Повезло в любви

Глава 7

Лорд Харлестон одевался, отдавая распоряжения одному из слуг Альтманов по упаковке его вещей.

Ему недоставало Хиггинса больше, чем он хотел признать, и лорд Харлестон подумал, что в Нью-Йорке он постарается непременно найти камердинера-англичанина.

Тот американец, что помогал ему, был практически бесполезен.

К счастью, Хиггинс не распаковывал большую часть чемоданов, так что оставалось только убрать ту одежду, которую лорд Харлестон носил до поездки на ранчо.

Он как раз застегивал запонку, когда в дверь постучали.

Не дождавшись ответа, в комнату заглянул Уальдо.

— Могу ли я поговорить с вами? — спросил юноша.

— Да, разумеется, — ответил лорд Харлестон.

— У вас еще много времени. Папа отдал распоряжения, чтобы к поезду подцепили вагон, принадлежащий компании.

— Весьма любезно с его стороны, — кивнул лорд Харлестон.

Ему, безусловно, будет приятно путешествовать так, как он привык в Англии, в личном вагоне.

Но Уальдо уже его не слушал. Он жестом показал слуге, чтобы тот удалился, и, оставшись с лордом Харлестоном наедине, быстро произнес:

— Я хочу поговорить с вами.

— О чем?

— О Нельде.

Лорд Харлестон напрягся.

Он уже понял, что собирается сказать Уальдо, и пытался придумать достойный и верный ответ.

Молодой человек был явно смущен. Какое-то время он беспокойно метался по спальне, затем наконец решился:

— Я хочу жениться на ней!

Не отводя взгляда от запонок, лорд Харлестон медленно проговорил:

— Я подозревал, что вы, возможно, об этом думаете.

— Она — самый прекрасный, восхитительный человек из всех, что я встречал за всю жизнь! — воскликнул Уальдо. — Я никогда не видел никого, на нее похожего.

Лорд Харлестон мысленно добавил, что он так же искренне может сказать это и о себе, но промолчал, ожидая, что еще скажет Уальдо.

— Я хотел бы убедить вас остаться подольше, но если вы решительно настроены уехать в Нью-Йорк, я хотел бы последовать за вами завтра или послезавтра.

Лорд Харлестон отвернулся от зеркала и посмотрел на молодого человека.

Тот, безусловно, выглядел привлекательным. У него были честные, открытые манеры, но лорду Харлестону он казался слишком молодым и несколько неопытным, неоперившимся.

В то же время Нельда и сама была молода.

Будет ли такой брак удачным? В любом случае его проблему в отношении Нельды этот брак, без сомнения, разрешит.

Осознав, что Уальдо с нетерпением: ожидает его реакции, лорд Харлестон спросил:

— Вы говорили об этом с Нельдой?

— Я пытался поговорить с ней вчера, — ответил юноша, — но она была очень замкнута и, как мне кажется, смущена.

Лорд Харлестон подумал. Что слово» смущена» легко можно заменить на «испугана».

Он видел глаза Нельды в те моменты, когда Уальдо разговаривал с ней, и был абсолютно уверен, что из-за той странной жизни, которую она прежде вела, у Нельды не было никаких знакомств с мужчинами, пытавшимися завоевать ее любовь.

С ним она держалась легко и свободно, но лорд Харлестон прекрасно понимал, что Нельда воспринимает его лишь как надежного друга и защитника, а импульсивность Уальдо могла ее напугать.

Вслух же он произнес:

— Нельда очень молода, к тому же я узнал, что ее отец держал ее вдали от всех тех, с кем он общался. У нее совсем не было друзей, и мне кажется, должно пройти какое-то время, прежде чем она привыкнет к мысли о замужестве.

— Именно поэтому я и хотел, чтобы она осталась здесь и смогла бы привыкнуть ко мне, — ответил Уальдо, — но это будет довольно затруднительно.

Что-то в его голосе насторожило лорда Харлестона:

— Что вы хотите сказать?

На мгновение ему показалось, что Уальдо не ответит, но после явных сомнений, тот пояснил:

— Не думаю, что мои родители будут рады…

Лорд Харлестон удивился. Госпожа Альтман была по отношению к Нельде добра и заботлива, а господин Альтман явно выражал ей сочувствие. Лорд Харлестон считал, что они искренне привязались к девушке.

— Вы обсуждали это с ними? — поинтересовался он.

— Да, я сказал им о своем намерении вчера, после того как Нельда ушла спать.

Лорд Харлестон вспомнил, что он и сам отправился спать накануне довольно рано, так что у Уальдо была возможность поговорить со своей семьей наедине.

— Я бы хотел знать, что сказал ваш отец.

И снова Уальдо замялся. Наконец он ответил:

— Полагаю, мне лучше быть с вами откровенным. Мой отец отнюдь не одобряет моего намерения жениться на дочери Красавчика Гарри.

Лорд Харлестон замер.

Он понимал, что мог ожидать от г-на Альтмана такой реакции, но он гордился своей семьей, и потому ему казалось невероятным, что кто-нибудь мог не чувствовать себя польщенным от перспективы породниться с девушкой по фамилии Харль.

— Он сказал, — продолжил Уальдо, — что Нельда — самая красивая девушка, которую он когда-либо видел, и что она ему нравится, но он не думает, что ее примут в светских кругах Денвера.

Лорд Харлестон был удивлен. Он воспринимал Денвер в основном как шахтерский городок. Впрочем, он читал, что население здесь выросло, и собственными глазами видел новые огромные особняки.

Однако ему никогда не приходило в голову, что так же, как в Англии и других странах Европы, в Денвере уже сложились высшие и низшие слои общества, и первые станут очень тщательно отбирать тех, кого они допустят в свой круг.

Будто читая его мысли, Уальдо пояснил:

— Некоторые новички, будь они даже богаты, как Крез, все равно остаются в стороне. Они делают все возможное, чтобы их приняли, и все же ничего не могут добиться.

— То есть вы хотите сказать, — уточнил лорд Харлестон, — что ваш отец не считает Нельду Харль подходящей для вас партией.

Он не смог сдержать сарказма, но Уальдо, казалось, ничего не заметил.

— А, па со временем смирится, — небрежно проговорил он. — Сейчас его больше занимают его дела с Конгрессом.

— А я бы скорее подумал, что, учитывая, как много Нельда знает об американской политике, она могла бы оказаться ему полезной! — заметил лорд Харлестон.

Он не понимал, почему так агрессивно защищает Нельду, но знал, что был сильно раздражен известием о том, что г-н Альтман считает Нельду недостаточно хорошей для своего сына.

Уальдо не ответил, и лорд Харлестон спросил:

— А что считает ваша мама?

— Лучше мне этого вам не говорить, — не сразу ответил Уальдо.

— Раз уж мы решили быть друг с другом откровенными, мне хотелось бы на правах опекуна Нельды знать правду.

Переминаясь с ноги на ногу, засунув руки глубоко в карманы, Уальдо выглядел очень смущенным.

— Вам это не понравится, — выдавил он наконец.

— И все же я готов выслушать, — настаивал лорд Харлестон.

