Право на ошибку

8

Диего машинально сжал ее плечо.

— Боже милостивый! — прошептал он.

Кристел попыталась изобразить улыбку.

— Ты бы никогда не догадался?

— Ни за что в жизни!

— Вот и Лукас не догадывался, как, впрочем, и все остальные. Моя мать хорошая актриса и умеет изобретать себе прошлое.

— Но Дебора такая элегантная, такая… образованная, — с недоумением произнес он.

— Она работала среди избранных. Не стояла на уличных углах. Ее возили по домам в лимузине с шофером. Теперь ты понимаешь, что их отношения не могли долго продолжаться? — спросила Кристел. — Ты согласен, что я должна была все рассказать Лукасу?

— Бог ты мой, разумеется! — воскликнул Диего.

Кристел с облегчением вздохнула. Она всегда считала, что у нее были веские причины. Но иногда в прошлом, а особенно в последнее время, узнав, как несчастлив был Лукас, она стала сомневаться, имела ли право вмешиваться. Может быть, лучше было предоставить все судьбе? Не причинила ли она больше зла, чем удалось избежать? Сомнения не давали ей покоя, вот почему слова Диего пролили ей бальзам на раны.

— Спасибо, — сказала она.

— Но почему Дебора сама во всем не призналась? — с недоумением спросил он.

— Говорила, что не может, что слишком больно… — Кристел пожала плечами.

— И предоставила пятнадцатилетней девочке самой взорвать бомбу и выпутываться из последствий? — возмутился он.

— Да не было последствий. — Она искоса взглянула на него. — Во всяком случае, со стороны Лукаса.

— Но я обрушился на тебя, подобно гневу Божьему, — поморщился Диего. — Надо же быть таким негодяем!

— У тебя были основания.

— Все фальшивые! — хрипло проговорил он, ненавидя себя.

Кристел печально улыбнулась.

— Откуда тебе было знать. Лукас был потрясен тем, что мама обманывала его, но шок помешал ему как следует разозлиться, — продолжила она. — Он выслушал меня, задал несколько вопросов и ушел.

— Он действительно был в шоке, когда через пятнадцать минут вернулся в гостиницу, — вспомнил Диего. — Выглядел жутко, я даже испугался, что у него сердечный приступ. Спросил, в чем дело, отец ответил невнятно, я только сумел разобрать, что он был у вас, говорил с тобой, и что его роман с Деборой окончен. Я ничего не мог понять. Накануне мы веселились, все были счастливы, почему вдруг она ни с того ни с сего его бросила? И какую роль во всем этом играешь ты? Я пытался выяснить, но он избегал прямого ответа. Качал головой и несвязно бормотал, мол, у них с Деборой нет будущего, что между ними непримиримые разногласия и что бедняжка Кристи не хотела ничего портить, но пришлось.

— И ты решил, что я напрямую связана с их разрывом?

Он утвердительно кивнул.

— Да, некоторым образом. Именно поэтому я и набросился на тебя. Сначала просто хотел все выяснить, но перед глазами стоял убитый горем отец, и по дороге я так взвинтился, что, когда пришел, — Диего тяжело вздохнул, — был полон праведного гнева и презрения.

— Я боялась, что ты разорвешь меня на части, — невесело усмехнулась Кристел.

— Я был близок к помешательству.

— Лукас ничего плохого о маме не сказал? — спросила она.

— Ни единого слова. Более того, с тех пор он вообще не говорил о ней. Ни звука. И сколько бы я ни пытался — а поначалу я еще надеялся выяснить, что же такое ужасное произошло, — он молчал. Ни слова критики в адрес Деборы.

— Он продолжал ее любить, — печально сказала Кристел.

— Да. — Диего задумался, потом спросил: — Ты сказала, что открыла все Лукасу с согласия Деборы. Означает ли это, что она не хотела, чтобы отец узнал правду?

— Она пошла на это неохотно. Ей казалось… она надеялась, что о прошлом можно забыть.

— Она бы держала язык за зубами и вышла за него замуж? — возмутился он.

Кристел вздохнула.

— Возможно. Она его по-своему любила, ей хотелось иметь семью. Я знала, что разобью сердце Лукасу, но не могла позволить ей выйти за него замуж.

