Полюбить раздолбая

ГЛАВА 13

Убедившись, что Тимуру не до них, Живчикова — старшая и журналистка одновременно решили «взять паузу». Анжела извлекла из сумочки пачку тонких длинных сигарет и протянула Тамаре. Старшая сестра Тимура понимающе кивнула, приподнялась и обратилась к брату:

— Мы с Анжелой пойдем покурим. Ладно?

В ответ раздалось лишь тихое, но интенсивное чавканье. Тамара повернулась к Анжеле и шепнула:

— Он нас даже не слышит.

Затем она наклонилась к изголовью кровати болезного и рявкнула:

— Тимур!

Чавканье прекратилось. Парень застыл с полуоткрытым ртом. Вид у него был довольно глупым в этот момент.

— Закрой рот, Тима! Ты опять нарочно пытаешься вывести меня из себя?

Тимур слегка подумал, отрицательно покачал головой, но рот при этом не закрыл.

— Понятно! Значит — нарочно, — старшая сестра констатировала сей печальный факт с убийственным спокойствием. — Мы пойдем с Анжелой покурим, а ты здесь кушай! Кушай. У тебя организм молодой, ему нужно кушать.

Живчиков совершенно не возражал против данного утверждения. Девушки вышли, а в палате вновь послышалось чавканье.

В «курилке» смрад висел такой, что удивительно, как ослабленные организмы больных выдерживали подобную духоту. Но наш больной — человек закаленный, его обычным смрадом не прошибешь. На нашего нужно нечто особенное, с «подковыркой». Какой — нибудь американец, оказавшись здесь, тут же бы начал вопить про дискомфорт, про то, что не может тут находиться, и рухнул бы без чувств, сделав лишь несколько вздохов. Но наши пациенты больницы, медсестры, врачи, посетители, все вместе дружно «дымили» и при этом вели беседы. Причем сквозь общий галдеж и гам пары прекрасно понимали друг друга, в углу говорила одновременно медсестра по мобильному, врач что — то втолковывал симпатичной пациентке, а какой — то дедок тыкал под нос врачу бумаги. Очевидно, результаты неких анализов, потому как слово «анализа» было отчетливо различимо из общего бормотания старика.

Именно в этом гомоне и завесе дыма Анжела и Тамара задымили. Нарушила молчание Тамара, которая сухо заявила:

— Я вас узнала. Иногда переключаю каналы и натыкаюсь на вашу «Азбуку безопасности». И, конечно, я видела передачу, где мой младший братик выставил себя героем. А героем — то в спасении этой девушки был не Тимур на самом деле, а его друг Максим Крошкин. Девушку, по — моему, Олесей звали.

— Олесей! — размеренно выпустила кольцо дыма Токарева. — Только ваш, как вы выразились «братик младший» мужественно признал перед всеми телезрителями, что основную и самую опасную работу по поимке банды тех отморозков сыграл не он.

— Думаю, это решение не было для него легким. Ведь на него уже почти легла слава героя, а он ее своей же рукой и сдернул. — Живчикова стряхнула пепел.

— Странно, что вас, Тамара, удивляет благородный поступок собственного брата! — кисло удивилась Токарева.

— Нет, меня это как раз не удивляет. Меня удивляет другое: как мой брат изранился в вашем туалете? Очень уж это подозрительная история. У вас был другой мужчина в квартире, и вы привели Тимура, чтобы они сошлись вместе? Вы хотели видеть драку из — за вас? Я знаю, у звезд великое самомнение и они любят его потешить. Так было дело?

Анжела опешила от подобного предположения. Ей даже показалось, что в окружающем их гаме она неверно расслышала слова старшей сестры Тимура.

— Извините, Тамара! — повысила голос телеведущая. — Что вы сейчас сказали? Мне показалось, какую — то чудовищную вещь.

— Ах, чудовищную! Что ж, я повторю, мне не трудно.

Тамара Живчикова придвинула голову к голове Токаревой и, четко разделяя слова, повторила слово в слово выдвинутое обвинение.

