Предание Темных: Вечность не предел

Пытаюсь выдернуть руку, но он не дает. Понимаю, что смогу сделать это только, если бесстыдно воспользуюсь своим преимуществом на фоне его болезненности.. потому лишь фыркаю, но остаюсь сидеть там же:

– Боже, Лео, но вся эта нечисть.. хотя бы объясняется одним простым наличием другого мира. Мира, параллельно существующего с нами, так сказать. Мира Темных. Это, знаешь ли, как НЛО или типо того, с этим еще можно, если постараться.. как-то свыкнуться. Тем более, если единственная альтернатива этому – сойти с ума. Но реинкарнация? – негодующе хмурюсь – да ты просто бредишь после ранения!

– Ранения?! Меня вампир укусил!

– О, и значит теперь..

(..боевая.. острая на язык.. дерзкая.. кто знает, если бы направляла эти качества в замке в другое русло, то быть может этого бы шоу и не понадобилось. ты бы добралась до сути сама гораздо раньше. но нет.. ты предпочитала свой гонористый характер изобличать в криках, бесконечных истериках, побегах и склочности. и что, принесло это какую-то пользу? нет? ах, какая жалость!..)

Ярость словно по щелчку теперь разливается по всему моему телу усталостью.

Может, Ноэ был прав? И все бы могло быть совершенно иначе, не отрицай я всеми силами очевидного, пусть и иррационального, не психуй и не обвиняй в неадекватности всякого, кто пытается до меня это

(..я будто бы лале.

я вижу не со стороны, как бы наблюдая, как всегда.. а я вижу ее глазами. будто бы проживаю то, что проживает она. ее чувства, ее глаза..)

(..но помню себя. я там был вроде как воин в какой-то древней стране.. восточной стране..)

донести.. Как например, сейчас Лео.

Ведь и Милли, и Жан, и даже отчасти сам Локид в свое время пытались указать мне на ту призму, через которую стоит посмотреть на происходящее для большей ясности. Но я отметала всякие иррациональные объяснения, и в итоге это привело.. к чему? К тому, что мне все равно пришлось признать наличие сверхъестественной природы, только в такой динамичной вариации, что чуть сердце не остановилось.

Быть может, и не стоит сейчас заходить на второй круг? Так же кричать на Лео, обвинять его в бреду.. а стоит, учитывая ошибки прошлого, просто с одинаковой внимательностью относится к любым гипотезам?

Пусть даже самым бредовым.

Лицо Лео говорит о том, что он уже готов услышать в свою сторону порцию добрых слов, и потому он сильно удивляется, когда я резко меняю свой настрой и лишь бесстрастно уточняю:

– Даже если предположить на мгновение, что твоя теория где-то когда-то может оказаться немного верна.. И что с того? Что это меняет? Зачем упираться в это верить?

Мгновение он смотрит на меня, словно опять размышляя.. после чего кивает:

– Затем. Тебе самой не кажется, что наше воссоединение «если когда-то где-то немного в это верить» спустя шесть веков не похоже на случайность?

– Какое воссоединение? О чем ты?

– Аслан, Лале, Влад – пауза – Я, ты, Влад. Ничего не напоминает? Троица друзей из Османской империи спустя шесть веков вдруг встречается в современном мире.. где 7 миллиардов долбанных человек, Джен! Какова вероятность, чтобы мы все оказались в одно время в одной чертовой стране, одном городе, и так удачно сложились обстоятельства – что даже мы с тобой познакомились раньше, чем ты уехала к Владу?

– Очень маленькая – киваю я – учитывая, что до этого мы столько лет жили в одном городе, наши сестры так близко общались и ты так хорошо знал Милли.. но при этом сами с тобой мы не виделись ни разу..

– Вот именно! – щелкает он пальцами – ни разу! За все года. А здесь, на другом краю земли в одно время, в одном отеле.. Говорю тебе, это не похоже на случайность. Скорее, на чей-то продуманный план.

– Так, это уже слишком – поднимаюсь с кровати – сначала реинкарнация, теперь продуманный план.. кому могло понадобиться нас воссоединять? Кто вообще, кроме нас самих, может знать об этой связи шестисотлетней давности? Никто.

– Кроме Темных – поправляет Лео вполне серьезно – как ты убедилась, они живут если не вечно, то очень близко к этому. А Влад примкнул к ним как раз в то время или около того, когда наша троица была так близка в прошлом. Кто-то из них мог знать об этом.

– Но откуда они могли знать где мы? И зачем им было нас сводить?

– Это и беспокоит – кивает он – что здесь даже у меня нет догадок.

– Наконец-то – бурчу я – они кончились. Безумные догадки Лео..

Выжидающе смотрю на него и он закатывает глаза:

– Нолана.

– Лео Нолана – киваю я.

– Тогда уж Леонардо – поправляет он, неохотно вступая в мою игру – если хочешь так пафосно и полным именем.

– Тогда скажи и второе.

– Джордан.

– Наконец-то кончились безумные догадки Леонардо Джордана Нолана.

Он кисло хлопает мне, после чего заявляет:

– Зря ты так относишься к этому, Джен. Здесь точно не все ладно. Может, конечно, мои предположения и бредовые.. для тебя. Но что-то тут точно есть. Я не верю в совпадения – пауза – и тебе не советую.

Да уж.. все что я раньше считала совпадениями

(..и странно, что обитатели замка этого в упор не замечали. ведь этот сброд и приветственные ритуалы своему королю на дороге устраивал. и даже эту самую даму в подарок приготовили вместе с нерадивым дворецким, на которого хозяин был так зол..)

в итоге оказалось объяснимой и последовательной цепочкой действий.

Однако, Лео не знает одной детали, которую знаю я, и которая, наверняка, лишь укрепила бы его в позиции «чьего-то продуманного плана».

(..он пришел за тобой! <..> он злой! очень черный! и он пришел за тобой!..)

Той, что меня ищет кто-то из Темных.

-10-

Однако, я не говорю об этом Лео, потому что сама не могу быть уверена в достоверности этой информации. Кто мне об этом сказал? Парень, отстающий в развитии? Который увидел собаку, которой на самом деле там не было, о чем и сказала Илинка? Может он тогда и

(..как ты это узнал? что он пришел за мной?

– я увидел..)

все остальное что видел – на деле не существует. Как он мог «увидеть», что я нужна незнакомцу, если он ничего не слышал? Он мог втемяшить себе это так же, как про собаку. А меня выбрать лишь потому, что я была ближе к ограде, чем сестра. Уверена, сиди там Милли – он бы ткнул на нее.

Он же Даун – что видит первое на то и показывает. Как ребенок.

Да, то, что с Михаем встречался кто-то из сильных Темных – говорила и Илинка. Но то, что этому Темному нужна я – заявлял лишь полоумный Габи, и это далеко не надежный источник, чтобы всем об этом распространяться.

Номер сорок четыре.

Что он этим хотел сказать?

Просто набор бредятины. Так почему на «номер сорок четыре» и «собака всегда с ним» мы не обращаем внимания, отфильтровав в мусор «всякого бреда», а на «он пришел за тобой» я тут же зациклилась? Просто верим в то, во что хотим.

Так что нет, этим бредом Лео я загружать не стану.

Но я все равно уже не сажусь обратно на кровать, а лишь беру пустой стакан, в котором раньше был отвар.

– Уже уходишь? –спрашивает.

– Уже поздно, на самом деле. Тебе лучше поспать. Я слышала, во сне поправляются и набираются сил.

Он натянуто усмехается:

– Ну да.

– И кстати.. – задерживаюсь еще на минуту – я с утра буду менять билеты на ближайший вылет в Штаты. Просто ждала, пока ты очнешься, чтобы быть уверенной, что ты в порядке. А раз ты уже приходишь в себя.. то мы улетаем.

– Отпуск уже кончился? – ни то с сарказмом, ни то с искренним непонимаем уточняет друг.

– Отпуск нет, но впечатлений хватило.

Кивает. Была уверена, что рассмеется.

– Просто решила заранее тебе сказать, а то вдруг ты завтра опять весь день проспишь – поясняю – и решишь, что мы тебя тут бросили. Вот, чтобы ты знал.

– Думаешь, билеты так быстро поменяют?

– Очень хочется в это верить.

Он жмет плечами:

– Знаешь.. мне по большому счету тут тоже делать уже нечего. Носферату с родственниками так и не подружился..

Его лицо вытягивается, но раньше, чем задаст вопрос, я отвечаю:

– С ним все в порядке. Бегает где-то тут по дому. Милли за ним смотрит.

Громко сказано, но пусть так.

– Хорошо – успокаивается – так вот, с родней он не подружился, а я только ради него и приезжал. Выходит, мои дела тоже тут как бы.. закончились.

– А как же Бухарест?

– В смысле?

На его лице искреннее непонимание.

(.. в делах это отлично действует, да? ну, например… по работе нужно разузнать о каком-то человеке или использовать его в своих целях..)

(..и то речь шла не прямо о вас, а обо всей той ситуации, при которой я оказался за городом, хотя моя работа принуждает меня бывать в бухаресте. из-за последних событий я совсем не занимался делом, нелла конечно это заметила..)

(..но замираю, обнаружив, что на своей кровати лео сидит сам. что-то зачеркивает в блокноте, но заметив меня, поспешно его закрывает и едва ли не лихорадочно убирает за спину. растерянно хмурится, стараясь этим придать лицу наиболее невозмутимый вид..)

– В прямом – теперь хмурюсь я – ты же говорил, что Нелла тебе всучила какое-то дело в Бухаресте, поэтому и звонила постоянно. Об этом ты и говорил тогда утром.. в день нашего первого отъезда..

Вижу, что болтики в голове Лео очень стараются крутиться как можно быстрее, но из-за его болезненности и малого остатка сил, получается это медленно. Наконец он кивает:

– Бухарест? Там я давно закончил. С остатками разберутся уже и без меня. Не хочу быть обузой Сандре с Илинкой, да и с компанией домой было бы лететь веселее.

– С компанией?

– Ну, я думаю тоже свои билеты сдать и поменять на один день с вами.

С сомнением гляжу на его бледное лицо:

– Я буду искать как можно скорейшую замену.. а не уверена, что тебе в ближайшие дни стоит куда-то лететь. Ты, конечно, очнулся, но..

Он хрипло усмехается:

– Позволь я сам решу, Джен. Я не вялый старик, из-под которого утки надо уносить. К тому же – вы же не прям сейчас летите. У меня есть ночь, и может быть, даже еще сутки.. или двое. Так что утром поменяем их вместе.

Мысль о том, что мы полетим с Лео, мне все-таки нравится.

Во-первых, конечно, не одни.. но это не главное. Главное, что я буду уверена, что он так же благополучно убрался из этой Румынии, а не лежит беспомощный в каких-то паре милях от замка Влада, «охраняемый» лишь двумя хрупкими девушками.

В Америке ему и правда будет безопаснее.

Наконец, я наклоняюсь, поправляю ему подушку, чтобы он мог уже нормально лечь, а не полу-сидя. Он накрывается одеялом и укладывается, закрыв глаза. Убедившись, что все в порядке, иду в выходу.

Но замираю уже возле самой двери, и обернувшись, задумчиво замечаю:

– Ты сказал, что не веришь в совпадения и мне не советуешь. Хорошо, если мы отметаем совпадения и случайности.. Почему тогда ты так быстро поверил Владу и почему тебя совсем не удивила вся эта нечисть? И сам Влад.. вернее, не то, что он и есть Дракула.. а то, что он монстр. Так спокойно предложил ему свою кровь, будто круассан приятелю на ланче..

Смотрю на друга.

Глаза все так же закрыты, и можно подумать, что он просто спит.. Если бы еще полминуты назад он при мне не укладывался на эту самую подушку. Он не спит.

Я это понимаю. Он это понимает. Однако, точно ребенок, усиленно продолжает имитировать сон.

Так и не дав ответа.

Ни солгав, ни сказав правду.

– Спокойной ночи – сухо бросаю и, выключив свет, выхожу в нашу комнату, плотно закрыв за собой его дверь.

Но выйдя, обнаруживаю, как и ожидала (вернее, надеялась), что Милли уже заснула, будто и не спала перед этим почти сутки кряду. Лежит на диване в той же одежде, рядом телефон, на котором продолжает играть сериал.

Да, Милз, ты пыталась.

