Поймать жар–птицу

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Алекс откинулась в шезлонге, неторопливо разглядывая поле для игры в поло. День был прекрасный, на безоблачном густо–синем небе лишь иногда мелькали силуэты парящих орлов и соколов. Поле было обсажено по краям цветущими баугиниями, с них дождем сыпались белые, розовые, темно–вишневые цветы, похожие на орхидеи. Замороженная этим зрелищем, Алекс тихонько водила нежно–розовым цветком по подбородку. Росли здесь и лимонные деревья, дикая груша и местная разновидность фигового дерева с темно–лиловыми плодами.

С поля веял душистый ветерок. Алекс глубоко вдыхала чистый воздух, наслаждаясь ощущением приятной расслабленности и полного довольства жизнью. К ним примешивалось и волнение — ведь и она, и другие зрители, толпившиеся у кромки поля, приехали сюда посмотреть самую быструю игру на свете.

Трудно поверить, что в эту игру играли в Персии еще за 600 лет до Рождества Христова. Ее привезли в Европу офицеры британской кавалерии, возвращавшиеся домой с северо–западных границ Индии. В семидесятые годы девятнадцатого века прапрадедушка Скотта пытался — без особого успеха — организовать команду для игры в поло, но по–настоящему этот вид спорта прижился в здешних краях, только когда дед Скотта, вернувшись со Второй мировой войны, начал разводить первоклассных лошадей, специально для поло.

В Мейн–Ройял держали чистокровных кобыл и жеребцов, пользовавшихся большим спросом в Австралии и в Индии. И климат, и рельеф местности тут идеально подходили для игры, и в любом здешнем хозяйстве с лихвой хватало места даже на несколько игровых полей. Игроки могли круглый год заниматься своим любимым спортом, в котором лошади отводилась не меньшая роль, чем всаднику.

От Скотта невозможно было оторвать глаз. Он играл бесстрашно, разнообразно, изобретательно. В его игре физическая сила сочеталась с техническим совершенством. Скотт не просто красив и прекрасно сложен, но еще и выделяется великолепным стилем верховой езды. Многие из знакомых ей женщин, можно сказать, целиком посвятили себя созерцанию того, как Скотт Макларен играет в поло. И особенно — Валери Фримен, которая сейчас увлеченно болтала с подружками невдалеке от Алекс.

Приехавшие компании расставляли для пикника столы и стулья. Хозяева поместья обеспечивали гостей самыми разнообразными деликатесами, а также напитками. Алекс не собиралась пить. В такую жару она опьянеет от первого же бокала. Лучше ограничиться кофе или лимонадом.

Винни не поехала с ними — в последнюю минуту решила, что не может позволить себе потратить столько времени. Издательские сроки поджимали. Зато Питер поехал с восторгом. Алекс видела, как он беседует с новообретенными друзьями у коновязи. На поле разминались несколько игроков, в том числе и Скотт. Алекс подумала, как уже думала не раз, что с него можно было бы лепить статую идеального наездника.

Алекс глубоко, блаженно вздохнула. Давно уже она не чувствовала себя так хорошо — почти как прежде. Она бросила взгляд на свою ногу, уже успевшую покрыться золотистым загаром. После лечебной физкультуры нога выглядела лучше, но пока еще нельзя было давать ей серьезной нагрузки.

Алекс была одета в стиле «сафари»: рубашка без рукавов и шорты до колен из хлопчатобумажной ткани, с разводами кремового, бронзового и сочного оранжевого цвета. На голове у нее была широкополая соломенная шляпа. Все женщины, приезжавшие посмотреть игру, одевались с большим старанием.

Иногда, если играли команды не самого высокого уровня, матч превращался в обыкновенную свалку. К счастью, сегодня соревноваться собирались команды, состоявшие из первоклассных игроков, к тому же на превосходных лошадях. Игра обещала быть весьма увлекательной. Алекс держала скрещенные пальцы «на счастье», чтобы во время матча никто не упал с лошади, не получил увечья.

