Потаенные узы любви

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Паспортный контроль. Чиновник внимательно посмотрел на стоявшую перед его столом темноволосую девушку с зелеными глазами.

Она замерла, пытаясь скрыть беспокойство, когда он неторопливо перевел взгляд на фотографию в паспорте и принялся сличать ее с оригиналом.

– Лайя, – услышала она.

У нее лихорадочно забилось сердце. Чиновник снова поднял на нее глаза.

– Лайя Кэмерон?

Она с облегчением вздохнула. Неправильно произнеся ее имя, он придал ему нелестное значение-«лгунья».[1]

– Нет, Лия. Меня зовут Лия Кэмерон.

– Прошу прощения – Лия. – Мужчина перевернул страницу. – Вы прежде бывали в Австралии?

– Да.

Поставив печать, он ухмыльнулся и протянул ей паспорт.

– Вам, новозеландцам, не сидится на месте.

На дрожащих ногах Лия направилась в зал для прибывающих пассажиров и нашла место выдачи багажа рейса Окленд – Сидней. Нечистая совесть едва не поставила ее в глупое положение при прохождении паспортного контроля.

Когда на транспортере появился ее чемодан, она сняла его и проверила бирку. Лия Кэмерон.

На автобусе девушка доехала до Саншайн-Коуст, нашла гостиницу и заплатила вперед наличными, не желая использовать кредитную карточку.

Завтра она возьмет машину напрокат и отыщет особняк Брунеллески. И самого Зандро Брунеллески.

Мурашки побежали у нее по спине. Алессандро Габриэле Брунеллески – сильный противник, привыкший крушить на своем пути все и вся. Включая Лию.

Гнев, питаемый горем, заставил ее преодолеть чувство леденящего страха. Нервное потрясение и недавняя трагедия наделили ее силой, о которой она даже не подозревала. Очень скоро Зандро узнает, что ее нельзя запугать, ведь слишком много поставлено на карту – исправление страшного зла.

Лия не вернется в Новую Зеландию, пока не сделает то, ради чего прилетела в Австралию. И она не уедет одна.

Дом семейства Брунеллески, скрытый за высокими эвкалиптами и серебристыми березами, был огорожен высокой кирпичной стеной с коваными воротами, сквозь решетку которых можно было рассмотреть лишь каменную кладку приятного золотистого цвета и большие окна. По-видимому, внизу находился гараж, так как первый этаж был поднят довольно высоко над забором; затем следовал широкий балкон, защищенный от солнца третьим этажом.

Медленно проехав мимо дома, она остановила машину на некотором расстоянии от него, в тени дерева, крона которого нависала над забором другого, не менее внушительного особняка. Через дорогу виднелся навес, защищавший детскую площадку от пока еще по-зимнему мягкого квинслендского солнца, не обретшего полную силу приближавшегося лета. За качелями, детскими горками и конструкциями, состоящими из стоек и перекладин, изумрудно-зеленый океан лизал серебристый песок пенистыми языками прибоя.

Все больше людей направлялись на пляж по мере того, как солнце поднималось в бледное небо, но прохожих на улице было мало.

Порывшись в сумке, она достала большие солнцезащитные очки, надела их и, закрутив густые темные волосы, спрятала их под широкополую соломенную шляпу, которую надвинула на лоб, затем вынула из бардачка книгу в мягкой обложке.

Вокруг детской площадки стояли скамейки, установленные спинками друг к другу. Лия села так, чтобы ей были видны кованые ворота дома Брунеллески, и сделала вид, будто читает.

Наконец из дома вышла женщина, толкая перед собой прогулочную коляску; ее сопровождал высокий седой мужчина, опиравшийся на трость.

Ворота открылись, чтобы дать им пройти. Остановившись на мгновение у края тротуара, они направились в парк, пройдя мимо девушки, погруженной в чтение.