Осторожно, теперь уже гораздо тише, дохожу до кухни летнего домика, ставлю туда чашку из-под отвара. Возвращаюсь, беру мобильник сестры и вырубаю серию, после чего кладу на тумбочку. Проверив еще раз все замки и окна, укладываюсь рядом.

* * *

Просыпаюсь от того, что кто-то стучит во входную дверь. Не прямо-таки «нагло долбится» ногами и локтями, но явно не собирается уходить ни с чем. Милли (словно бы это она не спала всю предыдущую ночь, а не я) даже ухом не ведет, потому встать приходится мне.

Плетусь и открываю дверь.

На пороге стоит Сандра. В ее руках чашка с жидкостью, исходящей парой:

– Доброе утро! – на губах какая-та виноватая улыбка – прости, если разбудила, просто Илинка сказала, что отвар надо понести..

– Еще раз? – удивляюсь, пропуская подругу внутрь.

– Конечно – хохочет – ты думала, как в сказках? Один раз выпил, а на утро уже тридцать отжиманий?

Смущенно веду плечами, но решаю не признаваться:

– Нет, я так и думала, что.. ну, несколько раз.. как и человеческие лекарство, типо антибиотиков.. курс..

Бормочу еще что-то несвязное, когда она протягивает мне чашку. Я тянусь к ней, но едва не проливаю половину. Все еще сонная, и действия малоскоординированы.

– Давай лучше ты – предлагаю – я только все разолью.

– Я..

– Просто разбуди – опережаю – он вчера очнулся, и выпить сможем сам. Просто разбуди и дай ему чашку. Помоги если что, с подушкой.

– Очнулся? – ее глаза округляются – так быстро?

Я тоже удивилась, что быстро – но думала, что от невежественности в этой теме.

– А что, обычно больше времени требуется?

– Илинка говорит, что обычно первое улучшение наблюдается только день на третий.. – задумчиво тянет подруга – а ты говоришь уже вчера очнулся..

– Да, и поговорили мы..

– И даже говорил? – вещее изумление – ничего себе. Вот Илинка обалдеет. Вот это здоровье у парня, вот это я понимаю.

Посмеиваясь, как-то удивленно и растерянно, она бредет к его комнате.

– Сандра? – Милли сонно распутывает свои светлые волосы, чуть приподнявшись на локте – а сколько времени?

– Еще рано, я просто отвар Лео принесла.

– Нормально уже – говорю я одновременно с Сандрой – вставай давай. Нам еще билеты менять, кто знает, на какое дадут. Может надо будет собираться да уже и..

– Так быстро? – снисходительно улыбается подруга – не думаю, что на ближайшие числа что-то будет, сезон ведь..

И скрывается в комнате Лео.

Черт, он сказал то же самое.

Но как же не хочется здесь находится лишние дни! И я не о летнем домике Сандры с Илинкой. Он очень даже милый. Я в принципе об этом селе, этой стране и всем с этим связанном. Хочется побыстрее и подальше отсюда.

В итоге не могу дождаться ни завтрака, ни даже умывания – а решаю позвонить в авиакомпанию прямо сейчас. Убедиться, правы Сандра с Лео или нет. А то я так спокойно не смогу даже зубы почистить.

Милли уже окончательно садится на диване, разглядывая мятую одежду, и я усаживаюсь рядом. Она вновь что-то недовольно бормочет о том, что даже в отпуск я променяла ее на работу (конечно, я ведь сказала что это спешка из-за супер-важного дела по работе в Штатах).

Наконец, на том конце телефона отвечают.

Я стараюсь выдать свой самый дружелюбный голос, быть самой приветливой (все-таки, человеческий фактор немало играет роли) и самой обаятельной (насколько это возможно по мобильнику), но в ответ на мой запрос о замене билетов, диспетчер лишь сообщает, что свободных мест на ближайшие рейсы нет.

Милли довольно скалится, а я крепче сжимаю телефон, недовольно стиснув зубы.

Вдох-выдох.

Вновь приветливый голосок и я по новой настойчиво прошу ее – только теперь уже о том, чтобы она поискала еще раз. Вдруг все-таки что-то найдется, или кто-то откажется в последний момент, сдаст билеты (такое ведь тоже бывает!). Утомленная моим нудением с утра пораньше, женщина наконец заверяет, что если что-то появится, она перезвонит.

Слабо в это верю, но хотя бы что-то.

Слышу какой-то разговор в комнате Лео, и как раз к конце моей телефонной беседы, они с Сандрой оба выходят оттуда.

– Ого! –у Милли даже рот раскрывается.

Лео выглядит таким свежим, точно только с отдыха вернулся. Он и вчера выглядел намного лучше, чем днем.. Но вчера и сегодня – просто земля и неба. Вернулся прежний румянец, и что говорить, он уже сам стоит на ногах и спокойно передвигается.. а вчера даже без моей помощи на кровати подняться не мог.

И это сколько всего часов прошло..

Но не успеваю подсчитать, как Сандра уточняет, унося пустую чашку:

– Ну что с билетами?

– А то вы не слышали – бурчу.

– Мы слышали тебя и твои стенания – добродушно усмехается Лео – а вот ответы нет.

– Она пообещала перезвонить, если что-то появится. Или кто-то откажется от билетов.

Сандра с Лео невинно жмут плечами, но я отчетливо вижу их скептицизм. Конечно, они же сразу говорили, что билетов не будет. Но тут друг спохватывается и достает мобильник:

– Я тогда тоже сейчас звякну. Ну.. чтобы и мне позвонили, если билеты появятся.

– Смейся-смейся – бурчу я.

Однако, он правда звонит, повторяет всю мою реплику (если попал на того же диспетчера, представляю, каким «добрым» она считает свое утро – два нудячих балбеса с периодичностью в пару минут) и в итоге отключается с таким же обещание на том конце провода о том, что ему обязательно перезвонят, если появятся билеты.

– Ты тоже полетишь с нами? – Милли сразу же воспряла духом.

– Да, у меня тут все закончено..

Сандра удивленно глядит на него:

– Я бы сказала, что так рано никуда нельзя.. но знаешь, гляжу на тебя и не знаю, кто из нас здоровее.

Они смеются, однако я спрашиваю:

– Ты правда хорошо себя чувствуешь?

– Ну выглядишь точно лучше – заявляет сестра – не то, что вчера.

– Ну спасибо – усмехается он – нет, на самом деле правда очень хорошо себя чувствую. Кажется, ты была права – подмигивает мне – сон лучшее лекарство.

– Если хотите – предлагает Сандра уже с порога – мы с Илинкой наших фирменных блинчиков с творогом напекли. Можете присоединяться. Ну.. – легкий смешок – пока не улетели.

Милли с Лео с трудом сдерживают смех, но зато когда я удаляюсь в ванну умыться, слышу как они втроем вдоволь хохочут над этой «уморительной шуткой».

Я умываюсь, после меня заскальзывает Милли, а Лео говорит, что мы можем его не ждать и бежать, пока все не остыло. А он нас догонит. Мы соглашаемся и я, взяв телефон, который теперь (после обещаний мне перезвонить, брошенных скорее всего лишь для того, чтобы я отцепилась) буду таскать с собой везде, ухожу вслед за сестрой в основной домик.

Пахнет и правда божественно. Сандра с Илинкой уже заканчивают свои блины (трудно сказать, какие по счету), когда мы садимся рядом. На столе стоят различные варенья, и прочие соусы. Сестры улыбаются, но не могу не заметить, что все усиленно делают вид, будто бы вчера ничего не произошло.

Никто не заговаривает ни о Габи, ни о том, что с ним.

Конечно, быть может оттого, что они решили, будто бы уже все сказали Милли и этого достаточно.. но как-то это на них не похоже.

Но не успеваю и я положить себе первый блин, как мой телефон разражается трелью.

– Черт! – быстро хватаю его – это по билетам!

И я уже даже вижу незнакомый номер на дисплее.. как все-таки заставляю себя признать, что просто хочу его видеть.

Однако, то, что я вижу – еще более удивительно.

Звонок от нее я ожидала в последний момент.

– По билетам? – уточняет Милли.

– Нет, мама – хмурюсь я.

– Чья, мама?

Даже сестра не предполагает, что она может звонить.

– Наша мама, Милли.

Она озадаченно вскидывает брови, а телефон между тем продолжает верещать у меня в руках:

– Мама никогда же не звонит, если мы отдыхаем. Типо, не мешай отдыхать детям и они не будут мешать отдыхать тебе..

Это правда.

– Звучит современно, конечно – кивает Сандра – но может вы уже трубку возьмете?

– Точно! – чертыхаюсь и отвечаю на звонок – алло, да, мам? Прости, не слышала, телефон в сумке лежал..

Милли хмыкает.

– Привет, Джени. Ну как вы там, как отпуск?

Ее голос кажется мне каким-то беспокойным.

– Да нормально.. а что-то случилось?

– Нет-нет. Просто решила узнать, как вы.

Это на нее непохоже.

– Да все хорошо. А вы как?

Она принимается рассказывать о каких-то незначительных, совершенно бестолковых событиях. При этом то и дело путается, замолкает, будто бы теряя нить повествования.. Милли, что слышит каждое слово, удивленно смотрит на меня.

Я лишь жму плечами на ее немой вопрос.

Вот мама, в который раз оборвав саму себя (отлично справляясь с разговором и без моего участия), спрашивает:

– Кстати, вы не думали может раньше вернуться? Ну, отдохнули же достаточно.

А вот это апогей странности.

Да, я думала и даже звонила в авиакомпанию.. Но мама никогда не станет просить о таком, или даже подталкивать на подобные мысли без причины. Милли полностью права – у нее совсем другой взгляд на эти вещи. И вряд ли, если он не менялся все двадцать пять лет моей жизни – то вдруг без причины резко поменялся сейчас.

– Мам – требовательно обрываю – что случилось?

Ее голос становится ее более путанее, а речь бессвязнее, точно преступника словили на поличном:

– Нет, н-ничего. Извини, что тревожу вас. Отдыхайте.

Бип-бип-бип.

Отключила трубку, даже не попрощавшись.

Я в смятении гляжу на сестру, когда, наконец, заходит на кухню Лео. Он уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но заметив наши с сестрой лица, спрашивает совсем другое:

– Что-то случилось?

– Я маме задала тот же вопрос – говорю.

– Маме?

– Да, мама сейчас звонила – отвечает Милли – она вообще в принципе не звонит, а тут так странно говорила.. предлагала раньше вернуться..

– Да вообще в этом звонке было странно все – заявляю я – от первого до последнего слова.

– Ну, может просто соскучилась – предполагает Лео, хватая блин прямо с общей тарелки – наша с Кэти часто так вот звонит.

– Ну.. наша немного другая –сбивчиво поясняю – она.. не стала бы. Она точно была чем-то встревожена, но ничего не говорит..

Захожу в журналы и вновь набираю ее номер:

–Перезвоню – объясняю Милли.

Та кивает.

Но вот гудок.. второй, третий.. десятый.. ответа нет. В итоге робот просто заявляет, что абонент не отвечает.

Я звоню еще раз.

То же самое.

Нехорошее чувство внутри начинает нарастать.

– Что-то не так – заявляю – мало того, что позвонила и такой странный разговор.. так теперь не отвечает вообще.

– Ну, может в душ пошла или на улицу вышла.. – предполагает Сандра – ты только накручиваешь себя.

– За полминуты? – вскидываю бровь – да за полминуты она бы и от телефона отойти не успела. Тем более, она всегда на связи.

– Напиши ей сообщение – встревоженно предлагает Милли.

Но тут телефон вновь начинает трезвонить.

– О, перезвонила – улыбается Лео – а ты переживала..

Гляжу на дисплей:

– Это не она.. номер незнакомый – отвечаю – алло?

– Мисс Дженна Бёрнелл? Вы подавали запрос о замене авиабилетов.

Однако, голос мужской. Точно не та женщина-диспетчер, что обещала перезвонить если что. Однако, я все-таки растерянно бурчу:

– Да..

– Появилось несколько свободных мест.. Если вы успеете прибыть в аэропорт через два часа..

– Подождите секунду.. – закрываю динамик и спрашиваю у Сандры – сколько отсюда до Бухареста?

– Час, может полтора.. – жмет она плечами – от погоды зависит, но сейчас хорошая..

Я уже отнимаю ладонь от динамика:

– Алло, да. Мы успеем. Только.. мой приятель тоже подавал запрос. Там будет еще одно место же?

Тишина.

– Алло?

– Минуту.

Через пару мгновений тот же голос:

– Да. Есть еще место.

