Повелитель Песков. Книга 1. Заблудившийся Странник

Часть 1. Странная встреча

Утро наступило также нежданно, как и сон, в который я провалился. Мне снилось море, песочный пляж, пальмы, радующие глаз зеленью листьев. Однако вокруг никого не было. Я бродил в полном одиночестве по пляжу, любовался морем, однако глубокая синева неба и яркий солнечный диск восторга не вызывали. К тому же было достаточно жарко. Ну хоть во сне можно было настроить погоду по прохладнее?

Я открыл глаза. Солнечный свет вовсю светил в окно, через которое проглядывалась полоска голубого утреннего неба. Предрассветной прохлады уже не было, но полуденный зной еще не стал в полной мере властвовать на улице, так что можно сказать, что утро началось уже не плохо. Заварив себе кофе, я подошел к окну. Каждый день одно и то же. Асфальтированные улицы, редкие прохожие и жара. Взяв из холодильника сосиску, я сел на диван и принялся ее жевать, запивая кофе. Часы показывали половину десятого. Ну вот отчего я так легко решаюсь на все сомнительные предложения? Решив, что, если я прогуляюсь и узнаю, кто мне вчера звонил, не случится ничего плохого, я принял душ, нашел в меру чистую и глаженую рубашку, натянул джинсы и вышел из дома.

На лестничной площадке было не продохнуть от жары. Стены дома, нагретые солнцем, отдавали все тепло, однако выходить ему было некуда. Подойдя к лифту и нажав кнопку вызова, я не особо удивился, что она не загорелась. Лифт не работал. Второй год администрация города никак не может выделить средства на его починку. Что же, пешком спускаться будет прохладнее, чем ехать на лифте. С такими мыслями я отправился вниз. Выйдя из подъезда, я обнаружил, что абсолютно солидарен с теми, кто в такую погоду остался сидеть дома. Жара была такая, что об уже успевший нагреться асфальт ноги жарило как на углях. Вспомнив, что я не посмотрел адрес, я достал телефон и залез в список контактов. На причудливом имени «Миррилиус» я нажал «ввод» и посмотрел информацию контакта: «Консультант. Переулок Благородный, дом №3/7, этаж 1, офис 1». И почему меня не удивляет, откуда взялась эта информация в моем телефоне, если я ее не сохранял? Переулок Благородный находился на другом конце города, так что за неимением средств, я отправился туда пешком. Благо, город у нас не большой – от края до края – максимум час ходьбы.

Припекало. Рубашка еще в первые десять минут пути неприятно прилипла к спине, голову пекло и сильно хотелось пить. Лето нынче очень жаркое вышло, а говорят, что будет только жарче. Свернув с проулка на улицу имени Ленина, я приготовился пройти около получаса к месту пребывания. На перекрестке улиц Ленина и Садовой навстречу мне проплыла девушка, на которою невозможно было не засмотреться: она была одета в легкий, прозрачный белый сарафан, который был настолько прозрачен, насколько это в принципе было возможно. Ее черные волосы были затянуты в аккуратный хвост, перевязанный неширокой белой лентой. На ногах у столь впечатляющей особы были надеты босоножки, естественно белые, и на внушительной шпильке. В правой руке она держала поводок, на котором гордо шествовал грустный мопс, а левой она прижимала к уху телефон. Бедное животное, свесив язык, отчаянно рвалось под тень дерева, которое они только что прошли, однако хозяйка, не замечая порывов пса, продолжала свой путь, с кем-то разговаривая по телефону. Фигура у девушки была просто великолепная, как принято говорить «точенная», и я, не удержавшись от соблазна, невольно оглянулся. То, что я увидел, меня несколько поразило. Прозрачность сарафана позволяла увидеть не только кружева надетого на хозяйку белья, но и интересную деталь: на левой ягодице у девушки была татуировка в виде мопсика, укоризненно глядящего на всех, кто опускал взгляд ниже талии хозяйки. Получив такой укоризненный взгляд от собаки, я улыбнулся и побрел дальше. Почти всю дорогу образ этой девушки всплывал в моей памяти, и я не без улыбки вспоминал вытатуированного мопса и его взгляд. Не смотря на мое скептическое отношение к любым рисункам на теле, у девушки этот мопс смотрелся очень даже уместно. Может потому, что там было на что посмотреть?