— Мама очень старомодна, так что вы не должны осуждать ее, — сказал Уальдо, чувствуя себя еще более неуютно, — но она думает, что раз вы более или менее скомпрометировали Нельду, проведя ночь наедине с ней на той ферме, то если кто и должен на ней жениться, так это вы!

Если бы Уальдо выстрелил из пистолета, лорд Харлестон и то не был бы более удивлен.

Ведь их ночевка на ферме была единственно возможным решением после той ужасной трагедии, после того как они сбежали от индейцев, и лорд Харлестон даже на мгновение не мог подумать, что кто-то увидит дурное в том, что они с Нельдой нашли убежище на ночь под одной крышей.

Конечно, если бы госпожа Альтман знала, что они спали в одной постели, он смог бы понять ее отношение.

Лорд Харлестон не смог сдержать раздражения:

— За всю свою жизнь я не слышал большей чепухи!

Нельда и я только что избежали смерти, более того, был индеец, который пробрался в дом, когда мы туда пришли.

При таких обстоятельствах я не вижу, что еще мы могли сделать, кроме как возблагодарить Бога за то, что остались живы!

— Я понимаю, я, конечно же, понимаю! — примиряюще воскликнул Уальдо. — Но вы же знаете женщин! Я даже не думаю, что мама сама это придумала. Просто слуги постоянно шептались о том, какая Нельда красавица, а вы — лорд… и прочая подобная чушь.

— Слухи! Слухи! — презрительно бросил лорд Харлестон. — Вот что я действительно ненавижу — так это женщин, которым нечем заняться, кроме как очернять собственный пол!

Он вспомнил, что причина, по которой принц Уэльский повелел ему жениться на Долли, состояла в том, что он, как предполагалось, нанес ущерб ее репутации.

Но у принца были причины так думать, в то время как там, где дело касалось Нельды, все было совсем иначе.

Он взял с кресла свой плащ и накинул на себя так, словно облачался в доспехи, готовясь ринуться в бой.

— Я не хотел огорчать вас, — сказал Уальдо, — но вы настаивали, чтобы я рассказал вам о реакции родителей.

— Да, это так, — признал лорд Харлестон, — и думаю, что я должен был этого ожидать, хотя мне никогда не приходило в голову, что кто-то может так думать, особенно о Нельде.

— Они думают не о Нельде, — возразил Уальдо, — а обо мне!

Это было очевидно, и лорд Харлестон понял, что был излишне агрессивен.

— Я лишь хочу спросить у вас, — продолжил Уальдо, — как я могу снова встретиться с Нельдой. Как долго вы намерены пробыть в Нью-Йорке?

— Я еще не решил. Как вы знаете, в первую очередь надо будет купить ей соответствующий гардероб, и я чрезвычайно благодарен вашей сестре за то, что она предоставила Нельде кое-какую одежду.

— На это в любом случае уйдет время, — подсчитал Уальдо. — А если я присоединюсь к вам, позволите ли вы мне видеться с ней как можно чаще?

Это был тот вопрос, на который лорду Харлестону не хотелось отвечать, поэтому, оттягивая время, он сказал:

— Я думаю, что, прежде чем я смогу давать какие-то обещания от имени Нельды, мне следует обсудить это с ней. Именно она решит, желает ли она еще видеться с вами, и на правах ее опекуна я хочу четко прояснить следующее: я никогда не буду силой заставлять ее выйти замуж, если сама она этого не пожелает.

— Я добьюсь того, что она полюбит меня! — воскликнул Уальдо. — Конечно, сейчас она под вашей опекой, но она всегда жила в Америке, и я не верю, что она действительно хочет поехать в Англию.

— Но она англичанка.

— Да, конечно, но я уверен: она чувствует, что ее место здесь.

Уальдо говорил так решительно, что лорду Харлестону показалось, будто он пытается убедить себя в справедливости собственных слов. Видимо, молодой человек не слишком уверен в том, что Нельда будет готова выйти за него замуж, и в глубине души подозревает, что девушка не любит его.

Лорд Харлестон направился к двери, собираясь спуститься к завтраку, но Уальдо продолжал говорить, глядя в окно:

— Я встречался со многими девушками, но никогда ни к кому не испытывал того, что чувствую сейчас.

— Вы еще очень молоды, — сказал лорд Харлестон, — было бы ошибкой жениться так скоро.

— Это не ошибка, когда уверен, что встретил свою любовь, — возразил Уальдо. — Все, что меня интересует, ваша светлость, будете ли вы мне помогать?

— Я уже сказал, все зависит от Нельды, — ответил лорд Харлестон.

Уальдо беспомощно развел руками.

— Полагаю, это лучшее, что вы можете сделать. Мне лишь остается надеяться, что, когда я приеду в Нью-Йорк, Нельда будет более благосклонна, чем сейчас.

Лорд Харлестон уже сказал все, что считал нужным, а потому он отворил дверь со словами:

— Насколько я понял вашего отца, он посылает с нами большой эскорт.

— Двадцать ковбоев, считающихся лучшими стрелками прерий, — подтвердил Уальдо.

Лорд Харлестон невольно потянулся к карману, проверяя, на месте ли пистолет. Итак, двадцать один — в Англии он считался выдающимся стрелком.

Теперь, после того как Уальдо рассказал ему о своих чувствах к Нельде и о реакции его родителей, лорду Харлестону чудилась в поведении Альтманов некая сдержанность, которой прежде он не замечал. Видимо, они были рады его отъезду.

Нельда в дорожном костюме выглядела восхитительно, и лорд Харлестон, глядя на нее, мог лишь посочувствовать Уальдо.

Молодой человек казался очень несчастным, и хотя его отец сказал, что для него есть работа на ранчо, Уальдо настоял на том, чтобы сопровождать лорда Харлестона с Нельдой в Денвер.

— Не вижу никакого смысла ехать туда на одну ночь, — резко заметила его мать.

— А, не волнуйся, ма! — ответил Уальдо. — Со мной все будет в порядке.

Миссис Альтман поджала губы, будто боялась, что сейчас скажет что-то, о чем впоследствии будет жалеть.

Лорд Харлестон подумал, что она не только расстроена из-за чувств Уальдо к Нельде, но и, как любая мать, беспокоится о сыне, который подвергает себя опасности.

Несмотря на эскорт, всегда существовала опасность еще одного нападения индейцев.

Однако это путешествие закончилось гораздо быстрее, потому что на сей раз их не задерживали фургоны, и прошло без всяких приключений.

Индейцы не появлялись, прерии выглядели восхитительно при свете дня, а горы с белоснежными вершинами показались лорду Харлестону самым прекрасным зрелищем, которое он когда-либо видел.

Они въехали в Денвер и по пути к железнодорожной станции снова увидели громадные особняки с безумным смешением стилей и улицы, заполненные прохожими и колясками.

Они стояли на станции, ожидая, пока подойдет бесконечно длинный поезд. На землю опускались сумерки, солнце клонилось к закату.

К удивлению лорда Харлестона, частный вагон животноводческой компании «Прери» ничем не уступал частным поездам и вагонам, в которых он путешествовал 6 Англии.

