— Думаю, я готова выйти, — сказала я, задыхаясь, содержимое моего желудка становилось все более тревожным. — Спасибо.

Я встретила его непроницаемый взгляд, прежде чем шагнуть в прохладный воздух ванной комнаты. Я вытерлась полотенцем, заставляя себя не смотреть, пока Кейр принимал душ, затем схватила свою одежду и убежала, чтобы побыть наедине.

Сняв полотенце, я смогла одеться и расчесать свои спутанные волосы. Я даже почистила зубы и уже чувствовала себя наполовину человеком, когда вернулась в гостиную и обнаружила Кейра, смотрящего телевизор на диване.

Боже, как это должно было сработать? Мне казалось неправильным просто обниматься с ним рядом. Мы знакомы всего неделю! Но за это короткое время мы многое пережили вместе.

Я сделала все возможное, чтобы позволить своим инстинктам руководить мной, села рядом с ним, но постаралась, чтобы между нами оставался фут пространства.

Мы оба уставились в телевизор — документальный фильм о Второй мировой войне. Могло быть и хуже, хотя я и не была настроена на это.

— Я могу переключить, если хочешь, — предложил Кейр через минуту.

— Нет, это нормально. Мне нравится история.

Кейр хмыкнул.

Неловкость, казалось, усиливалась с каждой секундой, пока он не вздохнул и не подхватил меня на руки, усадив рядом с собой. Он обнял меня, заставляя расслабиться и прижаться к его боку. Мгновенно напряжение спало, словно недостающий кусочек головоломки встал на место.

Мы сидели вместе и смотрели телевизор, пока не пришло время заказывать ужин. Это был один из самых спокойных послеобеденных дней, которые я могла вспомнить за долгое время.

— Твоя семья знает, что происходит? — Спросила я, когда мы снова уселись у кухонного острова, разбирая только что привезенный заказ.

Он заказал достаточно еды для небольшой семьи. Хотя, учитывая его размеры, для него это была обычная еда.

— Нет причин держать это в секрете.

Похоже, это правда. Мне было интересно, как они к этому относятся. Волновало ли их, что я не ирландка? То есть, у меня в крови были ирландские корни, но не так, как у Байрнов. Возможно, они бы предпочли, чтобы он женился на какой-нибудь полностью ирландке и не такой… законопослушной. Конечно, ему было тридцать два года, и он не был женат, так что, возможно, они были просто рады, что он остепенился.

Вот черт. Был ли он женат раньше? Конечно, он ни с кем не встречался, когда я его встретила.

Укол ревности ударил мне между ребер. Мне не нравилась мысль о том, что у него есть кто-то еще. Неужели он пройдет через все это и все равно планирует найти ирландку позже? Не похоже было, чтобы этот брак был настоящим.

Успокойся, тигрица. Ты глубоко ныряешь в эту кроличью нору.

Ну, да. Весь этот неожиданный брак с гангстером для меня в новинку. Я ворчала в ответ на Айви.

А ты всегда была так хороша в адаптации к переменам. В голосе Айви прозвучал сарказм.

Легко говорить это мертвой девушке.

Ауч!

Я ухмыльнулась.

— У тебя опять это выражение лица, — пробормотал Кейр. — Как будто кто-то рассказал анекдот, но только ты знаешь его смысл.

Мои глаза округлились.

— Я ничего не могу с этим поделать. Она довольно бойкая.

Он поднял одну бровь.

— Да, полагаю, я тоже могу быть такой, когда захочу.

Он откусил огромный кусок от своей хлебной палочки и пристально посмотрел на меня.

— Ну, любой по сравнению с тобой — болтушка Кэти.

Он медленно покачал головой, закончив жевать.

— Клянусь, за последнюю неделю я сказал тебе больше, чем за последний год.

Мои щеки потеплели.

— Думаю, я приму это как комплимент, — мягко сказала я.

Он откусил еще кусочек, его глаза потемнели так, что это не должно быть законным.

Остаток ужина мы почти не разговаривали, и к тому времени, когда мы все убрали, волна усталости грозила затянуть меня под себя.

— Думаю, я готова завершить вечер, — сказала я Кейру.

— То же самое, я не спал много прошлой ночью.

— Видимо, у тебя было много дел.

Я встала и выключила соседнюю лампу.

— Это, и я не хотел спать, пока ты была под наркотиками. В конце концов, рано утром я решил, что с тобой все в порядке.

Так вот почему мы оказались в одной постели. Это не было заявлением о нашем новом семейном положении. Разочарование сделало каждый мой шаг намного тяжелее.

— Я могу остаться сегодня в одной из других комнат, — тихо предложила я.

Я бы не стала винить его, если бы он тоже захотел немного пространства, чтобы все обдумать.

Его рука нежно зацепила мои волосы и притянула меня к себе. Его пристальный взгляд застал меня врасплох, выбив воздух из моих легких.

— Моя кровать — это твоя кровать. Если я проснусь один, я не буду счастлив. Понятно?

Черт возьми, почему мне захотелось сказать "да, сэр"? Это было на кончике моего языка, но я сдержалась и вместо этого кивнула.

Он издал мужественный рык, затем шлепнул меня по заднице.

— Хорошо, теперь продолжай двигаться.

Внезапно я почувствовала, что не так уж и устала.

24

Я достаточно долго наблюдал за тем, как Роуэн спит предыдущей ночью, чтобы уже быть уверенным, что мне хватит. Но каждый раз, когда я узнавал о ней больше, это меняло мое представление о ней. Вчера она вывалила на меня целую гору информации. Мы оба были измотаны после насыщенных событиями двадцати четырех часов и рано отключились. Я проснулся на следующее утро, когда солнце согрело горизонт, и у меня появилась возможность еще раз посмотреть, как спит моя молодая жена.

Без макияжа она выглядела невинно. Россыпь веснушек и нежность. Однако знание того, через что ей пришлось пройти, заставило меня увидеть ее в другом свете. Этой девочке пришлось повзрослеть гораздо быстрее, чем следовало. Неудивительно, что она не была похожа на других женщин ее возраста. Ей рано пришлось лепить себя, чтобы выжить, украв у себя детство.

Я видел и делал много дерьма в своей жизни, но мое детство было счастливым. Мне никогда не приходилось сталкиваться с личными потерями, пока я не достиг зрелого возраста. Я не мог даже представить, каково было ей.

Александер был порядочным человеком, и, вероятно, он справился с ситуацией наилучшим образом, на который был способен в то время, но меня все равно раздражало, что боль Роуэн не была учтена. У меня было ощущение, что она была тем клеем, который держал их вместе — вот почему карьера ее отца и роль Маленькой Мисс Совершенство были так чертовски важны для нее.

Ее отец никогда не должен был позволять ей играть эту роль. И позволять ей встречаться с Веллингтоном, как с какой-то находкой? Когда дело касалось его дочери, Александер держал голову на отшибе.

Мое внезапное раздражение заставило меня подняться с кровати. Мне нужно было двигаться, что-то делать. Мой отец уже должен был встать. Он всегда вставал рано, так что пора было проверять семью.

Я накинул одежду и пошел через весь дом к столу для завтрака, надеясь, что мой голос не слышен. Роуэн нужно было выспаться.

— Привет, парень. Мне не терпелось услышать тебя, — сердечно поприветствовал отец.

— Привет, пап. Извини за ожидание. У нас много всего произошло.

— Могу себе представить.

В его голосе явно слышался намек.

Я закатил глаза.

— Я знаю, ты думаешь, что я хороший, но девушку накачали наркотиками, похитили и выдали замуж. Она была не в настроении, когда проснулась. Все было… сложно.

— Эх, она это переживет. Ты уже поговорил с Александером?

— Нет, папа. У меня не было времени.

Мое терпение истощилось.

— Он хорошо осведомлен о ситуации. Мы можем поговорить с ним о комиссаре, когда я вернусь.

— Назначение состоится скоро, вот и все. Иначе я бы не стал на тебя давить. Я знаю, у тебя много дел.

— Теперь, когда я женат на Роуэн, у нас будет достаточно доступа к Александеру. И я знаю о сроках. Я сделаю все, что смогу.

Если бы я не дал ему какую-то гарантию, он бы преследовал меня без устали.

— Хороший мальчик. Я горжусь тобой, сынок.

— Гордиться нечем, но я ценю это.

Это не было похоже на то, что я открыл источник чистой энергии или что-то столь же важное. Для моего отца это не имело значения. В нашем мире семья была всем, а стратегический брак был высшим проявлением преданности.

— Скоро увидимся.

— Пока, пап.

Я положил трубку и с тяжелым вздохом откинулся на спинку кресла, переведя взгляд на Роуэн, стоявшую в дверях гостиной. На ней все еще была моя футболка, что чертовски меня радовало, но вместо того, чтобы наслаждаться этим зрелищем, мое тело напряглось от предательства, написанного на ее лице. Это было ясно видно даже через большую гостиную. Она все слышала. Твою мать.

— Вот что это было с самого начала, не так ли? Как я могла быть такой глупой? — сказала она с усмешкой, ее глаза в недоумении метались по комнате.

— Роуэн…

— Нет! Не называй меня так. Я мисс Александер, помнишь? Это важная часть, не так ли?

Она вышла вперед, расправив плечи.

— Знаешь, я не была в восторге от того, что ты женился на мне только для того, чтобы меня не убили, но знать, что моя безопасность даже не была главной причиной, довольно дерьмово. И я была готова выйти замуж за Стетсона, так что ты знаешь, что мои стандарты не так уж и высоки.

Она вырывалась, каждая частичка обиды перерастала в цинизм и гнев.

Я должен был это исправить. Мы двигались в правильном направлении, но это могло все испортить. Я придвинулся ближе, не так близко, как хотелось бы, но я не хотел ее раздражать.

— Это не имеет никакого отношения к твоему отцу.

— Это звучало совсем не так несколько минут назад.

— Это был мой отец. Для него это именно так. Для меня все сложнее.

— Сложнее — это просто другой способ сказать, что я солгал. Как я могла быть такой наивной, думая, что кто-то вроде тебя женится на мне только для того, чтобы поиграть в героя?

Она с отвращением размахивала руками, расхаживая взад-вперед.

— И вот мы играем в дом, в то время как эта бедная девушка подвергается настоящему аду. Что со мной не так? Моя безопасность не стоит того, чтобы позволить ей так страдать.

Ее лицо ожесточилось, когда она снова обратила ко мне стальной зеленый взгляд.

Отвези меня домой. Сейчас же.

— Нет.

Железо столкнулось с железом.

Ее глаза сузились до злобных щелок.

— Нет?

Она расправила плечи.

— Отлично, тогда я сама отвезу себя домой. Ты мне не нужен был тогда, и ты мне не нужен сейчас.

— Ты пока не собираешься возвращаться, Роуэн, так что успокойся и слушай.

— Нет, это ты слушай.

Она указала пальцем на меня, сокращая расстояние между нами.

Я сбежала однажды, и я не буду делать этого снова. Мы нужны этой девушке. Мне, блять, плевать, какой опасности я подвергаюсь, потому что я не хочу жить жизнью, если она достается ценой кого-то другого. Ты хочешь доступ к моему отцу? Отлично, ты получил его. А теперь давай вернемся домой и спасем девочку, пока не стало слишком поздно.

Она спряталась в шкуру своего воина, заблокировав каждую унцию уязвимости, которую она позволила себе накануне. Все, чего мы добились, было стерто в мгновение ока.

Разочарование испепелило последние остатки моего терпения. В каком-то смысле она имела право быть расстроенной, но она была не единственной. Я делал все, что мог, в трудной ситуации. Ее отец сыграл определенную роль в моих решениях за последнюю неделю, но все было гораздо сложнее, и я не собирался позволить ей отбросить другие факторы только потому, что она обижена.

— Когда я говорю, что все сложно, я имею в виду именно это.

Я подошел ближе, мои слова, как ножи, разрезали воздух между нами.

— У меня есть опасения, что моя семья связана с торговцами людьми.

Глаза Роуэн расширились, а ее губы разошлись в шоке.

— Когда ты пришла просить меня о помощи, я изучил Веллингтон. Я даже сидел возле его проклятого дома, наблюдая за ним, и тогда я увидел мужчин с оружием, которое, я уверен, было приобретено у моей семьи. Опасные люди с оружием, которого у них не должно быть, входили в дом Веллингтона как желанные гости. Вот почему я вытащил тебя из класса на следующий день, чтобы сказать, что я помогу. Потому что если бы все это было ради того, чтобы добраться до твоего отца, я бы воспользовался возможностью, как только ты вошла в Moxy. Ты была легкой добычей. Но я этого не сделал, потому что не хотел ставить тебя в затруднительное положение. Ты думаешь, я бы женился на ком угодно, чтобы защитить его? Я сделал это для тебя, потому что мне не все равно — кажется, даже больше, чем следовало бы.

Я прошел мимо нее в спальню и захлопнул за собой дверь.

25

Как можно было облажаться столько раз, черт возьми?

Я была настолько сосредоточена на своих проблемах и боли, что даже не подумала о том, что у Кейра могут быть свои проблемы. Бешеный поток эмоций, вырвавшихся на свободу за последнюю неделю, подорвал мою способность мыслить ясно. После долгих лет подавления они вырвались на свободу.

Я чувствовала себя такой неуправляемой. Такой потерянной, черт возьми.

И теперь я причинила боль единственному человеку, который пытался помочь. Человеку, который увидел мою расколотую правду под глянцевой внешностью и все равно хотел меня.

Стыд был слишком силен, чтобы его сдерживать. Я была пульсирующим клубком боли, опутанная цепями своих ошибок.

Я говорила такие ненавистные вещи. Я даже не узнавала себя.

Я хотела только одного — поступать правильно по отношению к тем, кто мне дорог, но я постоянно терпела неудачу.

Все, о чем я могла думать, выходя на улицу — это то, что это должна была быть я. Я должна была быть близняшкой, которая умерла в тот день.

Я заслужила смерть.

В конце концов, это была моя вина.

Только моя вина.

Во всем была моя вина.

