Последняя любовь миссис Галлахер

9

Хелен медленно просыпалась и улыбнулась, почувствовав губы на своей груди. Обвив Тома руками, крепко сжала в своих объятиях, сонно потягиваясь, как будто все еще ощущала отголоски удовлетворенности.

— Доброе утро, миссис Галлахер! — сказал Том, его губы согревали ее кожу.

— Да, — радостно ответила она, — это доброе утро. Я бы сказала — чудесное утро!

Он ухмыльнулся.

— Надеюсь, что ты будешь думать так же, когда уйдешь отсюда, моя любовь. Что ты будешь делать, если Пегги поймает тебя, когда будешь пробираться в дом?

— Попрошу кофе, — взмахнув рукой, проговорила Хелен. Она соблазнительно потянулась и согнулась от смеха, когда Том начал щипать ее за живот.

— Нет никакого смысла дальше скрывать все, — продолжила Хелен. Ее светло-голубые глаза горели от счастья. — Как только я все устрою, мы покинем это место… вместе. Вдвоем, — ласково повторила она.

— Если бы ты знала, как приятно мне это слышать от тебя и думать, что каждое утро, когда проснусь, ты будешь рядом.

Он внимательно смотрел на нее, упершись подбородком о свои руки.

— Ты понимаешь, что это значит? — сказал он. Его голос звучал как-то насмешливо-серьезно. Она изумленно посмотрела на него и отрицательно покачала головой.

— Это значит, что каждую ночь ты будешь проводить со мной, — сочувствующе сказал Том.

Она прижала руку ко лбу, изображая обморок.

— О, нет, — пролепетала Хелен, — ты мне об этом ничего не говорил!

Его губы задрожали от радости.

— Вот поэтому я говорю тебе об этом сейчас. — Он опустил ее руки и посмотрел в глаза. Его лицо было серьезным. — Твой организм готов перенести шок от полного экстаза?

Потянувшись, она положила руки ему на плечи и опрокинула его на кровать.

— Я выносливая, — сказала Хелен, целуя его нос и подбородок. — Но если ты сомневаешься, что я выдержу, можешь испытать меня прямо сейчас.

Он строго посмотрел на нее.

— Прости, я еще не говорил тебе о бесплатных образцах экстаза.

— Какой ты скупой! — возмущенно произнесла она. — Я не уверена, можно ли тебе доверять эту сделку или нет.

Том уже не мог устоять перед ее обнаженной шеей. Он поднял голову и прижался к ней носом, а потом лениво проговорил:

— Предполагаю, что смог бы предложить тебе небольшой восторг, — он укусил ее за плечо, — или хотя бы блаженство. — Его язык скользил по ее ключице. — Или, может быть, небольшое страстное безумие.

Крепко обняв за плечи, он слегка приподнял ее, держа прямо над собой, чтобы взять ее сосок в рот. Услышав, как Хелен застонала от удовольствия, Том перевернулся вместе с ней так, что оказался сверху. Хрипло рассмеявшись, он прошептал:

— Но не жди экстаза.

Стон разочарования вырвался из ее груди, и Хелен еще крепче прижалась к нему бедрами. Она сходила с ума оттого, что он дразнил ее. Вонзив свои пальцы в его обнаженные ягодицы, попыталась прижать его ближе. Она очень хотела его.

Хотя Том и сказал ей, что экстаза не будет, следующие полчаса Хелен была в таком экстазе, который может быть только у двоих влюбленных, соединяющихся утром.

Отчаяние прошлой ночи прошло. Их близость праздновала единство души и тела, которое пришло с новым взаимопониманием.

Когда Хелен, наконец, пришла в себя, она обнаружила, что Том ее рассматривает, сидя рядом. Она потянулась, чтобы погладить его мужественное лицо, теплые плечи.

— Если это был только образец, — затаив дыхание, сипло прошептала она, — я, определенно, покупаю весь товар.