– Отлично, спасибо! – с жаром киваю я, хоть он и не может меня видеть – мы будем в аэропорту в срок.

Когда я кладу трубку, Сандра удивленно вскидывает брови:

– Только не говори, что билеты правда поменяли? А то я начну верить в чистоту этого мира.

– Поменяли! – киваю я и гляжу на Лео – более того, там и тебе есть место. Полетим вместе, как и хотели.

Однако, вместо радости, он как-то подозрительно хмурится:

– Странно.. они ведь даже не спросили моих данных, чтобы проверить, подвал ли я запрос вообще или нет. И если меня можно взять, значит место все-таки есть.

– Да, и это здорово – киваю я – только надо быстрее выезжать, нам там надо быть через..

– Но если так, Джен – он выразительно смотрит на меня – почему мне самому не позвонили и не сообщили об этом, как тебе?

-11-

– Не знаю – развожу руками – какая разница? Может, мне позвонили первой, потому что я подавала заявку первая, а потом позвонили бы тебе! Радуйся, так тебе сразу все дали!

– Может, лучше дождаться чего-нибудь попозже.. – сомнительно предлагает Илинка – вы не поесть не успеете, ни толком..

– Все нормально, там перекусим – отмахиваюсь – это чудо, что заменили! Вы же сами говорили, что можно и днями ждать! Тем более.. с мамой точно какие-то проблемы, чем быстрее окажемся дома, тем лучше.

Милли жмет плечами:

– Ладно, но вещи-то уже собраны. Поесть может успеть..

– Нет, Милли – одергиваю – лучше приехать раньше, чем опоздать. И так впритык будем. Лео?

– Да, я готов! – он едва успевает запихнуть остатки первого (и последнего) своего блина в рот, вытирает руки о джинсы и встает – только вот у меня тачка в аренде.. а, ладно, пофиг.

–А что такое?

– Если сдать арендованный автомобиль на положенное место, выходит дешевле – поясняет Сандра – а если бросить где удобнее, тем более аж в аэропорту, выйдет намного дороже.

– Плевать – повторно отмахивается Лео с набитым ртом – я за эти дни и так уже столько намотал, что мелочиться из-за этого просто смешно. Не вам же нас отвозить!

На удивление, сестры особо и не спорят. В принципе логично. Времени в обрез – на прощания в аэропорту вряд ли и минута найдется. А смысл им тогда так далеко ехать на этой развалюхе Михая, которая в любой момент может заглохнуть?

Мы быстро бросаемся к летнему домику, так и не начав трапезу, и хватаем свои чемоданы. Милли все равно проверяет вещи, хоть и не доставала их, а я советую лучше переодеться, а не лететь в этом мятом, в котором она проспала всю ночь. Лео с трудом ловит Носферату и с еще большим трудом запихивает его в переноску.

Зато мы укладываемся почти что в рекордный срок – четверть часа! Быстрее получалось собраться только у Влада.. но там и причины были экстреннее.

Бегло обнявшись с сестрами, мы закидываем вещи в багажник тачки Лео и, рассевшись по местам, выезжаем.

– Жалко, что так быстро.. – бормочет Милли – толком не попрощались. А ведь мы больше вряд ли когда с ними увидимся..

– Да, жаль – соглашается Лео – но иначе могли опоздать.

И тут сестра раздражается буквально за минуту:

– Ага, опоздать на самолет. А такая срочность только из-за какой-то работы Дженны, которую та выбирает вместо всего остального даже в собственный отдых!

Лео бросает на меня мимолетный взгляд, но быстро понимает, что к чему. И подыгрывает:

– Ну, Милз, разные обстоятельства бывают. Может, она сейчас на этом новом заказе столько заработает, что уже через месяц повезет тебя не в Румынию, а, не знаю.. в Монако!

– К черту Монако! – фыркает она – чтобы мы и там только и занимались ее работой, а потом сорвались раньше срока? Спасибо, я с ней больше никогда никуда не поеду.

– Милз.. – пытается разлучить ситуацию Лео, но даже ему это не удается.

Потому до аэропорта мы доезжаем в молчании.

Зато благодаря умениям друга, едем достаточно быстро и не опаздываем.. по крайней мере мне так кажется, если судить по времени и тому, какой срок мне озвучили по телефону.

Служебная машина аэропорта высаживает нас у взлетной полосы, после чего резко разворачивается и уезжает. До трапа остается несколько десятков метров. Я спешу первой, таща свой чемодан, Лео за мной со своим и чемоданом Милли. Сестра же тащит в руках лишь переноску – зато та злобно шипит и угрожающе рычит, потому, пожалуй, я бы лучше взяла еще один чемодан, чем эту переноску.

С трапа нам навстречу спускается мужчина. На нем униформа, но совсем не такая, как у остальных сотрудников аэропорта. Дождавшись, пока мы подойдем, он приторно улыбается (и эта улыбка слишком напоминает мне фальшивую улыбку Локида, покуда тот притворялся в замке случайным гостем):

– Добро пожаловать на борт, дамы и господа. Позвольте вашу поклажу.

И подхватывает мой чемодан раньше, чем я успеваю что-либо ответить. После чего берет чемодан, что Лео поставил рядом с Милли, игнорируя чемодан самого Лео (видимо, помощь предоставляется только дамам), и несет наверх.

– Дамы и господа? – фыркает Милли шепотом, чтобы тот не услышал – сколько пафоса. Не помню, чтобы наши сумки таскали наверх, когда мы летели сюда..

Но тут замечаю, как Лео пристально оглядывает самолет, после чего подает голос:

– Думаю, Милли, это потому что.. вы летели не на частном рейсе.

– Что? – я, уже ступившая на первую ступеньку вслед за мужчиной в униформе, останавливаюсь – частный рейс?

– Извините.. мистер – Лео уже громче окликивает его – это же частный рейс, так?

Он оборачивается и одаривает нас еще одной широкой (и еще более фальшивой) улыбкой:

– Да, разумеется. На общественных рейсах все занято, а у нас, по счастью, оказалась пара свободных мест.

Лео бросает на меня взгляд из категории «я же говорил тебе, случайностей не бывает», после чего вслух уже мужчине:

– Пара свободных мест? Но это же не машина, чтоб так взять и решить кого-то подвезти автостопом. К тому же..

– А почему нет? – улыбка мужчины на миг стягивается (будто бы забыв), но тут же расширяется вновь – в диспетчерской сообщили, что люди ищут возможность срочно улететь. А нам несложно.

Преодолев оставшиеся ступеньки, он останавливается на верхней площадке трапа и ставит чемоданы на пол. Я все еще стою на самой первой ступени, не спеша подниматься. Милли с Лео вообще еще внизу. Вот кот в очередной раз шипит и умудряется просунуть лапу сквозь переноску.

– Ай! – сестра вскрикивает и, уже и так взбешенная резким отъездом, грубо сует переноску Лео – держи своего бешеного кота! Мою сумку уже у тебя все равно забрали.

(..в диспетчерской сообщили, что люди ищут возможность срочно улететь. а нам несложно..)

Хмурюсь, но игнорируя ее, обращаюсь к мужчине наверху:

– Извините, но «Вам» – это кому?

Действительно.

Слишком уж странно.

Частный рейс.. значит, какой-то богач? Но какому богачу станут интересны проблемы простых смертных, чтобы запросто так их вдруг перевозить с места на место вместе с собой?

Однако, мой вопрос каким-то образом теряется в общей суматохе. Вот мужчина уже оборачивается и галантным жестом предлагает нам пройти вперед. Милли, чуть подумав, поднимается, проходя мимо меня.

– Милли.. – шикаю я.

Она раздраженно оборачивается, остановившись лишь на миг:

–Что? Ты же хотела раньше уехать. Радуйся. Полетим с комфортом.

И скрывается на борту.

Теперь уж ничего другого и не остается, наверное. Киваю Лео:

– Ладно, полетели. С нами такой защитник – киваю на шипящую переноску в его руках- ничего не грозит.

Но едва друг делает шаг на первую ступень, как внезапно откуда-то (словно черт из табакерки, как сказала бы бабушка), появляются несколько мужчин в форме охраны аэропорта – будто только и ждали этого момента.

Они подходят к Лео.

И, один из них, положив руку ему на плечо, начинает что-то строго говорить, то и дело указывая на переноску с котом.

– В чем дело?

Друг оборачивается и беззаботно отмахивается:

– Все нормально, Джен, минуту. Сейчас разберемся.

– Ладно.

Продолжаю стоять на ступенях, ожидая его. Но охрана все продолжает и продолжает что-то ему говорить, и действия их становится все более нервными. Собственно, как и ответы Лео. Действо явно затягивается.

Какого черта они к нему прицепились?

Вот мужчины уже отводят Лео немного в сторону от трапа, продолжая что-то ему упорно доказывать. Я хмурюсь и, спустившись на две ступени, кричу:

– Извините, господа, а в чем проблема? Нам сказали..

Но стюард быстро скользит вниз ко мне и, встав передо мной, шепчет:

– Мисс, поверьте, охрана аэропорта – это не те люди, с которыми стоит спорить, если вы вообще хотите отсюда сегодня улететь. Будете вмешиваться – только затянет дело. Сейчас уже все разрешится.

Но вот один из охранников, услышавший мой наглый протест, поднимает голову и чуть не прожигает меня своим подозрительным взглядом. Я уже вижу, как он подходит ко мне и просит пройти дополнительную проверку на всевозможные вещества, перевозки и бла-бла, и в итоге проблемой становится не Лео – а я.

Заметив реакцию охранника, стюард начинает суетиться еще больше:

– Мисс, предлагаю лучше пройти вам внутрь. Не стоит стоять у них над душой, господа этого не любят –и добавляет, будто прочтя мои мысли – как бы и вас не стали проверять..

– Мало ли, что они любят! – огрызаюсь, но уже не так уверенно и значительно тише, чтобы охранники не услышали – я не полечу без друга. И моя сестра тоже. Если они оставляют его, значит остаемся мы все.

И, положа руку на сердце, едва ли здесь возобладали мои дружеские порывы. Будь это обычный общественный рейс – мы бы полетели и без него, принеся тысячу извинений и объяснений, почему должны это сделать. Но здесь.. слишком подозрительная ситуация, чтобы лететь самой с сестрой.

– Я и не предлагаю лететь без него – терпеливо объясняет он, косясь на охранников – просто побудьте внутри, пока вопрос не решится. А если не решится, то можете идти, вас никто не держит.

Я скептично гляжу на него и он улыбается (вновь тот приторный оскал):

– Уверяю, насильно увозить вас никто не станет. Тем более перед носом у толпы и охранников.

– Я этого и не опасалась – бурчу – просто хотелось бы видеть, куда потащат Лео, если вдруг все зайдет далеко.

– Думаю, нам сообщат.

– Лео! – окликаю друга.

Тот озабоченно оборачивается и кивает, как бы спрашивая «что?». Я киваю на самолет и двумя пальцами имитирую ноги, которые идут в направлении входа на борт. Он одобрительно кивает и показывает большой палец, после чего два – указательный и средний – словно бы говоря «еще пара минут».

Ладно, если Лео считает, что это допустимо – значит, все и правда под контролем, потому я иду за стюардом в салон.

Признаться, такого салона, конечно, я еще ни разу не видела – разве что в кино про отвязных миллионеров, наподобие «Волк с Уолл-стрит». Дорогая отделка, широкие кожаные кресла, столик с напитками и фруктами..

Милли уже сидит, довольно раскинувшись на одном из кресел (поднявшись сюда раньше нас всех) и, закидывая виноград в рот с излишней надменностью, заявляет мне:

– Это не самолет, а настоящий дворец.

Стюард на это замечание довольно улыбается, словно это его личный самолет. После чего кивает мне, замершей в проходе, на кресло:

– Прошу вас, мисс, присаживайтесь.

– А где Лео? – хмурится Милли, заметив наконец, что я поднялась одна.

– Он решает какие-то проблемы с охранниками..

Но стюард не дает нам развить эту тему. Едва дождавшись, пока я усядусь, принимается перечислять напитки, которые может нам предложить.

Милли тут же принимается выбирать всякую всячину, однако я даже не слушаю список.

Две минуты давно прошли.

Где он?

– Знаете – встаю с кресла, заставив мужчину в замешательстве чуть отступить – лучше пойду проверю, что там с..

Но не успеваю я сделать и шага к выходу, как вдруг чувствую под ногами знакомое плавное покачивание.

Самолет двинулся.

