Глава 6

В дверь тихонько и достаточно деликатно постучали. Мэгги пошла открывать. Шина услышала, как она что-то пробормотала и снова закрыла дверь.

— Это курьер, — пояснила она шепотом.

Шина оторвалась от письма.

— Я почти закончила, — с сомнением произнесла она, покусывая кончик пера; ее мысли были полны нерешительности и тревоги.

Что же ей написать отцу? Ей сообщили, что этой ночью в Шотландию тайно отправляется курьер и что все письма, посланные с ним, будут непременно доставлены, и их не вскроют, как поступали со всеми остальными письмами, которые покидают стены дворца.

Если бы Шина не подозревала о присутствии шпионов, Мэгги бы скоро ее просветила.

— Есть те, которые шпионят для королевы, — сказала как-то она. — А есть и те, которые шпионят для герцогини.

Есть шпионы церкви и шпионы государства. Кроме них, есть много людей, которые, как я понимаю, шпионят для себя.

Голос Мэгги был наполнен презрением, потому что, как и все приличные, законопослушные люди, она резко осуждала тех, которые плели интриги или не изъяснялись прямолинейно.

Шину беспокоило, что бы сказала Мэгги, если бы узнала, какие указания дал ей отец, прежде чем она покинула Шотландию. Как казалось легко, в теории, выяснить все, что он хотел. И каким абсолютно невозможным заданием это оказалось на практике.

Ее первые письма вскрывали. В них не было ничего, что могло быть истолковано как критика французского двора; не было даже и намека на то, что она приняла чью-то сторону.

Теперь же, в этом письме, она написала ему о многих из этих трудностей. Но даже своему отцу она не могла открыть всей правды. Разве может она ранить его, написав: Наша юная королева почти забыла Шотландию, и ее мало интересует то, что там происходит ?

Вероятно, из-за того, что Шина очень хотела скрыть от отца прежде всего это, она оказалась более многословной, чем следовало, по поводу других придворных.

Герцог де Сальвуар, писала она, всегда сопровождает герцогиню де Валентинуа. Он грубый, циничный и жестокий человек, которому нравится, когда его боятся. Я думаю, он был бы абсолютно безжалостным врагом.

О герцоге Шина больше ничего писать не стала. Зато она описала доброту королевы, которая подарила ей столько красивых нарядов, и продолжила:

Королева спокойна и ненавязчива, она похожа, как выразился один придворный, на «голодную кошку». Однако я считаю, что они все недооценивают ее. Мне она представляется скорее спящей пантерой, которая однажды может проснуться.

Шина прочитала написанное и не смогла понять, почему она так написала. Она действительно так думала о королеве?

Слова, казалось, слетали с пера помимо ее воли.

Спящая пантера! Почему она так подумала? Она вспомнила ясные любопытные глаза, которые тускнели, когда королева специально отступала на второй план и позволяла герцогине быть впереди нее даже на торжественных приемах, Но иногда Шина замечала, как королева сжимала губы, как ее толстая короткая шея наливалась кровью и как ей приходило на ум, что королева не так щедра и добросердечна, как ей казалось.

Что еще ей написать? Как еще удержать отца от осознания того, что она так мало написала о Марии Стюарт?

Маркиз де Мопре очень любезен, продолжила девушка. Он всецело поддерживает королеву, но мне кажется, что он не может не нравиться всем без исключения. Маркиз — приятный, обаятельный и прекрасный кавалер на балу.

В дверь снова постучали.

— Курьер торопится, — пояснила Мэгги.

Шина наскоро закончила письмо. У нее было ощущение, что отец разозлится, прочитав столько пустяков и деталей и ни одного факта, которые надеялся узнать. Но что она еще могла сделать?

Шина вдруг поняла, что всегда боялась отца. Он не проявлял к ней любви с тех самых пор, как умерла ее мать, и всегда был слишком занят государственными делами, чтобы проводить больше времени дома. Он привык повелевать и приказал ей поехать во Францию и выяснить все, что можно, о намерениях короля в отношении Шотландии и по поводу возведения Марии Стюарт на английский престол.

