Последний шанс

Глава первая

Неприятность приближалась к дому по въездной дорожке. Взглянув в окно, Ребекка Сондерс сделала глубокий вдох и задержала дыхание, чтобы успокоить нервы.

Неприятностью был Клей, ее бывший муж, который восседал за рулем «форд-эксплорера» цвета ночного неба. Пока он сворачивал к дому и припарковывался позади ее маленькой «хонды», из-под колес так и летел гравий. Клей вышел из машины, выпрямился во все свои шесть футов и два дюйма, так что каждый мускул на груди и плечах обозначился под черной рубашкой, и водрузил ковбойскую шляпу на копну каштановых волос, не переставая при этом изучать окружающее пространство своими темно-зелеными глазами. Ребекка не сомневалась, что он одним взглядом все запечатлел, всему дал оценку и обнаружил, вероятно, недостатки.

Прежде они в таких местах никогда не жили. Безликие современные здания, одинаковые в Луизиане, Техасе или Мексике, совсем не походили на этот дом, который определенно имел свое лицо. Впрочем, все местные постройки отличались друг от друга, начиная с ее непритязательного бунгало с тремя спальнями и кончая расползшейся во все стороны двухэтажкой Эмерсонов, филенки которой недавно выкрасили в ярко-розовый цвет. Именно в таком окружении она всегда мечтала жить, чего не могла сказать о Клее. Он не хотел брать на себя никаких обязательств, связанных с собственным домом, и уверял, что с продажей дома могут возникнуть трудности, когда они в связи с его работой должны будут в очередной раз перебираться на новое место. При этих словах сердце у Бекки обрывалось, она боялась, что точка зрения Клея не изменится, и оказалась права.

Вот он ленивой походкой шагает к воротам по кирпичной боковой дорожке, оглядывает ее дворик, темную траву, кусты роз, чьи сухие ветки постукивают о колышки ограды, и клумбы, где первые нежные ростки крокусов уже пробили жирную черную землю — ну прямо передовой отряд, высланный проверить, кончилась ли зима.

Бекки кляла себя и все же всматривалась в лицо Клея, пытаясь найти признаки одобрения, но видела только сдержанный интерес. Она изучала сейчас его лицо еще и потому, что когда-то это доставляло ей удовольствие. Его лицо с глубоко посаженными глазами и длинным прямым носом было на редкость привлекательным, особенно когда его озаряла улыбка. Раньше Бекки радовалась его улыбке. Она означала смех, радость, хорошие времена. Потом она куда-то пропала. Смех, радость, хорошие времена ушли в прошлое.

Бекки стояла за кружевной занавеской, понимая, что ведет себя трусливо, что должна открыть дверь и пригласить Клея войти. В конце концов, он заранее ей позвонил и обо всем договорился. Бекки считала, что подготовилась к визиту: с шести утра она была на ногах, прибиралась, чтобы снять нервозность, но ощущение все равно было такое, словно внутри у нее неистово бьются бабочки.

Бекки ушла от Клея почти полтора года назад, и в разводе они находились уже шесть месяцев, однако ей хотелось знать, как долго еще она при виде бывшего мужа будет чувствовать эту горячую волну, которая поднимается от живота к горлу и затем к лицу. Что и говорить, он все еще привлекает ее. И любая женщина, в которой не остыла кровь, ее поймет. Но сейчас реакция Бекки была иной: она чувствовала нечто похожее на смущение, хотя причин для этого не было. Перебравшись в свой родной Таррант в штате Колорадо, она поступила так, как было лучше для нее и для Джимми, которому тогда едва исполнилось пять лет.

Как и предвидела Бекки, Клей решительно воспротивился разводу, однако она настояла на своем и оформила все бумаги, дававшие ей свободу и возможность начать новую жизнь — жизнь матери-одиночки. В Тарранте у нее были родственники, там жила ее мачеха, сводные сестры, тетушки и дядюшки, двоюродные братья и сестры. Это была ее семья, ее дом, надежный и уютный. После жизни с Клеем она очень нуждалась в эмоциональном комфорте.

