Полет души

6

Джун проснулась очень рано, с первыми лучами солнца, и с удивлением отметила, что улыбается. Радость жизни переполняла ее. Кажется, вот сейчас, только вскочить на ноги, и перед тобой откроются все чудеса мира.

Когда это было, чтобы, открыв утром глаза, она улыбалась? Не припомнить такого. Тысячи птичьих голосов пели и щебетали на все лады, лодочный сарай заливали яркие солнечные лучи. Большая раскачивающаяся подвесная койка была чудо как удобна.

Длинный ряд ящиков по одной стене сарая заканчивался у двери, за которой, Джун надеялась, обнаружится ванная комната. Под маленьким окошком стояли два высоких холщовых мешка. Рядом с одним из них — гитара. Неужели Бретта?

Джун выбралась из своего ночного прибежища и вышла на палубу. На шезлонге, где провел ночь Бретт, валялись подушка и смятая простыня. Джун заметила, что он стоит на пляже возле некоего подобия огромного садка, обнесенного сетью, в котором плещется что-то большое и серебристое. Этакий островитянин со спутанными отсвечивающими золотом кудрями и золотистым торсом, блестящим от влаги.

Застрявший в горле вздох Джун восприняла как знак того, что необходимо поскорее отвлечься от этого зрелища.

Через несколько минут она вышла на пляж и, подойдя к Бретту сзади, сказала:

— Привет.

Он обернулся и с улыбкой поздоровался:

— Доброе утро, соня.

Джун сделала быстрый вдох и выдох, чтобы прогнать тугой ком, появившийся у нее в груди при виде этой улыбки.

— Когда просыпаешься и видишь все это, — она сделала широкий жест, — кажется, что можно прожить так всю жизнь.

Спустись на землю, девочка. О чем это ты говоришь? — тут же одернула себя Джун.

Бретт проследил за ее взглядом, скользящим по океану.

— По крайней мере, до тех пор, пока вы знаете, что дома у вас есть работа и квартира, — с легкой улыбкой заметил он.

— Возможно, вы и правы.

Джун не стала спорить, хотя сейчас ей трудно было поверить, что где-то далеко у нее есть дом. И уж совсем невозможно было представить, что подобное ощущение могло появиться у нее всего после нескольких дней пребывания в этих, в общем-то оторванных от современной цивилизации, местах.

— Не стоит лукавить, — сказал Бретт, — вы знаете, что это так.

Джун взглянула на него, и он добавил:

— Я не говорю, что это плохо.

— Угу, Большое Всеобщее Заблуждение. Ложь. Жадность. Успех.

— О, а вы, оказывается, не так уж безнадежны, миз Джун.

С океана принесло легкий ветерок. Джун поёжилась.

— Можно принять это как комплимент? — с легкой насмешкой осведомилась она. — Или я ошибаюсь?

— Большего вы от меня не дождетесь. Лесть требует практики, а у меня она, как вы понимаете, не очень велика.

— Тогда, будем считать, что я достигла многого.

— Очень многого.

От улыбки, заигравшей на губах Бретта, сердце Джун дрогнуло. Джун обратила внимание на какое-то приспособление, стоящее на берегу, шнур от которого змеей уходил в воду.

— Что это? — спросила она.

— Это звукозаписывающее устройство. Перед тем как выпустить Найси в океан, я поселю его в этом месте, и он постоянно будет слышать звуки этой лагуны. Необходимо, чтобы он привык к ним. А завтра, — Бретт повернулся к Джун, — я хочу проверить сети: много ли рыбы набралось в них. Нужно, чтобы Найси не остался голодным, когда я стану учить его самостоятельно охотиться. Хотите присоединиться?

Предложение застало Джун врасплох. Обычно она никогда не принимала скоропалительных решений, тщательно вникала во все детали того, что ей предлагалось, поэтому она сильно удивилась, когда ее губы произнесли:

— Конечно. — Она посмотрела на океан. — Вы имеете в виду, что поплывете туда?

— Ну да.

— В лодке?