Какая же это была невыполнимая задача! И как она, юная девушка, могла справиться с ней? Шина печально улыбнулась, когда свернула письмо, запечатала его перстнем с гербом Маккрэгганов и, прижав его к сердцу, вслух произнесла:

— Как бы я хотела поехать с этим письмом. Наше истинное место — Шотландия, Мэгги.

— Это точно, — полностью согласилась Мэгги. — Мы похожи на два стебелька алого вереска: пытаемся расти на чужой земле, а она никак не может нас вскормить.

— Они все здесь добры, очень добры, — продолжила Шина. — Но мне так не хватает наших гор, ручьев, бегущих в море, тумана по утрам и ночной тишины.

— Вы правы, сударыня, — согласилась Мэгги, и ее голос вдруг сделался хриплым от нахлынувших на нее чувств. — Дворцы не для нас.

Вспомнив, что курьер по-прежнему томится ожиданием, Шина поспешила к двери и открыла ее. Снаружи стоял не — «высокий щуплый мужчина с глубокими морщинами от носа до рта. Его маленькие, как бусинки, глаза смотрели на нее из паутины морщин.

Шину поразило то, что она увидела. Она толком не знала, что ожидала увидеть, но по крайней мере не представляла себе, что курьер окажется таким старым.

— Вы собираетесь в Шотландию, сударь? — спросила она по-французски.

— Oui, Ma'mselle, я отправляюсь сегодня.

— Но… но почему? — спросила Шина.

Курьер угрюмо взглянул на нее.

— Это не должно вызывать у вас никаких беспокойств, — ответил он. — Письмо, видимо, готово? Моя услуга обойдется вам в один луидор.

Мэгги уже держала деньги наготове. Шина взяла их у нее и отдала курьеру до того, как передать ему письмо. У нее возникло странное нежелание расставаться с написанным.

Затем, понимая, что ее чувство совершенно абсурдно, Шина протянула курьеру письмо, и тот спрятал его в складках своего камзола.

Не сказав ни слова, он повернулся на каблуках и пошел по коридору. Шина заметила, что его ноги были слегка кривыми, словно он большую часть жизни провел в седле.

— Кто он? — спросила Шина, когда вернулась в комнату и закрыла дверь. — Что ты знаешь о нем?

— Говорят, ему можно доверять, — ответила Мэгги.

— Надеюсь, — резко сказала Шина. — Мне бы очень не хотелось, чтобы это письмо попало в чьи-то руки.

Мэгги не ответила, и Шина знала, что они обе думали об одном и том же. В чужой стране трудно разобраться, кому можно доверять, а кому нет.

Словно боясь говорить дальше, Шина подошла к начищенному до блеска зеркалу и посмотрела в него на себя. На ней было еще одно платье, которое подарила ей королева, из голубого атласа, отделанное серебристыми лентами. В нем она выглядела очень молодой, и ее кожа казалась на удивление прозрачной.

Какое-то мгновение она рассматривала свое отражение. Но вместо себя Шина видела лицо отца, раздраженное и сердитое, с нахмуренными бровями. Она представила, как он пытается прочитать между строк ее послание и найти ответы на вопросы, которыми соратники и старейшины наверняка его закидали, узнав, что он получил известие из Франции.

» Я подвожу его «, — в ужасе подумала Шина и под влиянием момента повернулась к двери.

— Куда вы? — спросила Мэгги.

— Я попытаюсь встретиться и поговорить с Его Величеством королем, — ответила Шина. — Мне давно следовало это сделать.

Она выскочила в коридор, зная, что в это время короля скорее всего можно найти в одном из больших залов, где он принимал послов и французских вельмож. Там с ним не переговорить, думала Шина, но позже он непременно отправится на площадку для игр, и тогда появится возможность перехватить его. Но и в этом случае, и Шина это понимала, будет очень трудно, если не невозможно, остаться с ним наедине.

— Куда вы направляетесь с таким гордым и пренебрежительным видом? — услышала она голос сзади и, обернувшись, увидела, что, погруженная в свои мысли, она прошла мимо маркиза де Мопре, который спускался в коридор по другой лестнице.