От удовольствия он рассмеялся, еще крепче прижимая ее к себе.

— О, любимая! Мне кажется, что я смог бы остаться здесь с тобой в постели до конца жизни.

— А я бы ничего лучшего и не придумала, чем занять твое время, — проворно произнесла Хелен и простонала. — Пора! Нужно возвращаться в дом. Мне предстоит сделать тысячу и одно дело.

— Как мне ни противно это говорить, но, думаю, что ты права, — расслабившись произнес он. — Не думаю, что тебе доставит удовольствие быть пойманной, когда ты будешь пробираться в дом в ночной сорочке в полдень.

Оглянувшись на кровать, она наклонилась, чтобы взглянуть на пол рядом с дверью.

— Говоря о моей ночной сорочке, ты не сомневаешься, что я в ней пришла?

Он посмотрел на свои ноги под одеялом и энергично задвигал пальцами.

— Здесь какой-то подозрительный ком под моими ногами.

Она, рассмеялась.

— Я так и знала. Рано или поздно я закончу тем, что буду носить только отпечатки твоих ног.

После бурной ночи сорочка была сильно помята, и Хелен пожалела, что не одела прошлой ночью халат. Хотя это может показаться странным для тех, кто увидит ее, она все же решила одолжить у Тома халат. Его ярко-синий купальный халат прикрывал ее наготу и в некоторой степени спасал от разоблачения.

Хелен, как обычно, направилась в дом через террасу и прошмыгнула прямо в кабинет. «Первый этап пройден успешно», — подумала она, беззвучно смеясь, когда шла через комнату в прихожую. Хелен почти дошла туда. Ее нога была уже на нижней ступеньке лестницы, когда входная дверь широко открылась. Она с удивлением повернулась и ухватилась за перила, чтобы удержать равновесие, ожидая, что сейчас поинтересуются, где она была. Но выражение лица ее дочери было далеко от любопытства.

Одри стояла на пороге с чемоданом в руке. Ее дочь всегда очень щепетильно относилась к своей одежде, но сейчас она выглядела неряшливо, как будто одевалась в темноте. Ее глаза были красными от слез, а лицо было таким несчастным.

— Одри! — Неспокойно произнесла Хелен, направляясь к дочери. — Что случилось, дорогая?

Губы молодой женщины дрожали. Она попыталась заговорить, но звук застревал в ее горле. Бросив чемодан, рыдая, Одри побежала к матери. Хелен заботливо обняла дочь за плечи, чувствуя, как та вся дрожит.

— Что случилось? С тобой все в порядке? Где Чед?

— Чед… — выдавливая из себя слова, произнесла она. — Я больше ничего не хочу слышать о нем.

— Что он еще натворил?

— Он… — оборвала она фразу, качая головой. — Мне трудно об этом говорить. Я чувствовала, что у нас что-то не так. Но такого даже представить себе не могла.

— Одри, ты меня пугаешь, — сказала Хелен. — Расскажи мне, что случилось?

— Прошлой ночью я обнаружила, что у Чеда кто-то есть, — быстро проговорила дочь и закрыла лицо руками.

— Одри! — поражение прошептала мать. — Не может быть! Ты уверена?

Она энергично закивала.

— Да. Чед не пришел домой прошлой ночью. А сегодня утром он отказался сказать мне, где был. — Она подняла заплаканные глаза. — Я больше не могла оставаться с ним, понимаешь?

Хелен погладила ее по голове.

— Да, конечно, понимаю.

— Мама, — нерешительно сказала Одри, покусывая губы, — можно, я вернусь домой?

Сердце Хелен сжалось от жалости.

— Конечно, дорогая. — Она чувствовала себя беспомощной. — Я очень огорчена, что так все произошло. Чем я могу помочь тебе?

— Ничего не нужно. Я просто хочу лечь в постель. — Она слабо улыбнулась. — Я почти не спала сегодня ночью.