— Ну нет, мы поплывем в масках, с аквалангами, все честь по чести. Вот вы и увидите своими глазами, что такое подводный мир.

Джун кивнула, лихорадочно подыскивая подходящий предлог для отступления. Может, сказать, что она боится нырять? Или что у нее болит нога? Нет, он сразу догадается, что она трусит. О Боже, ну и что такого? Пусть думает, что хочет.

— Но у меня нет снаряжения для подводного плавания.

— Почти все необходимое я видел в парке. Когда искал насос.

— Значит, все великолепно устраивается, — опять с удивлением услышала свой голос Джун.

Подводное плавание. Эта мысль вызывала панику и в то же время, странное дело, вселяла неведомое ранее волнение. Она сделает это. И — никаких предлогов для отступления.

В парк они поехали на мопеде. Джун уже привычно уткнулась в спину Бретта. Что она там говорила об этом жалком транспорте?

Ну да. Тогда она ведь еще не знала, что можно прильнуть щекой к его спине, остро ощущая тепло, исходящее от него. И не представляла, какое приятное томление растекается по всему телу, когда на очередной рытвине — а их полно на этой разбитой дороге, — ее груди скользят по его спине. Целую вечность она не испытывала тех чувственных ощущений, которые неожиданно всколыхнулись в ней теперь. Но Бретт не ее тип мужчины. И любовная связь с ним…

Даже думать об этом нечего.

Когда они добрались до парка, Джун попросила:

— Бретт, вы не могли бы попозже отвезти меня на отцовскую квартиру? Я заберу вещи. Два оставшихся дня я собираюсь жить в гостинице.

Бретт сдвинул на лоб солнцезащитные очки.

— Миз Джун, я отвезу вас всюду, куда вы захотите поехать на этом мопеде.

Когда они вошли на территорию, их широкой улыбкой встретил Робин. Кивнув Бретту, он заявил:

— Миз Джун, мне нужно с вами поговорить.

— Я буду в конторе. Заходите.

— Обязательно.

— Он говорил мне вчера, после того как вы укатили с тем красавчиком, что к вашему отцу приезжал с предложением предприниматель из Новой Зеландии, — сказал Бретт, когда Робин ушел. — Только он, растяпа, никак не может найти его телефон. Может быть, он его все-таки отыскал.

— Что ж, я открыта для предложений, — сказала Джун, пропустив мимо ушей замечание насчет красавчика.

— Правда? — спросил Бретт.

Джун отвела взгляд. Этот мужчина определенно сведет ее с ума. Можно не сомневаться.

Они подошли к бассейну с дельфином. Бретт одним движением сбросил футболку, обнажив налитую мускулатуру и крепкий живот, и шагнул к низенькой ограде.

— Пора за работу.

Найси высунул голову из воды: будто почувствовал, что прибыл его благодетель.

— Джун!

Она сразу узнала этот голос, он колючей щеткой прошелся вдоль ее позвоночника.

К ней шел Уолтер Хьюстон с извиняющейся улыбкой на лице. Казалось, он издали почувствовал ее враждебность, и его рука, протянутая для приветствия, застыла в воздухе.

— Мне нечего вам сказать, мистер Хьюстон, оставьте меня.

Уголком глаза Джун заметила, что Бретт следит за ними. Даже Найси с любопытством поглядывал на них. На этот раз ей не потребуется ничья помощь, она справится сама.

Уолтер виновато склонил голову.

— Джун, я знаю, я произвел не лучшее впечатление, и прошу простить меня. Я чувствовал импульсы, которые подсказывали мне…

— Я не посылала вам никаких импульсов, сэр.

Он, будто защищаясь, поднял руки.

— Я неправильно истолковал их. — Улыбка, появившаяся на его лице, изобличала в нем хорошего актера. — Возможно, во всем виновато вино. Когда вы ушли, я, хм, почувствовал себя очень неловко. И поехал на квартиру вашего отца, хотел извиниться, но вас там не оказалось.

Джун порадовалась, что осталась у Бретта. И, если честно, не только потому, что таким образом сумела избежать визита Уолтера.