26

Уход от Роуэн не помог ситуации, но мне нужно было остыть. Самое неприятное заключалось в том, что она не была истинным источником моего гнева. Я был расстроен на своего кузена за то, что он ввязался в дерьмо, в которое не должен был ввязываться. Я был раздражен на отца за то, что он думал, что мои действия вращаются вокруг проклятого губернатора. Я был в ярости от того, что Роуэн была в опасности. И, возможно, хуже всего, я злился на себя за то, что набросился на нее, когда она уже столько пережила. Я должен был просто радоваться, что она вообще со мной разговаривает, но ее намек на то, что она нужна мне только для того, чтобы получить доступ к ее отцу, задел меня за живое. Мне стало интересно, видит ли она меня вообще.

Я просидел в спальне полчаса, прежде чем справился с эмоциями настолько, что был готов снова поговорить с ней и все уладить. Но когда я вернулся в гостиную, Роуэн там не было.

Я позвал ее по имени, но ответа не последовало.

От волнения у меня на затылке зашевелились волоски, когда я заметил ее на задней веранде.

Черт возьми.

Моросящий дождь вымочил ее до нитки. Я поспешил на улицу, где она сидела на голенях, устремив невидящий взгляд в сторону океана. Все ее тело дрожало от холода.

— Роуэн, детка. Черт, иди сюда.

Я начал поднимать ее, но она вцепилась в мои руки, чтобы остановить меня.

— Н-н-нет, ты д-д-должен знать…

Ее зубы стучали так сильно, что она едва могла говорить.

— Ты можешь рассказать мне внутри. Мне нужно согреть тебя.

Она настойчиво покачала головой, но я проигнорировал ее, подняв на руки. От прикосновения ее холодной кожи к моей у меня свело живот.

Я набрал теплую ванну, стараясь не перегревать ее. Она была такой холодной, что все, что было теплее теплой воды, казалось огнем. Пока ванна наполнялась, я снял с нее промокшую футболку и трусики. Я оставил ее перевязанную руку. Ванна не должна была намочить ее еще больше, чем она уже была.

Роуэн стояла, дрожа, не выражая протеста. Казалось, она была в трансе, и это меня чертовски пугало.

Я никогда не паниковал по любому поводу. Даже когда я был молод, у меня случались вспышки разочарования и гнева, но страх и паника никогда не были проблемой. Это было не про меня. И все же эта женщина, похоже, изменила мою ДНК, заставив меня думать и чувствовать то, о чем я даже не подозревал.

Мои мысли роились в бешеном ритме, не давая возможности сосредоточиться.

Почему она так поступила с собой? Может ли ванна достаточно быстро поднять ее температуру? Откуда, черт возьми, мне знать, наступила ли уже гипотермия?

Нетерпение заскребло под кожей, требуя, чтобы я двигался быстрее.

Я разделся, затем расположился в ванне так, чтобы она сидела передо мной, а мое тело обнимало ее. Я позволил воде наполниться до краев, чтобы покрыть каждый возможный дюйм ее тела. Затем я обнял ее. Я впитывал ее дрожь, желая сделать то же самое со всей болью, которую она носила в себе.

Медленно, ее тело успокоилось и расслабилось в моем.

— Мне так жаль, — прошептала она в тишине. — Я не хотела пугать тебя или драматизировать. Все, с чем, как я думала, я разобралась и спрятала подальше, как будто всплыло на поверхность, как в тот день, когда это случилось, поэтому мне трудно все переварить.

— Не нужно извиняться, — сказал я, приблизив свои губы к ее уху.

— Нет, нужно. Я не имела в виду то, что сказала. Я была зла и обижена.

Я прислонился спиной к водоему, увлекая ее за собой и осторожно зачерпывая воду на ее плечи и грудь.

— Ты когда-нибудь ходила к психологу или говорила с кем-нибудь о ее смерти?

Я хотел задать более подробные вопросы о том, что произошло, но мне казалось, что это слишком рано.

— Нет. Я думаю, что мои родители были настолько потеряны в своем собственном горе, что не были в состоянии справиться с моим. Они едва могли смотреть на меня, не сморщившись и не прослезившись.

Господи, это могло бы погубить ребенка. Я внимательно слушал, пока она продолжала.

— Мама как бы исчезла на некоторое время. Занималась самолечением. Она много спала. Папа с головой ушел в работу. Но иногда я не возражала, потому что, когда я оставалась одна, я могла слышать ее. Поговорить с ней. Наверное, поэтому у меня никогда не было близких друзей. Мне нужна была только Айви.

— В этом есть смысл.

— Может быть, но это также звучит нелепо.

Несмотря на смысл, ее слова прозвучали без осуждения.

— В каждом человеке есть доля безумия.

— Верно, — сказала она смиренно. — Я должна поверить в то, что говорит мистер Крутой, Спокойный и Собранный.

— Хочешь верь, хочешь нет, но меня исключили из трех разных начальных школ.

Она повернулась так, чтобы посмотреть на меня.

— Ты серьезно?

— Чистая правда.

Я поднял правую руку.

— Почему? — Вздохнула она, широко раскрыв глаза.

Я прижал ее к себе, прежде чем продолжить.

— Я говорил тебе, что из-за того, что я расстроен, у меня развязывается язык. Раньше это было плохо. Я так расстраивался, что швырял стулья или бил других детей. Истерики, которые я закатывал, не помогали мне. Надо мной начали издеваться. Дети называли меня уродом и другими восхитительными именами. Тогда начались драки. К пятому классу я заработал себе неплохую репутацию. Настолько, что дети наконец оставили меня в покое, и у меня стало меньше вспышек. Я понял, что чем меньше я говорю, тем лучше, и что когда я говорю, я должен сохранять спокойствие, несмотря ни на что, чтобы не потерять контроль.

— А как насчет твоих братьев и сестер, кузенов? Они не доставляли тебе хлопот, не так ли?

— Нет.

Улыбка дразнила мои губы.

— Если уж на то пошло, я для них был чем-то вроде легенды.

Я открыл слив, чтобы выпустить немного воды, затем включил кран с более теплой водой, чтобы повысить температуру.

— Да? — Спросила она с оттенком веселья, который согрел меня больше, чем вода.

— Да. Мы с моим кузеном Ораном тогда были ближе. Вот что делает этот бизнес Веллингтона таким чертовски трудным. Оран был ответственен за те пистолеты, и теперь мне остается только гадать, действительно ли они были украдены, или он заключил сделку за нашей спиной.

— Ты искренне веришь, что он мог сделать что-то подобное?

Я глубоко вздохнул.

— Я уже боролся с подозрениями, что он сыграл определенную роль в смерти своего отца.

— О, Кейр. Это ужасно.

— Да.

Этот единственный слог был пропитан тяжестью моих переживаний.

— Что ты собираешься делать?

— Когда мы вернемся, я поговорю со своим отцом. Это скорее его дело, чем чье-либо еще, решать, как поступить. Я просто не хотел ничего говорить, пока не буду уверен, но теперь, когда оружие всплыло, я нутром чую, что что-то не так.

Вокруг нас воцарилась тишина, пока она снова не заговорила.

— Что мы будем делать с девушкой?

Я взял руку Роуэн и переплел свои пальцы с ее.

— Мы собираемся вытащить ее оттуда, — мягко заверила я ее.

— Когда я вижу ее, я вижу свою сестру. Я знаю, что они не похожи, но мне кажется, что это так. Как будто это мой шанс сделать все правильно. Спасти ее.

Черт, как я не уловил эту связь?

Я узнал, как повлияла на нее смерть сестры, но не подумал о том, как она может связывать эти два события. Именно поэтому она так стремилась помочь женщине, даже рискуя подвергнуть себя опасности.

— Мы вытащим ее оттуда, я обещаю.

Мне не следовало давать такие заверения, когда девушка могла быть даже не жива, но я не мог остановиться. Глубоко укоренившаяся потребность подарить Роуэн мир была навязчивой идеей, которую я не мог сдержать.

Она подняла наши руки, расцепив пальцы, чтобы поближе рассмотреть мою руку. На татуировку на безымянном пальце. Она осторожно коснулась татуировки.

— Почему ты это сделал? Это какая-то семейная традиция?

— Нет, насколько я знаю.

— Это сделает развод ужасно сложным.

— Хорошо, что я не планирую разводиться.

Мои слова повисли в воздухе, как пар.

Она обернулась, чтобы посмотреть на меня.

— Ты ведь не только ради краткосрочной перспективы это сделал?

Я поднял руку.

— Разве это выглядит краткосрочным для тебя?

— Но ты меня почти не знаешь.

— Я знаю достаточно.

Электричество нагрело воздух вокруг нас, когда взгляд Роуэн опустился к моим губам. Медленно она повернула свое тело так, что ее лоб оказался прижатым к моему. Мой член мгновенно стал твердым.

Я обхватил ее талию, мои бедра выгнулись дугой, чтобы прижать член к ее животу, прожорливый голод требовал от нее большего. Когда ее губы встретились с моими, моя голова закружилась от облегчения. Я впился в ее поцелуй, как человек, всплывающий на поверхность, чтобы вдохнуть воздух после прилива.

Я старался быть терпеливым. Я давал ей время разобраться в себе и держал свои руки при себе в душе и когда ее тело лежало рядом с моим в нашей постели. Я делал все возможное, чтобы быть благородным, но этот колодец иссяк. Ее небольшое подношение стало для меня гарантией того, что я могу претендовать на то, что принадлежит мне.

Однако вода была ужасной смазкой, и мой друг будет в бешенстве, если я затоплю его дом, поэтому я заставил себя разорвать нашу связь и поднял нас на ноги. Однако я был слишком пьян от нее для полотенец. Мои губы мгновенно вернулись к ее губам, а ноги сами понесли нас вслепую к кровати.

Роуэн улыбнулась сквозь поцелуй.

— Мы мокрые, Кейр. Мы намочим всю кровать.

— Она высохнет, — проворчал я, укладывая ее на спину и широко раздвигая ее ноги. — Черт, ты прекрасна.

27

Я несколько дней не видела бритвы, не говоря уже о том, чтобы пользоваться ею, поэтому я начала паниковать, когда Кейр широко раздвинул меня.

Если он и увидел что-то, что ему не понравилось, то этого точно не показал. Его рот мгновенно оказался на мне, облизывая и посасывая мой центр с такой преданностью, что в моем мозгу произошло короткое замыкание.

— Ты говоришь, что знаешь меня… — Рассеянно пробормотала я. — Тогда ты знаешь… что я в полной заднице.

— А разве не все мы?

Он нежно провел нижними зубами по моим складочкам, затем с изысканной нежностью прикусил мой клитор.

— Если бы ты только знала, какие развратные вещи я хочу с тобой сделать, ты бы поняла.

Я открыла глаза, мой взгляд столкнулся с его взглядом.

— Покажи мне, — вздохнула я.

Его глаза стали еще шире, пока не остался только кусочек бирюзы.

— Я не уверен, что ты готова к этому. Тебе нравится чувствовать контроль, Роуэн. Я хочу забрать его у тебя.

Мое сердце заколотилось в бешеном танце, лишенном ритма.

— Покажи мне, — повторила я более твердо.

Несмотря на то, что его предложение пугало меня, я хотела этого больше всего на свете.

— Не двигайся.

Его слова ласкали мою кожу своим мрачным обещанием.

Он отсутствовал несколько минут, его отсутствие накаляло мое предвкушение до безумных высот. Когда он вернулся, в одной руке он держал пучок желтого хозяйственного шнура, а в другой то, что выглядело как шпатель и ножницы. Нервы сжали мои легкие, но, как и в тот день, когда я его встретила, я не испугалась. Я знала, что он не причинит мне вреда.

— Иди сюда.

Кейр положил ножницы на комод и с хищным блеском в глазах наблюдал, как я продвигаюсь вперед.

— Эта нейлоновая веревка не идеальна, так что нам придется быть осторожными, чтобы ты не получила ожоги. Подними руки.

Его голос стал неровным, как только что добытый гранит.

Ловкими руками он продевал отрезки веревки сквозь пальцы, пока не остался доволен длиной.

Веревка была относительно новой, но все же более абразивной, чем шелковая. Мне это даже нравилось. Эта странная связь, формирующаяся между нами, была сырой и необработанной. Было вполне уместно, чтобы и физические узы были такими же.

Кейр расположился позади меня, обвязал веревку вокруг ребер и закрепил ее каким-то образом у меня за спиной.

— Повернись влево.

Я сделала небольшой круг. Каждый нерв моего тела был сосредоточен на его прикосновениях, когда он проводил веревкой под моими грудями. Когда я сделала полный оборот, он закрепил веревку у меня за спиной, затем подтолкнул меня продолжить поворот, на этот раз направляя веревку так, чтобы она лежала прямо над моими грудями.

Все в этом процессе было интимным и эротичным. Даже без динамики власти, повышающей интенсивность этого совместного опыта, одна только эмоциональная уязвимость заставила бы меня остановиться, если бы передо мной стоял кто угодно, кроме Кейра. С ним я не испытывала ни смущения, ни неуверенности. Да и как я могла, когда он наблюдал за мной с такой пылкой сосредоточенностью? Расплавленное желание, бурлящее в этих бирюзовых глубинах, заставляло меня чувствовать себя бесценной. Ожившая Мона Лиза.

Я сделала еще несколько оборотов, веревка каждый раз по-разному обвивалась вокруг моего тела, пока моя грудная клетка не превратилась в зигзаг желтого шнура, за исключением грудей. Они были пухлыми, словно розы, распустившиеся в вазе — центральный экспонат, которым можно любоваться.

От этого зрелища мои соски почти болезненно напряглись. Еще более удивительной была дрожь удовольствия, которую я испытала от грубой текстуры веревки. Она была абразивной. Возможно, мне не следовало бы это любить, но я любила. Очень. Намек на жжение возбудил жар в глубине моего живота.

— Каково это? — Спросил Кейр, встретившись с моими глазами.

У меня так перехватило дыхание от ощущений, что я с трудом могла говорить.

— Хорошо… хорошо.

Он одобрительно хмыкнул, затем обхватил мои руки, чтобы зафиксировать их по бокам. Каждое его движение было быстрым и уверенным в своей технике, что вызывало у меня бесконечное любопытство и ревность. Это был не первый раз, когда он орудовал веревкой. Мне было противно думать о том, что он занимается чем-то столь интимным с кем-то еще.

— Ты так хорошо справляешься, Роуэн.

Он подошел ко мне спереди, любуясь своей работой. Каждый дюйм моей кожи покраснел от его похвалы.