Ее дочь повернулась и стала медленно подниматься по ступенькам. Хелен молча смотрела ей вслед. Она очень беспокоилась за здоровье дочери и ее ребенка. Доктор предостерегал Одри, чтобы она избегала стрессовых ситуаций. «Чем все это для нее кончится?» — подумала Хелен.

В этот момент на верху лестницы появился Гари. Он резко отступил в сторону, когда его сестра, ни слова не говоря, прошла мимо.

Направляясь к Хелен, он удивленно оглянулся на Одри через плечо. Он спустился по лестнице к матери и спокойно спросил:

— Что случилось?

— Одри ушла от Чеда, Гари, — устало объяснила мать. — Она возвращается к нам.

Сын резко остановился, как только мать произнесла эти слова. Гари выглядел испуганным и огорченным, но за всем этим было какое-то отчаянное смятение. Хелен точно знала, что сейчас чувствовал ее сын. Их жизни менялись, и перемены происходили слишком быстро.

Ни слова не говоря, он повернулся и побежал за сестрой. Хелен поймала его за руку.

— Думаю, что ей лучше сейчас побыть одной, сынок. Ты можешь поговорить с ней позже.

Гари неохотно повернулся и изучающе посмотрел на лицо матери. И вдруг, неожиданно для себя, он подошел и крепко обнял мать.

— Не беспокойся так сильно, — сказал сын, — все станет на свои места.

— Я очень надеюсь на это, — ответила Хелен, пытаясь улыбнуться. — Но меня беспокоит ребенок.

Он нахмурился, и Хелен воспользовалась этим, чтобы разглядеть его лицо. Да, ее сын, определенно, провел пару бурных дней. Он выглядел усталым. Под глазами залегли темные круги, а глаза налились кровью.

— Ты плохо выглядишь, сынок, — грустно проговорила она. — Что ты с собой делаешь?

Он пожал плечами.

— Боюсь, что я не в ладах со своей головой после бочонка пива. — Он задумчиво уставился в пол. — Мама, — начал Гари немного натянуто, — я вчера погорячился и… я хочу извиниться.

Он глубоко вздохнул, засунув руки в карманы джинсовых брюк.

— Когда я уезжал в колледж, ты относилась ко мне как ко взрослому. Я хочу рассчитывать на такое же отношение сейчас.

Хелен улыбнулась. Она знала, сколько сил стоило сыну признать это.

— Забудем все, — сказала она.

— Спасибо, — облегченно улыбнулся сын. — Знаю, что вел себя как последний дурак, но…

— Продолжай, — спокойно поддержала его мать. — Я хочу знать, что ты думал и что ты чувствовал.

Он боялся посмотреть ей в глаза, как будто ему было неприятно говорить об этом.

— Только будь поосторожней с этим парнем, — пробормотал он. — Ты обещаешь мне?

Не дав ей возможности ответить, он направился к входной двери.

— А сейчас, я думаю, пора немного побеседовать с нашим зятем.

— Гари! — настойчиво начала Хелен, но он уже исчез.

«Слишком уж много на него сразу навалилось», — беспомощно подумала Хелен. Она немного постояла, не в состоянии решить, что ей делать дальше.

— Какая кутерьма! — прошептала она в пустоту холла. Она расстроено взъерошила волосы и повернулась, чтобы идти на поиски Петти. Кто-то должен сказать экономке, что происходит.

Когда Хелен вышла из кухни, мысли ее путались. Она знала, что должна позвать людей, чтобы подготовиться к отъезду. Кто-то должен был принять документы центра «Сочувствующие сердца». А кто-то должен был взять на себя ответственность за проведение ежегодной благотворительной кампании.

Но у нее не было сил на это. Первое, что она должна была сделать, это поговорить с детьми. Остальное может подождать. Хотя Хелен всегда знала, что ей будет трудно сказать им обо всем, она даже старалась не думать об этом, но такой разговор был неизбежен.

— Какая же я трусиха, — пробормотала она про себя, когда шла вверх по лестнице, чтобы одеться.