Рот Милли изумленно открывается:

– А Лео?!

В полной растерянности хватаю стюарда за руку:

– В чем дело?! Почему мы едем?!

Он мягко сцепляет мои сомкнувшиеся на его запястье пальцы:

– Сядьте, мисс, во время взлета не рекомендуется стоять.

И вновь фирменная улыбочка.

– Взлета?! Я же сказала, что мы не летим без друга!

Стюард настойчиво, едва ли не насильно, усаживает меня обратно в кресло. Я отталкиваю его, пытаясь выбраться, но он фиксирует мое положение ремнями безопасности, и не допускает мои руки, чтобы их расцепить.

– Милли, убери его! – ору я.

Но вот самолет набирает достаточную скорость и отрывается от земли. Сестра, которая только успела встать – тут же падает, теряя равновесие и не успев ни за что зацепиться.

На удивление, Милли не теряется в экстренной ситуации, как тогда, когда испарился Ноэ. Сейчас же, наоборот, она подскакивает с невиданной скоростью и зацепляется теперь не за что-то – а повисает прямо на шее стюарда, блокируя ему кислород.

– Нас похитили! – орет она и тянет его еще сильнее – Дженна, бей его! У него должен быть пистолет, если он нас держит!

Я пытаюсь оттолкнуть мужчину. Тот отмахивается от Милли, при этом старается удержать и меня – но понятное дело, у него не получается все и сразу. Он не Рембо.

В итоге он справляется с Милли, но отвлекается от меня. Я расстегиваю ремень и вскакиваю с кресла. Мне хватает секунды, чтобы схватить то стеклянное блюдце, с которого сестра ела фрукты. Фрукты разлетаются по полу, а я уже готова опустить со всего маху блюде на голову стюарда..

– СТОП! Хватит!

Он судорожно отшатывается от нас, точно от каких-то опасных безумных зверей в вольере, и выставляет вперед руки:

– Какое похищение, вы в своем уме?! Просто уже время отлета подошло, мы не могли ждать. Полагаю, просто от господина был получен приказ взлетать!

(..очень черный! он пришел за тобой!..)

– Какого еще господина?! – бледнею.

– Хозяин этого самолета – вновь привычная улыбочка на лице (явно натянутая титаническими усилиями) и краткий взгляд вправо – а вот и он..

Лакированная дверь в конце салона (которую я сразу и не заметила) отъезжает в сторону.

Из нее выступает темный силуэт..

Глава 2.

ЧЕРНЫЕ ФИГУРЫ.

–1-

Наше время.

В небе над Румынией.

Силуэт покидает полутемное пространство и делает шаг к нам, давая себя различить. На мгновение мои глаза отказываются воспринимать действительность и, подобно с телефоном, я

(..и я уже даже вижу незнакомый номер на дисплее.. как все-таки заставляю себя признать, что просто хочу его видеть..)

я уже вижу

(..у него страшное лицо. он очень-очень старый..)

выступившего из тени старика. Старого, сгорбленного, с длинными уродливыми руками, почему-то очень похожими на лапы того монстра, которым оказался Влад, которые теперь тянутся ко мне, желая сжаться на шее, как сжались пальцы Михая на шее дочери, и давить-давить, пока глаза на лоб не полезут, потому что я ему нужна, а Темные никогда не проигрывают, они всегда получают то, чего хотят, тем более, когда речь идет о..

У меня перехватывает дыхание и необходимость вдохнуть прерывает поток мыслей.

Такое чувство – что даже не моих.

Откуда они там взялись? Что за нескончаемая безумная чехарда сейчас пронеслась в моей голове? Имеет ли она хоть какое-то отношение к моим умозаключениям, а если нет, то откуда она там вообще тогда появилась?

Темные никогда не проигрывают.

О таком я точно никогда не размышляла, чтобы ему взяться в моей голове…

Но вот мой взгляд фокусируется на силуэте уже в реальности, не напичковывая его нереальными свойствами воображения. И на мое удивление – он совершенно отличается от того, кого я ожидала (вернее, боялась) увидеть.

Это никакой не старик.

Напротив, молодой парень.

Вернее, я бы сказала, молодой мужчина – но слишком молодой, чтобы

(..хозяин этого самолета.. а вот и он..)

быть владельцем такого самолета. На вид он точно не старше меня, быть может только если на год-другой. Но вот уж точно будет побогаче. И значительно повыше – не дотягивает до роста Влада (в человеческом облике, разумеется), но думаю, примерно одного роста будет с Лео. На нем элегантный (и наверняка, невероятно дорогой) темный пиджак, небрежно висящий расстегнутым. Под ним виднеется такая же темная футболка. Снизу какие-то, судя по развевающейся в отсутствии ветра ткани, шелковые брюки.

Он дает нам пару мгновений – будто бы зная заранее, что нам нужно время оценить его появление, после чего изящно откидывает темную волнистую прядь с бледного лба и улыбается, позволяя теперь различить его черты лица.

Стоит признать, они правильные – но глядя на него, кое-где просматриваются «рубцы» этой правильности. Не в буквальном смысле, разумеется – кожа идеально гладкая, но чувствуется, что над его внешностью кропотливо работал ни один хирург. Даже за эту небрежную улыбку, которая многим дается без труда – уверена, он отвалил в свое время целое состояние.

Как и за идеальный разрез глаз, который принято называть «кошачьим». Конечно, я могу ошибаться, но почему-то мало вериться, что они ему даны от природы.

Это не отнимает его привлекательности, но делает – как в свое время и у Локида – ее настороженной.

Нет, он не слишком переусердствовал, чтобы она превратилась в неестественную, неживую и отталкивающую (за его внешность хочется зацепиться глазу) – но достаточно, чтобы появился вполне логичный вопрос: что же происходит с психикой этого человека, если уже к своим годам он перекроил себя вдоль и поперек от самого основания?

Что ж, у богатых свои причуды.

Меня сейчас больше волнует другое.

– Добро пожаловать на борт, леди – мелодичным голосом заявляет он, но не спешит к нам приближаться по понятным причинам.

Его взгляд плавно скользит от рассыпанных по полу фруктов (яблоко подкатилось к его лакированным ботинкам) к моей руке, что держит занесенное над головой стюарда блюдо, после чего к самому стюарду и Милли, чье тело напряжено, точно готовясь к очередному броску на мужчину.

Его улыбка немного стягивается, брови в сдержанном беспокойстве обращаются к стюарду:

– Тэд, дамы напуганы – в голосе проступают претенциозные нотки, скрадывающие впечатление искренности – ты мог быть как-то более учтивее и аккуратнее, чтобы не пугать девушек?

Он хмурится и презрительно бросает:

– Где твои манеры..

Однако, на лице стюарда не дрогает ни один мускул. Он продолжает учтиво улыбаться, точно робот, у которого только одна эмоция на все случаи жизни или тупо заклинило коробку передач.

Я опускаю блюдо, но не спешу выпускать его, как оружие, из своих рук. Кошусь в сторону «хозяина самолета»:

– Вы тот «господин», который приказал взлетать?

Вновь добродушная улыбка:

– Да, мисс Бёрнелл. Видите ли, я с радостью помогаю людям, когда могу, но я очень занятой человек. Каждая моя минута.. очень дорого стоит.

Ничего не понимаю:

– И что вам от нас-то нужно?!

Искреннее, неподдельное изумление и вновь невинная улыбка:

– Мне? Да ничего. Это же вам, кажется, нужно было улететь? Вы забыли?

– Не делайте из меня дуру! Я..

Но тут Милли делает шаг вперед, изумленно открыв рот.

– Милли, не подходи к нему!

– Подожди, Джен.. – сестра мягко забирает у меня из рук блюде, и в этот момент я чувствую себя Сандрой. То самой старшей по праву возраста сестрой, которая вдруг каким-то образом поменялась ролями с младшей.

Она аккуратно кладет блюдо обратно на столик, не сводя с молодого мужчины глаз:

– Вы ведь.. я вас знаю.. мистер.. – огоньки сомнения мелькают в ее глазах, но она все-таки выдает – мистер Ратвен, вроде? Да?

Мужчина одаривает ее благодушной улыбкой:

– Да, именно. Гордон Ратвен, к вашим услугам.

– Ты его знаешь? – вскидываю брови, обращаясь исключительно к сестре – откуда?

Не могу даже представить, при каких обстоятельствах могла познакомиться моя сестра с человеком, у которого достаточно денег для покупки собственного самолета.

Самолета, на котором он похищает людей.

Остатки озабоченности сходят с лица Милли, заставляя ее просиять, точно она встретила давнего кумира, любимую кинозвезду или что-то в этом роде. Не осмеливаясь спускать с него глаз, точно он сахарный и может растаять (или раствориться, как Локид), она сумбурно объясняет мне:

– Ты чего, Джен, это же Ратвен! Как его можно не знать! Он очень богатый и известный благотворитель! У его фонда столько проектов!

– На мой вопрос ответь – терпеливо повторяю я – ты-то его откуда знаешь?

В жизни не поверю, что на досуге Милли интересовалась и отдыха ради читала сайты про благотворительность, где и наткнулась на имя Ратвена.

– Так он и нашей школе помогает.

Губы мужчины вновь трогает приятная улыбка, и, наконец, он приближается к нам, видимо опрометчиво решив, что опасность миновала:

– Все верно, рад что все прояснилось. М-м?

– Милли – сияет она – я вас даже вживую видела, когда вы приезжали к нам на встречу со старшеклассниками в прошлом году. Ну издалека, конечно, но все-таки..

Милли буквально дрожит от перевозбуждения. Ратвен, видимо, это замечает, и благодушно подает ей руку, как для рукопожатия, оказавшись на достаточно близком расстоянии. Не раздумывая, сестра тут же протягивает свою в ответ – но молодой мужчина, с ловкостью кобры, переворачивает ее руку и мягко касается губами тыльной стороны ладони.

Кажется, судя по виду сестры, она уже прожила главный момент своей жизни – так сказать то, ради чего была рождена – и все остальное ей теперь неважно.

Жизнь удалась.

Однако, я тут же протискиваю между ними свою руку, желая возобновить дистанцию и убрать это неуместное панибратство до полного выяснения ситуации.

Ратвен с легким изумлением оборачивается ко мне.

–Ничего не прояснилось! – заявляю я – по какому праву нас удерживают на самолете! Сказали, что не будут, но он – тыкаю в стюарда – буквально вцепился в меня, сестра свидетель! Насильно прицепил ремнями к креслу..

– Ух-х – мягко ухмыляется Гордон – звучит, как сцена из какого-то эротического фильма. Кажется, я слишком поздно к вам подоспел и пропустил все самое занимательное.

– Вам смешно? – ощериваюсь, готовая вновь схватиться за блюдце.

Его брови тут же вновь в искреннем беспокойстве взлетают вверх:

– Нисколько, мне действительно очень жаль, что мой человек вас перепугал. Но поймите меня правильно, было бы неловко, если бы вы выпрыгнули из борта и разбились в лепешку – вновь снисходительная улыбочка – вот ситуация бы вышла, а? И кто бы поверил, что я всего лишь хотел помочь?

– Кому помочь? – оборачиваюсь и щелкаю пальцами перед носом Милли – ты забыла? Они без нашего спроса увезли нас от Лео! Просто бросили его там и все! А когда я пыталась уйти, стюард стал хватать..

Ратвен сцепляет пальцы в замок. Теперь улыбочка и приветливо-флиртующий тон уходят из его голоса. Остается лишь спокойный, серьезный тон делового человека, точно знающего что, от кого, когда, в каком количестве и каким образом ему нужно получить.

Теперь он уже не похож на эдакого дурачка-весельчака. Теперь я действительно вижу перед собой бизнес-акулу.

– Тэд не знал, что я прикажу взлетать. Он действовал исключительно в ваших интересах – человек в панике способен совершить непоправимые вещи, вредящие ему же самому. Не думаю, что ваш приятель был бы рад встретиться с вами в том же месте, но.. немного в иной форме.

– Я не собиралась выпрыгивать из самолета -цежу – просто не надо было его трогать с места..

– Я же говорю..

– Да-да, время. Я помню. Каждая минута дорого стоит..

– А эта проверка охраны, они обычно надолго – кивает он – мы и так задержали вылет, чтобы дождаться вас..

Какая честь! А с какой стати им вдруг ждать нас?

– Так и летели бы! Сказали бы, что не можете ждать, мы бы вышли из самолета, а вы бы полетели.