— Прекрасно, ваши извинения приняты. Теперь уходите.

Уолтер снисходительно рассмеялся.

— Джун, давайте же обсудим это… недоразумение. Я думаю, мы придем к взаимопониманию.

— А я так не думаю, мистер Хьюстон. И чем скорее мы расстанемся, тем лучше.

Улыбка сбежала с лица Уолтера.

— Вы совершаете большую ошибку, Джун. Я говорю уже о бизнесе. Лучшего предложения у вас не будет, можете мне поверить. — И напряженной походкой он зашагал к выходу.

— Знаю я все о ваших предложениях. Лучше я оставлю парк за собой, — пробормотала она.

Джун приняла душ и спустилась в ресторан. Отель ей понравился, она решила остаться здесь до отъезда, поэтому ей нужно было обдумать, что делать с квартирой отца. Теперь, когда все более или менее определилось, она могла расслабиться, на свой манер, так, как всегда это делала.

Ей хотелось бы пригласить на обед Бретта, но Джун знала, что ему будет неуютно там, где обслуживающий персонал одет в униформу и обращается к посетителям «сэр» или «мадам». Зато она-то в этом мире чувствовала себя более чем комфортно.

На ланч Джун заказала салат из креветок и стакан вина. И никаких мыслей о Бретте, приказала она себе. Просто смешно — я ведь не какой-нибудь глупый тинэйджер, чтобы днем и ночью думать о нем. А что, если это настоящее увлечение? Так сказать, любовь с первого взгляда?

Нет-нет, исключено. В тридцать лет не бывает роковых страстей. Ей нужен надежный мужчина, который придал бы ее жизни смысл, внес в нее радость, стал бы хорошим отцом для их будущих детей. Мэри, подруга еще со времен колледжа, наверняка посоветовала бы Джун завести какой-нибудь легкий необременительный романчик и таким образом избавиться от всех сомнений, выбросить из головы все лишнее. Но это не для нее. Плохо ли, хорошо ли, на интрижки она не способна.

Выйдя из ресторана, Джун отправилась на такси в парк. Все это она проделала машинально, поскольку мысли ее были заняты вопросом: можно ли всерьез увлечься Бреттом?

Конечно нет, в конце концов пришла она к выводу. Смешно даже думать об этом.

Солнце уже расцветило небо предзакатными розовыми и пурпурными красками. И все это фантастическое многоцветье отражалось в океане, превращая его в нечто живое, пульсирующее в унисон со всеми земными ритмами.

Джун глубоко вздохнула. Хорошо бы навсегда удержать в памяти то чувство успокоения и гармонии, которое снизошло сейчас на нее.

Она тихо открыла ворота и вошла. Звуки музыки донеслись до нее не сразу, но она с самого начала, совершенно бессознательно, ожидала их услышать: волшебство, царившее вокруг, для полного своего совершенства, требовало именно такого дополнения.

Бретт сидел на краю бассейна и играл на гитаре.

Джун замерла на месте и долго стояла, поглощенная сценой, которая, она знала, сохранится в ее памяти до конца жизни. Она впитывала запахи, звуки, оттенки красок, чтобы потом мысленно нарисовать картину, что видели сейчас ее глаза.

Бретт сидел к ней спиной и наигрывал простую, но удивительно приятную мелодию. И с каждым аккордом музыка все глубже проникала в душу Джун, хотя Бретт играл сейчас только для Найси, который находился всего в нескольких дюймах от него. Казалось, музыка гипнотизировала дельфина так же, как и Джун.

Она почувствовала, что ее сердце превратилось в тугой комок и забилось где-то в гортани. Бретт и Найси — существа одной породы. Казалось, они окружены невидимой аурой некоего мистического единства, нарушить которое не дано никому. И ей тоже. Она здесь — лишняя. Ей просто повезло подсмотреть удивительное явление: зарождение дружбы, понимания и доверия между человеком и животным. Она лишь заглянула в него, в этот мир, слегка прикоснулась к нему, ей едва приоткрылось значение той миссии, которую взял на себя Бретт.