— Ложись на кровать.

Я сделала, как мне было сказано, несколько неуклюже, поскольку мои руки были ограничены в использовании. Как только я расположилась, мое дыхание перехватило, когда я увидела, что он стоит на коленях надо мной.

— Прижми руки к лодыжкам.

Это движение открыло меня для его взгляда. Он воспользовался этим преимуществом, не стесняясь смотреть на меня. Одна обжигающая рука скользнула по моей голени.

— То, что мы собираемся сделать, связано с доверием. Твой контроль заключается в том, что ты доверяешь мне, что я буду уважать твои границы и заботиться о тебе.

— И что ты получишь от этого? — Спросила я с любопытством.

— Я же сказал тебе. Твое доверие.

Он начал привязывать мою руку к лодыжке, избегая мокрой повязки, затем сделал то же самое с другой стороны, пока я не оказалась полностью обездвиженной.

Если сердечный приступ может случиться от сильного перенапряжения, то мой бьющийся орган был опасно близок к этому пределу. Я сделала медленный вдох через рот.

Гортанный гул одобрения Кейра зазвучал в моих ушах и согрел мои внутренности.

— Ты сногсшибательна, маленькая овечка.

Он сидел и любовался своей работой, прежде чем встать с кровати и вернуться со шпателем. Он оценил черный пластик, покатав его в руках.

— Опять же, не идеальный вариант, но он будет служить своей цели.

— Какой?

В его глазах мелькнул лукавый блеск. Он не ответил, не устно. Вместо этого он развернул инструмент и, держа его за лопаточку, поднес округлую ручку к середине моей груди между веревками. Медленно он провел ею вниз и вниз к моей правой груди, обводя округлый бугор по спирали, приближаясь к упругой вершине.

Я не могла этого объяснить, но что-то в том, что он использовал предмет, а не собственные руки, было еще более электризующим. Неопределенное возбуждение, которое усиливало предвкушение.

Я выгнулась изо всех сил, безмолвно умоляя его облегчить боль в сосках. Он понял. Его рука обхватила мою грудь, обхватив все, кроме кончика. Затем он отдернул руку, и в последнюю секунду пальцы обхватили мой сосок. Он резко дернул его, отчего у меня перед глазами замелькали звезды.

С моих губ сорвалось хриплое мычание. Я никогда в жизни не издавала более сладострастного звука.

Кейр приник ртом к моему соску, успокаивая языком его шероховатую плоть.

— Когда мы вернемся домой, мы сможем попробовать зажимы для этих сосков.

Он провел зубами по чувствительной коже, посылая еще один импульс желания к моему пульсирующему клитору.

Влага капала из моей дырочки.

— Мне нужно больше, Кейр. Пожалуйста.

Его губы изогнулись в удовлетворении, когда он снова поднес ручку шпателя к моей груди и потянул ее вниз, пока не достиг вершины моей впадинки. Я перестала дышать, когда он опустил прохладный пластик ниже.

— Я собираюсь дать тебе все, что тебе нужно, Роуэн. Доверишься ли ты мне в этом?

Я охотно кивнула, без колебаний.

— Такая хорошая маленькая овечка.

Ручка лопаточки зацепила мой вход. Смотреть, как он ласкает меня чем-то, не предназначенным для этого, было чертовски запретно и эротично. Я никогда не испытывала ничего подобного. Когда он начал поглаживать себя, я думала, что сойду с ума от желания.

Можно ли было кончить без единого прикосновения к моему клитору? Вид его татуированной руки, мышцы которой напрягались при каждом толчке его толстого члена, должен был проверить эту теорию. Я была так близка к разрядке, что едва могла в это поверить.

Мои внутренние мышцы яростно спазмировали. Я задыхалась.

— Кейр, пожалуйста! — Прохрипела я.

Затем рукоятка оказалась внутри меня. Ощущение было чужим, но приятным, облегчающим ноющую потребность в том, чтобы меня наполнили. Кир трахал меня пластиковой лопаточкой, а другой рукой поглаживал мой клитор. Он использовал мое тело самым восхитительным образом, и я была не в состоянии остановить его. Не то чтобы я хотела этого. Бессилие позволило мне отпустить свои возражения и просто получать удовольствие, которое он дарил.

Он довел меня до грани, затем переключил свое внимание на мою ноющую грудь, давая время моей сердцевине остыть, прежде чем опуститься, чтобы лизнуть мои складочки. Он снова довел меня до мучительной боли, но остановился как раз в тот момент, когда мои ноги начали дергаться и дрожать.

— Нет! Пожалуйста, мне нужно кончить.

— И ты кончишь… с моим членом внутри тебя.

Наконец, он прильнул своим телом к моему, подождал, пока наши глаза не встретились, прежде чем вогнать себя глубоко в меня.

Между нами происходило что-то глубокое, и это не имело ничего общего с тем, как восхитительно его член заполнял меня. Это было что-то неосязаемое. Что-то преобразующее.

— Черт, ты так хорошо сжимаешь меня.

Он держал свое тело низко, так что каждый все более резкий толчок заставлял его соприкасаться с моим клитором.

В одно мгновение я снова оказалась на краю обрыва, слезы потекли из уголков моих глаз в предвкушении падения.

— Да, Кейр. Да, вот так.

— Выдои мой член, Роуэн, — приказал он. — Покажи мне, что это тело мое.

Крик сорвался с моих губ.

Мое тело воспламенилось, каждая клеточка наполнилась сияющим светом.

— Это моя девочка. Моя жена. Ты моя, Роуэн Байрн. Вся. Блять. Моя.

Он прорычал эти последние слова сквозь стиснутые зубы, когда его тело напряглось. В последнюю секунду он вырвался и погладил себя, когда теплые струи спермы украсили мою грудь и живот. Я боролась за сознание сквозь дымку оргазма, завороженная его демонстрацией обладания и преданности. Я не могла припомнить, чтобы когда-либо чувствовала себя настолько желанной.

Когда наши прерывистые вздохи заполнили тишину, Кейр наклонился вперед и благоговейно поцеловал каждую мою коленную чашечку, а затем нежно провел пальцем по своей сперме на моем животе. Его взгляд ненадолго остановился на мне, прежде чем он опустил руку и провел пальцем по внутренней стороне моей дырочки. Помечая меня.

Как будто я уже не была его во всех отношениях, которые имели значение.

Я не была уверена, как это произошло, но это было правдой. Кейр Байрн захватил то, что осталось от моего сердца, и держал его в плену. И что самое страшное, я хотела, чтобы оно принадлежало ему.

— Я проголодалась, и если я не выпью кофе в ближайшее время, у меня потом будет болеть голова.

Я надела чистую рубашку и покопалась в своем чемодане. Мы быстро приняли душ, сменили повязки и теперь приближалось позднее утро.

— Может, позавтракаем или пойдем куда-нибудь пообедаем?

— И то, и другое подойдет, но после этого…

Я сделала паузу, не зная, как он отнесется к тому, что я собираюсь сказать дальше.

— Я думаю, нам пора домой. Я знаю, что ты не поклонник Стетсона, но я чувствую, что должна извиниться перед ним. И самое главное, эта женщина отчаянно нуждается в нашей помощи. Мы должны разобраться со всем этим. Мы не можем вечно прятаться.

И я намеренно игнорировала тот факт, что пропускала занятия. Я могла беспокоиться о многом одновременно.

Кейр появился в дверях спальни.

— Технически, мы могли бы. Я могу заставить нас обоих исчезнуть, но я знаю, что никто из нас этого не хочет.

Он подошел ближе и открыл маленькую баночку с мазью.

— Дай свою руку, — пробормотал он.

Он намазал мою татуировку мазью, но я бы поклялась, что он лечит мое сердце.

— Я распоряжусь, чтобы завтра вылететь домой.

Я кивнула, мое горло сжалось до невозможности.

— Спасибо.

Как будто мне нужно было еще одно доказательство того, что я влюбилась в Кейра Байрна. Он пробудил во мне чувства, о которых я даже не подозревала. Я думала, что то, что я чувствовала к Стетсону, было любовью — может быть, не глубоко романтической, но все же формой привязанности. Теперь я не могла представить, как это возможно, когда мои чувства к нему были блеклыми, пастельными версиями тех ярких оттенков, которые я чувствовала к Кейру.

Он был намного большим, чем я когда-либо ожидала. Страстным. Преданным. И даже нежным, когда хотел этого. Но что бы это значило для моей семьи и меня? Он все еще был преступником.

Ты действительно так его воспринимаешь? Потому что я думаю, что он гораздо больше, чем это.

Черт, даже Айви разочаровалась во мне.

Конечно, нет, Ви. Но каким бы галантным он не был, это не отменяет уродливой правды о его профессии и связанных с ней опасностях.

Стетсон не преступник, а ты все равно оказалась в опасности. Иногда самые страшные монстры прячутся на виду.

Она была права.

Этот мир был окрашен в оттенки серого. Все, что я могла сделать, это посмотреть на свои приоритеты и решить, насколько темным я готова стать.

Для Кейра я могла бы полностью стереть рамки.

28

На следующее утро мы первым делом вылетели обратно в город. Все это время я кусала свои ногти до крови. Что скажет отец, когда я его увижу?

За последние несколько дней мы переписывались, но увидеть родителей лично — это совсем другое дело. Выразит ли их взгляд разочарование и душевную боль, которые остались невысказанными в смс? Если бы эмоции присутствовали, я бы увидела это в их глазах. Они не смогли бы скрыть это от меня, потому что я знала их слишком хорошо.

Причинить боль людям, которых я любила, было моим самым большим страхом в жизни.

Я знала, как легко причинить полное опустошение одним лишь небрежным движением.

Кейр настоял на том, чтобы проводить меня до двери родителей, а не высаживать у входа. По иронии судьбы, Кейр провел меня по ступенькам и передал новоиспеченную невесту ее отцу. Наверное, так я нервничала больше, чем если бы все было наоборот.

— Роуэн, дорогая. Я так рад, что ты дома.

Папа с облегчением обнял меня.

Уголком глаза я заметила взгляд Кейра и отца. Их молчаливый разговор насыщал воздух тестостероном и напряжением.

Я отстранилась, чтобы привлечь внимание отца, надеясь нейтрализовать ситуацию.

— Мне очень жаль, что я беспокою тебя, папа.

— Я просто рад, что ты в безопасности. Это все, что имеет значение.

Он заметил мою перевязанную руку и нахмурил брови.

— Что произошло?

— Просто глупая случайность.

Я отмахнулась от его беспокойства, не желая объяснять.

Кейр вмешался, чтобы отвлечься.

— Мне нужно идти на встречу, но я вернусь, как только закончу. Нам будет что обсудить.

Мой отец уставился на него, а я все еще прижималась к его боку, но в конце концов он протянул руку для пожатия. Кейр принял ее, слегка кивнул мне, а затем оставил нас наедине.

Мои колени чуть не подкосились от облегчения, что все закончилось. Первое большое препятствие.

Отец, должно быть, чувствовал то же самое. Он испустил вздох, отягощенный усталостью.

— Я хочу, чтобы ты знала, милая, что мы все исправим. Как только я узнаю, что ты в безопасности, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе порвать связи с Байрнами.

Моя правая рука защитно обхватила левую, чтобы папа не увидел мою татуировку.

Хорошая попытка, сестренка. Тебе не понравилась идея вычеркнуть Кейра из своей жизни. Признай это.

Я внутренне скривилась.

— Ты этого хочешь? — Спросила я его, прозвучало слабее, чем мне бы хотелось.

Папа продолжал изучать меня.

— Разве это не то, чего ты хочешь?

Мне вдруг стало трудно встретить взгляд отца.

— Наверное, я не знаю, чего я хочу. Я знаю, что тебе не нравится Кейр…

— Не то чтобы он мне не нравился, просто он часть другого мира, отличного от нашего.

— Я знаю, но я узнала его поближе за последние пару недель, и… он не такой, как я ожидала.

Отец напрягся, затем провел рукой по своим редеющим волосам.

— Он заверил меня, что ты согласна на брак, но это не совсем то, о чем я думал. Ты хочешь сказать, что хочешь быть замужем за ним?

О Боже. Почему это было так трудно?

Я пожевала нижнюю губу, пытаясь найти правильные слова.

— Наверное, я хочу сказать, что не хочу быть за ним замужем, просто я знаю, как это расстроит вас с мамой…

Папа подошел ближе, его брови сошлись. Его взгляд прошелся по моему лицу с точностью лазера.

— Что-то в тебе изменилось, — мягко сказал он.

Я пожала плечами.

— В последнее время многое произошло.

Его черты смягчились.

— Возможно, больше, чем я предполагал, — пробормотал он, затем положил руки на мои руки и вернул свой взгляд к моему. — Я не испытываю к нему неприязни, Ро. Я только хотел, чтобы ты была счастлива, и если он даст тебе это каким-то странным поворотом судьбы, то я не буду жаловаться.

— Но как же твой имидж? До следующих выборов всего год.

Он поднял руку, чтобы остановить меня.

— Позволь мне побеспокоиться об этом. Ты всегда брала на себя больше, чем следовало, с тех пор как…

Он ненадолго опустил глаза в пол.

— Ну, ты знаешь.

— Вообще-то, я хотела поговорить с тобой и об этом.

Он притянул меня к себе.

— Может быть, мы сможем сделать это позже. Я действительно должен проверить твою маму.

Он с любовью поцеловал меня в лоб.

— Я так рад, что ты смогла сегодня побыть дома.

От волнения его голос дрожал. Папа был не из тех, кто задыхается, поэтому я мгновенно насторожилась.

— С мамой все в порядке? — Спросила я, внезапно осознав, как странно, что она не присутствовала при моем возвращении.

Ответная улыбка отца была пронизана грустью. Он протянул кулак между моих ребер и сжал мое избитое сердце.

— Ты знаешь, как ей сегодня тяжело, но завтра она будет как новенькая. Как я уже сказал, помогает то, что ты здесь.

Он повернулся к коридору, ведущему в спальню, оставив меня с закрытыми глазами.

Сегодня.

Боже, я потеряла счет дням.

Схватив мобильный телефон, я прикоснулась к экрану и увидела дату, позорно глядящую на меня. 13 октября — годовщина смерти Айви.

