Праведник

— Ты чувствуешь ответственность за него.

— Конечно.

— Почему?

Эти гипнотизирующие зеленые глаза впиваются в мои.

— Потому что ему семнадцать!

— Достаточно взрослый, чтобы понимать разницу между правильным и неправильным.

— Жизнь не так проста. Он хороший парень.

— Он преступник.

— Он не такой, как ты, — выплевывает она, яростно сверкая глазами.

Я наклоняю голову, изучая ее. Она злится из-за правды. Она хочет видеть в своем брате все самое лучшее, несмотря на факты, которые находятся прямо перед ней. Бог прощает всех. Конечно, ангел хранит веру.

— Он сделал выбор.

— Жизнь не настолько черно-белая, Сейнт. — Мне не должно нравиться, как звучит мое имя на ее языке, но это… рай.

— О, но это так. Причина и следствие. Грех и отпущение грехов.

— Ты проповедуешь мне религиозные догматы?

Я отвожу взгляд. Вода стекает по ветровому стеклу, размывая изображение церкви, как на абстрактной картине, искажая его.

— Религия — это сама основа человеческой морали… нравственности, контроля, сдержанности; это те качества, которые отличают нас от животных, — я смотрю на нее. — Достойного от недостойного. Благословенного от проклятых.

Ее гипнотический взгляд задерживается на мне на долгое мгновение, шесть тяжелых ударов моего сердца, если быть точным.

— И кто же ты такой?

— Исключительный.

Крошечная морщинка пролегает между ее бровями, когда она качает головой.

— Ты безумен.

— Я провидец.

— Послушай, мне все равно. Мне просто нужно, чтобы ты нашел моего брата. Вот и все, — ее голос обрывается, и эти трещины снова начинают смещаться и расширяться. Но на этот раз ее свет тускнеет, будто он медленно гаснет. Эта мысль мне очень не нравится. Каково наказание для человека, который заставит ангела пасть?

— Тебе следует пойти домой, — говорю я, хотя и не знаю почему. Похоже, как бы сильно я ни старался избегать ее, Господь предопределил, что наши пути должны переплестись. Это кажется неизбежным… как поезд, мчащийся по рельсам без тормозов.

— Тебе придется убить меня, — шепчет она, и я инстинктивно знаю, что она делает. Ее пустой взгляд прикован к воде, стекающей по ветровому стеклу. Как будто сам Бог оплакивает ее. И как он может не позаботиться об одном из своих ангелов?

Для меня она представляет собой столкновение между моим рациональным, деловым умом и моей богобоязненной душой.

Я всегда ходил по условной грани между морально предосудительным преступным миром и моей религией. Сама моя натура стремится к уничтожению других… наблюдать, как душа человека покидает его глаза. И поэтому я постоянно борюсь со своим «я» в попытке спасти свою испорченную душу. Вы могли бы назвать это эгоистичной потребностью, движимой страхом перед тем, что произойдет, если я сдамся тьме. Моя мать всегда говорила, что в ту секунду, когда я это сделаю, дьявол завладеет мной, и я буду вечно гореть в аду.

И вот эта девушка — эта здоровая, невинная девушка. Я знаю, что она была послана мне. Я это чувствую. Тебе просто нужно взять меня за руку.

— Ты будешь работать на меня, — слова срываются с моих губ прежде, чем я по-настоящему позволяю своему языку произнести их.

— Что? — ее голова поворачивается в мою сторону, глаза расширяются.

— Ты нестабильна сейчас. — Мне хорошо знакомо это чувство.

— Я в порядке.

Она далеко не в порядке. Обводя ее взглядом, мои глаза останавливаются на потрепанном пластыре, прилипшем к ее колену. Бледная дорожка крови стекает по ее икре, обвиваясь вокруг лодыжки уродливой лентой.

— У тебя идет кровь.

— Я в порядке.

— Нестабильна, — повторяю я.

Прерывистый вздох срывается с ее губ, и она проводит пальцами по влажным, спутанным волосам.

— Ты поможешь мне? — Крылья. Огонь. Зеленые глаза. Помоги мне. Я закрываю глаза, пытаясь прогнать эти образы из головы.

— Да. — И вот так просто все и произошло. В мгновение ока я чувствую это — присутствие Бога, исходящее от нее. Мне приходится бороться с желанием прикоснуться к ней, просто… быть… рядом с ней.

Заставив себя открыть дверцу, я бесшумно выскальзываю из ржавого автомобиля, позволяя дождю снова заключить меня в объятия. Ледяная вода мгновенно просачивается под воротник рубашки, вызывая дрожь по спине.

Наклонившись, я снова заглядываю внутрь машины. Ее глаза встречаются с моими, и что-то проскальзывает между нами, хотя я не могу определить, что именно.

— Будь здесь завтра в 10 часов вечера.

Она открывает рот, чтобы ответить, но я обрываю ее, захлопывая дверцу крошечной машины и заставляя ее покачиваться.

Иден Харрис будет работать на меня, а я буду присматривать за ней. Я завладею ею. Я буду благословлен касанием Господа.

И, таким образом, ангел станет моим личным сосудом, прекрасным достоянием.

Глава 10

Иден

Текстовое сообщение: от Саммер

Слова вспыхивают на экране моего телефона, и я со вздохом нажимаю на уведомление.

«Ты увольняешься? Ты в порядке? X».

Нет, я далека от того, чтобы быть в порядке, но ничего не могу рассказать ей. Я не сомневаюсь, что Сейнт пойдет на крайние меры, чтобы сохранить частную жизнь.

Заглушив двигатель, я бросаю телефон в бардачок и направляюсь к фасаду зловещего вида здания церкви. Вышибала коротко кивает мне, прежде чем отойти в сторону. Я нервно разглаживаю рукой обтягивающую юбку своего платья, каблуки цокают по истертому каменному полу, когда я переступаю порог. На меня обрушивается стена звука, вечеринка в клубе в самом разгаре. Разноцветные огни проносятся над толпой людей, освещая высокие стропила и красочные витражи. Это кажется почти пародией — превратить такое красивое здание в не более чем ночной клуб. Если бы эти стены могли говорить, я уверена, они могли бы напомнить о постоянно меняющемся курсе развития и деградации человечества. А теперь… теперь они свидетели лишь того, как пьяные люди трутся друг об друга.

Когда я спускаюсь по лестнице в катакомбы, там тихо. То, что выглядело не более чем причудливым клубом, теперь кажется именно тем, чем оно является на самом деле: подземной гаванью для мертвых.

Я вздрагиваю, когда звон стекла нарушает жуткую тишину. Девушка ставит ящик с пивом на стойку, при этом поднимая на меня взгляд. Темные волосы заплетены в косу, перекинутую через плечо, а белое платье облегает ее соблазнительное тело. Она выглядит как супермодель.

— Тебе не следует быть здесь, внизу, — отступив назад, она складывает руки на груди, оглядывая меня с ног до головы.

— Предполагается, что я здесь работаю.

— Да. Наверху, — фыркает она, закатывая глаза. — Новички здесь не работают.

— Э-э-э, ладно, — я поворачиваюсь, чтобы вернуться наверх, и вижу Джейса, шагающего ко мне. Его взгляд прикован к телефону. Брови плотно сдвинуты в сосредоточении. Медного оттенка пряди торчали во все стороны, будто он весь день проводил руками по волосам. Он почти врезается в меня, прежде чем резко остановиться.

— Иден.

— Э-э-э, я не в том месте? Я должна быть там, наверху? — тычу большим пальцем в сторону лестницы.

Его губы подергиваются.

— Если бы ты должна была быть там, наверху, охрана не пустила бы тебя сюда.

— О, точно.

— Сейнт настоял, чтобы ты работала здесь, внизу. Чаевые здесь больше, хотя клиентура значительно хуже. — Что-то было в его голосе, когда он это говорил. Презрение? Он наклоняет голову набок, медленно проходя по мне взглядом. — Что в тебе такого особенного?

— Прошу прощения?

Придвигаясь ближе, он медленно протягивает руку и зажимает прядь моих волос между пальцами.

— Ты такая невинная. Как солнечный свет. Я понимаю, почему мой брат так очарован тобой. — Они братья? Теперь, когда он упомянул об этом, я вижу сходство: глаза того же оттенка голубого, разрез рта, угол скул. Хотя Джейс гораздо более дружелюбен. Опасный, несомненно, но с налетом очарования. Сейнт же просто… холодный и пугающий.

— Я благодарна Сейнту за помощь…

Он смеется, наклоняясь так близко, что я чувствую теплое дыхание на своей шее.

— Что ж, теперь ты завладела его вниманием. И за это я искренне тебя жалею. — Я вздрагиваю от его слов, страх скручивает мой желудок. — Тебе следует пойти к нему. Он подумает, что ты опоздала, а ты же этого не хочешь.

Джейс уходит, и я в замешательстве смотрю ему вслед.

Следуя его совету, я пробираюсь через вызывающие клаустрофобию комнаты, пока снова не оказываюсь перед тяжелыми деревянными дверями. Пульс учащается, и во рту мгновенно становится сухо. Я неуверенно стучу в дверь, ожидая ответа. Его нет.

В конце концов, я не выдерживаю и беру толстое металлическое кольцо, которое служит ручкой, поворачивая его до тех пор, пока не освобождается защелка. Дверь открывается со стоном визжащих петель, и я тихо вхожу внутрь, стараясь, чтобы мои каблуки не стучали по полу.

На мгновение комната кажется пустой, но потом я замечаю его. Сейнт. Сидит на стуле, с неподвижностью, которая просто выбивает из колеи.

— Ты опоздала, — говорит он.

Я смотрю на часы. Сейчас две минуты одиннадцатого.

— Я разговаривала с Джейсом.

— Джейс нанял тебя на работу?

— Нет.

— Тогда Джейс не является твоим приоритетом. — Я не отвечаю, и между нами воцаряется напряженное молчание. Медленно он поднимается на ноги, преодолевая расстояние между нами. Каждый инстинкт, который у меня есть, подталкивает отступить, потому что он заставляет меня чувствовать себя уязвимой, не в безопасности… как беспомощная добыча. Его губы изгибаются, и я знаю — это по той причине, что, несмотря на отсутствие у меня малейших движений, он их видит. Он чувствует мой страх.

Он вторгается в мое личное пространство, теребя ткань моего платья.

— Я содержу не публичный дом. Одна из девушек оденет тебя.

Я опускаю взгляд на обтягивающее черное платье, и жар приливает к моим щекам. Меня никогда раньше не заставляли стыдиться того, что я ношу короткое платье.

— Я скажу тебе один раз, не выполнишь это, и я не смогу нести ответственность за какие-либо последствия. Понимаешь? — Его голос — это бескомпромиссный удар хлыста. Я молча киваю. — Хорошо. Этот клуб обслуживает… определенный тип людей. Ты можешь что-то услышать, что-то увидеть… но ты никогда ничего из этого нигде не повторишь. Люди, которые приходят сюда, ожидают осмотрительности, безопасности. Понимаешь? — Я снова киваю. Во что, черт возьми, он меня втягивает? — Словами, ангел.

— Да, я понимаю.

— Хорошо, — он снова отступает. — Можешь идти. — Я поворачиваюсь к двери. — И, Иден… никогда больше не опаздывай.

Я почти уверена, что он убил бы меня, будь у него хоть половина шанса, и я бы солгала, если бы сказала, что такая перспектива меня не пугает.

***

Мои ноги налиты свинцом, пока я поднимаюсь по пяти лестничным пролетам на свой этаж. Эта раздражающая флуоресцентная лампа в коридоре непрерывно жужжит, пока я роюсь в сумке в поисках ключей. Я наполовину сплю, поэтому подскакиваю, когда краем глаза замечаю движение.

— Господи, Эш, ты напугал меня, — я прижимаю руку к груди, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце. Здесь не совсем безопасно, и я всегда на взводе. Он прислонился к стене рядом с дверью, закинув ногу на ногу и засунув руки в карманы. — Что ты здесь делаешь?

Он отталкивается от стены, останавливаясь прямо передо мной. Его глаза скользят по моему лицу, хмурый взгляд искажает его черты.

— Ну, ты, кажется, не отвечаешь на звонки и сообщения, — он широко разводит руки. — Поэтому я здесь. — У меня нет ни малейшего желания разбираться с этим прямо сейчас. — Ты собираешься пригласить меня войти или нет?

Вставляя ключ в замок, я распахиваю дверь, смиряясь с этим разговором, несмотря на то, что я так устала, что едва могу держать глаза открытыми.

— Входи.

Хлопнув дверью, я бросаю сумочку на пол и следую за ним в гостиную. Он оглядывает комнату так, словно никогда раньше здесь не был.

— Ты приходишь ко мне и просишь о помощи. Я отвожу тебя к Джейсу Кингсли, а потом ничего не слышу о тебе. Кингсли могли убить тебя, а я бы даже не узнал. Теперь же до меня дошло, что ты работаешь на них.

— Сейчас три часа ночи, Эш. — Такое чувство, будто кто-то насыпал мне в глаза песка.

— Я беспокоюсь о тебе.

— Ну, в этом нет необходимости. Я не беспомощна.

Зарычав, он подходит ближе.

— Нет, ты хорошая девочка, Иден. У тебя есть будущее вдали от этого захолустного местечка. Отто вляпался в какое-то дерьмо, и теперь он тянет тебя за собой.

— Пошел ты! Отто — хороший ребенок! — огрызаюсь я.

— Ты не хуже меня знаешь, что он замешан в чем-то плохом, Иден. Твоя единственная зацепка — Сейнт Кингсли, черт возьми. Этим все сказано.

— Сейнт пытается мне помочь, — бормочу я.

Эш смеется.

— Кингсли не помогают никому, кроме самих себя.

— Наши интересы совпадают.

Теперь он смеется еще громче, запрокидывая голову назад, прежде чем встряхнуть ею.

— Не будь дурой, Иден.

— Знаешь что, убирайся.

Смех обрывается, и его голова склоняется набок, почти хищно. Исчез тот обожающий меня плохой мальчик, которого я всегда знала, а на смену ему пришел кто-то более холодный и жесткий. Это тот парень, который заслужил репутацию Эша в криминальном мире Пекхэма. Это та сторона, которую он никогда не позволял мне видеть.

— Ты наивна. Прямо сейчас они пытаются найти Отто, потому что хотят знать, как, черт возьми, у него оказалось столько их наличных. Он — источник утечки информации, потенциальный риск. Ты знаешь, что братья Кингсли делают с людьми, которые встают на пути их бизнеса? — Я тяжело сглатываю, пульс учащается с каждой секундой. Достав телефон из кармана, он несколько раз стучит по экрану, прежде чем передать его мне. На экране развернута новостная статья об убийстве в китайском ресторане. Нет, не одно убийство. Четыре. Найдены четыре тела с перерезанным горлом. Это дело идентифицируют как возможное групповое убийство. — Это то, что они делают. Они тебе не друзья, Иден, и поверь мне, когда я говорю тебе, что на свете мало людей опаснее этих двоих.