Сердце Джун снова сжалось, теперь уже от восторга: такую яркую, неописуемой красоты алмазную россыпь разбросало солнце над водной гладью. И над Бреттом. Над этим одиночкой, сердце которого волнуют по-настоящему только океан и дельфины. Но как глубоко волнуют! Возможно, он никого не подпускал к себе слишком близко, чтобы никто не заметил, какое у него чувствительное сердце, какие сокровища таит оно в себе. Но какую цену придется заплатить той, что захочет пробиться к такому сердцу? Нет, об этом мужчине даже думать опасно.

И все-таки Джун о нем думала.

Бретт закончил играть, и только одна нота еще продолжала дрожать в тишине. Джун закрыла рукой рот, чтобы сдержать готовое вырваться восклицание. Найси уловил это движение и повернулся в ее сторону. За ним оглянулся Бретт.

— А вот теперь вы по-змеиному подкрадываетесь к людям.

— Я не хотела. Извините, — пробормотала Джун.

Бретт положил гитару и встал. Джун, не доверяя себе и своему телу, сделала шаг назад.

— С вами все в порядке? — осведомился он.

Она смотрела куда угодно, но только не на него: не дай Бог он прочитает в ее глазах то, что ни в коем случае не должен узнать.

— Да-да, все в порядке. Я кое-что забыла в конторе.

Бретт взял ее за руки, и теплая волна обрушилась на нее.

— Вы в этом уверены? У вас какой-то потерянный вид. Должно быть, вам потрепал нервы этот Уолтер.

— Не очень. — Джун нашла в себе силы улыбнуться.

Бретт привлек ее к себе, его пальцы крепче сжали ее руки. Теперь Джун чувствовала влекущую близость его тела совсем остро. Он бросил на нее быстрый взгляд, один из тех вопрошающих взглядов, которые протягивают незримые нити между мужчиной и женщиной. Потом его взгляд скользнул к ее губам. Сердце Джун отозвалось страстным молчаливым призывом: поцелуй меня, поцелуй же, поцелуй… И, словно услышав этот настойчивый, жаркий призыв, Бретт склонился к ее губам. У Джун подогнулись колени, она резко выпрямилась, чтобы удержаться на ногах. Его язык легонько скользнул по ее губам, и она призывно открыла губы, приглашая его в мягкую теплую глубину рта.

Он поцеловал ее — медленно и нежно. Его язык коснулся языка Джун ласковым движением, но, так и не войдя в жаждущую глубину, покинул ее.

Бретт отстранился.

— Кто такая Джун? — неожиданно спросил он.

Этот странный вопрос не сразу разрушил чувственный туман, окружавший ее.

— Что? — переспросила Джун.

— Какая ты, Джун? Ты знаешь обо мне. Расскажи теперь о себе.

Она высвободилась из его объятий и, стараясь выровнять дыхание, провела рукой по губам.

— Значит, больше мы не целуемся?

— Нет.

— Тогда, пожалуй, не стоило и начинать, — сказала она, силясь придать своему голосу шутливость.

— Возможно. Итак, вернемся к моему вопросу: какая вы, Джун?

Она задумалась. Конечно, ей ничего не стоило рассказать о своей фирме, но говорить о себе — совсем другое дело.

— Я очень много работала, чтобы добиться того, чего я добилась. Я благоразумна, настойчива, способна к самосовершенствованию.

Бретт молчал. Казалось, он взвешивал ее слова на невидимых весах, пытаясь определить, насколько они правдивы. Но она сказала ему правду, чего еще он ждет от нее?

— Если это все, что вы о себе думаете, тогда вы, должно быть, не знаете себя.

— Конечно, я себя знаю, — уверенно возразила Джун.

Бретт прикоснулся к кончику ее носа.

— И все-таки вы мало себя знаете. Подумайте об этом на досуге. Вас отвезти в отель?

— О да, буду вам очень признательна. Подождите минутку, я заберу в конторе то, за чем приехала.