Как я могла упустить это из виду? Мама всегда запиралась в своей комнате и проводила день в слезах. Я не брала телефон, но знала, что приближается середина октября. Как я могла забыть, что это значит?

У тебя много всего произошло, Ро. Нежный голос прозвучал в моей голове. Не будь так строга к себе.

Я зажмурила свои горящие глаза.

Мне так жаль, Ви. Я никогда, никогда не позволю этому случиться снова.

Я целенаправленно шла к ящику на кухне, где хранились ключи от семейной машины. По пути мой взгляд зацепился за винный шкаф. Я вытащила ключи от машины, затем схватила маленькую бутылку дорогой текилы и поспешила выйти через парадную дверь. Да, это было безрассудно. Да, я подвергала свою жизнь опасности. И да, я ненавидела, когда женщины в историях совершали подобные глупости, но я все равно сделала это.

Это было ради Айви.

Я ходила на ее могилу в годовщину ее смерти каждый год, и я не собиралась бросать ее сейчас. Не сейчас, когда из-за меня она умерла.

Когда я была маленькой, отец брал меня к ней. Кладбище находилось за городом, поэтому мы ездили туда нечасто. Наверное, отец предпочитал это делать, чем терпеть мучительные крики матери. Это был единственный день в году, когда она давала себе волю, и, не считая смерти Айви, слушать ее рыдания было самым страшным, что я когда-либо пережила. Мне могло быть семь или семьдесят семь лет, и эти звуки по-прежнему преследовали бы меня в кошмарах. Слышать, как родитель лишается жизни — это очень тяжело для ребенка. Я не была исключением.

С самого начала я сделала миссией своей жизни сделать все возможное, чтобы стать идеальной дочерью. Чтобы они испытывали только радость 364 дня в году.

Однако 13 октября был единственным днем, когда горе было неизбежно для всех нас.

Я ехала в тишине. Никакой музыки. Только я и мое чувство вины, как и должно быть.

Я редко куда-то ездила, поэтому чувствовала себя за рулем странно. Я получила водительские права специально для этого. В городе они мне не понадобились, но я не хотела, чтобы что-то помешало мне увидеться с сестрой.

День был необычно солнечным для осени в Новой Англии. Я была рада. Мне нравилось думать о том, как Айви греется на солнышке. Ее похоронили на склоне холма. Не на большом холме, а просто на пологом склоне. Мама и папа тогда купили участок для всех нас четверых. Я сомневалась, что они так далеко задумывались о своей собственной смерти, но когда Айви не стало, было логично обеспечить место последнего упокоения для воссоединения семьи. Это означало, что ее надгробие было легко найти, потому что его окружал ореол пустой травы.

Айви Офелия Александер

5 августа 2000 — 13 октября 2006

Любима несказанной любовью.

Скорбь по ней была выше всяких слез.

Камень представлял собой красиво вырезанную плиту из белого мрамора. На кладбище было жутко спокойно. Некоторые люди не выносят их — напоминание о собственной смертности. Я могу только представить, что эти люди никогда не теряли тех, кого любили.

Для меня кладбище было утешением. Когда я сидела, скрестив ноги, в траве рядом с участком Айви, я могла поклясться, что чувствую ее рядом с собой. Она всегда присутствовала в моих мыслях, но это было по-другому. Визиты к сестре на кладбище были драгоценными пузырьками времени, недоступными миру. Я дорожила каждым из них.

Однако этот случай был тяжелее других. Чувство вины, которое я испытывала много лет назад, на этот раз всплыло с новой силой.

Я положила ладонь на землю, на глаза навернулись слезы.

— Я здесь, Ви. И мне так много нужно тебе сказать.

Теоретически, если дух Айви был тем нежным голосом в моей голове, она видела то же, что и я, и мне не пришлось бы рассказывать ей о своей жизни. Какая-то часть меня искренне верила, что это правда. Что моя сестра все еще со мной. Но на случай, если я просто сошла с ума, я всегда прокручивала недавние события вслух, когда приходила в гости, чтобы подстраховаться.

Обычно я начинала с того места, на котором остановилась в свой последний визит. Этот визит был другим. Ничто до приезда Кейра не имело никакого значения. Все, что имело значение, произошло с тех пор, как он впервые появился на кухне моих родителей.

Я пробежалась по всем деталям событий, потягивая текилу из бутылки. Я рассказала ей о том, как Кейр заставил меня чувствовать себя, о девушке на чердаке и о том, что она заставила меня думать о ней. Я объяснила свои смешанные эмоции по поводу Стетсона и то, как плохо я себя чувствую из-за того, что причинила ему боль.

— Ты знаешь, я не хочу никому причинять боль. Все, чего я когда-либо хотела — это делать людей счастливыми. Но впервые, Ви, я начала спрашивать себя, чего я хочу. И ответ оказался не таким ясным, как я думала. Или, может быть, ответ ясен, но я решила его затмить. В любом случае, единственное, что я могу сказать наверняка, это то, что мой путь не вел меня туда, куда я хотела. Так что же мне остается, Ви?

Я широко раскинула руки, жидкость вылилась из бутылки в один кулак.

Я посмотрела на нее и заметила, что она ниже, чем я ожидала. Я пролила много, или я так много выпила? И не все равно ли мне?

Я посмотрела на деревья вдалеке, моя голова кружилась от движения.

29

Я добрался только до полудня и уже практически дергался от желания вернуться к Роуэн. Ее отец был дома с ней, и я был уверен, что его служба безопасности справится с одним утром. Никто даже не знал, что мы вернулись в город. И все же потребность быть рядом с ней глубоко вонзила свои когти и не отпускала.

Когда я наконец сдался и вернулся в дом Александеров, дверь открыл изможденный Эван. Я надеялся, что они с Роуэн не поссорились. Я подозревал, что если выбью из него все дерьмо, это затормозит прогресс, который начался у меня с моей новоиспеченной женой.

Роуэн нигде не было видно, и я решил воспользоваться случаем и поговорить с ее отцом наедине.

— Роуэн рассказала мне о своей сестре.

Я решил сразу перейти к делу. Не было смысла танцевать вокруг этого вопроса.

— Я понятия не имел, что у нее есть близняшка.

Он ненадолго замер на полпути к засову двери.

— Об этом нелегко говорить. Я удивлен, что она вообще упомянула Айви.

Его голос был наполнен глубокой усталостью.

— Она не столько упоминала ее, сколько у нее был срыв.

Я хотел, чтобы он знал, что Роуэн страдает. Им чертовски пора было признать этот факт.

Чтобы успокоиться, Александер положил руку на входную консоль.

— Что случилось?

— Поиск той девушки у Веллингтонов, похоже, вывел ее горе и страхи на поверхность. Насколько сильно она переживала после того, как это случилось?

— Роуэн — тяжелый человек. Мы слышали, как она плакала по ночам, но в остальном она справлялась с этим с такой силой.

Я боялся этого.

Гнев уколол меня.

— Ни один шестилетний ребенок не может быть таким сильным, Эван. Ты говорил с ней об этом? Видел, как она справляется?

Его глаза сузились.

— Говорить об этом было нелегко. Я тоже потерял дочь, знаешь ли, — огрызнулся он. — И кроме того, Роуэн прекрасно справилась. Она выросла в невероятную молодую женщину.

— Нет, она втиснула себя в форму, чтобы соответствовать твоим ожиданиям, в отчаянной попытке не разочаровать тебя. Это чертова разница.

Мой тон граничил с враждебным. Я сделал медленный вдох, чтобы успокоиться.

— Скажи мне, что ты хотя бы отправил ее к психологу.

Его вызывающий взгляд был единственным ответом.

— Господи, Александер. Только не говори мне, что ты понятия не имеешь, с какой болью твоя дочь живет каждый чертов день. Как ты думаешь, почему она вообще встречалась с сыном Веллингтона? Потому что она любила этого засранца? Ни за что. Она делала это ради тебя. Она настолько запуталась, что даже не знает, кто она. Она позволяла себе быть только той, кем, по ее мнению, она должна быть.

Это было жестко, но кто-то должен был перестать приукрашивать правду.

Все его тело вздрогнуло.

— Этого не может быть. Я бы знал…

— Знал бы? Или ты видел то, что хотел видеть? То есть, когда твои амбиции занимали все твое внимание.

Его взгляд поднялся. Я ожидал увидеть укол гнева, но увидел лишь раскаяние в его скорбных карих глазах. Он изучал меня с минуту, склонив голову набок.

— Она тебе небезразлична, не так ли?

Удивление в его голосе вывело меня из себя. Я поднял руку, чтобы показать кольцо, вытатуированное на моем пальце.

— Я не женюсь на ком попало, независимо от того, что ты обо мне думаешь, — прорычал я. — Не знаю, что ты подумал, но я серьезно отношусь к своим клятвам.

Его плечи еще больше опустились, и он стал выглядеть как шелуха того человека, которого я встретил впервые.

— Я старался изо всех сил, знаешь ли. Это было нелегко, — мягко сказал он.

Я мог понять, что те первые недели и месяцы были сущим адом, но с тех пор прошло более пятнадцати лет. Мне было трудно смириться с тем, что за эти годы он ни разу не взглянул на свою дочь достаточно глубоко, чтобы увидеть, как сильно она страдает.

— Я не тот, кто должен объяснять, — мрачно сказал я.

Александер поднял глаза на меня и кивнул.

— Ты заберешь ее с собой?

— Да.

Он снова кивнул.

— Я полагаю, она в своей комнате.

Ему не нужно было больше ничего говорить. Наш разговор был окончен.

Я прошел мимо него к лестнице, поднимаясь по двое за раз. Слева от лестничной площадки находился большой мужской кабинет. Справа — ванная комната и две закрытые двери. Выбрав наугад, я открыл дверь слева и обнаружил комнату маленькой девочки, выкрашенную в зеленый цвет и оставленную совершенно нетронутой, словно в ожидании ее возвращения.

Мой желудок скрутило от отвращения.

Господи, неудивительно, что они так и не смогли жить дальше. Потеря все еще была там, зияющая рана, напоминающая им об их боли каждый день. А прямо напротив этого нездорового мемориала находилась комната Роуэн. Она была вынуждена видеть это навсегда заброшенное святилище каждый день, прожитый в этом доме.

Покачав головой, я закрыл дверь и прошел через холл. Я осторожно постучал в дверь и, не получив ответа, открыл ее. Ее комната была бледно-серой. Аккуратная. В отличие от других комнат, в которых живут девочки-подростки, в ее комнате не было ни доски с фотографиями друзей, ни корешков билетов, ни плакатов групп. Комната была пустой, как и девушка, которая ее занимала.

Больше нет.

Я найду способ вдохнуть в нее столько жизни, что печали негде будет задержаться.

Я закрыл за собой дверь и спустился вниз, найдя Александера с головой в руках у кухонной барной стойки.

— Ее нет в комнате. Где еще она может быть?

Его голова поднялась, брови сошлись вместе.

— Нет? Я не знаю, где еще…

Его глаза зажмурились от осознания, посылая толчок страха по моему позвоночнику.

— Что?

— Сегодня годовщина смерти Айви.

Когда он открыл глаза, они были налитыми кровью и стеклянными.

— Она ходит на кладбище каждый год в этот день. Я совсем забыл…

Он сделал паузу, подняв глаза на меня, как будто впервые услышав мои обвинения. Он кивнул, губы плотно сжались в кулак от осознания своих недостатков.

— Я могу отвезти тебя.

— Нет. Я поеду сам, — огрызнулся я.

Его время играть в защитника закончилось.

— Просто скажи мне, где я могу ее найти.

Проклятое кладбище находилось почти в часе езды от города, хотя я доехал до него менее чем за сорок пять минут. Я вилял в пробках как сумасшедший. Наверное, меня уже дюжину раз пытались остановить, но я не обращал внимания на зеркало заднего вида.

Только когда я заметил припаркованный на узкой кладбищенской дорожке седан Александеров, мое сердце успокоило свой бешеный ритм. Неподалеку от машины среди сада мраморных памятников сидела одинокая фигура с каштановыми волосами.

Я припарковался за ее машиной. Она должна была услышать, как я подошел, но не посмотрела в мою сторону, уставившись в землю с бутылкой алкоголя на коленях.

— Ты здесь, чтобы поиздеваться надо мной?

Она не звучала совершенно пьяной, что было облегчением, но я не сомневался, что алкоголь пульсирует в ее жилах.

— А что, ты хочешь, чтобы я это сделал?

— Наверное, стоит. Я это заслужила.

Я засунул руки в карманы, оставаясь на ногах напротив нее.

— И почему же?

— Потому что я эгоистичное, ужасное человеческое существо.

Она встретилась с моими глазами, в которых плескался неразбавленный стыд. Она сделала глоток из своей бутылки, затем поднялась на ноги.

— Ты, мистер Кейр Байрн, женат на убийце. Держу пари, ты этого не ожидал, не так ли?

Она широко подняла руки, словно осмеливаясь шокировать меня.

Я медленно обошел могилу.

— Как-то я в этом сильно сомневаюсь, маленькая овечка.

— Ну, это правда. Твоя жена убила свою собственную сестру-близняшку. Мы только две недели назад сняли колеса с наших велосипедов. Я набралась смелости и выехала на обочину, а потом она осмелилась сделать то же самое. Она так нервничала. Я знала, что она не хочет этого делать, но я продолжала дразнить ее, говоря, что она будет ребенком, если не сделает этого. Возможно, мне было всего шесть лет, но я знала лучше. Я знала, что на нас нет шлемов и что это опасно, но я все равно это сделала. В ту секунду, когда ее переднее колесо съехало, велосипед рухнул на землю. Она лежала неподвижно, ее голова уперлась в этот чертов бордюр. Я так испугалась, что побежала обратно по улице, чтобы забрать маму со ступенек нашего дома, но когда мы вернулись к Айви, было уже слишком поздно. Она умерла одна на улице, и все из-за меня.

Я знал, что мы наконец-то сняли с нее последние слои. Это было то, что действительно преследовало Роуэн. Гнойная рана, разъедающая ее сердце.

Она носила это бремя, как петлю на шее, с шести лет.

Мои пальцы сжались от желания ударить кулаком в лицо ее отца. Я бы поставил все до последнего пенни на то, что Александер не знал, что его дочь винит себя.

Как бы я не был зол, мне пришлось сдерживать эмоции. Дело было в Роуэн, а не во мне. Когда я ничего не ответил, она продолжила.