Там были одна большая спальня и две маленькие и гостиная с удобными креслами. Вышколенный слуга подавал путникам еду.

Еще в вагоне имелся, как гордо указал Уальдо, маленький бар, где можно было найти любой напиток.

Зная о чувствах Уальдо, лорд Харлестон подумал, что нужно предоставить ему возможность попрощаться с Нельдой наедине.

Он намеренно оставил молодых людей в гостиной, а сам прошел к двери вагона и стоял, наблюдая за суматохой вокзала.

Он видел пассажиров, дерущихся за места, перепуганных собак в намордниках и на поводках, огромное количество багажа, почтовых мешков, загруженных в дополнительный вагон.

Не прошло и минуты, как к нему присоединилась Нельда.

— Люди на железнодорожных станциях всегда кажутся такими… возбужденными, — сказала она каким-то странным, тихим голосом. — Папа всегда говорил, что это из-за того, что они… боятся… поездов.

Даже не глядя на нее, лорд Харлестон понял, что она напугана, и, отвернувшись от двери, прошел в гостиную.

Уальдо стоял посреди комнаты, на его лице застыло сердитое и хмурое выражение, и лорд Харлестон подумал, что, какие бы слова он ни сказал Нельде, она, без сомнений, не ответила на них так, как он надеялся.

— Прощайте, Уальдо, — сказал он, — и спасибо за то, что так хорошо развлекли меня. Когда увидите Дженни Роджерс, передайте ей мой поклон.

Уальдо усмехнулся:

— Передам, будьте уверены! Готов поспорить, она будет сожалеть, что больше не увидит вас.

— Скажите ей, что я буду с нетерпением ожидать продолжения нашего знакомства во время моего следующего приезда в Денвер.

Лорд Харлестон говорил самые обычные слова, но по лицу Уальдо, он понял, что тот подумал, будто лорд Харлестон хочет сказать, что Нельда когда-нибудь выйдет за него замуж. Тогда лорд Харлестон будет приезжать в Денвер навещать ее.

Уальдо протянул руку к Нельде.

— До свидания. Нельда, — сказал он. — Помните, что я сказал вам.

Она тихо прошептала, не глядя на него:

— Я… буду… помнить.

— Ну что же, берегите себя.

Уальдо посмотрел на девушку долгим взглядом, затем импульсивно протянул руки, обнял ее за плечи и поцеловал сначала в одну щеку, потом в другую.

— Я люблю вас! — воскликнул он. — Не забывайте об этом!

Тут раздался сигнал к отходу поезда, и юноша спрыгнул на платформу.

Поезд тронулся, Уальдо побежал рядом с вагоном. Наверное, он надеялся, что Нельда подойдет к окну и помашет ему ручкой.

Он и сам махал рукой, пока облака дыма не закрыли станцию, а с ней и Уальдо.

Поезд сильно трясло, и лорд Харлестон опустился в кресло.

— Советую вам снять шляпку и устроиться поудобнее, — сказал он Нельде. — У нас впереди долгий путь.

— Да… конечно, — согласилась она.

Нельда прошла в другую половину вагона, и лорд Харлестон слышал, как она говорит со слугой, вносившим в спальни багаж, который понадобится им во время путешествия.

Позже он обнаружил, что девушка заняла маленькую спальню, предоставив ему большую.

Но сейчас он думал о том, что, глядя, как Уальдо целует Нельду, испытал некое странное чувство, отличное от всего, что он испытывал ранее.

Это было настолько неожиданно, что лорд Харлестон на какое-то мгновение убедил себя, что ему показалось, И все же он знал: его первым побуждением было желание оттолкнуть молодого человека за то, что тот прикоснулся к Нельде. Второе же, что он ощутил, было для него уже совсем ново и непривычно. Да-да, это была ревность!

Сидя в одиночестве, пока поезд набирал ход, лорд Харлестон был вынужден признаться себе: то чувство, что он испытывал к Нельде, было новым и в то же время чем-то знакомым.

Это казалось невероятным, но, когда она стояла у окна, глядя, как удаляется из виду станция, сердце лорда Харлестона непривычно колотилось, а в висках пульсировала кровь.

В тот момент ему хотелось обнять Нельду, прижать к себе, сказать, что ей нечего бояться, что он защитит ее от Уальдо и всех других мужчин, которые посмеют приблизиться к ней.; у Он даже не позволит им к ней подойти!

Сначала лорду Харлестону казалось, что он беспокоится только о ней, но потом он понял, что на самом деле думает о себе.

— Это не может быть правдой! — сказал он.

Как могла эта девочка, которую он выкупил за деньги, одна мысль о которой вызывала в нем неприятие, внезапно стать для него самой желанной на свете, отогнав все размышления о том, сколько с ней связано неприятностей и хлопот?

А ведь об этом — о новых заботах и неприятностях — он постоянно думал до того момента, пока Нельда не зарыдала у него на плече, когда смолкли воинственные вопли индейцев.

И в этот миг ему сразу захотелось утешить ее, защитить, сразиться за нее.

Он помнил шелк ее волос, помнил ее отвагу, которой восхищался больше, чем мог выразить словами, помнил, как она вытерла слезы и отправилась с ним, рука об руку, в поисках безопасного ночлега.

А потом — с решимостью, которая вновь поразила его, — Нельда спасла ему жизнь.

Даже тогда, оценив весь ужас ситуации, она не заплакала и не впала в истерику, и только позже, когда страх стал слишком велик, чтобы бороться с ним в одиночку, пришла к нему за помощью.

Когда он лежал подле нее в темноте, то еще не осознавал, что, когда она положила руку ему на ладонь, он впервые испытал истинную любовь.

Нет, он не распознал, что стремление уберечь ее от всех бед и чувство восторга, заставлявшее его бодрствовать, пока она безмятежно спала рядом с ним, словно дитя, было любовью в совершенно ином смысле. И этого чувства он прежде не знал.

«Как я мог догадаться, как мог хотя бы предположить, что я полюблю женщину, настолько неискушенную в той жизни, которую я всегда вел, что мне придется объяснять ей все, будто я учитель, разъясняющий малому дитяти, как писать и читать?»— спросил он себя.

Из соседней комнаты раздался нежный голос Нельды, и Лорд Харлестон вдруг подумал, что будет очень увлекательно рассказывать ей о жизни в Харлестон-парке и Лондоне, но — и это самое главное — он не мог представить себе ничего более захватывающего и возбуждающего, чем учить ее любви.

Он вспомнил, что Уальдо говорил то же самое.

«Я научу ее любить меня», — сказал молодой человек.

Физической болью отозвался у него в сердце вопрос, не получится ли так, что вместо того, чтобы полюбить его, Нельда испугается, когда из защитника и хранителя, занявшего в ее жизни место отца, он превратится в мужчину, стремящегося стать ее возлюбленным.

Он знал очень многих женщин и ни на миг не мог представить себе, что та, к которой он проявит истинные чувства, может не ответить на его ухаживания.

