Попаданка по имени Счастье (СИ)

Служанка

На следующий день утром Лену торжественно выпустили из «тюрьмы». Отдали ключ от комнаты, провели по замку, пожелали хорошо устроиться на новом месте… Вечером того же дня князь уехал сопровождать шамана, а девушку призвала к себе величественная клыкастая, которую все звали «госпожа Рузама» Почтенная дама старалась казаться доброжелательной но Лена чувствовала хрустящий под внешней вежливостью ледок высокомерия и даже неприязни.

«Тебе надо учиться нашим обычаям и участвовать в нашей жизни» — сказала она Елене. Провела еще одну экскурсию по замку, попутно расспрашивая, что девушка умеет делать по хозяйству:

«Это северные земли. Наш край щедр, но суров. У нас каждая пара рук на счету!»

Ну и в конце концов Лена была сослана на кухню: посудомойкой, прибиральщицей, прачкой…

Слуги оказались добрее госпожи. Никто не смеялся над неуклюжестью Лены, старались обьяснить, как правильно, помочь. Эпоха одиночества закончилась. Целый день приходилось работать среди слуг, завтракала и обедала Лена тоже вместе с ними — на ужин зачастую сил не оставалось. Кормили тут неплохо, да и комнатку с камином у Лены не отобрали, хотя незамужние служанки вообще-то жили на другом этаже, по двое в комнате. В свободное время новые «коллеги» любили расспрашивать девушку о ее мире, Лена же, в свою очередь, старалась побольше узнать о месте, в котором она очутилась.

Не все знания оказались нужными. Зачем Лене знать, что белокурая красавица, дочь госпожи Рузамы — подруга детства князя, и поговаривают, что они обручены или скоро обручатся… Красавицу зовут Аталя. Рузама родила ее во втором браке. Отец до сих пор жив, но «обретается где-то в столице». Когда он умрет, Аталя наследует большое состояние… Первым мужем Рузамы был дядя князя, именно от него родился двоюродный брат и соперник князя, Руташир. Когда князю исполнилась тринадцатая зима, его родители погибли в схватке с продавшимися, и Рузама забрала племянника на воспитание. Сейчас она полноправная госпожа в замке…

Так проходили дни — среди грязной посуды и сплетен, в ледяной воде, от которой руки краснели, трескались, грубели… Лена была вовсе не против зарабатывать на хлеб законным путем — уж лучше, чем получать его, как нищая, «из милости», но тот факт, что экономисту-краснодипломнику придется всю жизнь зарабатывать тяжелой и довольно-таки грязной работой прислуги… Мерзенькая перспектива, скажем откровенно, даже жить от такой не хочется. В своем мире Лена была уверенна, что сумеет добиться многого, сделать крутую карьеру, она неглупая, целеустремленная, умеет много работать и учиться на ошибках…

И новые знакомые, челядь крепости Асарт, люди, конечно, дружелюбные и добросердечные, многие из них, по крайней мере… но… недалекие, что уж скрывать. Жизнь ограничена кухней и конюшней. Главное развлечение — сплетни. Веруют в какого-то Единого, но не столько набожны, сколько суеверны. Литература, театр, наука, политика? — не говорите таких страшных слов! Взгляды на жизнь не могут не бесить современную девушку. Баба всегда тупее мужика, например. Бьет — значит любит. Все неизменно в любых мирах, где живут люди. Мечта каждой девушки — выйти замуж. Лена, о горе, бесприданница и, к тому же, нехороша собою — бледна, худа, коса едва до лопаток достает — но добросердечные подружки всерьез озадачились устроить счастье гостьи из другого мира. Нашли помощника конюха. Мальчишка был круглый сирота, совсем еще юный. Вечно в какой-то грязной фуфайке, заляпанных штанах, весь какой-то зашуганный, косноязычный… Лене почему-то было его жалко. Она таскала ему с кухни пирожки, а мальчишка в обмен приводил ее на конюшню, когда там не было никого из старших. Всю жизнь Лена обожала лошадей, даже научилась ездить верхом, мечтала как-нибудь купить собственную лошадь…