Валери заметила, что Алекс на минутку осталась одна, и сразу же двинулась к ней. Большинство приглашенных были знакомы с Алекс. Ее приветствовали, чуть ли не как коронованную особу, с искренней заботой расспрашивали о здоровье. Александра Эштон представляла собой серьезную угрозу благополучию Валери. И та ни на минуту не снимала темных очков, чтобы друзья не могли увидеть выражение ее глаз.

— Привет, привет, — бодро воскликнула она, приблизившись. — Хорошо отдыхаешь?

— Замечательно! — Алекс невольно залюбовалась шикарным нарядом Валери — яркая шелковая блузка и льняные брюки. — От цветов баугинии воздух как будто светится.

— А по–моему, они ужасно надоедливые. — Валери опустилась на складной стул рядом с Алекс. — Надо сказать, выглядишь ты значительно лучше, чем когда мы виделись в последний раз.

— Я и чувствую себя лучше. Спасибо, Валери. Питер разработал для меня довольно интенсивную программу упражнений. Нога восстанавливается с каждым днем.

— Рада за тебя. Тебе, верно, не терпится вернуться к работе?

— Ну… Это случится еще не скоро. Если вообще случится, — вздохнула Алекс.

— Ты, конечно, шутишь?

Алекс не понравился тон, каким был задан этот вопрос.

— Нет, не шучу. Разве ты не знаешь, как часто танцорам и спортсменам приходится прерывать свою карьеру из–за травмы?

— Но ты молодая, крепкая. Да твоя нога уже выглядит здоровой! Я не смогла бы даже отличить, которая из них была повреждена!

— Выздоровление идет неплохо, — сдержанно ответила Алекс. — Но нужно быть готовой к тому, что мне никогда больше не придется выступать в главных ролях.

— Но это так ужасно! Так жестоко! — возмутилась Валери, не сознавая, как комично это выглядит.

— Жизнь полна трудностей, — возразила Алекс. — Во всяком случае, я не останусь калекой. Но хватит обо мне. Похоже, ты и сама сейчас переживаешь кризис.

— Что–то я тебя не понимаю, — нахмурилась Валери.

— А я думаю, что понимаешь, — ответила Алекс.

Валери презрительно фыркнула.

— Я ведь тебя предупреждала: мне не хочется, чтобы ты нарушила мои планы. Имей в виду, я очень не люблю проигрывать.

— Ты хочешь сказать, чем скорее я соберу вещи и отправлюсь восвояси, тем лучше?

— Что–то в этом роде. Я знаю, Алекс, в своей профессии ты — чудо. Я восхищаюсь тобой как балериной. Но твое присутствие тяжело для Скотта, и это не может не сказываться на наших с ним отношениях.

— Хочешь знать правду, Валери? — очень серьезно спросила Алекс.

— Конечно, хочу.

— В таком случае я тебе скажу, что ты неправильно себя ведешь. Ты пока не жена Скотта. И не его невеста. Даже о помолвке речь не идет.

— Это Скотт тебе сказал? — осведомилась Валери с оскорбленным видом.

— Нет, я сама поняла.

— Значит, Эдвина, — сделала вывод Валери. — Я очень уважаю мисс Макларен, но у нее всегда была к тебе слабость.

— Валери, давай закончим этот разговор. Скотт больше не любит меня. Значит, у тебя есть надежда. Если моя нога полностью восстановится, я снова вернусь на сцену.

— Обещаешь? — не отставала Валери.

— Достаточно того, что я сказала.

— Скажи мне только одно. Ты все еще любишь его?

— Может быть, любви больше нет, — задумчиво сказала Алекс, глядя на поле, где Скотт отрабатывал удары, — но нашу связь невозможно разорвать. Эту связь я буду чувствовать всегда.

Валери не сразу нашлась, что на это ответить. Она сидела, нахмурившись, угрюмо сжав губы.

— Получается, ситуация безвыходная? — спросила она наконец.

— Скотт чувствует то же самое.

— Вот тут ты ошибаешься, — отрезала Валери. — Он хочет окончательно порвать с тобой, начать все сначала.

— И с кем же он теперь найдет свое счастье? С тобой?

— Больше не с кем.

— Неужели тебе этого достаточно? Разве ты не хочешь, чтобы твой мужчина любил тебя всем сердцем?

