Помнишь, ты сказал, что я никто?..

Глава 20. Никто

Постепенно я все более отчетливо понимала, что ненавижу своих родителей. От этого в груди все гудело горечью и жжением, но, наверное, пришло время признать, что нормальных отношений в этой семье никогда не было и не будет. Следовало послать все к чертям и уже идти на кардинальные меры. А именно — рвать с семьей Агилар любую связь. Тем более, с каждым днем мое положение все более ухудшалось и я опасалась, что, еще немного и вовсе окажусь на самом дне.

Прошел уже месяц с тех пор, как папа сказал отправить меня подальше. Сначала меня отвезли в Куэнку, но я там не пробыла и двух дней — меня вывезли в Португалию. Если точнее — в Обидуш. Это вообще крошечный город. Да, он красивый — в основном состоящий из двухэтажных домов между которыми бежали узкие улочки, покрытые брусчаткой. Сами здания белоснежные, но с крышами из оранжевой черепицы. Еще многие стены обвивала лоза из цветов. Если честно, очень атмосферный городок. Казалось, что даже воздух тут совершенно другой — более легкий, но я никогда не забывала о том, что для меня Обидуш являлся своеобразной клеткой.

Практически на окраине городка для меня был снят двухэтажный коттедж с небольшим двориком. Всего лишь одна горничная и один повар, а, так же, два охранника. Они же являлись моими телохранителями.

Никаких телефонов и интернета. То есть, меня просто отрезали от внешнего мира.

Как только я оказалась в Обидуше, сопротивлялась изо всех сил. Искала пути побега, или возможность связаться с родителями, чтобы поговорить с ними, но добилась лишь того, что примерно через неделю ко мне прилетела мама.

Сразу последовали сухие слова о том, что я должна вести себя хорошо, иначе папа еще сильнее разозлится. Если же я буду послушной, скоро моя жизнь нормализуется. Вот только, от этих слов у меня сознание сжималось и я уже начинала понимать, что ничего хорошего ждать не следует.

Я пыталась задавать маме вопросы, но она на них не отвечала, а, понимая, что буквально следующим утром она собиралась возвращаться в Испанию, я пошла на отчаянный шаг.

Я решила напоить маму.

Почему-то вспомнила о том, как от нее исходил запах алкоголя, когда мама подошла ко мне перед тем, как меня увезли из отеля. Тогда она взболтнула лишнего и я надеялась на то, что это повторится.

Если честно, я раньше никогда не замечала у мамы пристрастия к алкоголю, но вечером при ней я открыла бутылку вина и предложила выпить вместе со мной. Сразу она отказалась, но, увидев, как я потихоньку пью вино, сидя на улице около бассейна, мама через время подошла и молча наполнила свой бокал. Потом еще и еще.

— Такое гадкое вино. Дешевка, — говорила она, морщась, но, тем не менее, бутылка уже вскоре опустела. При этом, я сама не выпила даже половины бокала.

Этого было мало, чтобы мама разговорилась, но достаточно, чтобы она захотела выпить еще. Наверное, была уже полночь, когда она все же начала отвечать на мои вопросы. Сначала просто недовольно фыркала, а потом у нее начали проскальзывать интересные фразы.

Например, невзначай начав разговор о Тадео, я спросила, как это никто не заподозрил, что он приемный? Да и я же видела несколько фото, на которых мама беременная.

— Откуда же взялись те снимки, если…

— Я тогда была беременная. Я потеряла ребенка при родах, — мама сразу сделала несколько глотков коньяка.

— То есть, вы подменили Тадео и подстроили все так, будто это ты его родила? — уголки моих губ поползли вниз. Все это было настолько странно и дико, что с трудом усваивалось в сознании.

— Как раз за день до моих родов умерла та девушка, которая родила Дамиана. Твой отец тогда, как с цепи сорвался, — мама зло стиснула бокал. — Мне даже казалось, что ему было плевать на то, что нашего ребенка не стало. Он думал только о том, что та девка умерла. А потом еще пришел ко мне с этими безумными мыслями — принять Дамиана, как своего. Совершить подмену, — мама опять отпила коньяка. — Дамиану тогда было три дня. Но деньги и связи творят чудеса. Когда я с Дамианом вернулась домой, никто и ничего не заметил.

