После шторма

8

Вилла директора Венса Берроуза находилась недалеко от ворот «Жемчужины». Она утопала в цветах и папоротниках, а по ступеням, начинавшимся от террасы, можно было спуститься на огражденный с двух сторон скалами небольшой пляж, которым пользовались только члены семьи и гости.

Внутри дома тоже было много цветов. Миссис Берроуз сама ухаживала за ними. Комнатные растения были ее хобби, и частенько она, протирая влажной тряпочкой широкие жесткие листья какого-нибудь фикуса, разговаривала с ним, как с малым ребенком.

Громадная гостиная, в которой собрались гости, была выдержана в спокойных тонах; среди них преобладал цвет морской волны. Вдоль стен располагались мягкие диваны и кресла, по углам возвышались кадки с пальмами, а в центре стояли столы.

Хозяин встречал гостей у входа в гостиную.

— Поздравляю вас, мистер Берроуз! — весело произнесла Долли и после секундной заминки прижалась щекой к гладко выбритой щеке именинника.

— Спасибо, солнышко. — Венс Берроуз благодарно улыбнулся, и в это время рядом с ними раздался голос Неда Джейсона, подошедшего с Сюзанной вслед за Долли:

— Хорошо, что поблизости нет миссис Берроуз. Это ей вряд ли бы понравилось!

— Не глупи, Нед! — Долли вспыхнула.

— Я всего лишь пошутил, — примирительно заметил здоровяк Джейсон. — Примите поздравления, директор!

— С днем рождения, мистер Берроуз! — подхватила Сюзанна.

— Спасибо, спасибо! Присоединяйтесь к остальным гостям.

Широким жестом хозяин пригласил их в гостиную, где официанты в белых тужурках разносили шампанское и легкие закуски.

Долли взяла бокал охлажденного вина, в котором тихо лопались пузырьки воздуха. Обведя глазами комнату, она заметила в отдалении Хоупа и Эмму, беседовавших с Квентином Джонсом и его женой. Собственно, разговор вели только Эмма и пульмонолог, а Ник молча стоял рядом, время от времени поглядывая по сторонам. Увидев Долли, он просиял и кивнул ей.

Через минуту от другой группы гостей отделился Гленн, сын Венса Берроуза.

— Добрый вечер, Долл! Очень рад снова увидеть тебя!

— Здравствуй, Гленн. Мистер Берроуз говорил, что ты будешь на сегодняшнем ужине.

— Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?

Долли оглянулась на Ника, в руку которого мертвой хваткой вцепилась Эмма, и поняла, что тому не удастся отойти от своей спутницы.

— Конечно. Надеюсь, ты расскажешь, над чем сейчас работаешь? — Ей было известно, что, несмотря на относительную молодость, Гленн Берроуз уже успел завоевать популярность в среде литературных агентов, занимающихся продажей произведений детективного жанра.

— Непременно, — пообещал Гленн.

В этот момент миссис Берроуз пригласила всех к столу.

За ужином вина лились рекой, и в немалой степени благодаря этому обстоятельству он прошел шумно и весело, с тостами за здоровье именинника и его близких. Долли и Ник сидели за разными столами, друг против друга, и все время обменивались взглядами, полными любви. Им казалось, что на них никто не обращает внимания. К несчастью, они заблуждались. Ни Долли, ни Нику не пришла в голову мысль посмотреть на Эмму, иначе они увидели бы, что та исподволь наблюдает за ними и от нее не укрылся счастливый блеск в их глазах. Время от времени она стискивала зубы и комкала в руке салфетку, а во взгляде ее вспыхивала мрачная злоба.

На десерт были поданы фрукты, таявшие во рту пирожные, приготовленные самой хозяйкой дома, а также кофе и коньяк.

— Очень советую обратить на коньяк особое внимание! — громко заметила миссис Берроуз. — Он восхитителен. Мы с мужем привезли его из Франции!

— К большому сожалению, мне никогда не приходилось бывать в этой стране, — признался сидевший рядом с Долли Гленн.

Весь вечер Ник не спускал с нее восхищенных глаз. Возможно, потому что она и сегодня надела то черное платье, которое так шло ей. В нем Долли была в «Шатольоне», и оно так понравилось ему! Даже сейчас вполуха слушая болтавшую о чем-то Эмму, Ник смотрел на Долли, а она, в свою очередь, могла думать только о том, что без памяти любит этого обаятельного человека, влюбленного в нее.