— — Мне… мне интересно, где… где все.

Маркиз улыбнулся. Он выглядел, как ей казалось, еще красивее, еще добродушнее, чем обычно, в белом бархатном камзоле с косыми вставками из алого атласа, украшенным бриллиантами и рубинами.

— Полагаю, вы найдете» всех «, как вы выразились, в парке, — ответил маркиз. — Король играет в мяч через полчаса, а ваша королева также вызвала дофина на игру.

— Я обязательно должна это посмотреть! — воскликнула Шина.

— Не переживайте, — улыбнулся маркиз. — По-моему, лишь я заметил ваше отсутствие.

Шина печально засмеялась.

— Не похоже на комплимент, — пожаловалась она.

Шина кокетничала, поскольку со дня прибытия во Францию успела понять, что женщинам полагалось флиртовать, а не разговаривать. Она взглянула на маркиза из-под ресниц, не осознавая, что делает.

Он наклонился к ней.

— Вы обворожительны, — шепотом произнес маркиз.

— Убеждена, вы говорите это каждой женщине, — механически ответила Шина, размышляя, почему ее сердце не трепетало, ведь маркиз был неотразим.

— Я говорю правду, — возразил он. — Но, увы, не могу надеяться стать единственным мужчиной, который восхищается вами. Есть кто-то, кто всегда восхваляет вас, от чего я ревную, как никогда ранее.

— Не верю ни единому вашему слову, — ответила Шина, но все равно ее это заинтересовало.

Поначалу ее раздражали неискренние комплименты придворных, но теперь она к ним привыкла и достаточно откровенно призналась самой себе, что довольно забавно, когда тебе льстит такой красивый мужчина. Кроме того, невозможно остаться равнодушной, когда говорят, что ты привлекательна, не один раз, а по сто раз на дню. Говорят это глаза французов, которые научены смотреть на женщину так, словно действительно видят в ней единственную на всем белом свете прекрасную и желанную женщину.

Как часто она видела, что ее отец бросал на нее сердитый взгляд, когда она входила в комнату? Как часто она замечала, что он и его друзья прекращали разговор или меняли тему из-за ее присутствия? Что касается комплиментов — они были слишком озабочены национальными проблемами и военной стратегией, чтобы у них оставалось время на такую фривольность, как комплименты.

— Разве вам не любопытно?

Шина поняла, что маркиз смотрит на ее рот таким взглядом, который ясно сказал ей, о чем он думал, поэтому она инстинктивно шагнула в сторону от него и быстро спросила:

— Любопытно что?

— Кто этот человек, который восхищается вами больше, чем я, и который в ваше отсутствие делает вам столько галантных комплиментов, что ваши щечки и ушки пылают по дюжине раз в день.

— Не представляю, кто это может быть, — ответила Шина. — Мало людей знакомы со мной достаточно хорошо, чтобы даже заговорить обо мне.

— Тогда позвольте мне открыть вам эту тайну, — сказал маркиз.

Он протянул к Шине руки и прижал ее к себе. Затем он прошептал ей в самое ухо:

— Это король!

Шина взглянула на него скептическим взором и от осознанной ею неопределенности искренне рассмеялась.

— Теперь я знаю, что вы дразните меня, — сказала она. — Король едва ли обратил на меня внимание за все это время.

— Это вы так думаете, — возразил маркиз. — Его Величество король очень застенчив. Вы не представляете, насколько он сдержан с самого детства, когда его бросили в испанскую тюрьму и надсмотрщики так грубо с ним обращались.

— Я слышала, в каком ужасном состоянии он находился, — призналась Шина.

— Поэтому он не может открыто выразить своих чувств, — продолжил маркиз, — за исключением тех случаев, когда он остается наедине со своими старыми друзьями, к которым я себя отношу. С женщинами он неразговорчив и замкнут.

— По-моему, король замечает лишь одну женщину, — сказала Шина.

— Вы имеете в виду герцогиню де Валентинуа? — спросил маркиз. — Она стара. Разве вы не знали, что ей было уже восемнадцать лет, когда король только появился на свет? Хотя он и любил ее многие годы, теперь она стала лишь привычкой. Она делает все для его комфорта. Какой мужчина не оценит этого? Но его сердце свободно. Мне это уже давно известно.

