Портрет моего мужа

ГЛАВА 52

У Кириса почти получилось удержаться. При первом рывке его швырнуло на стену, и в бок впечатался острый угол стола. На пол полетела посуда, зазвенела, захрустела, рассыпаясь под чьей-то ногой. Он все же удержался.

И успел сгруппироваться, а потому второй удар почти не ощутился.

Он даже отметил, что мальчишка держится на ногах. Про сто стоит себе, как обычно, задумавшийся, не обращающий внимания на все, что происходит вокруг.

А вот демон впился в стену, повис. И влажные волосы девочки закрыли лицо ее. Впрочем, в этой фигуре осталось мало человеческого.

Зашипела от боли Эгле.

И Кирис, оттолкнувшись от стены, шагнул к ней. Правда, лишь затем, чтобы откатиться назад: нос гондолы задрался. Он поднимался все выше и выше.

Дрожал цеппелин.

Ревели моторы.

Кувыркнулась и, ударившись о переборку, застыла Эгле. Жива? На нее рухнул выдранный из стены столик…

— Знаешь, — раздался голос мальчишки. — Сейчас самое время решить.

Ему все еще удавалось удержаться на ногах.

Демон зашипел.

А Кирис, оттолкнувшись от стены, встал на четвереньки. Может, оно и не слишком героически, но он точно знал, что на четвереньках надежней. Палуба гуляла, что бешеный конь. Надо добраться до Эгле… надо убедиться, что она жива…

Мягкие пальцы с полупрозрачной кожей. Почему-то руки у нее были светлыми и без веснушек…

Шаг и еще. Замереть, прислушиваясь к воющему ветру, от которого железо не защитит…

Ноготки из фарфора. Бледные запястья, украшенные россыпью старых шрамов, мелких, едва заметных. Почти узор, не хуже родового.

Цеппелин швырнуло, потянуло куда-то вбок, разворачивая.

Запах лета и моря в волосах. И седина, словно соль. Седина ее ничуть не портит.

— Как думаешь, надолго хватит? — Каким чудом мальчишка умудрялся удерживать равновесие, Кирис не знал.

Он добрался-таки.

И отшвырнул обломки столика, кое-как смахнул осколки с волос. Прижал пальцы к шее, с облегчением выдохнул, поймав тонкую нить пульса.

Жива.

Теперь он понимал Корна как никогда прежде. Но понимание это не избавляло от ярости. Должен был быть другой способ…

Должен.

Был.

Быть.

— Разве ты не чувствуешь?

Демон сполз со стены, двигался он рывками, то и дело замирая, будто прислушиваясь к происходящему вокруг.

— Насколько все… неусточиво. Ты ведь не так глуп, чтобы рассчитывать, что мы улетим. Тебя вполне устроит небольшая катастрофа у побережья…

Удар.

И хруст.

И некромант все-таки упал, правда, на одно колено.

— В огне легко спрятать следы, но… твоя беда в том, что выбранное тобой тело чересчур хрупко… сколько ты в нем? Больше года, верно? Сперва прятался, потом… попривык. Вжился. Вот только не учел, что моя сестра чересчур юна…

Очередной удар, и гондола вновь кренится, а вой за стеной рвет душу.

Кирис подтянул к себе неподвижное тело, оказавшееся вовсе не таким уж и легким. Хрупкость женщин несколько преувеличивают.

Дышит.

Волосы все еще пахнут. Морем. Железом. Маслом.

Если присмотреться, то тело окутывает полупрозрачная дымка, стало быть, щиты работают. У Эгле, как он успел убедиться, на редкость удачные щиты. Вот только выдержат ли они падение?

— Ее тело несформировано. А следовательно, не способно справиться с дополнительной нагрузкой. Она только-только начала пробовать собственную силу, а тут ты.

Демон шипел.

И наступал.

Отступал.

Замирал. Отвечал тонким скрежетом, который не в силах было издать человеческое горло. Но издавало же. От этого скрежета начинали болеть зубы, а перед глазами вспыхивали цветные пятна.

— И несмотря на всю твою заботу, она просто-напросто не переживет падения.

— Думаеш-ш-шь… я выберу тебя?

Стенки гондолы мелко и часто вибрировали. Кажется, Кирис даже расслышал стон металла, который вот-вот расползется, ведь даже у металла есть предел прочности.