— А ты, Долл? — продолжал тем временем Гленн. — Ты бывала во Франции?

— Гм… да. Еще в студенческие годы, во время летних каникул. Мы с подругой тогда объедались тамошними круассанами.

— На твоей фигуре это не отразилось, — с улыбкой заметил Гленн.

— Это потому, что мы пробыли там всего две недели, — весело пояснила Долли.

Она заметила, что многие гости начали подниматься из-за стола. Оказалось, что хозяева пригласили всех собравшихся в зал, где уже звучала музыка и можно было потанцевать. Сквозь распахнутые двери Долли увидела, как мистер и миссис Берроуз вышли в центр круга.

— Ты потанцуешь со мной? — обратился к ней Гленн.

Но Долли почти не слышала его. Она смотрела на Эмму и Хоупа. Эмма встала со стула и потянула за руку Ника, хихикая и призывно глядя ему в глаза.

— Ну идем же, радость моя! Давай потанцуем. Ах, если бы ты знал, как я тебя люблю! — Ее голос становился все громче и громче. Очевидно, она увлеклась во время ужина крепкими напитками.

Нику не осталось ничего иного, как пойти с Эммой в соседний зал. Долли и Гленн направились следом. Сегодня в доме Берроузов звучали рок-н-роллы и вальсы Штрауса. Специально для именинника поставили и неподражаемого Луи Армстронга, который пел о голубом небе, улыбках и о том, как прекрасен окружающий нас мир…

Едва стихли звуки музыки, и танцующие, покинув центр зала, начали разговор, Эмма, поманив Хоупа за собой, протиснулась поближе к Долли и выкрикнула так, чтобы ее слышали все:

— А сейчас, дамы и господа, прежде чем начнется следующий танец, я хочу сообщить вам кое о чем!

Все присутствующие повернулись к ней.

— Интересно, — произнес кто-то, — что это значит?

— Сейчас узнаете! — хрипло бросила Эмма. — Дело в том, что я хочу, чтобы вы все, друзья мои, собравшиеся по столь радостному поводу… — Она едва удержалась на ногах, но тут же продолжила: —…Узнали следующее… то, чем я давно хочу поделиться с вами, потому что очень счастлива! — Эмма замолчала, словно сбившись с мысли, и в этот момент Хоуп взял ее за руку выше локтя с явным намерением помешать говорить. — Нет, дорогой! — воскликнула она, вырываясь. — Я все-таки скажу. Зачем нам держать это в секрете?

При этих словах Долли похолодела. Ей даже показалось, что у нее остановилось сердце. Пьяный хриплый голос настойчиво продолжал:

— Только не подумайте, что я вру! — криво усмехнулась Эмма, которой казалось, что на ее лице сияет кокетливая улыбка.

— Рассказывай, Эмма, мы внимательно слушаем! — подбодрил ее кто-то из гостей.

Она рассмеялась с пьяным добродушием и окинула взглядом Хоупа.

— Я хочу сообщить вам, что Ник… является моим обожаемым супругом! — Выкрикнув это, Эмма посмотрела вокруг себя, словно желая узнать, какой эффект произвели ее слова на присутствующих.

Гости ахнули. Некоторые из них бросились вперед с поздравлениями, другие были слишком потрясены, чтобы что-либо говорить: они не слышали, чтобы Николас Хоуп упоминал, что у него есть жена.

Вскоре раздались голоса:

— Молодчина, Ник!

— Ну и хитрюга ты, Никки!

— Я бы сказал, что они оба хороши!

— Интересно, как давно вы поженились?

— Поздравляем! Поздравляем!

Эмма шагнула вперед, очень довольная тем, что оказалась в центре внимания.

— Спасибо! Спасибо всем!

Однако тут наконец вмешался Хоуп.

— Думаю, Эмма, мне пора отвезти тебя в гостиницу. Идем, ты сегодня уже достаточно повеселилась. Мы уходим сейчас же!

Эмма вяло хлопнула его по плечу.

— Ну, не будь таким, Никки! Ты хочешь все испортить? Я только начала развлекаться… Мне кажется, наши друзья должны знать о нас правду!

Ник стиснул зубы, стараясь усилием воли взять себя в руки.