— Вы рехнулись! — громко заявила Анжела, да так, что гомон в курилке разом прекратился. Многие из присутствующих здесь людей сначала узнали Анжелу Токареву, ибо смотрели ее передачу «Азбука безопасности» по ТВ. Но сейчас, по мере нагнетания дымовой завесы, они не могли видеть ни лица Тамары, ни Анжелы. Они просто услышали, что кто — то рехнулся. Что ж, такое теперь случается сплошь и рядом. В безумное время и рехнуться не диковинка. К тому же курилка находится в больнице, а значит и нездоровых кадров здесь всегда в избытке. Поэтому после короткого молчания гомон внутри курилки снова возобновился и, казалось, что уже никому не дела до «рехнувшейся» или «рехнувшегося»! Только одну девушку сей вопрос сильно заинтересовал. Тамара Живчикова надменно переспросила:

— Это я — рехнулась?! А по — моему, вы рехнулись! Из — за вас мой брат сейчас в больнице! Или вы это будете отрицать?

Токарева хотела уже было «послать» собеседницу, как вдруг услышала рядом голос любимого:

— Да это я сам виноват, Тамара! Ты же знаешь, у меня такое бывает.

Обе девушки увидели, что Тимур Живчиков стоит рядом с забинтованной рукой. При виде взъерошенного, перебинтованного больного лица спорящих смягчились. Токарева напрочь забыла про намерение нагрубить сестре Тимура. После короткой паузы Тамара с укором, но мягко спросила парня:

— А что ж ты мне все сразу не рассказал? А? Братишка!

Живчиков указательным пальцем здоровой руки почесал себе щеку и пробасил:

— Дак мне интересно было посмотреть, как ты со своей строгостью на все это отреагируешь, сестричка!

— Хренов экспериментатор! — неожиданно спокойно заявила Тамара. — Радзолбай!

— Согласен! — как бы сдаваясь, Тимур поднял перебинтованную и здоровую руку вверх. — К тому же, мне стыдно было бы признаться тебе, сестричка, что я неуклюже в туалете «облажался», когда ходил «по — маленькому». Разговаривал по «трубе», а она и рухнула прямо в унитаз. У Макса Крошкина спроси, это он звонил. Он же меня и сбил с процесса! Ты бы опять надо мной смеялась, Тамарочка!

— Значит, — философски заключила Живчикова, — Макс Крошкин виноват в том, что ты уронил в унитаз телефон?

Тимур самодовольно скривил уголки губ:

— Не без его участия все произошло! На кой мне он звонил в тот момент, когда я свой… э — э–э… доставал над туалетом? Тут все неспроста: он ведь набрал меня именно в этот момент! Он застал меня в деликатности!

Тут в беседу вступила и Анжела:

— Так по твоей логике, Тимур, и я виновата в случившемся, потому как ты стоял в моем туалете, над моим толчком во время звонка твоего Макса?

Живчиков в запале подтвердил предположение любимой:

— И ты виновата! И Макс! И… Ой!

Парень запнулся, а потом миролюбиво заявил:

— Девчонки! Я сам виноват, если честно. Вы не ссорьтесь из — за меня. На самом деле просто все так нелепо вышло само по себе. По — медицински это называется «не срослось». Знаете, ведь бывает…

— Живчиков! — прогремел незнакомый голос в курилке. Гомон тут же стих. В проеме двери стояла коренастая медсестра.

— Я! — по — военному бодро отозвался Тимур.

— На перевязку! Что я тебя ловить везде должна?!

— Вы меня поймали! Иду к вам! — отрапортовал парень и слегка махнул Тамаре и Анжеле и двинулся к выходу.

— Ох, и насмолили здесь, курилки! Жуть! — пробасила медсестра.

Больные и посетители промолчали, чувствуя за собой неожиданную вину, и лишь Живчиков Тимур не удержался и гаркнул:

— Верно! Хоть топор вешай! Забацали здесь туману!

— Иди уже! — смягчившись в голосе, медсестра ухватила за запястье Тимура, и они вдвоем покинули очаг антиздорового образа жизни вне территории больницы.