— А кого еще? Ее? — мальчишка мотнул головой в Эгле. — Во-первых, у нее голова пробита и рука сломана. Это как минимум. А больное тело — не лучший вариант. Во вторых, она согласия не даст. Поверь. Стало быть, тебе придется тратить силы, чтобы одолеть душу…

Скрежет заглушил последние его слова.

— Кто остался? Кирис? Тело цело, но на нем стоит печать. Королевских псов не зря клеймят… и мы оба знаем, что эта печать — не просто узор… Мой папочка? Подозреваю, сейчас он не в том состоянии, чтобы тебя принять…

Рывок.

И Кирису приходится обнять тело обеими руками.

К выходу… он должен добраться до выхода во что бы то ни стало. Он подхватил тело под мышки и потянул. На коленях.

Медленно. Стараясь не думать о том, сколько времени у них осталось. Судя по всему, нисколько…

— Да и, опять же, если я что-то понимаю, то ему не избежать повышенного внимания властей. А стало быть, и тебя заметят. Демонов же здесь не любят, уж не знаю почему. Мама… держится на остатках жизненных сил. Так что…

Его голос утонул в грохоте, то ли гром, эхо которого прокатилось по переборкам, оглушая, то ли взрыв.

— Выбирай.

— Сделка? — демон подобрался к мальчишке и протянул руку. — Ты… даешь мне свое тело. А я…

— Не пытаешься сожрать мою душу.

— Хор-рошо…

Металл медленно нагревался. А до двери оставалось еще прилично.

— И моя сестра. Ты не причинишь ей вреда.

— Нет.

— Что ж… — мальчишка убрал руку за спину. — Тогда… сыграем? Я, конечно, еще не пробовал изгонять демонов, но никогда не поздно начать. Особенно если демон в ослабленном теле. Говорят, раньше одержимых пытали огнем и водой, потому что вместе с плотью слабела и тварь, в ней сидящая. Я, конечно, не уверен, что в этом имеется смысл, но…

— Ты…

— Я выживу…

Кирис физически ощутил, как вокруг сгущаются потоки силы. Еще немного и…

Рывок.

И шаг.

И рывок… и еще шаг.

Не думать.

Голова… голову залечат. И руку залечат. У Корна отменнейшие целители, ему ли не знать… главное, выбраться, чтобы живыми и…

— Мы оба знаем, что его благословение дает силы. А стало быть, я выживу. Руту, конечно, немного жаль, все же сестра, но увы… я найду ее тело и отправлю тебя в бездну, из которой ты появился.

Йонас говорил спокойно, но как-то так, что Кирис сразу поверил: и выживет.

И найдет.

И…

В бездну. Не думать. Спасти. Падение… в свободном падении есть шанс… больше, чем в металлической коробке, которая вот-вот схлопнется.

— Хор-р-рошо… — свист демона продрал до костей. — Я согласен…

Рука вцепилась в руку, когтями пробив кожу. И некромант поморщился, а потом сказал:

— Добро пожаловать.

А в следующее мгновение гондола захрустела, раскалываясь пополам. В лицо пахнуло ветром и жаром, огнем, дымом и…

Кирис толкнул неподвижное тело и, не способный разжать руки, сам рухнул следом. Еще успел подумать, что и это задание он провалил совершенно бездарнейшим образом. И что, слава богам, смерть будет быстрой.

Земля хлестанула горячей веткой, которая почти раскрошила щит. А потом сама вдруг встретила холодом и лужей, тьмой, правда, недолгой. Кирис успел захрипеть.

И застонать, пытаясь справиться с болью, от которой щит, рассыпавшийся искрами, не способен был защитить.

Он, кажется, упал.

Попытался подняться, но снова упал в грязную лужу. И ледяной ветер скользнул по спине, сдирая кожу, опрокидывая его, ослабевшего, в черную жижу.

Горькую, как треклятое масло.

Кирис огляделся.

Он не мог выжить… он не… мог… выжить… после падения… высота… должна была быть… приличной должна была быть высота. И выжить… почти без шансов. Но он жил. Дышал, пусть и каждый вдох отзывался пронизывающей парализующей болью, но все равно Кирис дышал. И это уже само по себе было чудом.

А еще он мог стоять, хотя по-прежнему на четвереньках.

— Эгле! — его голос украл ветер.

Рядом.

Лежит.

В луже лежит. И дышит. И… смотрит. В широко распахнутых глазах отражается небо и рукотворное солнце цеппелина.