— Как-нибудь в другой раз. — Он выразительно посмотрел Эмме в глаза. — Попрощайся со всеми. Мы уезжаем!

Но с Эммой не так-то просто было сладить.

— Видите, как он строго обращается со мной? — обратилась она к окружающим. — Вот потому я и люблю его так сильно.

Эмма снова покачнулась, и Ник поспешно поддержал ее, намереваясь увести. Но не тут-то было! Эмма оттолкнула его.

— Я пока никуда не еду. Мне нужно сказать нашим друзьям еще кое-что. Вы же хотите услышать это?

— Да! Да! — раздалось среди гостей.

— Отлично! Итак, самая главная новость — мы с Ником выиграли приз! Я беременна! Какое счастье, правда, дорогой?! Ну не смотри на меня так, я хотела сделать тебе приятный сюрприз.

— Это то, о чем ты собиралась поговорить со мной? — сухо поинтересовался Хоуп.

Эмма на мгновение задумалась, будто соображая, о чем идет речь, затем в ее глазах появилось странное выражение.

— Нет! — Она усмехнулась, но в следующую секунду спохватилась и добавила: — Впрочем, да, именно для этого мне и нужно было встретиться с тобой. Я хотела сообщить тебе приятную новость после окончания приема, по дороге в гостиницу, но сейчас передумала, решив, что нашим друзьям тоже интересно будет узнать…

Миссис Берроуз, до сих пор молча наблюдавшая за Эммой и Хоупом, поняла, что настала пора вмешаться.

— Прошу всех вернуться в гостиную! Там поданы прохладительные напитки. Танцы будут продолжены позже, — дипломатично заметила она.

Гости потянулись в соседнюю комнату, переговариваясь на ходу, а Ник, воспользовавшись предлогом, увел Эмму к «понтиаку» и повез в отель.

В доме Берроузов вновь зазвучала музыка, как бы послужив сигналом к прекращению пересудов, и все сделали вид, что позабыли о выходке Эммы, не желая портить праздник.

Долли плохо помнила, как закончился вечер. Она слегка пришла в себя лишь в собственной квартире, оказавшись там вместе с Сюзанной, которая, видя состояние подруги, попрощалась с Недом и отправила его домой, в Лонг-Бич. Долли отрешенно сидела в гостиной в кресле, пока внимательная Сюзанна не принесла ей из кухни чашку свежезаваренного кофе.

— Долл, ты такая бледная, — обеспокоенно заметила подруга. — С тобой все в порядке?

Только тут Долли, как бы очнувшись от тяжелых мыслей, с благодарностью кивнула, отпив глоток кофе.

— Да, Сюзи, не волнуйся. Просто я очень устала сегодня, сама не знаю почему. У всех бывают такие дни, правда?

Сюзанна изучающе оглядела ее, сидящую в черном платье, в котором она выглядела столь обольстительно всего несколько часов назад. Сейчас черный цвет лишь подчеркивал необычную бледность лица, с которого, казалось, сошли все краски.

— Долл, ты ничего не хочешь мне сказать? — неуверенно спросила Сюзанна. — Ты так помогла мне, когда я находилась в сомнениях относительно своих отношений с Недом, что я тоже очень хочу быть тебе полезной.

— Ты и так помогаешь мне, Сюзи. Не сомневайся. Кстати, как обстоят ваши с Недом дела? — Долли вяло улыбнулась.

Глаза Сюзанны мгновенно заискрились.

— Я уже несколько раз встречалась с мальчишками и, по-моему, начинаю понемногу находить с ними общий язык. Но поженимся мы с Недди не раньше, чем дети окончательно привыкнут ко мне.

— Ничего, ты справишься, — уверенно заметила Долли. — Самое главное, что ты и сыновья Джейсона с самого начала почувствовали симпатию друг к другу.

Сюзанна кивнула, а затем осторожно сказала:

— Знаешь, Долл, я тут подумала… Мне не очень-то верится, что Ник Хоуп все это время состоял в браке с Эммой. На ее месте я не позволила бы такому красавцу мужу одному отправиться в Америку.

— Может, ты и права. — Долли пожала плечами. — Но мне кажется, что Эмма не врет: она действительно является его женой и ждет ребенка.

Сюзанна саркастически хмыкнула.