— Вне всякого сомнения, — согласился Диего.

— Мать могла вообразить, что если подождать до свадьбы, а потом открыться ему, то он смирится, — продолжила Кристел. — Но было преступлением вынуждать Лукаса остаток жизни постоянно беспокоиться, что правда выйдет наружу и будет грандиозный скандал. А все могло обнаружиться в любой момент. — Она содрогнулась. — Всегда есть риск, что какой-нибудь мужчина узнает в Деборе ту, за услуги которой он платил деньги.

Диего мрачно насупился.

— Отец никогда бы не смирился, — сказал он. — Ему противно было бы думать, что другие мужчины за деньги спали с его женой. Его загрыз бы стыд. Как бы он ни любил Дебору, их брак все равно бы распался. Точно так же, как кончился их роман, стоило ему узнать правду.

Кристел кивнула.

— Когда я ему все рассказала, Лукас тут же заявил, что больше не может видеть маму. Он ни секунды не сомневался, что им придется расстаться, не говоря уж о браке.

— А тот человек, что женился на Деборе, знает о ее прошлом? — с любопытством спросил Диего.

— Да. Он был одним из ее клиентов. Я уже упоминала, что он француз, наверное, у него более широкий взгляд на такие вещи, — сухо сказала Кристел, заметив его удивление. — Из ее заведения еще несколько девушек вышли замуж за мужчин, знавших о их прошлом. И неплохо устроились, между прочим: одна — за банкира из Лондона, другая — за испанского графа, а еще одна — за наследника богатого судовладельца. — Она попыталась улыбнуться. — Разные люди по-разному смотрят на одни и те же вещи.

— Разве тебе не омерзительна мысль, что женщина может торговать своим телом? — спросил Диего.

— Не то слово! — отрезала Кристел, с трудом глотая комок в горле. Она старалась говорить без эмоций, что давалось ей с трудом. Ведь прошлое матери так резко повлияло на ее собственную жизнь. — И хотя Дебора объяснила мне, почему занималась этим, я до сих пор не могу понять, как она могла.

— Я тоже, — сказал Диего. — И давно ты знаешь, что твоя мать — проститутка? — спросил он. — Когда она тебе открылась?

— Она не говорила. Я узнала случайно. Мне было тринадцать, когда она вернулась в Штаты. — Кристел откашлялась. — Мне рассказала девочка из класса, и сделала это с удовольствием.

— Ох, Кристи. — Диего обнял ее и долго не выпускал, прижимая к забинтованной груди. Как будто старался защитить от всех несправедливостей мира. — Хочешь мне рассказать?

Кристел поколебалась. До сих пор ей было тяжело об этом вспоминать. Но Диего ей сочувствует. Внутренний голос предупреждал ее, что сочувствие может оказаться мимолетным, но ей так хотелось с ним поделиться.

— Знаешь, — проговорила она тихо, — я рассказала об этом лишь одному человеку, причем вкратце. Но говорят: не расскажешь — не вылечишься.

— Так рассказывай, — попросил он, усаживаясь рядом с ней на диван.

Кристел минуту или две молчала, собираясь с мыслями.

— Мать настаивала, чтобы я училась в хорошей школе, а в ее понимании хорошая — значит частная, — начала она. — Пока она «работала» во Франции, я ходила в школу недалеко от дома, где жила с дедушкой и бабушкой, но после ее возвращения перешла в более престижную женскую академию.

— Ты говорила, что жила с родителями отца, — прервал ее Диего. — А где родители твоей матери?

— Они разошлись, когда ей было двадцать. Отец уехал за границу, они не поддерживали отношений, а через пару лет ее мать умерла. Я их никогда не видела. Но мне они представляются довольно незадачливой парой, не слишком привязанной друг к другу и к Деборе. А отцовские родители очень дружны и заботятся о семье.

— Тебе было хорошо с ними? — спросил он.

Кристел улыбнулась.

— Очень, мы до сих пор скучаем, когда долго не видимся. Некоторые девочки в академии были из высокопоставленных семей, — возобновила она рассказ, — и у одной из них, Памелы, был старший брат по имени Росс. Памела вообще была довольно противной и любопытной девчонкой, а однажды она принесла фотографию своего брата с моей матерью. И объявила своим визгливым голосом, что моя мать — обыкновенная потаскушка.