Он пристально глядит мне в глаза, словно пытаясь вывести на правду чище любого детектора лжи:

– Вышли бы? Вы ведь не просто так, полагаю, спешили улететь, мисс Бёрнелл – небрежно отмахивается – простите, забыл ваше имя..

– Потому что я вам его и не называла.

Хотя, я и фамилию не называла. Подозреваю, эти данные ему известны из билетов, которые можно было почерпнуть в диспетчерской, которая и передала нас ему.

– Так вот, мисс Бёрнелл, подозреваю, на ваш отлет были серьезные причины. И забыть о них лишь из одной солидарности с другом? Это красиво – задумчиво соглашается он, после чего вскидывает бровь – но разумно ли?

Да, однако вот

(..и, положа руку на сердце, едва ли здесь возобладали мои дружеские порывы. будь это обычный общественный рейс – мы бы полетели и без него, принеся тысячу извинений и объяснений, почему должны это сделать. но здесь.. слишком подозрительная ситуация, чтобы лететь самой с сестрой..)

дело было совсем не в солидарности.

– Мое вмешательство – продолжает своим размеренным тоном Ратвен – избавило вас от сложного морального выбора и позволило остаться с чистой совестью.

Его губы трогает легкая лукавая улыбка:

– Лично вы не бросали своего друга, но при этом так же очень скоро будете дома и сможете решать свои дела, не подстраиваясь под его проблемы, возникшие с охраной аэропорта.

Да уж, а он определенно не так наивен, каким показался.

Ну верно, наивные люди миллиардами не ворочают.

– Но как же Лео? – неуверенно поникает Милли, видимо, не смея выражать по отношению к своему очередному кумиру эмоций агрессии – ему же тоже надо..

– Лео – мягко перебивает ее он – это ваш приятель, верно? Думаю, он спокойно прилетит следующим рейсом. Так что все отлично. Ведь проблемы у него, почему задерживаться должны и вы? Логично?

Пристальный взгляд вновь на меня.

– Думаю, вы проницательны, мистер Ратвен, но не настолько, как о себе мните – замечаю я – основная наша проблема не в солидарности с другом, а в вашей странной щедрости. Частный рейс, не пойми откуда взявшиеся места, неизвестный человек..

Он вновь довольно улыбается:

– Вот видите! Уже и проблем нет. «Неизвестный» человек стал известным мной, который, по тоже уже вполне понятным причинам, озвученным вашей сестрой, согласился взять вас на борт своего самолета. Как разрешилась и проблема с вашим «похищением», которая, на деле, лишь является моей очередной помощью вашей транспортировке. Думаю, мы уладили этот вопрос?

Внимательно смотрю на него.

В глазах же Милли больше восхищения, чем растерянности и озадаченности. Впрочем, кому я вру- в ее глазах их вообще не осталось. А ее «как же Лео», кажется, было чисто фразой приличия, которую надо сказать и тут же можно о ней забыть.

– Жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах – он деликатно указывает на рассыпанные фрукты и, заметно более сухим тоном, велит стюарду – Тэд, принеси дамам новую фруктовую тарелку.

Когда Тэд собирает фрукты и уходит, Гордон протягивает мне руку:

– Но все же, несмотря на знакомство, надеюсь, что полет для нас всех будет приятным. Может, все-таки напомните мне свое имя?

Еще немного думаю, но глядя, как Милли вновь за обе щеки заталкивает оставшийся виноград, снисходительно протягиваю свою в ответ:

– Дженна. Так меня зовут.

– Ах да, конечно – улыбка еще более широкая и повинная – Дженна Бёрнелл. Прошу прощения, столько имен, неудивительно..

Он проворачивает тот же финт, что с Милли, и касается губами тыльной стороны моей ладони.

Может, он, конечно, и излишне манерный, да и с пластикой явно перегибает – но по большому счету, сложно не согласиться с его, пусть и до талого циничной, но разумной логикой.

Если он адекватный, и действительно отвезет нас домой – то это удобно. Действительно лучше, чем если бы от страха и переживаний, отказались от рейса из-за задержки с Лео, а после выяснилось бы, что (ну надо же!) больше нет богачей, желающих нас довести. И билетов, как сказали еще утром – тоже.

Вот радость-то, возвращаться обратно в село.

Понимаю, что с каждой минутой испытываю в Ратвену все меньше неприязни и все больше благодарности, и … даже какого-то уважения? Не каждый человек способен так холодно и здраво мыслить, не опираясь на эмоции.

А между тем наставление Лео «я не верю в случайности – и тебе не советую» безответно стучится в моей голове, явно не грозясь быть услышанным.

– Спасибо, что откликнулись на нашу просьбу – заявляю в итоге, опустив руку – вы же действительно везете нас домой, в Лэствилл1?

Мелодичный смешок:

– А еще остались какие-то сомнения? Конечно, прямиком в Лэствилл. Меня тоже там ждут дела. Крайне важные.

На последних словах он как-то играючи вскинул брови, но при этом глаза его серьезно сверкнули.

Его манера общения настолько напоминает мне манеру общения Локида, что я даже на мгновение задаюсь вопросом – не он ли передо мной, только в другом обличье? Он же может менять их, как костюмы на маскараде?

Но тут же вспоминаю слова Милли о том, что она его уже видела, и в новостях, и вживую..

В общем, еще до того, как Локид вообще узнал о нашем существовании, а Влад пожелал обратно из монстра напялить на себя костюм человека.

Так что исключено.

– Небольшой городок – замечаю я вкрадчиво.

– Да, но именно таким городкам порой и нужна помощь – улыбка – а помощь нуждающимся, это мой долг. Так сказать, предназначение.

Да уж. Один только вопрос – откуда у него столько денег на это предназначение. Как можно успеть к двадцати пяти (ну точно не старше тридцати) заработать столько миллиардов? Пусть подскажет, я тоже хочу.

Но естественно, в лицо я такого не говорю.

Он смотрит на часы и с досадой (скорее больше наигранной, чем искренней) сообщает:

– Прошу меня простить, но ждут дела. Вынужден удалиться к себе. Однако, Тэд к вашим услугам. Любые напитки, еда.. он вам все предложит и разместит. К слову, для более удобного ночлега есть гостевая комната. Небольшая, но кровать там удобная.

Он подмигивает мне, словно говоря о том, что лично убедился в удобности этой кровати. Надеюсь, не тем способом, о котором я думаю, иначе не хочу ее даже касаться.

Хотя, боже, сплю же я на кроватях в отелях. Смешно думать, что там живут, сменяя друг друга, лишь одни святые отцы, давшие обет.

Он еще раз улыбается нам и скрывается за своей дверью, которая, следом за ним, вновь заезжает на место. Почему-то, памятуя о его быстром смене тона ранее с «лебезящего» на «деловой», мне кажется, что едва он повернулся к нам спиной – как вся эта приторная улыбочка, точно по щелчку, без остатка сошла с его лица, оставив лишь бесстрастное выражение.

Как и подобает настоящим бизнесменам.

Вживую я таких масштабов бизнесменов, конечно, не видела – но фильмы смотрела. Там они именно так и представлены. Хладнокровные, расчетливые красавцы, в меру галантные, иногда сверкающие белоснежной улыбкой, покоряющей будущую жену, как в «Легенде»..

– Какие же у тебя двойные стандарты – со смешком заявляет Милли, вырывая меня из мыслей.

Изумленно оборачиваюсь и замечаю, что пока мы остались одни. Ратвен ушел, Тэд тоже куда-то подевался. А Милли смотрит на меня, не скрывая веселья.

– О чем ты?

– Ой да ладно – усмехается – вижу, как ты смотришь на Ратвена. Конечно – такой загадочный, увез без спроса, красивый, богатый, манерный, галантный..

Она на мгновение замолкает и хитро сверкает глазами:

– Никого не напоминает?

– Милли! – одергиваю ее – к чему эти глупые сравнения?

– А к тому, что когда тоже самое сделал Влад, ты ополчилась на него и мы в итоге съехали. Думаешь, не понимаю, что к чему и почему? А как Ратвен тоже самое – так все. Герой-любовник.

–Какой герой-любовник, это просто смешно – фыркаю и сажусь на кресло – просто он приятный и поступил красиво.

– О, очень красиво – саркастично соглашается она – увез нас без спроса, не дал выбора и вынудил бросить друга..

– Ты же сама только что тащилась от него.

– Я – да – невозмутимо соглашается сестра – но просто говорю факты и указываю на твое лицемерие. А то вечно я одна виновата.

– Милз.

– Просто знай. А то вдруг ты сама за собой не замечаешь.

– Спасибо – прикладываю руку к сердцу – чтобы я без тебя делала.

Мгновение мы молчим, после чего не сдерживаемся и смеемся. Сложно сказать, что нас заставляет пребывать в таком хорошем настроении в такой спорной ситуации. С моей стороны – чудовищные открытия ночи, бросили Лео, спешка отъезда, волнительный взлет.. Со стороны сестры – кругом тайны ото всех, ужасная сестра, из-за работы которой досрочно заканчивается отпуск, не попрощались нормально с Илинкой и Сандрой, опять-таки бросили Лео..

Но при этом мы смеемся довольно искренне и от всей души.

То ли дорогой салон самолета, то ли обаятельность Ратвена, то ли мысль о том, что мы скоро будем дома и увидим родных – но что-то из этого точно заставляет нас пребывать в отличном расположении духа.

За что, почему-то, даже не становится стыдно.

– Надо будет позвонить Лео, как сядем – замечаю сестре – а то он, наверное, с ума там сошел. Прикинь, самолет тронулся и у-у-у, до свидания.

– Да мы сами чуть не рехнулись – хохочет она.

И кажется, за весь отпуск мы еще не были так близки, как сейчас в этот злосчастный перелет.

– Ага – смеюсь – как ты бойко накинулась на этого стюарда, чуть не задушила! «Бей его, бей его»!

– А ты! – кивает она в ответ – это блюдо, я думала ты его с концами шандарахнешь ему об голову! Еще немного – и мы бы точно его уделали, а?

Мы опять смеемся.

– Да уж, оперативно сработали.

– А все говорят, парни должны защищать слабый пол – фыркает Милли – да мы с тобой круче любых парней. Так назвизделяем!

– Ага, главное чтобы фруктовая тарелка под рукой оказалась – говорю я, и мы, едва было успокоившись, разражаемся новым неуместным приступом смеха.

Наверное, это смех облегчения.

– Еще бы маме позвонить.. – протягивает Милли – она-то обрадуется, что мы прилетаем, так же и хотела..

– Ага, только позвонить-то сможем уже только приземлившись – жму плечами – смысла не будет. Лучше сюрприз сделаем.

– Не поздно будет для сюрпризов? Разница-то во времени, не забывай. Когда прилетим, уже часов девять у них будет. Проще будет у тебя остановиться, а к ней уже с утра поехать.

– Милз, у меня в холодильнике мышь повесилась. Уж лучше потратиться на такси.

– Ну ладно.

– Только надеюсь, ты не собираешься рассказывать ей все подробности нашего отдыха?

Милли фыркает, будто бы оскорбленная допущением одной этой мысли:

– Я похожа на дуру? Нет, конечно, я приеду и первым делом скажу: мама, мы капец как круто отдохнули, Дженну в замок увез какой-то чужой чувак, с которым она по пьяне подписала договор, не прочитав. Мы в итоге все туда переехали, включая Лео, которого встретили вообще случайно. Там творилась всякая фигня и у хозяина замка явно нелады с башкой, но он прикольный и до жопы богатый. Еще при нас там грохнули двух мужиков в лесу, а какое-то время с нами жил чувак-иллюзионист, который в итоге испарился, когда обвалилась стена от времени..

Специально делает на этом упор, показывая, что, придя в себя и обдумав все как следует – все-таки нашла все те «пробелы» и не поверила ни единому слову моей байки об исчезновении Локида:

– ..а, еще мы попали под черный дождь, когда с неба сыпались змеи и лягушки! В общем, клево отдохнули. Мам – она идеально имитирует озадаченный вид – мам, а зачем ты звонишь в скорую? У меня нет температуры, не переживай, я отлично себя чувствую.

После чего уже нормально смотрит на меня:

– Так ты себе это представляешь?

И мы опять смеемся.

Удивительно, что после этой тирады Милли даже не попыталась по новой канючить правду о том, что случилось пока она спала. Видимо, она как и я, почувствовала эту тонкую, ранее недосягаемую нам идиллию, и решила ее не портить.