— Вот почему я не могла оставить ту девочку одну на чердаке. Я уже была ответственна за смерть одного человека. Я не смогла бы жить с мыслью, что это случится снова.

Ее голос дрогнул на последнем слове.

Я протянул руку и взял ее за подбородок, подняв ее лицо к своему.

— И ты думаешь, что я какой-то святой?

Я говорил без эмоций. Роуэн была не в силах справиться с этим. Если у меня и был какой-то шанс достучаться до нее, я чувствовал, что единственным способом будет сила воли.

Я сделал шаг вперед, а она — шаг назад.

— Я убивал людей, и даже не случайно. Я намеренно обрывал жизни без малейшего чувства вины.

Мы сделали еще один шаг вместе.

— Ты думаешь, что я или кто-либо другой будет смотреть на тебя свысока за несчастный случай, произошедший в детстве?

Наконец ее спина встретилась с высоким обелиском мемориала позади нее.

— Ты отпустишь это прямо сейчас.

Я возвышался над ней, как стена грозного авторитета.

Ее лицо сморщилось.

— Разве ты не видишь? Вот чего я боюсь, — прошептала она. — Что я наконец-то отпустила это. Сегодня, впервые за шестнадцать лет, я забыла. Только когда папа напомнил мне, я поняла, что сегодня годовщина ее смерти.

— Жизнь идет вперед, Роуэн. Это хорошо. Она бы хотела, чтобы ты жила дальше — а это значит жить своей жизнью. Своей жизнью. Не той жизнью, которую, как ты думаешь, хотят для тебя твои родители.

— Но я в долгу перед ними.

— Чушь.

Я обхватил рукой ее горло, резко прижав ее к камню.

Шок расширил ее глаза. Я сжал. Не настолько, чтобы оставить след, но достаточно, чтобы уменьшить поток воздуха. Ее руки держали мое запястье, но она не сопротивлялась.

— Ты этого хочешь? — Шипел я. — То, чего, по-твоему, ты заслуживаешь? Смерти?

Ее руки сжались вокруг моих.

— Если это так, я могу дать это тебе. Еще несколько минут, и все будет кончено.

Ее ноздри раздувались, паника наполняла ее широко раскрытые глаза.

Я смотрел на нее холодным взглядом, наблюдая за тем, как мириады эмоций вспыхивают в широко раскрытых лесных глазах. Я видел тот самый момент, когда ее горе уступило место отчаянию и бешеному желанию жить.

Каждый мускул ее тела напрягся, готовясь к борьбе. Но вместо этого я ослабил хватку, приблизив свое лицо к ее лицу.

— Ты хочешь жить, Роуэн, так сделай это, — прорычал я. — Проживи свою жизнь так, чтобы Айви гордилась тобой.

Она тяжело дышала, ее глаза были дикими, словно она увидела меня впервые. Она бросилась на меня, прижалась к моему телу и целовала меня так, словно в моих легких был последний кислород на земле.

Я скользнул рукой по ее леггинсам вниз, к ее набухшему и блестящему центру.

— Кейр! — Задыхалась она. — Мы на кладбище.

Подрывая свои возражения, она наклонила бедра, чтобы дать мне лучший доступ.

Два пальца оказались глубоко внутри нее.

— Они мертвы. Они будут благодарны за любую активность.

Похоть скрежетала по моему голосу, делая слова резкими и грубыми.

Роуэн было все равно. Ее глаза закатились, и она позволила наслаждению охватить ее. Я провел зубами по мочке ее уха, а затем поцелуями провел дорожку по ее шее.

— Ты такая чертовски невероятная, маленькая овечка. Такая мокрая для меня. Такая жадная маленькая киска.

Я почувствовал, как ее внутренние мышцы сжали мои пальцы. Мой член уперся в молнию, напоминая о том, что мне бы очень хотелось быть тем, кто входит и выходит из нее.

Но моя девочка была слишком жадной для этого. В мгновение ока ее губы разошлись в беззвучном вздохе, а тело охватила волна экстаза. Оргазм пронесся по ее телу, как ураган по равнинам. Мне пришлось поддержать ее вес, чтобы удержать ее на ногах, пока ее тело восстанавливалось.

Я вынул руку из ее штанов и поднес пальцы к губам, ожидая, пока она откроет глаза, прежде чем втянуть их в рот. Ее вкус делал странные, пьянящие вещи с моим телом. Он послал поток эндорфинов в мою кровь и пробудил первобытное желание сделать ее беременной моим ребенком. Овладеть ею всеми возможными способами.

— Пришло время подумать о том, чего ты хочешь, Роуэн, — прохрипел я сквозь свою похотливую дымку. — Не о том, чего от тебя ждут или чего, по твоему мнению, ты должна хотеть. Пойми, что заставляет тебя чувствовать себя хорошо, и воспользуйся этим. Жизнь слишком чертовски коротка для чего-то меньшего.

Роуэн медленно кивнула, в ее глазах блеснула искра ясности.

— Хорошо, а теперь давай отвезем тебя домой, пока меня не арестовали за то, что я трахнул тебя на чьем-то надгробии.

Она сдержала ухмылку.

— Мы бы этого не хотели.

Внезапно ее шаги замедлились.

— Кейр, я не уверена, что должна вести машину.

— Я уверен, что ты не должна вести машину.

Я подтолкнул ее вперед, придерживая рукой за спину.

— Я попрошу кого-нибудь забрать машину. Ты поедешь со мной.

Успокоенная, она пошла дальше, но снова остановилась, когда я открыл дверь со стороны пассажира.

— Куда ты меня везешь?

— Домой. Теперь ты живешь со мной.

Она кивнула, но ее брови оставались плотно сомкнутыми. Я почувствовал, что она не убеждена, и это меня задело. Она все еще не понимала, что я в ее жизни навсегда.

Роуэн была моей, и я бы доказывал ей это каждый день, если бы пришлось, пока она наконец не поймет.

30

Той ночью, пока Роуэн спала, я лежал в постели и обдумывал свои дальнейшие действия. У меня было две большие проблемы — предательство Орана и опасность, окружавшая Роуэн.

Дамион получил свое прозвище не зря. Этот человек был буквально тенью — без фамилии, без прочных деловых или личных связей. Он появился на сцене из ниоткуда и за несколько недель создал себе дикую репутацию.

Когда я впервые услышал разговоры о нем, я наполовину подумал, не является ли он городской легендой. Как человек мог прославиться за такое короткое время, сохранив анонимность? Как он до сих пор жив, не имея никакой организации, которая бы его поддерживала? Я решил, что его выдумали для устрашения, а история менялась по мере распространения. Потом я увидел его своими глазами.

Это было около шести месяцев назад, примерно через месяц после того, как начали ходить слухи. Я пошел посмотреть один из боев Торина. Место проведения наших бойцовских вечеров регулярно менялось, чтобы снизить вероятность закрытия. Это была заноза в заднице, но деньги были феноменальными.

В тот вечер мы были на складе в Бруклине. Мы предпочитали подвальные помещения для большей приватности, но это место находилось рядом с верфью на редком, изолированном участке земли. Зная теперь, что я узнал о связи Дамиона с Веллингтоном, это, вероятно, объясняло его появление в тот вечер.

Тор был последним боем в расписании и единственным, который меня интересовал, поэтому я появился только поздно. Все, кто пришел на бои, уже были внутри. Я уже собирался войти, когда услышал странный звук со стороны здания. Он был похож на мычание раненого животного.

Возможно, ничего страшного, но я решил заглянуть, потому что Тор обычно был главным в этих делах, и он был занят подготовкой к бою. И если по какой-то причине полицейские окружили это место, я хотел застать их врасплох и поднять тревогу. Я тихо подошел к углу здания и прислушался. Снова послышался высокий голос.

Медленно я заглянул за металлическую обшивку.

Трое мужчин стояли над четвертым, который лежал на земле. Он двигался, но как-то странно, болезненно. Я рассматривал их всего несколько секунд, когда один из троих повернулся и посмотрел прямо на меня, как будто каким-то образом знал, что я здесь. Я не ускользнул. У меня не было привычки трусить. Так я оказался перед самым арктическим, безжалостным взглядом льдисто-голубых глаз, который я когда-либо видел, со шрамом, о котором я так много слышал, идущим от виска к губам.

В конце концов, двое других мужчин тоже посмотрели в мою сторону. Я перевел взгляд на каждого из них по очереди, затем на лежащего на земле мужчину, после чего небрежно повернулся и пошел прочь. Я оставил их в покое, и они, похоже, сделали то же самое со мной. Из этой встречи ничего не вышло. Однако на следующее утро, когда наши люди пошли на склад, чтобы убедиться, что там нет никаких улик, ведущих к нам, они нашли человека, который корчился на земле. Его язык был вырезан, а затем засунут обратно в горло, и по крайней мере половина костей в его теле была раздроблена.

Мы не были добры к нашим врагам. Было бы ложью утверждать обратное. Однако нужно было обладать особой безжалостностью, чтобы нанести такой ущерб на публике. В тот день я понял, что слухи были правдой.

Дамион был психопатом и практически неприкасаемым, о нем так мало известно. И теперь он мог хотеть или не хотеть смерти Роуэн. Я понятия не имел, что с этим делать и с чего вообще начать. На данный момент, лучшее, что я мог сделать, это заявить о своих правах на Роуэн и надеяться, что это сдержит волков.

Ситуация с Ораном, с другой стороны, была намного проще. Я знал, какие шаги нужно предпринять; я просто ненавидел делать это. Но имело смысл сначала разобраться с Ораном. Если он был связан с Дамионом, у него может быть информация, которая поможет мне добраться до этого человека.

Боже, помоги нам обоим, если Оран не захочет говорить.

Я сделаю все необходимое, чтобы Роуэн и моя семья были в безопасности, но мне было неприятно думать о том, что это может означать.

Я перекатился на бок и посмотрел на спящую жену. Она лежала лицом от меня, открывая мне прекрасный вид на плющ, чернеющий вдоль ее позвоночника. Она была такой чертовски сильной. Но даже самые крепкие деревья нуждаются в прочном фундаменте для своих корней. Я хотел дать ей это, чтобы она процветала, и я вырежу сердце любому мужчине, который будет представлять для нее угрозу, даже если этот мужчина будет членом моей семьи.

На следующее утро я снова отвез Роуэн в дом ее родителей, чтобы она не оставалась одна, пока я встречаюсь со своей семьей. Ее отец должен был работать, но он распорядился, чтобы охрана осталась в доме с Роуэн и ее матерью. Я бы предпочел оставить ее в руках одного из моих кузенов, но мне нужно было, чтобы они все присутствовали при этом разговоре. Пришло время ввести их в курс дела и решить, что делать с Ораном.

Каждый день в Moxy был короткий промежуток времени с шести до десяти часов утра, когда клуб закрывался на уборку. Я назначил нашу встречу на девять и приехал на десять минут раньше. Торин уже был внутри, сидел за барной стойкой и пролистывал свой телефон.

— Спасибо, что пришел, — сказал я, подходя к нему. — Я знаю, что для тебя это, наверное, рано.

— Вчера вечером не было драк, так что я не задержался.

Поздно было относительно. Большую часть времени его ночи и дни менялись местами. Я не был уверен, было ли дело в этом или просто в его характере, но парень, казалось, был вечно в плохом настроении. Он был надежным и верным — у меня не было с ним проблем, но я также не понимал его до конца. У меня было ощущение, что ему это нравится. Он всегда был своего рода одиночкой.

— Ты скоро выйдешь на ринг?

Я бы подумал, что в двадцать восемь лет он уже покончил с этим дерьмом, но фишка на его плече позволяла ему оставаться в игре. Его выбор.

— Сейчас ничего нет. Сегодня вечером мы показываем нового парня с Кубы. Решил посмотреть, что он умеет. Если он покажется мне подходящим, я могу устроить с ним матч.

— Дай мне знать, если ты это сделаешь. Я приду посмотреть.

— Не поощряй его, мистер, — укорила Сторми своим мягким южным голосом, выходя из-за стойки бара. — Ему незачем это делать. Он только причинит себе вред.

Уголок моего рта дернулся вверх.

— Нет ничего лучше небольшой боли, чтобы заставить человека почувствовать себя живым.

Торин хмыкнул.

Сторми поставила стопку стаканов, которую несла, на стойку и закатила глаза.

— Если тебе нужно почувствовать себя живым, прыгни с тарзанки или пробеги марафон — не нужно рисковать повреждением мозга ради небольшого количества адреналина.

Я постучал костяшками пальцев по голове Торина.

— Здесь нечем рисковать, Сторми.

— Да пошел ты, — язвительно сказал Тор.

И если я не ошибаюсь, думаю, он даже ухмыльнулся.

Входная дверь распахнулась, впуская ослепительный поток света, и Коннер, папа и Нана вошли внутрь.

Какого хрена здесь делала Нана Байрн? Я посмотрел на отца.

Он раздраженно поднял руки.

— Не стоит спрашивать меня. У нее прием у врача через час. Тебе нужно было встретиться? Это был единственный выход.

Господи.

Нана продолжала идти к бару, тяжело опираясь на ходунки.

Сторми усмехнулась.

— Я рада, что Нана составит мне компанию, пока вы, мальчики, разговариваете.

— Это мило с твоей стороны, девочка, — сказала Нана. — Но пока что просто налей мне виски, а потом я послушаю, как обстоят дела.

— Ма, сейчас девять утра, — засуетился папа. — И мы собираемся идти в кабинет твоего кардиолога. Ты действительно хочешь появиться там, провоняв виски?

Она нахмурилась в ответ.

— И что он собирается делать со мной, Джимми Байрн? Посадит меня в карцер? Мне восемьдесят пять, и я выпью, если захочу.

Она обернулась и кивнула Сторми, которая сдержала улыбку и налила солидную порцию виски.

Нана выпила жидкость так, словно это был яблочный сок, затем повернулась к нему лицом.

— Ладно, давайте начнем это шоу.

Никто не захотел спорить. Я кивнул Сторми, чтобы она не мешала, и мы выбрали достаточно большой стол, чтобы за ним поместилась наша группа, и поставили стулья.

— Мы не ждем Орана? — Спросил Коннер.

