Глава 6

Меня выворачивало наизнанку. Сознание подбрасывало проклятые, грязные картинки, одну похлеще другой. Бред наяву. Чистое безумие, бешенство, исступленная ярость, а я разносил свой дом в хлам, ломая стены кулаками, ломая костяшки пальцев, сбивая их до мяса, до костей. Хотелось орать, выть и… убивать. Драть на ошметки, на куски. За то, что не узнала. За то, что не поверила. За то, что забыла! Полюбила! Она, мать ее, полюбила другого! Я искал ее столько лет, я, к такой-то матери, перевернул эти проклятые законы, эти гребаные, разделяющие меня с ней границы, я ждал этой минуты с терпением одержимого ею психопата, чтобы найти и понять, что она не МОЯ!

Черта с два! Моя! Вся! Целиком моя!

Чувства способны преодолеть любое расстояние? Настоящая любовь выдержит любую разлуку? Она так говорила – грязная, человеческая ложь! Отдушина для слабохарактерных идиотов! Только находясь рядом с женщиной, ты можешь рассчитывать на ее чувства и верность. Стоит отдалиться, и она с легкостью найдет тебе замену. Другой вопрос, нужна ли тебе ТАКАЯ любовь. Да! Мне, мать ее, была нужна, как гребаный воздух, как глоток кислорода в этом вонючем мире серной кислоты, разъедающей каждого предательством, ложью, лицемерием, жадностью… мне была нужна ее любовь! Мне, зверю, не способному ранее ни на одну эмоцию, кроме жажды убивать и пожирать чью-то боль!

Пытался успокоить себя, напоминая, что это не ОНА. Это не моя Лия. Они изменили ее намеренно. Я сам изменил ее намеренно. И я ведь знал, к чему это может привести. Не мог не понимать, что перестану существовать для нее окончательно. Но я пошел на этот шаг. У меня, бл***, не было выбора!

И, возможно, сделал правильно, подарив ей возможность прожить вторую жизнь. Хотя нет. Не вторую – единственную. Жизнь, которой достойна такая женщина, как она. Женщина, а не жалкий Нихил, взращенный для достижения чьих-то целей! Вот только почему тогда внутри так пусто, будто все истлело к дьяволу, оставив после себя сжирающую, ледяную пустоту? Почему от мысли, что посмела принадлежать другому, хочется растерзать ее, убивать бесконечно долго, вырывая мягкую плоть клыками, наживую, доводя до мучительной агонии, и наслаждаться ее болью? Почему мне хочется видеть ее глаза и слезы в них? Она узнает меня! Я был уверен в этом. Если не узнает, то почувствует. Должна почувствовать, дьявол ее раздери!

Коснулся руками медальона в кармане брюк. Вытащил и усмехнулся, глядя на растрепанную испуганную девчонку на фотографии. Невзрачная, худая, с огромными голубыми глазами. Не человек. Ничто. Нихил. Она была создана по моему приказу. Она не имела никаких прав. Абсолютно никаких. Только обязанности. Слушать и беспрекословно выполнять любые задания. Она была одной из многочисленных, одинаковых деталей огромного механизма, призванного укрепить нашу власть, сделать ее безграничной. Смертная малышка, посмевшая пойти против системы, маленькая и хрупкая, на деле оказавшаяся сильнее самых влиятельных существ в обоих мирах.

Провел большим пальцем по изображению, вспоминая, как увидел впервые. Как ее приволокли ко мне избитую, в разорванной одежде, напуганную, но в то же время не сломленную. Она боялась. Ее практически колотило от страха и голода, но упрямая оборванка не отводила взгляда, гордо вздернув подбородок и тихим, но твердым голосом отвечая на все мои вопросы.

Гораздо позже она расскажет мне, что это была далеко не первая наша встреча. Что та состоялась на четыре года раньше. Маленькая девочка, не знавшая ни ласки, ни заботы, не имевшая права на эмоции и привязанности, влюбилась в единственного, кого нельзя полюбить. Кого нужно лишь бояться и ненавидеть.