— Не думаю, что подобные вещи должны касаться меня, — ответила Шина.

— Вас не касается, — мягко спросил маркиз, — что первый человек во всем цивилизованном мире у ваших ног? Он любит вас, Шина! Он любит вас!

В том, как он это сказал, в его голосе было что-то пугающее.

— Вы лжете! — воскликнула Шина, поворачиваясь к нему с внезапной вспышкой гнева в глазах, от чего маркиз попятился назад, прежде чем понял это. — Вы лжете! — повторила она. — Но даже если бы это была правда, я не желаю ее слушать. Король женат, женат на королеве Екатерине, и я презираю любого мужчину, кем бы он ни был, который ушел от своей супруги, соединенной с ним церковью и государством, к другой женщине.

Шина чуть ли не выкрикнула эти слова, и прежде чем маркиз успел ответить, прежде чем он смог прийти в себя от изумления ее выпадом, она повернулась и направилась дальше по коридору, распрямив свои хрупкие плечики и высоко подняв голову.

Маркиз даже не попытался последовать за ней. Он проводил ее взглядом, пока она не скрылась из виду, и когда выражение крайнего удивления медленно ушло с его лица, он улыбнулся, но не приветливой улыбкой, а той, которая дала бы повод Шине, заметь она ее, серьезно задуматься, Шина была вне себя от гнева. Она закрывала глаза на многие крайности во дворце, на откровенную безнравственность придворных и королевских фрейлин, она даже не слушала бесчисленные истории Мэгги, которыми та ее потчевала. Но она никогда не предполагала, что сама окажется замешанной в такой жалкой интрижке, Даже если это всего лишь безумная выдумка, родившаяся в голове маркиза, подумала Шина, все равно возмутительно, что он посмел рассказать ей об этом. В девушке проснулась ее шотландская гордость, и она гневно сказала себе, что не позволит втянуть себя в грязные интриги или непристойные любовные утехи.

Но если допустить, что все это правда, то маркиз все равно не имел права рассказывать ей об этом. Если это правда! Вопрос заставил ее остановиться. Возможно ли, чтобы король был в нее влюблен? Если это действительно так, что она может поделать?

Шина немного постояла, а затем пошла дальше с высоко поднятой головой, как и раньше. Это просто не может быть правдой, говорила она своей неспокойной совести. А если и может, то единственный выход — не обращать никакого внимания. Ей казалось, что сам дьявол шептал ей на ухо:

» Если это правда, то как легко тебе будет выяснить все, что хочет узнать твой отец! Как легко, таким образом, ты сможешь оказать услугу родной Шотландии!«

— Нет! Нет!

Не осознавая, что делает, Шина произнесла эти слова вслух. Спустившись по лестнице, Шина вдруг оказалась в компании друзей Марии Стюарт, которая также была там.

Она увидела Шину и протянула руку.

— Пойдемте с нами, Шина, — воскликнула она. — Вы будете судьей. Я знаю, что выиграю — я всегда выигрываю, — но его королевское высочество вынудил меня согласиться на принятие невыгодного положения, Это нечестно, клянусь, совершенно нечестно!

Смеясь и болтая, юная королева в сопровождении своих друзей направилась в парк. Она не заметила, что Шина даже не попыталась ответить ей. Дофин, который выглядел бледнее обычного и явно нуждался скорее в отдыхе, чем в игре, шел рядом с ней, но было очевидно, что ему не хотелось говорить, и он довольствовался веселым, задорным голосом своей невесты.

Они шли к лужайкам, и вдруг Шина почувствовала чью-то руку на своем плече, и голос сказал:

— Ее светлость герцогиня де Валентинуа желает побеседовать с вами, мистрисс Маккрэгган.

— Ее светлость герцогиня?

— Да, в своих покоях. Я искал вас, и ваша горничная сказала, что вы здесь.

— Она хочет видеть меня прямо сейчас? — спросила Шина.

— Да, сударыня, — ответил придворный.

