Последний звонок. Том 1

Глава 63 Дима

— В следующий раз, — будничным тоном произнес Брик, — предупреждай, если вызываемый человек — энергетический вампир. Маразм, но у меня даже телефон разрядился.

Он прошел мимо замершего с опущенной головой Харона, покопался в моей сумке и нашел зарядное устройство. Замер у столика, перевел глаза с телефона на зарядку. Шепотом выругавшись, отбросил зарядку и растерзал телефон на две части.

— Элеонора, — сказал, не оборачиваясь, — твой греется?

Я обернулся и увидел, что Эля хватается за карман.

— Вытащи батарею и сим-карту, немедленно. Ты, малыш, тоже отключайся. — Это адресовалось Харону. Тот вздрогнул, поднял голову и посмотрел на Брика:

— Что? Что происходит?

Маша пришла в себя. Отстранилась от меня, потерла глаза, будто просыпаясь. «Как ты?» — мысленно спросил я, глядя на нее. Она в ответ пожала плечами.

— Такое чувство, будто из-под завала выбралась, да? — проворчала Элеонора, ковыряя неподатливый телефон.

— Из могилы, — тихо возразила Маша. — Очень холодной, глубокой и тесной.

— Вот видишь? — фыркнул Брик, изучая содержимое холодильника. — Со мной тебе еще очень повезло.

Элеонора, матерясь, запустила телефоном ему в голову. В полуметре от цели телефон остановился и разлетелся на четыре составляющие — сам телефон, крышку, сим-карту и батарейку. Все это аккуратно переместилось на стол под внимательным взглядом Харона. Закончив, Брик повернулся к Харону и вежливо ответил на поставленный вопрос:

— Могу лишь гадать, поскольку мой пси-модуль в Жанне перестал давать сигнал — Антонов его блокирует, — сообщил Брик с таким видом, будто мы все, а особенно Харон, должны его понять. — Он зашел в тупик, не обнаружив Харона у Харона, и теперь пробивает все номера, которые нашел в телефоне Жанны.

— Стоп-стоп! — Я поднял руку. — Что значит, «пси-модуль»? Что значит, «блокирует»? Нет, хватит, убери с лица это умное выражение. Что с Жанной? Можешь объяснить?

Брик кивнул:

— До вчерашнего вечера я мог видеть то, что видит она, и слышать то, что слышит она. Однако я… Отвлекся. — Он бросил быстрый взгляд в сторону Элеоноры и покраснел. — Утром думал, что она еще спит. Но теперь очевидно, что Исследователь научился блокировать сигналы того, что я назвал пси-модулем. Он не хочет, чтобы я следил.

Полагая вопрос исчерпанным, Брик вынул из холодильника миску со вчерашним салатом и хлеб. Поставил все это на стол, уселся и набил рот. Маша, двигаясь, как марионетка, подошла к оставленной им табуретке, что подпирала матрас. Села, откинулась назад, прикрыла глаза. В тишине хрустел салатом Брик.

— Вчера, — начал я, — ты видел, что происходит. Ты видел, что она с Антоновым, и ничего не сделал. Так?

Прекратив жевать, Брик вытаращил на меня глаза:

— А что я мог сделать? Сказать ей, что секс с этим бездарным выскочкой — самое убогое, что можно вообразить? Много для нее значит мое мнение! Вышвырнуть оттуда Петю? Ну, знаешь, никто их насильно не спаривал. Я бы вмешался, если бы точно знал, что ты с Машей будешь всю ночь играть в лото, но я знал обратное и решил, что вы все можете позволить себе зайти так далеко, как посчитаете нужным, и решить, стоит ли возвращаться. Да, я оступаюсь на каждом шагу, но я стараюсь, действительно стараюсь манипулировать как можно меньше.

— Секс, — повторил я. — Вот как.

— Я лично этого не видел, — поспешил откреститься Брик. — Но все шло к тому. В какой-то момент она приняла решение, и я отключился — из деликатности. — Подумав, он добавил: — Впрочем, так ли важен сам факт физической близости, если решение было принято? Остается надеяться, что в ее сердце тоже есть место больше чем для одного человека.

Мне до смерти хотелось орать на него, трясти, обвинять, но я не мог пробиться сквозь эту логическую броню. И не мог избавиться от мысли, что сам, исключительно сам виноват во всем. Все можно было предугадать, когда я поступил в педагогический. Явление Принца и прочая чертовщина не добавили ничего нового.