В спальне она подошла к шкафу и заглянула внутрь. «Сколько здесь одежды! — думала она, покусывая губы. — Что мне взять, а что оставить? Почему меня никто никогда не учил, как упаковывать вещи для жизни в Виннебаго?»

— А почему я беспокоюсь об одежде? — громко пробормотала она. Но Хелен прекрасно понимала, что этими мелочами она пыталась отвлечься от главного. Ей сейчас нужно было думать о более серьезном: Одри, Гари, Том, будущий внук.

«Нет, — подумала Хелен, — о Томе не стоит беспокоиться». В нем она была уверена. Это была теперь самая прочная опора в ее жизни. Но, прежде чем она сможет начать новую жизнь, нужны силы, чтобы уладить все в прошлом.

Сокрушенно покачав головой, Хелен направилась в душ. Она осмотрелась вокруг, как будто видела все в первый раз: хрустальная ваза, которую привез ей Эдвард из Италии, огромный флакон духов из Парижа.

Она закрыла глаза и предалась воспоминаниям. Настала пора взглянуть правде в глаза. Жизнь с Эдвардом не была такой уж хорошей, как она пыталась убедить себя и других. Уже после первых двух лет совместной жизни они почти не общались.

Хелен слегка вздрогнула, когда вспомнила это молчаливое одиночество. Тот факт, что она отказывалась понимать это, усугублял ее положение. Рождение детей помогло ей скрыть все это. Хелен обращалась к ним за общением и любовью. Столько лет она была со своими детьми, пока они нуждались в ней. И хотя она сознательно отгоняла от себя эти мысли, они всегда были для нее всем. Между ними тремя была такая близость, которая редко встречается в современных семьях. Это была одна из причин ее смятения при мысли, что придется оставить их.

Другую причину было труднее определить. Если ее брак с Эдвардом оказался неудачным, то не случится ли это и в браке с Томом? Не разочаруется ли он в ней так, как и Эдвард? Не отдалится ли он постепенно от нее?

Хотя ей отчаянно хотелось оправдать его ожидания, Хелен очень боялась, что не сумеет.

Она упрямо подняла подбородок и вышла из спальни. Пора поговорить с Гари и Одри. Хелен не собиралась бросать все то, что у нее было с Томом. Она просто примет все, как есть, и поступит правильно.

Том стоял на пороге Виннебаго и смотрел через лужайку на дом. Хелен уже давно ушла. Ему нужно было обсудить с ней, куда они сначала поедут. Перед ними была вся страна. Он хотел, чтобы Хелен сама распорядилась их будущим. Теперь они — одна команда. Отличная команда!

Сможет ли он когда-нибудь отблагодарить ее за то, что она так много теперь для него значила? Слишком опасно любить кого-нибудь так, как он любил Хелен. Это было равносильно искушению богов. Том отбросил эти мысли. Он не мог позволить отрицательным эмоциям взять над ним верх. Еще минуту он постоял, глядя на дом, а затем вышел и направился к нему. Может, это было и глупо с его стороны, но он чувствовал, как в нем нарастает беспокойство. Нужно пойти посмотреть, чем она так долго занимается. Ему стоит всего лишь прикоснуться к ней, как все сразу станет хорошо.

Хелен пришлось прождать целых три часа, чтобы, наконец, дети собрались вместе внизу. Гари вошел в дом за минуту до того, как Одри, бледная и замученная, спустилась вниз.

Мать с состраданием посмотрела на дочь, когда они втроем прошли в кабинет, чтобы спокойно поговорить о незначительных делах.

Через некоторое время Хелен начала деликатно зондировать почву. Ей было бы гораздо легче, если бы Одри решила свои проблемы с Чедом до того, как они с Томом уедут из города. Но сколько бы раз Хелен ни спрашивала дочь, та упрямо отказывалась говорить о своем муже.

