Unknown

Глава 26

Малток

Все случившееся кажется теперь продолжением сна, чудовищной ошибкой. Мне доверили самое ценное, а я не смог оправдать надежд двух женщин. Уснул, выпустил нечисть на волю, пыль с книг не стёр, ещё и коза пожрала какие-то бумаги за последние сто лет, кажется, неоплаченные квитки за отопление и свет. Пожеванные обрывки в назидание мне усеяли пол. На многих печати, гербы, указаны даты. Собираю их в стопку. Серп и молот намекают на мое будущее, двуглавый орёл смотрит гневно, словно прицеливается, за какое место станет трепать.

— Ты что, столько лет не платила по счетам? — пеленает Глория дочь в чудесные иномирные вещи. Шелковые одеяльца, кружевные носочки, чепчики – все разложено на столе. На мгновение глаза сыграли со мной злую шутку, показалось, что у ее дочери острые ушки. Точно такие же, как мои собственные. То игра света и тени, свечи давно еле мерцают.

— Нет, а зачем? Свечи я сама выплавляю, топлю камин дровами, электричества в моей части особняка не завелось. Ума не приложу, как почтальон находит мою дверь. На ней даже номера нет! Мало того, об этой комнате вообще никто не догадывается, ее даже в план здания никогда не вносили.

— Коммунальные службы везде найдут.

— Но не под таким же мороком? Знаешь, как моя бабка старалась все это зачаровать? Честно, мне кажется, что в ЖЭКе сидят одни только ведьмы. Малток, брось эту гадость в камин. Платить по счетам я не собираюсь. Ни по каким. Не только по этим.

— Будет исполнено, — глухо ответил я, сам изумившись, как звучит теперь голос. Потерял все, даже доверие ведьм, ничего не осталось. Кроме стыда и капельки чести. Тяжело прикрывать наготу чужой шторой в обществе двух наряженных женщин.

— Кстати, а куда ты дел штаны? — обратилась ко мне Глория.

— Они были испачканы. Здесь не нашлось воды, чтоб я мог привести себя в порядок, баронесса. Простите мне вынужденную неопрятность, — покаялся я. Лучше б в мокрых ходил, ничего бы со мной не случилось! Хотя, если вспомнить, где именно растеклось пятно… Нет, все же штора и то лучше.

— Вот только не надо ныть! — вскипела Буся, раскладывая по меркам наши вещи.

— Я лишь пытаюсь объяснить свой проступок, — покраснел я словно юноша. Ведь, и вправду, стыдно до боли. Титул остался, а толку? За ним наготы не спрятать.

— Я купила тебе кое-что из вещей. Вон в том пакете. Можешь переодеться.

— Мы не отвернемся, даже не надейся, — хихикнула Буся, — Я хочу посмотреть на то, как ты станешь переодеваться под шторой.

— Тебе не стыдно? — оторвала от дочки свои прекрасные глаза Глория. Хотел бы я предстать перед ней обнаженным. В другой день и в другом статусе.

— Очень!

— Ни капельки, — фыркнула вторая ведьма и игриво на меня посмотрела.

— Позвольте, я уединюсь в лесу, дамы.

— Лешему привет передай.

— Всенепременно, — поклонился я всем трём и слишком быстро сграбастал в руки пакет, не удержался, показал свое нетерпение. Ещё и в шторе запутался, черт бы ее побрал. Чуть не упал на колени.

— Малток, это излишне. Достаточно было просто сказать Зайчишке «спасибо», — укорила меня справедливо бесовка, я ведь, и вправду, забыл поблагодарить баронессу за подарок. И тут же расхохоталась.

— Спасибо! — выбежал я за дверь под дружный хохот двух ведьм, кутаясь в обрывки материи. Ещё и порвал, наступив. Что сегодня за день! Так опозориться и столько раз подряд. Кажется, теперь о чести можно забыть. Вряд ли от неё хоть что-то осталось. Ещё и лицо полыхает вовсю, будто я не воин, а простолюдин, пойманный на месте бесчинства.

