Глава девятая

— Мамочка, просыпайся.

Бекки застонала и дернула плечом, чтобы сбросить настойчиво теребившую ее ручку.

— Мамочка, давай открывай глаза.

— Не могу, — пробормотала Бекки в подушку. — Кто-то их залепил.

Джимми хихикнул.

— Ну же, просыпайся.

Бекки с закрытыми глазами подняла голову.

— Джимми, тебе не пройдет даром, если станешь будить меня дважды за ночь.

— Сейчас не ночь, мама, — бодро проинформировал ее сын. — Уже утро. И я хочу есть. Можно мне яичницу с беконом? И еще гренки?

Бекки с трудом приоткрыла глаза и увидела жизнерадостное лицо сына. Он всегда просыпался голодным как волк.

— Ты уверен, что съешь все это?

Джимми энергично кивнул.

— Уверен. От страшных снов мне захотелось есть.

— Не смеши меня.

— Ну мама! Сделаешь мне яичницу? А хлеб я сам поджарю в тостере. Если ты хочешь спать, я и яичницу сам приготовлю.

— Не смей подходить к плите!

— Ладно, — Джимми тяжело вздохнул.

Бекки зевнула. Меньше всего ей хотелось сейчас вставать и идти готовить, но она не могла разочаровать сына.

— Завтрак будет через минуту. — Бекки посмотрела на часы. — Собирайся в школу.

— Хорошо.

Джимми отодвинулся, спрыгнул на пол и потопал к двери. Бекки снова застонала.

— Ты как с похмелья, Бекки.

— Ой! — Ее глаза мгновенно раскрылись, голова заерзала по подушке. — Клей? Я про тебя и забыла.

Он осторожно, чтобы не потревожить больную ногу, повернулся к ней и приподнялся на локте.

— Что ж, дорогая, мне не привыкать.

— Клей, не начинай. — Она подняла голову и посмотрела в окно. В безоблачном небе вставало солнце. — День будет чудесный. Не порти его.

Лицо Клея выразило недоумение.

— Я? Со мной у тебя не будет больше тяжелых времен.

— Хм, — скептически хмыкнула она.

Бекки собралась откинуть одеяло, но неожиданно засмущалась. Глупости какие! Она же не ханжа какая-нибудь, к тому же была его женой. Правда, и он теперь не тот человек, которого она знала.

После ночного разговора с Клеем Бекки решила, что никогда и не знала своего бывшего мужа, и ей пришла в голову мысль: если она и теперешнего Клея не узнает, то всегда будет жалеть об этом.

Призывая себя не глупить, Бекки приготовилась спустить ноги на пол. Но когда попыталась встать, что-то ее потянуло обратно. Она рухнула на матрас, оглянулась и увидела, что Клей намотал на руку волочившийся подол ее байковой ночной рубашки.

— Клей, пусти, — потребовала Бекки, вцепившись руками в ткань и пытаясь вырвать подол.

Клей покачал головой.

— Как говорит наш сын, не-а-а.

Бекки снова попробовала вырваться, но Клей не отпускал ее.

— Кончай дурачиться.

Клей усмехнулся.

— Бекки, я в этом доме отнюдь не дурачусь, если, конечно, меня к этому не принуждают.

Она вытаращила на него глаза и попробовала другую тактику, продолжая тянуть рубашку:

— Клей, Джимми хочет есть. Я должна приготовить ему завтрак.

— Мне можешь тоже приготовить, но не сейчас.

— Я опоздаю из-за тебя на работу.

— Думаешь, тебя выгонят? — с надеждой спросил Клей.

— Думаю, тебе лучше отпустить меня.

Он снова усмехнулся, с силой потянул за рубашку и затащил вырывавшуюся Бекки в постель.

Она упала на него и в ужасе закричала:

— Клей, твоя нога!

— Нога в порядке.

Он крепко держал Бекки. Она пропищала что-то в знак протеста, но Клей весело проигнорировал ее требование.

