Повелитель Песков. Книга 1. Заблудившийся Странник

Часть 2. Предсказание

Человек – уникальное создание Божьей руки. Каким бы нравом или характером он не обладал, он всегда приспособиться к окружающей его обстановке. Поместите его в общество, где принято ходить на левой ноге и смотреть на мир одним только правым глазом, и через несколько недель он смирится и будет делать также, как все остальные. И не важно, нравится ли это ему или нет, удобно это для него или же ему проще ходить на двух ногах. Он будет таким же. А если еще и дать ему стимуляцию, например, в виде еды или материального вознаграждения, то процесс адаптации пройдет гораздо быстрее, а может и приятнее. Точно также и с неволей. Поместите человека далеко от его родной земли и вселите мысль, что назад пути нет, и он через некоторое время освоиться. А если дать ему стимуляцию в виде острова с чистым белоснежным песком, кристального теплого моря, и красивое окружение в виде стройных полуобнаженных брюнеток с голубыми глазами, то некоторое время на адаптацию может пройти и с удовольствием. Я свыкся как-то слишком быстро, но это скорее оттого, что не воспринимал все происходящее со мной за чистую монету. Диалог с Миррилиусом, остров, Эллирия, предсказание… все это было сюжетом реалистичного сна.

Мы с Аникой шли по тропинкам деревни.

На улице уже стемнело, и на шатрах стали развешивать причудливые лампы. Подойдя к одной из них, я заметил внутри прозрачного кокона каких-то насекомых, похожих на светлячков, но намного крупнее. Я посмотрел на небо, но оно было беззвездным. Вот уж чего я не ожидал увидеть на морском побережье, так это отсутствие звезд на небе. На море их обычно гораздо больше, чем на небе в городской черте. Только после этого я понемногу стал верить в то, что это не мой мир, не Земля.

Пройдя за Аникой совсем немного от шатра Эллирии, мы свернули с широкой тропинки и сразу уперлись в огромный шатер, высотой, наверное, в четыре этажа. Пред входом стояли двое атлетов, которые при виде меня сразу попадали на колено. То-то же, подумал я, вспомнив, с кими глазами они на меня смотрели, когда Кира с Аникой вели меня голым через весь поселок. Я прошел внутрь, но Аника со мной не пошла. Она осталась на пороге, опустив взгляд.

– Мне было велено показать Вам дорогу, но входить внутрь в Верховный шатер мне не полагается. – приглушенным голосом сказала она.

– Послушай, я не знаю, насколько это переходит грань приличий, но я не вижу ничего такого в том, что ты хотя бы покажешь мне, где лежит еда, – с улыбкой сказал я, видя, как она сопротивляется желанию пройти. – Я не могу тебе приказать, и не стану этого делать, но если ты сейчас уйдешь, то мне придется съесть кого-нибудь из охраны. – более серьезно сказал я. При этих моих словах двое охранников вздрогнули, но головы не подняли. Аника сомневалась еще пару минут, но все же сделала нерешительный шаг и вошла. После этого я осмотрел свои покои. Полы были устелены чем-то мягким и приятным. На стенах уже висели причудливые лампы, с бьющимися об кокон насекомыми. Лампы давали приглушенный свет. В центре шатра также имелось выложенное из камней место для костра, рядом с которым стояли кресла. Аника переминалась с ноги на ногу.

– Мне нельзя здесь находится. – почти шепотом сказала она. – Извини, но мне правда нельзя. Еда на втором ярусе, у стола ты найдешь шкаф. А мне пора. – также прошептала она скороговоркой, после чего уже громче добавила – До свидания, Правитель, – и поклонившись, вышла в ночь.