С такими мыслями я дошел до переулка Благородного и пошел по нему в поисках дома №3/7. На часах было без десяти минут одиннадцать, так что я вполне успевал. Через несколько минут я нашел дом №3 и прошел до его конца. Следом начинался дом №5. Непонятно. После того, как я обошел вокруг и третий, и пятый дом, в голове начали возвращаться мысли о розыгрыше. В очередной раз, проходя мимо третьего дома, я на мгновение бросил взгляд на подъезды, и был удивлен. На последнем подъезде висела большая вывеска с надписью «пер. Благородный, 3/7». Под вывеской была деревянная дверь, такие, наверное, уже нигде не встретишь. Она была настолько старой, настолько обшарпанной, что казалось, что эта дверь ведет в старый подвал какого-нибудь дореволюционного дома. Сомнения во мне накатили единой волной, однако задумавшись над тем, что не зря же я прошагал через весь город, я уверенно дернул за ручку двери. Она на удивление мягко поддалась. Ни скрипа, ни еще какого-нибудь признака старости не оказалось. Войдя, я оказался в светлом и чистом коридоре, где меня удивило отсутствие лестницы, ведущей вверх, ведь дом то был этажей пять в высоту! Пройдя несколько метров по коридору, я обнаружил справа еще одну дверь, только выглядела она совсем иначе. Такую дверь нужно устанавливать во дворцы. Она тоже была деревянной, только сделана из темного дерева, разумеется большой и двустворчатой, с резной лепниной. Описать ее одним словом – красивая. Я в дверях особо не разбираюсь, но выглядела она эффектно, хоть и не совсем уместно. На двери, тоже под старину, имелась табличка с цифрой «1», и подписью ниже «Миррилиус Вульпес». Оправив рубашку, и удивившись своей необдуманности (тащится к кому-то через весь город для чего-то непонятного) я постучал, и услышал тот же властный голос, что и в телефонной трубке, который даже не говорил, а вещал: «Войдите».

Слово «офис» к этому помещению никак не подходило. Единственное слово, что хоть немного подходило, это «Кабинет», и именно с большой буквы. Прямо напротив двери располагался письменный стол, настолько огромный, что в мою квартиру вряд ли бы поместился, а у меня на этой площади помещается диван, шкаф, трюмо и телевизор. Стол был естественно из массивного дерева темного тона, с резными ножками и узорами. Было очевидно, что он очень дорогой, но отнюдь не новый. Левая стена была укрыта книжным стеллажом от пола до потолка, скорее всего из такого же дерева. На полках располагались книги, по внешнему виду очень ухоженные, но старинные. Справа в стене располагалось большое окно, которое закрывалось кипельно белыми шторами, отчего создавалось впечатление, что из окна светит какой-то потусторонний, неземной свет. У окна располагался большой цветочный горшок, из которого росло, ну просто огромное для своего горшка, дерево, практически касающиеся ветками потолка. Потолок, кстати сказать, был метров четыре в высоту и представлял собой несколько ступеней, придающий ему вид потолка пирамиды. Напротив, стола стоял не маленький диван из черной бархатной кожи, и он, почему то, казался очень удобным даже по внешнему виду. Я никогда не оценивал комфорт мебели по внешнему виду, однако этот диван мне показался более удобным, нежели все остальные. За столом, на богатом кожаном кресле с резными рукоятками, восседал мужчина в черном костюме, белой сорочке и темно бордовом шелковом галстуке, на котором красовался стильный золотой зажим. Не представляю почему, однако мне показалось, что костюм наверняка был дорогим и шитым на заказ, по меркам хозяина. При всей напыщенности окружающей обстановки, шикарной мебели и дорогой одежде, хозяин кабинета имел располагающие черты лица. Волосы его были едва тронуты сединой, однако на вид ему было никак не меньше шести десятков лет. Кожа на лице не была испещрена морщинами, и выглядел он лет на уверенные шестьдесят. Однако что-то потустороннее говорило, что ему не шестьдесят, и что дорогими вещами он отнюдь не хвастается. Все это просто как бы было частью его самого.