— Вероятно, я был не прав, что так дурно обошелся с этой рубашкой.

— Что ты хочешь этим сказать? — Бекки все еще ерзала в его руках, которые он незаметно сомкнул вокруг ее талии. — Ты же всегда ее не любил.

Клей ее не отпустит. Она была его женой пять лет и помнила, что у него хватка, как у бульдога.

Близость его тела кружила ей голову. Даже когда она сопротивлялась и отбивалась, ей очень хотелось лечь, обнять Клея, крепко прижать и… любить.

Внезапно ее охватила паника. Подобные чувства, подобная ситуация совсем не входят в ее планы, ей не нужно все это. Бекки немедленно возобновила попытки расцепить руки Клея. Ей удалось отогнуть два его пальца. Только бы удалось с ним справиться.

Ее ночная рубашка задралась выше колен. Клей опустил руку и коснулся ее бедер. Бекки дернулась, потом затихла. Неужели его прикосновения всегда были такими живительными, такими влекущими?

Сейчас Клей снова прижимал ее к себе, она почти лежала на нем, ощущая тепло его тела.

— Оказывается, они могут делать женское тело еще соблазнительней.

— Кто «они»?

Клей закусил губу.

— Байковые ночные рубашки. В них есть свой соблазн. Ведь какая богатая пища для воображения — представлять, что там под ней. Прозрачная ночнушка не такая завлекательная, как байковая.

— А ты знаток, — сказала Бекки, с трудом сдерживая улыбку.

— Еще бы. Как-никак я целых три недели спал неподалеку от тебя, а ты, — его пальцы скрутили мягкую ткань, — ты была здесь, и в этой рубашке. Если бы только я знал… — грустно заключил Клей.

— Бедняга, — посочувствовала Бекки.

— С другой стороны, — приободрился Клей, — никакого воображения мне и не надо. Достаточно обратиться к памяти. — Он погладил ее спину и крепче прижал к себе. — А она у меня не такая уж плохая.

Дрожь пробежала по ее телу, и всякое желание сопротивляться пропало. Клею сейчас уже не нужно было удерживать ее. Бекки лежала рядом с ним. Он, конечно, желал ее, но ни к чему не принуждал. Она могла отодвинуться, встать, броситься в ванную под ледяной душ. Но она не пошевелилась.

Очень медленно, не сводя с нее глаз, Клей наклонил голову и потерся губами о ее губы.

— Воображение не всегда хорошая вещь, Бекки.

Ее губы приоткрылись, когда он прошептал это еще раз.

— Не всегда?

— Нет. В последнее время оно сделало мою жизнь невыносимой.

— Мне очень жаль.

— Я представлял тебя с Барри.

— Неужели?

Клей потерся подбородком о ее щеку, и Бекки почувствовала, что подбородок колючий.

— Поскольку я не мазохист, думать об этом мне неприятно.

— Причину я могу понять.

— Теперь можешь? — Судя по голосу, Клей оценил ее понятливость. — Тогда почему бы тебе не успокоить мое воспаленное воображение?

Ее веки медленно опустились. Ей хотелось плыть в сладостном коконе его голоса, его прикосновений, его поцелуев.

— Как же мне это сделать, Клей?

— Скажи, что ты не спала с Барри.

Бекки почувствовала озноб. Глаза ее открылись.

— Что?

— Не думаю, что спала, но хочу быть уверенным.

Судя по его глазам, Клей поддразнивал ее. Однако лицо его было напряженным и серьезным, словно он пытался внушить ей желательный для себя ответ.

— Знаю, что ты помолвлена с ним, но тебя я тоже знаю. Скорее всего, ты будешь ждать, когда вы поженитесь.

Бекки покачивалась в легком забытьи, отрешившись от всего, и слова Клея не сразу вернули ее на грешную землю.

— Клей, это не твое дело.

— Если бы ты давала мне каждый раз после этой фразы монетку в пять центов, я давно бы разбогател. Почему бы тебе не сказать прямо?