Пробежался до густых кустов. Лешего вроде не видно. Уже счастье. Ещё не хватало сейчас столкнуться с нечистью один на один, хоть он и обещал мне помощь в обмен на освобождение из сундука.

Веточки ивы настойчиво лезут в лицо, совсем близко река, сквозь густую зелень меня, надеюсь, не будет видно.

Сунул руку в непривычный пакет из тонкой бумаги. Пальцы наткнулись на пряжку ремня.

Ведьма что, заранее знала о моих проступках? Почему ремень так тонок? Я на ее взгляд не способен носить меч у пояса? И ткань одежды тонкая, мягкая, совсем не приспособленная для воинского похода.

Надо успокоиться и взять себя в руки. Девица просто ошиблась, выбрала на свой вкус, позаботилась, как могла. Слишком юна Глория, чтобы смыслить хоть что-то в мужском походном облачении. Я должен быть благодарен ей и за такую заботу. Глупец. Пояс тонок. Возьму вторым свой, затяну поверх этого. Не в моем нынешнем положении вертеть носом, подобно блудной вороне на заднем дворе, и хоть чем-то выражать недовольство.

Да и потом, одежда куплена в лавке готового платья. С заботой выбрана для меня из тех образцов, что были представлены к продаже в лучшем случае для простых горожан. Не портные его шили на заказ по моей мерке. Уж что нашлось, за то и буду благодарен милостивой госпоже. Всяко лучше, чем штора и подмоченные младенцем штаны. Пока что я ничем не отплатил за расположение Глории. Только нарушил все мыслимые запреты и, кто знает, что будет потом.

Выудил из свёртка крохотную нижнюю рубашку. Детскую вероятно. Ошиблась баронесса, не тот свёрток вручила? Но почему прорези для рук сделаны такими огромными? Это что, мужская одежда?! Вот это? Но ткань хороша. Ладно, все лучше, чем ничего, хоть прикроюсь.

Влез в безрукавку. Удобно! Следом извлёк из пакета столь же несуразные панталоны. Ещё и с пуговичкой на самом стыдном месте. Неужели их тоже Глория выбирала? Сама. К-хм. Позаботилась. Ну, ничего. Пуговичка в таком месте, это даже удобно. Снимать лишний раз штаны не придется. Кстати, о штанах. Длинные! На фоне нижней одежды, это уже подарок. Грубоватые, пригодные для долгого похода. Сидят на талии низко, но после шторы это меня не смутит.

Рубашка же оказалась излишне прозрачной. Тело будет через нее просвечивать. Да и рукава коротки, будто закатаны. Присмотрелся внимательней, к манжетам, и вправду, пришиты пуговицы и хлястики. Можно закатать и закрепить, можно, напротив, оставить длинными. Наряд приказчика из трактира. Такой рубашкой только селянок соблазнять

Ещё и вырез на груди пошит таким образом, что не сходится, образуя обнаженный треугольник. Бесспорно, это символ трактира, уж слишком по форме на кубок похож.

Как бы дам не смутить своим видом. Впрочем, этих ведьм ничем не смутишь. Угораздило же меня попасть в такую компанию. Впрочем, пока я рад. Вкус жизни заиграл новыми оттенками. Не подавиться бы насмерть этим напитком.

Натянул поверх брюк свои удобные сапоги, поправил одежду, закинул назад волосы. Жаль, кончики моих острых ушей оказались обнажены, величайший порок для герцога, подарок матери. Сколько раз из-за них приходилось мне драться на поединках! И почему только эльфы и люди не могут жить в мире? Отчего подобным мне полукровкам приходится вечно чувствовать себя изгоями? Жили же раньше бок о бок на своих землях.

Может, потому что я был изгоем, меня и закинула судьба в компанию дочери Морриган? Ее ведь тоже все ненавидят. Дар чересчур сильный, магия так и хлещет наружу щедрым потоком. Даже мне становится завидно при виде этих искорок магии, которые ничуть не опустошают ведьму. Сосуд греха, магии и порока. Прекрасный, надо сказать, сосуд.