Уговаривать ее мне не хотелось, при том я отчаянно хотел есть. Я взлетел по ступеням на второй этаж, и практически сразу наткнулся на стол, занимающий практически всю площадь комнаты. Странно, но стол был деревянный и очень старый. Интересно, где они взяли наше дерево? Или тут растут не только живые деревья? Углубляться в размышления не было никакого желания. Я обвел взглядом комнату, и обнаружил шкаф, который стоял в дальнем углу. Подойдя к нему и открыв дверцу, я поразился. На тарелке, если так можно назвать сплетение листьев, лежала жаренная рыба, размером, наверное, с поросенка. Она была полукруглой формы, с четырьмя парами плавников по всей длине туловища, однако хвост был таким же, как и у обычной рыбы. Вот же странность, а они наверняка считают обычной рыбой эту. Достав кулинарное творение неизвестного повара, я поставил тарелку на стол и набросился на еду. Рыба оказалась вкусной, и вдобавок совсем не костлявой. Я с трудом осилил ее целиком, после чего пожалел о своей расторопности. Я практически по локоть был в еде, и не имел ни малейшего представления, где теперь можно вымыть руки. Думать о том, что придется идти к морю, я не хотел. Я поднялся выше, стараясь ничего не испачкать, и обнаружил спальню. Практически все пространство занимала огромная круглая кровать. Впрочем, лестница уходила еще выше, и я поднялся на следующий ярус. В этой комнате было лишь окно, рядом с которым стояло кресло. Оглядевшись, я заметил небольшую ширму. Заглянув за нее, я увидел сосуд с водой, подвешенный в стене. Внизу сосуда имелся выступ листа. Я попробовал его отогнуть, и он плавно ушел вниз, при этом по нему потекла вода. Изумившись простоте и надежности конструкции, я поискал глазами мыло, однако обнаружил лишь какой-то порошок зеленоватого цвета. Решившись, я взял щепотку и растер по рукам, после чего поднес руки к воде. Порошок зашипел, однако при этом весь жир, что находился на моих руках, испарился. Посмотрев вниз, я заметил ведро, в которое стекала вода. По-видимому, в туалет они ходят куда-то в другое место. А может, вообще не ходят. Здесь, насколько я понял, все может быть.

Спустившись этажом ниже, я растянулся на кровати. Ноги гудели от целого дня ходьбы, голова разрывалась от мыслей и вопросов, но искать ответы сейчас я не хотел. После того, как я наелся до отвала, я хотел заснуть и пропасть долго и крепко. Внезапно возникший вопрос заставил меня на секунду открыть глаза. А хотел бы я завтра проснуться в своей квартире? В том мире, где я родился и вырос, где прожил почти половину жизни? Я стянул с себя набедренную повязку, укрылся чем-то, напоминающим одеяло, и с уверенностью сказал себе: «Нет, не хотел бы». После этого я заснул.

