаешь, что это должно повториться? — ужаснулась Грейс.

— Не тебе судить о том, что хорошо, а что нет. Мы никогда не обсуждаем то, что становится фамильным правом Эррера… Лучше бы ты думала о том, как рачительнее соблюдать условия нашего с тобой договора. Потому что я не намерен позволять своей жене подобные выходки впредь.

Грейс в одиночестве металась на постели. Она не спала, но ее одолевали кошмары наяву. Она не знала, где эту ночь провел раздраженный супруг.

После рассказа о ссоре отца и деда он заметно сник и неожиданно оставил ее.

Грейс понимала, что ради блага своего ребенка она должна покинуть замок прежде, чем о ее беременности станет известно герцогу. Она не желала, чтобы невинный малыш еще до рождения стал предметом шантажа — привычного в семействе Эррера способа доказательства собственной значимости. Женщина поднялась ранним утром и упаковала свои вещи.

Грейс вознамерилась взять с собой лишь то, что принадлежало ей еще до брака с герцогом де Эррера, поэтому сборы не заняли много времени. Она ничего не обдумывала заранее, просто подготовилась к тому, чтобы тотчас оставить Эль Кастильо де Леон, хотя не знала, как ей это удастся. Конечно, женщина очень расстроилась, удивилась и разгневалась, когда, спустившись с сумкой в холл, застала там незваную гостью — Люситу Васкес.

— Ты?! Что ты тут делаешь и где герцог де Эррера? — раздраженным тоном обратилась к ней Грейс.

— Удалился куда-то со своим возлюбленным Лукой после того, как прочел мне нотацию, — объявила юная аристократка. — Зачем тебе понадобилось впутывать меня в ваши глупые разбирательства?

— Это я-то тебя впутала?! — нервно рассмеялась Грейс. — По-моему, ты сама путаешься там, где не следует. Возможно, сеньорита считает себя достаточно взрослой для того, чтобы заводить собственные романы, но она еще слишком мала для интриг.

— Если мне не удалась интрига, то куда это ты собралась с тяжелой сумкой, дорогая? — фамильярно обратилась к герцогине де Эррера испанка.

— Не знаю, известно ли тебе это, но у меня в Англии остался больной отец. Время от времени я езжу навещать его, — надменно произнесла Грейс.

— О! Эта такая неожиданность. Уверена, что даже Хавьер не знает о твоих планах. Вот удивится! — радостно воскликнула Люсита Васкес. — И что-то мне подсказывает, что ты не станешь торопиться с возвращением. Не так ли, Грейс?

— Мои планы тебя не касаются, значит, обойдешься без ответа, — процедила Грейс, вышла из замка и направилась по мощеной дороге к гаражу.

На ее удачу, автомобиль был заправлен, и, никому ничего не объясняя, она выехала за ворота.

Грейс безотчетно гнала машину по крутому горному спуску. Слезы слепили глаза. Каждый изгиб дороги заставлял поволноваться. А она не могла успокоиться, не имела сил взять себя в руки. Женщина резко взяла в сторону, когда ей навстречу из-за поворота неожиданно выехала машина. Грейс почувствовала, как передние колеса машины намертво увязли в талом снегу. После чего сознание покинуло ее…

— Грейс! Откройте глаза… — слышала она приглушенный голос, обращенный к ней. — Очнитесь, Грейс… Вы меня слышите?

— Кто это? — вздрогнула она.

— Не волнуйтесь Грейс. Вы попали в аварию, но все будет хорошо. Серьезных повреждений нет. Здесь ваш муж.

Перед глазами стояла дымка. Она с трудом разглядела человека в белом халате… Доктора.

— Ребенок… — прошептала Грейс.

— Мне жаль, — сказал врач, склонившись над ней. — Очень ранний срок… Ваша травма, хоть и незначительная, оказалась роковой для ребенка. Но у меня есть все основания сделать вывод, что этот инцидент не станет помехой для новой беременности… Грейс, я оставлю вас наедине с мужем, — сообщил он, а обратившись к Хавьеру Эррере, тихо добавил: — Вашей жене посчастливилось, что снежный наст и деревья не дали машине рухнуть со скалы. Но, боюсь, потеря ребенка повлечет за собой серьезные душевные, а не телесные травмы. Поэтому будьте благоразумны, сеньор… Я вам обоим искренне соболезную…

Оставшись наедине с женой, Хавьер долго ничего не мог сказать.

— Прости, — прошептала наконец Грейс.

— Ты не собиралась говорить мне про ребенка, не так ли? — сухо спросил он.

— Как я могла, особенно после твоих рассказов про крутой нрав твоего деда, которым ты так восхищаешься.

— Грейс…

— Оставь меня, Хавьер, — слабым голосом попросила она и закрыла глаза.

— Но, Грейс!

— Нет… Прошу тебя…