Ну зачем она сопротивляется? Клей ведь не отстанет, пока не услышит ответа. Бекки вздохнула.

— Нет, я не спала с ним.

Ей неприятна была сама мысль об интимных отношениях с Барри в своем доме, где в другом конце коридора мог находиться Джимми. Не соблазняла ее и идея оставить Джимми у мачехи или сестер, а самой остаться у Барри. Но Барри никогда ей этого не предлагал, и она была признательна ему за деликатность.

В улыбке Клея соединились торжество и нежность. Он одобрительно кивнул.

— Примерная девочка.

И снова приник губами к ее губам. В его поцелуе Бекки ощутила те же торжество и нежность. Она не отвечала на его поцелуй, но Клея, казалось, это не волнует. Он отодвинулся и посмотрел на Бекки так, словно знал наперед: она сейчас скажет, что не выйдет за Барри, потому что все еще любит его, Клея.

Но Бекки промолчала. Клей воспринял это философски.

— Заметь, Бекки, что в последнее время мы стали говорить о таких вещах, о которых нам давно уже следовало поговорить. Только говорим мы урывками.

— О каких, например?

— Мы никогда по-настоящему не говорили о неудачных родах или о смерти твоего отца. Всякий раз я ждал, когда ты оправишься от потери, чтобы завести с тобой разговор, но так и не дождался, вместо этого ты начала менять свое отношение ко мне и к нашему браку.

— Это ты так считаешь, — сухо возразила Бекки.

За ее ироничным тоном скрывалось подлинное страдание. Даже сейчас она не была уверена, что готова к подобному разговору. Если они не заговаривали об этом, у нее всегда оставалась возможность считать, что большинство их проблем — вина Клея. Подумав так, Бекки тут же почувствовала угрызения совести. Клей прав — она слишком долго убегала, прятала голову в песок, уклонялась и смертельно устала от всего этого.

— Я не меньше тебя горевал о твоем отце, Бекки. Человек он был что надо. Глядя на него, я видел, каким отцом хочется быть мне.

У Бекки навернулись на глаза слезы.

— Ох, Клей. Я же этого не знала. Ты ничего мне не говорил.

— Да, и мне жаль, что я не сказал ничего ему.

Клей замолчал, в глубине его глаз таились сожаление и грусть.

— Я горевал и о наших дочках, но еще больше переживал за тебя, потому что таких утрат у тебя до этого не было.

— Клей, я потеряла мать, когда мне было два года.

— Но ты ее и не помнишь, так ведь? А с шести лет твоей матерью стала Мэри Джейн. Именно потому, что у вас была такая крепкая семья, столько близких помогали тебе в трудный момент, тебе не надо было полагаться только на себя, в себе одной искать силы пережить горе.

— А ты не мог по-другому.

Бекки с болью думала о том, что так неверно судила о Клее, по сути не зная о нем ничего. Он переживал их потери, только не проявлял этого так, как ей бы хотелось, и потому она считала, что ему все безразлично.

— Да, Бекки, не мог, а теперь пришло время тебе найти в себе силы поступить правильно.

Несмотря на укоры совести, Бекки не была уверена, что готова к тому, чего ждет от нее Клей.

— Не знаю, Клей…

— Ты допустила, чтобы сложившееся положение так затянулось. Черт, нет, это я допустил.

Бекки хорошо понимала, что он говорит о ее помолвке с Барри. Пора уже перестать уклоняться и решить этот вопрос, но она была так потрясена случившимся с ней за последние полсуток, что ей требовалось время, чтобы найти решение.

Клей выжидающе смотрел на нее, но Бекки могла только попросить:

— Клей, если можно, не будь таким настойчивым.

Он прекрасно все понял. Взяв ее за подбородок, он приподнял ей голову.

— Но я должен, Бекки. Должен использовать любую возможность.

— Нет, Клей.

— Да, — возразил он твердо и непреклонно. — Я примирился с разводом, потому что считал, что этого хочешь ты, что так, возможно, будет лучше и для Джимми. Однако я ошибся. Мне следовало сопротивляться.