Мы сидим еще пару часов, впервые за долгое время вот так вот свободно и без склок болтая не о чем, совсем как в давние времена, когда я еще училась в школе и была ей, наверное, как Лео своей сестре Кэти. Внимательная, добродушная и всегда знала, как к ней подступиться.

Когда приходит время, мы уходит в гостиную комнату поспать. Гостиная, которую Ратвен описал, как «маленькая, но кровать удобная», оказывается настоящем мини-люксом лучших отелей. Оценив еще раз дорогое убранство, я все-таки спрашиваю у сестры:

– Ты вот о Ратвене так много знаешь.. а не знаешь, чем он заработал себе все это состояние?

– Да вроде он его не зарабатывал – жмет плечами – у него предки дико богатые. Сеть роскошных отелей или типо того.. короче целая династия богачей.

А, ну тогда все сразу становится понятным.

Когда мы ложимся спать – сестра, досыта наевшаяся и едой, и будоражащими приятными впечатлениями – засыпает достаточно быстро. А вот у меня тот же самый «коктейль», напротив, вызывает бессонницу. Все ворочаюсь с боку на бок, прокручивая в голове уже случившиеся события, с того момента, как тронулся самолет..

Понимаю, что заснуть не удастся.

Что ж, на такие случаи всегда есть проверенный способ. Что можно найти удобнее для работы такой уж кровати? На подобной мне точно поработать еще не скоро доведется, если доведется вообще.

Тихо, чтобы не разбудить сестру, лезу к своему чемодану, еще в самом начале занесенному на борт Тэдом, и достаю тубу с картинами. Вынимаю ту, которую наполовину очистила. Хотя, в слабом свете люминесцентных ламп, предназначенных как раз для ночного освещения (типо ночников), не сразу разбираю и вначале вынимаю неверное полотно.

Уже законченное.

Но вот, наконец, дохожу до нужного. Лицо женщины (матери Лале), ее рыжие волосы, зеленые глаза, и часть зеленого платья уже очищены. Невероятно красивая женщина.

Перстни на руках тоже очищены, как и вся правая рука.. а вот левая еще наполовину нет. Решаю, что именно с нее и начну сегодняшнюю работу.

Беру нужный инструмент, но требуется какое-то время, чтобы при таком слабом свете навостриться работать. А выходить работать в главный салон самолета, который хорошо освещен – не вариант. Ведь когда я «отрублюсь», меня может обнаружить Тед или сам Ратвен – и возникнет куча ненужных вопросов.

Потому подстраиваюсь под обстоятельства.

Собственно, это в природе человека – подстраиваться под обстоятельства, потому уже очень скоро я начинаю работать ловко и хорошо и при свете этим ламп, будто бы всегда работала только так и никак иначе. И в награду за это водоворот, простив мое трусливое бегство из замка, соглашается – даже из самолета, несущего нас на крыльях ночи обратно в Штаты, прочь от последнего из выживших участников событий – забрать меня с собой в прошлое.

В долгожданный, сокрытый пеленой мрака 1448-ой год, чтобы поведать тайну того, что же вынудило приятного валашского принца из XV-го века пойти на сделку с Темными и в итоге навсегда обернуться тем ужасным монстром, которого я видела той ночью..

-2-

1448 год, Май.

Османская империя.

Город Эдирне.

У ворот дома не оказывается привратника – что, впрочем, неудивительно, учитывая что новые жильцы его только вселились – потому Лале отворяет сама. Идет по тропинке, окруженная прелестным ароматом цветущих мандариновых деревьев. Ей не часто доводится бывать в самом Эдирне, покидая пределы дворца, но и Нурай-хатун не каждый день возвращается обратно в родной город и приглашает ее в гости.

Хотя, учитывая ее довольно странную просьбу, обычным гостеприимством это едва ли можно назвать..

Но вот мысли Лале отвлекаются на какую-то неразбериху, что шумным гулом царит ближе ко входу в дом. Снуют служанки, повсюду лежат сундуки и тюки с вещами. Даже стоит огромный чугунный чан для готовки.

По скромному разумению Лале – если в такой махине приготовить еды, то ею можно будет целый месяц кормить весь город, да притом еще и останется.

– Поживей, Дамла! – сердито требует Нурай-хатун, еще не заметившая приближающегося к ней силуэта Лале – этак до ночи не разберем..

Тут ей на глаза попадается этот самый чан и лицо приятельницы становится еще более сердитым:

– Почему этот чан оставили тут? Весь проход занимает!

Крепкая пухлощекая служанка обиженно морщит нос, точно они тут на равных правах и подобное обращение ей претит:

– Почему оставили – этак не меня, а поваров спрашивайте, госпожа. А перенести нельзя, он эвон как на солнце раскалился, все руки обожжем!

– Все-то тебе не так, на все обратное слово найдется – раздраженно бросает Нурай – ну оберните тряпками да перенесите.

Она подходит к одному из сундуков и достает несколько кусков полотна, после чего протягивает служанке:

– На вон. От прежних хозяев, им-то уж точно без надобности. Не свои же тряпки тебе давать для грязной работы.

Та, недовольно ворча, берет тряпки и накрывает ими чан. Однако, доделав до конца, вновь начинает ворчать, точно старая собака, которая не может разгрызть кость оттого, что зубы все давно выпали, но и отдать ее не желает. Посасывает, измазывая слюнями, да ворчит:

– Ну где там эта Сайжи? Я что ж, сама тащить буду? Сама я не смогу.

Нурай окончательно злится и раздраженно машет в сторону шикарного дома:

– Так ступай, позови ее!

Дамле, казалось, только этого и добивалась все это время. Ее хмурое полнощекое лицо тут же радостно озаряется и она прытью уносится в дом. Глаза Нурай недовольно сверкают, но тут Лале уже окончательно подходит и касается ее рукой. Подруга оборачивается и растерянно улыбается:

– Ох, Лале, не заметила.. – и вновь кивает на удаляющийся силуэт служанки – эдак все, теперь ищи свищи ее. Ближайший час не найдешь.

Но вот негодная служанка забывается и девушки обмениваются приветствиями, после чего уже сами неспешно зашагивают к дому, подальше от нещадно палящего солнца.

– Кто бы мог подумать, что я в этом доме у тебя в гостях окажусь – улыбается Лале – думала, что Сафие приду поздравлять с новосельем, а получилось, что тебя..

– Точно – смеется Нурай – Халиль-паша ведь этот дом ей построил как свадебный подарок, да только не ко двору пришелся. Молодые и не жили в нем. Только завезли вещи – и сразу вывезли.

– Ну хорошо, что повод хоть радостный.

Сафие рассказала Лале это еще до того, как эта новость стала общеизвестной и уж точно до того, как весь дворец знал об их отъезде. Дело было в том, что Дамета назначили бейлербеем Румелии и отправили туда порядки наводить. Ну, естественно, и Сафие за ним – это ведь не меньше, чем на несколько лет. Теперь-то, имеет, наконец, законное право за ним следовать.

– Да, это хорошо – как-то отстраненно кивает Нурай – ну а теперь мы вот тут устраиваемся. Пока дом на год сняли, а там видно будет..

Лале думала, что они его купили – но выходит, Халиль-паша решил оставить его все-таки для дочери. Что ж, разумное решение – однажды, ведь, они с Даметом все-таки вернутся в столицу, вот тогда по достоинству подарок главного визиря и оценят.

Они уже почти доходят до крыльца, когда Нурай, наконец, позволяет себе глянуть на корзинку в руках Лале, которую до этого старательного избегала глазами, будто бы и не видит вовсе:

– Там холст и краски? – голос тихий, благоговейный – ты взяла?

– Конечно, ты же просила. Только зачем они?

– Пойдем – голос еще тише, после чего оборачивается, словно боясь быть кем-то застигнутой – пойдем за мной, там расскажу.

Следуя за Нурай (и не до конца понимая, кого именно они избегают или опасаются), Лале обходит дом и оказывается в живописном дворике с прудом.

Подруги располагаются прямо на шелковых подушках на мраморном бортике. Весенний ветер покрывает рыбью поверхность воды и покачивает кувшинки. Вокруг царит безмятежное спокойствие – и никого, кроме них двоих.

Только здесь, наконец, лицо Нурай вдруг становится умиротворенным и спокойным. С некоторой печальной ностальгией, она чуть опускает кончики пальцев в пруд и говорит:

– Это лучшее место в доме. Моя отдушина. Обожаю воду. Когда мне было тринадцать, я целый год с родителями у моря жила. Самое счастливое время. Свободное. Встаешь рано утром, бежишь на пустой пляж, и ноги в воду..

И вот взгляд Нурай становится каким-то что ли виноватым, когда она поднимает его на подругу. Словно она стыдится своей просьбы, но при этом ничего не может с собой поделать:

– Лале, сделай мне подарок. Нарисуй море. Я знаю, ты сможешь, как настоящее, лучше всех во дворце рисуешь..

– Море? – Лале немного удивляется.

Что здесь такого запретного, что Нурай так засмущалась? Лале жмет плечами и улыбается:

– Хорошо, я попробую.

Подруга чуть не подпрыгивает от радости:

– Да? Спасибо! Я эту картину буду у себя в комнате прятать, никто не увидит..

Лале изумляется все больше:

– Зачем же прятать? Море не запрещено рисовать.

Взгляд девушки вновь поникает. Она вынимает руку из воды, как-то бегло отирает о платье и вся скукоживается:

– Явузу точно не понравится.. скажет опять – дурь в голове.

Лале растерянно кладет ладонь на плечо подруги и спрашивает доверительным голосом:

– Может, я лезу не в свое дело, Нурай, но не жалеешь ли, что вышла замуж за него?

Однако, Нурай нисколько не злится такому вопросу – хотя Лале не удивилась бы подобной реакции, памятуя их разговор в Ночь Хны. Напротив, девушка всерьез задумывается, после чего отвечает:

– Многие говорят, я за деньги и статус выходила. Мне это, конечно, важно было. Но он мне важнее был. Такой решительный, сильный и немного несчастный. Казалось, ему лишь нужно немного любви, чтобы, наконец, обрести самого себя. И я, которая сможет ему с этим помочь.. Эдак ведь у нас, девушек, всегда – подавай угнетенных да несчастных, чтобы их исцелять.

– А почему он несчастный-то?

– Ну, Явуз ведь много лет в опале у султана был, ты не знала?

Признаться, Лале вообще еще годом ранее про Явуза ни разу даже не слышала.

– Но вот до свадьбы в его несчастье весь мир был виноват – Нурай как-то обессиленно злится – а после одна я стала. Все хорошее между нами быстро исчезло. Не нужно было ему исцеление да помощь – нужно было лишь конкретного виновного найти, и я отлично на эту роль сгодилась.

Она вновь как-то устало опускает руку в воду, словно желая найти в ней силы, после чего смотрит на Лале:

– Так что да, сейчас уже жалею, что вышла за него.

Но тут же тряхнула головой, словно бы желая прогнать грустные мысли, а вместе с ними и разговор, зашедший туда, куда не положено в семейном доме замужней женщины. После чего вновь смотрит на корзинку Лале:

– А можно прямо сейчас начать море рисовать?

На самом деле, Лале бы сначала немного подготовиться к этому – может, посмотреть рисунки какие другие, как море выглядит, или почитать о нем, как описывают, или послушать.. но подруга выглядит такой несчастной, что ей хочется сейчас хоть посильно поднять ей настроение. Потому она с готовностью кивает:

– Конечно, можно.

Расстелив холст на мраморном парапете, Лале начинает готовить краски, смешивая цвета, чтобы получить нужные ей оттенки. Нурай наблюдает за этим, точно за каким-то волшебством, и даже иногда подсказывает (у кромки оно чуть светлее, а у горизонта словно совсем синее-синее.. можно даже еще чуть черного добавить), каким должна выглядеть вода.

Как вдруг с внешнего двора слышится резкий звучный голос.

Нурай тут же подскакивает, точно ошпаренная, едва не перевернув часть красок, ближе к которым сидела:

– Ох нет, это он! Явуз! Скорее прячь все!

Девушка хватает полотна, краски, принимается метаться, а Лале лишь изумленно наблюдает за этим, немного опешив. Но вот мгновение – и она уже помогает подруге сгребать принадлежности в корзину, после чего прикрывает ее салфеткой, скрывая от глаз.

– И ты, пожалуйста, прячься!

– Я? – Лале изумленно топчется – Нурай, но что плохого-то..