Тамара Живчикова и Анжела вышли из курилки и остановились недалеко от двери. Тамара слегка прокашлялась.

— Прошу у вас прощения, Анжела, за необоснованные обвинения с моей стороны. Просто, как вы сами понимаете, вся эта история с травмой выглядит совсем уж неправдоподобно. Поэтому я и предположила, что за всем этим скрывается нечто большее. Драка. А все оказалось намного проще. Мой любимый братец сам, как это за ним водится, попал впросак.

— Ну, ему помогли, — в свою очередь съязвила тележурналистка. — Не забывайте о кознях со звонком Максима Крошкина.

— Ах! Да, конечно! Несмотря на миниатюрную фамилию, этот юноша, по словам Тимура, подложил огромную «свинью» моему братцу, набрав его номер в интимный момент.

— Как я поняла, Максим и я и есть основные виновники войны Тимура с унитазом, — заключила Анжела.

Живчикова рассмеялась подобному заключению, а телеведущая с улыбкой поправила прическу. Старшая сестра Тимура примирительно протянула руку:

— Мне очень приятно с вами лично познакомиться, Анжела. Я рада, что у моего оболтуса братца появилась такая разумная девушка. Предлагаю вам свою дружбу.

— С удовольствием принимаю предложение! — пожала прохладную ладонь собеседницы Анжела.

— Мне пора! — Живчикова посмотрела на коридорные часы в больнице. — Буду рада видеть вас у нас в гостях. Вы остаетесь ждать Тимура после перевязки?

— Конечно.

— Что ж, еще увидимся. До скорого!

— Увидимся, — подтвердила Токарева.

Старшая сестра Тимура направилась в сторону выхода к лифтам, а телеведущая засеменила в палату любимого.

Она вышла из парадных дверей больницы только через полтора часа, когда медсестра уже стала просить всех посетителей «на выход», так как часы для визита родственников, друзей подошли к концу. Все это время Анжела и Тимур оживленно болтали у больничного окна, в курилке, где даже несколько раз поцеловались. Целовались они и у больничного окна и не удержались и продолжили поцелуи в палате, под молчаливые, завистливые вздохи соседей по больничным койкам. Не обошлось и без словесной перепалки Живчикова с мужиком лет пятидесяти, что лежал на койке у окна. Спустя некоторое время после перевязки Тимур сидел в кровати и рассказывал Анжеле, как ему здесь в больничке не свободно дышится и «всякие сушеные бобыли» с ним спорят. «Сушеным бобылем» Тимур прозвал того самого мрачноватого мужичка по имени Кирилл. Неизвестно, почему так прозвал мужчину Тимур, ведь Кирилл по профессии — таксист, имел пышные седые усы, густую шевелюру и крепкие руки, привыкшие не только крутить баранку круглыми сутками, но и помогать иногда женщинам загрузить в багажник чемоданы, поднести тяжелую сумку, а то и вовсе выкинуть из салона зарвавшегося хулигана или хамящего пассажира. Несмотря на такую внешность, прямо скажем, гусарскую, по характеру мужчина оказался мрачным, часто желчным и пессимистичным.

Вышло так, что медсестра после перевязки принялась разносить по платам витамины для больных. Ясное дело, что не то нынче финансирование, чтобы наших российских пациентов дорогущей импортной продукцией потчевать. Наши витаминки, в шариках, на самом деле ничем не хуже красочных импортных. Да, перечень витаминов и микроэлементов безусловно уже, чем в заморских центрумах и витрумах, но для поддержания жизнедеятельности организма отечественные витамины очень даже достаточны.

Тимур заглотил два своих шарика, когда медсестра ушла, и стал их перекатывать во рту, рассасывая. Кирилл к своей порции не притронулся, как обычно, но глядя на Живчикова проворчал недовольно:

— Говорю тебе, Тимур, не глотай ты эту пустую «химию». Побереги здоровье — то!