Дрожащими руками опустив книгу на колени, Лия перевела дыхание, подавив желание посмотреть им вслед. Она услышала веселое щебетание женщины, рокот низкого мужского голоса и радостный лепет ребенка.

Сердце у нее сжалось. Она закрыла книгу, направилась к ближайшему дереву и прислонилась спиной к стволу.

Старик, опираясь на трость, смотрел, как женщина осторожно качает ребенка на детских качелях.

Малыш, одетый в комбинезончик из голубой хлопчатобумажной ткани, весело болтал в воздухе ножками. В прозрачном утреннем воздухе далеко разносился его веселый смех.

О нем хорошо заботятся.

Лия принялась рассматривать женщину. Приятное привлекательное лицо, немного полноватая, но крепкая фигура, простое зеленое платье с белым поясом, подчеркивающим талию и белые сандалии без каблуков. Няня. Чужая женщина, которую наняли для ухода за ребенком.

Когда малыша сняли с качелей и вся группа направилась к пляжу, Лия вернулась в машину, где сидела до тех пор, пока старик и няня с ребенком не подошли к особняку и не исчезли в воротах.

Лия включила зажигание и повернула за угол, чтобы проехать по дороге позади дома.

Там тоже стояли особняки, но ей удалось рассмотреть все ту же высокую кирпичную стену. Нечего даже думать о том, чтобы незаметно пробраться в дом. Впрочем, она и не рассматривала такую возможность всерьез, догадываясь, что жилище Брунеллески битком набито системами безопасности.

Пора составить план действий.

На следующее утро Лия припарковала машину на прежнем месте и снова начала ждать. Трио появилось в том же составе – няня, старик и ребенок. Женщина внимательно огляделась по сторонам, и Лии показалось, что она задержала взгляд на машине и что-то сказала своему спутнику, прежде чем ступить с коляской на дорогу.

Почудилось, наверное. Но внутренний голос предостерег ее: Не обращай на себя внимание. Оставайся в машине.

Ребенок с удовольствием качался на качелях. Когда няня сняла его, он указал пальчиком на низкую детскую горку; она придерживала его, пока он съезжал вниз. Каждый раз, когда малыш оказывался на земле, он радостно хлопал в ладоши.

Его дедушка, поставив трость между ног, сидел под навесом. На тонких губах играла легкая улыбка. Для человека, который создал империю на пустом месте, полвека назад приехав в Австралию нищим итальянцем-иммигрантом, и заработал репутацию энергичного и жесткого дельца, он выглядел почти благодушным. Его сын, получивший из рук отца бразды правления, унаследовал предприимчивость и жестокость своего родителя.

Увлекшись созерцанием ребенка, Лия не заметила, как подъехал черный автомобиль. Сделав поворот, он остановился прямо перед ней, нос к носу.

Мужчина, сидевший на месте водителя, немедленно выскочил на тротуар. У девушки оборвалось сердце, когда он быстро подошел к ее машине и рывком открыл дверцу. Лия машинальным, но, увы, тщетным жестом поднесла руку к ключу зажигания в слабой надежде спастись бегством.

Длинные сильные пальцы железной хваткой сомкнулись вокруг ее узкого запястья. Лия почувствовала, как ее вытаскивают из машины и прижимают к кузову.

Свободная рука напавшего на нее мужчины с силой опустилась на кузов с другой стороны, и девушка оказалась в ловушке; подозрение в сверкавших гневом черных глазах на властном худом лице сменилось неподдельным изумлением.

– Лия?– Его голос напомнил ей стальной клинок в бархатных ножнах.

Боясь расплавиться от неприязненного жгучего взгляда, она с трудом проглотила комок, вставший в горле. Ошибиться было невозможно.

– Зандро, – сказала она.

В отличие от отца, на которого он был удивительно похож, младший Брунеллески отнюдь не выглядел добродушным. Лия попыталась набраться храбрости, чтобы не спасовать перед ним, несмотря на пульсирующую боль в запястье, стиснутом его безжалостными пальцами. Черные брови Зандро сурово сошлись на переносице.