— Откуда ты знаешь, что это именно они? — шепчу я, но даже когда произношу эти слова, представляю, как Сейнт безжалостно держит нож, с которого капает кровь. Я знаю, что это не в его стиле, да и Джейса, если уж на то пошло.

— Давай просто скажем, что я осведомлен об их деловых связях, и это, — он указывает на телефон в моей руке, — были некоторые из них.

Я качаю головой.

— Все это не имеет значения. Единственное, что важно, — это найти моего брата. — Вот оно. Одна цель, а все остальное — просто детали. Я пойду на любые жертвы ради Отто.

Он кладет палец мне под подбородок, запрокидывая мою голову назад, пока я не встречаюсь с ним взглядом.

— Беги, черт возьми, Иден. — Его глаза были такими серьезными, и я искренне верю, что ему не все равно.

— Ты же знаешь, что я не могу. — Он шипит проклятие себе под нос и отворачивается от меня, расхаживая по комнате. Остановившись у обеденного стола, он так сильно сжимает спинку стула, что у него белеют костяшки пальцев.

— Я убегу с тобой.

— Я. Не. Могу. И ты тоже не можешь. — Он, что, сошел с ума?

— Почему ты не хочешь слушать меня? Ты понятия не имеешь с кем связалась! Мэр Рик Кингсли… дядя Сейнта. Его отец и брат — крупнейшие поставщики кокаина в городе. Его двоюродные братья — поставляют оружие на большую часть Ближнего Востока. Ты для них никто. Вспышка. А Сейнт… он худший из них всех, совершенно не в себе. Я не знаю, почему ты все еще жива, но это ненадолго.

— Я просто пытаюсь решать по одному вопросу за раз. Это все, что я могу сделать.

Эш сокращает расстояние между нами и обхватывает мое лицо ладонями, наклоняясь, пока наши глаза не оказываются на одном уровне.

— Я не потеряю тебя снова, Иден. — Но у него никогда и не было меня. По крайней мере, по моей версии.

Повернувшись, я подхожу к входной двери и открываю ее.

— Спасибо тебе за заботу. Мне нужно спать.

Я вижу разочарование на его лице. Он думает, что способен спасти меня, но это не так. Теперь я твердо встала на этот путь. И нет возможности повернуть назад. Я в деле. Я заключила сделку с дьяволом, и он может забрать мою душу, если отпустит душу моего брата.

Глава 11

Сейнт

Прошла неделя… неделя наблюдения за Иден из тени, здесь, в моем собственном клубе. Я с ней не разговариваю. Мне это и не нужно. Мы родственные души, вместе скатывающиеся по спирали в ад. Я вижу это в ее глазах, растущее отчаяние… горе, которое угрожает поглотить ее целиком. Иногда она смотрит на меня как на чудовище, которым, как она знает, я и являюсь, а в других случаях кажется, что я — ее единственная надежда в этом мире. И когда она смотрит на меня вот так, я чувствую себя сильным и святым.

Сейчас она протирает бокалы и расставляет их на полке. Платье, которое она носит, закрывает ее от шеи до колен, и все же черный материал подчеркивает каждый изящный изгиб ее тела. Когда она тянется к верхней полке, ткань приподнимается немного выше, обнажая большую часть ее бедра. Вся кровь в моем теле мгновенно устремляется ниже пояса, и я спешу укрыться в своей комнате отдыха. Закрыв за собой двери, я прохожу к камину и обратно, мои шаги короткие и быстрые. Член болезненно прижимается к ширинке брюк, и желчь подступает к горлу. Грешник, грешник, грешник.

Во мне поднимается паника. Мне нужно… кое-что. Я ударяю кулаком в стену, чувствуя, как хрустят костяшки пальцев от силы удара. Боль пронзает мое запястье, и я вздыхаю с облегчением, снова ударяя кулаком по стене. Требуется еще три удара, прежде чем мой член успокаивается, и тошнотворное чувство рассеивается. Моя рука пульсирует, и я вижу, что кровь покрывает мои пальцы. Я разжимаю и сжимаю кулак, нуждаясь в новых волнах боли, которые приносит это простое движение. Я разваливаюсь на части, нити, которые удерживают меня целостным, ослабевают, и натягиваются все туже, пока все, что когда-то держало меня вместе, в конце концов, просто не исчезнет.

— Сейнт. — Я поворачиваюсь на звук голоса Джейса. Его взгляд опускается на мою окровавленную руку, прежде чем хмурое выражение искажает его черты. — Нам нужно поговорить, — серьезно произносит он.

Отойдя, я сажусь на стул. А Джейс устраивается на диване напротив меня, упираясь локтями в раздвинутые бедра.

— Я беспокоюсь о тебе.

— Осторожнее, Джейс.

— Ты сам на себя не похож. Ты не собран, — он испускает долгий вздох и проводит рукой по своей копне волос. — Ты все еще не дал добро на то, чтобы они снова начали печатать.

— Расследование в отношении наших денег закрыто?

— Нет.

— Что ж, тогда вот тебе ответ, — я вскакиваю на ноги и застегиваю пиджак.

— Дело не только в этом. Ты ведешь себя как сумасшедший… еще безумнее, чем обычно. Зачем ты нанял Иден?

— Чтобы мы могли присмотреть за ней. — В этом, по правде говоря, не было никаких "мы".

Он фыркает.

— Две недели назад ты хотел, чтобы я убил ее. Теперь ты даешь ей работу. Я вижу, как ты на нее смотришь.

Гнев во мне начинает бурлить, как лава, только и ждущая, чтобы выплеснуться наружу и уничтожить все на своем пути.

— И как же, позволь узнать?

— Как будто она тебя интересует. А тебя ничто не интересует, кроме денег.

Итак, он заметил.

— Мой интерес к ней — деньги, потому что она угрожает им. Ее брат угрожает им. — Ложь так легко слетает с моих губ с достаточным правдоподобием в голосе, чтобы одурачить моего брата… того, кто так хорошо меня знает… единственного, кто заметил, что мое внимание ускользает.

— Ты не сосредоточен.

— Я в порядке! — в то же мгновение я сожалею о легкой потере контроля и о резкости в голосе, потому что это доказывает, что в его словах есть доля правды. Поднявшись на ноги, я подхожу к бару и наливаю полстакана виски, прежде чем сделать полный глоток и грохнуть стаканом о стойку. Я прохожу мимо него и распахиваю дверь с тяжелым скрипом старых петель. И вылетаю из комнаты прямо в Иден. Мы сталкиваемся, и она отшатывается, роняя поднос со стаканами, который держала в руке. Грохот слышен даже сквозь музыку.

Она тут же падает на колени, чтобы поднять разлетевшееся стекло.

— Мне жаль, — извиняется она, глядя на меня из-под длинных ресниц. Мой член дергается, легкие сжимаются, а пульс отбивает ритм стаккато в барабанных перепонках. Она стоит передо мной на коленях. Поклоняется мне, молится у моего алтаря. От этой мысли мой член болезненно твердеет, и я не могу… думать. Дыхание с шипением срывается с ее губ, и она отводит взгляд, поднимая руку. Кровь льется из ее порезанного пальца, каскадом стекает по руке, завораживая меня. Я опускаюсь на корточки, хватаю ее за запястье и притягиваю ближе. Мягкая джазовая музыка разливается вокруг нас, и я знаю, что комната полна людей, но все, что я вижу (перед собой), — это она… и ее кровь. Такая красная, такая яркая. Наши глаза встречаются, и я задерживаю дыхание, борясь с потоком образов, проносящихся в моем сознании. Крылья. Огонь. Кровавые слезы. Кровь, кровь, кровь. Малиновые крылья. Ангел на коленях, жертвоприношение. Для меня. Мне. И она так хорошо смотрится в крови, малиновый цвет на фоне этой нетронутой, бледной кожи. Нет!

Вскакивая на ноги, я, пошатываясь, отхожу от нее.

— Прибери за собой, — ворчу я, прежде чем поспешить прочь.

Она вытаскивает на поверхность самые темные уголки моей души. «Именно поэтому она должна быть мертва», — всплывает у меня в голове тихий голосок. Это было бы так просто, смыть ее существование с этой планеты, а, значит, и с моего разума, как отбеливатель уничтожает микробы. Я бы почувствовал себя очищенным. Чистым. Правильным. Но если ангел — это голос вашей совести, призывающий к добру, тогда это… страстное желание, несомненно, должно быть делом рук дьявола. Горит, горит, горит.

Она испытывает меня своей простодушной невинностью и наивностью, и насколько же по-настоящему проклятым это делает меня… что я должен жаждать разрушения чего-то чистого? Она играет на моих слабостях, и это настолько меня беспокоит, что я не могу этого понять. Это то, чего хочет Он — наблюдать, как я теряю контроль, следить за тем, как я борюсь за Него.

Мне нужно выбраться из клуба.

Я никогда ни от кого не убегал, но сейчас я убегаю от монстра, которого она выманивает из глубины моей темной души. Мне не следовало предлагать ей работу здесь. Я продолжаю идти, пересекаю клуб и выхожу прямо из парадной двери, мчась навстречу спасению, в котором я так остро нуждаюсь.

Как только я переступаю порог церкви, меня охватывает чувство спокойствия, проливаясь благодатным бальзамом на мою вечно противоречивую душу. От холода, исходящего от толстых каменных стен, у меня по рукам бегут мурашки, а воздух затуманивается от моего дыхания. Исповедальня стоит в углу, как старый друг, и манит меня к себе. Подойдя, я отдергиваю занавеску и сажусь на неглубокую деревянную скамью. Как только задергиваю занавеску, в моем сознании воцаряется тишина. Бесконечная война, бушующая в моей голове, достигает временного прекращения. Аромат полироли для дерева и благовоний наполняет меня собой, и внезапно я чувствую себя как дома.

— Прости меня, отец, ибо я согрешил, — выдыхаю я. — Прошло три дня с моей последней исповеди.

— Я выслушаю твою исповедь, — отвечает отец Максвелл так же, как он всегда делал это в течение последних двадцати лет.

— У меня… нечистые мысли об одной женщине. — Я знаю, как это звучит, и о чем он подумает. Если бы все было настолько простым, что сводилось к фантазии о трахе, но все было сложнее и запутаннее. Мои фантазии гораздо темнее и порочнее, но это касается только меня и Господа Бога. Он понимает мое загадочное признание, даже если его посланник этого никогда не осознает. В конце концов, я паршивая овца в его стаде, тот, чьи грехи он прощал много раз. Тот, кого терпеливо ожидает сам дьявол.

— Произнеси десять "Аве Мария", — обращается он ко мне. В его голосе слышится скука, как и всегда. Джудас говорил, что отец Максвелл мог бы начисто лишить девственности монахиню, но Джудас — богохульник.

Когда сажусь в машину, я проверяю телефон. Пришло сообщение от Джейса.

Джейс: У меня есть зацепка по парню.

Я набираю его номер и нетерпеливо слушаю дозвон.

— Какая зацепка? — рявкаю я.

— Одна из наших уборщиц. Я думаю, они занимаются каким-то сомнительным дерьмом.

— Кто? — спросил я.

— Братья Бромли.

— Что за дерьмо?

— Я пока не совсем уверен. Просто позволь мне разобраться в этом. Я дам тебе знать, когда у меня будет что-то конкретное.

Делаю глубокий вдох. Я знаю, что для всего мира кажусь воплощением сдержанности, но правда в том, что я должен отступить и позволить Джейсу справиться с этими ситуациями. Я никто иной, как бизнесмен, и, что ж, мои методы не способствуют успешным рабочим отношениям. Я бы скорее раздавил их, как тараканов, которыми они и являются, но ни один человек не может выстоять в одиночку. Даже я должен время от времени играть в одной команде с другими.

— Как Иден? — спрашиваю я.

Наступает пауза. Достаточно долгая, чтобы усомниться, что он меня услышал.

— С ней все в порядке, — наконец, отвечает он. — А что?

А что? Хороший вопрос. Потому что она хрупкая. Потому что она слишком много знает обо мне и моем бизнесе. Потому что она слишком хороша для той порочности, в которой я так охотно купаюсь. И потому мне приходится задаваться вопросом, как долго ангел может продержаться в аду.

Глава 12

Сейнт

Мой вечер проходит так же, как и всегда: пробежка, наказание, еда. Мое тело приспособлено всего к нескольким часам сна в день. Прошлой ночью Иден снова посетила меня во сне, умоляя помочь ей, умоляя взять ее за руку. Я не понимаю. Я же помогаю ей. Разве я не взял ее за руку? Чего она хочет от меня? Чего Он хочет от меня? Я почти схожу с ума, пытаясь разобраться в этом.

Когда прихожу в клуб, он уже переполнен, но толпа расступается, когда я пробираюсь через танцпол. Девушка пьяно отступает на шаг, натыкаясь на меня. Я с отвращением смотрю на нее сверху вниз, наблюдая за тем, как она приводит себя в порядок. Когда она, наконец, поворачивается и поднимает на меня взгляд, ее глаза расширяются. Я к этому привык. Более того, мне это нравится — страх, который я вижу в их глазах. Знание, проникающее в ее маленький мозг, о том, что она в опасности.

Я обхожу ее и направляюсь в катакомбы. Воздух здесь, внизу, сегодня особенно душный, и я чувствую высокую влажность. Все столики заняты.

Я замечаю Иден, подающую напитки некоторым клиентам, и ничего не могу с собой поделать. Я позволяю своим глазам блуждать по всему ее телу, оценивая каждый изгиб.

— Сейнт. — Мой взгляд переключается на Джейса. Он стоит в нескольких футах от меня, высоко подняв бровь. Дернув подбородком, он направляется в кабинет. Я следую за ним, закрывая за нами двери и заглушая музыку снаружи.

— Чего ты хочешь?

— Учтив, как всегда, — он подходит к бару. — Итак, я изучил деятельность братьев Бромли. Оказывается, одного из их дилеров выбросило на берег Темзы примерно неделю назад.

— И?

— Ему было всего семнадцать… учился в Королевском колледже…

— У меня заканчивается терпение, Джейс.

Он закатывает глаза, и желание причинить ему боль становится очень реальным.

— Отто Харрис учится в Королевском колледже. Тот же инженерный класс, что и у этого парня… Маркуса Джонса.

— Тащи ее сюда, — рявкаю я. Совпадение? Возможно… но маловероятно.