На самом деле все всегда бывало наоборот, именно женщина первой показывала, что она его желает, а он чаще всего не отвечал на чувства и отворачивался от очевидного недвусмысленного приглашения.

«А что, если Нельда отвернется?»— спросил себя лорд Харлестон.

Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным и неуверенным.

Лорд Харлестон был опытным в отношениях с женщинами, а в случае с Нельдой, можно сказать, даже обладал какой-то мистической интуицией.

Когда девушка вернулась в гостиную, он почувствовал, что она все еще расстроена и взволнована из-за Уальдо.

Нельда села напротив него за маленький столик, и слуга тут же начал подавать ужин.

Ужин был великолепен, но лорд Харлестон не чувствовал голода.

Каждый раз, когда он смотрел на Нельду, сердце подпрыгивало у него в груди, и лишь усилием воли он удержал себя, чтобы не напугать ее словами, которые сказал бы любой другой женщине в подобных обстоятельствах.

Ни слова не говоря, он сидел и смотрел на нее.

Наконец он заметил, что Нельда постепенно расслабляется. Страх уступил место удовольствию от того, что она осталась с ним наедине и может слушать все, что он ей расскажет.

Постепенно завязалась беседа. Они говорили об Альтманах, о том, как эти люди милы и добры, и лишь после того, как со стола убрали все блюда, Нельда сказала:

— Какое счастье ехать с вами в Нью-Йорк! У меня такое чувство, будто это начало… приключения.

— Я и сам так подумал, — ответил лорд Харлестон. — И если это счастье для вас. Нельда, то в такой же степени это счастье и для меня.

Она недоуменно посмотрела на него и переспросила:

— Вы… уверены? Я думала, что, может быть… если бы меня не было с вами… вы бы предпочли остаться и посмотреть горы и рудники.

— Я лучше буду с вами, — спокойно сказал лорд Харлестон и увидел, как заблестели ее глаза.

Помолчав немного. Нельда задала вопрос, который, как догадался по ее голосу лорд Харлестон, очень ее беспокоил:

— Как долго мы… будем в Нью-Йорке?

— Достаточно долго, — ответил он. — Не забывайте, я должен купить вам целый гардероб.

Она облегченно выдохнула, и он понял, что это именно тот ответ, которого она ждала. Наверное, Нельда боялась, что он немедленно отправит ее в Англию.

— Пока вы не закончите с покупками, — продолжил он, — не думаю, что стоит встречаться с друзьями, которые у меня есть в городе.

Именно это объяснение он подготовил для Нельды.

На самом же деле лорд Харлестон боялся, что тот факт, что он живет с ней в одном доме, дурно отразится на ее репутации.

Сначала, после того что рассказал Уальдо, лорд Харлестон решил, что ему придется положиться на гостеприимство Вандербильтов. Но при расставании г-н Альтман разрешил эту трудность.

— Я думаю, ваше сиятельство, — сказал он, — что вы не захотите ехать с Нельдой в гостиницу, поэтому я распорядился, чтобы вам была предоставлена квартира, которую держат для меня и директоров животноводческой компании «Прери».

— Чрезвычайно любезно с вашей стороны! — воскликнул лорд Харлестон.

— Вам там будет удобно. Там есть слуги, которые присмотрят за вами, — продолжил г-н Альтман. — Можете оставаться там, сколько пожелаете.

Лорд Харлестон снова поблагодарил г-на Альтмана.

Для него это был воистину божественный подарок: ведь лорд Харлестон не хотел, чтобы он или Нельда стали предметом очередной сплетни.

Теперь же он радовался этому совсем по другой причине: девушка полностью принадлежала ему.

Он прекрасно понимал, что если бы они поехали к Вандербильтам, миссис Альва немедленно принялась бы устраивать один светский вечер за другим. Ужины, танцы и балы давались бы в их честь, и у него не было бы никакой возможности побыть с Нельдой.

«Я хочу, чтобы она была только со мной», — поду» мал он.

Глядя на нее через стол, он внезапно с удивлением осознал, что в самый неожиданный момент нашел ту женщину, которую хотел бы назвать своей женой.

Когда Нельда ушла спать, лорд Харлестон остался в гостиной, размышляя о ней.

А еще он думал о том, что никто, кроме, возможно, Роберта, не поймет, что Нельда воплощает собой то, что он хотел видеть в своей жене. Впрочем, сначала он и сам этого не понял.

То, что его жена, должна быть красавицей, было несомненно, но в своей разгульной, беспутной жизни он никогда не задумывался о том, что женщина, на которой он женится, будет чиста и невинна.

Он настолько привык к страстным любовным связям с женщинами, которые всегда вздыхали, говоря:

«Если бы мы могли пожениться, Селби, это был бы идеальный брак, и я никогда не позволила бы вам взглянуть на другую женщину».

Слушая эти слова, лорд Харлестон всегда думал, что весьма сомнительно, чтобы какая-то одна женщина смогла бы удовлетворить его, и что вскоре после свадьбы он все равно начнет осматриваться в поиске новых развлечений и, безусловно, новых женщин.

Но — словно это подсказал какой-то внутренний голос — он знал, что его брак с Нельдой будет не похож на те браки, которые он наблюдал в окружении Мальборо-Хауса.

Не будет никаких романов, никаких тайных свиданий.

Не будет надушенных записок, не будет соседних спален в загородных особняках, ни в коем случае — он не станет приглашать в свой дом таких мужчин, каким он был сам, мужчин, которые, без сомнения, захотят соблазнить столь очаровательную женщину, как Нельда.

«Я люблю ее! Она — моя!»— наконец-то признался он себе яростно и решительно.

Лорд Харлестон ушел в спальню, но и там долго лежал без сна, прислушиваясь к мерному перестуку колес, которые, казалось, вторили стуку его сердца:

— Я люблю ее! Я люблю ее!

Утром, одевшись, лорд Харлестон вошел в гостиную и обнаружил, что завтракать он будет в одиночестве.

— Я заглянул к молодой леди, ваша светлость, — объяснил слуга, — но она спала так сладко, что я не решился ее будить.

— Вы правильно поступили, — похвалил его лорд Харлестон.

Он понимал, что, если Нельда выспится, это только пойдет ей на пользу.

Хотя она и была такой храброй, хотя и нашла в себе силы вести себя как ни в чем не бывало, но горе, которое она испытывала из-за гибели родителей, и те беды, с которыми она столкнулась, любого бы выбили из колеи, не говоря уже о молоденькой девушке.

«Сон — лучший целитель», — вспомнил он слова матери.

Лорд Харлестон подумал, что Нельде как раз необходимо лечение, — и сон принесет гораздо больше пользы, чем любые слова сочувствия или лекарство врача.

Она проснулась только ближе к вечеру.

Когда Нельда вышла в гостиную с нежным румянцем на щеках, с глазами, все еще полусомкнутыми дремотой, она выглядела такой милой, что лорду Харлестону пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не обнять ее.

— Я прошу прощения, — сказала она.

— Вам не за что извиняться, — улыбнулся он.

— В жизни еще не спала так долго. Мне казалось, что я плыву в небе на облачке, а сейчас у меня такое чувство, будто за это время пролетели столетия, и я их пропустила.