И вот его-то явно недоставало, в чем она убеждалась теперь всякий раз, когда виделась с бывшим мужем.

С тех пор как Бекки ушла от него, они успели наговорить друг другу массу злых слов, осевших в их душах стойким ощущением несчастья. Однако, позвонив недели две назад, Клей попросил о перемирии. Он собирался уехать на несколько месяцев в Венесуэлу, где нашлась для него работа, и хотел побыть во время весенних каникул с Джимми, свозить его покататься на лыжах. Клей извинился за то, что после развода доставил Бекки немало горьких минут, а потом порадовался за Джимми: насколько легче будет мальчику, когда он убедится, что родители теперь в хороших отношениях.

От этих его слов у Бекки словно камень с души свалился, и она тут же согласилась отпустить Джимми с Клеем.

Бекки услышала шаги, затем стук в дверь. Она хотела помедлить, собраться с духом, прежде чем увидит перед собой Клея, но мимо нее уже вихрем пронесся Джимми.

— Я открою! Это папа. Я видел его из окна, — прокричал он, словно мать внезапно оглохла.

Джимми распахнул дверь и вывалился наружу прямо в объятия отца.

— Папочка, ты приехал! Я знал, что ты приедешь!

— Эй, как же я могу подвести своего мальчугана?

Низкий голос Клея звучал совсем глухо, оттого что он уткнулся лицом в шею Джимми.

У Бекки на глаза навернулись слезы, она отвернулась, чтобы смахнуть их. Клей и Джимми всегда были нужны друг другу. Хотя Клею не приходилось иметь дело с детьми, пока у него не родился сын, он не отказывался от обязанностей, возникающих с появлением младенца, — менял пеленки, носил ребенка на руках по комнатам, — а Джимми был к тому же болезненным и беспокойным. Бекки хотелось, чтобы близость между отцом и сыном сохранилась, пусть даже это вынудит ее больше общаться с Клеем.

Когда Клей оторвался от Джимми и поднял голову, Бекки уже вполне овладела собой. Несмотря на просьбу о перемирии, она ожидала увидеть в его глазах осуждение, как это было последние два года. Но взгляд и улыбка Клея были холодными и настороженными.

— Привет, Бекки. Как ты? — спросил Клей, глядя в ее аквамариновые глаза.

Бекки порадовалась, что сменила сегодня привычные легкие туфли, джинсы и свитер на нарядные лодочки и платье миди из мягкой небесно-голубой фланели. Сознание того, что выглядит она безупречно, очень помогало.

— Прекрасно, Клей. — Бекки с удовольствием отметила холодную уверенность, прозвучавшую в ее голосе. — Заходи. Джимми бодрствует с рассвета, все ждет тебя.

Клей приподнял бровь.

— Но я приехал, точно как обещал!

— Да-да, конечно, — поспешила она согласиться. — Просто Джимми плохо еще ориентируется во времени. Ты же знаешь, он только в этом году пошел в школу.

Бекки не собиралась напоминать Клею, сколько раз работа заставляла его нарушать обещания. И пусть не думает, что она говорит о нем что-нибудь плохое сыну.

— Я сказала Джимми, что ты будешь в десять часов, но для него это мало что значит.

Бекки заставила себя замолчать, поняв, что лепечет что-то несусветное. Она отступила на шаг и указала на диван:

— Может, присядешь пока? Джимми только-только научился читать, и учительница посоветовала ему позаниматься во время каникул. Так что он почитает тебе сейчас.

Бекки взглянула на сына, прижавшегося к отцовской ноге.

— Солнышко, принеси нам свою книгу. С собой ее брать не надо, потому что она библиотечная, а вот папе до вашего отъезда почитай.

Джимми улыбнулся, показав дырку на месте выпавшего зуба. Волосами и глазами он поразительно напоминал Клея. Отцовское упрямство тоже иногда проявлялось, но сегодня он весь просто сиял.

— И снаряжение свое я тоже принесу!

Джимми помчался к себе в лихорадочном возбуждении.