Джун быстро схватила первую подвернувшуюся под руку папку и вернулась к бассейну. Завидев ее, Бретт встал и направился к воротам. Ей хотелось предложить ему заехать в паб «У Джека» и чего-нибудь выпить, но Джун не решалась, боясь, что выкинет какую-нибудь глупость: бросится ему на шею или даже разрыдается.

Его непонятный вопрос о том, какая она, как ни странно, поселил в ней ощущение неуверенности и дискомфорта. И она, крепко держась за Бретта, молчала всю дорогу, пока они мчались к отелю.

Но, когда Бретт остановил мопед, Джун с удивлением услышала собственный голос:

— Не хотите ли зайти в бар и что-нибудь выпить?

Он взглянул на отделанный мрамором подъезд отеля, на сверкающие чистотой стеклянные двери и покачал головой.

— Не мой стиль, миз Джун.

Бретт протянул руку и отвел прядь волос, упавшую ей на щеку. Джун качнулась в его сторону, ожидая поцелуя, но Бретт сказал только: «Спокойной ночи», — и мопед резко взял с места.

Джун вошла в вестибюль и поднялась к себе в номер. Она вышла на балкон, села и, глядя на усыпанное звездами небо, задумалась. А в самом деле, какая она? Разумная, практичная, настойчивая, во всем стремящаяся к совершенству. Но все это так или иначе касается ее работы. Ну а вне работы?

И тут Джун пришла к ошеломляющему выводу: все, что она собой представляет, так или иначе связано с ее профессиональной деятельностью. А ее реальные, так сказать, человеческие заслуги? Они-то каковы? Она не вылечила ни единой души. Не дала свободы ни человеку, ни дельфину — никому.

Так кто же она, Джун?

Она вернулась к основному и совершенно очевидному. Она — женщина. Романтик в душе. Это свойство своей натуры Джун не считала достоинством и потому тщательно скрывала, но здесь оно выплеснулось наружу. Здесь она была одинокой романтически настроенной женщиной, которой не хочется ничего, кроме таких вот поцелуев. И не просто хочется — она нуждается в них, ей без них плохо. Ну вот, она сорвала все покровы, она увидела себя обнаженной, и это зрелище ей не очень понравилось.

Завтра она скажет Бретту, что она женщина, которая довольна своей жизнью, вот и все.

На следующее утро Бретт, заметив направляющуюся к нему Джун, ощутил, как в нем поднимается приятная теплая волна. В руках у Джун была сумка со снаряжением для подводного плавания.

— Доброе утро, — сказала Джун, опуская сумку.

— Привет.

Дельфин высунул голову из воды и приветствовал ее характерным прищелкиванием. Джун рассмеялась. До чего же приятный смех у этой женщины, подумал Бретт. А от ее улыбки он испытал новый прилив тепла. И как же трудно снова не наброситься на нее с поцелуями!

— И тебе доброе утро, Найси, — продолжала Джун, усаживаясь на край бассейна и протягивая к дельфину руки. — Я хочу потрогать его.

Хорошо бы она захотела потрогать и меня, пронеслось в голове Бретта. Он вздрогнул, представив, как тонкие пальцы Джун касаются его, особенно некоторых частей его тела.

Найси тем временем опять скрылся под водой и плавал кругами, не торопясь удовлетворять желание Джун.

Бретт скользнул в бассейн и похлопал ладонями по поверхности воды. Джун, опустившись на колени, повторила его движение. Найси зигзагом проплыл по водоему и высунул голову прямо перед Джун.

— Думаю, он не на шутку в вас влюбился, — заметил Бретт.

Джун пожала плечами.

— Я не принадлежу к тому типу женщин, которые вызывают у людей или у животных необыкновенную страсть.

— Это вы сказали. Эй, Найси, смелее. Ты же хочешь поцеловать ее.

Найси подплыл ближе и прижался кончиком носа к щеке Джун. От удивления у Бретта расширились глаза. А Джун коснулась оставленного дельфином мокрого пятна на щеке и, выпрямившись, в полном восторге воскликнула:

— Он поцеловал меня!

— Ну, если бы я знал, что это так вас взволнует…

Джун, подняв брови, взглянула на него.