— Ты и сопротивлялся.

— Значит, недостаточно. Ты по-прежнему нужна мне. И будешь нужна всегда. Можешь убеждать себя, что хочешь выйти за другого, но ты моя жена. И ничего здесь не изменится.

Бекки пронзила тревога.

— Уже изменилось, Клей, — горячо возразила она. — Изменилось все. Назад возвращаться поздно, да я и не хочу.

— Звучит так, словно ты убеждаешь себя, а не меня.

— Клей, ты невозможно упрям.

Он насмешливо фыркнул.

— Упрям не только я. Взглянуть правде в глаза отказываешься именно ты.

Бекки собралась ответить, когда в дверях послышался голос Джимми:

— Эй, вы боретесь? Я тоже хочу поиграть с вами.

Он бросился к кровати и начал залезать в нее. Бекки отодвинулась от Клея и стала изо всех сил дергать ночную рубашку, пока он не отпустил ее.

— Нет, — сказал Клей, обращаясь к Джимми. — Мы просто разговариваем.

Джимми разочарованно сморщил нос. Он только что умылся, и вода стекала у него со щек на рубашку. Мальчик недоверчиво посмотрел на родителей.

— А я подумал, вы боретесь.

— Бороться мы будем в другой раз, сынок, — сказал Клей. — Сейчас мама собирается приготовить завтрак. А ты возьми пока расческу и дай мне поправить тебе пробор.

Он смахнул с лица Джимми капли воды и взъерошил его волосы — пробор петлял, как горная дорога. Через голову сына Клей долгим серьезным взглядом посмотрел на Бекки. Она страдальчески покачала головой, резко повернулась и поспешила в ванную. Все так и сыплется на нее. К своему стыду, она не могла не признать, что пустила все на самотек. Она не творила свое будущее, даже не строила планов — стояла и наблюдала свою жизнь со стороны. Единственное, что она задумала и осуществила за последний год, был развод. Правда, теперь Бекки понимала, что поступила неправильно, поскольку, что бы она себе ни внушала, она все еще любит Клея Сондерса.


— Как, по-твоему, все идет? — прошептал ей на ухо Барри и дотронулся до ее руки.

Бекки вздрогнула. Она не сразу поняла, о чем ее спрашивают. В Дуранго они встретились с его родителями, которых пригласили на ланч в ресторан. Потом все отправились в Таррант к Барри пить кофе. Сейчас они обсуждали, куда бы им сходить днем. Уэлкеры оказались страстными любителями осматривать достопримечательности. До этого они только один раз приезжали на юг Колорадо и стремились сейчас увидеть как можно больше.

— По-моему, прекрасно. — Они с Барри находились в его крошечной кухне и, готовя кофе, вынуждены были лавировать, чтобы не столкнуться. — Твои родители очень милые люди.

Собственная вежливость покоробила Бекки. Они действительно были милы с Джимми, но по их взглядам Бекки чувствовала, что к ней они относятся сдержанно или даже настороженно. Точно она пока не могла сказать.

— Мне кажется, ты им понравилась.

Бекки хотела спросить, почему он так решил, ведь во время ланча они почти не говорили с ней, хотя ловили каждое ее слово, как будто она выбалтывала государственные тайны. А может быть, виновато подумала Бекки, они с первого взгляда догадались, что она слабая и нерешительная женщина, не знающая сама, чего хочет, и искали способ предостеречь сына?..

— Бекки, мне кажется, ты им понравилась, — повторил Барри.

Бекки не могла представить, почему понравилась им. В настоящий момент она не очень нравилась и себе самой.

— Я рада, — натянуто улыбнулась она.

Не исключено, конечно, что она все усложняет. Они с Клеем повели бы себя точно так же, если бы Джимми пригласил их знакомиться со своей будущей женой.

Они с Клеем. Словно они все еще женаты. Он верно сказал утром. Она остается его женой. Что бы ни внушала она себе весь последний год, это было правдой.