Он молча уходит и возвращается через несколько минут с нервно выглядящей Иден. Ее зубы впиваются в пухлую мякоть нижней губы, несколько раз прикусывая ее. Ее глаза на мгновение встречаются с моими, изумрудно-зеленые, полные невинности, которой я не могу притворяться, что не хочу обладать. Заправляя прядь золотистых волос за ухо, она опускает мимолетный взгляд в пол. Я ловлю себя на том, что скучаю по нему, и это несказанно меня бесит.

— Ты знаешь Маркуса Джонса? — спрашиваю я.

Ее веки трепещут, закрываясь, длинные ресницы скользят по высоким скулам в ласковом шепоте.

— Он мертв. Он был другом моего брата, — ее глаза распахиваются, встречаясь с моими. Смирение в них ясно как божий день.

— Ты знала, что он был членом "Братьев Бромли"?

Наступает пауза, мгновение тишины, во время которой я вижу, как на ее лице отражается раздумье.

— Откуда мне это было знать?

Обман витает в воздухе, как туман. Я делаю шаг к ней и борюсь с улыбкой, когда она отступает. Да, бойся меня, ангел.

Я почти ощущаю ее беспокойство, похожее на настоящую панику загнанного в ловушку животного. Когда оказываюсь достаточно близко, чтобы ощутить мускусный и в то же время цветочный аромат ее духов, что-то меняется. Паника на мгновение утихает, и вспыхивает искра неповиновения, похожая на крошечный тлеющий уголек, ярко горящий на фоне обыденного жеманного страха, к которому я так привык.

Меня притягивает это, подталкивая редким мужеством, что она демонстрирует. Я прижимаюсь к ней, чувствуя ритмичное прикосновение ее грудей к моей груди, когда она учащенно дышит. Кровь беспорядочно пульсирует в артерии на ее горле.

Я прижимаюсь губами к ее уху, и напряжение, повисшее в воздухе, ощущается как чистый адреналин в моих венах. Я наслаждаюсь этим. Ее дыхание прерывается, когда я выдыхаю, ероша пряди ее волос.

— Осторожнее, ангел. Ложь опасна. — Она тяжело сглатывает, ее пульс учащается, отдаваясь на молочно-белой коже. — Я спрошу еще раз. Ты знала?

Я быстро теряю терпение и чувствую, как одновременно растет беспокойство Джейса.

— Нет, — ее глаза прищуриваются, и я хочу, чтобы она набросилась на меня так, как, я знаю, она этого жаждет. Я бы с удовольствием провел пальцами по нежной коже ее горла. Сжимать и слушать, как она умоляет, чувствовать, как ее ногти впиваются в мою кожу, когда ее охватывает слепая паника. Мой член твердеет, и я заставляю себя отодвинуться от нее, повернуться спиной и перестаю смотреть на совершенство ее лица. Грешник, грешник, грешник. Слова прокручиваются у меня в голове, но они не могут просочиться сквозь фантазию, которая разыгралась в моем воображении, как болезнь. Я трахал женщин, грешниц, но Иден не грешница. Она ангел. И это желание осквернить ангела… Я в аду.

— Я слышала о них. Откуда ты знаешь, что Маркус был одним из них? — лирический голос Иден достигает моих ушей, но я не обращаю на нее внимания.

— Татуировка, — отвечает Джейс.

— Буква «Б» с шипами, — размышляет она.

— Ты можешь идти, Иден, — говорит ей Джейс.

— Что? Нет. Это… это может привести к Отто, верно? Вот почему ты спрашиваешь.

Я смотрю ей в лицо.

— Уходи, Иден. Мы сообщим тебе, если что-нибудь обнаружим.

Ее глаза встречаются с моими, и в ее взгляде появляется свирепый блеск.

— Ты серьезно? Он пропал несколько недель назад. Ты был почти бесполезен. Впервые, когда у тебя что-то появилось, ты хочешь, чтобы я ушла.

О, она точно знает, как надавить на мои кнопки. Я подкрадываюсь к ней, ожидая, что она отступит, извинится и убежит. Она не делает ничего из этого списка.

Вместо этого она расправляет плечи и смотрит на меня снизу вверх. О, маленький ангел. Тише, тише.

— Сейнт, — голос Джейса — тихое предупреждение, которое мне не нравится.

Когда я подхожу к Иден, моя грудь соприкасается с ее грудью. Я чувствую тепло ее дыхания на своих губах, и аромат текилы танцует у меня на языке. Напряжение между нами нарастает, и я жду, что она отступит, но, к моей радости, она этого не делает. Мои пальцы обвиваются вокруг ее шеи, нежная кожа такая теплая под моими пальцами.

— Ангел, я могу сломать тебя, как веточку. Я мог убить тебя в тот момент, когда ты впервые вошла в этот клуб.

Ее глаза вспыхивают этим раскаленным докрасна темпераментом, и нежные пальцы обхватывают мое запястье, ногти с силой впиваются в кожу.

Он словно обрушил на меня свой горячий гнев, злобу, негодование и враждебность… целую банду ангелов-разрушителей. Гнев ангела.

— Тогда сделай это, — говорит она сквозь стиснутые зубы. Моя хватка усиливается, ее пульс бьется под моими пальцами, а сдавленный вздох срывается с ее губ, и это прекрасно. Так идеально. Мой член набухает, легкие сжимаются, и потребность настолько острая, что я едва могу дышать, захлестывает меня с головой.

Я притягиваю ее ближе к себе — так близко, что мои губы касаются ее губ.

— Не искушай меня, — шепчу я ей в губы. — Тебе не понравится то, что произойдет.

— Сейнт, — я поворачиваюсь и смотрю на Джейса, его пристальный взгляд прикован к моему, а его рука лежит на моей руке. Он едва заметно качает головой, и я отмахиваюсь от него, прежде чем оттолкнуть Иден. Она кашляет, потирая горло.

— Уходи, Иден.

Даже сейчас она колеблется, ее взгляд мечется между Джейсом и мной, прежде чем она, наконец, выскальзывает из комнаты. Я набрасываюсь на брата.

— Сделаешь это еще раз, и я убью тебя. Брат ты мне или нет.

— Господи. Ты смотрел на нее так, словно хотел убить ее и трахнуть одновременно. — Я ничего не говорю на это, и он стонет, проводя рукой по лицу. — Боже, ты больной ублюдок.

— Я хочу убить большинство людей. Иден Харрис не особенная. — Это не так. Это не так.

— Что ж, ты сделал выбор сохранить ей жизнь. — Он прав. Я сделал это. Я решил помочь ей, но только для того, чтобы добиться полного отсутствия у нее благодарности. И она все еще терзает мои сны, все еще мучает мою совесть.

— Присмотрись к Братьям.

Разглаживая рукой перед своего пиджака, Джейс кивает и выходит из комнаты.

Мои собственные мысли кружатся в сознании нежелательным торнадо. Иден — это проблема. Ее брат — проблема. Вся эта ситуация — одна огромная проблема, которая меня не должна волновать.

Но скоро все разрешится, и моя жизнь сможет вернуться в нормальное русло.

Без нее.

Эта мысль беспокоит меня гораздо больше, чем мне хотелось бы признавать. Ибо кто не хочет жить в присутствии ангела?

Быть тронутым ангелом — значит быть тронутым самим Богом.

Глава 13

Иден

Стук в мою входную дверь, заставляет меня вскочить и спешно открыть ее. Эш опирается одной рукой о раму, его темно-карие глаза встречаются с моими сквозь завесу грязных светлых волос. Сняв цепочку, я широко открываю дверь и приглашаю его войти.

Он проходит мимо меня, от него пахнет дымом и кожей.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спрашиваю я.

— Кофе было бы здорово, — отвечает он, проводя рукой по лицу. Эш выглядит усталым. Я приступаю к приготовлению кофе, так как чувствую на себе его пристальный взгляд со своего места у кухонной стойки. — Мило, что ты, наконец, позвонила.

Я внутренне стону. Лучше бы я этого не делала, но мне нужна его помощь. Снова.

— Прости. Я была занята, работала, пыталась найти брата…

— Каково это — работать на Джейса и Сейнта Кингсли? — в его голосе слышится явственное презрение.

— Нормально, — я протягиваю ему кофе. — Вообще-то, именно об этом я и хотела с тобой поговорить.

— Я предположу, что ты, должно быть, чего-то хочешь. — Внутри меня засело чувство вины, но сейчас нет времени расстраиваться из-за задетых чувств Эша.

— Что ты знаешь о братьях Бромли?

Он замирает, прищуривается. Слышно, как тяжелый глоток кофе проходит у него по горлу.

— Зачем мне знать о них?

Я хмурюсь.

— А почему бы и нет? Ты наркоторговец…

— Бывший.

Я закатываю глаза.

— И ты владелец ”Пэдди", — я приподнимаю бровь, потому что мы оба знаем, что в "Пэдди" тусуется множество бродяг. Я была свидетелем всего: от незаконных ставок на драки и до членов ИРА. Это место, похоже, является рассадником подобного. Дэйву было все равно, и он держал рот на замке. Эша это волнует еще меньше, потому что, давайте будем честны, он ничуть не лучше их. Он говорит, что стал честным, но я на самом деле в это не верю. Он — плохой парень, а плохим парням нравятся острые ощущения от совершения плохих поступков. Вот почему у нас никогда ничего бы не получилось … из-за его потребности все время жить на грани.

— Я мало что знаю о братьях Бромли.

— Ну, тогда расскажи мне, что ты знаешь.

— Они — банда. Контролируют большую часть Южного Лондона: наркотики, деньги, все как обычно. Почему ты спрашиваешь?

— Я думаю, что Отто связан с ними. Или… был… может быть. — Был. Я больше не могу быть уверена в своем младшем брате, и эта мысль сковывает мое сердце ледяным ужасом.

— Эй, — Эш делает шаг вперед и проводит большим пальцем по моей челюсти. — Все в порядке.

— Боже, перестань так говорить. Все не в порядке, Эш.

Он морщит лоб и ставит чашку с кофе на стойку.

— Ты права. Все это не нормально. Ты втягиваешься в дерьмо, которого не понимаешь, Иден.

— Не надо… — я качаю головой. — Мне не нужно этого понимать. Мне просто нужно пройти через все это.

— Сейнт Кингсли не позволит тебе просто так уйти, даже если он найдет Отто. Он убьет его, а потом и тебя.

Я качаю головой. Но не могу сказать, прав он или нет.

— Он помогает мне.

— Он сам себе помогает! — Эш придвигается еще ближе, надавливая пальцем мне на подбородок и заставляя посмотреть на него. — Я не буду просто смотреть, как ты добровольно спускаешься в ад, Иден. Я, черт возьми, вытащу тебя из этого, даже если это убьет меня.

— Почему, Эш? Мы не разговаривали четыре года. Почему тебя это так волнует?

Его брови сходятся на переносице.

— Ты действительно не знаешь? — Я качаю головой, и он наклоняется, касаясь губами моего лба. Я закрываю глаза, вдыхая аромат его кожи. — Спокойной ночи, Иден.

Я открываю глаза только тогда, когда слышу, как захлопывается входная дверь.

***

Проходят дни, и я волнуюсь. Я погуглила братьев Бромли, но без особого успеха. Уже даже подумывала о том, чтобы обратиться в полицию, но есть большая вероятность, что они ничего не предпримут по этому поводу. И все это время слова Эша крутятся у меня в голове. Сейнт Кингсли убьет Отто, а потом он убьет тебя. Я не сомневаюсь в его словах. Думаю, на данный момент я просто готова рискнуть, но что произойдет, когда я найду Отто? Захочу ли я тогда рискнуть?

Я ставлю бутылку текилы и шесть бокалов на поднос вместе с солью и ломтиками лайма. Подходит одна из официанток и берет поднос, направляясь с ним к столику латиноамериканцев в углу.

Сегодня я на взводе и не в состоянии ни на чем сосредоточиться. Прошло две недели и три дня с тех пор, как пропал мой брат, и с каждым днем я все больше понимаю, что найти его живым становится все более призрачной реальностью. Ни Сейнт, ни Джейс ничего не сказали с тех пор, как несколько дней назад спросили меня о Маркусе и братьях Бромли. Я не уверена, сколько еще смогу вынести.

Повинуясь внезапному порыву, я выхожу из бара и направляюсь к двойным дверям приватной гостиной Сейнта. Я открываю дверь без стука, и старые железные петли издают натужный скрип. Тяжелая щеколда со щелчком закрывается за мной, и я слегка дергаюсь от осознания окончательности этого внезапного решения. Доносящаяся снаружи джазовая музыка затихает, превращаясь лишь в слабый гул за потрескиванием огня. Это единственный источник света в комнате, окрашивающий все в тусклый ржавый оттенок.

На мгновение мне кажется, что комната пуста, пока я не слышу легкий скрип дерева. Мой взгляд падает на необычной формы кресло в центре зала. Я нахожу ледяные голубые глаза, устремленные на меня, как два сверкающих в темноте драгоценных камня. Высокая спинка из богато украшенного дерева полностью скрывает Сейнта от теплого света камина… словно вампира, истинного порождения тьмы.

— У тебя не назначена встреча, — бормочет он, и от звука его голоса у меня по спине пробегает сильная дрожь.

Просто спроси его, что происходит.

— Ты спрашивал меня о братьях Бромли, — говорю я, поворачиваясь к нему лицом. — Отто работал на них?

Он встает на ноги, выходя из тени. Огонь пылает вокруг него, но он, кажется, поглощает собой весь свет. Его взгляд опускается по моим ногам, прежде чем медленно скользнуть обратно, но в этом не было ничего сексуального. Он больше походил на питона, оценивающего, может ли он съесть свою добычу.

— У тебя не назначена встреча, — повторяет он.

— Сейнт…

— Уходи, — выпаливает он.

— Нет.

Одна бровь высоко выгибается над его голубыми глазами, и холод проносится в воздухе, словно надвигающаяся стена арктического фронта.

— Нет?

Его челюсть напрягается, мышцы подрагивают под поверхностью кожи. Его глаза встречаются с моими: ледяные, бесчувственные и все же… обеспокоенные. Он расстроен. Потому что у меня не назначена встреча?

А потом он придвигается ближе, и по всему моему телу разливается самый настоящий страх. Я тяжело сглатываю. Вот дерьмо.

Глава 14

Сейнт

— Нет? — Никто никогда не говорил мне "нет". Это слово обвивается вокруг меня, словно удушающая лоза. — Отсутствие у тебя инстинкта самосохранения вызывает беспокойство.

— Мне нечего терять, — шепчет она. — Я не боюсь тебя, Сейнт.

Я смеюсь. Был вынужден. Снова придвигаясь ближе, я провожу кончиком пальца по коже ее красивой шеи.

— О, но ты это делаешь, ангел. Всегда есть, что терять. Как раз в тот момент, когда ты подумаешь, что у тебя ничего нет, я найду способ лишить тебя каждой частички тебя самой, пока не останется ничего, кроме разбитого сосуда.