— То есть, папа захотел признать Тадео, своим сыном потому, что та девушка была ему дорога?

Мама ничего не ответила. Лишь опять наполнила свой бокал, немного пролив на себя, а я задала несколько следующих вопросов:

— Кем была мама Тадео? А отец?

И вновь мама ничего не ответила. Сидела, зло сжимала стакан и опять напивалась. Только позже она сказала:

— Твой отец всегда хотел наследника. А я смогла родить только тебя — бестолковую дочь.

Бывает такое, что слова ранят. Эти ударили по мне так, что сознание разбилось в дребезги.

— Твой отец интересовался тобой ровно до тех пор, пока не стал известен пол. Ему было бы плевать даже, если бы и тебя не стало при родах, а мне хотелось бы, чтобы умерла ты, а мой первый ребенок остался жив. Тогда должен был быть мальчик. Твой отец занимался бы нашим сыном, а не Дамианом, — внезапно мама улыбнулась, а затем вовсе засмеялась. — Но как же я наслаждалась, когда Дамиан все больше и больше становился похожим на своего биологического отца, а не на ту девку…

Мама упала на шезлонг и что-то еще говорила, но больше я не могла разобрать слов. Еще немного и она вовсе заснула.

Всегда такая утонченная, изящная и идеальная в своем внешнем виде, она эту ночь проспала на шезлонге, сжимая в руках полупустую бутылку коньяка.

Я же заперлась в своей спальне и долго плакала. Не хотела, чтобы кто-то слышал мои всхлипы, поэтому лицом утыкалась в подушку, задыхаясь от слез.

Я уже давно поняла, что родители меня не особо любят, но эти слова мамы стали последней точкой, которая все остаточно прояснила.

Мне было всего лишь восемнадцать лет. Я хотела немного любви и внимания своих родителей, но уже перестала цепляться за надежды.

Поняла, что я никому не нужна.

На следующий день мама даже и не вспомнила про наш разговор. Возможно, у нее были подозрения, что она взболтнула лишнего, но я сделала вид, что все так же ничего не знала. Она с облегчением выдохнула и все так же мучаясь от головной боли, покинула Обидуш.

Я же стала больше гулять. Вернее, я делала вид, что наслаждалась городом, но на самом деле пыталась узнать, как можно отсюда уехать. Хотя, был ли от этого смысл, учитывая, что у меня не было ни документов, ни денег? Наверное, следовало ждать, пока меня вернут в Испанию. Вот только, когда это произойдет?

За размышлением и ожиданием прошел месяц и вот Обидуш наконец-то посетил отец. Как я поняла, он по делам прилетел в Португалию и буквально на один день приехал ко мне, но в вилле он не задержался. Зашел ко мне только для того, чтобы поговорить. Если вообще это можно было так назвать. Папа никогда со мной не разговаривал. Он лишь отдавал приказы.

— Я забрал твои документы из университета.

— Почему? — я вцепилась пальцами в подлокотники кресла, на котором сидела.

— Ты больше не вернешься в Мадрид.

— И это лишь из-за того, что Тадео меня поцеловал?

— Нет. Как и ожидалось, ты уже не интересна Дамиану. Буквально на прошлой неделе он приводил домой девушку и они ужинали с нами. Шел разговор о том, что они начнут жить вместе.

— Он так внезапно решил жить с какой-то девушкой? Не знала, что у него есть серьезные отношения.

В груди неприятно закололо, но я попыталась отдернуть себя. Я ведь и раньше знала, что Тадео еще тот кобель. Но все равно почему-то было особенно больно. А еще я очень сильно разозлилась. Захотелось чем-то тяжелым бросить в него и, если бы Тадео был бы рядом, я бы обязательно это сделала бы.

— Я не думаю, что он к ней серьезен. Дамиан никогда не ставит в приоритет девушек. Понравится другая — он ее возьмет. Ты плохо знаешь, своего брата.

— Он мне не брат, — слова вырвались сами по себе и были пропитаны злостью. Еще вызывало неприязнь то, что папа так высказывался о девушках. Будто измена это нормальный поступок любого мужчины.

— Нет, он твой брат, — неожиданно папа ударил кулаком по столу.

Я стиснула зубы, но решила перевести тему.