«Вот видишь, — сказала себе Бекки, — немного усилий с обеих сторон — и все было бы гораздо проще». Их встречи не превращались бы в перепалку или напряженное молчание. Это молчание больше всего расстраивало Бекки в их браке. В ее семье никто своих проблем в себе не держал, их выговаривали, даже выкрикивали. Клей же обнаруживал свои эмоции только в интимные моменты.

Бекки внутренне встряхнулась. Она не знала, почему вспомнила об этих моментах, почему вообще предалась воспоминаниям — наверное, всякий раз, как они встречались с Клеем, загнанные вглубь душевные переживания поднимались на поверхность.

Она выжала из себя улыбку.

— Джимми собирал и разбирал свой рюкзак раз шесть. Даже не представляю, что ты там обнаружишь.

— Лыжный костюм и ботинки.

— Будем надеяться!

Клей снял шляпу, положил ее на кофейный столик и только тогда сел. Он вытянул ноги, забросил руку на спинку дивана и расслабился.

Бекки нервно пристроилась на стуле напротив, ей очень хотелось чувствовать себя так же раскованно. В конце концов, она у себя дома, и он у нее такой, о каком она мечтала, пока они были женаты. В уютной гостиной стояли диван и кресла, обтянутые тканью в голубую и кремовую клетку, в книжном шкафу и на столиках — прелестные вещицы, приметы сельского быта. Один из ее кузенов, плотник, приладил на стенах в столовой полки и рейки, так что Бекки могла теперь демонстрировать свою коллекцию стеклянных изделий, созданных еще до Великой депрессии.

Бекки прокашлялась и улыбнулась Клею. Она знала, что, несмотря на все ее усилия, улыбка вышла жалкой и тусклой.

— Я очень довольна учительницей Джимми. Главное для нее в этом году — научить его читать и считать. И он делает большие успехи.

Клей снова пристально посмотрел на нее. Эти взгляды начинали раздражать Бекки.

— Я догадался об этом, когда ты прислала мне копию его табеля успеваемости.

— Да-да, конечно.

Бекки пришла в отчаяние: легче брести, увязая в болоте, чем разговаривать с Клеем. Она посмотрела в окно на ясное мартовское небо. Были времена, когда их беседы текли легко и непринужденно. Они могли говорить о чем угодно — по крайней мере ей так казалось. Теперь-то она понимала, они избегали говорить о том, что непреодолимо их разделяло: ему нужен был риск, ей — надежность и спокойствие.

Клей был горным инженером и работал в то время по краткосрочному контракту в одной газонефтяной компании. Владелец компании нанял Клея, чтобы тот принял участие в обсуждении юридических прав на проведение газопровода по территории, которой владел отец Бекки — Хэл Келлиер. В тот день Бекки задержалась дома, так как обещала Бриттни, своей младшей сводной сестре, отвезти ее к зубному врачу в Дуранго. Однако под впечатлением от встречи с Клеем Бекки чуть не забыла об обещании.

Клей тоже искал ее общества в тот вечер и нашел ее на работе — Бекки была администратором местного кинотеатра. Он пригласил ее на прогулку, и они проговорили до утра, а после этого каждую свободную минуту проводили вместе. Они сразу же почувствовали неодолимое физическое влечение и поженились через три недели после знакомства. Тогда Бекки воспринимала происшедшее как сказку. Теперь-то она понимала, что в их скоропалительном браке иллюзии возобладали над здравым смыслом. Могли ли они предполагать, что все пойдет так плохо!

Настроившись быть предельно любезной во время этого недолгого визита, Бекки перевела взгляд на Клея и обнаружила, что он изучает ее с той же трезвой обстоятельностью, с какой относился ко всякому делу. Она поймала на секунду его взгляд и заметила, что он совсем не равнодушен, однако, какие эмоции владели Клеем, определить не успела. Его лицо мгновенно стало непроницаемым, он словно выжидал, что она будет делать дальше. Бекки вздохнула про себя. Пока что она делала максимум возможного. И должна была признать: это лучше, чем постоянно ссориться с Клеем, — правда, она не представляла, каково на этот счет его мнение. Когда они ссорились, она, по крайней мере, могла хотя бы примерно сказать, что у него в мыслях. Переживает ли он случившееся так же, как она? Бекки понятия об этом не имела.