— Вы ничего не пропустили, — заверил он, — разве что тоскливый пейзаж за окном.

Нельда тихо засмеялась и села напротив него.

— Когда я раньше ехала этой дорогой, — молвила она, — я все думала, какая же она огромная, эта Америка. Очень, очень огромная.

— А Англия вам покажется очень-очень маленькой, — проговорил лорд Харлестон.

Он увидел, как сверкнули из-под ресниц ее глаза, словно ее напугала мысль о поездке в Англию, и поспешно добавил:

— Но мы туда поедем еще не скоро, и у нас будет предостаточно времени вместе повосхищаться американскими масштабами.

Он увидел, как изменилось ее лицо при слове «мы».

Они немного помолчали, а потом Нельда сказала:

— А не могли бы мы быть вдвоем… Вы и я?

— Именно этого мне бы хотелось, — ответил лорд Харлестон, — но, как я понимаю, у Уальдо есть другие соображения на этот счет.

— Я… не хочу… видеть его.

Казалось, слова сами соскользнули у нее с языка, а она не смогла сдержать их.

— Почему вы так говорите? — спокойно спросил лорд Харлестон.

Нельда опустила глаза, уставившись на свои руки, сцепленные на столе. Она тщательно подбирала слова.

— Он… он говорил мне вещи, которые мне… не нравились.

— Какие вещи?

— Он сказал, что он… любит меня и что я должна… выйти за него замуж.

А потом — очень испуганно — переспросила:

— Я же не должна выходить за него замуж, ведь правда? Вы же не… заставите меня?

— Давайте сразу все проясним, — ответил лорд Харлестон. — Вот мое обещание, Нельда. Я никогда не заставлю вас выйти замуж, если вы сами того не пожелаете.

— Вы правда обещаете?

— Я никогда не нарушал своего слова, и у меня нет ни малейшего желания выдавать вас замуж за Уальдо Альтмана или за кого бы то ни было в настоящий момент.

Он чуть не добавил: «кроме меня», но понял, что еще слишком рано говорить об этом.

Нельда посмотрела на него, и ее глаза засияли, будто в них зажегся свет.

— Теперь я счастлива! — воскликнула она. — Я все время боялась, очень боялась, что вы захотите выдать меня замуж за Уальдо, ведь это такой удобный способ… избавиться от меня.

Лорд Харлестон почувствовал себя пристыженным.

— Забудьте о нем! — попросил он. — Вам нет нужды видеться с ним, если вы сами не хотите. Но, Нельда, вы должны помнить, что вы очень красивы, и поэтому всегда будут находиться мужчины, которые станут вам это твердить.

— Я не хочу… слушать их.

— Но в один прекрасный день вы влюбитесь, — настаивал лорд Харлестон.

— Это будет так же, как и у папы с мамой, — протянула она, — так что это совсем… другое.

— Ну разумеется, — согласился лорд Харлестон, — и я думаю, что та истинная любовь, которая была между вашими родителями, это именно то, что все мы ищем в жизни.

— Вы понимаете! Вы действительно понимаете! — воскликнула Нельда. — О, как я рада!

— Конечно, я понимаю, — проникновенно произнес лорд Харлестон, — потому что это именно то, что ищу я сам.

Его взгляд был прикован к лицу Нельды, словно он надеялся прочесть хоть какой-то отклик.

Но Нельда лишь сказала:

— Ax, я надеюсь, что вы найдете ее, хотя, может быть, и придется искать очень долго. Папа говорил, что он много лет думал, будто никогда не познает настоящую любовь, пока наконец не встретил маму.

— Раньше у меня были совершенно неверные представления о ваших отце и матери, — признался лорд Харлестон. — Но теперь, после того как вы рассказали мне, как счастливы они были вдвоем и как упорно работал ваш отец, пусть даже и за карточным столом, чтобы получить деньги для вас и вашей матери, я начинаю понимать их.

Он помолчал, зная, что Нельда внимательно слушает, а потом продолжил:

— Любовь, которую они испытывали друг к другу, стоила изгнания из Англии, потери родственников, друзей, всего, что имело значение для вашего отца в пору, когда он был молод.

Нельда улыбнулась, и лорд Харлестон подумал, что изгиб ее губ — самое милое, что он видел в жизни.

— Как бы я хотела, чтобы папа мог слышать ваши слова! — воскликнула она. — Он часто тосковал по Англии и особенно по дому, в котором вы жили. Он говорил, что дом — центр семьи, и пока он стоит на земле, Харли всегда знают, что есть место, которому они принадлежат, и где, когда настанет час, они хотели бы… умереть.

Нельда грустно посмотрела на лорда Харлестона и добавила:

— Папа всегда сочувствовал индейцам. Он говорил, что с ними поступают плохо и несправедливо. Наверное, ему никогда не приходила в голову мысль, что он может… умереть от их руки.

— Когда мы вернемся домой, — нежно сказал лорд Харлестон, — мы установим в память о ваших родителях плиту в церкви Харлестон-парка, где крестили и отпевали стольких наших родственников.

— Это было бы чудесно! — воскликнула Нельда. — Благодарю вас! Я знаю, что маме и папе будет очень приятно.

Она говорила так, словно ее родители узнают об этом, и лорд Харлестон вдруг понял, что она думает о них как о живых и что, хотя она и не может их видеть, отец и мать по-прежнему рядом с ней.

Внезапно его поразила мысль о том, что не только ему предстоит многому научить Нельду, но и у нее, возможно, найдется, чему его научить.

Они беседовали за чаем и продолжали беседу до самого ужина.

Затем, не в силах сдержаться. Нельда импульсивно воскликнула:

— Как же чудесно быть с вами! Это — будто бы быть с папой, и в то же время совсем иначе, ведь вы для меня — как человек с другой планеты, и я могу так много от вас узнать.

Лорд Харлестон почувствовал, как при ее словах внутри него разлилась волна удовольствия.

— Для вас замечательно учиться у меня, но и мне приятно учить вас. У меня еще никогда не было ученицы, тем более такой внимательной.

— Может быть, я вам наскучу со всеми своими вопросами.

Лорд Харлестон улыбнулся:

— Я только надеюсь, что не окажусь слишком невежественным и смогу найти на ваши вопросы нужные ответы.

Нельда рассмеялась, даже не допуская такой мысли:

— У меня такое чувство, словно я заполучила энциклопедию. Я хочу читать и читать, переворачивать страницы и находить на них все новые темы!

С большим трудом лорд Харлестон удержался, чтобы не сказать ей, что в действительности существует лишь одна тема, на которую ему хочется говорить.

Вместо этого он произнес:

— Идите в постель. Нельда, и выспитесь так же хорошо, как прошлой ночью. Мы прибудем в Нью-Йорк лишь в полдень.

Она чуть помедлила, а потом сказала:

— Так фантастично быть с вами! Я почти боюсь, что если пойду спать, то наутро окажется, что все это лишь сон и что вас… не будет рядом.

— Обещаю вам, я буду здесь, — ответил лорд Харлестон.