Деус. Божество. Первобытное Зло, как оно есть в своем истинном облике. Глупые люди в паническом страхе называли нас именно так, преклоняясь перед нашей силой, ужасаясь беспощадности и кровожадности существ, несущих им смерть. Такова уж примитивная человеческая сущность. Слишком слабые по сравнение с нами, люди предпочли служить Деусам, чем открыто противостоять.

Да, у них и не было шансов выжить в таком случае. Что есть человеческая жизнь для нас? Не более чем удобный инструмент, призванный облегчить мою собственную. А после… после достаточно сделать всего лишь щелчок пальцами, и та самая пресловутая душа покинет хрупкое тело, и оно падет замертво к моим ногам тонкой пустой оболочкой. После того, как я сожру душу, если в тот момент мне не будет хотеться крови.

И она… она ведь тоже была такой. Всего лишь оболочкой, созданной по моему требованию. Моя собственность. Смертная. Не подобная нам. Не рожденная, не знавшая детства, не видевшая эмоций, лишенная права выбора и воли. Механическое создание. Маленькая частица из всей той серой массы, что обитала на Острове. Но, вашу мать, какая частица! Она выделялась даже на фоне своих. На приемах, где присутствовали Избранные, в тренировочных центрах, где Нихилы показывали свои способности, она выделялась даже среди них. Придурки смотрели на нее с презрением, отворачиваясь в сторону, игнорируя ее присутствие, потому что она так и не стала Избранной. А она была лучше их во всем, раз за разом доказывая, что они и в подметки ей не годятся!

Да, дьявол, да! Я так и не смог уничтожить ее. Не смог сам. И не смог отдать приказ сделать это другим. И, черта с два, дело было не только в ее способностях или в том, что мне позарез нужен был хороший проводник. И даже не в надвигавшемся перевороте. Причина была в ее ясных голубых глазах. Будь они прокляты! Посмотрел в них и увидел всю ее. Почувствовал кожей. Понял, что не отпущу. Гордая. Умная. Настоящая. Она, мать ее, всегда была настоящей. Даже сейчас, когда находилась в другой реальности. Когда я не мог слышать голоса, не видел лица, я ощущал ее через расстояние и гребаное время!

А в моем мире лжи и жестокости, в мире фальшивых эмоций и холодных взглядов, пропитанном кровью и болью, она словно пламя костра в беспроглядную ночь. Живая. Яркая. Обжигающая. Особенно на фоне тусклых смертных, сновавших в тот день по дому. Даже по сравнению со стражами, привезшими ее ко мне. Они казались пустым местом. Словно фон, оттеняющий на холсте художника центральную композицию картины, к которой невольно возвращаешься взглядом раз за разом. Они грубо сжимали ее руки, и я чувствовал, как поднимается волна злости за то, что причиняют ей боль. Это моя собственность. Моя вещь. Создана для меня. Причинять боль и не причинять – решаю только я. Убить, покалечить, пытать сутками – тоже только я. А затем вторая волна ярости, уже на себя. Какое мне дело до боли этой презренной, являющейся по сути никем?! Почему мне хочется разорвать этого жирного подонка, посмевшего коснуться ее? И какого дьявола я завидую его пальцам? Почему сам хочу почувствовать, какая на ощупь ее кожа? Демон ее раздери, она же ничто! НМ13. Без имени. Без фамилии. Помечена, как любая моя вещь, как униформа или зажигалка. Каждую ночь в моей постели были женщины в сотни раз красивее ее, изысканные, роскошные, опытные, способные соблазнить любого бессмертного, а мой взгляд то и дело соскальзывает к пухлым губам, тихо произносящим ответы на мои вопросы, и скулы начинает сводить от желания познать их вкус. Мягкие ли они или твердые. Испугается ли она поцелуя, подчинится ли молча моей воле, в страхе не угодить Хозяину?

Я видел ее впервые, всего лишь минуту, но я был уверен – ни за что не покорится. Скорее, оттолкнет, зашипит, возможно, даже посмеет ударить… или ответит. Страстно, жадно. Я был уверен, что она именно такая. Я упивался ее эмоциями, ее силой, завораживающей и необычной, скрытой в тоненьком теле девушки-ребенка.