Диего поморщился.

— О, черт!

— Выяснилось, что три или четыре года назад Росс гостил у своих друзей в Париже, — упрямо продолжила Кристел. — Там он познакомился с Деборой, которая ужинала с друзьями в том же ресторане. Он тут же назвал ее самой прекрасной женщиной на земле и немедленно в нее влюбился.

Она подергала нитку на джинсах.

— Друзья Росса дали ему возможность поразглагольствовать, помечтать, как он покорит ее и женится, а потом огорошили, сообщив, что ее можно взять на ночь. По словам Памелы, ее брату ехидно объяснили, что ему вовсе не нужно жениться, чтобы переспать с девушкой своей мечты. Для этого достаточно кредитной карточки.

— И это ему вполне подошло, так ведь? — угрюмо осведомился Диего.

— Ты все верно понял. Тем не менее, Росс настоял, чтобы Дебора с ним сфотографировалась, — продолжила Кристел. — Он совсем забыл об этом снимке, но в один прекрасный день обнаружил среди своих фотографий и показал сестре. Дебора тогда носила другое имя, но Памела сразу узнала ее — она видела ее в гостях у родителей.

— Поначалу я была возмущена и яростно все отрицала, — сказала Кристел, вспоминая время, которое ей так хотелось забыть. — Я готова была защищать ее до последнего дыхания. Я всегда думала, что мать работает танцовщицей в шоу в шикарном ночном клубе. Поэтому гордо заявляла, что она просто ужинала с приятелем. Но Памела только ухмыльнулась и даже предложила пригласить брата, чтобы он все подтвердил. Вот тогда я задумалась.

На ее лицо набежала тень.

— Я вспомнила, что мать платила за все эти частные школы, что сумела купить хорошую квартиру, где мы жили, что всегда носила только самые дорогие вещи. Она действительно работала в картинной галерее…

— Где и познакомилась с Лукасом, который пришел туда, чтобы оценить картину, — вставил Диего.

— Правильно. Но Дебора никогда не говорила, что вынуждена работать из-за денег. Просто ее интересовало искусство и хотелось чем-нибудь заняться… Если все сложить, то она была на удивление хорошо обеспечена для девушки из ночного бара… — Кристел помолчала. — Я рассказала ей о фотографии и о том, что сказала гадкая Памела.

Его пальцы впились ей в плечо, он как будто хотел облегчить ее боль.

— Тебе пришлось нелегко.

— Да. Помню, как просила Бога сделать так, чтобы это было ужасной ошибкой, надеялась, что мать все объяснит и докажет, что Памела лжет, а она — порядочная женщина. Но Дебора призналась, что была девушкой по вызову. Мне даже показалось, что ей стало легче, когда я все узнала. Она рассказывала не стесняясь. — Горькая усмешка тронула губы Кристел. — С пикантными подробностями.

— И что ты чувствовала? — спросил Диего.

— Я знаю, это звучит избито, но она словно разнесла мою жизнь в клочья. Я начала во всем сомневаться. Никому не доверяла. Мать я ненавидела. Трепетала при мысли, что какой-нибудь бывший клиент узнает ее, отказывалась бывать с ней на публике и запретила приходить в школу. Я с омерзением думала о тех деньгах, что она на меня тратила, зная, каким ужасным способом они заработаны. Мне казалось, они меня пачкают. Но мне не хотелось, чтобы дедушка с бабушкой или кто-нибудь еще понял, что произошло неладное, и начали задавать вопросы. На людях приходилось делать вид, что все в порядке.

— А дома?

Кристел нахмурилась, припоминая.

— Долгое время я лишь коротко отвечала на ее вопросы, дулась, но на ненависть уходит много сил. Постепенно я стала вести себя более или менее сносно. Мы никогда больше не возвращались к тому, чем она занималась в прошлом. Повторной пытки я бы не вынесла.

— А дедушка и бабушка не удивлялись, откуда у Деборы такая куча денег? — спросил Диего.

— Нет. Они, как и я, верили, что она была танцовщицей. Возможно, они подозревали, что у нее есть богатый покровитель, который регулярно помогает ей деньгами.