Она дрожит, и ее дыхание сбивается от дрожи.

— Значит, у тебя нет намерения помогать мне.

— Я помогу себе, и если это поможет тебе по стечению обстоятельств, то так тому и быть. — Ложь! Возьми протянутую тебе руку.

Она медленно отступает на шаг, ее взгляд становится жестче.

— Моя ошибка в том, что я, пусть на йоту, но поверила преступнику.

— Мир эгоистичен, ангел. Только ты сама можешь позаботиться о себе.

— Это твой мир эгоистичен, Сейнт. И тебя будут судить за это, — она вздергивает подбородок.

Я обхватываю ее горло так быстро и сильно, что она кашляет и задыхается от резкого давления.

— Ты не выше правил, ангел, — мои пальцы усиливают хватку, и я наслаждаюсь ощущением ее учащенного пульса, похожего на трепет крыльев колибри. Ее зеленые глаза расширяются от паники, когда до нее доходит осознание того, что я могу убить ее. Она отчаянно пытается схватить меня за руки, царапая ногтями кожу. Да, сражайся со мной, мой ангел. Наклонившись, я прижимаюсь губами к ее уху. — Ты чувствуешь это — как легко я мог бы стереть тебя с лица земли? — Ее губы приоткрываются, только-только начиная приобретать самый изысканный оттенок синего. Еще немного… Я заставляю себя оттолкнуть ее. Она, шатаясь, отступает, обхватив себя и набирая полные легкие воздуха. Так близко.

Я поворачиваюсь и практически выбегаю из комнаты, спасаясь от искушения, которое она воплощает всем своим существом, но уже слишком поздно.

Черт, черт, черт. Я врываюсь в клубный туалет и распахиваю дверь кабинки, запирая ее за собой на засов. Запах мочи и отбеливателя проникает в ноздри. Мой член тверд, как скала, а пульс отбивает бешеный ритм в барабанных перепонках. Крылья. Зеленые глаза. Синие губы. Прерывистое дыхание. Я не могу с этим бороться. Мной овладевает элементарный животный порыв.

Расстегнув ремень, я спускаю брюки и обхватываю пальцами член. Все мое тело содрогается от этого прикосновения, а яйца нещадно болят. Я яростно двигаю рукой вверх-вниз, и все это время единственное, что я вижу перед собой — это ее широко раскрытые глаза, вздрагивание от прерывистого дыхания и моя рука, такая большая на ее фоне, обхватывающая тонкую, молочно-белую шею.

Я опираюсь свободной рукой о стену, когда ноги угрожают подкоситься подо мной. Давление нарастает, и жар разливается по моей коже с такой силой и скоростью, что я чувствую, как пот стекает у меня между лопатками.

Я знаю, что должен остановиться, но не могу. Такое чувство, будто я взорвусь, если посмею сделать это. Она подталкивает меня к точке невозврата… пока я настолько не растворяюсь в ней, что больше ничего не вижу перед собой.

Открыв глаза, я смотрю вниз, испытывая отвращение к открывшемуся зрелищу. Моя рука лихорадочно проводит по всей длине, и мой взгляд упирается в длинные красные следы от ее ногтей, портящие мое запястье. И это единственное, что было нужно. Я борюсь со стоном, который пытается сорваться с моих губ, когда удовольствие захлестывает меня волной. Перед глазами все расплывается, ноги слабеют, и теплая жидкость потоком проливается мне на руку. Помехи наполняют мой слух, подкрепленные эхом моего напряженного дыхания.

Когда, наконец, снова могу сосредоточиться, я опускаю глаза вниз на месиво, покрывающее мою руку и плавающее в воде унитаза. Меня мгновенно охватывает стыд, и я застегиваю ширинку, скрывая доказательства своей слабости. Вот до чего она довела меня. Мастурбирую в грязном туалете ночного клуба, как подросток.

Она хочет, чтобы я согрешил, потерпел неудачу.

Я резко толкаю дверь и пробираюсь через клуб. Даже на улице не становится легче дышать. Я нуждаюсь в спасении. Сев в машину, я еду в Хаммерсмит, пока не останавливаюсь у церкви, но это не моя церковь.

Как только ступаю внутрь, меня окутывает запах благовоний, и холод, исходящий от древних каменных полов, пробирает до самых костей. Моя измученная душа снова успокаивается, и ко мне возвращается здравомыслие.

— Сейнт?

Я поднимаю взгляд и встречаюсь с ясными голубыми глазами моего брата, точно такого же оттенка, как мои собственные. Джудас хмурится, нервно оглядывая церковь, прежде чем подойти ко мне. Черная рубашка подходит к его чернильным волосам, а белый воротничок, словно собачий ошейник, занимает почетное место на шее. Лживый притворщик.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он.

Мы встречаемся взглядами, но я замечаю, как он колеблется, будто изо всех сил старается сохранить зрительный контакт со мной. Он практиковался годами, и у него очень хорошо получается скрывать это, но я знаю, что ставлю его в неловкое положение. Единственный, кто действительно может смотреть мне прямо в глаза, это Джейс… и Иден. И разве это не интересно?

— Как ты это делаешь? — спрашиваю я.

Он хмурится еще сильнее.

— Делаю что?

— Как ты живешь во грехе, зная, что тебя осудят? Ты наверняка должен знать, что сгоришь в адском пламени.

Губы Джудаса изгибаются в улыбке.

— Я?

— Да, — отвечаю я прямо.

Он садится на одну из скамей, приглашая меня занять место рядом.

— Такие люди, как мы, не могут разделять все на черное и белое, хорошее и плохое. Мы совершаем плохие поступки. Мы — грешники.

— Ты грешник, Джудас.

Он пожимает плечами.

— Бог любит грешников, но ненавидит грех. Это мое место в мире. Не введи меня в искушение…

— Это просто оправдание твоим языческим деяниям. — Он сидит прямо здесь, в этой церкви, притворяясь добрым пастырем для стада, когда на самом деле он волк, ведущий их к хаосу. Он торгует наркотиками в церкви, наводит беспорядок в Божьем доме.

— Сейнт, ты провел годы, живя по кодексу, который, как ты искренне полагаешь, приведет тебя прямиком к вратам Рая. И, возможно, ты прав. Может быть, ты попадешь именно туда, куда там стремишься. Но я знаю тебя, брат, — он наклоняется ближе ко мне, его тон насмешлив. — Я знаю, какими мрачными становятся мысли в твоем сознании.

— Я борюсь с тем, кто я есть. Ты, с другой стороны, принимаешь убожество своей проклятой души.

Улыбнувшись, он пожимает плечами.

— Возможно. Но ты пришел сюда не только для того, чтобы обсуждать мою душу, обреченную на ад. Что привело тебя в мою церковь?

— Мне нужно, чтобы ты меня порезал.

Выражение его лица становится серьезным.

— Что ты сделал? — в его голосе слышатся нотки опасения.

— Это не твоя забота.

Он оглядывает церковь, прежде чем встать и выйти в проход. Не говоря ни слова, я следую за ним, пока он торопливо проходит через церковь и выходит через заднюю дверь. Оказавшись в своем кабинете, он запирает нас на ключ.

— Что ты сделал, Сейнт?

— Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать с тобой свои личные дела.

Его губы изгибаются в намеке на ухмылку.

— Ты выглядишь встревоженным, брат. Ты кого-то убил? Я слышал, у тебя проблемы с бизнесом. — Мой гнев грозит выйти из-под контроля, но я сдерживаюсь, понимая, что это именно то, чего он хочет. Он обходит меня и прислоняется к передней части своего стола. — Я также видел статью в газете об этом китайском ресторане. Пять трупов, несомненно, стоят пяти глубоких порезов…

— Я — не ты, Джудас. Я не запятнаю себя подобными вещами.

— Нет, ты пятнаешь этим Джейса. — В его заявлении нет обвинения, только легкое веселье. Джудасу совершенно наплевать на Джейса. — Я не стану тебя резать, пока ты не расскажешь мне, что ты сделал.

Я ненавижу своего брата. Моя жизнь его не касается, но я не могу просить об этом никого другого. Сделав глубокий вдох, я закрываю глаза, чувствуя, как меня охватывает стыд.

— Я фантазировал об убийстве ангела.

Он хмурится.

— Ты под кайфом? — Я рычу, и он отступает назад. — Отлично. Ангел… Могу я предположить, что ты говоришь о женщине?

Я достаю из кармана перочинный нож и протягиваю ему.

— Просто порежь меня, — я сбрасываю куртку с плеч и вешаю ее на спинку стула. Затем ослабляю галстук, кладя его сверху. Он сжимает нож, наблюдая за тем, как я расстегиваю пуговицы на рубашке.

Повернувшись к нему спиной, я хватаюсь за спинку стула, следя за тем, чтобы кожа на моих лопатках была туго натянута.

— Я не уверен, что тебе нужны новые шрамы, — бормочет он себе под нос, прежде чем прижать кончик ножа к моей коже. Я шиплю, когда он опускает лезвие на пару дюймов, чувствуя, как теплая кровь стекает по моей спине.

Мы с братом занимаемся этим с тех пор, как нам исполнилось десять. Раньше, когда он боялся Божьего гнева так же сильно, как и я, мы обменивались грехами. Я в долгу перед ним как таковым. Мы были в долгу перед друг другом за грехи и вспоминали о них всякий раз, когда решали, что это необходимо. Когда Джудас захотел, чтобы его главный конкурент на пост капитана команды по регби снялся с гонки, он объявил об этом мне, и я столкнул мальчика с лестницы, сломав ему лодыжку. Конечно, между мной и Джудасом всегда было определенное соперничество, поэтому я взыскал свой долг, чтобы заставить его сделать то, за что его исключат. Чем старше мы становились, тем больше понимали, что этими долгами нельзя с такой легкостью разбрасываться, они должны что-то значить.

Каждый грех должен был быть вырезан на теле. И теперь мы оставили мелочные порывы позади, стали прибегать к этому реже, но весь этот ритуал приобрел более прискорбный характер. Прошли годы, с тех пор как мы были должны друг другу, пока пару месяцев назад он не пришел ко мне и не попросил об одолжении. Теперь он должен мне два греха, их линии уже вырезаны у него на груди и ждут, когда они буду взысканы. И я потребую их, но только для самых черных дел. В конце концов, я испытываю тягу к любой возможности омрачить и без того запятнанную душу моего брата. Его счет составляет двадцать два против моих нынешних четырех.

Когда Джудас заканчивает, он промокает мне спину салфеткой и отступает.

— Ладно, дело сделано. — Я снова натягиваю рубашку, чувствуя, как материал тут же прилипает к крови. — Так у твоего ангела есть имя? — Я игнорирую его вопрос, завязывая галстук. Он низко раскатисто смеется. — О, мне так нравится видеть тебя потрясенным, брат. Не терпится рассказать об этом маме. У нее закружится голова при мысли о том, что у нее будут внуки. Ну же, как ее зовут?

Я бросаю на него свирепый взгляд через плечо.

— Я бы не стал осквернять ее, — усмехаюсь я. Но я бы сделал это, не так ли? Мое поведение ранее доказало это.

Джудас прищуривается.

— Я пытаюсь понять, говоришь ли ты это в буквально смысле.

— Как бы ты завоевал любовь ангела? — я размышляю вслух, потому что, если у меня будет ее любовь, то я заполучу и Его любовь, не так ли?

Джудас проводит рукой по лицу и прислоняется к передней части своего стола.

— Точно так же, как завоевываешь любую девушку. Ты даешь ей то, чего больше никто не сможет дать. — То, чего больше никто не сможет… то, чего она хочет больше всего на свете… ее брата.

Натягивая куртку, я отпираю дверь и выхожу из офиса.

— Спасибо. Джудас…Я не забыл о грехах, которые ты мне должен.

Выражение его лица мрачнеет.

— Я тоже.

Глава 15

Иден

Зеленое сияние неоновой вывески "Пэдди" падает на лицо Эша, придавая ему болезненный оттенок. Я засовываю руки поглубже в карманы пальто, наблюдая, как мое дыхание застилает лицо туманом. Эш подносит сигарету к губам и затягивается, пока кончик не становится вишнево-красным.

— Нет, — говорит он на выдохе.

— Почему нет?

— Потому что это чертовски опасно, вот почему. Господи, Иден. Тебя убьют, если ты будешь продолжать в том же духе. Кингсли знает, что ты пытаешься сделать?

— Нет, но он ничего не делает, чтобы помочь, так что я беру дело в свои руки.

— Потому что тусоваться с одним психом тебе недостаточно? — он проводит рукой по волосам. — Нет, я не буду этого делать.

— Если мне удастся связаться с братьями Бромли, я смогу получить представление о том, где может быть Отто. Кто-то должен знать.

— Ты, что, собираешься притвориться наркоторговцем? — он оглядывает меня с ног до головы, снова затягиваясь сигаретой. — Твоя внешность точно не кричит о твоей крутости уличной шпаны.

Я опускаю взгляд на свои узкие джинсы и свободный джемпер.

— Я могу быть крутой.

Он приподнимает бровь и фыркает от смеха.

— Точно.

— Организуй встречу сегодня вечером. Просто назови мне время.

Глубоко вздохнув, он отталкивается от переднего бампера моей машины и бросает сигарету на землю, высекая сноп искр.

— А если я этого не сделаю?

Я пожимаю плечом.

— Я найду кого-нибудь другого, кто поможет мне.

— Конечно же, найдешь. — Легкая улыбка тронула его губы. — Хорошо, я сделаю это, но при первых признаках того, что все пойдет насмарку, ты убираешься. — Я киваю, и он качает головой. — Черт.

Эш продолжает качать головой, направляясь к входной двери. Открывая ее, он позволяет волне звуков вырваться наружу, прежде чем она снова оборвется. Я чувствую… надежду. Нужно действовать.

***

Мы останавливаемся перед старым боулинг-центром. Однако единственное, что было видно, — это вывеску с названием — «Страйк» с изображением шара для боулинга. Я бросаю хмурый взгляд на Эша, но он только качает головой и заглушает двигатель, прежде чем выйти.

Я обхожу машину спереди, и его взгляд скользит по моему телу.

— Что?

— Ты просто выглядишь…

Глядя вниз на свои черные джинсы-скинни, на которых больше зияющих дыр, чем материала, я понимаю, что, возможно, немного перестаралась. Я сочетала их с белым укороченным топом, черной кожаной курткой и парой армейских ботинок, которые нашла в благотворительном магазине. Он хотел крутого парня…

— Я выгляжу крутой?

Эш фыркает.

— Это же очевидно.

Я закатываю глаза.

— Ну, ты же сам сказал, что я не подхожу по всем параметрам.

— Забудь об этом, — он начинает идти, и я бегу следом, чтобы не отстать.