После долгого и насыщенного дня мне снился всякий сумбур. Сначала я был в своей квартире, как всегда лежал на диване, но вдруг из кухни вышла Аника в коротком белом халатике и принесла кофе. Она легла рядом, и вдруг сказала глубоким голосом Миррилиуса «Переключи на новости, там должны показать мою маму». Кружка с кофе выпала из моих рук, но когда я опустил взгляд, то понял, что это совсем не кружка, а сделанная из листьев живого дерева чаша, внутри которой не кофе, а зеленоватая жидкость. Затем я посмотрел на Анику, и это оказалась не она, а Кира, которая злобно на меня смотрела, а потом проткнула откуда-то взявшимся копьем мою грудь. Я оказался на песке. По груди струилась кровь из открытой раны. Я повернул голову, и увидел море, спокойное и величественное. Я чувствовал, как песок подо мной намок от большого количества крови, и стал комками прилипать к спине. Затем я почувствовал, как песок тонкими струйками отлипает от спины и ползет вверх, к ране. Я попытался пошевелится, но у меня это не вышло. Я лежал и смотрел, как красный песок проникает в рану, которая начинала потихоньку затягиваться, и на удивление, мне становилось лучше. Я чувствовал, что песок – это часть меня, а я часть этого песочного пляжа. Я попытался сесть и почувствовал, как песок сгребается мне под спину и помогает мне это сделать, поднимая спину вверх. Но, это ведь сон. Во сне я могу все. Я посмотрел на свою руку, и представил, как она превращается в песчаную. Не прошло и секунды, как я смотрел на вылепленную из песка руку, которая начиналась из моего живого плеча. Затем я представил, как она становится больше, как надуваются мышцы, а потом представил, что накаченная рука уже не песчаная, а живая. Результат не заставил себя долго ждать. Через мгновение я с удивлением смотрел на одну руку, которая осталась прежней, и на другую, которая стала рельефной и накаченной, совсем как у охранников. А затем мне в голову пришла совсем уж безумная мысль. Раз в этом сне я могу все, почему бы мне не полететь? Не успел я додумать, как мое тело начало таять. Кончики пальцев ног стали превращаться в песчаные и рассыпаться на моих глазах. Через какое-то мгновение ног у меня не было, и мне стало страшно, однако процесс превращения прекращаться не собирался. Затем рассыпался таз, живот, ребра, руки, шея и голова. Я превратился в песок и опал на этот пляж. Внезапный порыв ветра подхватил несколько песчинок и поднял их вверх, в небо. Я смотрел на пляж с высоты птичьего полета. Я как бы был и ветром, и теми песчинками, которые он унес ввысь. Пролетев вдоль пляжа, я было собрался посмотреть на деревню, однако что-то больно ткнуло меня в плечо. Наверное, мне показалось, ведь у меня нет плеча. Я песчинка, гонимая ветром. Но я был уверен, что с моим плечом что-то кто-то делает.

– Алексис! – донесся до меня странно знакомый голос. Я оглянулся, но никого не увидел, однако голос продолжал меня звать и упорно теребить мое плечо. Пляж пропал, впрочем, как и море, и песчинки, и ветер. Я, раскинув в разные стороны ноги и руки лежал на кровати в своем шатре. А перед кроватью стояла Аника, и терпеливо пихала меня в плечо.

– Проснулся я, проснулся. Да перестань меня пихать! – Не выдержав, сказал я и сел. На меня накатила волна смущения. Я вновь оказался голый перед этой девушкой, и при этом совсем не в романтической обстановке!

– Аника! – вспыхнул я, и стремительно стал искать глазами набедренную повязку. – Значит вечером в покои Правителя заходить – дурной тон, а врываться ко мне в спальню, когда я совершенно голый, это в порядке вещей? – возмущенно спросил я, не переставая искать повязку. Наконец найдя ее в дальнем углу комнаты, я быстро встал и понял, что краснею еще больше. Аника бросила на меня быстрый взгляд, и резко отвернулась. Я молнией бросился к углу и натянул повязку, которая немного топорщилась в районе низа живота. Как и всегда, случилось то, что ежедневно случается у мужчин по утрам. Я привык уже жить один, и дома я всегда сплю голый. Но я знаю наверняка, что утром ко мне никто не ворвется. Конечно, было глупо раздеваться и ложится спать, надеясь, что никто не войдет. Однако теперь, я думаю, никто хотя бы без стука ко мне врываться не будет.

– Простите Правитель, – сказала Аника, опустив голову и не поднимая ее, – Но с Вами хочет встретится Эллирия. Она попросила прийти разбудить Вас. – продолжила она приглушенным тоном. Я присел на край кровати и посмотрел на Анику, и она подняла тревожный взгляд. Она была красива. Сейчас, в неясном свете солнца, долетающем в комнату из окна, которое, кстати сказать, вчера я не заметил, она выглядела еще красивей, чем вчера, когда я ее впервые увидел. Ее черные, как смоль, волосы падали на открытые плечи, и спускались к платью из листьев, обтягивающем грудь. Ее взгляд, полный тревоги, но манящий своей бездонной синью, приковывал к себе и не давал оторваться. Ее губы… это были самые красивые губы, которые я когда-либо встречал.