Приказал отменить казнь и оставить ее мне, нарушая установленные собой же правила, а когда начальник стражей посмел нахмуриться, обдумывая мое требование, убил его на глазах остальных, остановив сердце одним взглядом. Это была моя первая жертва, принесенная во имя нее. Потом я потеряю им счет, перестану считать жизни, отнятые у смертных и бессмертных для того, чтобы билось ее сердце, для того, чтобы слушать ее дыхание, чтобы знать, что она со мной, принадлежит мне. И не только как носитель уникальных способностей, но и как женщина. Как моя женщина. Пусть даже она стала ею не сразу, а через несколько лет.

Несмотря на то, что приходила в мою спальню сама. Не просила, но предлагала. Не словами, но решительным взглядом, страстью, которой дышали ее глаза, робкими движениями рук, придерживающих завязки легкого платья. А я зло насмехался над ней, ощущая, как разрывает брюки эрекция, как ломит кости от желания схватить ее в объятия и сжимать, оставляя синяки на молочной коже, чувствовать хрупкое тело под своим, врываться в горячую плоть, заставляя кричать от наслаждения. И в тот же момент презирал ее за это. Она ничто, ей запрещено даже прикасаться ко мне. Иногда хотелось лично содрать с нее кожу живьем, избить до полусмерти или изуродовать, чтобы не хотеть. Смотрел на нее, наполняясь ненавистью и яростью, сжимая челюсти, кулаки до хруста, и понимал, что не могу этого сделать. Прогонял вон, к дьяволу, подальше с моих глаз, чтобы не сорваться.

И я бы взял ее в первую же ночь, когда вместо очередной сочной девицы, сладострастно извивавшейся на моих коленях, вдруг ясно увидел ее лицо, представил, что это она вцепилась в мои плечи, откинув голову назад, что это ее темные локоны касаются моего тела, что это ее упругую грудь ласкают мои руки. Но она была проводником. Очень сильным проводником, и взять ее девственность означало лишить ее львиной доли способностей. А этого позволить себе не мог даже я, не в том положении, в котором оказался на тот момент, не во время переворота, который мог перевернуть всю иерархию Единого континента. Лия нужна была мне, в первую очередь, для политических целей, а с тех пор моими любовницами становились только голубоглазые миниатюрные брюнетки, похожие на нее внешне, но не имевшие и половины той жизни, которой светилась она. И никто кроме меня не знал, каких усилий мне стоило подавлять тот адский огонь, который она во мне пробуждала одним только взглядом.

* * *

Я падаю быстро, так быстро, что меня тошнит от неожиданности… и от бешеного восторга… от ужаса и от первобытного чувства триумфа… Он был прав – я смотрела в ярко-синие глаза, и мне было не до смеха. Потому что я его узнала. Потому что это ОН. Потому что именно таким я его и представляла… или помнила… или… О Боже – знала? Мне хотелось рыдать и оседать на пол, сползать к его ногам в изнеможении и неверии… И из моей груди вырывалось не дыхание, а судорожные всхлипывания, которые я не могла контролировать.

Я смотрела на него и понимала, что должна закричать, чтобы проснуться. Только во сне я никогда не сомневалась в том, кто он, а сейчас мне казалось, что я брежу наяву. И одежда… он одет, как Нейл из моих снов… Взгляд на сапоги, на широкий ремень. Во всем черном, и его кожа отливает бронзой, контрастируя с иссиня-черными волосами и матовой материей рубашки, наглухо застегнутой на все пуговицы. Сделал шаг ко мне, и я впилась пальцами в спинку кресла, прижимаясь к ней спиной, с такой силой, что заболели кости, казалось, они раскрошатся. Это был он, и в тот же момент не он. Словно я долгое время смотрела на блеклый снимок, а сейчас передо мной сам оригинал. И ни одна фотография… ни одна фантазия или сон не могли передать и десятой доли того, что я видела сейчас наяву. Я писала, что он красив? Да, я писала об этом… Но это не верное слово. Этого недостаточно, потому что понятия красоты у всех растяжимы и не имеют границ, а я видела чудовищную безупречность. Настолько яркую и идеальную и в тот же момент мрачную, фатальную. Красоту, в которой нет чистоты – там тьма, там мрак ада, там дьявольская смесь всех пороков вселенной и осознание собственной абсолютной власти. Она манит, и в тот же момент пугает, не радует глаз, нет, а ослепляет до боли и понимания, что это адская бездна. Человек не может быть настолько красив. И это не человек… это некто, обладающий неограниченной силой, не только физической. И от осознания этого меня начало лихорадить. Потому что я чувствовала рядом с собой зверя, хищника, который пришел за своей добычей. Убить он может, не прикоснувшись и пальцем.