Вывеска на фасаде здания когда-то была неоновой, но больше не работает. Окна затемнены винилом, который местами порван и поврежден. Вся автостоянка погружена в темноту, и единственный источник света проникает сквозь эти маленькие прорехи и трещины в окнах. Он подходит к входной двери и толкает ее плечом. Внутри тускло и грязно, и стоит запах несвежих носков. Мужчина с избыточным весом, склонившись над прилавком, читает газету. Напротив него три дорожки для боулинга…пустые.

— Мы к Биллу, — коротко бросает Эш.

На мгновение я была уверена, что тот не расслышал, но затем он с глубоким вздохом выпрямляется во весь рост. Не говоря ни слова, он шаркающей походкой выходит из-за прилавка и направляется к задней части здания. Он стучит в дверь с табличкой «персонал» и открывает ее, приглашая нас войти взмахом руки. Помещение представляло собой что-то вроде грязной учительской. Внутри пара кухонных гарнитуров, которые выглядят такими же старыми, как и все остальное в комнате. По центру стоит круглый стол с четырьмя придвинутыми стульями, а в углу — телевизор. По нему транслируется футбольный матч, а на заднем плане слышны непрекращающиеся комментарии, похожие на жужжание пчелы. Напротив, на обшарпанном диване, сидит мужчина. Его внимание полностью сосредоточено на экране. Его локти упираются в раздвинутые бедра, когда он восхищенно наклоняется вперед.

— Билл, к тебе люди, — и с этими словами здоровяк выходит, закрывая за собой дверь. Мужчина по-прежнему не отрывает взгляда от игры.

Эш садится на один из пластиковых стульчиков, окружающих обеденный стол. Достает из кармана сигарету и подносит ее к губам, прежде чем прикурить. Кончик светится ярко-красным, и до меня доносится запах дыма. В этот самый момент я рада аромату никотина, потому что все это здание пахнет, как потный носок.

— Ах, черт! — кричит Билл, качая головой. Он встает на ноги и выключает телевизор. — Можно подумать, за те деньги, которые они зарабатывают, эти придурки научились забивать голы.

Билл — пожилой мужчина, и все в нем говорит о том, что у него была тяжелая жизнь. Седые волосы редеют, отчего его худое лицо выглядит еще более осунувшимся.

Он подходит к столу, сгорбив свое жилистое тело. Эш машет мне рукой, и я сажусь рядом с ним справа, а Билл занимает место слева. Мужчина достает пачку самокруток и закуривает одну.

— Это она? — ворчит он. Эш кивает, и прищуренный взгляд пожилого мужчины скользит по мне.

— Не уверен, что это тот вид работы на улицах ей подходит, — он ухмыляется, сверкая желтыми зубами, прежде чем разразиться отрывистым кашлем.

Эш не подхватывает его смех. Вместо этого он наклоняется над столом.

— Послушай, я могу поручиться за нее. Она здорова. Просто хочет заработать деньжат.

Билл кивает, посасывая сигарету.

— Ну… — он выдыхает струю дыма. — Разве не все мы этого хотим, — он снова бросает на меня взгляд, на этот раз более серьезный. — Откуда ты, малышка?

— Из Пекхэма.

Он прикусывает сигарету и откидывается на спинку стула.

— Дерьмовое место. — Я киваю. Он понятия не имеет, и все же, несмотря на то что все во Вселенной твердит мне, что я должна была стать преступницей, как и все те, кто меня окружает, я этого не сделала. Я лишь разочарована тем, что позволила своему младшему брату ступить на кривую дорожку, даже не заметив этого. — Я организую тебе пробный запуск. Ты будешь работать ночь под присмотром одного из моих дилеров. Если справишься, выделю тебе какой-нибудь товар на продажу.

— Отлично, — я собираюсь отодвинуть свой стул, но его рука обхватывает мое запястье. Я перевожу взгляд с его руки на лицо. Жесткие, угловатые линии изгибаются в уродливый оскал.

— Если ты обманешь меня, украдешь или потеряешь товар… что ж… — его взгляд опускается на мою грудь, и хитрая усмешка растягивается на его тонких губах. Желчь подступает к моему горлу. — Будет обидно потерять что-то настолько красивое. — Вырывая у него свое запястье, я вскакиваю на ноги. — Я напишу тебе, когда и где. — Меня охватывает ощущение, будто по моей коже ползают жуки. Боже, этот человек отвратителен.

Я не могу выбраться из этого здания достаточно быстро, и как только я оказываюсь снаружи, жадно вдыхаю свежий воздух. Дверь за мной захлопывается, и рядом появляется Эш.

— Ты уверена, что все еще хочешь этого? Еще не поздно пойти на попятную.

— Прекрати, Эш! — рявкаю я. — Ты не можешь отговорить меня от этого или манипулировать мной, чтобы я оставалась хорошей маленькой девочкой, какой ты хочешь меня видеть. — Я так устала от того, что он смотрит на меня, словно на что-то хрупкое. Он хватает меня за руку и разворачивает лицом к себе.

— Это то, что ты думаешь обо мне? Будто я хочу, чтобы ты была паинькой? — Я больше не уверена, что знаю, о чем думаю. — Я пытаюсь защитить тебя, Иден. Остановить тебя от того, чтобы ты пошла по этому пути, пока не стало слишком поздно, — его взгляд становится отстраненным. — Прежде чем ты сделаешь то, о чем пожалеешь и от чего не сможешь отказаться.

Его темный взгляд напряжен, и хватка усиливается с каждой секундой моего молчания.

— Я не могу повернуть назад, Эш. Это мой выбор. Альтернативы нет.

Его губы плотно сжимаются, прежде чем он испускает долгий вздох.

— Хорошо, но пообещай мне одну вещь.

— Какую?

— Как только почувствуешь, что тебе угрожает опасность, позвони мне.

Мое ожесточившееся сердце немного смягчается.

— Хорошо. — Наклонившись, он обхватывает меня рукой за талию и притягивает к себе. Теплое дыхание касается моей кожи, прежде чем его губы оказываются на моей щеке. В этом жесте я ощущаю нечто знакомое — безопасность, которую, как я думала, давным-давно утратила. А потом он отпускает меня, отступая к своей машине. Я делаю глубокий вдох, приводя в порядок крутящиеся в голове мысли, чтобы сосредоточиться, а затем следую за ним.

Мы делаем то, что должны.

Глава 16

Сейнт

Он прикоснулся к ней. Он поцеловал ее. Шлюха, шлюха, шлюха. Грешники! Нет, нет, она не шлюха. Только не Иден. Не ангел. Она просто жертва грешника, потому что он хочет сделать из нее шлюху. Я вижу, как отчетливо это написано у него на лице: вожделение, потребность. Он хочет запятнать ее и опустить до своего уровня. Иден на мгновение остается одна, ее глаза закрыты, а голова запрокинута назад, будто она безмолвно беседует с Господом. Волосы каскадом ниспадают ей на спину, и в лунном свете они кажутся скорее серебристыми, чем золотыми.

Я хочу выйти из машины и накинуть на нее свое пальто. Широкая оголенная полоска ее живота выставлена на всеобщее обозрение, а джинсы настолько порваны, что я вижу большие открытые участки ее бедер. Красная помада покрывает ее губы, придавая ей схожесть с дешевой шлюхой. Зачем ей это? Для него?

Мое внимание переключается на мужчину, который сейчас садится за руль белого "Мерседеса". Его длинные волосы собраны в пучок, а кожаная куртка кричит о бунтарстве. Несомненно, язычник. Он хочет, чтобы мой ангел пал. Я знаю, что он этого вожделеет.

Я оглядываюсь на здание, из которого они только что вышли. Какой-то захудалый кегельбан, и я достаточно долго работаю в этом бизнесе, чтобы распознать точку отмывания денег, лишь по одному взгляду на здание. Но почти все, кто отмывают деньги в этом городе, делают это для меня.

Иден садится в машину, и "Мерседес" отъезжает. Я следую за ним, набирая Джейса по дороге.

— Да?

— Боулинг «Страйк»…

— Принадлежит братьям Бромли. А что? — Ну, конечно. Что ты задумала, ангел?

Должно быть, у нее какие-то дела с братьями Бромли, потому что они — самое близкое звено к ее брату. И она, вероятно, не доверяет мне проследить за этим. Она теряет веру, и при мысли об этом меня охватывает паника.

— Запиши их на прием, на завтра.

— Конечно, — непринужденно отвечает он.

Я вешаю трубку, сосредоточившись на свете фар впереди меня. Он направляется к многоквартирному дому Иден, а я сворачиваю назад, останавливаясь на дороге напротив автостоянки. Луна такая яркая, что освещает все вокруг. Я отчетливо вижу, как Иден без колебаний выходит из машины и спешит по дорожке к своему дому. Она не должна находиться в этом месте, разодетая в такой наряд. Это привлекает внимание. Кому-то может взбрести в голову, что он имеет право заполучить то, что ему не принадлежит, и прикоснуться к этому. О, с каким бы удовольствием я отрывал их пальцы от тела по одному за раз.

Мужчина в "Мерседесе" медлит, и я знаю, что он наблюдает за ней, вероятно, так же пристально, как и я. Хочет ли он ее? И кто он для нее? Парень? Я не рассматривал такую вероятность. Но, конечно же, она знает, что он недостоин ее. Он — грешник… оскверненный, запятнанный.

В конце концов, он трогается с места, проезжая прямо мимо меня на бешенной скорости. Я же остаюсь на своем месте на долгие часы, наблюдая за окном Иден. Ожидая. Я не могу сказать, что именно удерживает меня здесь ночь за ночью, но я не могу отвести взгляд.

Наконец, в ее квартире гаснет свет, и я предполагаю, что ей удалось заснуть. Странно. Она редко спит.

Возможно, она свыкается с мыслью, что ее брат, скорее всего, мертв.

Дай ей то, чего никто другой не сможет.

***

Билли и Брэд Бромли. Их имена словно принадлежат персонажам мультфильмов, но это далеко не так. Братья Бромли печально известны в Южном Лондоне. Наркотики, женщины, незаконные бои — между людьми и животными, а также отмывание денег… для меня. Они запускают свои грязные руки во многие дела и обладают глубоко презираемыми мной характерами. Я избегаю иметь с ними дело любой ценой, потому что даже простое нахождение рядом с ними выводит меня из себя. Обычно это проблемы Джейса, но сегодня мне кое-что от них нужно. Джейс задерживается возле бара, ожидая возможности выступить посредником, если потребуется. Я даже отсюда чувствую его нервозность. Он думает, что я могу обидеть кого-нибудь из его драгоценных чистильщиков. Он ценит их как бизнес-активы. Я же в них не вижу ничего, кроме грязных грешников.

Билли — старший из братьев, худощавый, как грабли, с его костлявой фигурой свисает футболка на несколько размеров больше, чем требуется. Он нервничает, его глаза постоянно бегают по сторонам, будто он ожидает нападения в любой момент. Я подозреваю, что это паранойя… так как принимать свой собственный продукт невыгодно по целому ряду причин. Его брат еще меньше заботится о своей внешности, представ передо мной в спортивном костюме такого же цвета и натянутым на его пивной живот. Сальные волосы собраны в конский хвост у основания шеи, подчеркивая залысины. Я так ненавижу убогость. Испытывать неуважение к самому себе — это одно, но проявлять ко мне такое же неуважение…

— Я хочу заключить с тобой сделку.

Брэд приподнимает бровь, опрокидывая свой стакан виски в два больших глотка. Затем проводит тыльной стороной ладони по губам и со стуком ставит стакан на низкий кофейный столик.

— И что же это будет за сделка? Ты хочешь прокрутить больше денег? Мы можем это сделать.

— Нет, я ищу парня, — я откидываюсь на спинку стула. Билл продолжает оглядывать комнату, в то время как Брэд прищуривает глаза. — Его зовут Отто. Полагаю, он работал на вас. — И вы заплатили ему моими наличными. Брэд пытается оставаться бесстрастным, но я замечаю едва заметное подергивание уголка его рта. Положив локти на подлокотники кресла, я сцепляю пальцы перед собой. — Ты его знаешь. — Я хочу, чтобы он понял, что я знаю. И ложь, равно как и увертки, бесполезны. Он собирается открыть рот, но я предупреждающе поднимаю палец. — Прежде чем ты ответишь, знай, что я терпеть не могу ложь.

Его рот захлопывается, и на округлом лице появляется хмурая гримаса. Брэд бросает взгляд на брата, и между ними происходит молчаливый обмен мнениями, заканчивающийся кивком Билла.

— У нас возникли небольшие проблемы, — начинает Билл.

— Какого рода проблемы? — Из тех, где они заставляют детей продавать наркотики и платят им моими деньгами.

Брэд расправляет плечи, словно защищаясь.

— В прошлом году мы заключили сделку с Лос Карлос…

Джейс громко кашляет, задыхаясь.

— Что вы сделали? — наконец, удается ему выдавить из себя.

— У них самый лучший продукт, — объясняет Билли.

— Билл, это чертов Картель, — Джейс качает головой, широко раскрыв глаза от недоверия.

Но в это не так уж трудно поверить. Картели проникали в банды в течение многих лет. Лос Карлос — это просто филиал в Европе, франшиза Картеля, если хотите, а они, в свою очередь, франшизируют более мелкие банды. Это идеальная бизнес-модель, при которой дела идут в гору, а прибыль растет. Люди, находящиеся внизу системы, берут на себя все риски, в то время как человек, стоящий во главе схемы, получает всю прибыль. Оригинальная финансовая пирамида. И все это работает без сбоев, потому что в ту секунду, когда кто-то переступает черту, он умирает. Все просто. Их разновидность проблем включает в себя разрушение и ничего другого.

— Что ты сделал? — спрашиваю я.

Билл закатывает глаза.

— Они думают, что мы надули их, поэтому убрали парочку наших дилеров с улиц. В этом нет ничего особенного, — он пожимает плечами. — Они все дети из дерьмовых районов. Никто не будет искать их. — Кроме Отто. Кое-кто все же ищет его. Достаточно отчаянно, чтобы рискнуть и прийти ко мне. Чтобы быть готовым иметь дело с этими дегенератами.

Я поднимаюсь на ноги.

— Ну, что ж, тогда на этом все.

Они смотрят друг на друга, а потом с недоумением переводят глаза на меня.

— И это все?

— Похоже, вы не те люди, с которыми мне нужно говорить.

— Верно, — Брэд с трудом поднимается на ноги.

— Однако небольшой совет… — Брэд замолкает, пристально наблюдая за мной. — Девушка, которая приходила к тебе вчера… блондинка. Хорошенькая. — Выражение лица Брэдса остается пустым, поэтому я поворачиваюсь к Биллу. Его губы сжаты в тонкую линию.

— А что с ней? — спрашивает он.