— На это я не рассчитывала даже в самых безумных мечтах, — с полной откровенностью ответила Валери. — Алекс, я по натуре — боец. Ты тоже, иначе не добилась бы таких высот в своей профессии. А я хочу сделать хорошую партию.

— И тебе не нужен любящий муж? Хороший отец для твоих детей?

— Скотт им будет. А еще он будет великолепным любовником. К тому же он сказочно богат и красив, как кинозвезда.

— У звезды есть свои темные стороны, — предупредила Алекс.

— Тем интереснее! А теперь нам придется прервать нашу увлекательную беседу. К тебе спешит твой физиотерапевт. Что в тебе такого, Алекс, отчего мужики летят к тебе как мухи на мед? Поделись!

— Право, не знаю. Спроси у Скотта.

— Я вам не помешал? — вежливо поинтересовался Питер, усаживаясь в кресло, с которого так поспешно сорвалась Валери.

— Нет, нет! — улыбнулась Алекс. — Ждут еще одного игрока, и можно будет начинать.

— Я рад, что поехал с вами. И вообще, мне крупно повезло, что я познакомился с тобой…

В этот момент подъехал роскошный антикварный автомобиль. Верх был откинут, водитель и его ослепительная спутница махали руками, приветствуя собравшихся.

— Вот это да! — Питер поднялся, чтобы лучше видеть.

— Лесли Дэрроу со своей последней подружкой, — кратко пояснила Алекс. — Любит покрасоваться наш Лесли. Его семье принадлежит поместье Гленфилд, но сам он большой бездельник. Эту машину держит для особых случаев. Надеюсь, у него хватит ума не сигналить, а то лошади могут испугаться.

Питер удивился:

— Я думал, лошади для игры в поло ко всему привычны.

— Да, вообще говоря, они довольно спокойные, но я сама видела, их могут испугать разные мелочи: вылетит пробка от шампанского, зеркало блеснет, дети расшумятся…

— Понятно. Великолепная машина. И отлично ухоженная. А покрашена–то как!

Вокруг машины уже собралась небольшая толпа, и Питер двинулся туда же.

Сразу видно любителя старинных автомобилей, снисходительно подумала Алекс и снова откинулась в шезлонге.

В следующую секунду начался ад кромешный. Автомобиль затормозил с оглушительным выхлопом. Алекс мысленно выругала Лесли. Нашел где выпендриваться!

Три лошади, привязанные неподалеку, забились в испуге. Средняя поднялась на дыбы. Две другие, заразившись ее паникой, шарахнулись в стороны. Они оборвали поводья и ринулись бешеным галопом как раз туда, где сидела Алекс. Зрители в ужасе разбегались, опрокидывая столы и стулья. Лошади мчались плотной группой.

Алекс попыталась подняться с низкого шезлонга. Со второй попытки она кое–как встала, нетвердо держась на ногах. Она уже не беспомощна, напомнила она себе. Нужно что–то сделать, иначе ее затопчут. Обезумевшие лошади неслись прямо на нее. Несколько мужчин все–таки попытались остановить их. Одного из смельчаков отбросило далеко в сторону. В воздухе клубились тучи пыли. Алекс бросилась бежать, споткнулась, снова выпрямилась, волоча ногу, чувствуя острую боль.

Краем глаза она заметила всадников, спешивших к месту происшествия. Один из них опередил остальных, выкрикивая ее имя.

Теперь она знала, что делать. Может быть, она и кажется хрупкой, но на самом деле у нее сильное тело и руки. Она рванулась навстречу всаднику, он наклонился к ней с седла и одним плавным движением подхватил ее и усадил впереди себя на лошадь.

Ошеломленная толпа застыла. Только что они чуть было не стали свидетелями ужасного несчастья, и вот уже замирают, восторгаясь мастерством наездника и мужеством девушки. Если бы все это не было так страшно, можно было бы сказать, что зрелище захватывающее.

Скотт поднял руку в знак того, что все в полном порядке, и тут раздались оглушительные аплодисменты и крики «ура!».

— Макларен! — ревела толпа.

— Браво, Скотт!

