Порабощенная

Глава 35

Диана провела ночь, скорчившись у стены. К утру ей стало трудно дышать. Смирительная рубашка так крепко стягивала ей руки на груди, что она начала задыхаться. Она дала себе клятву, что если ее развяжут, она больше не даст им повода опять запеленать себя в это ужасное одеяние.

Наконец пришли две вчерашние женщины, отперли дверь и принесли ей воды для умывания. Они сняли с нее смирительную рубашку, оставив ее голой. Диана подождала, когда они уйдут, и тщательно вымылась губкой. Она вспомнила великолепные бани Аква Сулис, ту радость и счастье, которые они с Маркусом испытывали в бассейне. В сравнении с римскими временами приспособления для мытья в эпоху Георга были просто нищенскими.

Женщины забрали смирительную рубашку с собой, и она взмолилась в душе, чтобы больше никогда ее не видеть. Она предпочитала быть голой. Большинство людей сочли бы это унизительным, но Диана научилась видеть красоту обнаженного тела. Теперь ни ее собственная нагота, ни нагота других ее не унижала.

Однако вернувшиеся женщины принесли коричневое платье и парусиновые туфли.

— Что это за заведение? — — спросила она как можно спокойнее.

Женщины обменялись настороженными взглядами, потом одна из них сказала:

— Это частная психиатрическая больница.

«Психиатрическая больница? Бог ты мой, они запихнули меня в психушку!»

— И много здесь еще пациентов?

— Здесь более пятидесяти человек, — услышала она в ответ, — но тебе не разрешат с ними общаться, пока не научишься себя вести. Ты будешь сидеть первые несколько недель в одиночестве.

«Недель? Милостивый Боже, не допусти, чтобы я осталась здесь на несколько недель!» — взмолилась Диана, понимая, что, пока ее держат в одиночке, шансы на побег практически равны нулю. Они провели ее в другую комнату, обставленную в спартанском стиле — койка, комод, стол и стул.

У Дианы едва не подогнулись колени, когда она увидела на столе поднос, на котором стояли кувшин с водой, тарелка с кашей и лежал толстый кусок хлеба. Она страшно проголодалась, а пить хотелось так, что саднило горло. Она услышала, как за женщинами закрылась дверь и в замке повернулся ключ, но не могла думать ни о чем, кроме еды.

Доев кашу до последней крошки и вылизав ложку, Диана почувствовала тупую сонливость. Ей трудно было ясно мыслить, но она догадалась, что они подсыпали ей что-то в кашу, чтобы сделать ее послушной. Она забралась на койку и легла, уставившись в потолок.

— Марк… пожалуйста!.. Ты единственный, кто может мне помочь, — прошептала она. Сон наваливался на нее. Она попыталась держать глаза открытыми, бороться с лекарством, но проиграла эту битву.

Марк Хардвик не собирался тратить драгоценное время на сон, пока еще осталась возможность что-то узнать. Мистер Берк упаковал ему саквояж, пока он переодевался. Через час он уже ехал в Лондон. Марк взял с собой кучера, чтобы они могли по очереди управлять лошадьми на стомильном пути из Бата в Лондон.

На Гросвенор-сквер они остановились перед элегантным домом Давенпортов. Граф Батский взбежал по ступеням и протянул свою визитную карточку мажордому. Его тренированная память подсказала ему, что человек этот новый, не тот, кто открывал ему дверь, когда он год назад приезжал покупать книги.

Его провели в библиотеку, где ему пришлось ждать, пока слуга сообщит о нем Давенпортам. Марк Хард-вик вспомнил свою встречу с Дианой, вспомнил пробегавшие между ними искры. Ее присутствие еще ощущалось в этой комнате, и в нем вспыхнула надежда, что она близко.

Его размышления прервал приход Давенпортов.

— Чем могу служить, ваша светлость? — официально осведомился Ричард.

— Я приехал, чтобы увидеть леди Диану, — прямо сказал Марк, с трудом подавляя желание свернуть Давенпорту шею.

Ричард взглянул на жену, прежде чем ответить.

— Боюсь, что ее здесь нет. Она не возвращалась с нами в Лондон.

— Могу я спросить, где она? — спросил Марк Хардвик, тоном давая понять, что легко от него не отделаешься.

— Лорд Бат, — сказала Пруденс строго, — я не хочу, чтобы об этом пошли разговоры, но по секрету я могу сообщить вам, что она снова исчезла.

— Куда исчезла, мадам? — настаивал он безжалостно.

— Ну, исчезла туда, куда исчезала в первый раз, я так думаю.

Женщина явно лгала. Диана никогда не покинула бы его по своей воле. Он не собирается играть в кошки-мышки с этой убогой парочкой.