– Мне казалось, что вчера мы уже договорились с тобой о том, что ты зовешь меня просто Алекс? – сказал я с улыбкой, и тревога исчезла из ее глаз. Она улыбнулась, и я понял, что за эту улыбку я готов отдать все что угодно.

– Мне трудно обращаться к тебе по имени, когда все население нашей деревни, при встрече с тобой, падает на колено. – сказала она, снова опустив взгляд.

– Что ж, – загадочно протянул я, – тогда мы будем тренироваться. Доброе утро, Аника. – мягко сказал я.

– Доброе утро… Алекс, – все же смущенно ответила она, но улыбка с ее лица не пропала. – С тобой хочет поговорить Эллирия, прямо сейчас. Я отведу тебя к ней. – добавила она уже немного серьезней.

– Хорошо, – сказал я, вставая. – Но после разговора с Эллирией ты проведешь мне экскурсию по твоей деревне, идет? – спросил я, ожидая ответа с некоторым волнением. Она посмотрела на меня, и в ее взгляде читалась откровенная радость.

– Хорошо, – ответила она, – Только со вчерашнего вечера это твоя деревня, – закончила она. Я улыбнулся, и мы направились к выходу.

Мое вчерашнее путешествие по тропинкам деревни в обнаженном виде не позволило мне достаточно детально осмотреть людей и постройки, возведенные ими. Однако сейчас у меня представился такой шанс. За то короткое время, что мы шли к шатру Эллирии, я с интересом обсматривал всех и все вокруг. Падающие на колено люди при виде меня все же вызывали некоторое смущение, но я старался не обращать на них внимание, хоть это и сложно получалось. Задавать тысячу вопросов, накопившихся в моей голове Анике сейчас я не хотел, и припрятал их до запланированной экскурсии, однако идти в тишине мне тоже не хотелось.

– Аника, а скажи, тут всегда такая хорошая погода? – наконец спросил я самый простой вопрос, крутящийся у меня в голове. Здесь действительно был потрясающий климат. Было достаточно тепло, и солнце грело мне спину, однако не было ощущения, что оно тебя обжигает. Море, опять же, было теплым и чистым, ветра практически не было, а на голубом небе не было и намека на облачко. Я вдруг вспомнил, что вчера на ночном небе не увидел звезд, и немного расстроился. Я любил звездное небо. Оно было неповторимым и завораживающим, и всегда, когда я подолгу на него смотрел, падала звезда.

– Последнее время, да. Но раньше бывали сильные ураганы, и, если бы не Тенерис, нас бы, наверное, сдуло. – легко ответила она.

– Кто такой Тенерис? – спросил я.

– Тенерис, это… как бы так объяснить… Все, что ты видишь вокруг, это Тенерис. Деревья, шатры, наша одежда… – она запнулась, увидев мой смущенный взгляд, обращенный к набедренной повязке, и быстро продолжила. – Нет, ты не так понял. Тенерис – это живая сила мира. Корни этих деревьев уходят глубоко под землю, к сердцу мира – к Тенерису. Во время ураганов деревья накрывали куполом наши шатры и не давали ветру их повредить. Например, листья Тенериса, из которых мы строим все, что ты видишь, по желанию строящего принимают любую форму, которую нужно. – добавила она и посмотрела на меня. Вид у меня был озадаченный. Не думал я, что простой вопрос о погоде сможет вылиться в такую загадку для ума. К тысяче вопросов, уже имеющихся, добавилась, наверное, еще тысяча. Однако мы свернули направо, и я увидел знакомый уже шатер с двумя охранниками. При виде меня они организованно и дружно упали на одно колено. Подойдя ко входу, я заметил, что Аника стоит позади и не собирается заходить.

– Ты не пойдешь со мной? – спросил я, однако по ее взгляду я уже понял ответ. Она коротко покачала головой в отрицательном ответе. – Тогда подожди меня где-нибудь неподалеку, хорошо? – сказал я, и в ответ она коротко кивнула, и ее губы тронула улыбка.