— Раз дело не в том, что Тадео меня поцеловал, почему я не могу вернуться в Мадрид? И, если такое дело, можешь ли ты отдать мне мои документы? Я хочу уехать и начать самостоятельную жизнь.

— Нет, — отец говорил так, что становилось ясно — спорить с ним бесполезно. — Ты в ближайшее время выйдешь замуж. Так от тебя будет больше толка.

— Ты шутишь? — глупый вопрос. Шутки и мой папа совершенно не совместимы. — О чем ты вообще говоришь? Замуж? И кому от этого будет больше толка?

— Камила, закрой рот. Не забывай с кем ты разговариваешь, — от голоса папы по спине пробежался холодок. — Ты выйдешь замуж за Рубена Кано.

— Но ему же лет шестьдесят, — я невольно подалась вперед и широко раскрыла глаза.

— Нет. Сорок и Кано выглядит превосходно. Пять лет назад он овдовел и твоя свадьба с ним для нас… для тебя, прекрасная возможность, — отец постучал указательным пальцем по столу. — Кано живет в Японии и после свадьбы ты переедешь к нему. Сомневаюсь, что у тебя там будет возможность продолжить учебу, но, думаю, ты там найдешь чем заняться.

— Я не согласна, — боялась папу, но все же ему возразила. Произнесла эту фразу твердо и на мужчину смотрела упрямо.

— Тебя никто не спрашивает, — папа посмотрел мне в глаза. — Я хочу, чтобы ты понимала, что Кано с тобой возиться не будет. Если нужно, силой научит хорошему поведению. Ты у него будешь, как шелковая, поэтому советую изначально вести себя хорошо.

— Ты не можешь силой выдать меня замуж, — сказала на выдохе. Понимала, что папа относился ко мне, как к вещи, но сейчас он переходил все грани.

— Могу. Камила, я все могу и лучше, чтобы ты это сразу поняла и больше не устраивала нежелательных проблем, — папа вальяжно откинулся на спинку кресла. — Сейчас идут переговоры насчет свадьбы. Через месяц ты узнаешь подробности, но, думаю, ты станешь женой Кано в течение полугода.

На этом разговор был окончен. Дальше папа слушать меня не стал.

Этим же вечером он уехал. После нашего разговора меня трясло и ближе к ночи я совершила опрометчивый поступок. Я стащила телефон у горничной.

Она как раз пошла переодеваться, а я взяла ее телефон. Зная, что у меня было буквально десять минут, прежде чем девушка заметит пропажу телефона, я сразу же вошла в соцсеть, но, впервые за последний месяц оказавшись на своей страничке, я замерла.

Что делать? Кому писать?

У кого вообще просить помощи?

Я поджала губы и, увидев, что Бланка онлайн, написала ей. Отправила сообщение с банальным «Привет».

Тут же последовал ответ:

«Камила, черт возьми, ты где пропадаешь?».

Кроме этого вопроса последовала сотня других. Например, почему я ушла из университета и, где теперь собиралась учиться. А еще, почему не отвечаю на звонки.

Я на эти вопросы ответила скупо. Вообще написала лишь бы что и, сама не знаю почему, спросила у Бланки, что слышно про моего брата.

«Ну, он сейчас явно в сильной вражде со своим другом Аданом Монтеро. Даже их курс поделился на две группы».

«А рядом с Тадео не видно никакой девушки?».

«Видно. Весь универ гудит о том, что она к нему вот-вот переедет» — я не видела и не слышала Бланку, но мне почему-то показалось, что эти слова она писала с горечью. Ей ведь нравился Тадео.

Мне должно быть плевать на то, что происходит в жизни Тадео, но почему-то в груди разгорелась ярость. А все потому, что он лгал мне. Целовал и говорил, что заберет себе, а, в итоге, стоило мне на месяц уехать, как он в свою кровать положил другую девушку. Какой же он придурок. Ненавижу. Причем, каждой частичкой души.

Я вздрогнула и несколько раз неверяще моргнула, когда телефон зажужжал и я увидела, что мне по соцсети звонил Тадео. Я же только зашла в онлайн. Когда он увидел?

Сразу я хотела отклонить звонок, но злость подтолкнула к ответу.