На рассвете буря улеглась, будто приняла жертву, а может, просто испугалась. Взрыв разнесся энергетической волной по морю и острову, потревожив что чаек, что тварей глубинных. Во всяком случае, позже газеты напишут о возвращении морского змея, которого полагали вымершим, и о появлении чудовищных размеров кракена, едва не столкнувшегося с морским лайнером «Крипаль».

Но это будет потом.

А пока…

Рука ныла. Нудно. Выматывающе. Пальцы слегка подергивало, и пусть амулет слегка заглушил боль, но полностью избавить от нее не мог. А еще я замерзла.

Мокрая одежда.

Ветер.

Ледяная крупа снега, которая летела в лицо.

Надо было подняться. Уйти… если не в дом, то к дальнему ангару, но я сидела в грязи, прижимаясь к Кирису и думала, что это странно. Я жива.

Он жив.

Мы живы.

И… это более чем странно. Время от времени я поднимала правую живую руку, чтобы прикоснуться к голове. И та отзывалась на это прикосновение яркой вспышкой боли. Но боль означала, что я действительно еще жива.

Кирис руку убирал и прижимал к себе покрепче, правда, спохватившись, отпускал, но… с ним было тепло. Надежно. И спокойно. Впервые, пожалуй, спокойно за очень долгое время. И глядя на пожар, я думала о том, что не хочу, чтобы нас спасали.

Тогда ему придется разомкнуть кольцо рук.

Не знаю, как долго мы сидели. Долго.

Газ почти выгорел, а защита сохранила останки развороченного ангара. И теперь пламя горело ровно, спокойно.

Мог бы кто-то еще выжить?

— Не понимаю, — хрипло произнес Кирис, коснувшись губами самого уха. Осторожно и… будь место другим, я бы решила, что меня дразнят. Его дыхание согрело кожу. И ухо тоже. — Как так… получилось?

Цеппелин рухнул.

Иначе и быть не могло.

Сперва, полагаю, расплавилась изоляция. Все же шелковица не предназначена для потоков энергии подобного уровня. Далее… искра?

Или десинхронизация потоков?

Аварийное включение насосов, призванных закачать излишки блаугаза в баллон. Только нынешний газ был перенасыщен энергией и при сжатии сдетонировал. Взрыв разворотил механическую часть, а заодно прошелся по патрубкам, разливая пламя. Предохранительные клапаны, само собой, заклинило, да и щиты на остатках энергии включились, но этого хватило лишь на то, чтобы отсрочить второй взрыв на пару минут.

Или не минут?

Не знаю… главное, мы выбрались. И… за это следовало поблагодарить Кириса.

— Почему он не поднялся? — голос его звучал сипло, надсаженно. И я не выдержала, повернулась, несмотря на то, что движение породило новую вспышку боли. Кирис выглядел бледным. Но… более бледным, чем минуту назад?

Или…

Нет, все ведь закончилось. И надо всего-то дождаться помощи.

Он же осторожно коснулся губами моей щеки и повторил вопрос.

— Почему…

— Потому что и не должен был.

А мне говорить было больно, в горле будто железной щеткой поскребли.

И подозреваю, завтра мне будет еще хуже, чем сегодня. Но… главное, у меня это завтра в принципе будет.

— Я… знала… нельзя подниматься… в море шансов не было бы вообще… разбились бы о воду или… да и… куда бы отнесло.

Я потрогала горло.

Зря. Голос почти исчез.

— Давление… было слишком низким. Его хватило бы поднять цеппелин, проломить крышу, но не сняться с якорей.

— А… разве Мар…

Понятия не имею, что бы он сделал, мой уже бывший муж, но шансов я ему не оставила. Наверное, меня должна была бы мучить совесть, но пока мучила лишь рука.

И горло.

И холод.

И еще муторный страх, что пока мы сидим, мужчине за моей спиной становится хуже. В штатных амулетах щиты далеко не самого высокого класса.

— Мне… пришлось… отстранить его.

Это не было планом в полном его понимании, поскольку я не настолько безумна, чтобы планировать подобное.

Это было шансом.

Крохотным, совершенно безумным, но… я ведь жива, верно?

Мы живы.

— То есть то… скажем так, создание… оно…

Кирис замолчал, нарисовав в воздухе что-то, отдаленно похожее на знак вопроса.