— И ты никогда не ездила в Париж, чтобы посмотреть ее на сцене?

Кристел отрицательно покачала головой.

— Хотя родители моего отца с удовольствием согласились принять меня, у них были натянутые отношения с матерью. Они ее не любили. Считали, что она плохо влияла на их сына. И не могли понять, как она могла бросить своего ребенка.

Когда Дебора впервые отправилась в Париж, она действительно танцевала в ночных заведениях. И каждый раз, когда она нас навещала, говорила о разных шоу и о том, что стала высокооплачиваемой артисткой. Она даже привозила фотографии, на которых якобы была она, но длинноногие девицы с перьями на голове и дежурной улыбкой мало чем отличаются друг от друга.

— А сейчас родители твоего отца знают о ее прошлом? — спросил Диего.

— Нет, я им не говорила, — ответила Кристел. — Их бы это повергло в ужас, как Лукаса.

— И тебя.

Она мрачно кивнула.

— Ничего ни до, ни после не давалось мне так тяжело, как пойти на следующий день в школу и терпеть уколы Памелы. Но Памелу никто не любил, со временем девочкам надоели ее ехидные замечания, и они перестали обращать на нее внимание.

— Но ты не могла забыть о прошлом своей матери, — сказал он и крепче обнял ее. — Нелегко тебе пришлось все эти годы.

— Верно, — согласилась Кристел.

Диего с беспокойством взглянул на нее.

— А как сейчас? — спросил он.

Губы Кристел задрожали, в глазах блестели слезы. Больше она не могла сдерживаться.

— И сейчас, — шепнула она и разрыдалась.

Рыдала Кристел долго. Она оплакивала позор, постоянную необходимость хранить материнскую тайну, страдания, причиненные ей и Лукасу. А ведь она было решила, что все эти демоны остались в прошлом, но теперь, рыдая, поняла, что просто загнала их вглубь и старалась не вспоминать. Она всегда была уверена, что справится, но сегодня впервые основательно задумалась о прошлом и облекла свои мысли в слова. Раньше было иначе — Кристел просто гнала от себя эти мысли.

Диего обнимал ее, шептал ласковые слова, гладил по спине.

— Отец звал тебя «бедняжка Кристи», но он должен был называть тебя «храбрая Кристи», проговорил Диего, когда она перестала всхлипывать.

Кристел шмыгнула носом.

— Я вовсе не храбрая, — сказала она.

— Нет, храбрая, дорогая, — заявил он и поцеловал в лоб, — а с сегодняшнего дня станешь еще храбрее.

Она взглянула на него.

— Хорошо бы. — Кристел рассказала, как многие годы старалась не думать о прошлом своей матери и о том, как оно сказалось на ее жизни. Она вновь шмыгнула носом. Теперь она чувствовала себя лучше. — Ты не возражаешь, если я еще поговорю? — спросила она.

— Давай продолжай. — Диего вынул из кармана чистый платок. — Вот возьми.

— Спасибо. — Кристел высморкалась и вытерла слезы. — Я, наверное, ужасно выгляжу? — спросила она.

— Ты выглядишь чудесно, хотя тушь с ресниц растеклась, и нос покраснел.

— Льстец, — сказала она и улыбнулась.

— Типичный бразилец, — поправил он ее. — Бразильцы никогда не скрывают своего восхищения прекрасными женщинами. Такими, как ты или твоя мать, — сказал он и спросил, чтобы заставить ее снова говорить: — Как Дебора ввязалась в этот промысел? И почему?

— Для начала — из-за денег, — ответила Кристел. — Когда мои родители поженились, отец работал шеф-поваром в крупном ресторане в Нью-Йорке и изобрел несколько оригинальных блюд, а так как он был молод и хорош собой, о нем стали писать в журналах, и он даже обрел некоторую известность.

— А Дебора в это время работала танцовщицей?

— Да, она танцевала в кордебалете в мюзиклах на Бродвее, там они и познакомились. Но она забеременела месяца за два до свадьбы и вынуждена была бросить работу.

— Они поженились, потому что она забеременела? — спросил он.

Кристел отрицательно покачала головой.

