Посмотри на меня

Отель

То, что Ника увидела перед собой, ей определенно понравилось. Высотное здание отеля не было похоже на те, в которых ей приходилось останавливаться раньше, выезжая на отдых. Оно было без всяких там «финтифлюшек», как она выразилась на следующий день в письме к подруге. Это был респектабельный и дорогой отель. Отель, где все, до мельчайших деталей, было предусмотрено для отдыха и работы, развлечений и размышлений, деловых встреч и любовных утех людей, способных это оплатить.

Неуловимый запах роскоши всегда поднимал у чуткой к нему Ники настроение. Она внезапно повеселела и раскаялась в своем дурном поведении.

Перед отелем располагался комплекс фонтанов. Их хрустальные разной высоты струи освежали воздух и оживляли классический фасад здания — так нарядная брошь украшает строгое платье.

Ника остановилась у центрального фонтана и шаловливо, но и осторожно — не замочить бы блузку — подставила лицо мелким на излете водяным брызгам.

— Крещение американской водой, — смеясь, объяснила она Рею, с удовольствием наблюдавшему за очаровательной спутницей. Она с каждой минутой нравилась ему все больше.

— Разрешите? — Он достал из нагрудного кармана белоснежный платок и осторожно промокнул доверчиво подставленное личико.

В просторный вестибюль отеля они вошли почти друзьями. Навстречу им тут же поспешил элегантный человек с тронутой сединой шевелюрой.

— Добро пожаловать, мистер Гилфорд! Какая честь для нас!

Рей представил его Нике. Это был управляющий отелем Майкл Хоуэлс. Мистер Хоуэлс галантно поцеловал Нике руку:

— Я восхищен вашей красотой, мисс Иванофф! По просьбе мистера Гилфорда мы приготовили для вас лучшие апартаменты. Разрешите вас проводить?

— Если не возражаете, Майкл, я сам покажу комнаты, — мягко перебил Рей. — И бросьте церемонии, дружище. Никаких мистеров — просто Рей, как обычно. Мы же сто лет знакомы.

— А я — просто Вика, — с улыбкой потребовала девушка.

По правде говоря, она не любила свою слишком распространенную фамилию и была благодарна родителям, что, по крайней мере, имена у них с сестрой достаточно редкие. И у этих имен своя история.

Сестры были, что называется, поздними детьми. Родители, поженившись еще студентами, сначала радовались, что Анюта не беременеет. Учеба, потом работа, научные труды, экспедиции — дети в их насыщенную жизнь не вписывались. Но в сорок лет Анна вдруг невыносимо захотела ребенка. Андрей не возражал, но тут выяснилось, что его очаровательная жена бесплодна. К счастью, они не привыкли сдаваться, и началась борьба за будущее семейное счастье: обследования, консультации у знаменитостей, лечение и… «Ура! Победа!» — несолидно вопили будущие родители. Через несколько месяцев не осталось сомнений, что победа двойная: Анна носила близнецов. Тут же придумали имена: если мальчики — Виктор и Николай, девочки — Вика и Ника. Девочки оказались достойны своих громких имен. А фамилия… «Что ж, — думала Ника, — фамилию я со временем сменю».

Пока мужчины разговаривали, Ника осматривалась. Она заметила, как служащие в красной униформе, получив распоряжение управляющего, исчезли и вскоре пронесли к лифту ее багаж. Ника порадовалась, что, не пожалев денег, купила дорогие чемоданы. Другие выглядели бы здесь не так уместно. Кивнув Рею и улыбкой и жестом извинившись за любопытство, Ника отошла поглазеть на витрины магазинов известных фирм, расположившихся прямо в просторном вестибюле отеля.

Ее внимание привлекли вечерние платья, и она подумала, что ее, пожалуй, не менее эффектны — особенно золотое. А вот ювелирные изделия от Тиффани… Тут было на что посмотреть. На вишневом бархате поблескивали слезинки бриллиантов, сказочно прекрасный гарнитур тонкой работы: золотое колье, серьги и заколки для волос. Ника обычно спокойно относилась к драгоценностям. Но сейчас она чуть не застонала — это было именно то, чего ей не хватало для завершения облика. Цена оказалась, конечно, астрономической.

Рей, подошедший к ней с ключами от номера, заметал ее взгляд.

— Нравится? — спросил он.

— Очень!

— У вас отличный вкус… Идемте?