– Какую игру, черт подери, ты затеяла?

– Я ни во что не играю, – возразила она, решительно вздернув подбородок. – Отпусти мою руку.

Зандро Брунеллески удивленно моргнул, густые темные ресницы на миг прикрыли черные глаза, в которых промелькнуло слабое удивление.

Никогда прежде Лия не позволяла себе оспаривать его власть и право поступать с ней или любым членом семьи так, как ему заблагорассудится.

Но теперь перед ним совсем другая Лия, которая не позволит, чтобы ею помыкали.

Зандро, не двигаясь, пристально смотрел на нее некоторое время, потом выпустил ее руку.

Лия удивилась, когда Зандро, не обращая внимания на сопротивление, которое она пыталась оказать ему, снова взял ее за руку – на этот раз, не применив силу.

Увидев покрасневшую кожу, он нахмурился и так плотно сжал губы, что у него побелели уголки рта.

– Я не хотел сделать тебе больно, – произнес Зандро раздраженно. – Просто я был потрясен.

– Я тоже, – сухо заметила она. – Не говоря уже о том, что теперь у меня, вероятно, будет синяк.

Его удивительные глаза сверкнули, и он отпустил ее руку. Легкое недоумение промелькнуло у него на лице, когда девушка вызывающе посмотрела на него.

Лия нетерпеливо тряхнула головой и наклонилась, чтобы вытащить ключ из зажигания, но Зандро закрыл дверцу, запер машину и засунул ключ в карман.

– Тебе придется войти в дом и приложить к руке лед, – сказал он, бросив взгляд на покрасневшее запястье, и осторожно, но настойчиво ухватил ее за руку выше локтя.

Однако Зандро предлагает ей войти в дом, и здравый смысл требует, чтобы она приняла это предложение. Раньше или позже, но конфронтации не избежать, поэтому то, что она не готова к ней сейчас, не имеет большого значения. Лия оттягивала этот момент под предлогом изучения вражеской территории и уточнения плана действий. Теперь, когда появилась неожиданная возможность проникнуть в жилище Брунеллески, ей необходимо ухватиться за нее обеими руками.

Девушке казалось, что пальцы Зандро над ее локтем огненными языками лижут ее руку, и нервы у нее совсем разгулялись. Странное ощущение! Раньше ей никогда не приходилось попадать в подобное положение. Она всегда отличалась безупречной честностью, а сейчас обстоятельства вынуждают ее прибегнуть к обману.

Еще не поздно пойти на попятный, малодушно прошептал внутренний голос. Можно настоять, чтобы Зандро отпустил ее, и сесть на первый же самолет, направляющийся в Новую Зеландию.

Лия подняла глаза и увидела его окаменевшее лицо, выражавшее сдерживаемую ярость. Сердце у нее дрогнуло, и слова, которые она намеревалась произнести, замерли на языке. Его самообладание производило устрашающее впечатление, но Лия дала себе клятву, что пройдет через все. Она никогда не простит себе, если не выполнит своего обещания.

У входа к подъездной аллее Лия увидела цифровую панель и микрофон с надписью «Нажать для получения доступа», вмонтированный в одну из кирпичных опор. Зандро засунул руку в нагрудный карман безупречно сшитого костюма и активировал какое-то устройство с дистанционным управлением. Створки ворот медленно раздвинулись, и он препроводил Лию внутрь.

Когда ворота, щелкнув, закрылись, девушка заметно вздрогнула, будто почувствовав, что ее заперли в какую-то зловещую тюрьму.

Широкая подъездная аллея, обсаженная высокими деревьями, оказалась не очень длинной, и вскоре они уже поднимались по каменным ступенькам, защищенным от солнца выступом крыши, поддерживаемым двумя внушительными колоннами.