— Им пришлось перенести свадьбу, но они очень любили друг друга и все равно собирались пожениться. Мать хотела, чтобы отец открыл свой ресторан, — продолжила она. — Он хотел того же, но считал, что прежде нужно скопить деньги. Но она настаивала, и он позволил себя уговорить. Они нашли помещение в удачном месте, но арендная плата оказалась значительно выше, чем рассчитывал отец. — Кристел вздохнула. — Дебора подталкивала его, и он согласился. Еще требовались оборудование и мебель. По словам дедушки, отец все продумал и составил смету, которой был твердо намерен держаться. Но мать требовала, чтобы он покупал только самое лучшее.

— А он ее любил и не мог отказать, — догадался Диего.

Кристел кивнула.

— Он залез в большие долги, чтобы купить современное кухонное оборудование, серебряные приборы, ковры, шторы и все такое. Но он не говорил ей, насколько серьезно положение.

— А Дебора не догадывалась?

— Нет. Она мечтала о модном ресторане, который будет принадлежать им, и об оглушительном успехе. Ресторан открылся, но через несколько месяцев отца сбил грузовик. Ему было двадцать восемь лет. Всего на год больше, чем мне сейчас.

— Он попал под машину, потому что был так расстроен долгами, что не замечал ничего вокруг? — спросил Диего.

— Его родители именно так и решили и во всем винили Дебору, но это мог быть просто несчастный случай. Так или иначе, после его смерти обнаружились огромные долги. Чтобы расплатиться, все оборудование пришлось продать, причем за гроши, — печально продолжила она. — А также квартиру и даже машину. Мать была в отчаянии. Возможно, потрясенная его гибелью, она думала, что он обманул ее и подвел.

— Но ведь он влез в долги, чтобы угодить ей, значит, отчасти она сама виновата, — возразил Диего.

— Конечно, но она отказывалась с этим согласиться. Самое плохое, деньги отец занимал у ростовщиков. Эти бандиты посылали к ней своих громил с угрозами. Угрожали расправиться со мной, если она не вернет долги. Мать жила в страхе и считала, что в этом тоже виноват отец.

— Похоже, ей приятнее было винить его, чем себя, — сухо заметил Диего.

— Возможно, — согласилась Кристел. — Она обещала громилам найти деньги, но на это потребуется время, и после долгих уговоров они согласились подождать. Вскоре ей попалось на глаза объявление о месте танцовщицы в Париже с хорошим жалованьем, она подала заявление, и ее взяли.

— А тебя она с собой брать не собиралась? — хмуро спросил он.

— Нет, она попросила родителей отца присмотреть за мной, пока она не заработает деньги и не расплатится с долгами. Но в ней мало материнского, не думаю, что она слишком переживала по этому поводу. — Кристел опустила глаза. — Может, ей это было на руку.

Сначала она выплачивала долги небольшими взносами, но за три года ей удалось полностью расплатиться, потому что некто представил ее мадам Лидии.

— Она завербовала Дебору?

Кристел кивнула.

— У мадам было агентство, поставляющее элегантных девушек по вызову таким клиентам, как послы, воротилы бизнеса, восточные принцы.

— Значит, когда Дебора путешествовала, она ездила на свидания с ними?

— Да. Некоторые клиенты мадам Лидии делали постоянные еженедельные заказы, и девушек доставляли специальными рейсами. Мать говорила Лукасу, что все эти годы она занималась продажей картин, но на самом деле… — Кристел крепко сжала платок в кулачке, — она продавала себя.

— Мадам, поди, плясала джигу от радости, когда сманила Дебору, — зло заметил Диего.

Она кивнула.

— Ее девушек невозможно было отличить от прелестных, хорошо воспитанных светских девиц. Они должны были быть красивыми, со стройной фигурой и хорошими манерами. Мать под эти требования прекрасно подходила, но ей пришлось поучиться вести себя в высшем обществе, овладеть несколькими языками и кое-что прочитать. Девушки должны были уметь поддерживать интеллигентный разговор с клиентами и быть искусными в постели.

— Дебора не испытывала отвращения к постельной части этого бизнеса?

— Наоборот, ей нравилось.

Диего с удивлением взглянул на нее.

— Тебе тоже нравится секс, — сказал он.

— Мне нравится… с тобой, — запинаясь призналась Кристел.

— А раньше? — спросил он.