Он говорил мягко, но настойчиво, и когда Нельда подняла на него глаза, он подумал, что, если ему удастся удержать ее взгляд на мгновение, он сможет найти там ответ на надежду, которая светилась в его глазах.

Но Нельда встала со словами:

— Спокойной ночи, и благодарю вас! Спасибо, что вы так добры.

Она протянула ему руку.

Когда он приподнялся, поезд неожиданно качнулся, Нельда оступилась, и он обнял ее, чтобы не дать ей упасть.

Одно лишь мгновение он прижимал ее к себе, и когда она рассмеялась, ему безумно хотелось ее поцеловать, но он сдержался.

— Ах, простите, я такая неуклюжая! — воскликнула Нельда. — Доброй ночи.

— Доброй ночи, — повторил лорд Харлестон, нехотя выпуская ее из своих объятий.

Нельда прошла в спальню, и только когда она скрылась из виду, лорд Харлестон смог сесть, задумавшись над тем, сколько же пройдет времени, прежде чем он сможет открыть ей, что у него на уме, в сердце и на душе.

— У меня никогда не было столько нарядов! — воскликнула Нельда. — Мы с мамой мечтали, что когда-нибудь купим как раз такие, когда у папы будет достаточно денег.

Она смотрела на наряды, которые доставили к ним в апартаменты, после того как они провели весь предыдущий день, делая покупки.

Они потратили астрономическую, с точки зрения Нельды, сумму, но лорд Харлестон настаивал на том, чтобы она купила каждое платье, в котором он нашел ее восхитительной.

Они заказали еще немало нарядов, которые должны были сшить по последней парижской моде из специально выбранных тканей.

Лорд Харлестон не раз покупал наряды для красавиц, которые радовались, что он за них платил.

Посему он считал себя специалистом и подумал, что должен был сразу понять, когда впервые увидел Нельду в разорванном, пыльном платье, лежащую на кровати в доме Дженни Роджерс, что в элегантном наряде эта девушка будет выглядеть совсем по-другому.

Тогда он сердился на то, что ему пришлось спасать ее от участи «девочки маман», но думал о ней лишь как о члене семьи, а не как о красивой женщине.

Теперь, видя, что каждое новое платье смотрится на Нельде все более и более привлекательно и все лучше подчеркивает ее красоту, лорд Харлестон не переставал изумляться.

Когда Нельда надела небесно-голубое шелковое платье, он подумал, что только такой величайший художник, как Фрагонар, способен передать на холсте ее красоту, грацию и еще нечто неуловимое, чего нельзя найти в других женщинах.

Чем больше он был рядом с Нельдой, тем лучше понимал, что она обладает духовной аурой, исходящей не от совершенства лица и фигуры, не от удивительного цвета волос, а от какого-то внутреннего света ее души.

Этот свет озарял ее, и с каждым днем лорд Харлестон все более явственно ощущал, что эта девушка не только желанна, но и обладает исключительной личностью.

Он обнаружил, что очарован ее умом — быстрым, цепким и удивительно оригинальным.

Как он не раз жаловался Роберту, женщины, с которыми у него были романы, редко говорили что-нибудь такое, чего он не ожидал услышать, и он цинично добавлял, что «ночью все кошки серы».

Но с Нельдой все было по-другому.

Он никогда не мог предсказать, каким будет ее отношение к тому или иному предмету, никогда не слышал, чтобы она сказала что-нибудь банальное.

Его любовь росла с каждым днем, с каждым часом, и иногда для него было настоящим мучением разыгрывать равнодушие и скрывать эмоции, которые, казалось, пожирали его.

Впервые за всю свою жизнь он думал о ком-то, а не о себе. Он понимал, что это из-за того, что он был единственным человеком в ее жизни, и одно неосторожное или поспешное слово может разрушить ее доверие, ее ощущение безопасности, и тогда она снова останется одна, одинокая и несчастная.

Он любил ее и не мог рисковать.

Он учил себя разговаривать с Нельдой естественно, не быть с ней слишком близким, стараться, чтобы с каждой минутой она все больше полагалась на него и, как он молился, полюбила его.

Каждый день приходили письма и цветы от Уальдо.

Если он и просил Нельду о встрече, она об этом не говорила, а лорд Харлестон намеренно не спрашивал о том, что она читала в его письмах.

Они ходили в театр, где Нельда сидела завороженная, будто ребенок, в балет, в «Метрополитен-Опера», где они заказали для себя ложу, что привело ее в восторг.

Так как они остановились в апартаментах животноводческой компании «Прери», пресса не знала, что лорд Харлестон вернулся в Нью-Йорк.

Он внимательно выбирал, куда бы пойти, чтобы не показываться в ресторанах и других местах, где мог встретить кого-то, кто бы его узнал.

Быть с Нельдой было для него радостью и мукой, ибо он любил ее так сильно, что с трудом мог заставить себя заснуть, когда она в соседней комнате.

«Сколько я смогу так выдержать?»— десятки раз спрашивал он себя.

Но все же он слишком нервничал, чтобы предпринять атаку и спросить Нельду, какие чувства она испытывает к нему.

Он видел, как загорались ее глаза, когда она входила в комнату, где он сидел по вечерам, видел, что она с неохотой покидает его и хочет продолжить беседу.

Но при всем при этом его по-прежнему мучило предположение, что Нельда относится к нему как к отцу.

«Что мне делать? Как заставить ее смотреть на меня как на мужчину?»— мучился он и сразу же сам смеялся над собой.

Не было еще ни одной женщины, которая, побыв несколько минут с ним наедине, не давала ему тут же понять, что он для нее желанный.

Но когда Нельда вкладывала свою ладошку в его ладонь, когда они шли по коридору, лорд Харлестон понимал, что это прикосновение доверчивого ребенка.

«Я люблю ее! Я ее люблю!»— снова и снова повторял он.

Когда Нельда входила в комнату, демонстрируя перед ужином новое вечернее платье, он слышал, как стучит в висках кровь, и понимал, что в один прекрасный день воля предаст его, и он заключит Нельду в объятия и поцелует нежно и страстно.

— Спокойной ночи, это был чудесный-чудесный вечер, как и все остальные, которые мы провели вместе, — говорила Нельда.

— Мне тоже понравилось, — вторил ей лорд Харлестон.

— Вы уверены, что вы не скучали?

— Ни единой секунды!

— Я так рада! Я боюсь вам наскучить, ведь я так невежественна, и вы наверняка порой считаете меня… глупой.

— Я никогда не считал вас глупой!

— А я молюсь, чтобы этого никогда не случилось. Благодарю вас снова… и спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Нельда!

Подходя к дверям, она дарила ему очаровательную улыбку, но во взгляде не было того, что он мечтал увидеть.

А потом Нельда уходила, и он с отчаянием ждал еще одну бессонную, тоскливую ночь.

Они пробыли в Нью-Йорке почти неделю. День выдался жаркий, и они сидели, беседуя, в гостиной. Слуга открыл дверь, объявив:

— Г-н Уальдо Альтман-младший!

Лорд Харлестон выпрямился в кресле. Нельда вскрякнула.