Зандро набрал код еще на одной панели у тяжелой двери, и она распахнулась. Он провел Лию в большую комнату с мозаичным полом и мебелью темного дерева с обивкой из декоративной ткани.

– Присядь, Лия. Сейчас я принесу льда.

Она отметила, что он не вызвал слугу. Вероятно, не хочет, чтобы ее травма возбудила любопытство прислуги.

Зандро быстро вернулся, принеся миску с измельченным льдом и полотенце. Сделав холодный компресс, он опустился перед Лией на корточки и, плотно обмотав тканью ее запястье, подоткнул конец, чтобы удержать его на месте.

– У тебя хорошо получается, – непроизвольно вырвалось у нее.

– Мне приходилось иметь дело со спортивными травмами.

В уголках его глаз залегло несколько мелких морщинок, худощавое лицо было чисто выбрито. От него исходил приятный слабый запах лосьона – пахло лесом. Черные волосы слегка вились. Он снял галстук и расстегнул верхнюю пуговицу.

Лие с трудом удалось отвести взгляд.

– Ты еще играешь? – спросила она.

Кажется, когда-то он был чемпионом по теннису.

– Только чтобы поддерживать форму. Положи ее сюда, – с этими словами он опустил руку Лии на подлокотник дивана, но она немедленно убрала ее и стала поддерживать другой рукой.

– Не надо. Обивка намокнет.

Зандро недоуменно взглянул на нее. Его семья так богата, подумала она, что для них испорченная обивка – это мелочь. Но он машинально сказал:

– Я принесу еще одно полотенце.

Принеся большое полотенце, Зандро сложил его так, чтобы вода не смогла протечь через него. Выпрямившись, он постоял некоторое время, испытующе глядя на Лию, и опустился на стул, глядя ей в лицо.

– Зачем ты здесь, Лия?

Она нерешительно провела кончиком языка по губам. Критический момент настал, это ее последний шанс отступить и уйти. Сделав усилие, она спокойно ответила:

– Я приехала, чтобы забрать моего ребенка. Он должен быть… со мной.

Что-то промелькнуло в глубине потемневших от злобы глаз.

– Ты думаешь, что я просто отдам его тебе, вот так?

– Я его мать!

– А я его законный опекун и должен стоять на страже его интересов.

– Ты имеешь в виду интересы династии Брунеллески?

Решительно сведенные брови слегка поднялись.

– Я вряд ли бы назвал семейное дело династией.

– Разве «Пантеон» не возглавляет список десяти самых богатых австралийских компаний? Сколько он стоит? Несколько миллионов? Или миллиардов?

Зандро бросил на нее пронизывающий взгляд.

– Так вот в чем дело! – Бархатный тембр больше не скрывал металлических нот в его голосе. – Ты явилась сюда вовсе не ради сына, не так ли? Давай не будем притворяться, ладно?

Лия посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Спазм свел ей желудок.

– Как ты сме…

Но он не слушал ее.

– Ты надеешься, что мы заплатим тебе, чтобы ты снова уехала и оставила его нам.

Лия в гневе вскочила на ноги.

– Ты даже хуже, чем я думала!

Зандро тоже поднялся, и они обменялись ненавидящими взглядами.

– Я мог бы возвратить тебе этот комплимент, – язвительно сказал он и, помолчав, добавил: – Если я ошибаюсь, то скажи, что тебе нужно на самом деле?

– Мне нужен Доминик! Мне нужен… мой сын.

– Ты отказалась от него.

Жестокое напоминание, которое еще сильнее ожесточило ее.

– Я была не в себе, я не сознавала, что делаю.

– А сейчас, – спросил Зандро с убийственной иронией, – ты в себе, Лия? Неужели ты надеялась похитить Ники?

Ники? Кто такой?.. Потом ее осенило. У Доминика появилось уменьшительное имя.

– Я не собиралась похищать его! – Такая мысль приходила ей в голову, но она отказалась от нее.

– Тогда что ты высматривала у дома?