– Добрый день, Александр. – сказал он своим глубоким голосом, вставая мне на встречу – Пожалуйста, присаживайтесь, – добавил он и указал рукой на диван. Спорить я не хотел по двум причинам. Во-первых, та властность, которая звучала в его голосе, не давала и капли надежды, что можно ослушаться его просьбы. При всем его уважении и просительности тона интонация голоса подсказывала: «Присядь, не противься, а то я встану и помогу тебе присесть». При этом я не ощущал ни тени нажима или какого-либо давления. А во-вторых, мне действительно жутко хотелось присесть после долгой прогулки и все-таки попробовать, так ли удобен этот диван. Сделав шаг, я опустился на диван и провалился в него почти наполовину. Он был бесподобен. Казалось, это самый удобный диван из всех, на которых мне приходилось сидеть или лежать. Он был мягкий, но в то же время повторял контуры моего тела и имел точки опоры в тех местах, где это было действительно необходимо.

– Я прошу простить меня за нежданный звонок и нежданное предложение посетить меня с визитом. Я понимаю, насколько Вам было нелегко решиться на такой шаг, однако я был уверен наверняка, что Вы придете.

– Если позволите, с чего Вы были так уверены, что я приду? – спросил я и поразился. Откуда у меня такая манера речи? Ну богатый дедушка, ну диван у него удобный, и костюм красивый, но не прогибаться же из-за этого?

– Так уж случилось, что мы с Вами знакомы достаточно давно, только в одностороннем порядке. А когда у Вас начались проблемы… ммм… в личной жизни и жизни в целом, то я стал более внимательно посматривать за тем, как Вы с этими проблемами справляетесь. И хочу сказать, что я горжусь Вами, что Вы не сдались и не опустили руки.

– Секундочку, – прервал я собеседника, – Вы что, за мной следили?

Я начинал злится. Я привык жить так, чтобы никому не мешать, и я никогда не любил, да и сейчас не люблю, чтобы кто-либо вторгался в мою жизнь, хоть прямо, хоть косвенно.

– Вы немного не так меня поняли. Я не сказал, что следил за Вами. Я наблюдал за тем, как Вы справляетесь с препятствиями на своем пути.

– И это называется не следили? – я завелся. Сейчас его внешний вид уже не мог на меня подействовать так, как подействовал в самом начале. Я мог сопротивляться и собирался это делать. Если честно, меня настолько задели его слова о том, что он за мной «поглядывал», что я готов был встать и уйти.

– Я прошу Вас, Александр, возьмите себя, пожалуйста, в руки и дослушайте меня до конца. Вам есть, что узнать, и Вы много чему удивитесь, поверьте. Ведь все, что с Вами случалось было направленно лишь на то, чтобы сломить Вас. Однако Вы справились практически со всеми трудностями, кроме одной. Но об этом позже. – После этих его слов интереса у меня не прибавилось, однако просто встать и уйти я, почему-то, не решался. Я немного остыл и стал задумываться над его словами. Не случайно? Что значит не случайно? И по чьей это воле все это случалось «не случайно»? Вслух этих вопросов я не стал задавать. По крайней мере пока.