Судорожными движениями она без конца переставляла на подносе чашки, блюдца, сахарницу, молочник. Поставила еще стакан с холодной «Фантой» для Джимми. О «Фанте» позаботился Барри. Сам он ею не увлекался, но знал, что она нравится Джимми.

В эти два дня Бекки начала признавать то, чего не хотела допустить раньше. Барри был хорошим другом, бесспорно лучшим из всех друзей-мужчин в ее жизни, и именно в этом качестве она его любит. Расставшись с Клеем, она отчаянно нуждалась в заботе и внимании. Барри помог ей возродить веру в себя, и она всегда будет благодарна ему за это. Однако дружеских чувств и благодарности для брака маловато.

Испытывая почти физическую боль, Бекки вынуждена была признать, что так упорно стремилась выйти за Барри, потому что это было проще, чем разбираться в своих чувствах к Клею.

«Как мне удалось оказаться в таком неприятном положении?» — в сотый раз спрашивала себя Бекки, хотя ответ ей был хорошо известен. Дело только в ней. Вместо того чтобы не пасовать перед трудностями, она понадеялась, что проблемы решатся сами собой, избавив ее от необходимости самой искать решение.

Даже после того, как она осознала вчера утром, что по-прежнему любит Клея, она снова поплыла по течению. Клей должен бы знать, в какой она нерешительности, но он странным образом не давил на нее. Явно ждал от нее самостоятельных действий. «Дает мне возможность сломать шею», — мрачно подумала Бекки. Клей не возражал, даже когда Барри заехал сегодня утром за ней и Джимми, чтобы отвезти их знакомиться со своими родителями.

К своему стыду, Бекки не знала, что ей делать. Конечно, она любит Клея, но это вовсе не означает, что они найдут решение проблем и снова будут вместе, даже если оба этого хотят. Печальный опыт у них уже есть.

Правда, подсказала ей совесть, тогда она не знала о Клее того, что известно ей сейчас.

С Барри тоже все неясно. Он был так добр к ней, так терпелив, проявлял такое понимание, в особенности когда Клей после несчастного случая стал жить в ее доме. Расторгнув помолвку, она причинит ему такую душевную боль… Ей страшно было подумать об этом. Но стать женой Барри она не может. Это будет нечестно по отношению к ним обоим.

Она собиралась сказать ему все еще вчера на работе, но обстоятельства складывались не в ее пользу. Барри был целый день занят, и совместный ланч у них не получился, к тому же и Хоуп Бишоп все время была на месте. Сегодня они снова ни на минуту не оставались одни, да ей и не хочется преподносить ему эту новость в присутствии сына и родителей Барри.

— Ты идешь?

Бекки вздрогнула и посмотрела на Барри. Он стоял в дверях с кофейником в руке.

— С тобой все в порядке, Ребекка?

— Да, — поспешно ответила она. — Я только…

Она не могла подобрать слова, чтобы выразить свое состояние.

— Нервничаешь? — Барри понимающе улыбнулся. — Не бойся. Они не кусаются.

Бекки устало улыбнулась и последовала за ним в комнату. Они выпили кофе, Джимми отхлебнул «Фанты», поставил стакан и пошел осматривать жилище Барри. У того было множество книг и новенький компьютер, который, как не сомневалась Бекки, Джимми смертельно хотелось потрогать. Барри не дрожал за свои вещи, однако был аккуратен, и Бекки боялась, что ему не понравится, когда Джимми полезет куда не надо.

Светская беседа продолжалась, а Бекки между тем краем глаза следила за сыном. Джимми стоял перед рабочим столом Барри, руки его лежали на спинке стула, а глаза впились в экран компьютера. Бекки надеялась, что Джимми не станет просить разрешения поиграть в компьютерные игры. Неизвестно еще, есть ли они у Барри, и, уж конечно, нет таких, в какие может играть шестилетний ребенок. К тому же она не знала, захочет ли Барри, чтобы Джимми играл в присутствии гостей.