— Могу предложить тебе кофе, — сказала Бекки, надеясь, что голос у нее менее напряжен, чем она сама.

— Спасибо, с удовольствием.

Испытывая облегчение оттого, что нашла наконец себе дело, Бекки вскочила и пошла на кухню, однако тут же помрачнела, увидев, что Клей идет за ней.

— Я принесу, Клей, — улыбнулась она ему через плечо.

— Не обращайся со мной как с гостем, Бекки, я могу попить и на кухне.

— Хорошо, — обреченно согласилась Бекки. Ну почему он все усложняет?!

Кофеварку она приготовила заранее, а сейчас только нажала кнопку и стала доставать из кухонного шкафа чашки, из холодильника сливки. Она тянула время, делая вид, что поглощена этой работой, наконец повернулась к Клею.

Он отодвинул один из четырех стульев, стоявших вокруг дубового стола, и сел, вытянув ноги и скрестив на груди свои сильные руки. Присмотревшись к столу, спросил:

— Что-то новое?

— Верно.

Бекки подала ему кофе, добавив ровно столько сливок, сколько он любил, взяла чашку себе и села напротив.

— По крайней мере, новое для меня. Мэри Джейн нашла этот стол в сарае после смерти папы. Он принадлежал когда-то бабушке. Мне он достался уже в обновленном виде.

Бекки не понимала, зачем она добавила последнюю фразу. Вряд ли Клею это интересно. Семейные реликвии вроде этого стола мало что для него значили.

— Сдается мне, что ты наконец обзавелась домом своей мечты.

— Похоже, да.

— Значит, жизнь наладилась?

Что-то в его голосе заставило Бекки почувствовать себя неуютно, и, чтобы скрыть это, она поспешила глотнуть кофе.

— У Джимми есть теперь друзья среди соседей и в школе. Так что все нормально. А как ты? Когда подвернулась эта работа в Венесуэле?

— Пару недель назад позвонил Джордж Сисмерс, сказал, что нужно провести подготовительные работы на шахте, которую они там открывают. — Клей пожал плечами. — Причин не ехать у меня теперь нет.

В его тоне не чувствовалось ни осуждения, ни жалости к себе. Он просто констатировал факт. Но Бекки кольнуло чувство вины: она понимала, что после развода у Клея не было причины отказываться от работы в Южной Америке. Клей давно хотел поехать туда, считал, что полезно будет познакомиться с другой культурой. Оба они говорили немного по-испански, что облегчило бы жизнь там. Однако Бекки решительно возражала, не желая уезжать так далеко и так надолго от семьи. Даже Мексика была для нее слишком далекой.

Бекки не успела ничего сказать, потому что в кухню ворвался Джимми, таща в одной руке битком набитый рюкзак и зажав в другой книгу, — кончик языка высунут, темная прядка волос прилипла ко лбу. Клей хотел встать, чтобы помочь ему, но Джимми бросил рюкзак на пороге и кинулся к отцу на колени.

Клей взглянул на обложку книги, затем вопросительно посмотрел на Бекки:

— «Драгоценные камни и минералы»?

— Книга хорошо написана, да и предмет его очень увлекает. — В глазах Бекки заиграли искорки. — Наследственное, вероятно?

Впервые с того момента, как Клей вошел в ее дом, Бекки видела на его лице невымученную улыбку. Она с облегчением откинулась на спинку стула, наблюдая за Клеем, объяснявшим сыну, что такое полевой шпат и песчаник. Когда Клей кончил объяснения, Джимми удовлетворенно вздохнул, спрыгнул с его колен и умчался к себе положить книгу на место.

— Учительница говорит, что Джимми единственный, кто за два года взял эту книгу из школьной библиотеки. Каждую неделю он ее перерегистрирует — должно быть, выучил уже наизусть.