— Кажется, вы со мной заигрываете?

Бретт решительно замотал головой. Но он действительно заигрывал с ней, потому что ему чертовски хотелось перемен в их отношениях. Он подтянулся и уселся рядом с Джун на край бассейна. Она пристально смотрела на него, будто хотела проникнуть в глубину его мыслей. И в этом ее взгляде Бретту почему-то привиделось — что за странность? — не то сочувствие, не то сострадание.

— Знаете, что я думаю? — спросила неожиданно Джун. — Я думаю, спасая дельфинов, вы спасаете и себя. Вы заботитесь о них, потому что, когда вы были маленьким, никто не заботился о вас. Я права?

Некоторое время Бретт молчал, вдумываясь в ее слова. Он никогда не рассматривал свою работу под таким углом.

— Может быть, вы правы, миз Джун. Может быть.

Найси снова приблизился к Джун. Она наклонилась к нему и опустила руку в воду. Бретт заметил обнажившуюся в вырезе топа грудь. Хорошо бы коснуться губами этой нежной плоти, подумал он, но успел подавить эту мысль до того, как на нее успело отреагировать тело. Джун ни какая-нибудь девчонка, ищущая любовных утех. С такими женщинами полагается ходить в рестораны, в театры, на выставки. А он ничего этого дать ей не может.

Неожиданно Джун повернулась к нему.

— Вы хотели знать, кто такая Джун Росс? Это женщина, которая многого добилась, которая живет согласно своим принципам и которая… вполне счастлива.

Джун почувствовала, что последняя часть этого заявления прозвучала не очень убедительно, но Бретт согласно кивнул.

— Значит, вот оно как, Джун. Значит, вы счастливы…

— Да, я действительно очень и очень счастлива. У меня прекрасная квартира, успешное дело, куча денег и, если хорошенько посмотреться в зеркало, я еще вполне ничего. — Нотка неуверенности проскользнула в ее голосе. — У меня есть все, чего я хочу. К тому же я молода и могу еще многого добиться.

— Уверен, что так оно и будет.

Джун пожала плечами.

— По правде сказать, иногда я чувствую себя немного одинокой, но это потому, что я слишком много работаю. Однако без этого нельзя преуспеть. И — знаете? — мне это нравится. Я счастлива, — повторила она.

Бретт молчал. Деланная улыбка постепенно сползала с лица Джун.

— Какая же я лгунья, — сказала она наконец и уткнулась головой в колени.

Бретт не знал, как реагировать на это признание. Ему хотелось положить руку ей на плечо, погладить по голове — как-то утешить, но он не решился.

Джун подняла голову.

— Я никому этого не говорила. На днях мне исполнилось тридцать. И я ощущаю… пустоту. И от этого мне становится по-настоящему плохо. У меня есть все. Люди меня уважают. — Она, прищурившись, взглянула на Бретта. — Во всяком случае, большинство людей.

— Я тоже уважаю вас.

— В самом деле?

— Конечно. Вы действительно многого добились. Почему же вы ощущаете пустоту?

— Хотелось бы мне знать почему. Я никому не говорю о своих ощущениях, потому что надо мной будут смеяться. Узнай об этом моя мать, она отправила бы меня к своему психоаналитику. Для моих родителей счастье — это успех. Никто не поймет меня. И меньше всего вы, поэтому я не знаю, зачем я вам все это говорю.

— Возможно, вы мне не поверите, но я вас понимаю.

— Понимаете?

— Когда я работал дрессировщиком, я получал удовольствие от своей работы, мне нравилось внимание публики, и особенно молодых женщин. Но оказалось, что этого недостаточно.

Джун вздохнула, переключив свое внимание на Найси.

— Но у вас были дельфины. Они занимали вашу душу и сердце. — Она покачала головой. — А у меня — совсем другое. Я не могу представить, что можно все бросить и начать какую-то иную жизнь. Люди подумали бы, что я сошла с ума.

— Именно так они и подумают. Джун, никто не заставляет вас отказываться от того, чего вы добились тяжким трудом. Просто сейчас у вас — как бы это сказать? — переходный период.