После шумных поздравлений наступила разрядка — со всех сторон слышался нервный смех.

— Ну, как ты? — одними губами спросил Скотт. Его аквамариновые глаза горели под козырьком синего с белым спортивного кепи.

Алекс молча кивнула. Она не решалась заговорить, боясь, что от боли в ноге ее вытошнит. Она изо всех сил прикусила нижнюю губу, остро ощущая дрожь ярости в сильном теле Скотта. Он прижимал ее к себе так крепко, что она чуть не задохнулась.

— Алекс! — требовательно позвал Скотт. Его нервы были на пределе. Он словно заново открыл, что значит для него Алекс.

— Все в порядке. Все уже позади. — Она говорила тихо, срывающимся голосом.

— Да неужели? — Скотт с трудом сдерживал себя. — Этот Дэрроу, дурак набитый! Я убью его.

— Скотт, пожалуйста, не держи меня так крепко.

Он тут же ослабил хватку и наклонился Алекс, задевая щекой ее щеку.

— Ты не ранена?

— Меня здорово встряхнуло, а так все в порядке. — Алекс старалась скрыть свое состояние, чтобы успокоить Скотта. В гневе он был страшен.

— А Питер твой куда смотрел? Даже не попытался тебе помочь!

— Ах, Скотт, прошу тебя! — Алекс прислонилась к нему спиной. — Для этого нужно большое мужество. Одного из тех, кто пытался, сбили с ног. Надеюсь, он не очень пострадал. А Питер вообще ничего не знает о лошадях.

— По–моему, это его не извиняет, — проскрежетал Скотт. — Он должен был смотреть за тобой. Это его работа.

— Не заводись, — взмолилась Алекс.

— Мне очень хочется отправить его собирать вещички, к чертям собачьим.

— А со мной что будет?

— Найдем кого–нибудь другого. А потом, ты, кажется, уже почти поправилась. Прямо–таки взлетела ко мне в седло.

Алекс покачала головой.

— Это просто тренировка сказалась. Умение собраться, организовать свое тело и заставить его подняться в воздух. А вон и Питер. Смотри, он такой несчастный.

Алекс кивком головы показала в сторону ограды, где Питер стоял в группе людей, поджидавших Скотта.

— Есть от чего!

— Будь с ним помягче, Скотт, — попросила Алекс. — Ради меня.

Все–таки Макларен нашел в себе силы сдержаться, пока Алекс уверяла всех вокруг, что у нее все в порядке, после чего хозяева поместья отвезли ее в дом умыться и выпить чаю в тишине и покое. Только тогда Скотт поговорил по душам сначала с Дэрроу, а потом с Питером. Дэрроу принял его слова как мужчина, бурно извинялся и обещал никогда больше не привозить на площадку для игры в поло свою механическую любимицу; Питер же моргал, отводил глаза и, кажется, готов был залиться слезами.

— Честное слово, я хотел ей помочь, но не успел.

— Что значит — не успел? — гремел Макларен. — Ты должен был броситься к ней на помощь. Я это знаю, и ты это знаешь.

Питер кивнул.

— Я виноват, — сказал он глухо. — Я ничего не понимаю в лошадях. Я в седле–то едва могу усидеть. Другие тоже не смогли остановить их, — оправдывался он.

— Они хотя бы пытались. Ты должен был быть рядом с Алекс. Там твое место. Она еще не может передвигаться самостоятельно. Усвой это на будущее. Ведь ее могли затоптать!

Питер покраснел.

— Не сыпь мне соль на раны, Скотт. Я и сам понимаю. Слава Богу, ты подоспел вовремя.

— Несчастный случай может произойти в любой момент, Питер, — серьезно сказал Скотт. — Помни об этом.

Поздно вечером, когда все в доме уже разошлись по своим спальням, Алекс никак не могла уснуть. По–видимому, наступила реакция на пережитое. Легкий массаж смягчил боль в ноге, но нервы у нее были натянуты до предела. Требовалось что–нибудь успокаивающее. Может быть, музыка? У нее была с собой любимая кассета — песни Леннона и Маккартни в аранжировке для виолончели и струнного ансамбля. Но где же плейер? Обычно Алекс держала его в тумбочке около кровати.