Хелен не могла уже больше откладывать. Она должна сказать им, что уезжает с Томом. Ей хотелось успокоить себя тем, что дети будут рады за нее, но все боялась заговорить об этом.

Закусив губу, она взглянула из-под ресниц на своих детей. «Они не кажутся такими уж восприимчивыми», — смиренно подумала она.

Выпрямив спину, Хелен сказала:

— Одри, Гари, — она улыбнулась детям, когда они обернулись, взглянув на мать, — мне нужно поговорить с вами.

Одри напряглась на своем стуле, ее маленький ротик принял воинственное положение.

— Я уже сказала тебе, мама, что не хочу говорить о Чеде.

— Нет-нет, — успокоила ее мать, — на этот раз — не о Чеде.

— Ну, если о том, что у меня снизилась оценка по английскому, — поспешно сказал Гари, — то я могу объяснить…

Хелен улыбнулась.

— Нет, я хочу поговорить о другом. — Она замолчала и глубоко вздохнула. — Я знаю, что, может быть, мое время уже прошло, но здесь ничем нельзя помочь.

— Что случилось? — спросил Гари, в его глазах появилось любопытство.

Хелен откашлялась.

— Вам обоим известно, что Том и я…

И в этот момент их взгляд обратился на что-то, что было за ее спиной. Хелен повернулась на стуле. На пороге стоял Том.

Какое-то мгновение Гари молча смотрел на Тома, и его красивое лицо становилось враждебным. Он повернулся и изумленно посмотрел на мать.

— Что он здесь делает? — грубо спросил сын. — Ты собиралась что-то сказать о нем и о себе… Что?

— Мама! — нерешительно произнесла Одри. — Мама, что здесь происходит?

Хелен встала и подошла к Тому, по пути проговорив:

— Успокойтесь.

Губы Тома скривились в извиняющейся улыбке, когда он взглянул на нее.

— Извините, — тихо произнес он. — Я понял, что ты им еще ничего не сказала.

Она взяла его за руку.

— Не извиняйся.

— Скажи нам! — требовал Гари.

Хелен повернулась к ним лицом, отблагодарив Тома улыбкой, когда почувствовала его руку у себя на талии.

— Я хотела сказать вам, что Том и я собираемся пожениться.

— Нет! — грубо выкрикнул Гари, вскочив на ноги.

Одри сидела на кушетке, едва живая, с широко открытыми глазами.

— Мама! — в шоке произнесла она слабым голосом. — Мама… — забыв, что хотела сказать, Одри просто сидела и изумленно смотрела на мать и Тома.

— Ты сошла с ума! — сказал сын, подойдя ближе со сжатыми от гнева кулаками. — Ты не можешь этого сделать!

Одри медленно встала, поддерживаясь за спинку стула.

— Мама, не могу поверить, что это серьезно. Любовная интрижка — это одно, но брак? Ты позволишь ему жить в доме нашего отца? — И, понизив голос, добавила: — Но он же садовник!

— Спасибо, что не забыла упомянуть об этом, Одри, — сухо произнесла Хелен. — Но мне это уже известно.

Она видела, что Том трясся от смеха, и сразу же почувствовала себя лучше. Ситуация не может быть слишком плохой, если он все еще находит в ней что-то забавное.

Но Гари не находил в этом ничего смешного.

— Ему нужны твои деньги, — тупо произнес он. Его глаза горели, когда он смотрел на Тома. — Я не могу тебе позволить сделать это.

Гари подошел ближе к Тому.

— Я думаю, что вам сейчас лучше уйти.

— Гари! — крикнула Хелен, — Несмотря на то, что сказала Одри, это и мой дом. У тебя нет права выпроваживать из него людей.

Одри беспомощно покачала головой.

— Но он же садовник, — повторила она слабым голосом.

Хелен криво улыбнулась.

— Боюсь, что я допустила несколько ошибок, обучая вас ценить ценности. Не имеет значения, что вы думаете. Если садовник хорош для того, чтобы с ним спать, то он также хорош, чтобы выйти за него замуж.