Мой отец выжидающе посмотрел на меня, его любопытство разгорелось. На семейных собраниях обычно присутствовали главы каждой ветви семьи. Из трех родных братьев Байрнов Броуди уже умер, а Талли, который был наименее активным из троих, редко принимал участие в собраниях. Торин, хотя и был самым младшим из детей Талли, взял на себя руководство этой ветвью. Коннер стал представителем единственной сестры Байрнов, Миррен, и мы с отцом часто работали вместе, поскольку он еще не был готов передать эстафету. Таким образом, линия Броуди осталась неучтенной на нашей встрече.

— Я не пригласил Орана, потому что он — тема нашей встречи, и по той же причине я не счел разумным звать Шай.

Как единственная женщина Байрнов, принимавшая активное участие в семейном бизнесе, она также была младшей сестрой Орана.

Мой отец сел обратно, глаза сузились.

— О чем именно идет речь, сын?

Четыре пары голубых глаз уставились на меня. Я продолжил.

— Мои опасения начались в день смерти дяди Броуди.

Папа хмыкнул.

— Только не это дерьмо снова.

Мои плечи поднялись, и в нехарактерном для меня порыве я хлопнул рукой по столу.

— Мне это нравится не больше, чем тебе, но это нужно сказать, и ты, блядь, будешь слушать.

Напряжение наполнило комнату яростным потоком.

Я сделал медленный, ровный вдох и рассказал своей семье все, что узнал за последние недели. О том, что Оран был единственным человеком, который знал, где будет Броуди в ночь его смерти. О женщине, с которой я его видел, и ее исчезновении. И, наконец, о краденом оружии, которое снова оказалось в руках русского.

Я не должен был удивляться, когда первой ответила Нана, ее поджатые губы плотно сжались.

— Это очень серьезные обвинения, Кейр.

— Согласен, поэтому я и хотел обсудить это всей семьей, прежде чем принимать какие-либо решения.

— Да, и именно так и следует поступить, — кивнула она и скрестила руки на груди. — Оран — член семьи, такой же, как и все мы, и ему нужно дать возможность все объяснить. Ты бы хотел по крайней мере того же, будь ты на его месте.

— Я планировал сделать именно это, — сказал я ей. — Но я думаю, что мы все должны быть на одной волне в том, как к нему подойти.

— Скорее раньше, чем позже, — сказал Торин, добавив остроты в свой обычно сухой тон. — Если есть причины для беспокойства, я бы не хотел, чтобы он узнал о наших подозрениях.

— Я согласен, — подхватил Коннер. — Я предлагаю сделать это сегодня утром. Подождем его наверху. Это наш лучший шанс получить честные ответы.

Мой отец нахмурился.

— Я не могу присоединиться к вам, но я полагаю, что лучше вам троим разобраться в ситуации. Он твой кузен, — неохотно сказал он.

Папе было нелегко отпустить ситуацию. Если бы рядом не было Наны, я не знаю, что бы он сделал.

— Что мы скажем Шай, когда она спросит, почему ей не сообщили о ее брате? — Спросил Коннер. — Я тот, кто должен работать с ней, и я не хочу провести следующие шесть недель, вынужденный прикрывать свою спину в своем собственном чертовом офисе.

Я думал об этом и у меня был ответ.

— Папа приставил её нянькой к Девлину, парню, приехавшему из Дублина.

— Какой парень из Дублина? — Спросил Коннер, садясь выше.

Я обменялся взглядами с отцом.

— Разве тебе никто не сказал?

Коннер только что вернулся из медового месяца и проводил большую часть времени со своей молодой женой.

Папа пожал плечами.

— Не стоило беспокоить молодоженов.

Я дал краткое объяснение.

— Сейчас это не имеет значения, но этот парень появился неожиданно. Говорит, что его прислали из Дублина, чтобы проверить албанские проблемы.

Коннер усмехнулся.

— Этот вопрос был решен несколько недель назад.

— Именно. Вот почему Шай поручили следить за этим парнем. На всякий случай.

— На случай чего?

Коннер перевел взгляд с меня на отца.

Папа снова пожал плечами.

— Кто знает. Люди из старой страны делают все немного по-другому. Мы в основном независимы от них, но некоторые старые соперничества все еще живы.

— Как раз то, что нам нужно, — пробормотал Коннер.

Торин хмыкнул.

Нана усмехнулась.

— Прямо как в старые добрые времена. Это было настоящее удовольствие, ребята.

Она встала, фактически прекратив нашу встречу.

— А теперь иди поговори со своим кузеном и разберись с этим. Я никогда не терпела, чтобы мои мальчики дрались, и не собираюсь начинать сейчас.

Она стукнула своими ходунками по соседним стульям и, шаркая, направилась к двери.

Папа просто смотрел ей вслед, качая головой в знак поражения.

— Позвони мне, когда все закончится, — добавил он тихо.

Я наклонил подбородок. Возможно, бабушка и не переживала из-за того, что узнала, но я не была столь оптимистична. Я также намеренно избегал упоминания о связи между Ораном и Роуэн, потому что не хотел обсуждать возможные последствия в присутствии Наны. Она была суровой старой женщиной, но ей было бы больно узнать, что я планирую сделать, если Оран попытается утаить информацию. Я никогда не верил в блудного сына. Люди были либо друзьями, либо врагами, и не было пути назад, когда эта черта была перейдена.

Оран занимал кабинет напротив моего над Moxy, хотя к самому клубу он имел мало отношения. Как и его отец до него, он взял на себя роль лица нашей организации. Если мой отец был организатором, то дядя Броуди был прикрытием. Он общался с влиятельными людьми из всех слоев общества. Оран пошел по его стопам, убедившись, что у него есть связи со всеми, кто был кем-то.

Эта схема всегда работала на меня. Меньше всего мне хотелось с кем-то разговаривать, не говоря уже о том, чтобы быть дружелюбным. Однако, поскольку большую часть моего времени занимал стриптиз-клуб, а Коннер управлял нашим клубом Bastion, контроль над семейной империей в целом постепенно переходил от моего отца к Орану. Я не думал, что эта власть дойдет до головы моего кузена, но, похоже, я ошибался.

Мы втроем удобно устроились в большом угловом кабинете. Коннер сел на кожаный диван, а мы с Торином заняли по креслу. По дороге мы молчали, но Коннер начал разговор, как только мы уселись.

— Похоже, я многое пропустил во время медового месяца. Я слышал, ты успел сыграть свадьбу, пока меня не было.

Взгляд Коннера требовал объяснений.

Я наклонил подбородок, признавая его скрытый укол.

— Я рад, что ты об этом заговорил, потому что нам нужно поговорить и об этом.

— Я знал, что дядя Джимми хочет быть вместе с губернатором. Это было последнее, что я слышал.

— Он хотел, но это не было частью моей причины жениться на Роуэн. Это сложно, но причина, по которой мы так быстро двигались, в том, что Роуэн в опасности. Дамион каким-то образом связан с другом семьи. Роуэн обнаружила, что у этого друга в доме была женщина, закованная в цепи, и теперь они с Дамионом знают, что она видела эту женщину.

— Господи, да у нее на спине будет мишень размером с остров Род.

Тор хмыкнул в знак согласия.

— Я в курсе, — выдохнул я. — Как я уже сказал, это была сложная пара недель.

Коннер на секунду замолчал, но, судя по тому, как его глаза были устремлены на меня, он еще не закончил.

— Брак — это смелый шаг. Должно быть, девушка заслуживает такой защиты.

Он выпытывал информацию. Меня это устраивало. Мне не нужно было скрывать, что я чувствую к Роуэн.

— Она моя, и теперь все об этом знают.

Я встретил его пристальный взгляд.

Коннер усмехнулся.

— Ну, будь я проклят. Поздравляю, чувак.

Он повернулся к Торину и ухмыльнулся.

— Похоже, ты следующий.

— Блять, нет.

Мы с Коннером рассмеялись, хотя смех быстро угас, когда реальность нашей нынешней ситуации вернулась в наше сознание. Мы не знали, когда придет Оран, но удача была на нашей стороне. Не прошло и десяти минут, как наш кузен появился в дверях своего кабинета, встретившись с каждым из нас стальным взглядом.

— Разве это не уютное воссоединение семьи? Чем обязан?

Его голос был настороженным, как и должно было быть. Мы не появлялись без причины. Серьезной причины.

Я встал, когда Оран проследовал к своему месту за столом. Язык моего тела был непринужденным, но я внимательно следил за своим пистолетом в кобуре, заряженным и готовым к стрельбе. Мужчины были всего лишь животными, когда их загоняли в угол. Мне не хотелось думать, что мой кузен способен стрелять в нас, но его спина была прижата к стене. Образно и буквально.

— Мы хотели бы поговорить с тобой о некоторых вещах, которые стали известны.

— Понятно. И что же это за вещи?

— Совсем недавно я случайно увидел пару SIG 550 у человека, который не должен был их иметь.

— Кто?

Его взгляд стал жестким.

— Люди, работающие на Дамиона. Тень.

Я не стал давать ему больше информации. Я находил свои допросы более продуктивными, когда позволял своему объекту извиваться.

— Оружие могли получить в другом месте? — Спросил он, не слишком нервничая.

— Сомнительно. Ты же знаешь. Не военного образца, как наши.

Он рассеянно потер подбородок.

— Я допускаю, что они могли стоять за кражей, но откуда они могли знать о поставке?

В комнате воцарилась тишина, наши взгляды превратились в три смертоносных кинжала, направленных на Орана.

— Вот что мы хотели бы знать, — наконец сказал я.

Он оторвался от своих мыслей, его глаза медленно перебегали с одного из нас на другого.

— Вы же не думаете всерьез, что я имею к этому какое-то отношение?

— Это ты нам скажи. Это ты настаивал на том, чтобы операции с оружием продолжались. Ты возглавил сделку. Ты был единственным, кто знал все детали.

— Это чертово безумие, — прорычал он, оскалив зубы. — Ты не можешь верить, что я так предам свою семью.

— Я не знаю, Оран. Может быть, предательство дается тебе легко. Я видел, как ты несколько раз разговаривал с той молодой девушкой внизу, как будто вы хорошо знаете друг друга. Очень хорошо. Я бы не подумал, что ты так неуважительно отнесешься к своей новой жене. Наш отец учил нас лучше. Но, как ни странно, она исчезла вскоре после того, как я заметил вас вместе. Просто не появилась на работе в один прекрасный день. Но я не думаю, что ты случайно знаешь что-нибудь об этом.

Оран указал на меня пальцем, в его глазах вспыхнула ярость.

— Я пытался помочь ей. И я ничего не знаю о ее исчезновении.

Его непреклонное отрицание заставило мой гнев вспыхнуть.

— Тогда как, черт возьми, ты объяснишь тот факт, что ты был единственным, кто знал, что твой отец решил заехать в Moxy в ночь своей смерти?

Я бросил на него ответный удар.

— Это не было частью его рутины. Ты думаешь, мы поверим, что это было совпадение?

Оран вскочил на ноги, хлопнув руками по столу. В то же мгновение Торин, Коннер и я выхватили пистолеты.

— Я НЕ подстраивал смерть своего отца. Потеря, блять, выпотрошила меня, и если пуля — это то, что я должен сделать, чтобы доказать это, то спускай чертов курок.

Глаза Орана пылали.

Секунды тикали. Пять. Десять. Пятнадцать.

Я медленно опустил свой пистолет, хотя мои двоюродные братья держали свои поднятыми.

— Тогда как ты объяснишь все это, Оран? Потому что нам нужны чертовы ответы.

Его гнев замерцал и перешел в нечто, напоминающее ужас. Он положил руки на стол, наклонившись, словно изнемогая от тяжести своей ноши.

— Я ничего не говорил, потому что не мог получить доказательств, а я ненавижу делать заявления, которые не могу поддержать. Но не такие обвинения, как это.

Он медленно поднял голову, пока его измученный взгляд не встретился с моим.

— Кейтлин знала. Это она позвонила папе и попросила его заехать за мной в клуб. У меня разболелась голова, и я попросил ее позвонить ему, пока я буду лежать.

Комната взорвалась оглушительной тишиной.

Кейтлин? Милая, скромная Кейтлин? Неужели он пытался свалить все на нее? Я посмотрел на своих кузин по обе стороны от меня, пытаясь понять, что происходит, но у них были растерянные выражения лиц, которые совпадали с моими собственными.

— На что именно ты намекаешь? — Потребовал я.

Коннер опустил пистолет, но угрожающе шагнул вперед.

— Ты бросаешь свою собственную жену на растерзание волкам только для того, чтобы спасти себя?

— Вы трое действительно думаете, что я способен на такое?

Оран усмехнулся, его взгляд остановился на каждом из нас.

Я вздрогнул.

— На нашем месте ты был бы вынужден прийти к тем же выводам, что и мы. А теперь говори, что ты хочешь сказать.

Он глубоко, устало вздохнул, его плечи опустились.

— После смерти отца что-то не заладилось. Я не мог избавиться от тревожного чувства, что все это слишком совпало, но я не знал, как еще это объяснить. Потом украли оружие.

Он провел рукой по волосам.

— Мои записи об обмене были в моем домашнем офисе, я думал, что там безопаснее, чем здесь, в клубе. Больше никто ничего не знал об обмене. Я даже не сказал нашим ребятам о поставке, хотя обычно бы сказал, но смерть отца сделала меня параноиком. Через день оружие исчезло. Еще одно непонятное совпадение — как могло не повезти, что кто-то случайно наткнулся на груз и украл его? Но опять же, у меня не было никаких прямых улик, указывающих на Кейтлин или кого-либо еще. Какого хрена я должен был обвинять свою жену в этом дерьме, не имея ни малейших доказательств? Может, мы и не были возлюбленными с детства, но она моя гребаная жена. Я не знал, что делать, кроме как начать следить за ней как ястреб.

— Ты держишь свой домашний офис запертым? — Спросил я.

Оран помрачнел.

— Нет. Я думал начать запирать его после исчезновения оружия, но решил, что это наведет ее на мои подозрения.

— И с тех пор ты ничего не смог на нее найти?

— Я обыскал наш дом сверху донизу, просмотрел ее телефон и даже, блядь, следил за ней, когда мог. Она так чертовски чиста, что я усомнился в собственном здравомыслии.

— Она была в Moxy, — вмешался Тор.

Все взгляды обратились к нему.