Женщины рода Ирбис тоже участвуют в войне с продавшимися, как Аталя, например. Ах, если бы Елену кто-то взялся учить, она бы за полгода выучилась хорошо драться и стрелять! Лена в себя верила, если поставить цель и упорно к ней идти, в конце концов цель обязательно сдастся. Лена смогла бы стать хорошим бойцом! Все лучше, чем посудомойкой. И был бы у нее личный красивый конь, как у Атали, белый в серых яблоках…

Мечты-мечты…

И князь давно вернулся из своей поездки. Лена надеялась, что он увидит ее на кухне и возмутится — нет, ну разве это куда-то годится, гостью из другого мира, экономиста-краснодипломника, посудомойкой! И сам же ведь обещал помочь устроиться в этом мире!

На кухню он не заглядывал. При случайной встрече похвалил. Рузама сказала, что Элинэ помогает по хозяйству и дружит с людьми. Молодец, Элинэ! Много друзей завела?

— Тут свадьба скоро будет, — таинственным шепотом поведала оказавшаяся поблизости кухарка.

— Свадьба? — изумился князь.

— Любовя… — мечтательно вздохнула женщина. — Знаете мальчишку, у конюха помощником, вечно по углам трется? Вот. Любовя!

Князь даже закашлялся. Прижал руку к губам.

— Вы выходите замуж за конюха, Элинэ?

— Да, разумеется. Обзаведусь десятком детишек и буду до старости мыть за вами тарелки, чтобы их прокормить. Не жизнь, а мечта! — сказала Лена и удрала. На глаза наворачивались слезы.

В тот же день, ближе к вечеру, произошло довольно странное событие. Молоденькая горничная Атали созвала Лену и еще нескольких служанок:

— Бежим, бежим! Там такое! С охоты вернулись!

Во внутреннем дворике замка лежала туша убитого оленя, вокруг добычи торжественно ходило три белых… кота.

У Лены екнуло сердце. Она-то уже начала думать, что кот ей привиделся. Очень хотелось тепла и не-одиночества, вот мозг и вообразил огромного кота…

Нет, настоящие. Пятнистые. Своего Елена сразу узнала, несмотря на окровавленную морду. И пятнышки у него на морде лежат по-особенному, и цвет глаз бирюзовый…

— Кто это?

— Князь, господин Руташир, госпожа Аталя! — шепотом поведала горничная. — Ох, редко так бывает, чтоб их в зверином облике увидеть! На охоту бегали!

У Лены закружилась голова.

— Ваш князь что — оборотень?!

— Тише! — дернули ее за рукав. — Ты что, не знала? Хотя да, ты ж не местная…

— Тварь, — проговорила Елена негромко. — Ублюдок кошачьей породы.

— Что?

А сколько ж она тигробарсу про князя наговорила! И ругала словами последними. И плакалась, что не приходит, а она ждет… Сколько сказала такого, что только коту и можно доверить…

Надо было возвращаться на кухню. Вскоре туда приволокли и тушу оленя. Заглянул князь, веселый, довольный. Лена решительно подошла к нему, вывела в коридор.

— Светлейший князь, позвольте вас на несколько слов, будьте так любезны.

— Я вас слушаю.

Вот не подвело чутье опытной кошатницы! Вот еще в первые минуты знакомства Лена все поняла, да думала, показалось… Эти глазки, зелень с бирюзой, эти ушки и мурлыкающие нотки в голосе… Скотина мохнатая, знала бы — весь хвост бы оттоптала.

— В первые дни моего пребывания здесь вы обещали мне помочь. Я надеюсь, вы не забыли своих обещаний?

— Разумеется, нет.