Клей кивнул и улыбнулся с такой гордостью, что Бекки почувствовала, как к глазам подступают слезы. Сын, общая их радость, — вот что всегда будет объединять их.

— Мы были несколько недель назад на заброшенной шахте «Люси Белль», — продолжила она, убедившись, что справилась со своим внезапным волнением. — Джимми решил почему-то, что найдет там золото, хотя рудник серебряный. Он так набил карманы образцами породы, что штаны приходилось постоянно удерживать руками, чтоб не свалились. Можно было подумать, что ноги у него натерты седлом, но он и слышать не хотел, чтобы расстаться хоть с одним камнем. Был уверен, что это слитки золота.

Клей снова улыбнулся, потом лицо его стало озабоченным.

— Надеюсь, вы ездили туда не одни? Эти заброшенные шахты очень опасны — гниющее дерево, стоячая вода…

— Да, мы были не одни, — перебила его Бекки, торопливо схватила чашку и понесла ее к мойке. — С нами был Барри, — прибавила она, надеясь, что прозвучало это достаточно небрежно. — Еще кофе?

— Барри Уэлкер? Твой босс? — Голос Клея стал неестественно добродушным. — Его интересуют старые рудники?

Бекки повернулась к Клею, вцепившись в край мойки.

— Не слишком. Но он знает, что они интересуют Джимми.

— А ему что до этого?

— Он просто добрый человек, — осторожно ответила Бекки.

Губы Клея вытянулись в ниточку.

— Может быть, но какое ему дело, чем интересуется Джимми?

Бекки отвела глаза, потом снова посмотрела на Клея.

— Видишь ли, Клей, у нас там было свидание.

— Свидание?

Теперь в его голосе звучала приглушенная ярость. Бекки с трудом сглотнула и сказала себе, что не боится ни его, ни его реакции. Клея совершенно не касается, как она проводит свободное время.

— Да, свидание. Помнишь, что это такое? Это когда люди встречаются, чтобы получше узнать друг друга. К сожалению, у нас с тобой таких встреч было очень мало.

— Понятно. И на свои свидания ты ходишь с моим сыном?

Клей подался вперед, постукивая кончиками пальцев по крышке стола.

— Бывает и так. Когда нас приглашают мои родственники.

— А на любовные свидания?

Бекки покраснела от негодования.

— Клей, на что ты намекаешь?

— Я ни на что не намекаю. Мне интересно, думаешь ли ты о сыне?

— Мы с Барри не делаем ничего плохого. И вообще, почему ты решил, что…

Входная дверь внезапно распахнулась, громыхнув о стену так, что оба вздрогнули. Они обернулись и увидели входящую в кухню Бриттни. В руках у нее едва умещались папка с газетными вырезками и альбом с фотографиями. Венчала все это грозившая рухнуть коробка из пекарни. Отвернув голову, она поддерживала коробку щекой.

— Эй, сестрица… — начала Бриттни, ища ногой дверь, чтобы закрыть ее, и стараясь не уронить коробку. — То, что тебе нужно, я прихватила в пекарне Дэна. Его свадебные торты самые лучшие в городе. Он прислал тебе снимки и кусочек лимонного. Я в прошлом году пробовала шоколадный у Бренды. Это было здорово! Надеюсь, вам с Барри понравится.

Перестав сражаться с дверью, Бриттни повернулась к Бекки:

— Помоги же мне. Видишь, что руки у меня заняты, а ты стоишь как… — тут она заметила Клея, и глаза ее округлились, а голос начал вибрировать, — столб, — закончила она едва слышно.

Бриттни метнула изумленный взгляд на Бекки, облизала губы и произнесла кротко:

— Здравствуй, Клей.

— Привет, Бриттни.

Клей вскочил и направился к ней мягкой скользящей походкой, напомнив Бекки крадущуюся пантеру.

— Так что, ты говоришь, у тебя там?