— Камила? — голос привычный, но сейчас слишком хриплый. Будто бы уставший. Правда, резкий.

— Чего ты хотел? — не смогла сдержать ярости и она хорошо пропитала слова. — Говори быстрее. Ты ошибаешься, если думаешь, что я хочу разговаривать с тобой.

Несколько секунд тишины, в которой я услышала щелчок зажигалки и выдох. Тадео подкурил сигарету.

— Судя по голосу, с тобой все хорошо, — тон стал немного другим. — Где ты?

— Не твое дело, — вновь гневно. Сейчас просто невыносимо сильно злилась на Тадео. — Занимайся своими делами. С чего ты решил, что можешь звонить мне?

Вновь тишина и выдох. Я не видела Тадео, но почему-то так отчетливо представила, как он разомкнул губы и выдохнул рванное облако дыма. Так же мне почему-то казалось, что этот дым пробирался ко мне несмотря на огромное расстояние, разделяющее меня и Тадео. Он впитывался в кожу, подобно острым иглам и причинял невыносимую боль.

— Оно того стоило?

— О чем ты? — непонимающе переспросила.

— То, что ты бросила все и уехала, лишь бы не видеть меня, такого ненормального?

В этот момент горничная вернулась в гостиную и я сделала несколько шагов в сторону коридора. Из-за того, что отвлеклась, неправильно услышала вопрос, но переспрашивать не стала, так как понимала, что больше времени у меня нет. Девушка вот-вот обнаружит пропажу телефона.

— Мне нужно бежать. Быстрее говори чего ты хотел?

— Можешь не переживать. Мне на тебя уже плевать.

Я замерла, чувствуя, как те иглы просочились сквозь кожу и впились в сердце.

— Я и не переживала, — почему-то запнулась и сжала телефон чуть сильнее. — Единственное, я не понимаю, зачем ты мне звонишь.

— Больше не буду, — вновь выдох и горечь дыма, как петля. — Я просто хотел тебя трахнуть. Задница у тебя хорошая и грудь выросла. В остальном ты не представляешь ничего интересного. Пустая трата времени. Ты никто.

«Никто» — пронеслось в голове и подобно молоту ударило по сознанию с такой силой, что руки дрогнули.

— Какой же ты придурок. Значит, я для тебя была только, как временный вариант развлечения? — почему-то говорила очень тихо.

— Оказывается, у тебя временами может хватать мозгов для того, чтобы делать выводы, — очередной выдох. — У меня есть та, которую я хочу каждое утро видеть в своей постели. Она необыкновенная девушка. Ты же, что хочешь, то и делай. Желание поиметь тебя у меня пропало, поэтому, если хочешь, можешь больше не возвращаться.

— Как бы я хотела больше никогда тебя не видеть. Ненавижу тебя…

Сознание бурлило и я столько всего хотела сказать Тадео, но не успела. В этот момент в коридор вышла горничная и увидела у меня в ладони свой телефон.

Абсолютно всем, кто был на этой вилле, было хорошо известно, что мне нельзя давать телефон. Это одно из главных приказов моего отца.

Именно поэтому я резко прервала разговор и, пока горничная шла ко мне, я быстро удалила из телефона вкладки, которыми пользовалась и убрала любые следы того, что я заходила в соцсеть.

Я извинилась перед девушкой и попросила ее никому не рассказывать, что я брала телефон. Она кивнула, но я поняла, что горничная все расскажет. Уже скоро об этом станет известно моему отцу и я могу ждать наказания.

А я и так сожалела о том, что воспользовалась телефоном. Лучше бы этого разговора никогда не было. Он меня разрушил.

Теперь по отношению к Тадео у меня была только ненависть.

Утро следующего дня началось как обычно, но, просыпаясь, я уже понимала, что этот день будет тем, в котором я рискну всем. Я дошла до грани и, отчаявшись, была готова ее переступить. Будь что будет.

Позавтракав, я, как обычно, пошла гулять по городу, но на нужном проулке резко свернула и зашла в полицейский участок. Там я попросила помощи. Сказала, что я уже совершеннолетняя девушка, но мой отец не отдавал мне мои документы. Я спрашивала совета, что можно сделать в таком случае и учитывая то, что я находилась не в своей родной стране.