— Зачем же ей понадобилось устраивать эту сцену на публике? Как бы то ни было, в характере этой женщины много странностей. Боюсь, что у них с Хоупом не совсем нормальные отношения. — Она мельком взглянула на часы. — Бог мой! Уже почти полночь. Я совсем заболталась. Извини, что задержала тебя.

— Ничего страшного, Сюзи. Я всегда рада поговорить с тобой.

— У тебя точно все в порядке?

— Абсолютно. Сейчас я больше похожа на себя, чем в последнее время, когда начались неприятности у Ника Хоупа.

— Ты все принимаешь слишком близко к сердцу. — Сюзанна поморщилась. — Конечно, Хоупу приходится несладко с этой женщиной, но почему у тебя должна болеть голова от его забот?

— Я как-то не задумывалась об этом, Сюзи, но, возможно, ты права. И все равно, мне жаль мистера и миссис Берроуз. Должно быть, они шокированы поведением Эммы.

— Еще бы! Но они здравомыслящие люди и не станут зацикливаться на этой истории. Ник Хоуп им нравится, и я не думаю, что они изменят к нему отношение. — Сюзанна взяла с дивана свою сумочку. — Желаю тебе как следует отдохнуть.

— Спасибо. Спокойной ночи.

Закрыв после ухода подруги входную дверь, Долли приняла таблетки от головной боли и стала машинально раздеваться, готовясь ко сну.

Забравшись в постель и укрывшись простыней, она протянула руку к тумбочке, чтобы выключить мурлыкавший потихоньку радиоприемник, как вдруг осознала, что из динамика льется та же спокойная мелодия, которая вчера звучала во время ужина у Ника…

Слезы градом покатились из глаз Долли. Откинувшись на подушку и закрыв лицо руками, она долго плакала, думая о том, что снова совершила ошибку…

Долли только-только стала засыпать, как зазвонил телефон. Наверное, это Сюзи, пронеслось у нее в голове, но, сняв трубку, она услышала голос Хоупа:

— Долл, мне необходимо поговорить с тобой! — произнес он. Затем, словно прочитав ее мысли, добавил: — Постой, не бросай трубку! Позволь мне хотя бы извиниться за то, что случилось сегодня вечером. Я хочу объяснить…

— Здесь нечего объяснять, Ник.

— Ты ошибаешься…

— Прости, но уже поздно, я хочу спать. Спокойной ночи, Ник.

Долли положила трубку, чувствуя, что руки у нее дрожат, сердце будто выскакивает из груди, а в голове такая сумятица, что она все равно не смогла бы понять объяснения Ника, даже если бы захотела. Зачем вдаваться в ненужные разговоры, горько усмехнулась Долли. Между нами все кончено. И снова предстоит начинать все сначала, потому что в очередной раз разлетелись радужные мечты о человеке, который, казалось, готов был бросить к моим ногам все сокровища мира.

Долли пошла на кухню, приняла успокоительные таблетки и, горестно вздыхая, попыталась понять, как ее угораздило снова оказаться в такой же ситуации, как с Эдом Бастальяно. Она вернулась в спальню. Больше всего Долли хотелось побыстрее уснуть, хотя она и понимала, что утром все ее страдания возобновятся. Но это будет завтра, а пока можно свернуться калачиком и погрузиться в спасительное забытье…

Рано утром Долли проснулась словно от толчка, открыла глаза и несколько мгновений лежала, глядя в потолок с таким ощущением, что вчера что-то случилось. Затем на нее волной нахлынули воспоминания, и улегшийся было за ночь в ее душе шторм разыгрался снова. Все было точь-в-точь как в прошлый раз, когда она рассталась с Эдом, — боль потери, уязвленное самолюбие, предчувствие наступления тусклых, бесцветных дней и необходимость делать вид, что ничего не случилось.

Пролежав в постели больше часа, Долли поднялась, механически приняла душ и набросила махровый купальный халат. Побродив бесцельно по квартире, она наконец распахнула окно в гостиной, чтобы впустить свежий утренний воздух. Как всегда, картина необъятного океана, который выгибался на горизонте дугой, словно лишний раз напоминая, что земля круглая, успокоила ее и настроила на философский лад. У Долли вдруг появилась уверенность, что она справится и с этой, новой и неожиданной бедой.