Бриттни, которую Бекки всегда считала самой сообразительной в их семье, быстро повернулась, вывалила все из рук на кухонную стойку и, одарив бывшего шурина широкой простодушной улыбкой, встала рядом с сестрой, прижавшись к ней плечом.

— Да ничего особенного… Это просто так… Ничего особенного.

Клей стоял перед ними, стараясь заглянуть им через плечо.

— А при чем тут свадебные торты?

— Пап, я убрал книжку, — раздался из гостиной голос Джимми. Затем послышался быстрый топот. — Поехали?

Мальчик затормозил на пороге кухни. Бекки увидела его лицо, исполненное ожидания, и бросила умоляющий взгляд на Бриттни, которая тут же кинулась к племяннику.

— Слушай, геолог, — бодро начала она, — маме с папой надо поговорить. Может, покажешь мне пока свои камни? — Не обращая внимания на его громкие протесты, она притянула его к себе.

— Ты уже видела мои камни, — сопротивлялся Джимми, вырываясь у нее из рук и тревожно глядя на родителей. — Мама с папой будут ругаться?

— Ну что ты, конечно нет, — успокоила его Бриттни, хоть уверенности в ее голосе не было.

— Потому что я не люблю, когда они ругаются.

— Они не будут ругаться, — повторила Бриттни, утаскивая его из кухни.

Бекки не отрываясь смотрела на Клея; она походила сейчас на кобру, увидевшую мангуста. Вежливое, но холодное выражение, которое сохраняло его лицо последние полчаса, постепенно изменилось. Глаза потемнели, брови грозно сдвинулись, челюсти сжались.

— Свадебные торты, Бекки? — вкрадчиво спросил он. — С чего это тебя заинтересовали свадебные торты? И с чего это они заинтересовали Барри?

У Бекки было ощущение, что сердце ее провалилось в живот и снова подпрыгнуло. Она открыла пересохший рот, но заговорить смогла не сразу.

— Мы… мы… хотим… пожениться, — прохрипела она и упрекнула себя: почему, в самом деле, она ведет себя так, словно ее уличили в чем-то нехорошем?

— Пожениться? — уточнил Клей, почти нависая над ней. — Ты и Барри?

— Пожениться.

— Вот это новость! Пять минут назад я слышал, что вы только встречаетесь.

— Встречаемся, — подтвердила Бекки. — Я встречаюсь с Барри уже три месяца.

— А теперь собираешься выйти за него?

— Мы… мы решили жениться только несколько дней назад. — В конце концов ее страх начал отступать и взыграло природное упрямство: — Сказать по правде, Клей, все это не твое дело.

— Мое, черт побери! Все, что касается моего сына, касается и меня, а твой новый брак, безусловно, его касается. Что, кстати, он об этом думает?

Бекки отвернулась.

— Барри ему нравится.

— Ты не ответила на вопрос. — Клей взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. — Хочет ли он Барри в приемные отцы?

Хотя его палец больно впился ей в подбородок, Бекки не отстранилась, выдержала его взгляд. Глаза Клея гневно сверкнули.

— Будь я проклят, если ты сказала ему об этом! Ведь не сказала?

— Нет.

— Почему, черт побери?

Теперь Бекки разозлилась и начала переходить в наступление:

— Клей, перестань чертыхаться! Не сказала, потому что ждала подходящего момента!

Его челюсть воинственно выдвинулась.

— И когда же наступит этот момент? За пять минут до того, как ты пойдешь под венец?

— Не смеши меня, Клей. Просто мне не хотелось портить вам поездку, потому и молчала…

Бекки тут же сообразила, что сама себе противоречит, но было уже поздно.

— Ты понимаешь, что говоришь? — насмешливо спросил Клей. — Если, как ты утверждаешь, твой будущий муж нравится Джимми, то почему известие о вашем браке должно испортить ему каникулы?

Руки ее бессильно повисли.

— Я хотела сказать, что он станет все время думать об этом и меньше будет радоваться общению с тобой… — Бекки замолчала, понимая, что только портит дело. Она набрала в легкие побольше воздуха: — Послушай, так мы ни к чему не придем. Почему бы вам не покататься спокойно на лыжах? А когда вернетесь, мы с тобой сядем и объясним все Джимми.