— Я приказала парализовать его. А дальше… когда основные системы активированы, команда особо не нужна. Просто позволить ему подняться… сдвинуть пару рычагов.

А дальше…

Все ждали подъема, он и случился, правда, на растравленных до максимума якорных канатах, стандартная длина которых превышала пару сотен лагов. Этого хватило, чтобы выпустить корабль.

И создать иллюзию подъема.

Ветер усилил боковую качку, но и у него не получилось выдрать якоря.

Да.

Я ненормальная.

Зато живая.

Ближе к рассвету, который начался с мелкого ледяного дождя, Кирис поднялся. Он, ковыляя и прихрамывая сразу на обе ноги, подошел к пылающему ангару. А я как-то отстранение отметила, что не спешат его тушить.

На острове должны быть люди.

Точнее, люди есть, только… кто-то ведь должен следить и за полем, и за ангарами, и за кораблями… и отнюдь не один лишь сторож, убитый демоном. Тогда где все?

Не заметили взрыв?

И вопль сторожевых заклятий, которые просто-напросто смело волной дикой энергии? Времени прошло изрядно. Во всяком случае, мне так кажется, да и рана на голове перестала сочиться кровью, а здесь по-прежнему никого…

Неправильно.

Невозможно.

Но…

Я тоже поднялась. Повело. Первый шаг дался с трудом, я не могла отделаться от ощущения, что земля вот-вот прыгнет мне навстречу.

Ничего.

Удержалась. Руку прижала к груди. И сделала второй шаг. Потом третий. Ненадолго остановилась у лужи кипящего масла…

Тепло.

— Тебе… в дом. Надо. Вернуться, — Кирис говорил медленно. Он стоял, задрав голову, разглядывая крышу, в которой увязла гондола. Остатки купола расползлись, выставив тонкие опорные ребра, которые ныне остывали под дождем. Пламя еще держалось. Оно сползло под защиту стен, укрылось останками крыши, вяло покусывало пропитанную огнезащитным составом ткань.

Еще пару часов и совсем погаснет.

Все же на современных кораблях гореть нечему.

— Не дойду, — здоровой рукой я уцепилась за Кириса. А больная упала плетью и вновь вызвала острый приступ боли. Интересно, перелом или вывихом обойдется? Жаль, я не целитель. — Думаешь… кто-то уцелел?

Я задала вопрос, который мучил нас обоих.

Я смотрела на расколотые окна обзорного мостика, на огромный разлом, из которого дыханием дракона вырывались клубы пара. На… гондолу, все же почти целую, а значит, шанс был.

— Скоро… помощь… будет.

Он опустился на влажноватую землю. Здесь, вблизи огня, было даже вполне себе тепло.

— Будет, — эхом отозвалась я.

После той катастрофы изменилось многое.

К примеру, у гондол появился новый пояс щитов, задачей которого было не допустить прорыва энергии внутрь. И собственная система жизнеобеспечения, запитываемая от пары спящих кристаллов. Предохранители должны были сработать при первом ударе, но…

Я не знаю, сработали ли.

И… даже если так… даже если защита выдержала несколько взрывов, устояла перед выбросом силы и сохранила останки гондолы максимально цельными, это…

Это не значит, что те, кто внутри, выжили при падении, пусть и было оно на редкость коротким.

— Ждать, — сказал Кирис.

И я села рядом.

Села, уткнулась носом в его плечо и закрыла глаза. Что ж, ждать я научилась, только…

Почему здесь нет людей?

Теплая ладонь легла на мой затылок. Мгновеньем позже вновь сомкнулось кольцо рук, закрывая меня от мира, и боль почти ушла. А потом снова начался дождь, небо посерело, поблекло, и на нем появились яркие точки кормовых огней. Будто звезды.

Я моргнула.

И кажется, расплакалась.

Я не хотела плакать, честное слово… не хотела, и все равно расплакалась… я растирала слезы кулаком, а они все текли и текли. Еще мне дико хотелось пить и свернуться калачиком, забраться под одеяло и не выглядывать, пока все не закончится. Но я просто сидела и плакала. А Кирис баюкал меня и не мешал слезам. И длилось это целую вечность. Кто бы мог подумать, что в одной женщине вместится столько слез.

— Скоро уже, — шепотом сказал Кирис. — Скоро все закончится и… прости, если что.

Прощу.

Уже простила. Всех. В том числе демона, но…