— Не так. Совсем не так. Мои прежние партнеры не были… так чувственны, да и я смущалась и не могла расслабиться. — Она задумалась. — Наверное, боялась, что меня сочтут распущенной.

— Ты боялась, что можешь быть похожа на Дебору? — догадался Диего. — Кристи, это разные вещи — страстно отдаваться мужчине, который тебе нравится и которого ты сама выбрала, и заниматься сексом с незнакомцем за деньги.

— Я знаю. Теперь.

— Со мной ты была очаровательно распущена, — заметил он, задерживая взгляд на ее пухлых губах.

Сердце Кристел забилось чаще. Сейчас он ее поцелует, а ей так этого хотелось. Он начал наклоняться к ней, потом, видимо, передумал и выпрямился.

— Ты сказала, что вначале Дебора продавала себя, чтобы расплатиться с долгами, — вспомнил он. — А когда долги были уплачены?

— Она занималась этим ради наживы и собственного удовольствия.

Диего чертыхнулся.

— Удовольствия? — возмутился он.

— Работая у мадам Лидии, она вращалась в высшем свете, а ей это нравилось. Пусть многие клиенты были не слишком молоды и привлекательны, все они имели положение в обществе, — сказала Кристел, — и это ее возбуждало.

— Коль скоро ей так все нравилось, почему же она бросила это занятие, черт побери? — грубо спросил он.

— Тут было много причин: она старела, в банке уже был солидный счет… Как-то торговец картинами, который никогда не был ее клиентом, предложил ей работу в своей нью-йоркской галерее, и она решила вернуться домой. И еще она решила, что пора начать оседлую жизнь.

— «Оседлая жизнь» не означала, что она хочет иметь еще детей, как я понимаю? — спросил Диего.

— У Деборы не могло быть больше детей. Еще в Париже она сделала неудачный аборт и уже не могла забеременеть. — Кристел уставилась на смятый платок в своей руке. — Это еще одна из причин, почему она не имела права выходить замуж за Лукаса.

— Он не знал, что у нее не может быть детей?

— Нет. Иногда он говорил, что ему хотелось бы иметь настоящую семью, но она лишь улыбалась.

Губы Диего сжались в тонкую линию.

— Выходит, Дебора обманула его, как лгала и насчет своих финансовых дел. Лукас считал, что твой отец умер совсем недавно и оставил ей достаточно средств, включая квартиру.

— И я так думала, — призналась Кристел. — Но несмотря ни на что, она его действительно любила. Разумеется, насколько вообще способна любить. Ты сказал, что в ней была какая-то скрытая печаль, но я видела внутри только пустоту. Когда погиб отец, мать винила его в том, что он обрек ее на нищенское существование. С тех пор она разуверилась в любви.

— Дебора столько страдала, что, по всей видимости, решила никогда больше не зависеть от мужчин и не давать себя в обиду, — задумчиво произнес Диего. — В этом, пожалуй, объяснение того, что она пустилась во все тяжкие.

— Ты думаешь, она мстила мужчинам, заставляя их платить за свои услуги? — спросила Кристел. — Может быть…

— Как Дебора пережила разрыв с отцом? — поинтересовался Диего.

— Ее словно подменили. До их встречи мать вела активную светскую жизнь, хотя никогда не рассказывала о своих кавалерах, потому что они ее не слишком интересовали. После разрыва с Лукасом она год никуда не выходила.

— И мужа своего не любит?

— Нет, хотя очень к нему привязана, — сказала Кристел. — Бернард все понимает и мирится с этим.

— Лукас никогда не удовлетворился бы «привязанностью», ему нужна была ее любовь, — заметил Диего. — Он не рассказал мне, что она была девушкой по вызову, и это свидетельствует, насколько отвратительным казался ему такой способ зарабатывать деньги. Черт, он даже не решился поделиться со мной.

— Не просто смириться с тем, что любимая женщина продавала себя за деньги, — вздохнула она.

— А тем более рассказать об этом, — мрачно добавил он.

— Верно. — Она положила голову ему на плечо, но тотчас отпрянула. — Но вот я все рассказала и до сих пор жива. Кажется, ты собирался позвонить в Белу-Оризонти, — внезапно вспомнила она. — Давай, я наберу номер, а потом налью нам выпить. Мы можем посидеть на террасе. Тебе содовую, как обычно?