Кто-то схватил меня за плечо — сильно, грубо, по-мужски, — и развернул. Это оказалась Элеонора.

— Будешь слушать этого выродка? — Она кивнула на Брика, который разом поник, услышав такую характеристику. — Или меня?

— А что ты можешь рассказать? — пожал я плечами. — Жанна приняла решение…

— Дура она, вот что! — рявкнула на меня Эля. — Вы решений напринимались — куда деваться. Что один, что другая. Лучше б пилюльки какие для мозгов принимали, чем решения. Разозлилась она на тебя, выпила, этот хрен прилизанный там соловьем заливался — вот тебе и все «решение».

Тут она просто захлебнулась словами и, зарычав сквозь зубы, замахнулась. Я перехватил ее руку.

— Отпусти! — взвизгнула Эля.

Неведомая сила заставила пальцы разжаться, швырнула руку вниз. От второй за день пощечины я не увернулся.

— Прости, — сказал Брик. — Это было инстинктивно. Кажется, при прочих равных, я буду скорее защищать ее, чем тебя.

Элеонора не заметила, что ей помогли. Вся ее злость сконцентрировалась на мне.

— Никогда бы не подумала, что из тебя может получиться трус. Тогда, в детстве, я с тебя просто тащилась. Ты в ад готов был спуститься, если знал, что надо. А теперь? Этот хрен прилизанный тебе сказал, чтобы ты не приближался, а ты и рад? Будешь выдумывать оправдания — мол, ей так лучше, пусть она с ним останется, да? Привык за год себя в жертву приносить? Что ты на меня глазами хлопаешь? Думаешь, я сейчас плюну и уйду? Да я тебя за шкирку потащу, если сам не зашевелишься. От таких друзей, как я, без миномета не отделаешься.

У меня еще звенело в ушах, когда тихий голос Маши пролился, будто целительный бальзам:

— Эль, не ори. У меня голова болит.

Она сидела в той же позе, уронив голову на матрас и закрыв глаза.

Свершилось чудо — Эля замолчала. Но продолжала сверлить меня красноречивым взглядом, и прозвучавшие слова никуда не делись. Они продолжали носиться по комнате, невидимые и неслышные, но вполне реальные — для меня.

— Что-то можно сделать? — повернулся я к Брику.

Тот покачал головой:

— Даже если я самым жестоким образом заблокирую тебе все мозговые волны, даже если ты сумеешь подобраться к Жанне, даже если сумеешь ее выкрасть… Если вы окажетесь хоть на секунду в поле зрения Антонова, он сможет убить обоих. Я бы смог ему противостоять. Но — прости! — я не могу разорваться. Сперва — Юля. После того как она окажется в безопасности, я клянусь, что мы освободим Жанну. У меня как минимум четыре готовых схемы по ее вызволению с минимальным ущербом.

Я посмотрел на Элеонору:

— Чего ты от меня хочешь?

Она не раздумывала ни секунды:

— Чтобы ты психовал из-за того, что приходится ждать!

В ответ я от души пнул дверь, ведущую в туалет. Дверь хрустнула, но выстояла.

— Ну вот няшечка же, как по морде получишь! — Эля распахнула объятия. — Иди, поцелую!

Брик отряхнул руки, выбрался из-за стола и, подойдя к Маше, тронул ее за плечо:

— Поешь, тебе нужно. Впереди тяжелая эмоциональная работа.

Маша с трудом разлепила веки, посмотрела на него, как на неудачно пошутившего комика.

— Тяжелее, чем это? — Она коснулась дрожащими пальцами виска.

— Вряд ли. Но ты обессилена, и, если не поешь, просто свалишься. Считай это заботой, я так иногда делаю.

Казалось, я чувствовал, как она воспринимает слова Брика. Сначала — звуки, будто сквозь толщу воды, глухие, искаженные. Потом — смысл.

— Да, — прошептала Маша. — Хорошо.

Брик взял ее за локоть, помог подняться. Маша вцепилась в него, чтобы не упасть. Кое-как доковыляла до стола и рухнула на табурет. Безвольные пальцы сжали ложку.

Я перевел взгляд на Харона, который молча стоял — не то слушал наши разговоры, не то думал о чем-то. Ссутулившийся, несчастный человек замер у окна, опустив голову. Но взгляд мой он почувствовал, выпрямился.

— Я должен уйти. — Он, должно быть, сам не знал, задает ли робкий вопрос, или констатирует факт. В любом случае, не шевельнулся. Стоял, будто ожидал разрешения.

— Тебе бы выпить, — сказал я.