— Мама!

Хелен продолжала, как будто ее дочь ничего и не сказала.

— А именно этот садовник достаточно хорош во всем. — Она печально посмотрела на дочь и сына, стараясь не забывать, что они только что перенесли шок. — Никогда не думала, что мне придется сказать вам это, но мне стыдно за вас обоих.

Том посмотрел на Хелен и мягко произнес:

— Может быть, будет лучше, если я оставлю тебя одну?

Она повернулась к нему и, задыхаясь, произнесла:

— Если бы у меня был выбор, то я бы поехала с тобой и оставила их одних. — Хелен покорно вздохнула. — Но, думаю, лучше исправить все сейчас.

Когда Том улыбнулся ей, она забыла о присутствии детей в комнате.

— Я верю тебе. Ты все решила правильно, — ласково сказал Том. — Как ты думаешь, еще долго нам ждать? Хови завтра приступает к работе. Мне бы хотелось позвонить и заказать место на стоянке около Горячих Ключей.

— Арканзас? — начала она, но Одри сразу же оборвала ее.

— О чем ты говоришь? — спросила молодая женщина, слегка истеричным голосом. — Мама, ты не уедешь! Ты не говорила ничего о том, что ты уезжаешь!

— Хватит, Одри, успокойся! — повернувшись к дочери, сказала Хелен.

— Но ты же уезжаешь! — отчаянно прошептала Одри, сильно покраснев. Ее дыхание стало жестким и учащенным.

Хелен перевела взгляд с дочери на сына, а затем снова на дочь. Она знала, что будет трудно, но не представляла, какую боль почувствует за своих детей. Хотя Гари и старался выглядеть как осуждающий взрослый, в его глазах она заметила слезы. А Одри, казалось, чувствовала себя так, как будто мать навсегда покидала ее в самый трудный для нее период жизни. Хелен потратила слишком много лет, чувствуя каждую их боль, чтобы сейчас не разделить ее с ними.

Она посмотрела на детей, глазами умоляя их понять ее.

— Если бы вы раньше дали мне возможность, — осторожно и тихо произнесла она, — я бы сказала вам, что, когда Том уедет отсюда, я поеду вместе с ним.

Гари выглядел так, как будто его побили, кулаки его были сжаты.

Вдруг Одри покачнулась и, прежде чем Хелен смогла как-то отреагировать, Том успел подхватить беременную женщину на руки, не дав ей упасть.

— Положи ее на кушетку, — сказала Хелен, двигаясь за ним. Она положила подушку под голову дочери. — Гари, принеси мокрое полотенце.

Когда Гари вышел из комнаты, Том спросил:

— Что это? Что с ней случилось?

— Она переволновалась, — объяснила Хелен, ее голос звучал спокойнее, чем билось сердце. — С ней такого не случалось с тех пор, как она училась в высшей школе.

— А чья вина в том, что с ней случилось это сейчас? — прозвучал из-за спины голос Гари. Он протянул матери мокрое полотенце. — Ты же знаешь, доктор сказал, что ей нельзя волноваться. И вот результат.

— Хватит! — спокойно сказал Том, посмотрев на Гари. Он произнес это без угрозы. Голос был тихий и спокойный. В его выражении было только понимание, и только дурак мог не обратить внимания на предупреждение. Хотя Гари был молод и дерзок, он не был глупым, потому отошел, уставившись в окно.

Хелен увидела, что Одри моргнула и стала приподнимать голову.

— Мама, — слабо проговорила она.

— Все хорошо, дорогая, — успокоила ее мать. — Ты всего лишь немного поспала.

Когда Хелен встала, ее дочь уцепилась в руку матери.

— Не уходи от меня, — беспокойно попросила она.

— Я сейчас вернусь.

Хелен и Том вышли в холл. Как только за ними закрылась дверь, Том крепко прижал к себе Хелен, и та облегченно вздохнула.