Нейл смотрел на меня так, словно я принадлежала ему… так не смотрят на незнакомку, так смотрят на свою собственность. Я бы не смогла описать его взгляд просто словами.

– Узнала! – В голосе нотки триумфа. – Не можешь поверить, Лия? А ведь это я. Поверь своим глазам, малыш.

Слышу его голос. Наяву он намного глубже, гортаннее. Хриплые нотки, низкий тембр, каждое слово выбивает почву из-под ног и лишает рассудка. Мне холодно и жарко одновременно. Мое сердце то бешено колотилось, то останавливалось. Я смотрела на Нейла так жадно, как, наверное, смотрит путник в пустыне на мираж, зная о том, что это всего лишь плод больного воображения, но давая глазам насладиться в полной мере. И в тот же момент мне страшно. Что бы это ни было, но какими-то силами Ада он все-таки передо мной. Во плоти.

Коснулся моей руки чуть ниже локтя, где заканчивался рукав шелкового халата, и я замерла. От прикосновения захватило дух, с трудом сдержалась, чтобы не закрыть глаза от наслаждения чувствовать его пальцы на своей коже. Я ощутила даже запах. Терпкий, с ума сводящий, настолько реально, что вздрогнула. По телу поползли мурашки. Я не могла ни пошевелиться, ни сказать ни слова. Нейл провел ладонью по моей шее, спускаясь чуть ниже, заставляя меня задыхаться от желания сбежать и одновременно закатить глаза в изнеможении. В каждом первом прикосновении есть новизна, всплеск незнакомых ощущений, и это пьянит, вызывает чувство эйфории… но я испытывала совсем иные эмоции. Никакой новизны – мое тело реагировало на него, как на наркотик спустя долгое время воздержания, как после затяжной болезненной ломки в диком голоде и исступленной жажде… узнавая уже испытанный кайф.

– Я не плод твоих фантазий. Я настоящий, малыш. Самый настоящий!

Резко выдохнула и закрыла лицо руками. Не смотреть. Это сумасшествие. Впилась пальцами в свои волосы, стараясь отрезвить себя болью.

– Бред! Тебя нет! Это не можешь быть ты! Я хочу проснуться. Сейчас. Немедленно!

Я говорила шепотом, бессвязно, надеялась, что, когда отниму руки от лица, его здесь не будет. Я тихо молилась про себя, чтобы он исчез. Призывала все свои внутренние силы избавиться от навязчивой галлюцинации. Справиться с этой фантазией. Только он слишком реален. Его ладонь на моей шее, а другая сжимает мой подбородок, а еще… я точно знаю, что если открою глаза, то встречусь с его взглядом, и самое дикое – я также знаю, каким будет этот взгляд. Чуть прищуренный, тяжелый, как свинец, невыносимый, невозможный.

Почувствовала, как Нейл сильно сжал мои руки за запястья и отвел от лица, в следующую секунду меня обдало жаром, словно все нервы оголились, потому что под своими ладонями я почувствовала его скулы. Нейл прижал мои ладони к своему лицу. Я ощущала его кожу и даже легкую небритость. Судорожно вздохнула, а потом зажмурилась до боли, до черных пятен перед глазами, потому что моих пальцев касались его губы. Мягкие, слегка влажные и очень горячие.

Он приказывал посмотреть на него… и этот голос проникал мне под кожу, так глубоко, что, казалось, сожжет меня изнутри, отравит несбыточностью иллюзии, сведет с ума окончательно. Потому что какая-то часть меня хотела поддаться этой галлюцинации, жадно гладить его лицо, проводить пальцами по губам и… разрыдаться. Мне казалось, я близка к истерике.