Уальдо вошел в комнату с огромным букетом орхидей.

— Я приехал, чтобы увидеть вас, — сказал он Нельде, — ибо на мои письма вы не отвечаете.

Нельда мгновенно поднялась с кресла, машинально взяла протянутый ей букет и положила на стол.

— Как вы можете быть так жестоки, Нельда? И это после того, как я говорил вам, что больше всего на свете желаю вас видеть? — спросил он. — Я каждый день ждал от вас письма.

Нельда молчала.

— Мы были очень заняты, Уальдо, — ответил за нее лорд Харлестон.

— — Ваша светлость! Здравствуйте! — проговорил Уальдо. Молодой человек лишь сейчас понял, что они с Нельдой здесь не одни.

— Я предполагал, что вы можете приехать в Нью-Йорк, — сказал лорд Харлестон.

— Я писал Нельде каждый день, — ответил Уальдо, с упреком глядя на девушку.

— Мы были очень заняты, — повторил лорд Харлестон. — Мы глубоко признательны вашему отцу за то, что он позволил нам остановиться здесь. Здесь весьма уютно.

Этими словами лорд Харлестон хотел напомнить Нельде, что она — гостья г-на Альтмана.

— Я рад, что вам здесь уютно, — сказал Уальдо.

Но смотрел он не на лорда Харлестона, а на Нельду.

— Мне нужно поговорить с вами, — настоятельно попросил он, как если бы они были вдвоем. — Мне нужно поговорить с вами наедине.

Нельда вскрикнула:

— Нет! Вам нечего мне сказать! Абсолютно нечего!

Она умоляюще посмотрела на лорда Харлестона, но он покачал головой.

— Я думаю, вам следует исполнить просьбу Уальдо. В конце концов, он проделал такой долгий путь, чтобы повидаться с вами.

— Мне нечего сказать ему… нечего! — воскликнула Нельда. — Пожалуйста… пожалуйста… выгоните его… и я больше не хочу получать… от него письма!

Девушка бросилась к лорду Харлестону и обеими руками схватила его за руку.

— Пожалуйста, отправьте его… прочь! — умоляла она.

Чувствуя себя неловко, лорд Харлестон произнес:

— Мне очень жаль, Уальдо, но как я вам и говорил, все решает Нельда.

Однако ему казалось, что Уальдо не слышит его.

Молодой человек не отрываясь смотрел на Нельду. Он внимательно отслеживал все перемены в ее лице, он видел, как девушка бросилась к лорду Харлестону за поддержкой, видел, как она обеими руками держалась за его руку.

Уальдо смотрел долго, а потом глухо произнес:

— Вот, значит, как! Ну что же, я должен был этого ожидать… Раз так, выходите за него замуж. Но предупреждаю вас, его репутация еще хуже, чем у вашего отца, и он сделает вас несчастной. С ним вам будет чертовски плохо, куда как хуже, чем со мной!

Он резко повернулся и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Мгновение Нельда стояла, будто окаменев.

Когда же до нее дошел весь смысл сказанного Уальдо, с ее уст сорвался сдавленный стон, и она отвернулась, пряча лицо на плече лорда Харлестона.

Он обнял ее и прижал к себе.

Нельда разрыдалась и еле слышно, очень неуверенно произнесла:

— Простите… я не хотела… чтобы вы… знали!..

Он сжал ее еще крепче в объятиях и спросил, не узнавая собственного голоса:

— Вы хотите сказать. Нельда, что вы меня любите?

Девушка глубоко вздохнула и прошептала:

— Я… не могла с собой ничего поделать… Пожалуйста… не отсылайте меня!

В ее голосе звучал страх. Она подняла лицо и умоляюще посмотрела на него. Глаза ее были полны слез. Лорд Харлестон сжал ее лицо в ладонях так, чтобы она не могла отвернуться.

— Вы любите меня, — медленно произнес он, будто не мог поверить своим словам. — О, моя дорогая, вы возродили меня! А я уже думал, что никогда не смогу открыть вам, как сильно я люблю вас!

Нельда недоверчиво посмотрела ему в глаза. Ее лицо осветилось каким-то таинственным светом.

— Вы… вы… меня любите? — переспросила она, едва дыша.

— Я боготворю вас! — воскликнул лорд Харлестон. — Я люблю вас так долго, что, кажется, прошла уже целая вечность! Но я не осмеливался спросить вас о ваших чувствах ко мне.

— А я люблю вас… так сильно… я так боялась, что вы отправите меня в Англию, и я… молилась… и молилась, чтобы я могла… остаться с вами.

— И ваши молитвы были услышаны! — воскликнул лорд Харлестон. — Вы останетесь со мной, любовь моя, до конца наших дней, и я смогу научить вас любви. Я так давно хотел вас этому научить!

С этими словами он еще крепче сжал ее в объятиях, его губы нашли ее.

Он целовал ее очень нежно, боясь напугать. И лишь когда почувствовал, как она растворяется в нем, поцелуи стали более требовательными, более настойчивыми.

Ощутив мягкость ее губ, он испытывал такой восторг, какого никогда еще не знал, и он не сомневался, что она чувствует то же самое.

Это было так чудесно, так упоительно, так отличалось от той дикой страсти, которую прежде означал для него поцелуй, что лорд Харлестон никак не мог поверить в реальность происходящего.

Губы ее задрожали, она вся трепетала, но не от страха, а от его поцелуев. И тогда он стал еще более страстным и требовательным.

Именно этого он так безумно жаждал, искал и уже не надеялся отыскать.

А Нельде казалось, будто открылись Небеса и возлюбленный пронес ее сквозь небесный свет.

Это была та любовь, которую испытывали ее отец и мать, о которой она мечтала и которую давно поклялась искать. А если ей не суждено ее найти, то она никогда никого не полюбит и не позволит мужчине дотронуться до нее.

Уальдо Альтман был уверен, что она сделает все, что он захочет, и Нельда знала — если бы лорд Харлестон не защитил бы ее, ей негде было бы укрыться.

Сначала ей казалось, что лорд Харлестон — воплощение мощи, силы, что он занял место ее отца, но потом, проводя с ним все больше времени. Нельда постепенно осознала, что становится словно частью его.

Засыпая, она мечтала о нем, а когда просыпалась утром, ее первая мысль была о том, что она увидит его и будет с ним.

И все же долгое время она не понимала, что лорд Харлестон для нее — единственный человек в мире, и что если она не сможет быть с ним, она умрет.

Но даже тогда она не осознавала до конца, что любит его как мужчину. Просто он был для нее больше, чем жизнь, он постоянно присутствовал в ее молитвах, мыслях, снах.

И только когда Уальдо захотел сделать ее своей женой, девушка поняла, что есть только один человек, за которого она желала бы выйти замуж, и этот человек — лорд Харлестон.

«Как он может захотеть меня, ведь он думает, что я — всего лишь дитя, тяжкая обуза?»— отчаянно спрашивала она себя.

Она до смерти боялась, что лорд Харлестон догадается о ее чувствах, начнет ее презирать и отправит в Англию еще раньше, чем собирался.