— Я ничего не думал об этом, но я видел, как она разговаривала с той девушкой.

— С той девушкой? — Спросил я.

Торин наконец опустил пистолет.

— Да, Дарина, которая исчезла. Однажды Кейтлин разговаривала с ней на заднем дворе. Я подумал, что это странно, но это не мое дело.

Целый котел эмоций всколыхнулся у меня под кожей — неверие, настороженность, облегчение. Может ли это быть нашим ответом? Была ли милая Кейтлин виновна в этих непростительных преступлениях против нашей семьи?

— Она сказала, что ты работал с ее братом, — сказал я Орану, вспоминая наш разговор с ней возле дома Пэдди и Наны.

Лицо Орана скривилось от презрения.

— Серьезно? Флинн — засранец, и у него на плече столько фишек, что хватит, чтобы потопить Титаник. Я избегаю его любой ценой.

Твою мать.

Я никогда даже не думал о Флинне Доноване.

— Может, он использует ее? Манипулирует ею, чтобы она дала ему информацию?

Я не был уверен, какие рычаги у него могут быть, но это многое бы объяснило.

— Это единственное, что имеет смысл, — серьезно ответил Оран.

Перед встречей я мысленно подготовился к тому, что меня не поколеблют отрицания только потому, что Оран — мой кузен. Я отбросил все эмоции и постарался воспринимать его так же, как и любого другого человека, которого я подозревал в том, что он нас надул. Даже используя мой самый беспристрастный фильтр, все фибры моего существа соглашались с этим. Он говорил правду. Оран не предавал семью.

Я почувствовал чертово облегчение.

Я засунул пистолет обратно в кобуру, побуждая своих кузенов сделать то же самое. Мы все четверо сидели, обдумывая последствия этой новой информации. Я был первым, кто высказал свои мысли.

— Неужели Флинн действительно мог поверить, что ему все сойдет с рук?

Все это ошеломило меня.

— Чего он надеялся добиться?

Коннер недоверчиво покачал головой.

— Семья Донованов распалась много лет назад. Сейчас ее уже не возродить.

— Мне уже надоело задаваться вопросом "почему?", — сказал Оран со смертельным спокойствием. — Вопрос в том, что мы собираемся с этим делать?

Я снова посмотрел на Коннера.

— У тебя все еще есть тот тайник с пентоталом натрия, когда нам нужна была информация от того албанца?

Он кивнул.

— После того, как я увидел, как хорошо он работает, я запасся.

Хорошо.

— Тогда я предлагаю отправиться к тебе домой, Оран, и получить некоторые ответы.

Я выдержал его измученный взгляд, моя грудь сжалась.

— Мне жаль, что я сомневался в тебе. Надеюсь, ты меня поймешь.

Его серые глаза стали острыми, как полированная сталь.

— В том-то и дело. Я понимаю, потому что след привел прямо к моей двери. Это самое ужасное. Я думаю, она подставила меня, чтобы я взял вину на себя.

Это было хреново.

Как она могла дать клятву, поддержать Орана и впустить его в себя, одновременно подписывая его смертный приговор?

Это было ужасное дерьмо. Я даже представить себе не мог, что чувствовал мой кузен.

— Давай, покончим с этим. Это дерьмо закончится сегодня.

31

Охрана пропустила меня внутрь, когда я добралась до дома родителей. Я осмотрела нижний этаж и не увидела маму, поэтому решила посидеть в своей комнате. Когда я поднялась на второй этаж, я сразу заметила, что дверь в комнату Айви была приоткрыта. Эта дверь всегда была закрыта. Всегда.

Прошли годы с тех пор, как я заходила внутрь. Мне не нравились воспоминания, нахлынувшие на меня, но я нутром понимала, что мама там и что я должна пойти за ней.

Каждый шаг давался мне тяжелее предыдущего, но в конце концов я добралась до двери. Я была права. Мама была внутри, сидела на кровати, прижимая к груди розового плюшевого мишку Айви. За все годы после смерти сестры я ни разу не видела, чтобы мама заходила в эту комнату. Мне всегда казалось странным, что она настаивала на сохранении всего в неизменном виде, если никто не видел комнату, но когда мои глаза встретились с ее глазами, я поняла, что ошибалась. Мама была здесь как дома. Это был ее портал к дочери, которую она потеряла.

Я наполовину ожидала, что она вскочит и выставит меня вон, но этого не произошло. Вместо этого она улыбнулась и похлопала по кровати рядом с собой. Чувствуя себя так, словно я попала в искривление времени, я вошла в затемненную комнату и присоединилась к ней.

— Ты в порядке? — Тихо спросила я.

— Да, милая. Просто задумалась. В последнее время я много этим занимаюсь.

— Да?

Я не была уверена, хорошо это или нет. У нас с мамой никогда не было очень близких отношений — я была скорее папиной дочкой, и мы, конечно, не разговаривали по душам, так что я понятия не имела, к чему она клонит.

— Я думаю, пришло время для перемен. Наверное, это кажется безумием, что я никогда не прикасалась к этой комнате, но… я просто не могла. Это все еще нелегко, но даже если бы Айви была здесь, она бы не хотела, чтобы ее комната была такой детской. Я подумала, что мы могли бы освежить обстановку и немного переделать ее. Мы могли бы сделать из нее гостевую комнату в стиле Айви.

Она посмотрела на меня с такой надеждой, что у меня сжалось сердце.

— Ты думаешь… ты захочешь поработать над этим… со мной? Я подумала, может быть, мы могли бы сделать это вместе.

Мне пришлось дважды сглотнуть, прежде чем я смогла проглотить слова и прогнать комок в горле.

— Да, мам. Я думаю, это звучит здорово.

Она кивнула, опустив взгляд с небольшим сопением, затем снова посмотрела на меня и улыбнулась. Она подняла руку и пригладила прядь волос.

— Ты сегодня не накрасилась.

— Да… Я не красилась, пока мы с Кейром были в отъезде, и это было даже приятно. Просто позволила коже дышать.

Ее глаза смягчились.

— Я рада. Ты идеальна такой, какая ты есть.

Поток эмоций прорвался через мою грудь, но прежде, чем он смог одолеть меня, мама встала и улыбнулась.

— Ты уже завтракала? Я могла бы приготовить яичницу.

— Я уже кое-что съела, но спасибо.

— Хорошо, я собираюсь приготовить что-нибудь для себя.

Она снова нежно коснулась моих волос, затем повернулась. Я последовала за ней из комнаты, остановившись, чтобы посмотреть, как она спускается по лестнице. Потеря Айви сломила ее. Хотя я боролась, моя связь с близняшкой всегда заставляла меня чувствовать, что я все еще сохраняю частичку моей сестры. Мама напоминала мне потерянного мальчика из "Питера Пэна", который никак не мог найти свой мячик. Она сделала все, что могла, но потеря оставила ее в дрейфе, и она так и не смогла найти дорогу назад.

Тяжело вздохнув, я пересекла коридор и направилась в свою комнату. Мне нужно было побыть одной, чтобы все обдумать.

Я прилегла на кровать, рассеянно изучая светильник люстры. Должно быть, я задремала, потому что в следующий момент меня разбудило жужжание телефона в кармане.

Стетсон: Мы можем поговорить?

Липкий дождь вины обрушился на меня.

Я избегала его, а это было не в моем стиле. Мне нравилось решать проблемы в лоб, но я не знала, как объяснить, что произошло. Мы со Стетсоном были вместе год и знали друг друга гораздо дольше. Мы не были так влюблены, как я думала, но это не означало, что мой поступок не был жестоким предательством. Как бы трудно это не было, дать ему понять, что это самое меньшее, что я могла сделать.

Я: Конечно. Но я в доме своих родителей.

Стетсон: Я у папы. Не могла бы ты заехать сюда?

Кейр сам убьет меня, если я снова переступлю порог этого дома. Неважно, сколько вины я на себя взвалила, я бы даже не рассматривала такой вариант.

Я: Я не могу. Ты можешь заехать сюда? Прости. Это сложно.

Стетсон: Да, я скоро приеду.

Казалось, что мой день будет наполнен неудобными разговорами. Хорошо.

Я сделала глубокий вдох и попыталась сосредоточиться на том, что, по крайней мере, скоро все закончится.

32

Оран, Коннер, Торин и я сели в мою машину, чтобы отправиться на встречу с Кейтлин. По дороге мы заехали в клуб Bastion, чтобы взять необходимые вещи, а затем незадолго до полудня прибыли в многоквартирный дом Орана.

Я написал Роуэн, чтобы проверить, как она, пока ждал Коннера, забежавшего в Bastion. Она заверила меня, что все в порядке. Я ненавидел, что мне приходится беспокоиться о ней, но ситуация с Кейтлин помогала. По крайней мере, я продвигался к решению проблемы на одном фронте. Как только все закончится, мы с кузенами найдем способ разобраться с Веллингтоном и Дамионом.

— Ты готов к этому? — Тихо спросил я Орана, когда мы шли к лифту.

— Не беспокойся обо мне.

Он молчал по дороге сюда, на его лице не было ничего, кроме решимости, но я знал, что это должно быть трудно.

— Тебе не нужно этого делать, ты знаешь. Мы можем позаботиться об этом без тебя.

— Если она перед кем-то и ответит, то это буду я. Она украла моего отца, черт возьми.

Справедливо.

Никто из нас не сказал больше ни слова по дороге наверх или даже когда мы вошли в квартиру. Кейтлин поприветствовала нас в гостиной, ее улыбка померкла от режущих взглядов, которые она получила в ответ.

— Что происходит? — Спросила она нерешительно.

— Почему бы тебе не присесть?" Оран кивнул в сторону дивана. "Нам нужно поговорить.

Ее взгляд скользнул по нам, прежде чем она подчинилась. Торин, Коннер и я расположились по краям комнаты.

— Вы меня немного пугаете.

Никто не сказал ни слова.

Оран медленно подошел к своей жене.

— Как давно ты это планировала, Кейтлин?

Его голос был угрожающим рычанием разъяренной пантеры.

Она нахмурила брови.

— Что?

— Был ли наш брак частью твоего плана, чтобы нанести нам удар, или ты просто использовала эту возможность в своих интересах?

— Нанести удар? Оран, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Ее расширенные глаза пристально следили за ним, пока он начинал шагать.

— Ты позвонила моему отцу той ночью. Ты и я были единственными, кто знал, что он будет там.

Ее челюсть упала, как будто она была готова поспорить с ним, но он продолжал.

— Я не хотел в это верить, но когда пропало оружие, я понял, что что-то не так. В лучшем случае у нас был крот, а в худшем — чертов предатель. Ты хорошо постаралась, чтобы все было похоже на меня. Одурачила моих кузенов.

Он потянулся за спину и вытащил черный 9-миллиметровый пистолет. Шагнув вперед, он небрежно приставил ствол к ее виску.

Тело Кейтлин содрогнулось от рыданий, слезы наполнили ее глаза.

— Пожалуйста, Оран. Я не хотела ничего из этого делать. Пожалуйста, он не оставил мне выбора.

— Флинн?

Она отрывисто кивнула.

Оран опустил пистолет, по-прежнему глядя на нее с безжалостным спокойствием.

— Тебе лучше молиться, чтобы это была правда.

Он бросил взгляд на Коннера, который оттолкнулся от стены и присоединился к ним с маленькой черной коробкой в руках.

— Что-что это? — Заикнулась она.

Коннер положил коробку на журнальный столик и достал шприц и маленький стеклянный пузырек.

— Оран, что он делает? Пожалуйста, детка. Ты меня пугаешь.

Его терпение иссякло, он взял ее подбородок в руку и сжал ее щеки между пальцами.

— Ты должна бояться, Кейтлин. Ты собираешься рассказать нам все, что мы попросим, и если я сочту тебя хоть на йоту виновной, я убью тебя на хрен.

Три тягучие секунды прошли в тяжелом молчании, прежде чем Кейтлин вырвалась из его объятий и бросилась прочь от него.

— Не трогай меня, мать твою, — шипела она, глаза пылали. — Вы все, блять, трусы. Вы заслуживаете всего, что с вами приключилось, и даже хуже.

Оран бросился на нее, схватил ее за запястье, а другой рукой зажал ей горло. Мы с Торином бросились к ней, чтобы сцепить ее руки за спиной. Она билась о нас, как дикое животное.

Господи Иисусе.

Какая-то часть меня все еще была уверена, что это было недоразумение. Она не могла быть виновата. Но невозможно было опровергнуть злобную ненависть, хлынувшую из ее глаз. Ее поведение было настолько невероятным, что я подумал, а не было ли ее две, ведь я никогда не встречал женщину, которая находилась перед нами.

Как только мы с Торином зафиксировали ее, Оран ослабил хватку, позволяя дыханию вернуться в ее легкие. Она кашляла и хрипела. Ее тело вибрировало от ненависти и ярости, когда она наконец подняла взгляд на мужа.

— Я не скажу тебе ни хрена. Мне все равно, что ты мне вколешь.

Коннер щелкнул наполненным шприцем.

— Почему бы нам не проверить эту теорию, а?

Мы с Торином крепко держали ее, пока Коннер погружал иглу в ее руку. Кейтлин вздрогнула, зажав рот. Мы видели действие препарата, поэтому знали, что это лишь вопрос времени. Через пятнадцать минут ее глаза закатились, а веки сомкнулись. Все ее тело почти сникло, и нам пришлось усадить ее на диван.

— Кейтлин, ты меня слышишь? — Спросил Оран.

— Да.

Единственное слово было жутко безэмоциональным.

— Ты сказала кому-то, где будет Броди Байрн в ночь его смерти?

Никто из нас не переводил дыхание, ожидая ее ответа.

— Дааа, — пробормотала она. — Это было слишком идеально, чтобы отказаться. Флинн был так взволнован, когда я позвонила.

Гордость озарила ее лицо.

У Орана дернулся мускул на челюсти — единственный признак того, что ее слова его обеспокоили.

— Почему Флинн хотел смерти Броуди?

— Он убил папу, конечно же.

Ее голос стал тревожно детским.

— И чтобы ослабить Байрнов. Если Байрны будут слабы, Донованы смогут подняться.

Ее руки взлетели вверх.

Оран медленно покачал головой.

— А оружие? Флинн забрал оружие?

— Оно было ему нужно.

— Зачем?