Ведь удалось же мне выжить в прошлый раз, усмехнулась она, отворачиваясь от окна и бросая взгляд на часы. Интересно, проснулась ли Уна? Общение с ней обычно доставляло Долли удовольствие. К тому же очаровательная массажистка всегда заражала своим оптимизмом и ее.

Решив, что десять часов утра уже не слишком раннее время, Долли набрала номер подруги. Уна ответила после первого же гудка, как будто дежурила у телефона.

— А-а! Это ты, Долл! Ну как там прошел прием у директора? — радостно защебетала она, сразу приступая к главному, что интересовало ее.

Слегка опешив от такого вопроса, Долли начала описывать, как прошло торжество, и как милы и приветливы были мистер и миссис Берроуз.

— А Ник Хоуп с Эммой тоже там были?

— Да.

— Жаль, что меня не пригласили на этот ужин — я с удовольствием понаблюдала бы за ними, — огорченно вздохнула Уна. — До меня уже не первый раз доходят слухи, что Ник продолжает уворачиваться от своей красотки. Но та, должно быть, не промах, раз ей удалось явиться с ним на прием к самому директору.

— Что между ними происходит, я не знаю, — сдержанно заметила Долли, — но вчера Эмма изрядно выпила и выставила себя на всеобщее посмешище.

— Вот это да! Но как же так вышло, что я до сих пор ничего не слышала об этом?

— Погоди, еще услышишь. Вот отправишься в понедельник на работу…

— Наверное, всем стало неловко?

— Не то слово! Особенно когда Эмма заявила, что Ник является ее мужем и что она беременна.

Уна ахнула.

— Не может быть! Ты шутишь? А что же сказал на это Хоуп?

— Почти ничего. Он постарался поскорее увезти Эмму.

— И как ты думаешь, кто-нибудь поверил ей?

— Откуда мне знать! Вообще-то, меня не слишком заинтересовала эта история, — ответила Долли, втайне удивляясь безразличию, с которым она говорила о Нике. Ей пришло в голову, что, пожалуй, впервые она сообщает свежую сплетню Уне. Обычно все происходило наоборот. Но сейчас у нее было странное ощущение, что прием у директора состоялся не вчера, а сотню лет назад.

— А мне казалось, что вы ладите с Хоупом, — поддела ее подруга.

— У нас нет причин ссориться. К тому же мы вместе работаем и встречаемся каждый день.

Уна на минутку замолчала, словно размышляя о чем-то.

— Да, неважный он муж, если удрал от беременной жены. Может, он из тех, которые меняют женщин как перчатки?

Долли вдруг почувствовала, что ей перестал нравиться этот разговор.

— Ой, извини, Уна, нам придется прервать беседу — кто-то звонит в дверь! — соврала она, не придумав лучшего способа закончить разговор о поведении Ника Хоупа.

Положив трубку, Долли откинулась на спинку кресла и задумалась. Завтра ей предстояло встретиться с Ником у бассейна с искусственной волной, но она не ощущала в себе сил для этой встречи. Ей нужно было любым способом оттянуть момент, когда они с Хоупом посмотрят друг другу в глаза.

Долли задумалась, перебирая возможные варианты, и вскоре выход был найден. Набрав для храбрости полную грудь воздуха, она позвонила домой главному врачу и отпросилась с работы на три дня, сославшись на то, что сейчас в «Жемчужине» нет пациентов, остро нуждающихся в ее присутствии, а процедуры с группой худеющих женщин может провести инструктор по плаванию.

Получив разрешение, Долли вздохнула с облегчением. Наконец-то она сможет съездить к отцу. Правда, сегодня ее там никто не ждет, но ничего — тем приятнее будет встреча!

Уже вечерело, когда Долли сошла в Сан-Хосе с рейсового автобуса и пешком направилась к тихой улочке, где прошло все ее детство и где в небольшом уютном доме жил сейчас ее отец с Синтией.

Когда утихли взаимные восторженные приветствия, Долли, оказавшись среди милых ей и добрых людей, почувствовала, что груз, давивший на ее плечи со вчерашнего вечера, как будто уменьшился. Здесь она всегда отдыхала душой. Нежные отношения отца и его второй жены служили для нее моральной поддержкой. Долли словно черпала в них силы, необходимые для того, чтобы пережить собственные неурядицы.

От отца не укрылось, что с дочерью что-то происходит, но заговорил он об этом лишь во вторник вечером, когда они неспешно прогуливались по набережной, предоставив Синтии спокойно сосредоточиться на приготовлении ужина.