— Я уверен, вы скрываете ее местонахождение! — решительно заявил граф.

— Это неправда! — вскричала Пруденс. — Девчонка доставляла мне массу хлопот после смерти ее отца. Я пытаюсь пережить скандал, связанный с ее первым исчезновением. Зачем мне начинать все сначала?

— Если ее здесь нет, то вы не станете возражать, если я обыщу дом?

Ричард распрямил плечи:

— Лорд Бат, моя профессия — закон. В этой стране жилище человека священно!

— Но ведь это не ваш дом, сэр. Это дом леди Дианы, и в этом весь секрет.

— Секрет? — Ричард сделал удивленные глаза. — Я могу подать на вас в суд за клевету.

— Милости прошу. Вам еще придется объяснить судье, почему в доме на Куин-сквер пахло опием.

— Опием? — Пруденс разыграла такое возмущение, что казалось, она вот-вот потеряет сознание. — Дорогой сэр, я страдаю от болей в бедре, именно по этому я и отправилась в этот несчастный Бат. Там пахло настойкой опиума. Я без него не могу заснуть.

«Бог мой, у нее на все есть ответ!»

Граф Батский понял всю бесполезность дальнейших расспросов. Он ушел из дома, но не с Гросвенор-сквер, расспросив о Диане соседей. Все единодушно утверждали, что не видели девушку уже почти год. Марк Хардвик прождал весь день, надеясь расспросить о Диане прислугу Давенпортов. Наконец ему удалось поймать Джеймса, кучера, и он повел его в паб на Шеперд-маркет, где угостил парой кружек горького пива.

— Я все больше по конюшням, в доме мне делать нечего, сами понимаете, так что у меня все больше сплетни от прислуги. Когда молодой Питер приехал и сказал, что леди Диана объявилась, я свез их в Бат. Дождь лил как из ведра, так что мы остановились на постоялом дворе в Чиппенеме милях так в двадцати.

— А ты отвозил их на следующий день в Хардвик-Холл? — спросил Марк.

— Да, милорд. Это после того, как они сняли дом на Куин-сквер. Они вроде собирались забрать леди Диану от вас на Куин-сквер, я так понял. Ну и злющие же они ехали обратно без нее!

— Когда через два дня леди Диана приезжала на Куин-сквер, ты их куда-нибудь отвозил?

— Если она и появлялась, я ее не видал.

Марк был явно разочарован.

— Она с вами в Лондон не возвращалась?

Джеймс отрицательно покачал головой.

— А горничная леди Дианы? Как ты думаешь, она может знать, где ее хозяйка?

Джеймс доверительно наклонился к Марку:

— Леди Поганка выставила Бидди сразу же, как леди Диана исчезла в первый раз. Бидди даже думала ехать в Бат в надежде получить свое старое место.

Граф еще раз убедился в бесполезности расспросов слуг. Он сунул Джеймсу десятифунтовую бумажку и направился к студии Аллегры, находящейся поблизости.

Когда граф ушел, Джеймс призадумался, не следовало ли ему сказать, что он возил Ричарда Давенпорта назад в Чиппенем, что в Уилтшире. Потом пожал плечами. Хозяин ездил один, племянницы с ним не было, так что вряд ли эти сведения пригодятся графу.

Направляясь к дому Аллегры, граф Бат увидел, что навстречу ему вдоль высокой решетки идет мадам Лайтфут. Поравнявшись с ней у входной двери, граф приподнял шляпу.

— Я пришел повидать Аллегру. Она все еще живет здесь, мэм?

— Я — мадам Лайтфут. Прошу, входите, сэр, и садитесь. Леди, которую вы ищете, будет с вами через минуту.

Марк решил, что седой дракон с большой тростью — какая-нибудь дальняя родственница Аллегры, и в душе подивился их полной противоположности. Через десять минут он начал выказывать признаки нетерпения, раздраженный столь долгим ожиданием. Неужели эта глупая женщина не понимает, что дорога каждая минута?

Наконец в комнату вплыла Аллегра — накрашенная, в платье с глубоким декольте и черными кудрями по плечам.

— Марк, дорогой, — сказала она хрипловатым голосом, — тебя тысячу лет не было видно в Лондоне!

— Аллегра, я не знаю, что делать. Ищу леди Диану Давенпорт. Она исчезла!

— По меньшей мере десять месяцев назад, — сухо заметила Аллегра.

— Нет-нет! Я нашел ее, но она снова пропала. Ты не знаешь, куда она могла подеваться?

Аллегра улыбнулась:

— Она была просто очаровательна. И, судя по всему, это не только мое мнение! Непредсказуемая, лишенная условностей, неожиданная… Я вижу, ты полностью покорен, и рада, что она заставляет тебя побегать!