Анжела обернулась поглядеть на автора замечания, а Тимур, причмокивая, продолжал «витаминизироваться». Так как Живчиков не обратил никакого внимания на соседа, тот сказал уже Токаревой:

— Девушка! Вот скажите вы хотя бы ему, Тимуру, что негоже есть всю эту «химию» — пилюли, таблетки, витамины! Витамины нужно только из фруктов и овощей брать! А Тимурка, дурачок, этого не понимает!

Не успела Анжела возмутиться, как Тимур рявкнул на седого:

— Да сам ты бобыль сушеный! Что ты до меня докопался?! Все учить меня жить пытаешься! Не с кем потолковать, так, вон, с дедом рядом с собой «лясы точи».

— Да как же я с ним разговаривать буду, коли он глух, как тетерев! — буркнул Кирилл. — Ему чего не скажешь, он зенки на тебя вылупит и говорит: «Здорово!» А чего здорово — то? Ему вон два дня назад заметку прочитал, что сильное землетрясение приключилось в Южной Азии, цифры ему назвал — стони погибших, массовые разрушения. Он мне только заулыбался и говорит: «-Здорово!» Я — ему: «-Люди, мол, погибли, дед!» А он мне снова зубы скалит: «-Здорово!» Так что я тебе как самому молодому, Тимур, втолковываю! Не порть себе желудок и организм вообще всякой этой химией! А ты, дурачок, всё что, тебе не принесут — всё слопаешь!

— Слушай, Кирилл! Я понимаю, ты вдвое старше меня, даже больше, но оставь свой тон этот, каким ты мне все советы даешь. «Дурачком» называешь, поучаешь. Твои советы в таком тоне и с такими эпитетами, мне на фиг не нужны!

— Эпитеты! — оскорбился мужик. — А чего это ты на меня матом — то…

Живчиков махнул рукой и продолжил:

— Ладно. Я тебе потом скажу про эпитеты, меня иное волнует. Что ты до меня доколебался, что я кушаю больничные витамины? А?! Тебе какое дело?

Мужик повел бровью:

— Мне есть дело. Я тебе говорю, не ешь их! От них только вред! Химия это! Тебе нужно настоящие яблочки кушать, а не пилюли! Верно я говорю, девушка?

Анжела видела, что Тимур начинает «заводиться» и решила поддержать в словесной дуэли любимого. Она указала пальцем на надоедливого соседа по палате указательным пальцем и строго спросила:

— Вас как зовут?

— Кирилл, — отрапортовал седой гусар.

— Меня — Анжела!

Кирилл почтенно качнул головой, а девушка перешла к существу вопроса:

— Значит вы, Кирилл, утверждаете, что следует полностью отказаться от синтетических витаминов и заменить их на фрукты — овощи. На яблоки, например. Так?

— Ну, так.

— А где взять сейчас полезные яблоки? Реально витаминные? В магазине? На рынке?

— Да нет, девонька! Только со своего дачного участка или с деревни. Только там, где своя земля.

— Ага! А знаете ли, как изменилась почва за последние сто лет?

Мужик сдвинул брови и пытался думать, но ответа не нашел. Лишь буркнул:

— Ну и что в ней такого приключилася?

— А ты знаешь? — вдруг повернулась Анжела к Живчикову.

— Знаю! — осенило молодца. — За сто лет почва жутко постарела! Сто лет — это ж старость глубокая!

— Ответ неверный. Так говорят в викторине! — покачала головой молодая женщина. — Так вот знайте, мужчины: еще сто лет назад человеку для получения суточной потребности в железе требовалось съесть всего одно яблоко. Пусть и кислое и червивое.

— Я ж тебе о том и толковал, Тимур! — взвился седой мужик. — Кушай живые яблоки, а не всякую там химию! Твоя девушка в этом деле отлично разбирается!

— Попрошу не перебивать меня, когда я говорю, Кирилл! — слегка повысила голос телеведущая.

— Да, да, — сдулся Кирилл.