Пока они поднимались в лифте на верхний этаж, Рей рассказывал Нике что-то из истории своего знакомства с Майклом, но она слушала в полуха, придирчиво разглядывая своего спутника. Легкий светлый костюм и рубашка цвета маренго сидели на нем безупречно. Ника подумала, что даже если бы на нем были российские джинсы времен застоя и сермяжная рубаха (странное сочетание пришло ей в голову!), они не смогли бы его испортить. Господи, ну хоть бы один изъян!

Под тонкой тканью угадывалось тренированное тело: широкие плечи, бицепсы, узкие бедра, длинные мускулистые ноги. Темная шевелюра не слишком коротко стриженных волос, серо-синие глаза под темными прямыми бровями, правильный нос. Нос-то крупноват, обрадовалась было Ника. Впрочем, тут же огорчилась она, это его не портит. Пожалуй, даже наоборот, делает более мужественным. Губы… Губы хороши, честно призналась девушка себе. Словно вырезаны талантливым скульптором — твердые, красиво очерченные, выразительные и чувственные.

С ней творилось что-то непонятное. Ведь нелепо огорчаться из-за того, что возможный жених так хорош собой!

Но они уже приехали, и Рей проводил Нику к ее номеру. В отличие от красоты Рея, красота президентских апартаментов, где ей предстояло жить, Нику поразила приятно.

Здесь было предусмотрено буквально все. Двойные двери непроницаемы для шума, мощные кондиционеры освежали воздух, в холле можно было с удобством подождать, пока хозяйка номера «чистит перышки» перед выходом: на столике лежали журналы, удобные кресла располагали к отдыху, на стенах висело несколько оригинальных городских пейзажей. Необычный колер, изящество и смелость рисунка привлекли внимание Ники.

— Своеобразная манера! — заметила она. — И явно авторские экземпляры. Кто это?

— Оценили? — оживился Рей. — Это работы молодого художника, известного в нашем городе. Я думаю, у него большое будущее. Его зовут Пол Дени. Пол — приятель Майкла, и управляющий заказал ему картины специально для украшения отеля. А вы, оказывается, еще и в живописи разбираетесь?

— А почему вы решили, что я не должна разбираться в живописи? — холодно спросила Ника, задетая ироничным тоном.

— По крайней мере, в американской. — Рею вдруг захотелось ее поддеть. — Если уж вы равнодушны к нашей литературе, то художников не знаете наверняка. Могу поспорить, что не назовете и двух фамилий.

— И проспорите, — надменно сообщила Ника. Для нее, впитывающей знания с эффективностью хорошей губки, общение с художниками не прошло даром. — Быть равнодушной и невежественной — не одно и то же, — поучительно продолжала она. — Я хорошо знаю американскую литературу. А что касается двух фамилий художников… Считайте: Бенджамин Уэст, прозванный американским Рафаэлем, Вашингтон Олстон, Джон Синглтон Копли, Чарльз Уилсон Пил, Гилберт Стюарт… Достаточно? Я могу продолжить.

Рей шутливо поднял руки вверх, сдаваясь.

Они перешли в гостиную. Посреди стола стояла огромная декоративная корзина, полная отборных фруктов. Везде — на большом столе, на столике у камина, на специальных подставках для цветов — красовались искусно составленные букеты. За раздвинутыми портьерами виднелась веранда, такая просторная, что могла сойти за комнату.

В интерьере этой роскошной и изысканной гостиной преобладали белый и золотой цвета, слегка согретые розовым и песочным. В тех же тонах были выдержаны картины на стенах, принадлежащие тому же автору. Здесь доминировали растительные элементы — пейзажи и натюрморты с цветами и фруктами. Одна картина просто поразила Нику: среди уходящих к горизонту мертвых песков пустыни, в ее жарком мареве, цвели в прихотливом сплетении ветвей и листьев два свежих и абсолютно живых цветка — белый и розовый.

— Как, вы сказали, зовут художника? — переспросила Ника.

— Пол Дени — он наполовину француз. Хотите с ним познакомиться? Я собираюсь пригласить его на прием в вашу честь.

— Вот как? Когда же?

— Если не возражаете, послезавтра.

— Прекрасно. А теперь мне хотелось бы отдохнуть и привести себя в порядок. — Охваченная все тем же бесом противоречия, Ника нарочно говорила сдержанным тоном. Пусть не думает, что она растает от всей этой роскоши и начнет рассыпаться в благодарностях.