Я вошел в шатер, где на одном из кресел уже сидела Эллирия. Одета она была в платье из листьев, как я уже знал Тенериса, однако платье целиком укрывало ее тело от ступней до шеи.

– Доброе утро. – поприветствовал ее я, и прошел к креслу напротив нее.

– Доброе утро, Алексис. – ответила она, и по ее тону я понял, что разговор быстро не закончится. – Прошу, садись. Вчера мы не закончили наш разговор, однако его обязательно нужно закончить сегодня, а обсудить нам нужно очень многое. – устало сказала она. Ее глаза были припухшими, и казалось, что она либо проплакала всю ночь, либо просто не смыкала глаз.

– Что-то случилось? – поинтересовался я из вежливости.

– Случилось, еще вчера. К нам явился ты, и это без сомнений самое великое чудо. Однако не все так просто, как мне казалось. – вздохнув, сказала она. – Пэлл узнал о тебе, и это не самая хорошая новость. С тобой хочет поговорить Тенерис. Это наше божество, наш защитник и кормилец, -продолжила она.

– Мне немного поведала о нем Аника, пока мы шли к тебе. – сказал я с ноткой гордости, что я все-таки хоть что-то знаю.

– Я смотрю вы быстро поладили, – протянула она и удостоила меня загадочным взглядом. – Аника хорошая девочка, послушная дочь и верная подруга. Но она через чур наивна, и мне бы не хотелось, чтобы эта наивность повлекла хотя бы одну ее слезу. – ровным тоном сказала она. В ее тоне, хоть и не прямо, но прослеживалась материнская забота и некое предупреждение.

– Мне больше всего на свете не хотелось бы, что она плакала по какому-либо поводу. – серьезно сказал я, и был удостоен еще одним загадочным взглядом. – Кто такой этот Пэлл? И чем он опасен? И что от меня понадобилось Тенерису? – также уверенно спросил я, хотя вся моя уверенность была лишь наигранной. Я занервничал, и Эллирия это заметила.

– Ты, несомненно храбр, Алексис, однако опасаться неизведанного не порок, а одно из человеческих качеств. Примерно три тысячи лет назад, посреди моря вырос этот песчаный остров. С каждым годом он все больше разрастался, пока не стал огромным и необъятным, как море. Остров с морем делит этот мир пополам. Но так спокойно было не всегда. На острове зародился Тенерис, который пустил свои корни к самому сердцу мира. Однако в воде зародился Немий, который властвовал на воде и под ней. Много лет шла война между ними за каждый сантиметр мира. Тенерис хотел уйти дальше в море, в свою очередь Немий старался подмыть остров и затопить его. Однако в этот мир пришел человек, и поселился на острове. Он был храбр и смел, но и умел чувствовать этот мир своим сердцем. Он почувствовал Тенериса, и попросил его разрешить ему остаться на острове. Тенерис был молод, но мудр, и протянул человеку руку помощи и дружбы. Он дал ему кров и еду, и укрывал его от натисков Немия. Война продлилась еще семь лет, после чего человек решился помирить две стихии. Он рассказал им про то, что миром должна владеть любовь и гармония, что этот мир будет мертвым, если в бескрайнем море не будет хотя бы маленького клочка суши, и что мир окажется таким же мертвым, если он будет целиком поглощен песками. Однако Немий не посчитал слова человека вразумительными.

– Море не нуждается в островах так же, как небо не нуждается в облаках. Море не имеет границ, если в нем нет островов. – сказал он тогда. Однако человек ему ответил:

– Море величественно и бескрайне, однако оно имеет дно, состоящее из песка. Не имея такой мощной опоры, море поглотило бы само себя, и упало в небо. – спокойно ответил он. – Чего стоит твоя волна, если она не ударяется о песок суши? И для чего она тогда вообще нужна, если ей суждено бесконечно скитаться по твоим бескрайним просторам, в поисках тверди? – спросил человек. – Я готов пожертвовать собой ради того, чтобы вы перестали думать только о себе и задумались и Мире, где вы существуете. Я стану частью этого мира, песком и морем. Я отдам свою плоть песку, и свою кровь морю. Однако я останусь жить здесь, на этом острове, потому что прекрасней этого мира я еще не встречал.