— Так вот, — продолжила Анжела, — вы меня, Кирилл невнимательно слушали. Повторяю: то было сто лет назад. Сто лет назад человеку было достаточно одного яблока, чтобы покрыть суточную потребность в железе. А теперь — внимание. Сегодня же человеку нужно слопать уже 26 современных яблок, чтобы покрыть ту же суточную потребность организма в железе. Улавливаете разницу? 26.

— Сколько — сколько? — опешил Лавр Игнатьевич — другой дедок лет под семьдесят, сосед Кирилла и Тимура по палате, до того молчавший.

— Повторяю, дедушка! — Токарева полуобернулась к пожилому человеку. — Двадцать шесть яблок в день. Научно все это доказано!

— Двадцать шесть? — пропищал с удивлением Лавр Игнатьевич.

— Двадцать шесть?! — сощурил правый глаз Кирилл.

— Хватит тут моей девушке подмигивать, сушеная ты вобла! — встрял в разговор зазевавшийся Живчиков, видя как седоусый таксист сощурил глаз.

— Да я не подмигиваю, дурак! — огрызнулся мужик. — Я удивлен!

— В том — то и дело, деревня, что двадцать шесть яблок нужно сожрать за раз! Не шесть, не двадцать, а двадцать шесть! Не знать такие простые, очевидные всем вещи! Позор тебе, Кирюха!

По окончании фразы Тимура «-Не знать такое — позор!», Анжела перевела свой взгляд на Тимура. Тот моментально сделал серьезное лицо. Анжела знала, что ее любимый не знает о данном факте. Сам Живчиков тоже знал, что слышит о двадцать шести яблоках в день впервые. Даже дедок, наблюдая за выражением лица Тимура, сообразил, что парень строит из себя «знайку», а на самом деле и сам удивлен цифре. 26 штук! Но Лавр Игнатьевич мудро промолчал. Анжела спрятала улыбку в кулак, и только седовласый таксист «купился» на выпад хвастуна. Кирилл промямлил:

— Да я же не научный вам крендель! Чего ты меня, Тимур, «на понт берешь»?

— Ладно, — снисходительно фыркнул Живчиков. — Продолжай, Кирюха, крутить свою баранку и перемещать людей из пункта А в пункт Б. Твоя профессия очень важна, но впредь поперек батьки не лезь!

Кирилл, Анжела и дедок разом глянули осудительно на парня, ибо тот свысока разговаривал с человеком вдвое старше себя. Тимур решил смягчить ситуацию:

— Я имел в виду, что в плане научных знаний Кирилл отстает от меня. Это — факт. Только это я и имел в виду. Кирюха, может вечером по пиву пройдемся? По пару банок?

От простого предложения, сделанного обычным тоном, возникшее напряжение моментально разрядилось. Таксист показал головой:

— А чего? По пиву — можно! Только в больничном дворе посидим, чтоб докторам глаза не мозолить.

— Апельсинчик ты мой! — Обратился Живчиков к телеведущей. — Если у тебя вечером будет свободное время и желание, приходи в больничный двор. В углу у красной кирпичной трубы, есть лавочка да, небольшой импровизированный столик. Мы туда подышать ходим, да пивка попить, в карты — шахматы сыграть. К семи вечера мы там будем. Деда с собой возьмем. Того, что глухой. Дед, пойдешь с нами до воздуха вечером?

— Здорово!

— А вы Лавр Игнатьевич — с нами?

— Да.

— Отлично! Вот, мы там и будем. Если тебе не трудно, привези мне пару банок пива светлого. Если, конечно, у тебя будет время приехать. А сама можешь сок пить, если за рулем будешь. Мы здесь с тобой погуляем! Тут такие отличные аллейки, на больничном дворе. Все тенистые, лепесточки цветов и листочки деревьев шуршат…

— Я в шесть тебе позвоню! — прервала Анжела, встала, чмокнула в щеку Тимура и вышла из палаты. Живчиков немного прибалдел от подобной скорости прощания. Через секунд тридцать переспросил мужиков:

— А про лепесточки цветов и листочки деревьев я красиво сказал?