Клей в упор посмотрел на нее.

— Боюсь, ничего из этого не выйдет.

— Ты же сам говорил, что он легче воспримет наш развод, если будет считать, что мы остались в хороших отношениях.

— Речь шла о нашем разводе. Почему он должен считать, что мы остались в хороших отношениях, если ты снова собралась замуж? О каких вообще хороших отношениях можно говорить, если мы ссоримся эти Два года по любому поводу?

— Значит, пора кончать ссориться.

Больше всего Бекки хотелось сейчас остаться одной — сесть, унять стучавшую в висках боль и разобраться, как ей удалось испортить все, что она так тщательно планировала. Клей отодвинулся от нее, и, пока он говорил, руки его то и дело сжимались в кулаки.

— Это еще не конец, Бекки. Ты не имеешь права так испытывать Джимми. А значит, и меня.

Он повернулся и пошел к двери, подхватив на ходу рюкзак Джимми и окликая его.

Бекки осталась стоять, привалившись к стойке и пытаясь перевести дух.

«Глупая, глупая», — лихорадочно повторяла она, стуча себя ладонью по лбу. Надо искать выход из положения, в котором она оказалась, иначе жизнь ее останется полем боя, даже после того, как она выйдет за Барри, а между двух огней всегда будет Джимми.

Придя немного в себя, Бекки выпрямилась, оправила платье и пошла в гостиную.

Джимми обнимал на прощанье Бриттни, но, увидев Бекки, бросился к ней, чтобы, убедившись, что у мамы с папой все в порядке, покончить поскорее со скучными проводами и отправиться в путь.

Бекки спокойно объяснила ему, что они с папой обсудили свои дела и все у них замечательно. Она крепко прижала его к себе и целовала до тех пор, пока он не начал вырываться.

— Мам, хватит меня целовать. Я лучше пойду, а то папа ждет.

Бекки наконец подняла глаза и встретилась взглядом с Клеем. В его глазах еще полыхал гнев. Он взял с кофейного столика шляпу и стал похлопывать ею по ноге, так тщательно контролируя свои движения, что Бекки не сомневалась — до спокойствия ему далеко.

На нее снова нахлынуло чувство вины. Но теперь Бекки не смогла убедить себя, что не делает ничего плохого.

— Ты сможешь вести машину, Клей?

Он посмотрел на нее так, будто она смеется над ним.

— Мы вернемся в субботу вечером. — Клей достал из кармана листок бумаги. — Здесь номер телефона, по которому нас можно найти.

Бекки взяла листок.

— Хо… хорошо. Спасибо.

Она смотрела на Клея. Джимми тем временем открыл входную дверь и стал вытаскивать на улицу свой рюкзак. Бриттни же ускользнула на кухню.

Раньше в подобном случае Бекки бросилась бы к Клею, прижалась к нему, ругая себя за слабохарактерность, требовавшую, чтобы все их ссоры были улажены до отъезда. А он целовал бы ее, пока у него не перехватило бы дыхание, и обещал бы вернуться как можно скорее.

Теперь это невозможно. Они в разводе и о подобных чувствах не может быть и речи. К тому же множество неприятных вещей вытеснило то хорошее, что между ними было.

Бекки скрестила на груди руки.

— Значит, увидимся в субботу, Клей?

Он кивнул, надел шляпу и направился к выходу. Бекки пошла за ним, посмотрела, как он засовывает рюкзак Джимми в багажник, пристегивает сына ремнем, садится за руль. Когда машина дала задний ход, Джимми радостно замахал ей рукой. Она как можно бодрее помахала в ответ, проговорив: «Я тебя люблю». Клей внезапно поднял голову, их взгляды встретились. «Эксплорер» уже выезжал на улицу. Клей смотрел на Бекки и потому не заметил, как «монте-карло» с Джоем Эмерсоном за рулем перевалил на большой скорости через холм и понесся наперерез «эксплореру»…