— …твоя коллекция стекла, Бекки.

Услышав свое имя, Бекки встрепенулась.

— Прошу прощения?

— Мама тоже собирает стекло, — сказал Барри.

Бекки улыбнулась, покосившись в сторону сына.

— Как мило.

— Уверен, что говорил тебе об этом, — продолжил Барри с видом человека, не понимающего, почему Бекки не проявляет внимание.

Он поднялся и начал собирать кофейный сервиз.

Автоматически среагировав на его досаду, Бекки произнесла:

— О да, да, конечно.

Она лихорадочно вспоминала, что же он ей говорил. В последние недели ситуация с Клеем настолько выбила ее из колеи, что хорошо, если она помнит еще свое имя.

— Тарелки с розами, да? И художественное стекло времен Депрессии? У меня стекло главным образом двадцатых годов. А некоторые предметы принадлежали еще моей бабушке.

Бекки глянула в сторону Джимми и увидела, что он собирается включить компьютер. Она тут же встала, подошла к Джимми и, наклонившись к нему, прошептала:

— Джимми, солнышко, не трогай тут ничего.

Он вздрогнул и виновато посмотрел на нее. Его нижняя губа выпятилась.

— Мне здесь неинтересно. Я хочу домой.

— Мы скоро пойдем.

— Я бы хотела взглянуть, — раздался голос миссис Уэлкер.

Бекки не сразу сообразила, что обращаются к ней. Она оглянулась.

— Взглянуть на что?

— На ваше стекло. Мне очень интересно.

— Мам, пойдем домой, — канючил Джимми.

— Мы можем сделать сразу два дела, — вмешался мистер Уэлкер. — Отвезем мальчугана домой и заодно посмотрим стекло, по которому вы, девочки, с ума сходите. А потом отправимся к себе в гостиницу.

Бекки бросила умоляющий взгляд на Барри, но увидела только его спину — он направлялся в кухню.

Бекки растерянно озиралась, чувствуя себя в ловушке. Она не могла придумать, под каким предлогом отказаться. Это обидит Барри, а она и без того приготовила ему достаточно переживаний, собираясь расторгнуть помолвку.

— Ну что ж, хорошо.

Бекки понимала, что прозвучало это без всякого энтузиазма, но она действительно не хотела, чтобы они увидели Клея и подумали о ней Бог знает что. Показаться невежливой ей тоже не хотелось. Она кисло улыбнулась.

— Тогда поехали?

Когда Барри вернулся с кухни, она рассказала ему об их намерениях, глаза ее при этом молили о понимании. Он же посмотрел на нее долгим тяжелым взглядом и пошел в спальню за их пальто.

Когда они уже были в пути, а родители Барри следовали за ними в своей машине, Барри на секунду оторвал взгляд от дороги и снова испытующе посмотрел на Бекки.

— Что происходит, Бекки?

Она оглянулась на Джимми, занятого какой-то игрушкой, обнаруженной им в кармане.

— Барри, нам надо поговорить.

— Сейчас родители увидят твоего бывшего мужа, пребывание которого в твоем доме слишком уж затянулось и который, судя по всему, не собирается освобождать помещение. Поговорить нам надо было гораздо раньше, — раздраженно произнес Барри.

Опешив от его гнева, Бекки возразила:

— Ты же считал это хорошей идеей — чтобы я ухаживала за Клеем.

— Правильно, только я не предполагал, что ты так этим увлечешься. Для тебя идея состояла в том, чтобы внутренне освободиться, а не подбирать то, что бросила.

Он посмотрел в зеркальце на Джимми, переставшего играть и наблюдавшего за ними с заднего сиденья.

— Барри, я… и не увлеклась, — заикаясь проговорила Бекки.

Барри собрался ответить, но Джимми заерзал и наклонился к ним, поэтому он только бросил:

— Поговорим потом.