— Красиво, — согласился Лавр Игнатьевич.

— Угу, — поддакнул таксист.

— так чего же тогда она так…

Тимур замолчал, но на помощь пришел Лавр Игнатьевич:

— Сынок! Она же тебя в самом начале сказала, что ей к пяти еще куда — то надо. Забыл?

— Точно! — осенило парня.

— Эх! Молодой, а память хуже, чем у меня, у старика! — дед успехнулся.

После этого философского комментария пожилого человека каждый занялся своим делом. В палате наступила полная тишина.

Квартира Живчиковых, вечер, 19 часов 40 минут.

Из расставленных чашек струился легкий пар с ароматом винограда. В последнее время в семье Живчиковых весьма полюбили прямо с пылу, с огня, как говорится, чай различных вкусовых оттенков. Отец Тимура Живчикова, профессор Алексей Сергеевич Живчиков подошел к вопросу с позиции систематизации. Физическую работу Алексей Сергеевич не жаловал, почти всегда стараясь от нее увильнуть. А вот что — то проанализировать, распределить по соответствующим стандартам, составить описательную часть, это всегда пожалуйста! В вопросе чаёвничества произошло то же самое. Перво — наперво, профессор создал в своем ноутбуке файл, куда занес все известные ему и имеющиеся в продаже названия чая с необычными оттенками вкуса. Например, блок ячеек под названием «Чай с жасмином» содержал перечисление пяти известнейших чайных брендов с указанием веса каждой позиции, цены (в различных близлежащих магазинах), типа фасовки (навал, пакетик с ниткой, пакетик без оной). Справа помещался блок свободных ячеек, куда Живчиков — старший заносил свои личные ощущения от употребления каждого бренда, а также комментарии всех членов семьи. Причем даже необычные оценки сына Алексея Сергеевича типа «-А эта хрень апельсиновая не похожа на ослиную мочу?» также вносились в блок комментариев несмотря на то, что Тимур высказывался брутально, часто жестко по тому или иному вопросу. Его оценка почти всегда оказывалась весьма точной. Даже отец — профессор — всегда внимательно к ней прислушивался. Сам же Тимур с ехидцей посмеивался над стремлением систематизировать все вокруг, даже такую пустяшную вещь, как разновидности чайных ароматов. Отец снисходительно принимал эти колкие уколы иронии. Алексей Сергеевич понимал, что в сыне говорит юношеское желание показать себя как можно старше в умственном отношении. А еще лучше — переплюнуть родителя в уровне интеллекта. В душе Живчиков — старший посмеивался над сыном, когда последний иногда «заворачивал» такую мудреную мысль, чтобы выглядеть суперумным, что сам же парень терял нить мысли и даже забывал, о чем он начал говорить. Тогда ему на помощь приходил отец, который за годы практики научился выделять узловые логические моменты в письменной и устрой речи и оканчивал мысль Тимура неким заключением. Сын восхищался умом отца, но при этом не упускал возможности подколоть родителя или тщетно посадить того «в лужу» во время словесного спора. В итоге «в лужу» плюхался почти всегда сам Тимур.

Тамара Живчикова пригубила из чашки раскаленный напиток со вкусом винограда, отправила следом в рот ягодку вишневого варенья. Эту последовательность — чай — сахарная ягодка девушка выполняла несколько раз с отточенной годами точностью. Трудно было заметить какую — либо спешку в ее действиях. Отец Тамары наметанным глазом приметил, что у дочери есть некое сообщение. А мама девушки знала это наверняка. Родители терпеливо ждали, когда дочь сама «расколется». Правда, Алексею Сергеевичу сей процесс давался много труднее, чем супруге. Удивительно, но любопытство прежде всего грызло профессора, а не Светлану Олеговну Живчикову, маму Тимура и Тамары. Видя, что девушка тянет время, и не желает так скоро выкладывать «карты на стол», Живчиков — старший обратился к ней с невинным вопросом:

— Дочка! Тебе нравится, как мама приготовила этот новый сорт чая? Как тебе его аромат, густота, насыщенность, по вкусу пришлась, или не очень?