– Прошу тебя, Лале! – и уже спешит ее подталкивать в полутемную нишу, откуда сразу ее и не приметить будет.

Лале не совсем понимает, к чему это.

Ладно еще рисунок.. хотя и это не совсем понятно. Чем Явузу может не угодить картина моря? Но она-то.. Что плохо было бы в том, если бы Явуз увидел Лале в их доме? Даже не в доме, а во дворе. Лале не знает таких правил, при которых после замужества запрещается с подругами видеться, да в гости их звать.

Но вот уже через пару мгновений, едва Лале успевает укрыться в своей нише (вернее, быть впихнутой туда подругой), как во дворе показывается Явуз-Паша. Все такой же мерзкий и противный – а после новых подробностей, что она о нем узнала – теперь он Лале кажется даже еще более отвратительным, чем при первой встрече.

Как все-таки удивительно, насколько может меняться восприятие внешности человека в зависимости от изменения отношения к нему!

С ним появляется и молодой помощник в янычарской форме.

– Сейчас, Кемаль, я возьму.. и вернемся поскорее.

– Хорошо, господин.

Явуз замечает супругу и теперь уже голосом, гораздо более грубым и жестким даже в сравнении с тем, которым он обращался к помощнику, бросает ей:

– Нурай! Где тот пергамент в оленьей коже, что я вчера приносил!? Живо принеси мне его! Да поторопись!

– Одну минуту, господин..

Нурай склоняет голову и спешит в дом. Достаточно быстро она возвращается со свитком. Явуз берет его, даже не глядя на супругу:

– Ладно – очевидно, вместо «спасибо» – а ты что делала?

В голосе ни капли любопытства или искреннего интереса. Скорее вопрос командира, уточняющего у солдата, чем он тут занимался в его отсутствие и чего полезного сделала, остолоп эдакий.

Нурай начинает заикаться:

– Я.. мы.. вещи разбирали.

Теперь мужчина уже поднимает и упирает в нее суровый взгляд, не сулящий ничего хорошего:

– Вещи лежат во дворе, возле них никого! Чем ты тут занимаешься?

Девушка опускает голову, но муж жестко ее за руку и трясет, заставляя смотреть на него:

– Думаешь, если вернулась в Эдирне, то как в девичестве прохлаждаться будешь? День замужней женщины – это труд во благо мужа и молитва! А где твой труд?

Лале так и подмывает выбраться из укрытия и сказать Явузу все, что она думает о его словах и о нем самом. После чего отбросить его паршивую руку, что так грубо вцепилась в запястье Нурай.. но понимает, что для подруги так будет только хуже (иначе бы она не прятала ее), потому лишь прикусывает язык, стараясь удержать гнев внутри.

Нурай что-то бормочет в ответ, но вот Явуз-паша, окончательно выйдя из себя, снова трясет жену и в этот раз – под конец резко выпускает ее руку. Отчего девушка теряет равновесие и с гулким «БУХ!» падает на мраморные плиты.

Из надтреснутой губы, которой она неудачно приложилась о плиты при падении, течет струйка крови.

А цепкий взгляд мужчины уже падает на бортик пруда и капли небесно-голубой краски на нем, чуть пролитой при спешной сборе художественных инструментов в корзинку.

–Это еще что.. – хмурится он, касаясь пальцами краски, после чего нюхает ее, точно сторожевой пес.

Оглядывается.

И тут находит то, что искал.. заметив корзинку, он одних махом ноги переворачивает ее, рассыпая баночки и кисти. Теперь его глаза начинают сверкать совсем уж безумным огнем:

– Вот оно что!

Он тут же возвращается обратно к Нурай, которая еще не успела даже подняться, и уже заносит руку над ее лицом…

– Господин, не нужно! – Кемаль было дергается к паше, но получив в ответ испепеляющий взгляд, тут же отступает обратно.

Лале же хватает этого мгновения, чтобы выскочить из укрытия и в мгновение ока вклиниться между Явузом и Нурай, точно единственный барьер. Она заслоняет подругу своим телом за мгновение до того, как, вернувшись взором от помощника, Явуз успевает довершить начатое.

– Оставьте ее! – шипит она, не в силах больше сдерживать ярость – не смейте!

Явуз-паша замирает с занесенной рукой.

Каким бы отвратительным и безумным он ни был, но даже такому как он известно, что трогать племянницу султана далеко не самое разумное решение (особенно, учитывая замечание Нурай о том, что он и так совсем недавно вернул себе его расположение после годов «изгнания»).

– Ты.. – цедит он, стараясь из-за плеча Лале вновь уцепиться взглядом за Нурай – еще и подруг сюда водишь?!

– Как можно так обращаться с живым человеком! – продолжает кричать Лале, все больше и больше распаляясь и повышая голос, между тем ловко заслоняя собой подругу от любых посягательств и даже проворных взглядов Явуза – она ничего плохого не сделала!

– Прочь, девчонка, не лезь в чужую семью! Ты и так уже бед наделала! Нурай заслужила наказание из-за тебя!

Гнев Лале просто переходит все видимые и невидимые барьеры. Она теперь делает шаг вперед – уже не просто заслоняя, а наступая на Явуза-пашу:

– Не перекладывайте ответственность! Только на это вас и хватает? – она слышит тонкий испуганный писк Нурай позади, очевидно, пришедшей в ужас от одних этих слов, но Лале не останавливается – это ваши решения и действия! В них не виноваты ни я, ни Нурай! Только вы!

Но даже этот напор, которому подвластно уже было бы сбить с толку и мыслей любого, не вводит Явуза даже в малейшее смятение. Он бросает еще один презрительный взгляд на краски:

– Значит, художества тут у вас..

И, воспользовавшись агрессией Лале, при которой она, наступая на него, оставила Нурай.. пытается ловко ускользнуть мимо и уже протягивает руку, чтобы жестко ухватить жену..

– Нет! Не смейте трогать!

Лале в последний момент, точно легкая и быстрая птичка, успевает перехватить его руку, больно вцепившись в нее..

ВСПЫШКА! Как и в предыдущие разы, что-то необъяснимое, заставляющее при касание порой видеть фрагменты прошлого того человека, которого она коснулась, уносит ее в темноту..

«…Ну, Хюма! Расскажи нам, как твой сынок султаном станет! Ха-ха-ха!

Халиме

(..кто это?

– в прошлом: фаворитка султана мурада, почти королева этого дворца – все с большим отвращением отвечает Шахи-хатун, еще глядя в след Халиме – теперь: никто. просто забытая всеми бывшая наложница..)

заливается звонким смехом, и остальным девушки тут же подхватывают. Сейчас Халиме выглядит совсем иначе, чем та, которой Лале видела ее на Ночи Хны.

Конечно, она во-первых гораздо моложе.. но во-вторых, гораздо более богаче одета. Самая изысканно разряженная из девушек. Восседает, словно королева, а ее шеи и руки украшены множеством изысканным драгоценностей. Хищная довольная улыбочка говорит о том, что она мало того, что знает о своем положении – так еще и прекрасно им пользуется.

Ха-ха-ха!

Звуки утопают в мягких обивках, не покидая пределов обеденной комнаты гарема.

Сама же Хюма, совсем просто одетая, как и прочие рабыни, стоит у двери, понурив голову. Несчастная, бледная..

– Ты поздно пришла – скалится Халиме, продолжая себя потешать – тут, у стола для любимых девушек султана, больше нет мест. Можешь пойти туда, к безродным, к своим! А можешь рассказать нам про Мехмеда-Великого-Султана, и мы найдем тебе уголок где-нибудь с краю. Все же с веселым представлением обедать приятнее!

И вновь смех со всех углов.

– Ну будет вам, девушки – едва сдерживая улыбку, вмешивается Явуз-паша.

Тоже моложе, но оттого не менее противнее и отвратительнее:

– Будет, зачем вы так. Может, и впрямь султаном станет четвертый сын..

Все снова дружно начинают смеяться – причем сам Явуз первее всех, едва договаривает последнее слово.

– Ладно – переведя дыхание, заявляет он – пойду я, не буду вам мешать..

Но направляет было к двери, но та в этот момент отворяется и не хватает лишь мгновения, чтобы дать ему ею по голову.

Входит Айше.

У Лале перехватывает дыхание, когда она вновь видит свою мать.

– Доброго всем дня, госпожи.. Явуз-паша.

Взгляды Айше и Явуза пересекается.

Обоим явно от этого неприятно и они спешат разойтись. И тут, давая убраться восвояси отсюда Явуза, Айше отступает и замечает Хюму, все еще стоящую возле дверей. Она искренне удивляется:

– Хюма-хатун, почему вы тут стоите? Пойдемте за стол.

– Там нет для меня места.. – робко, едва слышно, сообщает Хюма.

Айше удивленно оглядывает стол:

– Как нет, если есть? Вон же. Пойдемте, сядете рядом со мной.

Девушка мягко, но требовательно, берет Хюму за руку и ведет к своему месту – одному из лучших, в самом центре.

Даже Явуз, который было уже почти ретировался, застывает, изумленно открыв рот:

– Это место для членов семьи султана.. это не по правилам!

Айше одаривает его самым презрительным из всех возможных взглядов, полным неподдельного отвращения к одному тому, что она вынуждена ему отвечать:

– Не знаю таких правил. Я сестра султана, могу я садить рядом с собой кого захочу?

– М-можете..

Впервые Лале наблюдает Явуза таким растерянным и испуганным.

– Ну и славно. Устраивайтесь, Хюма-хатун. Халиме-хатун – она одаривает любимицу султана холодным взглядом – подвиньтесь, пожалуйста, немного..

Та сверкает на нее ненавистью, но, не смея ничем перечить, лишь покорно выполняет просьбу…»

.. Лале открывает глаза и трет гудящий висок.

Почему он так болит?

Оглядевшись, понимает, что лежит на тех же плитах, рядом с Нурай. Очевидно, она потеряла сознание и разомкнула пальцы, а Явуз, конечно же (разве удивительно?) вместо того, чтобы схватить ее за ту руку, которой она вцепилась тогда в него – с великим удовольствием просто позволил ей грохнуться вниз, больно ударившись о плиты.

Однако, оглядевшись, его единственного она и не замечает. Вот Нурай сидит рядом, вытирая кровь с губы, рядом растерянный Кемаль.. Но Явуза нигде не видно.

– Где он? – спрашивает Лале.

Нурай вновь озабоченно вытирает кровь:

– Испугался твоего обморока, ушел. Кемаль, тебе нужно идти за ним – указывает она помощнику.

Собственно, удивительно, что он до сих пор так и не поступил. Очевидно, ему еще придется за это поплатиться.

На молодой человек, на вещее удивление Лале, вместо того, чтобы тут же опомнится и кинуться следом за своим господином – вдруг опускается рядом с Нурай, достает платок и осторожно помогает ей вытирать кровь с губ, после чего так же бережно вытирает руки, которые она успела испачкать в крови:

– Мне так жаль, госпожа.. Ненавижу себя, что позволил ему..

Нурай испуганно машет руками:

– Ну что ты, Кемаль, ты не мог. Он бы тебя убил!

И все же благодарно касается его ладони, накрывая ту руку, что держит платок. Лале замечает, что в их пересеченных взглядах что-то мелькает. Очень тонкое, едва уловимое.. Но такое красивое. И пророчащее им обоим большие беды..

* * *

Лале отказывается, чтобы ее провожали, потому идет знакомой тропинкой к воротам одна. Несмотря на произошедшее, гложат ее совсем не потерянные краски (добудет новые), ни поступок Явуза-паши (разве впервой?) и даже не открытие чувств между Нурай и помощником ее супруга, о которых они, должны быть, сами еще не догадываются, но которые очень скоро станут явными.

Гложет ее то, что она увидела из воспоминания Явуза.. Ее мать, Хюма, Халиме..

(..даже жаль ее, шахи-хатун, халиме…

– напрасно! она-то в свое время никого не жалела! мать твою в могилу свела!..)

(..кто бы мог подумать.. четвертый сын, а дождался своей очереди. да еще и в четырнадцать лет падишахом стал!

слышится тяжелый вздох дайе-хатун:

– ох.. слишком высокую цену она за это заплатила. и она, и айше твоя милая с ней заодно..)

Неужели это правда?

Халиме ненавидела Айше, мать Лале – это очевидно было ей даже по этому видению. Ненавидела за то, что всячески поддерживала девушку, которую та унижала.. Хюму. Мать Мехмеда.