— Черт побери, Аллегра, я в отчаянии! Я боюсь, что с ней что-то случилось!..

Аллегра подняла брови.

— Мне кажется, она прекрасно может сама о себе позаботиться. Она ведь брала уроки танцев у мадам Лайтфут, знаешь ли. Так даже та не могла с ней справиться.

— Тогда, возможно, мне следует поговорить с пожилой дамой?

Аллегра расхохоталась. Смех был хрипловатым и заразительным.

— Марк, неужели ты не в курсе?

— Не в курсе чего?

—Мадам Лайтфут и я — одно и то же лицо.

Какое-то время он тупо смотрел на нее.

— В качестве мадам Лайтфут я вхожа во все дома, где проживают светские дамы и их невинные дочки. Когда я Аллегра, все джентльмены у меня в кармане.

Марка Хардвика это сообщение вовсе не позабавило. Он окинул ее взором темных глаз с головы до ног. «Стоит только подумать, что знаешь о женщинах все, как одна из них тут же делает из тебя посмешище. А может, и не одна…»

Аллегре стало его жаль:

— Я буду держать ушки на макушке, дорогой. То есть мы обе будем.

Графу Батскому ничего не оставалось, как поехать на Джермин-стрит. Он не спал уже тридцать шесть часов, был сильно расстроен и зол как черт.

Дверь он открыл своим ключом и лицом к лицу столкнулся с Джефферсоном, исполняющим обязанности дворецкого и камердинера его лондонского дома.

— Добрый вечер, ваша светлость! — Взгляд слугивыражал одновременно испуг и облегчение.

— В чем дело, Джефферсон? — раздраженно спросил Марк.

Слегка поколебавшись, Джефферсон сообщил ему, что в доме находится Питер, его брат.

У Марка не было ни малейшего желания встречаться с Питером. Он направился было в библиотеку и вдруг услышал доносящийся сверху жалобный плач. «Будь оно все проклято! Неужели эта свинья умыкнула Диану, чтобы заставить ее выйти за него замуж?» Когда он достиг лестницы, женские рыдания стали громче. Марк пришел в страшную ярость: «Я его убью!»

Перепрыгивая сразу, через три ступеньки, он бросился наверх и распахнул дверь спальни. Открывшаяся глазам картина заставила его передернуться от омерзения. К кровати была привязана молодая голая девица, а Питер стегал ее кнутом. Напряженный фаллос Питера мгновенно поник, стоило ему заметить презрительный взгляд ненавистного старшего брата. Граф не сказал ни слова: Питер все прочел в его глазах. Он стоял в дверях, пока Питер отвязывал проститутку, которая начала торопливо одеваться и убежала прочь.

Только тогда Марк удалился в свою спальню и запер дверь, чтобы, поддавшись гневу, не потерять контроль над собой. Он взял графин с коньяком и отнес его к кожаному креслу. Потом отпил большой глоток прямо из горлышка. Коньяк огнем обжег ему желудок и согрел его. Он всегда знал, что Питер — темная личность. Но самое гнусное, что эта молодая свинья жаждет крови и, судя по всему, животными не ограничивается.

Странная мысль пришла ему в голову, когда он снова поднял к губам хрустальный графин. Выходит, у каждого есть своя тайная жизнь. У Питера, Аллегры… у Дианы?

Марк сбросил сапоги и расстегнул жилет. Весь этот проклятый мир — выгребная яма. «А пошел он, и все с ним вместе!» — устало подумал он. Он решил осушить графин и осуществил свое намерение.

На следующий день голова у него раскалывалась с похмелья. Он отказался от завтрака и направился в библиотеку, чтобы выписать несколько чеков. Когда ленивой походкой туда же вошел Питер, Марк сжал зубы. Питер был свеж и беспечен.

— Слушай, ты чего вчера так завелся? Этой девке за все хорошо заплатили.

— Когда я туда ворвался, думал, что это Диана.

— Диана? — Брови Питера поползли вверх. — Только не говори, что она снова улизнула. Постой-ка, неужели еще один несчастный случай с Хардвиком? — Он заметил, какой изможденный вид был у Марка. — Надо же, будь я проклят!

Питер сел на край письменного стола и поболтал в воздухе ногой в сапоге.

— Если это тебя утешит, то я думаю, ты легко отделался. Верно, она хороша, как богиня, но ведь и холодна, как лед. Самая настоящая снежная королева, черт побери! Сам знаешь, я отказов не принимаю, но она вечно держала меня на расстоянии вытянутой руки со всеми этими своими штучками насчет девственности. Несмотря на похмелье, Марк внезапно почувствовал себя лучше. Он оценивающе взглянул на Питера и сменил тему.