— Ты даже представить не можешь, как мне это необходимо, — сказала она, уткнувшись лицом в его плечо.

— Боюсь, что не подумал о тебе, — усмехнулся он. — Теперь и я знаю, как мне это нужно. — Он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. — Знаешь ли ты, как я горжусь тобой? Пару раз я готов был откусить себе язык, но ты стояла стойко.

Она улыбнулась.

— Я говорила тебе, что упрямая. — Ее улыбка погасла, когда она протянула руку, погладив его лицо. — Мне жаль, что так все случилось. Но больше всего мне жаль, что мы не сможем уехать так скоро, как тебе хочется.

Его лицо исказилось, он отодвинулся от нее.

— О чем ты говоришь?

Она медленно опустила руки и смущенно посмотрела на него.

— Думаю, ты понимаешь, что я не смогу сейчас уехать, оставив больную дочь.

— Ты же сказала, что с ней и раньше такое случалось, — твердо сказал он. — Это серьезно?

— Нет, само по себе нет, — ответила она. В ее глазах он увидел боль и смятение. — Но Одри ведь беременна. Это состояние опасно для нее.

Когда Хелен подошла ближе к нему, он отошел в сторону, избегая ее взгляда.

— Том, — с тревогой произнесла она, — знаю, что мои дети немного испорчены, но они не совсем плохие и очень любят меня. Если мы дадим им немного времени, то, уверена, дети примут наш брак. И тогда я смогу уехать, ни о чем не беспокоясь.

Его тело содрогнулось от громкого, горького вздоха. Том медленно повернулся, чтобы заглянуть в ее лицо.

— Ты сказала, что только на чуть-чуть, — тихо произнес он. — А на самом деле это затянется на несколько недель. Но здесь, — Том коснулся своей груди кулаком, — оно чувствует, что меня отталкивают. Ты стояла перед выбором, и выбрала не меня. — Он взъерошил свои волосы, от разочарования вокруг рта появились глубокие морщины. — В одном я уверен наверняка. Если мы будем ждать удобного момента, черт возьми, то никогда не будем вместе. Если ты позволишь детям указывать, что тебе делать, этому не будет конца. — Том шумно вздохнул. — Я всегда буду помнить, что ты выбрала не меня.

Хелен не могла поверить своим ушам. Она никогда его таким не видела.

— Ты неблагоразумен, потому что не знаешь, что такое быть матерью. — Она махнула рукой в направлении гостиной. — Права я или нет, но они зависят от меня. Это не их вина. Моя. И поэтому я сама должна все исправить. — Хелен посмотрела на него, стараясь найти понимание в его глазах. — Неужели ты не видишь? Я в долгу перед ними.

Минуту Том молчал. Когда он заговорил, его слова звучали резко.

— И сколько времени это займет?

Хелен изо всех сил старалась оставаться спокойной. Никто и никогда еще с ней не разговаривал так.

— Сколько потребуется, столько я буду с детьми, — сказала Хелен, ее голос звенел от гнева.

Том коротко вздохнул и покачал головой.

— Я не сделаю этого, — шепотом проговорил он. — Не могу себе это позволить.

Сделав пару шагов от нее, он повернулся и угрюмо улыбнулся.

— Дети — это всего лишь предлог, не так ли? Я должен был предвидеть, что именно так все случится. Ты не была в восторге от жизни со мной. — Он болезненно повел плечами. — И если бы не твои дети, то было бы что-нибудь другое. С самого начала ты не впускала меня в свою жизнь.

Он направился к двери. Уже держась за ручку двери, произнес:

— Я и раньше чувствовал, что ты недостаточно любишь меня, чтобы поломать и оставить все это, но думать об этом не хотелось. — Он открыл дверь. — Ты сделала свой выбор. И не стоит затягивать все дальше.

И прежде чем Хелен сумела защитить себя, сказать ему, что он не прав, Том закрыл за собой дверь.