— Знаешь, детка, ты сейчас стала совсем другой, — задумчиво произнес мистер Пауэлл, наблюдая, как мальчик лет десяти, оперевшись о парапет, отделявший пляжную зону от тротуара, бросает кусочки булки нахальным чайкам, избалованным вниманием гуляющих. — В тебе появилась сила, характер твой закалился. Думаю, ты уже на многое смотришь иначе. И эти качества помогут тебе найти достойного спутника жизни. Ты не говорила, есть ли у тебя близкий человек в настоящее время. Возможно, он есть, но далек от совершенства… Очень верю — рано или поздно ты встретишь того единственного, с которым достигнешь полной гармонии. Я не сомневаюсь в этом.

— Спасибо, папа, — тихо ответила Долли.

— И еще… Я хочу, чтобы ты знала — что бы ни случилось в будущем, ты всегда можешь приехать сюда и поделиться со мной. Не думай, что твой отец старый бесчувственный пень, не способный понять, почувствовать, что его ребенку плохо.

— Папа, я вовсе так не думаю! — поспешно заверила его Долли.

— Жизнь очень похожа на кино, нужно только научиться относиться к ней как к фильму — смотреть, но не принимать всерьез то, что происходит на экране. Каким бы ни был захватывающим сюжет, каждый зритель в кинотеатре знает, что рано или поздно в зале вспыхнет свет и нужно будет переключить внимание на что-то другое…

Покачиваясь на сиденье автобуса, мчавшего ее обратно в «Жемчужину Калифорнии», Долли раздумывала над словами отца. Заключенная в них житейская мудрость успокаивала, и вдобавок ко всему, это была совершенно новая для нее точка зрения на то, что переживала она. Пытаясь применить ее к своей нынешней ситуации, Долли поняла, что нужно постараться забыть Николаса Хоупа. Вот только сможет ли она сделать это? И как быть, если у Ника все еще сохранилось желание объясниться с ней?

В почтовом ящике Долли обнаружила письмо. Оно не имело обратного адреса, но она сразу подумала, что написал его Хоуп. Первым ее желанием было разорвать конверт вместе с письмом на мелкие кусочки, но затем она все же положила его на столик в гостиной. Долли приняла душ, надела домашний халат, сварила кофе и только потом устроилась с чашкой на диване и начала читать письмо:

«Долли, солнышко, я вполне понимаю, что ты сейчас испытываешь, но мне необходимо увидеться с тобой. Не отказывай мне хотя бы в возможности высказаться, а все дальнейшее будет зависеть от тебя. Я надеялся увидеться с тобой в понедельник, но мне сообщили, что ты отпросилась с работы. Прошу позвонить мне домой, как только ты вернешься.

Ник».

С сильно бьющимся сердцем Долли снова и снова перечитывала письмо, раздумывая, как ей поступить. Она уже поняла, что разговора с Хоупом не избежать, хотя бы потому, что им еще предстоит вместе работать. Нужно каким-то образом уладить возникшую ситуацию и договориться впредь держаться так, словно между ними никогда ничего не было.

Дождавшись семи часов вечера, когда, по ее расчетам, Ник не только вернулся с работы, но и хотя бы немного отдохнул, она позвонила ему домой. К телефону долго никто не подходил, но потом, когда Долли уже готова была дать отбой, она услышала в трубке голос Хоупа. Он прозвучал как-то тускло и невыразительно:

— Я слушаю.

— Ник, это я, Долли. Я получила письмо и готова встретиться с тобой, только не надолго.

— Хорошо, — взволнованно произнес Ник. — Когда мы увидимся?

— Минут через двадцать. Это устроит?

— Вполне. Мне зайти к тебе или ты заглянешь ко мне?

— Ни то, ни другое. Мы встретимся на нейтральной территории, — сказала Долли, чувствуя себя как парламентер, ведущий переговоры во время военных действий. — Дойдешь до мостика, по которому мы шли в «Шатольон», затем свернешь направо и пройдешь вдоль водоема, туда, где начинаются клумбы. В этот уголок редко кто заглядывает, и нам никто не помешает. Буду ждать тебя там на скамейке.

— Договорились.

Долли положила трубку, после чего быстро сбросила халат, натянула джинсы, майку и выбежала из дома, чтобы не столкнуться с Хоупом по дороге.