— Не трогай ее.

— Она пришла в поисках работы…

— Мне все равно.

— Мы сочли бы это личным одолжением, если бы вы могли… отправить ее восвояси в следующий раз, когда увидите ее, — перебивает Джейс.

Повисает напряженная пауза, прежде чем Брэд хлопает в свои мясистые ладони.

— Конечно. Не беспокойтесь об этом, — он направляется к двери, его брат медленно следует за ним, и они вдвоем, крадучись, выходят из комнаты. Как только дверь со щелчком закрывается, Джейс оказывается рядом со мной.

— Тупые ублюдки, — бормочет он. — Что, черт возьми, это было? Я полагаю, это Иден, от которой ты их предостерегаешь.

Я предпочитаю проигнорировать его комментарий.

— Свяжись с Лос Карлосом. Организуй встречу.

— Ты хочешь с ними познакомиться? — он качает головой, бормоча что-то себе под нос.

— Конечно, нет. — Я не имею дела с братьями Бромли, не говоря уже о членах Картеля. Если будешь бродить в темноте, то вскоре обнаружишь, что изо всех сил пытаешься выйти на свет. — Ты встретишься с ними и узнаешь, что они сделали с мальчишкой. Если он у них, тогда я хочу, чтобы его отпустили. Заплати им.

— Хорошо. Я свяжусь с тобой, — Джейс направляется к двери.

— И, Джейс… — Он останавливается. — Не подведи меня. Это очень важно. Оглянувшись через плечо, он прищуривает глаза и один раз кивает, прежде чем уйти.

Это по-настоящему очень важно для меня, но что если мальчик уже мертв? Что тогда? Иден больше не будет нуждаться в моей помощи. Но я должен ей что-нибудь преподнести в дар. Она обратилась к этим отбросам, а это значит, что она теряет веру, действуя самостоятельно. И если она теряет веру в меня, то и Он, должно быть, тоже…

Выйдя из комнаты, я отправляюсь на ее поиски. В клубе, как обычно, много народа, и я знаю, что Иден сегодня работает за столиками, потому что я всегда знаю, что она делает и где находится. Всегда. Я замечаю, как она обслуживает группу мужчин, в которых я узнаю банкиров. Коварные, вороватые банкиры, но все же одни из самых легальных клиентов, которых я здесь вижу.

Она подает им их двухсотфунтовую бутылку шампанского, которую, как они прекрасно знают, могли бы купить за восемьдесят в другом месте. И все же они охотно разбрасываются деньгами, потому что хотят заявить о себе и быть замеченными. Мой отец всегда говорил: "Обрати внимание на самого тихого человека в любой комнате". Он и есть угроза. Это один из немногих его советов, к которому я когда-либо прислушивался. Но такие люди незначительны. Они никогда ничего не добьются и умрут неудовлетворенными своей жалкой жизнью. Вот почему они смотрят на Иден так, словно она кусок мяса, убеждая себя в своем ложном эгоистичном состоянии, будто она может захотеть их. В каком мире такая женщина, как она, вообще стала бы смотреть на мужчин, подобным им? Это же смешно. Правда.

Она вежливо улыбается, разливая им напитки, а затем отступает. Их взгляды следуют за ней, и мне требуются все мои силы, чтобы не подойти к ним, не отломить ножку от одного из этих бокалов для шампанского и не насадить на нее их глазные яблоки, как на палочку для шашлыка. Когда она переходит в соседнюю комнату, я следую за ней и застаю ее у бара.

— Иден. — Она замирает, поворачиваясь ко мне лицом. Эти полные губы снова накрашены красной помадой, и я ненавижу это. Она выглядит как шлюха. Как та шлюха, которой хочет видеть ее мужчина на "Мерседесе". — Пойдем со мной, — я киваю и направляюсь обратно к своей гостиной. Я нуждаюсь в спокойствии и уединении. Ее присутствие необходимо во владениях, где я правлю.

Я придерживаю для нее дверь, наблюдая, как она переступает порог. Ее плечи напряжены, но она пытается изобразить уверенность. Когда я закрываю дверь, она слегка покачивается, поворачиваясь, чтобы убедиться, что я нахожусь в поле ее зрения. Иден думает, что лев может наброситься на нее, и я должен признать, что эта мысль заманчива.

— Похоже, ты мне не доверяешь, ангел, — я прохожу мимо нее, намеренно задевая ее руку. Я не упускаю из вида легкую дрожь, пробегающую по ее телу.

— Нет, не доверяю.

Я сажусь, крепко вцепившись в подлокотники своего кресла. Она мне не доверяет. Я, который старался помочь ей, предложил ей себя физически и духовно, как предложил бы только самому Господу Богу.

— И почему это? Разве я не предлагал тебе свои услуги, чтобы найти твоего брата?

— Что ты сделал, чтобы найти его? — Ничего, потому что я слишком занят, наблюдая за ней.

— Я определил его возможное местонахождение.

Она замирает на мгновение, и я вижу, как ее дыхание сбивается, прежде чем возобновиться вновь. Ее грудь быстро поднимается и опускается, и она делает шаг вперед, не в силах сдержаться.

— Где он? — Она так нетерпелива и отчаянна. Дай ей то, чего никто другой не сможет.

— Похоже, что он был связан с филиалом Картеля.

Ее лицо бледнеет, губы приоткрываются, и из горла вырывается сдавленный вздох.

— Картель, — шепчет она. А в следующее мгновение Иден ломается на моих глазах. Она запрокидывает голову точно так же, как возле боулинга, но на этот раз, когда она закрывает глаза, слезы выступают на ее ресницах, прежде чем бриллиантами скатиться по бледным щекам.

— Джейс встретится с ними. — Ее лоб морщится, и она опускает подбородок на грудь, позволяя волосам скрыть ее печаль.

Мне следовало просто сидеть и наблюдать за ней, держаться на расстоянии, но я этого не делаю. Не могу. Вскакивая на ноги, я сокращаю расстояние между нами. Я ловлю себя на том, что протягиваю руку и убираю волосы с ее лица.

— Мне жаль. — Она вытирает слезы, ее щеки приобретают такой красивый розовый оттенок. Я достаю из кармана носовой платок, стирая влагу с ее лица, и ее глаза встречаются с моими, удерживая мой взгляд с такой невинностью, что я понимаю — вот оно доверие.

Я не могу не обращать внимание на ярко-красную помаду, которая портит ее изысканные черты. Обхватив ее подбородок одной рукой, я медленно провожу уголком платка по ее рту. Красные пятна расплываются, разводами по ее лицу, пытаясь запятнать ее совершенство.

— Не запятнай себя. Чистота — редкость в этом мире, — я протягиваю ей испачканный красным платок, и она берет его, медленно вытирая остатки помады дрожащими руками. Слезы все еще стекают по ее щекам, и я почти чувствую, как в воздухе витает тяжесть ее страдания. Ее боль. В кои-то веки мне это не нравится. Я засовываю руки поглубже в карманы, пытаясь побороть желание прикоснуться к ней. — Ты должна верить, что найдешь своего брата.

Тяжело вздохнув, она качает головой из стороны в сторону.

— Картель, Сейнт. Становится все труднее и труднее поверить, что он вообще смог бы выжить среди таких людей.

Я наклоняюсь к ней, вдыхая аромат ее духов, и прижимаюсь губами к ее уху.

— Ты не должна была пережить встречи с кем-то вроде меня, и все же ты здесь, ангел. — Чудо. — Это зовется верой не просто так. — Когда я отстраняюсь, ее глаза оказываются прямо передо мной, словно ожидая меня. Между нами устанавливается понимание, связь. Она и я — мы связаны. Иден станет моим искуплением или моим падением, хотя я не уверен, знает ли она об этом. Если ангела низвергнут на землю, чтобы прожить смертную жизнь, помнит ли он, что по своей сущности представляет собой нечто другое, нечто большее? Конечно, нет. Она настолько безупречна, что только сам Бог мог бы ее изваять. Как она могла жить своей жалкой человеческой жизнью, если бы знала, что оставила позади?

Нет, она — мое испытание, точно так же как я — ее. Наши пути переплетены, наши цели совпадают.

Нам обоим нужно одно и то же… искупить вину, попасть на Небеса.

Она поднимает руку, и я вздрагиваю от ощущения, как кончики ее пальцев касаются моей челюсти. Ах, маленький ангел, можешь ли ты предложить спасение тому, кто так близок к царству дьявола?

— Я верю в тебя, — шепчет она. Она верит, что я достоин этого.

Закрыв глаза, я поворачиваю голову, прижимаясь носом к нежной коже на внутренней стороне ее запястья и вдыхаю ее опьяняющий аромат. Она пахнет солнечным светом, лепестками роз и надеждой. Ее ногти царапают щетину на моем подбородке, и мне кажется, что маленькие электрические искры пробегают по моей коже, возвращая меня к жизни. Ее простая ласка обновляет меня, придает сил. Я чувствую… прикосновение Бога. Одержимый Святым Духом таким образом, который я едва могу постичь. Все вокруг становится светлее, даже вызывает эйфорию.

Затем она отступает назад. Воздух кажется холодным без нее, и все ощущается… плоским, серым и наполненным темнотой. Только когда дверь со щелчком закрывается, я открываю глаза и вижу пустую комнату. Мое сердце болезненно сжимается, и кажется, что сама моя душа оплакивает ее отсутствие.

— Я не подведу тебя, — говорю я, устремившись взглядом в закрытую дверь… это клятва, обещание.

Я не подведу ее, потому что, сделав это, я осужу себя и обреку на Ад.

Глава 17

Сейнт

Уже час ночи, но окно Иден все еще светится в темноте. Мне нравится думать, что она в такой же степени обеспокоена, как и я.

Мой телефон мигает, заливая салон машины голубым светом.

Джейс: Выхожу

Вот и все, новости, которых я так долго ждал. Прошло несколько дней с момента моей встречи с братьями Бромли… и с тех пор, как я разговаривал с Иден. Я верю в тебя. Если бы это было правдой, ангел, то ты бы сейчас крепко спала.

Если я не смогу найти ее брата, будет ли она избегать меня? Уйдет и бросится в объятия плохого человека, который увидит ее оскверненной… Нет, никто больше не заслуживает ее. Я заслуживаю. Она нужна мне.

Заводя двигатель, я еду быстрее обычного по городу, возвращаясь в «Спасение». Сейчас вечер вторника, и автостоянка почти пуста. Главный клуб закрыт, но катакомбы внизу всегда открыты, готовые принять тех, кто хотел бы спрятаться от обычной компании. Пара столиков занята, и работает только одна из девушек Джейса. Хорошо. Мне нравятся тишина и умиротворение.

В моей гостиной уже потрескивает огонь, заливая комнату теплым светом, который рябит и отражается от куполообразного потолка.

Я наливаю себе стакан виски и сажусь. Пряная жидкость танцует у меня на языке, успокаивая нервы, и я не могу припомнить, чтобы когда-либо чувствовал себя настолько напряженным. Мне нужно знать, что нашел Джейс. Мальчик жив или мертв? Если он мертв, то я определенно потерпел неудачу.

Ожидание длится по ощущениям несколько часов, но на самом деле всего несколько минут. Наконец, я слышу характерный скрип старых дверных петель. Я заставляю себя сидеть на месте, сохраняя терпение и самообладание, когда Джейс входит в комнату. И это ввергает меня в хаос.

Джейс наливает себе выпить, прежде чем сесть на диван напротив меня. Я изучаю каждое его движение, оценивая язык его тела, пытаясь понять ситуацию.

— Это было гребаное дерьмовое шоу, — бормочет он, прежде чем взять свой стакан и опустошить его наполовину.

— Мальчик у них?

Он вздыхает.

— Да, он у них, но у нас проблемы посерьезнее. — Более значимой проблемы просто нет. Только это. Спасение моей души.

— Готовы ли они заключить сделку?

Он качает головой.

— Сейнт, послушай. У нас. Большие. Проблемы. Братья облажались из-за картеля и из-за нас.

— Как?

— Они покупали товар у Лос Карлос… на наши деньги. Продаешь наркотики и получаешь обратно двойную сумму денег, причем чистенькими.

Я приподнимаю бровь. Я бы увидел в этой схеме определенную гениальность, если бы не тот ослепляющий факт, что они всегда были уверены в своей смерти, когда картель узнавал об этом.

— Значит, они забрали их дилеров… Почему бы просто не убить Билла и Брэда?

— Заложники. Они хотят получить свои деньги. — Это кажется слишком тонким решением для картеля.

— Почему братья собираются заплатить им за ребят, на которых им насрать?

Он пожимает плечами.

— Потому что кому-то на них не насрать. Трое из этих ребят сейчас числятся пропавшими без вести. Полиция еще не сложила два и два, но это произойдет.

— Если их арестуют, Лос Карлос не получит своих денег.

— И братья не попадут в тюрьму.

— Игра в догонялки, — размышляю я. — С Отто Харрисом в качестве приманки.

— Ну, я заключил с ними сделку. Они отдадут нам Отто, а взамен мы уберем братьев и проведем через них наши деньги.

— Скажи мне, что ты еще не согласился на это.

— Ты сказал, что хочешь вернуть пацана, и это хорошая сделка.

— Нет, это бизнес с высоким риском.

У меня нет никакого желания иметь дело с картелем. Любые их сообщники являются первоочередной задачей правоохранительных органов. Риск становится огромным. В глазах Джейса загорается нетерпение. Все, что он видит, — это деньги и размер прибыли.

— Подумай об этом. Мы могли бы отказаться от всех дерьмовых чистильщиков, которые у нас имеются, от всех ненадежных, вроде китайцев. Одна большая уборщица, работающая по франшизе от нашего имени. Мы бы заработали больше денег за меньшее количество работы.

— С гораздо большим риском. — Если бы был в здравом уме, я бы никогда об этом не подумал, но это не так. Я поглощен необходимостью пройти это испытание, чтобы умилостивить моего ангела. Мои приоритеты изменились, и я едва узнаю себя. Голос в сознании говорит мне не быть таким глупым, что она всего лишь девушка и не стоит таких жертв, но мое сердце… моя душа… знают лучше. Она гораздо большее.

Джейс смотрит на меня в ожидании.

— Мне нужен мальчик немедленно.

Он удивленно выгибает бровь.

— Это можно устроить. Нам необходимо немедленно возобновить печать.

У меня внутри все переворачивается, давно укоренившиеся инстинкты сигнализируют, что это неправильное решение, от которого я не смогу отказаться. Хотя, по правде говоря… мне все равно. Теперь я понимаю, что это жизнь… и она ничего не значит по сравнению с тем, что находится за пределами. Я могу сколько угодно переходить грань морали, но меня все равно осудят. Иден осуждает меня. Он осуждает меня. Конечно, если я рискну своим бизнесом, тем самым, что я ценю превыше всего, ради ее брата, тогда я буду спасен?