Немий принял его условия, и человек отдал свою кровь, как и обещал, заменив ее морской водой. Однако Тенерис отказался забирать его плоть. Он позволил ему остаться человеком и жить с ним рядом, однако подарил ему способность превращать свою плоть в песок.

– Мне не нужна твоя плоть, чтобы понять, на что ты готов пойти, ради сохранения Мира. Ты будешь частью этого песка, однако лишь тогда, когда сам того пожелаешь. – сказал он.

После этого, много лет прожил этот человек под тенью Тенериса. Однако ему было одиноко и горько от того, что когда-нибудь он все же станет частью этих песков, но не оставит после себя никого, кто будет твердо ступать по этом миру. И тогда он обратился к своему другу.

– Друг мой, Тенерис, не предам ли я твою дружбу, если приведу под твою тень себе подобную, женщину, что породит мне наследников? – человек очень боялся, что Тенерис будет огорчен, однако не даром он был очень мудр.

– Алексис, друг, я долго наблюдал за твоими терзаниями, и для меня не станет предательством радость друга. – ответил он ему. – Ступай на берег, и сотвори из песка и воды ту, кто разделит твой кров и подарит тебе наследников.

После этого человек ушел на берег, и вернулся с девушкой. Ее волосы были черны, как самая темная ночь, а глаза были голубыми, как морская гладь. Она была очень красива.

Она разделила кров с человеком, и родила ему наследника, и двух дочерей близняшек. Спустя годы Алексис понял, что Немий обманул его. Немий опасался, что со временем защитников у Тенериса станет больше, и они все же пойдут войной на него, поэтому морская вода, что была в жилах Алексиса и его супруги, была заговорена. У каждой последующей девушки рождался один сын, и две дочери близняшки. Тенерис был вне себя от гнева, однако Алексис смог его отговорить от войны и успокоить.

– Мне абсолютно не важно, сколько у меня сыновей и внуков, и больше ли их, чем дочерей и внучек. Самое главное, что они моя плоть, и что они любят меня. – сказал он Тенерису, который в очередной раз поразился мудрости сердца его друга.

В час, когда пришло время Алексиса и он вышел на берег, чтобы навсегда стать частью этого мира, Тенерис дал ему клятву, что покуда он существует в этом мире, он будет охранять и защищать род его друга. Алексис улыбнулся, и прошептал «спасибо», после чего опустился на песок и слился с ним.

Так мы появились в этом мире. И теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему так много девушек в нашей деревне, и так мало мужчин. – сказала Эллирия, и взяла со столика чашу с напитком. Я сидел в задумчивости и думал, чего же от меня потребовалось этому Тенерису? А еще у меня возникло неприятное чувство, что мой сон был не совсем сном.

– Так, а кто такой этот Пэлл? – спросил я, чтобы немного отвлечься от нарастающей паники.

– Пэлл – это наследник Немия. После того, как Алексис стал частью это мира, он вернул воду, текущую в его жилах Немию, но не забыл его обмана. Вместе с водой, он отдал смертность, которой наделен каждый человек. Немий заметил это не сразу, однако после того, как уверился в этом, создал из воды себе сына, и нарек его Пэллом. После того, как не стало Немия, Пэлл пообещал отомстить всему роду Алексиса, который сделал смертным бескрайнее море и его самого. Возобновилась война, однако Тенерис, как и обещал, защищал род Алексиса. Тогда Пэлл, будучи хитрее своего потомка, создал из остатков воды, отданной Алексисом, Мерков – людей, созданных из воды, но способных ступить на эти пески. Они были способны пробраться через защиту Тенериса, что и случилось не так давно. Нас стало в половину меньше. Однако потом, казалось, сам Мир воспротивился действиям Пэлла, и послам нам пророчество, что Алексис вернется, и сможет уничтожить армию Мерков и поработить Пэлла. Мы ждали тебя каждый день, каждую минуту, но с каждой этой минутой Пэлл все больше уверялся, что чем быстрее он уничтожит нас и остров, то явившемуся человеку нечего будет спасать. Однако ты успел. И теперь Тенерис ждет тебя. – снова поднеся чашу к губам сказала Эллирия.