Нейл сжал мои руки с такой силой, что я поморщилась и тихо всхлипнула. Все тело сжалось в пружину, и внутри тикал часовой механизм до взрыва. Дыхание сбилось совершенно, и я слышала собственное сердцебиение.

– Посмотри на меня, Лия!

Я хочу убедиться, что я не сумасшедшая. Только не смотреть в глаза. Расстояние. Пусть такое ничтожное, но все же расстояние.

Медленно подняла веки и встретилась с ним взглядом. Слишком близко, так близко, что я чувствую его каждой клеточкой тела, каждым взмахом ресниц, каждым трепетом губ и дрожащим подбородком.

– Хорошо… – Голос сорвался, и я, тяжело дыша, попробовала высвободить руки. – Допустим… Допустим, это правда ты. Зачем ты пришел? Чего ты от меня хочешь?

Его пальцы стиснули мои запястья еще сильнее, и от его хищной улыбки снова замедлилось сердцебиение.

– Я пришел за тобой… – Так просто, мне показалось, внутри что-то оборвалось. Потому что в его голосе нет ни капли сомнения. Утверждение. Голый факт.

И сердце отбивает набатом в висках так громко, что мне кажется, я оглохну.

– Я тебя не знаю. Я скоро проснусь, и ты исчезнешь. Как всегда.

Какими дьявольскими силами мой разум так издевается надо мной, или я сошла с ума окончательно.

– Я не исчезну, Лия. Пусть я сон. Но тогда я – кошмар. Твой самый жуткий кошмар наяву. И ты пойдешь со мной. Ты потеряла право выбора, как только позвала меня.

«Бойтесь ваших желаний…»

Я с силой дернула руки, но его хватка была, как свинцовые кандалы, словно мог сломать мне руки легким движением. Это действительно кошмар. Немного иной… и он в нем иной. Смотрела ему в глаза и не могла произнести ни звука. Звать на помощь бесполезно. Отрицательно качнула головой. Мне казалось, что он словно ждет от меня чего-то, всматриваясь в мои глаза, его собственные начинали излучать холод, лед, менять выражение, и вдоль моего позвоночника прошла дрожь страха. Едва ощутимая волна паники… Ведь я знаю, что означает этот взгляд, я видела в нем затаившегося зверя, которого нельзя дразнить. Хищника, способного растерзать меня так быстро, что я не успею даже вскрикнуть. Водоворот чувств от восторга до страха, самого первобытного и бесконтрольного. И каждое острое, как лезвие бритвы, разум отказывается воспринимать происходящее.

– А сейчас… сейчас представь то место, которое ты так часто видишь во сне. Вернись… окажись снова там, Лия… Как в последнем твоем сне. В том, где ты так отчаянно меня звала. Скажи, что ты идешь за мной… Представь и скажи мне…

– Нет! – вырвалось, как вопль, а на самом деле прозвучало, как тихий хриплый шепот. Я не хотела снова окунаться в те кошмары. Мне было страшно… Я хотела проснуться. Чувство реальности оглушало своей остротой и пугало до истерики. – Нет! Уходи! Просто уходи!

Я снова дернула руки, чувствуя, как подгибаются колени.

– Смотри мне в глаза! – В голосе металлические нотки, заставляющие беспрекословно подчиняться. Пытаюсь разорвать зрительный контакт, дрожа всем телом, но он уже завладел моим взглядом и держит, ломая мое сознание. Я чувствую это вторжение всем существом. Мне больно, и это не физическая боль, меня выворачивает наизнанку, потому что он раздирает мой разум. Я вижу себя – я не здесь, растворяясь в его взгляде, все так же смотрю на него… но уже не в этой комнате. Меня окружает давящая пустота, высокий серый забор, шуршание ветра в листве деревьев. Ветер путается в моих волосах, треплет подол моего платья, а я смотрю в его глаза, и даже если вокруг поднимутся столпы пламени, никто и ничто не заставит его отпустить меня.

Загрузка...