– Почему ты считаешь, что я высматривала что-то?

Нельзя соглашаться, надо отрицать. Так будет безопаснее.

Зандро с раздражением сказал:

– Отец и няня видели тебя вчера, а сегодня няня заметила, что твоя машина стоит на том же месте. Они подумали, что твое поведение подозрительно, и позвонили мне.

По сотовому телефону, мелькнула у нее мысль. До того, как вернулись с пляжа.

– Я хотела убедиться, что Доминик все еще здесь. И что о нем хорошо заботятся.

– За ним самый лучший уход, – произнес Зандро.

– Самый лучший, который можно купить, – уточнила она. – Ты нанял няню.

Он слегка наклонил голову.

– Маме не по силам присматривать за подвижным маленьким ребенком. А я должен заниматься делами. У Барбары прекрасная квалификация, и ее рекомендовало агентство, заслуживающее всяческого доверия. Она в высшей степени компетентна.

– Профессионал не может позволить себе слишком глубокую эмоциональную связь со своими подопечными.

– Для ребенка хорошая няня важнее, чем безответственная мать.

– Безответственная? – Ее голос задрожал от гнева.

– Ты же знаешь, что была не в состоянии заботиться о ребенке, Лия.

– Временно не в состоянии! И ты воспользовался этим, чтобы забрать у меня Доминика!

– Мы взяли на себя ответственность за благополучие члена нашей семьи, которому угрожала опасность. Нашей главной целью было обеспечить ему нормальную, спокойную жизнь. В конце концов, он ведь Брунеллески.

– Он – Кэмерон!

– Тот факт, что его отец не женился на тебе, не имеет значения, – заявил Зандро. – Имя Рико значится в свидетельстве о рождении, и мои родители признали его сына своим внуком.

– Это не делает его твоим или их, – возразила Лия. Если семейство Брунеллески займется воспитанием ребенка, превратит ли оно веселого маленького мальчика в бесчувственное расчетливое животное, такое, как его дядя или дед? – Любой суд подтвердит это!

– Суд примет во внимание жизненно важные интересы ребенка. Мать с наркотической зависимостью, которая бросила своего сына, не заслуживает доверия.

Конечно, Лия ожидала этого, но тем не менее ее затрясло, и она сжала пальцы в кулаки, чтобы скрыть нервную дрожь.

– Я не бросила его, и у меня нет наркотической зависимости.

– Ты не страдаешь наркоманией? – Зандро бросил на нее острый взгляд. – Действительно, вид у тебя сейчас получше. Но как долго ты сможешь продержаться без наркотиков?

Она стиснула зубы.

– Я никогда не была наркоманкой. У меня было… спутанное сознание.

– Это мягко сказано, – сухо процедил Зандро. – Ты не знала, какой был день, а уж что касается ухода за новорожденным младенцем… Если бы я не вмешался, Ники оказался бы в детском приюте.

– У меня был шок! Я горевала о твоем брате, моем… моем…

– О твоем любовнике, – подсказал Зандро.

– Об отце моего ребенка! Ребенка, которого ты забрал!

После того как это произошло, все потеряло для нее значение. Она принимала таблетки, чтобы облегчить боль, забыться и уснуть. Это продолжалось до тех пор, пока время и эмоции не слились в одно смутное пятно и она не стала жить в другом измерении, в благословенном затуманенном мире, в котором не было ни чувств, ни воспоминаний, и оставалась лишь одна потребность в таблетках…

– Я пытался помочь тебе, – проговорил Зандро.

В ней снова вспыхнул гнев, но она поняла, что ей нужно сохранять спокойствие и четкость мыслей.

– Я не помню, чтобы ты хотя бы один раз предложил мне помощь.

– Не думаю, что ты вообще что-нибудь помнишь, поскольку была в полной отключке.

У нее возникло неприятное чувство. Неужели произошло нечто такое, о чем она не знает?