Шина отошла от веселой толпы. Никто не заметил ее ухода, и она пошла тем же путем, каким и пришла сюда, в сопровождении седовласого мужчины, который ее искал.

Шина поняла, что никогда не была в этой части дворца. Апартаменты здесь были просто великолепны. Вместе со своим спутником она прошла через целую анфиладу комнат. Затем ее сопровождающий остановился и постучал в дверь.

— Entrez!1.

Он оставил ее ненадолго одну, затем вернулся, открыл дверь и пригласил войти. Шина оказалась в большой комнате с высокими окнами и балконом, выходившим в парк. Шина увидела огромную кровать под балдахином, искусно задрапированную и увенчанную фризом из искусно выгравированных золотых купидонов.

Словно это вызывало в Шине чувство неловкости, она отвела взор, и герцогиня, в белом платье, украшенном черным и белым жемчугом, подошла к ней. Она улыбнулась, и Шина сделала реверанс, так быстро, как только это было возможно. Она не могла не испытывать враждебность к герцогине, хотя та была настолько прекрасна, что короля было нетрудно простить за связь с ней, которая продолжалась так много лет.

— Ах, мистрисс Маккрэгган — нет, думаю, что все-таки будет лучше называть вас Шиной, если вы, конечно, не возражаете, — начала герцогиня. — Я рада, что вы пришли. Мне давно хочется поговорить с вами.

Она показала рукой на диван у окна, и в это время раздался стук в дверь, противоположную той, в которую вошла Шина. Появилась горничная и что-то сказала герцогине, которая воскликнула:

— О Боже! Я забыла, что просила его зайти сегодня.

Герцогиня де Валентинуа повернулась к Шине:

— Прошу прощения, дорогая, но я должна оставить вас на несколько минут. Королевский ювелир принес ожерелье, он хочет, чтобы я на него взглянула. Это особый подарок короля к моему дню рождения, поэтому я не могу не принять ювелира. Вы бы не могли подождать меня немного?

— Я всецело к вашим услугам, мадам, — холодно ответила Шина.

Герцогиня с утонченным изяществом направилась к двери и вышла из комнаты. Оставшись одна, Шина встала и огляделась. На стенах висели три картины известных художников которые в качестве модели для главных фигур композиции выбрали герцогиню де Валентинуа.

Можно было безошибочно узнать ее в Богине Диане, трудно не разглядеть ее черты в великолепной скульптуре, которая стояла в углу, или же на эмалях, украшавших камин. В любом направлении, куда бы ни посмотрел посетитель, везде он увидел бы красивое лицо, навсегда пленившее сердце короля Франции.

Инстинктивно Шина подняла голову и посмотрела на потолок, ожидая увидеть изображение герцогини среди изящной лепнины. Но вместо этого се взгляду предстали причудливо переплетенные буквы» Г»и «Д», которыми король в знак своей любви украшал каждый дворец, в котором он и его любовница когда-либо бывали.

Монограмма очень умно подобрана, с улыбкой подумала Шина и представила себе, что вряд ли найдется при дворе короля Франции еще одна женщина, которую бы так же нежно любили, как Диану де Пуатье.

И тут, когда Шина продолжала смотреть на потолок, произошло нечто любопытное. Она заметила то, что поначалу казалось ей обычным пятном возле одной из роз, окаймлявших буквы. Она посмотрела в том же направлении снова и решила, что это просто отвалился небольшой кусочек лепнины.

Затем Шиной овладело дурное предчувствие, и она поняла, что видит перед собой глаз! С потолка ее рассматривал человеческий глаз; глаз, который шевелился и, несомненно, принадлежал тому, кто тайком подглядывал за жизнью герцогини де Валентинуа.

Девушка встала и подошла к окну. Разумеется, подумала Шина, ей показалось. Затем, как бы между прочим, не желая выдавать свое открытие, она снова окинула взглядом комнату и потолок. Да, без сомнения, это человеческий глаз.

Чей же он? Кто там прячется? Кто осмелился шпионить за герцогиней?