— Начинай печатать. Заключи сделку. — И вот топор опускается вниз. Я сделал свой выбор. Ты видишь меня, Господи? Пойми, я люблю тебя больше всего на свете.

Джейс встает и выходит из комнаты, оставляя меня наедине с моими безумными мыслями. Да, это праведный поступок. Самоотверженный. Святой.

***

Легкий ветерок доносит запах серы, пробирающийся к горлу. Здесь жарко, так жарко. Земля снова обжигает мои ступни, и по спине стекают струйки пота. Я оглядываюсь вокруг, но все, что я вижу, — это пепел и почерневшая земля, обугленные равнины на многие мили вокруг. И тут я замечаю едва различимый намек на движение на горизонте.

Я иду к нему, переставляя одну ногу за другой на протяжении многих миль, и все же это крошечное пятнышко, кажется, не становится ближе. Мои губы трескаются и покрываются волдырями, а в горле так сухо, что кажется, будто я вдыхаю огонь. В конце концов, я спотыкаюсь и падаю на колени. Мои пальцы погружаются в обжигающую землю, хватая пригоршни пепла. Это, должно быть, настоящий Ад? Выжженная пустошь отчаяния.

— Сейнт? — Медленно я поднимаю голову, встречаясь взглядом с мальчиком. Он молод, может быть, лет восьми. Его светлые волосы обрамляют макушку ореолом золотистых локонов, а лицо светится невинностью. — Вставай, — умоляет он.

Собрав все свои силы, я поднимаюсь на ноги, качаясь взад-вперед и глядя на ребенка сверху вниз.

— Кто ты такой? — спрашиваю я.

Улыбка растягивает его розовые губы.

— Ты уже знаешь, — а затем он указывает мне за спину.

Я поворачиваюсь и мгновенно вздрагиваю от болезненно яркого света, хотя уже точно знаю, кто меня ожидает. Я заставляю себя смотреть и жду, пока мои глаза привыкнут.

— Иден, — выдыхаю я. Она идет ко мне, ее ступни погружаются в горящий пепел. Светлые волосы спиралями спадают ей на плечи, и кажется, что от них исходит свет. Ее длинное белое платье плывет за ней, хотя материал остается нетронутым. Ослепительная улыбка украшает ее губы, такая полная доброты и любви, но все это не предназначено мне. Она протягивает руку, и ребенок берет ее.

— Ты нашел его для меня, — ее голос подобен самой прекрасной музыке.

Шагнув вперед, она наклоняется и прижимается губами к моей щеке. Моя кожа приятно согревается, будто ее коснулись солнечные лучи в теплый весенний день. Электричество потрескивает на поверхности моей щеки, и все… идеально.

Когда она отстраняется, то забирает с собой все хорошее. Моему телу холодно, а в душе пусто.

— Спасибо, — она поворачивается ко мне спиной и уходит, забирая мальчика с собой.

— Нет, — я пытаюсь последовать за ней, но мои ноги отяжелели, а тело ощущается сломленным.

Их силуэты исчезают вдали, пока не становятся не более чем пятнышком света, таким же совершенно недосягаемым, как солнце.

Это ледяное чувство усиливается, пустота становится поглощающей и причиняет боль. У меня ничего нет. Она оставила меня здесь умирать.

Я просыпаюсь, кашляя и задыхаясь. Мое горло словно наждачная бумага. Я хватаю стакан воды с прикроватного столика и выпиваю его несколькими большими глотками. Потом я встаю и иду в ванную, чтобы снова наполнить стакан. Я выпиваю три стакана воды, прежде чем чувствую, что действительно могу нормально дышать.

Как только мое физическое состояние улучшается, я остаюсь наедине со своей расшатанной психикой. У меня болит грудь, будто что-то было украдено… это пустота. Мальчик… это Отто, я знаю, что это так. Я нашел его для нее, а она бросила меня.

Конечно, потому что, как только я отдам ей брата, которого она просила меня найти, Иден исчезнет. Она вернется к своей обычной жизни, словно меня никогда не существовало. Это то, чего я хочу, не так ли? Пройти тест и вернуться к нормальной жизни? Но сейчас все это кажется таким неважным. Быть так близко к Богу, к которому прикоснулся ангел, а потом просто вернуться в унылую серую реальность повседневной жизни…

Нет, я не могу.

Но я уже заключил сделку, чтобы вернуть Отто Харриса. Я просто не могу отдать его ей… пока нет. Мне нужно больше времени.

Глава 18

Сейнт

Я барабаню пальцами по обеденному столу, щурясь от яркого света восходящего солнца, и смотрю на часы. В любую минуту. Мой пульс начинает биться быстрее, когда предвкушение разливается по моим венам. Я не могу припомнить, чтобы когда-нибудь чувствовал себя таким встревоженным из-за чего-либо.

Звук подъезжающего лифта заставляет меня перевести взгляд на двери. Скользнув в сторону, двери являют Джейса и еще одного мужчину, кажется, его зовут Мак. Между ними стоит сгорбленная фигура, и каждый из них поддерживает ее под локти. Его голова опущена на грудь, и копна золотисто-светлых волос ниспадает в непослушном беспорядке. Его джинсы рваные и грязные, футболка не в лучшем состоянии.

Поднявшись на ноги, я подхожу к ним и касаюсь пальцем подбородка мужчины, запрокидывая его голову назад. Поправка… он всего лишь мальчик. Мягкость юности окутывает его, как теплое одеяло, и его невинность непреднамеренно защищает его от таких людей, как я… мужчин, которых он только что пережил. Его глаза открыты, но расфокусированы. И все же я вижу, что они такого же оттенка лесной зелени, как у его сестры. Это выбивает меня из колеи. Почти как если бы глаза Бога были устремлены на меня через Иден и ее брата.

— Он будет без сознания несколько часов, — Джейс подтягивает его тело, поднимая мальчика выше.

— Отведите его в комнату.

Джейс кивает, и они тащат его прочь, ноги безвольно волочатся за ними. У меня внутри зарождается головокружительное ощущение, потому что теперь у меня есть то, к чему Иден стремится больше всего на свете. Я чувствую себя одновременно могущественным и спасенным.

Через несколько минут появляются Джейс и Мак, и Мак сразу же заходит в лифт, оставляя нас с братом наедине.

— Иден не должна знать, что он у нас.

— Что ты собираешься с ним делать? — спрашивает Джейс. В его взгляде сквозит легкое беспокойство, но, более того, он смотрит на меня как на сумасшедшего. Я не могу сказать своему брату, что собираюсь делать, потому что сам еще не знаю. Я лишь четко осознаю, что дело не в бизнесе, не в деньгах и не во власти. Дело просто в Иден. Ничего больше.

— Я пока не уверен. Ты можешь идти.

Джейс закатывает глаза и неторопливо направляется к лифту, нажимая кнопку вызова.

— Постарайся не убивать его. Мне стоило больших трудов заполучить этого парня.

— Я не убиваю.

Он издает резкий смешок себе под нос.

— Пока что… — двери раздвигаются, и он заходит внутрь, прощаясь со мной жестом. И я снова остаюсь один в своей квартире. Ну… наедине с Отто Харрисом. И возможности в этом безграничны.

***

Бах. Бах, бах. Я сажусь и поворачиваю голову набок, прислушиваясь. Бах, бах, бах.

Свесив ноги с края кровати, я встаю на холодный мраморный пол. Я пробираюсь через пентхаус, а звук становится громче, пока я, наконец, не оказываюсь снаружи комнаты, в которой держу Отто. Бах, бах, бах.

— Выпустите меня! Пожалуйста.

В его голосе звучит такое отчаяние. Сломленный. Слабый. Интересно, что картель с ним сделал? Конечно, ничего хорошего, но ведь он все еще жив. На самом деле это просто чудо… божественное вмешательство. Карты всегда складываются в пользу Иден.

Вбивая код в панель на двери, я рывком открываю ее. Мальчик мгновенно прикрывается, падая задницей на пол.

— Кто ты? — спрашивает он дрожащим голосом. Слезы текут по его лицу, совсем как у его сестры.

— Мое имя не имеет значения. Я… друг твоей сестры.

Слез становится больше, и из его горла вырываются сдавленные звуки.

— С Иден все в порядке?

— Конечно. Почему ей не быть в порядке?

— Я думал… — еще один всхлип, и мое терпение начинает истощаться, — что братья Бромли решат, что я сбежал. Что они могут пойти за ней…

— Никто не тронет твою сестру. — Кроме меня. — Она находится под моей защитой. — По умолчанию так и есть, хотя самый большой риск для Иден — это именно я. Она действительно раскрывает самую худшую сторону моей личности.

Мальчик медленно поднимается на ноги.

— Значит, я могу вернуться домой? Я свободен?

Я борюсь с улыбкой.

— Свобода — расплывчатый термин. Ты останешься здесь на некоторое время. Ради твоей безопасности.

Его юное лицо искажается гримасой отчаяния.

— Могу я увидеть сестру? Она послала тебя, верно?

— Скоро. Когда это будет безопасно. Ты же не хочешь втягивать ее во все это еще больше, чем она уже втянута, не так ли?

Он прикусывает нижнюю губу, и я вижу это… Она ему больше как мать, чем сестра, а когда люди в беде, им так часто хочется иметь материнское плечо. Даже я могу это в какой-то степени понять, в конце концов, моя мать — одна из немногих людей, которых я уважаю. Он скучает по Иден. Даже нуждается в ней.

— Можешь пользоваться любыми удобствами, — я указываю на гостевую, ванную и кухню. Я позволю ему разгуливать на свободе, потому что он не сможет выбраться из этого пентхауса, разве что спрыгнет с балкона. И мне нужно оставить свои возможности открытыми, предстать перед ним в роли друга. Если я — его похититель, то вернуть его к Иден будет непросто.

Я наблюдаю, как он осторожно выходит из комнаты, его глаза расширяются, когда он осматривает пентхаус. Я отхожу, предоставляя ему возможность самостоятельность исследовать территорию.

Я пока не знаю, что собираюсь с ним делать. Мой разум мечется между рациональным и… Иден. Она все перемешивает в моей жизни, ввергая меня в хаос и наблюдая, как я барахтаюсь, вынужденный существовать в неопределенности. Я знаю, что это проверка. Знаю, что терплю неудачу, но мне все равно.

***

В ближайшие дни стали понятны три вещи. Отто действительно кажется хорошим парнем, как его и описывала Иден. Иден явно все больше и больше впадает в отчаяние, хотя я никогда не общаюсь с ней напрямую, потому что она спросит меня об Отто, и мне придется солгать. Ложь — это грех. И, наконец, третье: ее парень становится проблемой.

Джейс заходит в гостиную, захлопывая за собой дверь.

— Первая партия готова к отправке в Лос-Карлос, — отчитывается он. — Я проверил ее, но на всякий случай… — он бросает на стол пачку денег.

Я беру идеальные, аккуратно напечатанные новые купюры и провожу большим пальцем по их срезу. Банкноты шелестят друг о друга, и от них исходит запах свежих чернил. Взяв верхнюю, я осматриваю ее, внимательно вглядываясь в каждую деталь.

— Иден сегодня снова спрашивала об Отто, — говорит он. Точно так же, как она делала это последние несколько дней. Всегда Джейса, никогда меня… потому что она меня не видит. Но я всегда вижу ее. В моем клубе, дома, когда она ходит по магазинам, и когда она видит этого мальчика… в моих снах. О, да, я вижу ее.

— И что ты сказал ей? — бормочу я, изучая каждую мельчайшую деталь купюры.

— То же самое, что и вчера: мы работаем над этим, но с картелем нелегко связаться.

Я киваю.

— Хорошо, — бросаю пачку наличных на кофейный столик. — Идеально. Именно так, как мне нравится.

— Отлично, — он забирает пачку обратно, засовывая ее в карман своей шерстяной куртки.

— Джейс. — Он смотрит на меня. — Убедись, что в будущем ни один из наших продуктов никогда не будет менее совершенным. — Его брови сходятся, и я знаю, что он недоволен моими словами, но мне все равно. Этот промах полностью по его вине, и он дорого нам обошелся. Джейс может лучше. И я ожидаю лучшего. — Теперь, я надеюсь, братья Бромли у тебя в руках.

— Конечно. Сегодня вечером…

— Э-э-э… — я поднимаю руку, прерывая его. — Никаких подробностей. — Знание — это соучастие, а соучастие почти такой же плохой поступок, как и само действие. Я живу с определенной степенью правдоподобного отрицания. Если я не знаю подробностей смерти человека, то я не виновен в глазах Господа. Джейс закатывает глаза, и я чувствую, как вспыхиваю изнутри. Негодование сжимает мое горло, на мгновение перехватывая дыхание. — Ты хотел что-то сказать, Джейс? — спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.

Он качает головой, выдыхая воздух сквозь сжатые губы.

— Ты не можешь вести бизнес наполовину вслепую, Сейнт.

Я вскакиваю на ноги и направляюсь к нему. Мой брат заметно напрягается, невольно делая шаг назад.

— Помни свое место, Джейс. Если бы не я, ты был бы под крылом нашего отца, или, лучше сказать, Джудаса, торговал бы наркотиками и работал с самыми отбросами общества. Я обеспечил тебе положение во власти, но я могу отнять это в мгновение ока. — Его губы плотно сжаты, а щека подергивается, мышцы челюсти напрягаются. — Ты — мускулы, Джейс, прикрытие, необходимое для поддержания такого бизнеса, как мой, но я — мозги. Я — творец шепота, который порождает страх и уважение. Я — то, что удерживает нас на вершине пищевой цепочки. Тебя… можно заменить. Если ты не желаешь выполнять работу, которую я тебе поручил, то, уверен, отец примет тебя с распростертыми объятиями.

Тик в его челюсти усиливается, пока не становится похожим на биение сердца.

— Нет, — выдавливает он со скрипом.

Я так и думал, что нет. Если Джейсу что-то и нравится, так это деньги. На него не влияет преданность семье, потому что он вырос вне семьи. Он пойдет туда, где есть прибыль, и простой факт заключается в том, что в фальшивых банкнотах больше денег, чем в кокаине. Меньше конкуренции… и это более нишевая сфера. Но есть множество сомнительных мужчин, готовых делать неприятные вещи за гораздо меньшую плату, чем получает Джейс.

Он хочет что-то сказать, я вижу, что это написано у него на лице, но вместо этого он медленно отступает назад, увеличивая расстояние между нами. Затем поворачивается и выходит. Хорошо. Пусть дуется. Это даст ему время понять, с какой стороны его хлеб намазан маслом.