– Тенерис будет со мной разговаривать? – спросил я. – У живого дерева появится помимо глаз еще и рот? – с улыбкой сказал я. Однако выражение лица Эллирии резко переменилось. Она отрывисто сказала: – Не стоит так говорить о том, кому ты благодарен жизнью, и чьи жизни до сих пор сохранены.

Мне стало стыдно.

– Извини, – ретировался я, – мне просто непонятно, как это будет выглядеть, вот и все. Мне не по себе, раз уж на то пошло. Я тут всего день, причем половина этого дня я ходил пленником, к тому же обнаженным, а вторую половину дня я стал вдруг Правителем. К тому же от меня сразу что-то требуют, хотя я вообще не понимаю, чего. Я обычный человек, который недавно потерял работу, семью, и квартиру, понимаешь? – откровенно сказал я.

– Тебя зовут Алексис, и ты часть этого мира, как и мир – часть тебя. Я это знаю и уверенна в этом также, как и в том, что солнце завтра встанет над горизонтом и осветит эти пески. У тебя в груди бьется сильное и храброе сердце, и в нем хватает места для нежности и любви. Тенерис чувствует это, и поэтому зовет тебя. Он ожидает встретить своего старого друга, после очень долгих лет одиночества, – тихо сказала она.

«Ожидает встретить друга…», мысленно повторил я. Но ведь я не тот, кем меня считают!

– Не сомневайся, – мягко сказала она, – Ты именно тот, кем тебя считают. А теперь нам пора. – более твердо сказала она и поднялась со своего кресла. Мне вставать не хотелось. Я вдруг четко ощутил желание остаться тут и сидеть, разговаривая с Эллирией.

Борясь с тревогой, я все-таки встал. Эллирия повернулась к лестнице и пошла к ней. Я вопросительно уставился ей вслед.

– Мы никуда не идем? – спросил я, надеясь на утвердительный ответ. Однако она обернулась и сказала: – Ступай за мной.

После этих ее слов лестница ожила, и ступеньки стали формироваться не вверх, а вниз. Я завороженно наблюдал за этим изменением, не решаясь вздохнуть. Эллирия, дождавшись, когда последние ступеньки замерли, уверенно ступила на них и стала спускаться вниз. Мне ничего не оставалось, как пойти за ней. Подойдя к лестнице, на меня накатило волнение, однако какого-либо выхода я не видел, и также уверенно ступил на ступени и начал спуск.

Мы спускались не меньше десяти минут. Дышать становилось тяжелее, и ощущение, что ты глубоко под землей, моего волнения никак не унимало. Благо, на лестнице был свет. По краям перил висели те самые коконы с неизвестными насекомыми, которые в замкнутом пространстве давали достаточно света, чтобы видеть на пару метров впереди себя.

Спуск казался мне вечностью, однако неожиданно, ноги уперлись в твердую землю. Перед нами был коридор, на стенах которого висели светящиеся коконы. Он вел далеко вперед, и насколько мне могло показаться, в конце коридора виднелся тусклый синеватый свет. Эллирия уверенным шагом направилась вперед, и я пошел за ней. Голубой свет все отчетливей виднелся, и паника, сопряженная теперь уже с откровенным страхом, окутала меня колючей проволокой. На лбу выступил холодные капельки пота. В мертвой тишине отчетливо слышались гулкие удары, иногда ритмичные, иногда нет. По мере того, как мы подходили все ближе к неведомому выходу, проход подсвечивался насыщенным голубым светом. Стали видны ровно отесанные земляные стены, в недрах которых прослеживались ниточки корней. Ровный пол был протоптан не так сильно, и я сделал вывод, что сюда не часто кто-либо спускается.