Я ожидала, что, возможно, меня отправят в посольство и уже там будет решена проблема отсутствия моих документов. Или, может, этот вопрос решится через полицию. Я думала, что папа не захочет иметь дел с правоохранительными органами и даст мне свободу.

Правда наивно?

А я этого еще не понимала.

Меня тогда до вечера оставили в полицейском участке. Я жутко волновалась, но все же надеялась на лучшее. Так продолжалось ровно до тех пор, пока я не увидела своего отца.

Судя по всему, он еще не успел покинуть Португалию, так как в Обидуш вернулся довольно быстро и по взгляду папы я поняла, что ничего хорошего меня ожидать не может. А полицейские, с которыми я до этого разговаривала, резко перестали понимать испанский и не реагировали на мои просьбы о защите.

Меня насильно отправили обратно на виллу и там я поняла, что такое настоящий ад.

Я всегда ощущала опасность исходящую от папы, но только этой ночью поняла на что он действительно способен. Мне казалось, что папа и убить меня может.

Походом в полицию я перешла черту. В любом ином случае информация об этом могла попасть к журналистам, а это, несомненно, бросило бы тень на репутацию семьи Агилар. Именно это вводило папу в ярость и он меня учил уму и хорошему поведению. Или же, нет, он просто срывал на мне злость.

Даже в первый свой удар вложил столько силы, что я тут же рухнула на пол и еще некоторое время не могла подняться на ноги. И ударил он в голову, из-за чего перед глазами потемнело и сознание поплыло, а на языке возник сильный привкус крови.

— А ну вставай, — папа поднял меня за шиворот, как тряпичную куклу и дал такую пощечину, что я тут же опять рухнула на пол.

Наверное, я это заслужила. Верно? Глупая, никчемная, пустая трата времени, не девушка, а чудовище. Никто.

Оказалось, что у папы достаточно сил, чтобы за считанные минуты меня поломать. Он швырял меня из стороны в сторону, тягал за волосы и бил. Я кричала, но на мои крики никто не пришел, хотя, их, как минимум, слышала охрана.

Мне даже не сразу вызвали скорую. Я лежала на полу все так же чувствуя невыносимую боль от переломанных костей и ощущая, как рот наполнялся кровью, не давая нормально дышать. Периодически теряла сознание. Так происходило раз за разом, наверное, в течение нескольких часов, пока папа не успокоился и все таки не вызвал скорую.

Перед тем, как он это сделал, мужчина подошел ко мне и проверил пульс. Я тогда была в сознании, хоть и не шевелилась, и почему-то мне показалось, что у папы на лице всего лишь на мгновение проскользнуло странное выражение.

Будто он надеялся, что пульса уже не почувствует.

Я просто исчезла.

Наверное, этого следовало ожидать, ведь папа не хотел, чтобы новость об его срыве стала общеизвестной. Поскольку мы находились в Португалии, избежать возникновения сплетен было достаточно легко, но все же меня пришлось перевезти в другой город.

Он почти такой же маленький, как и Обидуш, поэтому больница тут только одна и та крошечная. Меня положили в дальнюю палату и всем врачам рассказали, что меня избили какие-то хулиганы.

Состояние у меня было крайне плачевным и, более-менее, прийти в себя я смогла только на третий день. Папа все это время был в городке и ему сразу сообщили о том, что я пришла в сознание.

Время близилось к обеду, когда он вошел в мою палату. Сел на стул и сразу перешел к делу. Сказал, что, если я хоть кому-то расскажу о том, что это он меня избил, меня уже на следующий день найдут в канаве.

Я понимала, что, нет, не найдут. Папа запугивал, но он был в состоянии сделать так, чтобы я бесследно исчезла. И он это сделает, если будет нужда.

Так странно осознавать, что я жила лишь потому, что мне позволили.

Со временем я поняла, что папа предпочел никому не рассказывать о том, что я находилась в больнице. Лишняя морока. Да и он решил не привлекать внимание к этому случаю.

А я просто пыталась прийти в себя. Не только физически, но и душевно. Меня полностью разбили.

Папа, приезжая ко мне, продолжал давить. Все повторял, что я должна быть хорошей и послушной, а я молча кивала.