Где еще он может быть? Вдруг Алекс вспомнила, что брала плейер с собой в комнату для игр, где они с Питером проводили тренировки. Бедный Питер! Он страдает, потому что чувствует себя виноватым. Но ведь пытаться остановить взбесившуюся лошадь рискованно даже для опытного человека. Питер, конечно, струсил, растерялся. Скотт не растерялся, но Скотт способен справиться с чем угодно. Он привык заботиться о других, принимать решения. Это его жизнь.

Алекс накинула атласный халат. После такого дня, казалось бы, заснешь мгновенно, а она никак не может успокоиться. Снова и снова перед ней встает одна и та же картина: Скотт мчится к ней на бешено скачущем коне. Сколько раз так бывало в прежние дни — он подхватывал ее на всем скаку, усаживал перед собой и уносил, словно вихрь, в их тайное убежище, где птица–колокольчик встречала их своим чарующим пением, напоминающим мелодию виолончели. Неудивительно, что Алекс так любит этот инструмент.

В коридоре, как обычно, горело несколько светильников. Винни часто работает по ночам в своем кабинете, если не может уснуть. Скотт, когда его одолевают мрачные мысли, рыщет по дому, словно пантера. В лунном свете, падающем сквозь высокие окна, паркетные полы сверкали, словно темный янтарь. Слышно было, как старинные напольные часы в холле зажужжали, зашипели и пробили час ночи.

— Не спится, Алекс?

Вскрикнув, она обернулась, вглядываясь в полумрак.

— Господи Боже, ты где? — шепнула она.

— Тебя поджидаю.

От волнения Алекс застонала про себя. А может быть, и вслух. Все еще не видя его, она пошла на голос.

— Скотт, где ты?

— Я здесь, любимая. — Он крепко обнял ее. Его дыхание коснулось ее щеки. От него пахло хорошим коньяком.

— Боже мой!

Она тоже обняла его, слова замерли у нее на губах. Его страсть окутала ее.

— Что ты здесь делаешь? — Наклонив голову, он уткнулся лицом в ее шею. Его губы медленно двинулись по шелковистой коже.

— Я не могла уснуть,

Алекс охватил жар, по жилам побежало пламя, когда его руки обвили ее хрупкие плечи. Она закрыла глаза и откинулась назад, вся открываясь его ласкам, от которых у нее замирало сердце. Она понимала, что он слишком много выпил. Разум его молчал, он слушался только своего тела. Но как чудесно снова оказаться в его объятиях… И Алекс отдалась своим затаенным желаниям. Ноги у нее подкосились, но Скотт подхватил ее и понес по коридорам, не говоря ни слова. Алекс тоже не могла уже говорить, не могла протестовать. Она знала, что сейчас произойдет, но ей было все равно. Она любит Скотта, все остальное — неважно.

В комнате Скотта ей на мгновение показалось, что он швырнет ее на кровать, но даже сейчас он не мог обращаться с ней грубо. Он мягко опустил ее на постель и склонился над нею.

— Ты красивая, — сказал он, но выражение его глаз нельзя было назвать нежным. Они так и горели.

— Это ничего не решит, — проговорила Алекс надломленным голосом.

— Не решит, но очень хочется.

— Ты выпил, — осторожно сказала Алекс.

— И что? Будешь читать мне мораль? — Его красивые губы изогнулись в усмешке, полной горькой иронии. Очень медленно, не отводя от Алекс глаз, он выпрямился, подошел к двери и запер ее на ключ.

Алекс села на постели, вся раскрасневшаяся, возбужденная. Свет ночника окружал ее голову таинственным ореолом.

— Скотт, мы не должны этого делать!

Когда в нем бушует страсть, не находящая выхода?

— Алекс, не говори глупостей. С самого начала было ясно, что это случится — рано или поздно… Сегодня тебя чуть не растоптали лошади.

— Но ведь не растоптали же. — Она взволнованно взмахнула руками, бессознательно грациозным жестом. — Ты был рядом, как всегда.

— Можно подумать, это моя единственная цель в жизни — охранять тебя. Никак не могу окончательно расстаться с тобой, хотя мы приносим друг другу только зло.