Ей пришлось ждать его минуты три. Он появился как-то неожиданно, почти такой же, как обычно, если не считать осунувшегося лица и чуть поникших плеч. Волосы его были слегка взъерошены, а на подбородке темнела щетина. Ник приблизился к Долли и, прежде чем сесть рядом, на мгновение встретился с ней глазами.

— Долл, я считаю необходимым извиниться за тот вечер. Эмма была…

Долли не дала ему договорить. При виде Ника сердце ее больно сжалось, и она пожалела, что согласилась встретиться с ним наедине.

— Я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать поведение Эммы. Меня беспокоит другое — мы должны достичь согласия в том, как будем держаться дальше. К сожалению, нам и впредь придется вместе работать, поэтому, если ты не согласишься с тем, чтобы мы остались добрыми знакомыми, я начну искать другое место в какой-нибудь из клиник.

— Не слишком ли ты торопишь события, Долл? Я всего лишь собирался объяснить, почему Эмма вела себя таким образом.

— Мне это неинтересно, — сухо заметила Долли, глядя на кусты белоснежных роз, растущих на клумбе. — В конце концов, у каждого из нас своя жизнь и отчитываться друг перед другом мы не обязаны. Хочу только сказать, что, какие бы объяснения ты ни приводил, это не повлияет на мое решение.

В глазах Хоупа промелькнуло гневное выражение.

— Иными словами, все, что было сказано или сделано нами, не имеет для тебя никакого значения и ты не позволишь мне оправдаться? Даже преступники имеют право на последнее слово! — воскликнул он, на мгновение перекрыв голосом звуки музыки, доносившейся из «Шатольона». — Я надеялся найти в тебе сострадание, но, как видно, все это время ошибался в тебе!

Последнее замечание больно отозвалось в душе Долли, но она все же сумела взять себя в руки и ответила:

— О каком сострадании может идти речь? Вместо того чтобы обвинять меня в несуществующих грехах, ты сейчас должен находиться возле жены! — Голос Долли дрожал, как будто к ее горлу подступали рыдания. — Или ты забыл, что Эмма ждет ребенка?

Она отвернулась от Хоупа, чтобы скрыть исказившееся мукой лицо. Ей было стыдно, что она позволила своим чувствам разыграться. Еще совсем недавно Долли казалось, что она уже совершенно успокоилась, но стоило ей остаться с Ником с глазу на глаз…

— Долл, — вздохнул тот. — Пойми…

— Что тут понимать… — произнесла она более спокойным тоном. — Ты никогда не говорил, что Эмма твоя жена. Ты рассказывал о ней как о бывшей любовнице, от назойливости которой сбежал сюда, чтобы начать новую жизнь. Я приняла твои слова на веру, потому что мы стали друзьями и у меня не было повода не доверять тебе. Особенно когда после приезда Эммы ты попросил у меня совета насчет того, как поступить с ней… — Голос Долли становился все тише и тише, а последние слова она произнесла почти шепотом, как будто ей было неловко сознавать всю глубину своей недавней глупости.

Ник сидел неподвижно, глядя на нее. Ему хотелось обнять ее, прижать к груди и утешить. Ведь еще совсем недавно они клялись в любви друг к другу и строили планы на будущее. А сейчас все изменилось самым ужасным образом. И в этом виновата Эмма! Долли не поверит ему, потому что считает его виновным. И это неудивительно — он на ее месте думал бы точно так же.

Хоуп вздохнул, сознавая, как трудно будет ему убедить Долли в том, что он не такой уж конченый человек, каким она его себе представляет.

— Да, Долл, все правильно. Но я уверен, что ты уже начала понемногу узнавать Эмму с той стороны, с какой она хорошо известна мне. Это слабая, эгоистичная и ненадежная женщина. Я уже неоднократно пытался поверить ей, и каждый раз оказывалось, что этого не следовало делать. Да, я ввел тебя в заблуждение относительно некоторых вещей — вернее, умолчал о них, — но, когда Эмма объявилась здесь, мне отчаянно захотелось поговорить с кем-нибудь… с понимающим и уравновешенным человеком.