— Для человека со шрамом.

Теперь она завладела каждой унцией моего внимания. Это подтверждало, что Флинн был связующим звеном с Дамионом.

— Как его звали? — Продолжал Оран, вероятно, желая подтвердить, что мы говорим об одном и том же человеке со шрамом.

Кейтлин пожала плечами.

— Не знаю. Флинн никогда не говорил и не позволял мне присоединяться к нему на встречах.

Прежде чем Оран смог продолжить, я поднял руку.

— Как ты узнала, что у него есть шрам, Кейтлин?

Ее губы причудливо изогнулись в уголках.

— Потому что я однажды подглядела. Флинн ничего мне не сказал, и мне стало любопытно.

Ее глаза оставались закрытыми, но рука поднялась, словно касаясь чего-то перед собой.

— Он не был похож ни на кого, кого я когда-либо видела. Как будто Джек Фрост ожил, вырезанный из чистого льда.

— Ты знаешь что-нибудь еще о нем, например, где его найти? — Подтолкнул я.

Кейтлин покачала головой.

— Он никто. Просто тень, а тени не могут быть найдены.

Я сел обратно на диванную подушку, испытывая разочарование.

— А что насчет Дарины, молодой официантки из Moxy? — Оран продолжил допрос. — Ты как-то причастен к ее исчезновению?

— Твоя подружка-шлюха? — Она насмехалась. — Я избавилась от нее.

— Почему? Какое это имело для тебя значение?

— Ты не имел права, — сказала она, на ее губах заиграла усмешка.

— Изменять? Это довольно лицемерно со стороны предателя.

— Нет.

Ее расширенные глаза медленно открылись и встретились с его глазами.

— Не имел права на счастье.

Пустота в ее голосе заставила мою кровь похолодеть.

Однако Оран находился где-то за пределами досягаемости. Как будто ничто из сказанного ею не могло его тронуть.

— Все, что ты сделала, это прокляла себя, — ответил он таким же пустым тоном. — Потому что я никогда не трогал эту девушку.

Кейтлин слабо пожала плечами и снова закрыла глаза.

Оран секунду оглядывал комнату, затем прошел на кухню и вернулся с телефоном в руке.

— Это твой единственный телефон, Кейтлин?

По ее лицу скользнула коварная ухмылка.

— Нет.

— А где ты хранишь второй?

— Внутри моей коробки с тампонами.

Она полухихикнула, забавляясь собственной сообразительностью.

Оран исчез на минуту, затем вернулся со вторым телефоном. Он приподнял голову жены.

— Открой глаза.

Она повиновалась. Он провел пальцем по экрану, как только система распознавания лиц разблокировала телефон.

Он несколько раз постучал пальцем по экрану, затем медленно прокрутил страницу, сердито наморщив лоб.

— Что за хрень? Что это? Какое-то дерьмо из "Игры престолов"? Ты что, блядь, издеваешься?

Оран бросил на жену взгляд, полный недоверчивого отвращения.

— Скажи мне, что ты не влюблена в собственного брата.

— Конечно, я люблю своего брата, — сказала она с невинностью.

— Ты трахалась с ним?

В каждом слове сквозило презрение.

— Нет, — ответила она, в ее голосе снова появились эмоции.

— А ты хотела бы?

Наконец она снова открыла глаза и посмотрела на него полупрозрачным взглядом.

— Больше, чем я когда-либо хотела трахнуть тебя.

Господи. Я покачал головой.

— Тор, пойди найди что-нибудь, чем можно ее связать. Оран, как думаешь, мы можем отправить ему смс и заставить его поверить, что Кейтлин хочет встретиться?

Нам нужно было сосредоточиться, независимо от того, насколько тревожной была степень ее дисфункции. Движение по этому пути в данный момент не поможет.

Оран помрачнел и вернулся к прокрутке.

— Мы могли бы выяснить, где живет Флинн, и отправиться к нему, но, если устроить засаду на нейтральной территории, у нас будет больше преимуществ. Похоже, они иногда встречались, так что это может сработать.

Он отправил сообщение и стал ждать.

Телефон зажужжал.

— Говорит, что у него встреча через час, и спрашивает, может ли она подождать до вечера.

Я посмотрел на Кейтлин, побуждая ее повернуться ко мне лицом.

— Кейтлин, посмотри на меня, — мягко сказал я.

Ее глаза распахнулись.

— Ты любишь Флинна, верно?

Она кивнула.

— Все, чего ты когда-либо хотела — это быть с ним, чтобы он гордился тобой?

Влага собралась на ее ресницах.

— Да, — вздохнула она.

— Наверняка это означает, что ты беспокоишься о нем, не так ли?

Снова кивок.

— Ты даже следила за ним, желая быть рядом. Чтобы защитить его. Именно так ты увидела человека со шрамом, я прав?

Мое сердце заколотилось в груди.

— Люди, с которыми он работает, очень опасны, — прошептала она.

— Где он встречается с ними, Кейтлин?

— На складе.

— Мне нужно, чтобы ты сказала мне, где он находится.

Слеза вырвалась на свободу и потекла по ее щеке.

— На 30-й улице, напротив Хай-Лайн.

Я посмотрел на Тора, который теперь стоял позади нее.

— Свяжи ее.

Он отрезал кусок клейкой ленты и заклеил ей рот, затем принялся заклеивать ей руки.

Я обернулся к Орану.

— У нас не так много времени, но у нас есть элемент неожиданности.

— Давайте возьмем этого ублюдка.

Я никогда не видел, чтобы операция такого масштаба проводилась так быстро. Мы вызвали всех свободных людей, и каждый из них получил определенный участок на складе или рядом с ним. К счастью, только один склад находился на 30-й улице напротив Хай-Лайн, поэтому мы знали, что выбрали правильное место.

Он был ветхим и выглядел заброшенным. Стереотипно идеальное место для такого ничтожества, как Флинн. Внутри было полно пыльных полок, все еще заполненных инвентарем, что послужило отличным прикрытием. В одной части здания у гаражного отсека были видны следы недавней деятельности — следы на покрытом пылью полу и несколько ящиков, которые были новее, чем все остальное в здании. Шестеро из нас расположились внутри, вне поля зрения. Нам оставалось ждать всего несколько минут, прежде чем открылась боковая дверь, и вошел Флинн.

Этот тупой ублюдок был один. Неудивительно, что Донованы прекратили свое существование. В нашем мире никто не выживал без людей, прикрывающих спину — вот почему семьи держались вместе, а такие мужчины, как русский, были большой редкостью. Сила в количестве.

Зная, что Флинн с кем-то встречается, мы все договорились не предпринимать никаких действий, пока обе стороны не будут присутствовать и мы не сможем оценить ситуацию. Мы сидели молча, пока Флинн не отвлекся от своего телефона.

Прошло полчаса, и только я начал думать, что встреча сорвалась, как раздался стук в металлическую дверь. Флинн поспешил открыть ее. Когда русский со шрамом на лице вошел внутрь с двумя мужчинами по бокам, я не мог поверить в нашу удачу.

Спокойная уверенность леденила кровь в моих жилах.

Это был наш шанс — два зайца, один выстрел. Я не упущу эту возможность.

— Мистер Донован, — ровно произнес Дамион со своим русским акцентом. — Спасибо, что снова встретились со мной.

— Конечно, вы знаете, что я всегда рад…

Дамион поднял руку. — Прежде чем ты продолжишь, ты должен знать, что мы не одни.

Флинн напрягся, его глаза метались по сторонам.

— Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, джентльмены.

Блять. Блять, блять, блять. Все должно было пойти не так.

Мы с Ораном настороженно переглянулись, а затем вышли из тени. Мы все еще превосходили их числом, и будь я проклят, если когда-нибудь покажу хоть унцию страха такому человеку, как русский, будь то преимущество или нет.

— Какого хрена вы здесь делаете? — Прошипел Флинн, его лицо исказилось от гнева.

— Если кто-то здесь и отвечает на вопросы, так это ты, Донован, так что заткнись нахрен, пока с тобой не заговорят.

Приказ Орана пронесся по комнате со смертоносным спокойствием. Затем он повернулся к Дамиону.

— Я удивлен, что человек с твоей репутацией охотно имеет дело с подобной некомпетентностью.

Он поднял ладони в знак согласия.

— Обычно я бы не стал. Но, видишь ли, я приехал в город не по делам и не планирую оставаться здесь надолго.

В воздухе повисло потрясенное молчание.

— Неужели? — Вклинился я. — Потому что похоже, что ты налаживал связи между Флинном здесь и твоим пребыванием в доме Веллингтонов.

Дамион поднял бровь. Похоже, нам удалось удивить и его.

— Скажи мне, Кейр. Ты интересовался моей деятельностью или деятельностью моего помощника, когда следил за домом?

Он использовал мое имя намеренно — демонстрация его знаний и власти.

— Твоего помощника. Ты был просто неудачным совпадением.

Флинн начал ерзать.

— О чем ты, черт возьми, говоришь?

— Твой русский друг работает с Лоренсом Веллингтоном, судоходным магнатом. Видимо, они вместе торгуют людьми, — объяснил я.

— Не совсем так, — сказал Дамион. — На данный момент у нас взаимовыгодное соглашение.

— Ты хочешь сказать, что не ты был поставщиком женщины, которую он держит прикованной в своем доме.

В мой голос прокралась ниточка гнева.

— Лоуренс слишком сосредоточен на финансовой выгоде, чтобы возиться с содержанием домашнего животного. А вот его сын, с другой стороны…

Адреналин забурлил в моих венах, отправляя мой пульс на орбиту.

Стетсон? Чертов коротышка? Он был ответственен за девочку на чердаке? Конечно, нет. Если это так, то он был бесконечно опаснее, чем я когда-либо подозревал.

Я сжал кулаки, чтобы не выхватить пистолет. Непреодолимая потребность убраться отсюда к чертовой матери загрохотала в моей голове, требуя сделать все необходимое, чтобы добраться до Роуэн.

— Да, — продолжил Дамион. — Я тоже был немного удивлен. Хотя, зря. Молодой Стетсон идеально подходит под эту форму — испорченный и запущенный, получается отвратительная комбинация.

Он хмыкнул.

— Но я здесь не для этого. До меня дошло, что вещи, которые я приобрел у мистера Донована, не принадлежали ему. Как я уже говорил, я в городе ненадолго и не хочу наживать себе врагов.

Он опустил подбородок в джентльменском кивке.

— Пожалуйста, примите сегодняшний день как искренний знак моих извинений.

По щелчку его запястья свет и звук вырвались наружу. Эффект был настолько сильным, что у меня не было выбора, кроме как зажмурить глаза, закрыть уши и опуститься на пол в надежде избежать возможного обстрела. Сенсорная атака длилась недолго, хотя дым, заполнивший комнату, затянулся.

— Что это было, черт возьми?

Слова Орана были почти неслышны из-за звона в ушах.

— Чертова вспышка? — Отозвался я. — Кто, черт возьми, ходит с такой штукой в кармане?

Дезориентированные и задыхающиеся от дыма, мы обыскали местность, но Дамиона и его людей уже не было. Сначала я подумал, что Флинн сбежал вместе с ним. Потом я заметил тело на земле. Брат Кейтлин лежал в луже собственной крови, его горло было перерезано. Русский убил его, прежде чем сбежать. Извинения?

Какого черта?

Я побежал к двери, надеясь, что наши люди, стоявшие снаружи, успели его остановить. Не успели. Хуже того, те, кого мы могли видеть, были связаны и с кляпами во рту.

— Должно быть, у него здесь целая армия своих людей, — подумал я вслух.

Мы думали, что он работает один, но, похоже, мы ошибались.

— Да, но он не причинил вреда никому, кроме Флинна. Что, блядь, все это значит?

Оран стоял рядом со мной, мы оба были озадачены.

— Ни хрена не знаю.

Я достал свой телефон, и мое сердце остановилось. Роуэн написала сообщение всего несколько минут назад. Ее бывший был на пути к ней, чтобы поговорить, и она понятия не имела, что он социопат.

— Черт!

Рваное ругательство вырвалось из моего горла. Я сделал один неуклюжий шаг, прежде чем пара рук отбросила меня назад.

— Куда ты идешь? — Рявкнул Оран. — Он все еще может быть там.

Я даже не думал. Мой кулак был глубоко в его солнечном сплетении, прежде чем я понял, что сделал.

— Да плевать. Роуэн в беде, и, если ты еще раз встанешь у меня на пути, я сломаю твою гребаную челюсть.

На этот раз никто не пытался меня остановить.

33

Я ждала Стетсона внизу, расхаживая от одного конца гостиной к другому. Нервы подстегивали мою кровь адреналином. Мой бывший мог быть в неведении относительно деятельности своего отца, но это не делало наш разговор менее пугающим. На самом деле, если бы Стетсон знал, он мог бы, по крайней мере, начать понимать мою точку зрения. Вместо этого мне пришлось бы объяснять человеку, с которым я встречалась целый год, почему я разбила ему сердце, казалось бы, без всякой причины.

В какой-то момент, прокладывая дорожку в деревянных полах, я написала Кейру сообщение, чтобы он знал, что происходит. Я не привыкла сообщать кому-то о своих делах. У нас со Стетсоном никогда не было таких отношений. Но я знала, что Кейр захочет знать, и мне было приятно осознавать, что для него это важно. Что я важна.

Я так рада за тебя, Ро. Ты заслуживаешь счастья в своей жизни.

Присутствие Айви было успокаивающим бальзамом для моих нервов.

Я подошла к зеркалу возле входа, которого обычно избегала, и мягко улыбнулась своему отражению. Айви была здесь, со мной. Мне всегда казалось, что мое лицо напоминает мне о том, что я потеряла, но внезапно я поняла, что это еще и редкий дар. Сама моя ДНК позволяла мне всегда держать ее рядом с собой.

Я наклонила голову и изучила светлые корни, которые начали появляться на голове. Каково это — позволить им отрасти? Позволить всем обидам, вине и упрекам отрасти, пока они не перестанут меня устраивать, и я смогу начать все с чистого листа. Новая я.

Звучит ужасно затянуто. Двухцветные прически — это уже вчерашний день. Как насчет того, чтобы пойти к парикмахеру и просто обесцветить волосы до блонда?

Я фыркнула от смеха. Я подумаю над этим.

Загрузка...