Алекс стало очень больно.

— Только зло? — повторила она горестно,

— Скажем по–другому. — Он бросился на постель рядом с ней, как был, в одежде. — Я с ума по тебе схожу. Схожу с ума в буквальном смысле и ничего не могу с этим поделать. Ты бросила меня, устроила свою жизнь, а я никак не могу забыть тебя! Надо быть дураком, чтобы и теперь продолжать поддаваться твоим чарам. Я и есть этот дурак, и ненавижу себя за это. Ты поломала мне жизнь!

Она не могла выносить его гнева, вспышек его раненой гордости.

— Скотт, не говори так!

В отчаянии она прильнула к нему.

— Я уеду, завтра же уеду. Ты этого хочешь?

Скотт хрипло засмеялся.

— Вся чертовщина в том, что это не поможет! — Опустив глаза, он увидел ее страдальческое лицо. — Иди ко мне. — Он поднял руку, чтобы Алекс могла устроиться поближе к нему. Так давно они не были вместе! Целую вечность. Или это было вчера? — Ты снова сбежишь, как только сможешь. Вернешься к своей карьере. Со мной ты только притворялась.

— Нет!

Рука, игравшая ее волосами, вдруг напряглась. Скотт обмотал вокруг ладони длинную блестящую прядь.

— Что, если я сделаю тебе ребенка? — спросил он глухим голосом. — Поймаю тебя в ту же ловушку, в какую женщины ловят мужчин? Я хочу ребенка — нашего ребенка. Все равно, мальчика или девочку. Чтобы он был частью тебя и частью меня. Тогда уж тебе от меня никуда не деться.

— А как же Валери?

— Брось, Алекс, — протянул Скотт и снова принялся гладить ее волосы. — Валери может дать мне только секс. Черт возьми, она мне даже не нравится.

— Но ты ее используешь.

— Использую, — согласился он хмуро, — а она использует меня. Валери не любит меня. Она из тех, кто постоянно карабкается вверх.

— Значит, ты не женишься на ней?

Скотт пожал плечами.

— Может быть, это был бы выход.

— А ты не хочешь рассказать ей о своих сомнениях?

— Это я и собираюсь сделать, только тебя, Алекс, это абсолютно не касается. Думаю, она не очень удивится. Хотя я не особенно разбираюсь в женщинах. Я сделал свой выбор — и что из этого вышло?

— Я люблю тебя, Скотт! — Алекс судорожно вцепилась в его руку. Боже, как я люблю тебя!

— Ты предлагаешь мне свое тело?

— Если хочешь.

— О да, хочу! — Он свирепо засмеялся. — Только я не стану ловить тебя — это не мой стиль. Сейчас безопасное время или нет?

— Раньше мы никогда не думали об этом.

— Ненормальные были, — отозвался он угрюмо. — Я–то наверняка был не в себе. Ты меня опутала своими чарами, Алекс.

— Это не просто чары. Я хочу тебя, Скотт. — Она знала, что более глубокого чувства он от нее не примет. — Можешь ни о чем не беспокоиться.

В его глазах промелькнула вспышка боли и гнева.

— Что, ты постоянно пользуешься контрацептивами?

— Нет, но я знаю свое тело.

— Когда–то и я его знал, — сказал он почти грустно. — Я любил тебя и телом, и душой. Ты была плоть от плоти моей.

Он поднял ее над собой и, держа на вытянутых руках, смотрел в ее мерцающие глаза.

— Надеюсь, ты не ждешь, что я буду обращаться с тобой бережно.

— А когда это бывало? — спросила она дерзко. Вся кровь у нее пела.

— Я старался, Бог свидетель. — С глубоким вздохом Скотт опустил ее на себя, упиваясь блаженным ощущением ее веса, ее нежным теплом. — Алекс, мучение мое…

Это не сон. Все происходит с ним на самом деле. Он поймал ее губы, прижал к себе ее голову. Способна ли женщина понять неумолимую силу мужской страсти, эту первобытную потребность познать тело одной–единственной женщины, обладать им? Иногда это желание становится непреодолимым, сметая все на своем пути… вот как сейчас.