— Но я еще не все вам показал. Впрочем, вы, конечно, сами разберетесь. — Рей явно был разочарован и обижен ее равнодушием. — Здесь есть кухня. Я распорядился, чтобы холодильник заполнили продуктами на случай, если вам захочется что-то приготовить самой. Но в любой момент можете заказать еду в номер. А обед… Надеюсь, вы не откажетесь пообедать со мной в Замке?

— Да, конечно. Часа через два я буду в вашем распоряжении. И спасибо за заботу — все чудесно.

Ника снова раскаялась. Ну почему она все время хамит этому парню?

— Кстати, в Замке устроен океанарий, — небрежно сказал он. — Я, правда, в океанологии ничего не понимаю — просто люблю океан. Но мой друг Тим — известный океанолог. Завтра он свободен, и вы сможете поговорить с ним на профессиональные темы.

— Значит, это он будет меня экзаменовать?

— Ну зачем же так! Просто я хочу доставить вам удовольствие.

— Спасибо, — без всякой благодарности в голосе отозвалась Ника.

— Может быть, узнать, в каком номере остановилась ваша соотечественница? — уже собираясь уходить, спросил Рей. Девушка была не слишком любезна, но даже такое, совершенно нетипичное в данной ситуации поведение, интриговало его. Он предвкушал сегодняшнюю встречу с ней с тем же чувством, с каким в детстве ожидал праздника.

— Я буду вам очень благодарна! — на этот раз искренне сказала Ника, вдруг почувствовав, насколько уже соскучилась по сестре.

В то время как в «шевроле» скрещивались клинки, в салоне «форда», неторопливо скользящего по ровному шоссе, протекала мирная беседа. Разговор сразу же зашел о Викиных родителях. Вика засыпала Тима вопросами, и он с готовностью рассказывал о своих встречах с этими замечательными русскими учеными.

Тим глубоко уважал Андрея и Анну — Анюту, как называл ее муж, не только за их знания, исследовательский азарт и нестандартность мышления. Они были прекрасными людьми. Андрей — большой, добродушный, обманчиво флегматичный, умел внимательно и заинтересованно выслушивать собеседника, даже если тот годился ему в сыновья. Анна — женственная, похожая скорее на актрису, чем на ученую даму, любила застолье, танцы и красивые вещи. Но при этом нисколько не уступала мужу в знаниях и, может быть, даже превосходила по части научного предвидения. Оба были общительны и демократичны, отлично владели английским языком, благодаря чему быстро обзаводились друзьями во всех странах, куда заносила ученых неиссякаемая любознательность.

Тим рассказал Вике, что оказался свидетелем того, как американский океанолог, известный в ученом мире своим богатством и эксцентричностью, подошел к Андрею поздравить его с интересным докладом. Тим видел, как он восторгался, с жаром тряс руку русскому профессору, а в заключение сделал ему и его супруге предложение:

— Я решил показать вам нечто совершенно необычное. До сих пор это было только моей тайной, но я полагаюсь на вашу порядочность.

Тим понял только, что «нечто» (в ученых кругах поговаривали, будто этот чудак открыл какой-то неизвестный науке вид моллюсков) находится у побережья одного из островов Тихого океана, куда океанолог собирался отвезти новых друзей на собственном самолете. Больше Тим Ивановых не видел.

Тим пригласил Вику к себе в гости, обещая показать письма отца и познакомить со своей русской женой. Девушка с благодарностью согласилась побывать у них сегодня вечером, после того как немного отдохнет.

— Может быть, возьмете с собой подругу? — из вежливости предложил Тим.

— Нет, нет! — Вика отказалась так поспешно, что это прозвучало почти бестактно, и она подумала, что необходимо придумать какое-то объяснение. — Понимаете, мы недолюбливаем друг друга. Мы учились на одном курсе. У меня был жених, а Виктория… Она его отбила. Нет, вы не подумайте, — спохватилась Вика. — Она очень хорошая девушка, но так красива, что никто не остается равнодушным. А я… — И она с обезоруживающей улыбкой развела руками. — Он даже не был ей нужен. Просто стал одним из многочисленных поклонников. Но я с тех пор не могу преодолеть свою антипатию… — «Господи, что я несу!» — с изумлением думала Виктория.

— Понятно, — смущенно ответил Тим и сочувственно покосился на Вику. «Жалко-то как, — подумал он про себя. — Такая милая девчонка, а внешность… Ну, ничего, может, еще найдет какого-нибудь умницу-очкарика, для которого главное в женщине — душа».