Шина испытывала чувство омерзения. В ее открытии было что-то ужасное, нечто такое, от чего ей захотелось поскорее выбежать из комнаты. Она стояла в нерешительности, похрустывая от волнения пальцами, когда дверь, через которую она совсем недавно вошла, открылась и на пороге появился король.

— Где герцогиня? — спросил он резким, повелительным тоном, явно приняв Шину за кого-то другого.

— Она… она в соседней комнате, Ваше Величество, — ответила Шина.

Король, словно очнувшись, вспомнил о своих манерах.

Он улыбнулся и продолжил уже совершенно другим тоном:

— Вы Шина Маккрэгган, не так ли? Я вас не сразу узнал, простите меня. Так вы говорите, что герцогиня находится в соседней комнате?

— Да, сир.

— Вы знаете, с кем она?

— Ее светлость упомянула о приходе ювелира, Ваше Величество.

— Ах да. Теперь понятно.

Он быстро подошел к двери и распахнул ее. Шина решила, что она вела в гардеробную комнату герцогини. Послышались чьи-то голоса, затем король также исчез за дверью, оставив Шину снова одну.

«По-моему, король ревнует, — внезапно подумала она. — »

Он, вероятно, ушел с площадки для игр, чтобы найти герцогиню, потому что не любит играть в ее отсутствие «.

Какую все-таки чушь придумал маркиз! Какой суетный мир, везде шпионы, следят даже с потолка!

Ей уйти, спрашивала себя Шина, или остаться? Она по» прежнему пребывала в агонии нерешительности, когда дверь в гардеробную комнату открылась и из нее вышел король.

— Герцогиня скоро будет, — сказал он с ноткой радости в голосе. — Ее светлость обещала, что потом приведет вас на теннисные корты.

— Мне бы не хотелось беспокоить Ее светлость… — на» чала Шина, но король перебил ее властным жестом руки.

— Ее светлость так пожелала, — сказал он. — И кто мы такие, простые смертные, чтобы оспаривать ее приказы.

Король улыбнулся, говоря это, и Шина вдруг набралась храбрости. Пусть тайный соглядатай наверху слушает, если хочет подумала она. Это была ее возможность, и она должна ею воспользоваться.

— Могу ли я поговорить с вами, сир? — начала она так тихо, как только могла, — В чем дело? — слегка раздраженно спросил король.

— Когда я покидала Шотландию, Ваше Величество, — торопливо продолжила Шина, опасаясь, что король перебьет ее, — мой отец сказал мне, что Мария, королева Англии, слаба здоровьем. Она долго не проживет. После ее смерти англичане непременно попытаются посадить на престол ее сестру Елизавету.

— У нее нет на него никакого права, — резко бросил король. — Совершенно никакого права. Французский Королевский Суд постановил, что, как настаивал и сам Генрих, его женитьба на Анне Болейн была союзом, не подкрепленным законными основаниями, поэтому Елизавета — незаконнорожденный ребенок и не может считаться наследницей английского престола.

— Шотландия считает так же. Ваше Величество, — сказала Шина, — и, разумеется, полагает, как и вы, что короновать нужно Марию Стюарт.

— Так и есть. Так и есть, — согласился король. — И я буду настаивать, чтобы моя будущая невестка стала законно признанной королевой Англии.

— Вы отправите солдат сражаться за нес? — задыхаясь, спросила Шина.

Невозможно было не заметить, как изменилось поведение короля. Какое-то время он молчал, а затем совершенно другим тоном сказал:

— Я уже отдал распоряжения нашим мастерам придумать узор, символизирующий соединенные гербы: королевские гербы Англии и Шотландии, увенчанные короной Франции.

— Но если предположить, что англичане предложат трон Елизавете, — настаивала Шина.

Король повернулся уходить.

— Мария Тюдор еще не умерла, дитя мое. На все Божья воля. Возможно, она проживет еще много лет, — сказал он и вышел.

С чувством безнадежности Шина смотрела, как король уходит. Он не оглянулся, и хотя она сделала реверанс, все равно знала, что он этого не видел. Она также отдавала себе отчет в том, что ее разговор с королем не принес ей ничего, кроме беспокойного чувства, что король ни при каких обстоятельствах не собирался сражаться за юную королеву Шотландии.