Тамара вновь сделала небольшой глоток, чинно поставила чашку на блюдце. Последовал очень эмоциональный ответ, состоящий всего из одного слова:

— Приемлемо.

После чего вновь за столом установилась тишина. Алексей Сергеевич криво ухмыльнулся и сыронизировал?

— Чрезвычайно содержательный отзыв.

Дочка едва заметно пожала плечами и поднесла к губам на ложечке очередную кроваво — яркую ягодку вишневого варенья. Было видно, что девушка думает о чем — то весомом, и на второстепенные вопросы отвечает чисто из вежливости. Кратко и в стиле «не мешайте мне думать». Более проницательная мама Тамары интуитивно это понимала, и не отвлекала дочь от мыслительного процесса. У профессора же буквально «свербело» в мозгу разузнать, что на уме его взрослой «девочки». Не зная, как еще вытащить Тамару на диалог, он вспомнил, что сегодня он с женой купил новые настенные часы в кухню и повесил их на уже имевшейся в стене задолго до этого момента гвоздь. Согласие на покупку часов Живчиков — старший дал именно из соображения, что ему не придется пытаться просверлить стену самому, а нужно будет просто водрузить покупку на готовое крепление. Алексей Сергеевич прокашлялся и вновь нарушил тишину:

— А посмотри, доченька, какие мы с твоей мамой забавные часики на кухню прикупили! В универмаге нашел! Тебе нравится?

Дочь профессора бросила короткий взгляд на стену. Затем сделала микроскопический глоток раскаленного напитка и размеренно выдохнула:

— Приемлемо.

Алексей Сергеевич подождал продолжения, но ничего более девушка не сказала. Мужчина слегка щелкнул кончиком языка и не без ехидства заметил:

— Какая содержательная беседа у нас получилась. Длительная и многоаспектная!

Дочь не обратила особого внимания на колкость отца, а Светлана Олеговна Живчикова мягко зашипела на мужа:

— Дай ты девочке спокойно почаевничать! Опять со своими профессорскими шуточками лезешь. Давайте пить чай.

Все трое снова чинно застучали чашками о блюдца. Светлана Олеговна просто ждала. Она чувствовала, что дочь не выдержит от распирающий ее информации и сама начнет рассказывать. Сердце матери не обманулось.

— У нашего Тимура — новая девушка. Я с ней разговаривала.

Профессор Живчиков несколько разочарованно протянул после некоторой паузы.

— А — а–а. Так у него их уже сколько было! Одной больше, одной меньше.

Живчиков — старший принялся копаться в ягодках варенья. А вот мама Тимура и Тамары сообщением заинтересовалась.

— Если тебя этот вопрос так озаботил, Тамарочка, то здесь мы имеем нечто большее, чем просто очередная девушка.

— Это ты верно заметила, мама. На сей раз это очень не простая девушка. Я бы даже сказала, что она не девушка, а молодая женщина.

Услышав иные вводные данные, профессор заерзал на стуле. В глазах блеснул огонек заинтересованности:

— Молодая женщина?! — переспросил он. — Извольте объясниться!

— Мы не в университетской аудитории, профессор! — холодно парировала дочь.

— Не дави! — кратко заявила хозяйка дома. — Где же ты с этой особой успела побеседовать?

— В больнице, когда навещала братика.

— И… И… И что в новой знакомой нашего шалопая примечательного? — встрял с вопросом профессор в беседу дочки и супруги.

— А ты ее знаешь, папа! — сузила глаза Тамара.

Наступила тишина. Алексей Сергеевич так и застыл с вишенкой на кончике десертной ложки. До рта столовый прибор Живчиков — старший так и не донес. Тамара едва заметно улыбнулась сложившейся ситуации.

За столом раздалось угрожающее женское рычание, исходящее из уст Светланы Сергеевны:

— Откуда это твой папа, Тамара, может знать некую молодую особу?!