Джун с надеждой посмотрела на него.

— Вы так думаете?

Пальцы Бретта сами собой протянулись к ее щеке и погладили ее.

— Конечно. Вам перевалило за тридцать. Для некоторых даже двадцатилетний рубеж настоящее потрясение. Вы обязательно найдете себе друга, выйдите замуж, обзаведетесь семьей, и все встанет на свои места.

— Большое Всеобщее Заблуждение, — медленно сказала Джун, задумчиво глядя на Бретта.

— Возможно, для вас это именно то, что надо.

— Я не тороплюсь снова выходить замуж. Мне теперь надолго хватит Энтони.

— А чем был плох Энтони?

Бретт с удивлением обнаружил, что ему хочется узнать о ее жизни. Узнать, кто такая Джун. Нет, не деловая женщина, а просто человек.

— О, Энтони хорош всем. Красавчик, энергичный, амбициозный. Мы познакомились в колледже. У нас была, можно сказать, романтическая помолвка и классическая свадьба. Но ему не захотелось брать денег у нашей семьи, чтобы начать дело и развивать его постепенно, без надрыва, уделяя внимание и другим вещам. И потому с первых дней нашей совместной жизни между нами началось что-то вроде соревнования. Он работал с утра до ночи, ожидая, что и я последую его примеру. Мы не говорили ни о чем, кроме бизнеса. В общем, я догнала его: привлекла больше клиентов, получила больше займов для расширения дела. А когда мне удалось заключить выгодную сделку с одним из наших конкурентов, Энтони просто полез на стену.

Бретт покачал головой.

— Я думал, замужество предполагает настоящее партнерство, когда люди работают вместе, а не друг против друга.

— Видите ли, во мне всегда воспитывали соревновательный дух, но вы правы: для замужества это не годится. Мне хотелось чего-нибудь романтического. Ну знаете, — Джун усмехнулась, — как в кино: взаимное понимание, душевная гармония, чуткость и внимание… А оказалось, я приобрела делового партнера, с которым, так уж случилось, делила постель. Сейчас мы уже больше года в разводе. И гордимся тем, что разошлись как цивилизованные люди, сохранив деловые отношения. Но время от времени Энтони намекает, что я не отрабатываю своей доли. Я смотрю на него сейчас и удивляюсь: что я в нем нашла? Может быть, этого хотели мои родители? Кто знает? — Она взглянула на Бретта. — Почему я вам все это рассказываю? Теперь вы, наверное, потеряете и ту толику уважения ко мне, которую питали.

— Думаю, на самом деле я стану уважать вас больше. Миз Джун, вы безжалостно разрушаете мои первоначальные представления о вас. Я не понимаю вас и вашего мира. Но вас я уважаю.

— Спасибо. — Джун криво улыбнулась.

Бретт встал, протянул ей руку.

— Пошли. У нас еще много дел. Нам предстоит спуститься в подводный мир, проверить, нет ли на дне ловушек, опасных для нашего дельфина, посмотреть, достаточно ли рыбы попало в сети.

Теперь, когда Джун стояла с ним рядом, у Бретта появилось неодолимое желание привлечь ее к себе. Что ни говори, она — личность. Способная к состраданию, уязвимая и немного растерянная. Если бы ее, как дельфина, можно было заново научить жизни!.. Если бы ей, как дельфину, можно было вернуть естественные жизненные навыки!

Бретт не выпускал ее руку. Джун взглянула на него, и он прочитал в ее глазах то, чего нельзя было не понять. Странная тяжесть появилась в его груди. Бретт глубоко вздохнул. Не позволяй себе увлечься, Килмер. Не забывай о своем основном правиле — ни к кому никогда не привязываться. Джун медленно провела языком по губам, и Бретт понял: не отойди он подальше, — сейчас, сию минуту — и ему не устоять. Он уже ощущал на своих губах вкус ее губ, легкую тяжесть ее тела… Бретт выпустил ее руку и отстранился.

— Нам пора идти, — сказал он, удивившись, почему голос вдруг стал сиплым.