Их разговор прервали звуки у парадной двери. Вскоре в холле послышались голоса.

Лия инстинктивно повернула голову и увидела, как прошла няня с ребенком на руках.

В дверях появился старик. Заметив Лию, он замер на месте, тяжело опираясь на трость. Бросив на нее ледяной взгляд, он повернулся к Зандро.

– Что делает здесь эта женщина? – осведомился он с сильным итальянским акцентом.

Его слова произвели на нее эффект пощечины. Лия, расправив плечи, в упор посмотрела на него.

– У меня есть имя, мистер Брунеллески, – с вызовом сказала она. – И право на моего сына.

– У тебя нет никаких прав! – Он стукнул тростью о пол и, войдя в комнату, угрожающе взмахнул ею в направлении Лии. Ему пришлось снова опереться на палку, и он сжал рукоятку с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев. – Как ты посмела снова явиться сюда?

– Папа, – спокойным, властным тоном обратился к нему Зандро, – не расстраивайся. Я сам разберусь с этим.

Старик перевел на сына сердитый взгляд. Если он и стал с возрастом мягче, сейчас этого явно не было заметно. Наконец Доменико кивнул. Презрительно посмотрев на Лию, он пробормотал по-итальянски что-то вроде «сука». Повернувшись, Брунеллески-старший вышел, и стук его трости постепенно затих вдали.

– Сядь, пожалуйста, Лия.

После недолгого колебания она снова опустилась на диван.

– Как он назвал меня?

Зандро отмахнулся от ее вопроса.

– Это неважно. Как твое запястье?

Онемело.

– Все в порядке, – сказала Лия. Но она подержит компресс еще немного. Ему будет труднее выгнать ее в таком виде. – Твой отец ненавидит меня.

– Он любит Ники.

Как будто одно вытекает из другого!

– Ты считаешь, что это любовь? – спросила она. – Или чувство собственности? – Доминик, по желанию Рико названный так в честь деда, – единственный внук старшего Брунеллески. – Ты еще не женат, не так ли? Если у тебя появятся дети, что случится с Домиником?

Зандро нахмурился.

– Он по-прежнему будет сыном Рико Брунеллески. Ничто не может изменить этого.

– Он ведь и мой сын. Этого тоже ничто не может изменить.

В ледяной враждебности его взгляда на мгновение промелькнуло признание ее правоты. Но затем он холодно поджал губы.

– Ты отказалась от своих прав.

– Ты запугал меня и заставил подписать те бумаги, когда я не могла противостоять тебе!

– Запугал? – В его глазах тоже вспыхнул гнев. – Подкупил – да, но не запугал! Мне не нужно было прибегать к запугиванию. Ты была счастлива получить деньги и немедленно скрыться.

От этого обвинения у нее перехватило дыхание.

– Деньги здесь ни при чем! В то время мне казалось, что это самое лучшее для него. Но для ребенка есть более важные вещи, чем деньги.

– Согласен, – сказал Зандро. – Семья, например.

– Я – его семья!

Он скептически скривил губы.

– Прости, но мне трудно поверить в твою внезапно пробудившуюся материнскую заботу.

– Ты не знаешь, как мне было трудно, сколько горя и глубокой печали… – Лия умолкла и, быстро отвернувшись, сильно прикусила нижнюю губу. Было бы слишком унизительно разрыдаться на глазах у этого бесчувственного мужчины.

Одна слеза все-таки скатилась у нее по лицу, и, машинально подняв обернутую полотенцем руку, девушка вытерла ее, сердясь на собственную слабость.

Ощущение влажного холода привело Лию в себя. Она перевела вызывающий взгляд на Зандро. Он слегка повел плечами, переступил с ноги на ногу.

– Пожалуй, у тебя есть некоторые доводы в свою пользу. Я поставлю условия, при которых, если это не повредит Ники, мы сможем обсудить возможность предоставить тебе право навещать ребенка.