В гостиничном номере — роскошном, на непритязательный Викин взгляд, а на самом деле одном из самых недорогих в шикарном отеле — она с облегчением сняла опостылевший парик и дурацкие очки, стерла с губ и щек уродующий ее грим и поспешила в душ. Смыв усталость вместе с дорожной пылью, Вика вытерлась, надела белый махровый халатик, висевший на вешалке возле кабинки, и вернулась в небольшую уютную комнату. В дверь постучали.

— Тошка, ты здесь?

Стремительный «шевроле» намного обогнал неуклюжий «фордик», причем пассажиры даже не заметили друг друга: одни были заняты пикировкой, другие — увлекательной беседой. Поэтому Ника уже успела привести себя в порядок: приняла душ, высушила волосы феном и переоделась. В белой блузке и таких же шортах она выглядела очаровательно. Смеясь и сияя синими глазами, она обняла сестру и закружила по комнате, напевая прошло-прошло-прошлогодний шлягер «Америкен бой, уеду с тобой!».

— Никитка, ну, Никитка, перестань… Ну, перестань, у меня уже голова кружится! И не пой при мне эту пошлятину! — шутливо сердилась Вика.

— Не пой пошлятину при мне! — дурачась, продекламировала Ника, оставляя наконец сестру и плюхаясь в кресло. — Тошка, ура! Мы в Америке! А какие у меня апартаменты! Президентские! Увидишь — в обморок упадешь. Дело за малым — окрутить миллионера и найти мамулю и папулю… Знаешь, этот Рей меня чуть обратно не послал — в Москву, а может, и подальше. Я его достала! — На Нику напал неудержимый смех.

Вика, глядя на весело и вроде бы беспричинно хохочущую сестру, тоже тихо засмеялась. Правда, хорошо как!

— А чем ты его достала, Никитка?

Ника, успокоившись, подробно пересказала Вике всю сцену. Они так договорились — рассказывать все до последнего слова, чтобы не попасть впросак, когда придется меняться ролями.

Вика, в свою очередь, покаянно призналась, что «оклеветала» Нику.

— Я у тебя жениха отбила?! Ой, не могу, Тошка! — опять закатилась Ника. — Вот не ожидала от тебя, правдолюбица ты наша!

— А что было делать? — смущенно оправдывалась Вика. — Ты же сама сказала, что они не должны видеть нас вместе. Несмотря на мой «реквизит», наше сходство может быть замечено. Вот я и понесла всякую чепуху. Так неудачно, что они оказались приятелями!

Очки и парик сестры действительно взяли из реквизита театральной студии, где у общительной Ники тоже были друзья. Теперь она радовалась, что мысль о маскараде вовремя пришла ей в голову.

— Не волнуйся! Тимоти простоват, а Рей наверняка глуп, как все писаные красавцы.

— Зачем ты так, Ника! Ты же его совсем не знаешь! — Вика неожиданно горячо заступилась за «писаного красавца».

— Ой-ой-ой, Тошечка! — захихикала Ника. — Похоже, не я у тебя, а ты у меня жениха отобьешь! Я заметила, как ты на этого Аполлона в зале для ужасно важных персон смотрела. Да шучу я, шучу! Успокойся, сестричка!

— Шуточки у тебя! — Вика приложила ладони к щекам, сгоняя непрошеную краску. — Ладно, забыли. Кстати, я сегодня вечером приглашена в гости к Тимоти. У него русская жена — познакомлюсь, будет с кем время проводить, пока ты окручиваешь миллионера. И он обещал мне показать письма родителей. А ты что собираешься делать?

— А я, разумеется, встречаюсь с Реем, в его Замке. Ты знаешь, что у него есть замок? Самый настоящий, на скалистом утесе, как в легендах о короле Артуре.

— Опять шутишь?

— Правда, правда, сама увидишь. Как я выяснила, он в океанологии понимает не больше моего. Океанолог-то — твой Тим, он и будет меня экзаменовать. Меня — то есть тебя. В Замке. Там у Рея — только не падай — океанарий устроен! Он мне все это изложил телеграфным стилем, на прощание. Что ж, лучше один раз увидеть… Вот и увижу сегодня.

Замок! Океанарий! Виктория снова ощутила то предчувствие праздника, грядущей радости, которое впервые посетило ее в самолете.

— Как я завидую тебе, Ника!