– Мне бы хотелось угостить Вас кружечкой чая. Вы не в том расположении духа, чтобы понять меня правильно и принять решение, а исходя из того, что Вы ценитель чайных напитков я осмелюсь предложить Вам свой особенный сорт. – при этих словах он легко, по крайней мере для своих лет, поднялся с кресла и проследовал в мою сторону. Пройдя мимо меня, он остановился, и я заметил, что сразу за диваном стоит шкаф. Естественно из дерева, естественно из темного, ну и конечно с резной вставкой. Он открыл дверцы шкафа и достал оттуда две фарфоровых кружки. Честно признать, из всей чайной посуды я уважаю лишь фарфор, потому что, как мне кажется, только фарфор правильно принимает температуру напитка и остывает не так быстро. После этого он перенес их и поставил на свой стол, затем вернулся и достал обыкновенный электрический чайник, какой встретишь практически в любой квартире. Поставив на стол и его, он снова вернулся к шкафу и извлек из него двухлитровую бутылку негазированной воды и круглую баночку, закрытую сверху прорезиненной крышкой. Скептически посмотрев на него, я пришел к выводу о том, что о чае этот человек практически ничего не знает. Весь вкусовой букет чая зависит от воды, и тут перед ценителем чайного напитка становится проблема. Любая фильтрованная вода теряет свой жизненный вкус. В свою очередь вода из-под крана на эту роль также не годится из-за примесей и жесткости. Честно сказать, водой из-под крана я бы не поил даже соседскую собаку. К высшему сорту чайного напитка нужна естественная живая вода из натуральных источников. Такие есть у нас в горах на Кавказе. Друзья мне привозили некоторое количество… Пока они были, эти друзья.

Пока я мысленно считал ошибки хозяина кабинета, он уже наполнил чайник водой и успел поставить его кипятится. Ну кто же кипятит воду перед тем, как заваривать чай? Кипятить нужно плохую воду. А хорошая вода, которая раскроет весь спектр вкусовых качеств чая, должна быть подогретой до температуры кипения! Однако, как только я об этом подумал, чайник, не доведя воду до кипения, щелкнул и выключился. Я заметил на столе заварной чайник, в который он уже наливал горячую воду. По кабинету мгновенно разлетелся нежнейший запах чая: угадывались нотки бергамота, жасмина и чабреца. Обычно несовместимые доминирующие компоненты так легко сочетались, что попробовать данную «сборную солянку» мне не терпелось.

– Прошу меня простить, если я не выполнил всех условий чаепития, однако я считаю, что, когда речь заходит о чае, самое главное, чтобы он был вкусный. – сказал мой собеседник. Я с ним мысленно согласился. – На самом деле это правило не относится только к церемонии чаепития. Я уверен, что это касается всего, что делает человек. Самое главное делать то, что ты делаешь, в первую очередь хорошо и отлично. А потом уже нужно задумываться над тем, какие методы ты для этого выбираешь.

– Я с Вами полностью согласен. – к своему изумлению вырвалось у меня. Собеседник, наверное, заметив замешательство на моем лице, улыбнулся. Его улыбка была такой же располагающей, как и глубокие глаза.

– Прошу Вас. – сказал он, и протянул мне одну из кружек. Еще не сделав первого глотка, я понял, что это будет лучший чай, который я пробовал за всю свою жизнь, а перепробовал я их немало сортов. Он был в меру насыщен, в меру терпким… в общем он был изумительный. Мой собеседник, сделав несколько глотков, сказал лишь «не плохо» и отставил чашку от себя.

– Этот чай растили и собирали очень далеко отсюда. – сказал он, пристально глядя на меня. – Однако, смею Вас заверить, что это не лучший чай, существующий в мире и вне его. – последняя фраза стала мне не совсем понятной, но отвлекаться от чудесного напитка я не хотел.