После означенного вопроса профессор, несмотря на медовый, сладкий вкус во рту от вишневого варенья, почувствовал кислинку, как будто чаевничал с лимоном. Но Тамара решила больше не мучить папашу и, поглядев на свое прыгающее отражение в чашке чая, напустила еще большего тумана!

— Мам! Так и ты ее знаешь.

После этого сообщения дочка — зараза снова взяла небольшую паузу. Она чувствовала, что оба родителя скоро закипят от смеси негодования и любопытства. Первым не выдержал, как водится, профессор и взвизгнул требовательно:

— Так, говори, кто эта женщина?!

Супруга Алексея Сергеевича на сей раз не стала осаживать мужа за нетерпение, а наоборот, полностью поддержала его интонацию:

— Да, Тамарочка, кто эта загадочная девушка?!

— Наш любитель пошарить в глубине наполненных унитазов встречается теперь с Токаревой Анжелой, с телезвездой нашего местного канала «Мир вокруг нас». Вот такие дела.

Профессор и его жена опешили. Через какое — то время Алексей Сергеевич переспросил:

— Тимур встречается с Токаревой Анжелой? С той самой, что ведет программу «Азбука безопасности»? на нашем телевидении?

— Именно с ней, папа.

— А… А ты не знаешь, дочка, он сейчас только с ней встречается, или сразу с несколькими девушками, как одновременно, как он обычно делает? — Светлана Олеговна уже более спокойно помешала ложечкой в чашке небольшое количество сиропа от вишневого варенья.

— Мам! Я сама интересуюсь данным вопросом. Но ведь ты знаешь нашего остолопа! Он скрытен, как партизан. Я и сама узнала, кто его новая любовь из «телеящика» совершенно случайно сегодня, когда пришла навестить Тимура. Токарева тоже зашла проведать нашего паренька. Это в ее квартире Тимур был пленен итальянцем, как он сам же и шутит.

— Каким итальянцем? — наморщила лоб Светлана Олеговна.

— Унитазом производства Италии, — пояснила Тамара. — Он так и талдычит, что его взяли в плен итальянцы.

Профессор заулыбался, услышав шутку про итальянский унитаз. По большому счету Алексей Сергеевич Живчиков больше всех в семье любил именно своего младшего сына — раздолбая Тимура Живчикова. Но при этом отец любил критиковать Тимура, и ругать, и пытался перевоспитывать парня.

— А известно тебе, доченька, — серьезно спросил профессор, — что нужно молодому человеку в чужом унитазе, пусть и итальянском, в чужой квартире? Мне как профессору непонятно это. Он что, думал, что у итальянских унитазов какое — то особое, витиеватое устройство? Что он туда полез?

— Он пошел в туалет «отлить» (это его слова, папа!) и в этот момент ему позвонил Макс Крошкин. Наш Тимур ответил на звонок друга, однако, как у него это часто водится, корпус телефона оказался вроде бы «скользящим» и телефон упал прямо в унитаз.

— А с чего это корпус оказался скользящим? — подивилась Светлана Олеговна.

— Не знаю, мама. Это Тимуркины слова — «скользящий корпус».

— Странно!

— А вы знаете, девушки! — решил защитить сына от возможных обвинений в верхоглядстве, — что человеческая ладонь имеет свойство потеть. И именно пот Тимура мог явиться той самой смазкой, которая и обусловила падение аппарата в унитаз.

— А чего это тогда он такое делал в ее квартире, что ладонь его потом покрылась? — съязвила Тамара.

— Может он нежно свою новую любимую по коленке гладил! — нашелся профессор.

— До пота в ладони?! — поразилась Светлана Олеговна.

Профессор сам же засмеялся, когда представил, как его сын наяривает ладонью женскую коленку и ему стало очень весело на душе.

Чаепитие подходило к своему завершению. Живчикова — старшая философским тоном резюмировала:

— Значит, Анжела Токарева, телеведущая, и есть новая девушка нашего Тимура?

— Так и есть, — подтвердила дочь.

— Бедная девочка! — только и заключила Светлана Олеговна, имея в виду Токареву.