Пока они въезжали на ее подъездную дорожку и припарковывались позади «эксплорера» Клея, Бекки не покидало ощущение, что очной ставки не избежать. Она молила только о том, чтобы достойно выйти из этого испытания и поскорее объясниться с Барри.

Когда они вошли в дом, она с облегчением обнаружила, что Клея нигде не видно. Бекки надеялась, что он останется у себя, пока гости не уйдут.

Она ждала, что Джимми сразу пойдет в свою комнату или к Тодду, но он почему-то не торопился оставлять ее с гостями. Он не отставал от нее, когда она повела миссис Уэлкер в гостиную, потом на кухню, где они делились восторгами по поводу старинного стекла. Мужчины тоже прошли на кухню. Джимми прижался к ноге матери, отчего Бекки не могла двигаться.

Тут-то миссис Уэлкер и начала выказывать свои симпатии к будущей невестке:

— Я так рада, что вам нравится заниматься домашним хозяйством. О Сьюзен этого не скажешь.

Бекки заметила непонятную ей тревогу в лице Барри.

— Сьюзен?

— В прошлом невеста Барри. — Дама сочувственно посмотрела на сына. — Она разорвала помолвку как раз перед тем, как Барри приехал сюда. А заодно разбила ему сердце. Он, конечно, сказал вам об этом.

Бекки заморгала. О невесте она слышала в первый раз.

— Гм… видите ли… нет. Мы никогда об этом не говорили.

— Все в прошлом, мама, — заметил Барри.

— Знаю. Только я хочу, чтобы ты был счастлив, а с ней, я считала, ты не будешь. Она не расположена заниматься домом, а вот Ребекка свой дом уже устроила. Это вселяет надежду.

Прежде чем кто-нибудь успел среагировать на это громкое заявление, Бекки услышала приближающийся стук костылей. Повинуясь инстинкту чующего опасность животного, она в страхе повернулась и увидела подходящего к двери Клея. Он остановился на пороге и внимательно оглядел присутствующих. Улыбнулся сыну, прильнувшему к Бекки, и сосредоточил внимание на ней.

— Ты не предупредила меня, Бекки, что ждешь гостей, — добродушно посетовал он.

Бекки приняла бы это за насмешку, если бы не увидела сочувствия на его лице. Ему было жаль ее, но он не спешил на выручку, ведь она сама довела до этого.

— Ой, Клей, — сдавленно прошептала Бекки. — Привет. — И беспомощно взмахнула руками. — Это родители Барри. — Она глубоко вздохнула с ощущением, что набрала в легкие не воздух, а множество тупых лезвий. — Мистер и миссис Уэлкер, это мой муж Клей.

Оба одновременно повернули к ней ошеломленные лица, и Бекки поспешила поправиться.

— Секс-муж, — выпалила она, — то есть я хочу сказать, экс-муж.

Последовало долгое напряженное молчание. Его прервал Клей, процедивший:

— Здравствуйте.

— Он живет у вас? — недовольно поинтересовался мистер Уэлкер. — Смею надеяться, в ваши планы не входит оставлять его здесь, когда вы с Барри поженитесь.

— Нет… я… нет… Он залечивает сломанную ногу, — едва слышно произнесла Бекки, указывая на гипс.

Ей внезапно надоела роль злодейки, за которую ее тут считают, и, понимая всю свою несправедливость, она бросила раздраженный взгляд на Барри. Мог бы помочь ей, если бы заранее рассказал родителям о Клее. И сейчас мог бы прийти на помощь, однако Барри молча стоял уставившись в пол.

— Мама не собирается на нем жениться, — закричал вдруг Джимми, заставив их всех подскочить.

Бекки словно стегнули, когда она увидела исказившееся лицо сына. Джимми ткнул в нее пальцем.

— Лучше женись на моем папе. — Мальчик резко повернулся к Клею. — Ты ведь не дашь ей жениться на нем, правда, папа?

Клей обвел взглядом комнату и остановил его на Бекки.

— Нет, сын, не дам.

Загрузка...