Ник наклонился вперед и потер лицо руками, словно заново переживая состояние, в котором он находился в то время, затем откинулся на спинку скамьи и продолжил:

— Ты представить себе не можешь, какое облегчение я испытал, получив твое согласие поужинать со мной и выслушать меня. Я считал, что обрел друга, родственную душу. К тому же в то время я думал, что ты встречаешься с парнем и тебе больше никто не нужен. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.

Он бросил быстрый взгляд на лицо Долли, освещенное недавно зажегшимися вокруг клумб фонариками. В мягком полумраке она показалась ему прекрасной, как никогда. В неподвижном вечернем воздухе плыли звуки известной песни Элвиса Пресли, исполняемой музыкантами в ресторане, в которой тот умолял сидящую рядом девушку нежно и верно любить его до конца отпущенных им дней…

Внезапно Хоуп вздрогнул, потому что Долли заговорила.

— У меня сложилось несколько иное мнение насчет всей этой истории, Ник. Но я не собираюсь никого ни в чем винить, потому что сама виновата — нельзя быть такой доверчивой! Похоже, у меня уже входит в привычку постоянно оказываться в дураках…

Она хотела добавить еще что-то, но в это время в отдалении показалась группа парней и девушек, очевидно, только что покинувших «Шатольон» и направлявшихся в свои номера в отеле. Заметив сидящих на скамейке Долли и Ника, молодые люди свернули на другую дорожку.

Хоуп молча ожидал, пока они скроются из виду за кустами, приобретшими стараниями садовников идеальную форму шаров, конусов и даже животных. Он решил во что бы то ни стало спокойно рассказать Долли всю правду и постараться представить себя в лучшем виде еще до того, как в ее глазах появится непробиваемый лед и она окончательно откажется от всего, что было между ними.

— Долл, — тихо начал он, — я же рассказывал тебе о дебоше, устроенном напившейся до чертиков Эммой у меня дома в ту ночь, когда мне предстояло вылететь в Америку. Следовательно, поведение Эммы на вилле директора не должно быть для тебя неожиданностью. И поверь, это был самый легкий вариант. Если бы Эмма напилась так, как она обычно это делала, все могло оказаться гораздо хуже. Первое время после нашего знакомства она держала себя в руках, а если я и замечал что-то необычное в ее поведении, то относил это на счет присущей ей экстравагантности. Поначалу некоторые ее поступки даже вызывали у меня восторг, потому что я принимал развязность за неординарность. — Ник секунду помолчал. — По правде сказать, в Мельбурне мне было довольно одиноко и я сам иногда подумывал о женитьбе, хотя Эмма об этом не подозревала… Впрочем, она, похоже, что-то все-таки почувствовала и начала решительно действовать в этом направлении. У нее довольно двойственный характер, и она при разных обстоятельствах может раскрываться то с худшей, то с лучшей стороны…

— Ник, — прервала его Долли, — почему ты не можешь понять, что я не желаю вдаваться в подробности твоих отношений с Эммой?

Ее вопрос прозвучал холодно, но за внешней враждебностью она пыталась скрыть свое волнение, вызванное близостью Хоупа.

Очевидно, Нику передалась ее напряженность, потому что он пристально вгляделся в ее лицо и сказал:

— Нет уж, Долл, извини, но я все же намерен продолжить обсуждение темы, которая сейчас больше всего волнует нас обоих.

Бархатистые, ласкающие звуки его голоса так сильно подействовали на нее, что она не нашлась с ответом и замерла, устремив взгляд на яркий серп луны и ближайшие к нему точечки звезд.

— Итак, мы остановились на том, что Эмма обладала двойственной натурой, — продолжил Ник. — Лишь гораздо позже я понял, что она уже давно поставила себе цель выйти замуж. Подобного приключения в ее жизни еще не было, в то время как большинство подруг уже состояли в браке. И тут подвернулся я. Конечно, Эмма сделала все возможное, чтобы очаровать меня. И на какое-то время ей это удалось, тем более что внешностью ее Бог не обидел. Насколько я понимаю, отец Эммы тоже был не прочь сплавить кому-нибудь давно вышедшее из-под контроля дитя. Словом, не прошло и нескольких недель после знакомства, как мы поженились. — Голос Ника пресекся. Как видно, рассказ о своей роковой ошибке давался ему с трудом.

Долли взглянула на него.

— Понятно, Ник. Теперь я знаю все. Этого достаточно, спасибо.

— Но это еще не конец… — начал было Хоуп, но договорить ему не удалось.