Через мгновение до конца прохода остался лишь шаг, и я невольно закрыл глаза. Открыв их, я поразился тому пространству, которое передо мной открылось. Это был самый большой зал, из тех, что я когда-либо видел своими глазами, или по телевизору. Он поражал своими размерами, внушал ощущение величественности, покоящейся здесь, и ничтожности людей, посмевших прийти сюда. По всему периметру, на стенах, на потолке, местами даже на полу, который, кстати сказать, был вымощен черным камнем, тесно подогнанным друг к другу, висели все те же странные лампы. В центре этого зала, издавая синеватое сияние, стояло самое большое в мире дерево. Точнее сказать, подобие дерева. Это был толстенный ствол, с кожей-корой, что я видел наверху, в Песках. Однако было видно, как он мерно расширяется и сужается, издавая при этом звук, подобный звуку сердцебиения. Под прозрачной кожей просматривались потоки жидкости, циркулирующей куда-то вверх. Само ощущение того, что перед тобой живое сердце этого острова, самая важная его часть, защищающая прежние народы, к тому же имеющая разум, не позволяло успокоиться. К тому же постоянно пугала мысль, что именно это создание природы, или Бога, я уж не знаю, пожелало увидеть тебя и поговорить с тобой. Мне представилось, как на коже-коре формируются складки, превращающиеся в подобие человеческого лица, и оно начинает диалог. Стало жутко.

Тем временем Эллирия повела меня прочь от ствола дерева в дальний конец зала, где было установлено особенно много светящихся шаров. Потратив на то, чтобы дойти до него около 5-ти минут, я смог разглядеть нечто, что меня напугало еще больше: у стены имелись два выступа, на которых были установлены светящиеся шары, а между ними стоял каменный трон. По всей его поверхности стелились корни, мерцающие синеватым светом. Не доходя до каменного трона пары шагов Элиррия упала на колени, и властно посмотрела на меня. Я повиновался, и тоже опустился на колени, стоять на которых было очень некомфортно из-за каменного пола. Проследив, как я опускаюсь на колени, Эллирия подняла взгляд к трону и немного дрожащим голосом произнесла:

– Тенерис, дух и сердце этих Песков, я привела к тебе странника, ступившего на твой Песок, странника, чье имя Алексис. – сказав это, она опустила голову и уставилась в пол. Я же с интересом наблюдал за тем, что сейчас произойдет. Несмотря на владевший мной страх и растущую панику, я осматривал трон и присутствующее рядом пространство и думал, в каком обличье появится Тенерис и откуда вообще он может появится. Додумать чего-либо правдоподобного я не успел, так как трон ожил. Корни, опутывающие его, зашевелились, стали медленно стремиться к центру трона. Через минуту, из всех тянущихся корней, сформировалось очертание человеческого тела. Еще через минуту тело стало плотней, и очертания превратились в четкие границы. Глазницы открылись, и из них повалил синий свет, пронизывающий все вокруг насквозь. Звук ползущих корней стих, и стало ясно, что образ сформировался полностью. Эллирия не решалась поднять головы, однако я вовсю обсматривал существо, появившееся на моих глазах. Синий свет его глаз переполз со стен и пола на Эллирию, задержался на ней несколько секунд, затем медленно пополз в мою сторону. Я не отводил взгляда, однако было жутковато. В момент, когда синий свет осветил мое тело, страх прошел, так же, как и паника. Мне стало тепло, и не физически, а душевно. Я ощущал такую гармонию, такое спокойствие, которого, наверное, не испытывал никогда. Я смотрел на источник света, можно сказать в глаза Тенерису, и не боялся его, а наоборот, хотел быть ближе к нему.