Я не вижу Джейса до конца вечера, и я знаю, что он "разбирается" с братьями Бромли. Я жду, пока Иден закончит свою смену, наблюдаю по камерам, как она пересекает автостоянку и забирается в машину — смертельную ловушку. Как только она уезжает, я выхожу на улицу. Сев в свою машину, я отправляюсь в Пекхэм, зная его как свои пять пальцев. Я догоняю ее всего через несколько минут. Ее маленькая машинка пыхтит, не в силах двигаться быстрее пятидесяти миль в час.

Когда она, наконец, добирается до места назначения, я съезжаю на обочину, вместо того чтобы следовать за ней на парковку. Заглушив двигатель, я выхожу из машины и перехожу улицу, задерживаясь в тени разбитого уличного фонаря.

Точно так же, как и в течение последних трех дней, ее ждет бойфренд. Иден открывает дверцу, видит его и поворачивается, запирая машину.

Вдалеке раздается автомобильный гудок, заглушающий все, что она ему говорит.

— Ты не в безопасности, Иден.

Она широко разводит руки в стороны.

— Я все еще жива.

— Ты наивна. Это только вопрос времени, когда все это настигнет тебя.

Она откидывает голову назад, издавая стон.

— Я скажу тебе то же самое, что говорю всегда, Эш: я — не твоя забота. — Из этих слов следует, что он — не ее парень. Но кто-то заинтересованный. Мужчина не заходит так далеко, если у него нет сильных чувств. Я должен был знать.

— Пока тебе что-нибудь не понадобится.

Она делает паузу, уделяя ему все свое внимание.

— Отлично. Тогда я больше ни о чем тебя не попрошу.

Он проводит рукой по лицу.

— Нет, это не… это не то, чего я хочу.

— Господи, так чего ты хочешь? — рявкает она, и ее голос отчетливо разносится по всему пространству пустой улицы.

— Я, блять, хочу тебе помочь! — кричит он в ответ. — Я хочу спасти тебя. — Я почти смеюсь. Он хочет спасти ее, ангела… ее, единственная цель которой… спасать или осуждать других.

Повисает пауза, и Иден пристально смотрит на него. Ее напряженные плечи расслабляются, прежде чем она вздыхает и придвигается ближе к нему. Подняв руку, она кладет ее ему на лицо. Ревность вспыхивает во мне так сильно и быстро, что я почти сгибаюсь под ее напором.

Он наклоняется, касаясь своим лбом ее лба, и между ними мелькает что-то общее: мгновение, воспоминание. То, как она смотрит на него… будто он очень важен. Кто он такой, чтобы удостоиться от нее подобного взгляда? Она что-то бормочет ему, а потом ее губы касаются уголка его рта, и мне хочется оторвать его голову от плеч и вырвать позвоночник из его бесполезного тела.

Моя кровь пульсирует в венах с такой силой, что единственное, что я слышу, и что отдается в моих барабанных перепонках, как грохот поезда, несущегося по рельсам.

После этого мгновения, которое, казалось, длилось вечность, она отходит, и они вместе направляются к ее зданию. Я сижу около получаса, наблюдая за окном. Свет не выключается, и я не вижу, как он уходит. Яркие фантазии проносятся в моем сознании. Я представляю, как поднимаюсь туда и стучу в дверь. Я могу представить удивление на лице Иден, когда она откроет, едва успевая заметить мое присутствие, прежде чем я прохожу мимо нее и нахожу его. В ее гостиной. В ее личном пространстве. Я представляю, как подхожу к нему сзади, обхватывая рукой его горло в удушающем захвате. Он бы сопротивлялся и дрался, пока я нашептывал ему, что она моя, что он недостоин ее, что он — пятно на Божьем плане. Затем я бы сломал ему позвоночник, почувствовав, как хрустят кости, и рвутся связки. Я почти слышу этот роковой последний вздох, срывающийся с его губ, как последняя отчаянная молитва.

Моргая, я вырываюсь из фантазий. Контроль. Баланс. Делая глубокий вдох, я поворачиваю шею из стороны в сторону, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце. Мне нужно знать, кто он такой, потому что знание — это сила. А вместе с силой приходит и способность убирать своих противников с доски.

Иден — мой, только мой ангел. Мой! Я понимаю, что хочу ее. Я не желаю, чтобы кто-то еще прикасался к ней. Я хочу, чтобы она смотрела на меня так, как только что смотрела на этого парня… как будто я что-то значу для нее.

Ревность и ненависть заражают меня, как болезнь, и, честно говоря, я не думал, что способен испытывать такие сильные эмоции по отношению к кому-то столь незначительному, как этот ‘Эш’.

Я мог бы спросить Джейса, кто он такой, и он мог бы раскопать мне факты, бумажный след, из которого складывается его греховная жизнь, но зачем мне это, когда я могу узнать интимные подробности, то, о чем никому не может рассказать ни один компьютерный поиск.

Я не хожу в церковь так, как было заведено. На самом деле, я уже несколько дней не был в церкви и не молился Пресвятой Деве. Мне это не нужно. Иден посещает меня во снах. Я не могу быть ближе к Богу, чем она.

Когда я прихожу домой, Отто нигде не видно. Я нахожу его в комнате для гостей, которую я ему выделил, сидящим на кровати спиной к двери. На мгновение мое присутствие остается незамеченным, пока он смотрит в окна от пола до потолка.

Когда, наконец, он замечает меня, то с трудом поднимается на ноги, опуская взгляд в пол. Его пальцы нервно теребят низ футболки.

— Сейнт, — тихо произносит он.

— Расслабься, Отто. — Никто не знает всего этого лучше, чем Отто. Я могу использовать его. Он — ходячая энциклопедия информации. Дрожь возбуждения пробегает по моему нутру. До сих пор я не думал обо всех возможностях и способах, которыми я мог бы воспользоваться в своих интересах. Отто может стать моим троянским конем. Я буду казаться ему другом, спасителем. Взамен он может рассказать мне об Иден. Он будет рисовать ее образ до тех пор, пока тот не станет четким и ясным в моем сознании, и он даже не будет понимать, что делает это, потому что я буду манипулировать его юным умом, заставляя подчиняться моей воле. Все это можно провернуть так легко, без усилий, и в то же время кажется захватывающим. Есть только одна вещь, которую я люблю больше, чем играть в игры с людьми, — это побеждать в них.

Да, Иден Харрис будет моим призом. Вся моя. Я не позволю этому грязному грешнику запятнать ее. Никто не достаточно хорош для нее, никто не праведен, даже я. Но она может спасти меня. Я могу быть достойным. Мне просто нужно проявить себя. Я должен пройти лишнюю милю и доказать Богу, что я — и только я один — достоин любви ангела.

— Мне нужна твоя помощь, — начинаю я, присаживаясь на кровать и похлопывая по месту рядом с собой. Он смотрит туда, затем на мое лицо, прежде чем снова быстро уставиться в пол. Я не давал ему особых причин бояться меня, но он боится. Он чувствует, что он — неполноценный, слабый. И он ведет себя… покорно.

Мальчик неуверенно садится на край кровати, готовый сбежать в любой момент.

— Э-э-э, конечно. Чем я могу помочь?

— Я беспокоюсь об Иден.

Его глаза встречаются с моими, расширенные от паники.

— Что? Почему? Что с ней случилось?

— Ничего. Пока. Но есть человек, о котором я беспокоюсь. Я думаю, ты, возможно, знаешь его. Эш. Высокий, носит кожаную куртку и водит «Мерседес». — Его лицо бледнеет с каждым словом, и он тяжело сглатывает.

— Эм, да. Он бывший парень моей сестры.

— Как его полное имя?

— Эштон Хейнс.

— Как давно они расстались?

— Четыре года назад. — Значит, давно.

— Она любила его? — спросил я, испытывая отвращение к самой этой мысли. Любовь — такая бессмысленная, фальшивая эмоция.

Отто моргает, пожимая костлявыми плечами.

— Наверное. Ей было грустно, когда они расстались, но мама умирала в тот период, — он хмурится. — Иден присматривала за ней и за мной. У нее не было времени. Его арестовали, и они поссорились, — Отто вновь пожимает худыми плечами. Четыре года назад ему было тринадцать. Слишком молод, чтобы замечать подробности неудавшегося романа старшей сестры.

— Мне нужно знать все, что ты можешь мне рассказать. Где он живет? Работает? Друзья? Партнеры?

— Э-э-э, он работает в «Пэддизе». Это бар в Пекхэме, — его пальцы снова теребят подол футболки — нервная привычка. Его взгляд опускается на колени, и он прикусывает нижнюю губу.

— Ты можешь рассказать мне все, что угодно, Отто. Я хочу помочь тебе, — соблазняю я, чувствуя нечто большее.

Его взгляд метнулся ко мне, прежде чем снова отступить.

— Он, э-э-э… он дружит с Билли и Брэдом Бромли.

Дрожь возбуждения пробегает по моей спине. Это звучало даже слишком хорошо.

— Дружит?

— Он работает на них.

Я не могу себе представить, чтобы Иден обратила на него хоть какое-то внимание, если узнает, что он наркоторговец.

— Понимаю. Что он для них делает?

— Он находит дилеров, в основном беспризорников.

Мне приходится подавить смешок. Просто идеально.

— Дилеров вроде тебя, Отто?

Он серьезно кивает.

— Да. После того как они расстались, я время от времени виделся с ним. Он всегда совал мне двадцатку, понимаешь? — парнишка вздыхает. — Я думал… думал, он просто был милым. Потому что все еще любил мою сестру. Потом однажды я увидел его, и он спросил, как поживает Иден. Я сказал ему, что она работает в две смены и учится в университете, и что мне неловко из-за этого.

— И он предложил тебе работу?

Он кивает.

— Он пытался помочь. Я не хотел иметь с этим дело, и сначала это была просто травка, понимаешь? Это казалось безобидным, и деньги были хорошие. Но потом они попросили меня продавать кокс. Я не мог сказать "нет". Никто не говорит им «нет». — И вот так, малыш, ты оказываешься в банде, из которой нет выхода. — Я попросил Эша помочь мне, а он просто сказал, что я должен быть благодарен, потому что за неделю я зарабатываю больше денег, чем большинство людей за месяц. Но я был напуган. Я знал, что, в конце концов, меня поймают, и это произошло, — он снова пожимает плечами. — Иден очень разозлилась, мы поссорились, и я выбежал вон. Чтобы успокоиться, понимаешь? Я был как раз на окраине поместья, когда меня запихнули в фургон.

— Спасибо, что рассказал мне, Отто, — я поднимаюсь, и он сползает с кровати.

— Это… Эш собирается причинить вред Иден?

Я ухмыляюсь.

— Не беспокойся об Эштоне. — Я собираюсь уничтожить его. — Я же сказал тебе, Иден находится под моей защитой.

Его худое тело обмякает от облегчения.

— Ладно. Хорошо.

— И, Отто…

— Да?

— Съешь что-нибудь. Ты выглядишь болезненно, — я выхожу из комнаты, оставляя дверь открытой.

Затем достаю телефон и звоню Джейсу.

— Сейнт.

— Эштон Хейнс. Кто он такой?

— Раньше он работал на нас. — Интрига закручивается. — Он привел ко мне Иден.

— Привел? Что конкретно он делал?

— Доставлял продукт. Он решил, что хочет уйти. Хотел очиститься.

О, Джейс, какой ты наивный. Молодой Эштон не чист, он — наркоторговец, и он также знает о моем бизнесе гораздо больше, чем мне хотелось бы.

— Почему он до сих пор жив?

Джейс вздыхает.

— Если мы убьем каждого парня, который решит, что больше не хочет на нас работать, никто вообще не захочет на нас работать.

— Ладно. — Я признаю это, но Джейс только что дал мне все основания покончить с Эштоном Хейнсом, хотя я уже не нуждался в этом.

Ему нужен мой ангел, и этого достаточно.

****

Я жду, пока в клубе не станет людно, прежде чем покинуть свой кабинет. Я прохожу мимо бара, где Иден суетится, готовя напитки. Она замечает меня, и наши взгляды на мгновение встречаются. Не волнуйся, ангел, я спасу тебя от этого грешника. Мы — спасение друг для друга.

Я поднимаюсь по лестнице и прохожу через главный корпус церкви, прежде чем, наконец, оказываюсь снаружи. Воздух прохладный и бодрящий, ветер доносит чистый аромат леса.

Машина Иден стоит в самом конце стоянки, ее невозможно не заметить, даже припаркованную в тени дерева. Я подхожу к ней, достаю из кармана два маленьких инструмента и вставляю их в замок. Дверца поддается всего за несколько секунд, проржавевшая и изношенная защита легко вскрывается со скрипом. Я протягиваю руку внутрь и тяну за рычаг, чтобы открыть капот.

Двигатель представляет собой месиво из проржавевших деталей и перепутанных кабелей. Я вытаскиваю на передний план изображение, которое запомнил из загруженного руководства по эксплуатации VW Beetle. Замечаю стартер и отсоединяю провода, засовывая их в пустое пространства двигателя. Потом я закрываю капот и ухожу, направляясь обратно в клуб.

Теперь я просто должен наблюдать, чем все это закончится.

Глава 19

Иден

Ноги пульсируют, и тупая боль начала проникать в череп. Это был долгий и напряженный субботний вечер. У меня едва хватало времени вздохнуть.

Я убираю последние вымытые стаканы и иду в гардеробную за пальто и сумкой. К тому времени, как я поднимаюсь наверх, в клубе уже темно и тихо. Одинокий парень прибирается, вытирая пролитые напитки с древнего каменного пола. Боковые фонари отбрасывают слабый свет на старые стены. В отсутствие грохочущей музыки, мигающих огней и извивающихся тел здание снова становится просто церковью. Я опускаю взгляд на пол и останавливаюсь над могильной плитой. Генри Уильям Райт. Умер в 1902 году. Я не думаю, что наш дорогой старина Генри ожидал, что по нем пройдутся сотни пьяных людей, когда он попросил похоронить его под полом церкви.

Когда выхожу на улицу, я глубоко вдыхаю свежий воздух. Я бы никогда не сказала Сейнту или Джейсу, но катакомбы вызывают у меня мучительную клаустрофобию. Просто осознание того, что ты похоронен под землей, вместе с мертвыми… кажется, повергает мой разум в панику. Однако здесь, снаружи, все спокойно.

Добраться до «Спасения» непросто, поскольку оно находится на окраине города. Не проехав и двух миль, вы оказываетесь прямо в центре промышленного района с уродливыми зданиями из брустверных блоков, рекламными щитами и граффити. Но именно в этой части было так спокойно, что практически можно представить, что ты находишься в сельской местности, где вокруг нет ничего, кроме леса. Сейнт вырезал крошечный кусочек святилища прямо здесь. Просто жаль, что это ночной клуб. Но сейчас мир устроен именно так. Ничто не может просто… быть. Все должно служить одной цели — зарабатыванию денег.