Вероятно, он решил, что вопросы, исходящие от нее, просто неуместны, думала Шина. Но в душе она знала, словно могла заглянуть в будущее, что, хотя король Франции Генрих II провозгласит свою невестку королевой Англии, он не отправит за морс корабли с войсками, чтобы посадить ее на трон.

Шина закрыла глаза. Она знала, каким чудовищным ударом это будет для шотландцев, которые борются не только за английский престол, но и за выживание своей страны.

— Должно быть, я ошибаюсь. Он просто не хотел мне ничего говорить, — сказала она себе.

Но какое-то предчувствие, затаившееся в глубине сердца, убедило ее, что она столкнулась с правдой. Она была практически невыносимой. Шина поняла, что ее страну бросили одну, когда настал час беды, и она ничего не может с этим поделать.

Не задумываясь о том, что поступает невежливо и что подумает герцогиня, девушка повернулась и вышла из комнаты. Бессознательно передвигая ноги, она направилась к себе, словно ребенок, который бежит в знакомое местечко, чтобы выплакать свои страдания.

Вскоре Шина дошла до своей спальни. Мэгги сидела у окна и подшивала платье, которое оказалось слишком длинным в корсаже. Она изумленно посмотрела на Шину, когда та вбежала в комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, словно у нее не хватало сил добраться до кровати.

— В чем дело? Что случилось? — спросила Мэгги.

Шина покачала головой.

— Ничего, абсолютно ничего, — солгала она.

Она не могла заставить себя сообщить даже Мэгги о том, что недавно узнала. Кроме того, она пыталась убедить себя в том, что это не правда. К чему королю раскрывать ей, по сути дела, ребенку, свои планы в отношении Шотландии и Марии Стюарт?

— Что-то не так, — настаивала Мэгги.

— Нет, нет, все в порядке, — ответила Шина. — Я просто устала, и у меня закружилась голова.

— Я принесу вам стакан воды, — прагматично сказала Мэгги.

Когда она наливала воду из графина с гербом Франции, к Шине вернулось самообладание.

— Должно быть, меня бросило в жар, — продолжила она, — или я слишком быстро бежала по лестнице.

Лишь теперь она задумалась о том, что подумает о ней герцогиня. Убежать подобным образом было бестактностью, ужасной бестактностью. Шина тут же решила загладить вину.

— Мэгги, сходи прямо сейчас к горничной или фрейлине герцогини де Валентинуа и скажи, что я приношу свои глубочайшие извинения за то, что не дождалась ее, поскольку почувствовала недомогание, и сейчас лежу в постели.

— Герцогиня де Валентинуа! Что вы у нее делали? — удивилась Мэгги.

— Она хотела видеть меня и приглашала к себе, — ответила Шина.

Мэгги недовольно фыркнула.

— Интересно, что она хотела? — спросила Шина. — Вероятно, теперь я этого никогда не узнаю.

— Из того, что я слышала, я поняла, что если Ее светлость чего-то хочет, она это рано или поздно получает, — сообщила ей Мэгги.

— Я в этом убеждена, — согласилась Шина. — Да, Мэгги, ты, случайно, не знаешь, чьи покои находятся на третьем этаже, прямо над спальней герцогини де Валентинуа? Во дворце столько разных лестниц, и сам он так странно построен, что я никогда не знаю, где я оказалась. Мне просто интересно, можешь ли ты это выяснить.

— Нет необходимости выяснять, — ответила Мэгги. — Я и так прекрасно знаю, кто живет над покоями герцогини.

Ходит очень много разговоров, уж поверьте мне, о том, почему были выбраны именно эти комнаты.

— Кто же их занимает? — нетерпеливо спросила Шина.

— Ее Величество королева Екатерина, — ответила Мэгги. — Поговаривают, она могла взять любую комнату в любой части дворца, но потребовала именно этот этаж, и король не стал ей перечить.

— Так она спит в комнате над герцогиней? — взволнованным голосом спросила Шина.

— Прямо над ней, — мрачно ответила Мэгги, наблюдая за выражением лица Шины.

Загрузка...