Два месяца потребовалось на то, чтобы я пришла в себя. Нет, не душевно. Лишь физически, но папе хватило этого, чтобы сразу перенаправить меня в Японию, где я была представлена Рубену Кано. Я раньше несколько раз видела его, но только издалека.

Сам по себе Кано и правда выглядел не плохо. Я бы даже сказала, что очень даже хорошо, хоть и был больше чем, в два раза старше меня. Очень строгий мужчина с таким же безупречным внешним видом.

На меня он смотрел, как на товар и на ужине, затрагивая разнообразные темы разговора, будто бы проверял, а утром следующего дня опять пригласил к себе моего папу и ответил согласием на сделку. Лишь значительно позже я узнала, что папа меня продал. Причем, буквально. Кано, взамен на меня, отдал ему какие-то акции, на баснословную сумму.

Таким образом я стала собственностью этого мужчины, но, к моему удивлению, сразу Кано не стал меня трогать и вообще были скрыты новости о нашей будущей свадьбе.

Кано сказал, что я еще слишком маленькая, а ему нужна достойная спутница, а не глупая девчонка. Именно поэтому меня зачислили в университет Лондона — высшее образование лишним не будет. Так же специальные люди занимались моими манерами, знаниями и внешностью.

В основном, я жила в Лондоне и в Японию приезжала только на каникулах. Если Кано не был в разъездах по делам своей корпорации, то мы виделись, но он все так же меня не трогал, хоть я и знала, что женщин у него было много. Наверное, я ему была нужна, лишь как кукла. Видимость жены, с которой Кано смог бы в будущем показаться в обществе, а для постели у него были другие женщины. Поэтому он и не торопился меня трогать.

Постепенно прошло два с половиной года.

Многое произошло, хотя я все время пыталась уделять учебе.

Я сама повзрослела и стала более женственной. Теперь мне уже было двадцать и я являлась студенткой третьего курса.

С мамой и папой я виделась лишь пару раз, но только потому, что они приезжали в гости к Кано. У меня с ними трепетных семейных отношений не появилось. Я все так же ненавидела своих родителей.

С Тадео я не виделась. Он и правда мне больше не звонил, а я тоже не спешила это делать. Так же мы больше не списывались.

Я лишь отдаленно слышала, что он отдалился от семьи. Нет, он все так же был Агилар, то есть, тайна его происхождения не была раскрыта, но все же Тадео теперь занимался своим делом и больше не работал на отца. Плюс, он теперь жил отдельно.

А еще я узнала, что Тадео женился.

Мне об этом рассказала Бланка. Мы с ней все еще списывались по соцсети и вот год назад она сообщила мне новость про свадьбу. Она даже скинула мне фото, которое Бланка взяла со страницы жены Тадео, но я тут же удалила его и попросила девушку больше не рассказывать мне про Тадео.

Хотя, Бланка успела сказать, что жена моего «брата» училась в том же университете, что и Тадео. Теперь он был пятикурсником, а она четверокурсницей.

Не знаю почему, но в тот день я выключила телефон и не пошла на лекции. Лежала на кровати и пила вино, чувствуя себя разбитой. Наверное, я просто простыла, вот мне и нездоровилось.

Но ведь все было хорошо. Я часто думала о своем положении. Кано был строгим мужчиной, но он дал мне возможность учиться и хорошую жизнь. У меня все прекрасно пока я не переходила черту и не приносила ему проблем, а так мне уже дали усвоить, что меня купили, а, значит, для Кано я являлась чем-то сродни вещи. Буду плохой девочкой и он сделает со мной все, что угодно.

И вот наступило время, когда Кано посчитал меня достаточно взрослой. Решил, что пора оповестить всех о том, что мы вот-вот поженимся.

Эта новость должна была произвести фурор, ведь Кано был человеком известным и, если и были те, кто знал, что я на каникулах жила в его японском доме, то они считали, что Кано просто по доброте душевной, пускал меня, как дочь Уго Агилара к себе, поскольку я так же решила изучать японский и захотела практиковать его в Японии, где так же легче познавать культуру. Да, все это сложно объяснить, но факт в том, что меня не считали невестой Кано, а теперь новость об этом должна стать официальной.

Я думала, что больше никогда не вернусь в Испанию, но Кано сказал, что ему нужно в Мадрид по работе. Я же полечу туда уже, как его невеста.