Мать всегда учила Нельду владеть собой и не показывать свои чувства, а отец говорил, что более всего на свете его раздражали женщины, которые слезами и рыданиями пытались добиться своего. Вот почему Нельде удалось скрыть свою любовь.

Порой ей казалось, что лорд Харлестон все равно должен понять, как она жаждет быть рядом с ним.

«Я люблю его! Я его люблю!»— мысленно повторяла она в поезде, когда они вели долгие беседы в гостиной.

Для нее было ужасной мукой расставаться с ним каждый вечер и идти к себе в комнату, когда ее единственным желанием было остаться с ним и лечь подле него, как тогда, на ферме.

«Почему тогда я не понимала, что люблю его?»— удивлялась она.

Но она знала, что даже если разум тогда молчал, то интуиция побудила ее вложить ему в руку свою ладонь. И тогда она чувствовала себя в безопасности, потому что он был рядом.

Сейчас, ощущая прикосновение его губ. Нельда наконец осознала, что все это правда: она принадлежит ему и стала его неотъемлемой частью.

И лишь когда они взлетели на самую вершину блаженства и казалось, что лишь человеческая хрупкость не позволит ему длиться вечно, лорд Харлестон поднял голову, и они вернулись на землю.

— Я люблю вас! — прошептал он. — Как я мог предположить, что вы заставите меня испытать такое?

— Испытать… что? — переспросила Нельда. Ее глаза блестели, губы были приоткрыты от восторга.

— Я больше не человек, мое сокровище, — проговорил он. — Вы любите меня, и теперь я — бог! Мы вместе прикоснулись к Небесам, и наша жизнь уже не будут такой, как прежде.

Нельда вскрикнула от счастья.

— Я тоже так думаю! Мы чувствуем одинаково, думаем одинаково, и теперь, когда вы любите меня, мне хочется преклонить колени и возблагодарить Господа за то, что он ответил на мои молитвы.

— Я тоже молился, — сказал лорд Харлестон, — О, моя драгоценная, ненаглядная моя, как же мне несказанно повезло, что я нашел вас!

— Если вам повезло… то как же повезло мне!

Она поколебалась мгновение и задумчиво добавила:

— Вы… вы сказали, что… хотели бы… жениться на мне?

— Я собираюсь жениться на вас немедленно! — воскликнул лорд Харлестон; — Вы будете моей женой, моей драгоценной супругой, и ничто, никто никогда не напугает вас.

— Я ничего не буду бояться, если я… с вами, — прошептала она, — и я хочу повторять снова и снова… Я люблю вас!

Но лорд Харлестон закрыл ей рот поцелуем, захватив ее губы в восхитительный плен, пока оба не почувствовали, что они плывут над миром и что они больше не человеческие существа.

Он целовал ее, пока у них не истощились силы, а тогда они рухнули на софу, сплетенные в объятиях, и голова Нельды покоилась на его плече.

Он целовал ее лоб, глаза, маленький носик, ее нежные губы.

— Я хотел бы, — вымолвил он, когда смог говорить, — выяснить, когда мы можем пожениться, как скоро я смогу сделать вас своей женой.

— Я хотела бы стать вашей… женой сегодня же!

— И я тоже этого бы хотел, — ответил лорд Харлестон, — но, боюсь, это займет немного больше времени, моя любовь.

Нельда поднялась на ноги и подошла к окну.

Она долго смотрела на громадные здания, деревья, крыши домов.

— Вы любите меня, поэтому для меня везде рай, — сказал лорд Харлестон, — но я бы очень хотел отвезти вас домой, любовь моя, туда, где мы оба должны быть.

— Не имеет значения где, лишь бы с вами! — воскликнула Нельда. — И я чувствую, что даже ваши… родственники не будут плохо отзываться о папе, если… вы будете со мной.

— Можете быть уверены! — пообещал он. — И не «мои родственники», любовь моя, а «наши родственники»!

— Мне нравится быть Харль, это делает меня ближе к вам, — просто сказала Нельда.

Он целовал ее, не переставая наслаждаться каждым мгновением, а потом открылась дверь, и они неохотно оторвались друг от друга.

Слуга принес телеграмму.

Лорд Харлестон, еще не распечатав бланк, уже знал, что там написано, но он приказал себе не быть слишком оптимистичным.

Когда он пробежал телеграмму, слова плясали у него перед глазами. Затем он заставил себя все внимательно прочесть, чтобы не было никаких ошибок.

Телеграмма гласила:

Долли объявляет завтра о своей помолвке с Эльмсдалем. Возвращайтесь. Скучаю.

Роберт.

Лорд Харлестон помнил графа Эльмсдаля, богатого пэра, который уже давно был влюблен в Долли.

Он глубоко вздохнул, будто гора с плеч свалилась.

— Что это? Что произошло? — встревожилась Нельда.

— Я только что перевернул еще одного туза, — ответил лорд Харлестон. — Это такое удивительное везение, моя драгоценная, что мне кажется, удача вашего отца передалась мне. И, если это правда, я очень, очень благодарен!

Нельда выглядела удивленной, и он объяснил:

— В этой телеграмме говорится, что мы можем ехать домой. Когда-нибудь я расскажу вам все, но не сейчас.

Он улыбнулся и продолжил:

— Если бы мы были более благоразумны, мы бы подождали и поженились дома, чтобы все наши родственники могли присутствовать на нашей свадьбе. Но я собираюсь жениться на вас завтра, здесь, в Нью-Йорке, и домой мы поедем как муж и жена.

Он не добавил, что жениться здесь будет более благоразумно, поскольку тогда Нельда не будет скомпрометирована тем, что путешествует с ним наедине.

Никто в Англии не узнает, что они провели эти дни вместе, а вести о том, что с ними произошло в Денвере, не должны просочиться в Букингемшир или Лондон.

— Я бы тоже хотела, чтобы наша свадьба была здесь… чтобы я могла быть… вдвоем с… вами, — произнесла Нельда.

— Таково и мое желание, — повторил лорд Харлестон. — И, любовь моя, разве имеет значение, где мы? Мы уже побывали с вами вдвоем в странных местах, это научило нас тому, что единственное, что имеет значение, — это наша любовь.

Нельда обвила руками его шею и наклонила его голову.

— Я так… счастлива, так безумно… восхитительно счастлива… что мне едва верится, что я смогу быть еще счастливее, когда мы… поженимся.

— Я сделаю вас счастливой! — пообещал лорд Харлестон. — Я научу вас любить, моя драгоценная, прекрасная жена, и я сделаю так, чтобы вы поняли: моя любовь к вам заполняет весь мир и ни для чего другого не остается места.

Нельда вскрикнула от счастья и тихо сказала:

— Мы нашли друг друга, и я хочу любить вас с этого мгновения до конца дней.

— А моя любовь, — ответил лорд Харлестон, — защитит и охранит вас. Пока мы вместе, вам нечего бояться.

— Я люблю вас! — прошептала Нельда.

А потом его губы нашли ее, и больше она не могла говорить. Ей казалось, что они летят в божественном свете и что весь мир остался позади…