В последний раз провел рукой по одежде, смахнув с себя невидимые пылинки, и направился в дом, чтобы узнать, какие ещё сюрпризы приготовили для меня боги. На что надеяться? Проступок велик, но и баронесса щедра на подарки. И жизнь вернула, и позаботилась об одежде. А если бы накормила, было бы совершенно чудесно. Все лучше, чем принять смерть из ее рук.

Угораздило же меня сомкнуть веки? И как только справляются обычные женщины с малышами? Почему я не смог? Может быть, няньки знают какой-то особый секрет? Еванделина же с ног не валилась, наоборот, была весела и бодра. Я чем хуже? Полуэльф, воин, герцог. Слабак.

Ева

Багровый от стеснения, полуобнажённый мужчина с фигурой древнего бога, что может быть соблазнительней? С каким трепетом он смотрел на нас обеих, как боялся смутить, кутался в штору, переступал с ноги на ногу. Почти выхватил у меня пакет с одеждой.

Я ведь чуть не попалась, дурында, переодела при нем чепчик на своей девочке. Остренькие ушки мелькнули только на секунду, да и свет здесь слаб. Но все же это было опасно.

Растягиваю бантик, который сама только что завязала, и с наслаждением разглядываю дочь. Светлый пух кудряшек кажется облачком, голубые глаза смотрят на меня с удивлением. Заметила ли она подмену или нет, никогда не узнаю. Третья мать меняется у малышки за ее короткую жизнь. Первая умерла, вторая и вовсе оказалась куклой, зато, наконец, я сама могу ее нянчить, мою крошку.

— Вещи надо было постирать перед тем как надевать на ребенка.

— Я покупала все в дорогом магазине. Комбинезончик и чепец достали со склада. Памперсы же никто не стирает.

— Не рискуй зря. Эльфы, конечно, живучий народ, но все же. Да и швы на одежде жёсткие до первой стирки.

— Думаешь, обратно надо переодеть?

— Не во что. Малток извел все пеленки, паршивец.

— Хорош?

— Более чем. Но твой дракон мне нравится больше. Он основательный с виду, да и умней. Опять же у него есть и власть, и деньги.

— Ты меркантильная.

— А ты сомневалась? Впрочем, я тоже могу в себе сомневаться. Тебя вон спасла совершенно без умысла, все подготовила. Хоть бы кто спасибо сказал!

— Спасибо.

— Неблагодарный заяц, дай хоть рассмотреть нашу девочку, — подхватила моя няня Верину на свои мягкие руки. Та улыбается, хлопает длинными ресничками, тянет к ней кулачки. Буся ловко отводит от ушка скрученную в локон прядку волос. Приподнимает девочку на руках, подносит ближе к оплавленной свече. Нежно загибает полупрозрачный конец острого ушка, просвечивает на свет.

— При Еванделине не решалась пристально рассмотреть. Да и сейчас никак не пойму. Маленькая ещё слишком.

— Что не поймёшь?

— Полукровка Верина или чистая эльфийка. Ушко остренькое как у настоящей эльфийки, а с краю вроде чуть скруглено. Не понимаю. Если бы была полукровкой, стало бы ясно откуда она у нас появилась. Таких деток часто бросают или оставляют в лесу. Но чистую эльфийку никто бы не решился бросить. Украла ее Глория, что ли? Или я ошибаюсь. Похожие уши у эльфийского короля. Тоже острые и чуть скруглены с краю. Но я его видела всего ничего, пару раз в жизни. Сравнить бы.

— С королем?

— Для начала хотя бы с Малтоком.

— Придет и сравним. В чем проблема?

— Вот ты его и проси. А я пока нашу девочку запеленаю как следует в одеялко. Нам ещё до замка идти, чтоб не простудилась и не развернулась у этой герцогской бестолочи на руках.