— Я не могу долее задерживаться под кровом вашего гостеприимного дома. Я должна ехать дальше. Искать могущественного мага или хотя бы свое место в этом мире. Мне нужен какой-то транспорт, который довезет меня до ближайшего большого города и немного денег.

Князь долго молчал, чесал за ухом, хмурился.

— Давайте поговорим об этом, когда растает снег и сойдет вода. Сейчас все дороги от замка трудны и опасны. А чем вам плох мой замок?

— Здесь не мое место, — отрезала Елена.

— А где вы видите свое место?

— Да уж где-нибудь найду.

Ты никто в этом мире и тебе не помогут. Неважно, что было между вами с князем, для него та ночь — ошибка, о которой надобно скорее забыть. Неважно, что он обещал, вероятно, его «помочь устроиться в этом мире» значит «устроиться посудомойкой». С чего Лена решила, что он озаботится судьбой иномирянки?

В теплой комнате поселили, одежду дали, кормят. Вероятно, не каждому попаданцу так с аборигенами везет. Ну а если участь посудомойки тебя не устраивает — надо помогать себе самой.

В окне сияла белая вершина Эркхасе. Падающие снежинки прилипали к стеклу. Камин не грел. Лену колотила дрожь.

«Наверное, у меня температура. Что, если это пневмония? Антибиотиков тут пока не изобрели…»

Болела голова, танец теней на стене обретал обьем, сплетался в странные фигуры.

Темный замок, где бьется сердце князя Тьмы, думала Елена. Шаман сказал, что ее перемещение сюда произошло благодаря силам Тьмы. Вероятно, с их же помощью возможно вернуться обратно. А где в этом мире есть еще столько тьмы, как в знаменитом Темном Замке?

Да и можно ли верить обитателям замка в том, что продавшиеся — зло? Прав всегда тот, кто сильнее, и у кого пропаганда работает лучше.

Тихий крип двери и на пороге возникает белое видение.

И как на зло, под рукой ни одного тяжелого предмета.

Заходит, как к себе домой, лезет грязными лапами на простыню…

Трудно выгнать кота с кровати. Особенно если кот — тигр.

— Уйди! Уйди! Тебя сюда не звали! Пшел!

Ухватившись за хвост, удалось сдвинуть мохнатую задницу на миллиметр, но тут дикий князь раззявил пасть и рявкнул так страшно, что Лена выскочила в коридор. Попрыгав босиком на каменном полу, вернулась за обувью, юбкой и кофтой. Бирюзовые глаза внимательно наблюдали за Леной с кровати. Девушка решительно хлопнула дверью. На кухне всегда тепло, можно пойти туда, если она, конечно, не заперта…

Мягкий, но звучный «бабах». Спрыгнул с кровати, кажется. Идет к двери. Лена, держась за стену, чтобы не упасть в темноте, пошла к лестнице.

Идет следом, судя по дрожанию пола.

Лена доходит до поворота.

Внизу лестницы вспыхивает два огонька, два желтых глаза. Бледный лунный свет скользит по серебристой шерсти, по жемчужному перламутру оскаленных клыков…

— Угр-рр…

Тяжелые лапы мягко отталкиваются от ступеней. Серебряное тело растягивается в полете. В желтых глазах беспощадное хищное предвкушение. Лена знает, чьей шеи коснутся сейчас эти клычки, но не в силах сдвинуться с места, будто загипнотизированная.

Огромное кошачье плечо решительно оттирает ее в сторону. Прыгнувшего зверя сбивает с лестницы гораздо более мощная лапа. По сравнению с «Елениным» котом нападающий худой и маленький. Упав, он тут же вскакивает на лапы, смотрит на Лениного заступника удивленно и жалобно, злобное рычание переходит в скулеж. «Еленин» кот бережно берет руку девушки в пасть тянет от лестницы. Ошеломленная, Лена покорно плетется следом, но перед дверью своей комнаты останавливается:

— Уходи! И никогда больше не приходи! Никогда, слышишь?!