— Тебе никогда не приходило в голову заработать какие-нибудь деньги?

— Нет, никогда, — с подкупающей искренностью признался Питер.

— Я могу дать тебе работу либо в одной из каменоломен, либо на моей барже.

Питер криво улыбнулся:

— Мой брат — спаситель падших. Нет уж, спасибо, ваша светлость! Сегодня я иду в «Алмак», приударю за леди Эдвиной Фарнуорт-Пенистой, наследницей компании «Железные дороги Пенистона». А ты-то думал, что я трачу все свое время на шлюх и азартные игры.

Когда Питер уходил, Марк уже был уверен, что Диана его брата больше не интересует. Впереди лежал бесконечный день. Он не придумал ничего, кроме как установить слежку за Ричардом Давенпортом. Марк был убежден, что опекуны Дианы знают, где она. Но сейчас у него появились сомнения. Что, если Диана просто решила уехать? Она — энергичная молодая красотка и, вне сомнений, переживет эти два месяца до совершеннолетия. И тогда она торжественно объявится, заберет свое наследство и сделает всему миру ручкой.

Боль в сердце была невыносимой. Он попробовал переключить внимание и развернул утреннюю «Тайме». На глаза попалась статья о новых археологических находках. Под подвалами на Буш-лейн, за Кэннон-стрит, были обнаружены массивные каменные стены, относящиеся предположительно к римскому периоду. Он немедленно отправился на раскопки, чтобы увидеть все собственными глазами. Здесь уже собрались многие из его друзей по археологическому обществу: ведь это была одна из самых значительных находок за все время раскопок. Но оказалось, что невозможность поделиться новостями с Дианой испортила ему всю радость. Время тянулось бесконечно. Граф пробыл в Лондоне еще три дня. Он всюду следовал за Ричардом Давенпортом, если тот покидал Гросвенор-сквер. По утрам стряпчий шел к себе в контору, а вечерами направлялся в бордель в Мейфер. В конце концов Марку Хардвику пришлось смириться с фактом, что Давенпорты не приведут его к Диане. На четвертый день, потеряв всякую надежду, он вернулся в Бат.

Диана лежала на койке, уставившись в зарешеченное окно. Свобода необходима человеку как воздух. Время тянулось медленно, вяло, дни путались с бесконечными ночами. Она тупо подумала, что если и была нормальной, когда ее привезли сюда, то уж здесь-то свихнется наверняка.

Диана умоляла санитарок дать ей хоть какую-нибудь работу, надеясь, что ее отведут на кухню или куда-нибудь еще, но они не обращали внимания на ее мольбы. Она попросила что-нибудь почитать, но говорить с ними было все равно что со стенкой, а она уже устала от этого. И Диана полностью ушла в себя, и ее внутренняя жизнь вскоре стала для нее реальнее, чем то, что ее окружало. Она часто возвращалась к Маркусу в Аква Сулис, но еще чаще мечтала о Марке и замечательном георгианском городе Бате.

Диана потеряла счет времени и уже не знала, как долго она находится в заточении. В какой-то момент она начала делать зарубки на стене ложкой, но получалось это у нее плохо, и она уже не сомневалась, что они постоянно подсыпают ей что-то в еду. Поэтому ела она очень мало и вскоре побледнела и похудела, но надежда все еще теплилась в ней. Ей казалось, что только эта слабая надежда еще и удерживает ее в этом мире.

Марк придет! Она любила его теперь еще больше, чем раньше. Он — ее любовь, ее мечта. Он спасет ее! Диана закрыла глаза и уснула. Один сон сменялся другим, ласка переходила в поцелуй, и она просыпалась в безумной надежде, что лежит в его надежных объятиях. Но мечта никогда не сбывалась…

В конце концов Диана впала в транс, а потом ее вдруг начало выворачивать наизнанку. Когда ее рвало три дня подряд, присматривающие за ней санитарки сообщили об этом доктору Бонору.

Тот забеспокоился. По-видимому, успокоительные лекарства, которые они подмешивали в ее пищу, отравляли ее. Ему и раньше приходилось встречаться с такими случаями, когда дело касалось маленьких женщин. Он немедленно отменил все лекарства. Бонор знал, что ее опекунов не волнует, будет она жить или умрет, но ему самому придется отвечать перед советом графства Уилтшир и коронером.

Постепенно желудок Дианы успокоился, она поняла, что в еду ей больше ничего не подсыпают, и ее аппетит улучшился. Хотя ее больше не рвало, каждое утро появлялось мучительное чувство тошноты, и Диану охватило ужасное подозрение.