— Пожалуйста. — Губы Диего изогнулись в улыбке. — Мы с тобой все больше похожи на старую семейную пару, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Хотя ты у нас девушка работящая.

Она обернулась.

— Еще какая, — заявила она.

Пока он говорил с помощником, Кристел отнесла на кухню поднос с грязной посудой и загрузила посудомоечную машину, потом забежала к себе в спальню, чтобы умыться. Слава богу, она не смотрела на Диего, когда тот заикнулся о семейной паре, подумала она, стирая тушь со щек. Ее как током в тот момент пронзило, он вполне мог расслышать биение ее сердца. А Диего сказал это между прочим, не придавая словам никакого значения. Кристел скорчила гримасу своему отражению в зеркале. И ей не следует об этом много думать.

Диего как раз закончил разговор, когда она пронесла поднос с напитками на террасу, и последовал за ней. Потягивая содовую, он рассказал, как повлияло на дела в Белу-Оризонти его вынужденное отсутствие. Нет худа без добра — его заместитель смог проявить себя за это время.

Но скоро он вновь вернулся к старой теме.

— Ты восстала против прошлого Деборы, превратившись в простушку Джейн, — уверенно заявил он.

Кристел утвердительно кивнула.

— Подсознательно я долгое время страшно боялась как-то выразить себя с сексуальной точки зрения. Страшилась прослыть копией матери. Я из кожи вон лезла, чтобы выглядеть дурнушкой. — Она отпила глоток вина. — Сейчас мне кажется, таким образом я мстила Деборе — у такой прелестной матери такая уродина дочь.

— Остынь, — возразил он. — Ты была совсем недурна.

— Тем не менее твое сердце при виде меня не дрогнуло.

— Нет, но ведь тебе было всего пятнадцать, ты еще в школу ходила, а я считал себя умудренным и опытным человеком, — сухо сказал он. — И все же, невзирая на скобки на зубах, мешковатые платья и стянутые назад волосы, ты была очень миленькой.

Кристел фыркнула.

— Да, я серьезно, — усмехнулся Диего. — Было в тебе что-то от маленького, пушистого зверька, запутавшегося в пыльном мешке.

Она засмеялась.

— Ну спасибо, уважил.

Он выпил еще глоток из стакана.

— А сейчас ты как относишься к Деборе?

— Сложно объяснить, — задумчиво проговорила Кристел. — Она давно перестала быть мне матерью, ближе бабушки у меня никого не было. И все же — она моя мать.

— Значит, ты ее любишь?

— Да, и мне почему-то хочется ее защитить, хотя я не одобряю ее моральных принципов, или, вернее, отсутствие оных, и не могу забыть, что она меня бросила. Мне было хорошо у бабушки с дедушкой, они замечательные люди. Но ведь они немолоды и не могли заменить мне настоящую семью — маму и папу.

Она помолчала, а потом продолжила.

— Лукас это хорошо понимал. Я уверена, он знал, что я не могла не рассказать ему правды, какой бы страшной она ни была. Думаю, он был мне благодарен и потому завещал акции.

— И еще он был благодарен тебе за свою вторую семью. — Диего протянул руку и ласково провел пальцами по ее щеке. — Когда он о тебе говорил, его глаза туманились. Я только теперь понимаю почему. Он знал, через что тебе пришлось пройти.

Кристел моргнула. Ее глаза тоже затуманились.

— Наверное, — сказала она прерывающимся голосом.

— Не только девушки по вызову продают себя за деньги, — сказал он, откидываясь на спинку кресла. — Сколько женщин делают карьеру, переходя от одного богатого мужчины к другому, гоняются за миллионерами и готовы на все, чтобы их захомутать. Можно поспорить, что их моральные принципы не лучше, если не хуже, чем у проституток.

— Я тоже так думаю, — согласилась она.

— Так что давай вспомним тяжелое детство Деборы, трагическую гибель мужа и не будем к ней слишком суровы.

Кристел кивнула. После всех переживаний она постепенно успокоилась, и все благодаря Диего.

— Спасибо, что выслушал и понял меня, — сказала Кристи.