— Давай–ка выбросим вот это. — Он уложил ее на спину, стащил с нее халат и швырнул на край массивной кровати с пологом, откуда тот плавно соскользнул на персидский ковер.

За халатом последовала ночная рубашка, обнажив прелестное тело женщины, словно созданное для любви. В слабом свете лампы кожа ее светилась мягким жемчужным сиянием.

— Какая ты хрупкая, Алекс, — пробормотал он.

Без одежды она казалась особенно беззащитной.

— Совсем я не хрупкая! — Она почти испугалась, что он отступит.

— Значит, так восхитительно выглядишь… — Он пожирал ее взглядом. — Сам не понимаю, не спятил ли я…

— Ты просто человек, — выдохнула она, вся дрожа, словно ее кожу щекотали тысячи легчайших перышек. — Желать меня — не самое худшее, что может случиться в жизни, Скотт.

Его рука принялась ласкать ее чувственно и жадно и все–таки нежно, переходя от плеча к груди, а сам он пристально следил за конвульсивными движениями се тела. Какая у нее тонкая талия; наверное, он мог бы обхватить ее ладонями. Стройные бедра, атласная кожа…

Алекс потянулась к нему, торопливо начала расстегивать его рубашку, оторвав при этом пуговицу. Он едва дышал и все–таки отстранился от нее, поднялся на ноги.

— Скотт!

Голос выдал ее — напряженный, чуть–чуть испуганный.

— Время выбираю я, моя радость. — Он уже сорвал с себя рубашку, расстегнул молнию на джинсах, оставшись в одних темно–синих плавках.

Его тело поражало скульптурной красотой. Алекс не могла оторвать от него глаз. Его мощь еще более усилила ощущение, что без него она не живет по–настоящему.

Он снова склонился к ней, глядя в ее затуманенные золотистые глаза. Алекс — средоточие его жизни. Как она желанна ему даже сейчас! Но ведь красота и опасность только усиливают страсть.

Горькая истина.

Что бы ни случилось, ее тело вспомнит его, узнает своего господина и повелителя. Она бросила его, ушла и не оглянулась назад. Но сейчас в нем пылает прежний пожар, который годы так и не сумели загасить. Ее аромат витает в воздухе, словно благоухание какого–то экзотического цветка, опьяняя и подчиняя.

Он медленно, обдуманно доводил ее до безумия своими ласками, наслаждаясь звуком ее прерывистого дыхания, невольной дрожью ее тела всякий раз, как касался чувствительных мест.

— Я умру, если ты не придешь ко мне, — простонала она.

Скотт не ответил. Она не умрет. Хрупкая Алекс на самом деле очень сильная. Он сдерживал бешеный бег своей собственной крови, хотя это давалось ему ценой невероятных усилий.

И вдруг она заплакала. Тихо, почти неслышно. Настоящими слезами.

Почему? Бог свидетель, она сама отказалась от него.

Он не мог спокойно смотреть на это.

— Алекс, не надо! — Он снял языком блестящую слезинку.

— Не отвергай меня, Скотт. Я этого не вынесу.

Ее чудные губы вздрагивали. Голос звучал так беспомощно…

Остатки самообладания покинули его. Ликуя, он подсунул руку ей под спину, приподнял ее, притянул к себе, и они начали пламенный танец любви, наконец соединивший их. Все эти дни, месяцы, годы… Разве от настоящей любви можно убежать? Невозможно, как нельзя убежать от самого себя.

Он хотел сказать ей о том, что любит ее, что без нее его жизнь пуста и безрадостна, но проклятая гордость все еще держала его в своих тисках. Он только поцеловал ее, крепко, грубо, до обморочного восторга. Огромная волна подхватила его и понесла и обрушила в бездну, бездну сказочного блаженства.

Ничто не может с этим сравниться. Ничто на свете.

— Алекс, — шептал он снова и снова, но ее нежные, страстные губы закрыли ему рот.

— Целуй меня. Целуй меня, — просила она как в лихорадке. Ее душистые волосы рассыпались, оплели его нежной шелковой сетью.

Разве мог он отказать ей? Никогда… никогда.