– Мы с Вами остановились на том, что я рассказывал Вам о суровой не случайности происходящих с Вами трудностей. Вы верите в судьбу, Александр? – при этом вопросе он загадочно и с любопытством посмотрел на меня. Мне пришлось отставит чашку и обратить свой взгляд на него. Задавая такие вопросы, нужно рассчитывать на откровенность собеседника, однако мы с ним не успели стать друзьями, да и не могли бы ими быть. Но этот его вопрос заставил меня задуматься, и мне не захотелось ему врать.

– Я не верю в судьбу. Человек сам творит свою судьбу. – ответил я откровенно.

– О, это действительно так! – сказал он, будто ждав от меня такого ответа. – Для некоторых людей судьба – как чистый лист бумаги, на котором они пишут историю своей жизни. Однако для некоторых людей судьба – написанная история, по сценарию которой они живут. Их немного, но они все же есть. А для совсем не многих судьба – не просто чистый лист и новая история, а подарок, скрывающий в себе многие секреты. Вы готовы выслушать самую безумную историю в своей жизни об образовании мира и человеческой судьбе, о жизни и ее перемене, о выборе жизни и о последствиях такого выбора? Я готов рассказать все с самого начала, однако я хочу, чтобы Вы слушали внимательно и верили мне. – спокойно закончил он. Мне показалось, или он сошел с ума? На моем лице проступила ухмылка, и я заметил – он понял, что я ему не верю.

– Что ж, – печально вздохнул Миррилиус, – тогда, чтобы Вы мне поверили, сначала мы поговорим о Вас, Александр. Вы родились весной у замечательных людей, которые Вас до безумия любили. Вы у родителей единственный ребенок, и они многое Вам позволяли, конечно, по мере возможностей. Вы добрый, преданный и чуткий человек, который легко проникается жалостью ко всякому, кто попросит помощи. Если я не убедил Вас в том, что я действительно с Вами знаком, то вспомните, когда Вам было 12 лет, Вы отчаянно доказывали матери, что не брали отцовскую бритву, которая перестала работать после того, как Вы попытались побрить ковер в своей комнате, помните?

После этих слов мне стало не по себе. Я отчетливо помнил, что после того, как мать с отцом ушли на работу, я пробрался к ним в комнату и из комода достал электрическую бритву отца. Это был мамин подарок отцу на годовщину их свадьбы. Мне всегда было жутко интересно, как она работает. Я отнес ее к себе в комнату и включил в розетку. Она трещала и вибрировала у меня в руках, и я не придумал ничего другого, кроме как опробовать ее на ковре. После первых пяти сантиметров «бритья» она перестала работать и я, испугавшись, побежал и положил ее обратно. Мама все поняла, когда увидела ковер у меня в комнате: на нем отчетливо виднелась лысая полоска. Папа тогда сказал: «Ну перестань, ничего страшного. Ему было интересно, к тому же он еще ребенок и не понимает, что нельзя брать вещи без спроса». Однако мама очень расстроилась. Только через пять лет она рассказала мне, насколько трудно ей было достать эту бритву, и насколько дорого она ей обошлась.

– Откуда Вам это известно? – севшим и охрипшим от воспоминаний голосом спросил я.

– Видите ли, я только что об этом говорил. Судьба некоторых людей написана, как история, и ее можно прочесть. Мне продолжать? Я могу рассказать Вам о Вашей первой любви и о том, как Вы повели себя в первую с ней ночь, когда остались одни. Вам тогда было 15 лет, если я не ошибаюсь? Или о том, как от Вас ушла Лиза, как от Вас отвернулись Ваши друзья детства? Кстати о детстве. Как Ваша нога? Насколько я знаю, ее собирали по кусочкам, когда в школе Вы попали под автобус?

У меня не было слов. Сомнений тоже не осталось. Этот человек, кем бы он ни был, знал обо мне многое. Дружить с таким человеком и при желании не захочешь.

– Я не прошу Вашей дружбы. – внезапно сказал он, – И да, мне известны Ваши мысли. Но к вопросу о том, кто я такой, мы вернемся несколько позже.