Может ли быть так, что ее мать в самом деле могла каким-то образом поплатиться за это жизнью? И что к этому причастна та, кто еще жива – Халиме? Но скажет ли она ей что-то?

Очень вряд ли, иначе бы сказала еще в Ночь Хны, как и про ту абсурдную примету.

Вероятнее всего, эта тема отчего-то под строжайшим запретом в замке.

Потому и Шахи-хатун ничего не говорит Лале, потому и Дайе-хатун

(..мать твоя тебя любила больше жизни.. все готова была за тебя отдать. и отдала.

– что тогда случилось, наставница? – голос мехмеда чуть надламывается – почему меня все так возненавидели? ведь я был просто ребенком.

– ах, мой птенчик, если бы я могла рассказать.. но ты ни в чем не виноват! и она не виновата. да никто.. так распорядилась судьба..)

ничего не сказала Мехмеду.

Лале так погружается в свои мысли, что даже не замечает у ворот силуэта, и лишь в последний миг отскакивает, не успев врезаться. Поднимает голову, и с удивлением узнает в нем своего рыжеволосого друга.

– Аслан? А ты зачем здесь?

– Лале – он же, кажется, совсем не удивлен, а скорее обрадован этой неожиданной встречей – я пришел забрать кое-что из служебных вещей Дамета. Он не успел сдать и меня попросил. А ты к Нурай приходила?

– Да.. – она отводит взгляд, не желая развивать тему.

Друг чувствует это моментально:

– Что ж, понятно. А сейчас куда?

– Обратно – жмет плечами – во дворец.

– Пешком? Одна?

– Ну да, а что в этом такого? Тут совсем близко..

– Лале-Лале! – недовольно перебивает ее, качнув головой- так нельзя! Ты молодая красивая женщина, богато одетая к тому же. А тут в округе кого только нет.

– Ты преувеличиваешь – улыбается она – я добралась сюда так же и ничего, видишь? В порядке.

– Правильно говорил Али-Бей – снисходительно отвечает Аслан, все еще немного сердито глядя на нее – отвага граничит с безумством, и главное сохранять баланс, не падая в одну из крайностей. Ты, Лале, так вот прогуливаясь в одиночку здесь – этот баланс явно теряешь.

Эти попытки Аслана напущения на себя недовольного вида умудряются развеселить Лале даже сейчас, когда она выходила совсем хмурая из дома. Она смеется, забавляясь, и друг в итоге лишь отмахивается:

– Все с тобой ясно, что тут поделаешь? За вещами придется позже зайти. Пойдем, провожу тебя.

– Это не обязательно – продолжает хохотать она.

– Ну конечно. Кстати, раз уж оказались тут вместе в этих местах – давно хотел тебе показать кое-что интереснее. Конечно, придется небольшой круг от маршрута сделать, но ты не пожалеешь, а?

Лале не думает и мгновения:

– Конечно, идем.

– Даже не спросишь, что «это» такое?

– Просто если мне не понравится, а путь окажется слишком дальним – я тебя поколочу! – со смехом заявляет она, демонстрируя ему свои маленькие бледные кулачки, нелепо выглядящими даже в одном таком положении.

Аслан смеется, крепко обнимает ее, после чего пропускает на выход из ворот первой, идя сразу же следом.

Долго время она идет, ведомая направление Аслана, совершенно спокойно, болтая обо всем подряд. Но вот в какой-то момент друг обходит ее со спины, закрывает глаза, и заявляет, что остаток пути придется проделать так. А когда Лале говорит, что таким образом они не доберутся и к закату – он уверяет, что идти осталось совсем немного.

Впрочем, Лале сложно сказать, сколько они прошли (с закрытыми глазами, ориентируясь лишь на ощущения и голосовые ориентиры друга) по времени. Просто в какой-то момент ее ноги начинает что-то мягко щекотать, и она было решает, что Аслан завел ее либо в лес, либо куда-то, где есть много-много кустов.. только.. это «что-то» совсем ее не колет, значит каких-то мягких кустиков..

Когда она уже, кажется, начинает осваиваться к подобному шествию – Аслан вдруг убирает руки:

– Та-дам!

И тут Лале видит, что же щекотало ей ноги.

Она стоит прямо посреди поля тюльпанов.

Цветов, давших ей имя.

Полотно из тысяч и тысяч нежных растений колыхается, как море, переливаясь разными оттенками.

– Я привел последнюю – дурачливо заявляет Аслан, обращаясь к цветам – теперь все тюльпаны в сборе!

– Какая красота.. – у Лале перехватывает дыхание. Она тут же опускается, теперь оказавшись с ног на головы окунутая в тюльпанные ряды.

– Мы вовремя, сейчас самый цвет – протягивает ей руку, вынуждая вновь подняться – пойдем, есть идея получше!

И вот они уже бегут по этому полю, позволяя цветом не просто щекотать их ноги, а закутывать, точно в какое-то волшебное одеяло, одарить насыщенным приятным запахом. То и дело Лале на бегу нагибается и умудряется коснуться одного или двух цветов, но не срывает ни один.

– Почему не хочешь? – удивляется он – радовали бы тебе в комнате.

– Я лучше буду приходить и любоваться ими так часто, как смогу! Ни в какой из лучших ваз они все равно не будут смотреть так красиво, как тут, на поле – все вместе в своем великолепии!

Она вновь бегают и бегают, пока вдруг подол платья Лале за что-то не зацепляется, едва не порвав его.

– Ай!

– Осторожно! Стой – Аслан обходит подругу и, присев, осторожно ее освобождает платье от ухватившей его коряги, оказавшейся тут, словно ложка дёгтя в бочке меда – готово. А то оторвалось бы, и стала бы, как ласточка.

– Ласточка?

– Ну да – теперь они уже, выдохшись, спокойным шагов идут по полю – есть одна легенда из моего детства.. странно – хмурится – я ведь почти не помню его, но некоторые сказки, что мне рассказывали, и песни колыбельные – так и засели в голове..

– Так и о чем эта сказка? – глаза Лале сияют любопытством – ну, про ласточку?

– А, ну в общем, жила-была девушка. Маленькая, легкая – ветер сильнее подует и унесет! – он с нежной улыбкой смотрит на подругу – прямо как ты. Но при этом очень храбрая, вообще ничего не боялась – вновь взгляд на нее, но теперь уже с едва заметной укоризной – и снова как ты…

«..однажды она гуляли по полям да зашла совсем далеко. И познакомилась с самим солнцем! Тут же его полюбила – такое оно было яркое, лучистое и теплое. Солнце тоже полюбило храбрую маленькую девушку. И предложило ей стать его женой. Она согласилась. Радостно побежала прощаться с родней.

Но родня совсем не обрадовалась новости. Замуж за солнце? Разве это возможно? Не бывать такому!

Девушку заперли в темном подполе. Но она сбежала. Родственники погналась за ней – разъяренные, готовые растерзать, лишь бы не отдавать странному жениху. Но она превратилась в птичку и взлетела вверх, к любимому.

Успели родственники только кусок платья ее вырвать сзади перед превращением…»

–..поэтому у птички и вышел такой странный оборванный хвост.

Однако, живой интерес Лале уже совсем не касается птичьего хвоста:

– Так а они-то смогли быть вместе?

– Кто?

– Ласточка и Солнце!

– Не знаю. Об этом мне не рассказывали. Ну или

(..сломанная кисть при таком обряде – это самый дурной знак. означает, что девушка никогда не выйдет замуж. а если и соберется, то умрет накануне замужества…)

(..солнце тоже полюбило храбрую маленькую девушку. и предложило ей стать его женой..)

( ..пожалуйста, ласточка! не надо!

но вот лео хватает мою руку, так же смотря на меня, но при этом на кого-то другого, и молебно кричит:

– не лети за солнцем! ты погибнешь!..)

(..но так было не всегда. когда-то его стены были полны жизни. а потом.. жизнь погасла, и он совсем окаменел..)

я не помню.

-3-

Лале такой ответ не нравится. Она хмурит лоб и в итоге придумывает решение:

– Значит, мы можем придумать свой конец – наставляет палец на Аслана – хочу.. чтобы после всех приключений и поисков друг друга они снова встретились! И всегда – всегда и навсегда – были вместе!

– А может без приключений? – усмехается он – сразу?

Лале смеется:

– Какие же сказки без приключений?

– Ладно – он направляет ее правее, выводя с тюльпанного поля – идем, а то меня совсем потеряют. В отличии от вас, госпожа, мне среди дня прохлаждаться не дозволено.

– Дурак! – смеется Лале и хлопает его по плечу.

До самого дворца они обсуждают сказку и спорят по поводу концов, придя в итоге к выводу – что, ладно, так и быть – пусть приключений будет немного, и они будут не слишком уж тяжелыми, но будут. И в итоге ласточка и солнце смогут быть вместе. Только уже не девушка обернется птичкой и полетит к солнцу, а солнце обернется юношей и спустится к девушке..

– По-моему – заключает друг, заводя ее во дворец – мы не конец моей сказке придумали, а уже какую-то совершенно новую выдумали.

– И пусть! Мне она очень нравится.

В итоге, проводив, Аслан оставляет ее, убегая по своим делам, а Лале решает направиться в новую библиотеку. По большому счету – она еще не открылась, но, если быть откровенными – для полного открытия осталось лишь до конца разложить свитки и книги по местам, большинство из которых сейчас просто лежат горами на полу.

Лале это знает, потому что уже украдкой забегала туда, посмотреть одним глазком.

Лале очень нравилась и старая библиотека Мурада II, но проблема стала в том, что она так разрослась, что перестала умещаться на своем старом месте, потому ее и перенесли в новое, специально выстроенное для этого здание.

Однако, сейчас Лале намеревается пойти в библиотеку уже не просто, чтобы «посмотреть одним глазком», а с определенной целью.

Увидев, как многое значит картина, которую попросила нарисовать ее Нурай (и как малое из приятного получает сейчас та в своей жизни) – Лале твердо решила сделать картину как можно лучше. А поскольку морей она не видела, то нарисовать море более живым и насыщенным ей помогут описания. Конечно, те, которые давала Нурай – хороши, но только для палитры..

Лале же хочет понять всю суть моря, его.. едва ли не чувства, ощущения, пробуждающиеся в душе при виде этого необъятного и глубинного.. затем, чтобы передать все это на холсте.

Но чтобы все это понять, ей и потребуются книги, в которых она постарается отыскать живые описания моря.

Зайдя в библиотеку, она обнаруживает, что та совершенно пуста и безмолвна. Ну еще бы – она ведь неоткрыта. Хотя, по большому счету, и в старой библиотеке она редко кого заставала среди стеллажей.

Лале порхает между гор свитков и книг, стараясь одновременно оглядывать и расставленные, и те, что расставить еще не успели.. как вдруг замечает в конце залы человека, поглощенного чтением и настолько тихого, что она поначалу и не приметила его, решив, что здесь никого нет.

– Влад!

Она улыбается и несется к знакомой фигуре. Он едва успевает обернуться, когда она кидается ему на шею. Влад же лишь сдержанно кладет руки ей на талию, после чего так же поспешно их убирает.

– Библиотеку еще не открыли, а ты уже здесь? – смеется.

Юноша улыбается одними уголками губ:

– Собственно, как и ты.

– Я по делу – важно заявляет она.

– Собственно, как и я.

Услышав это, Лале с любопытством заглядывает через его плечо в свиток на столе:

– Это история? – удивленно бормочет.

– Когда-нибудь ею станет – сухо – сейчас это устройство современной османской армии.

– О..

Она вновь отстраняется, так как Влад весьма недвусмысленно ведет плечом, вынуждая ее сделать шаг назад. После чего вновь оборачивается, встав так, что заграждает собой обзор на свитки и будто бы чего-то ждет.

– Ну.. наверное ты уже знаешь о нашем военном деле больше, чем лучшее генералы – жмет она плечами – столько изучаешь..

– Пока не знаю – вновь холодный сухой ответ – но скоро буду.

– Тебе это так интересно?

Его ледяные голубые глаза сверкают мраком, а тон становится уже не просто сухим, а даже жестким:

– Мне это важно.

И тут Лале осекается. Пусть и запоздало, но до нее все-таки доходит.

Конечно, ведь Влад однажды вернется в свою родную страну. И все эти знания.. Если он решит применить их против османов, то

(.. я отомщу за них! венграм, османам, боярам.. отомщу им всем! стану их самым страшным кошмаром! <..> и если месть сжигает дочиста – я сгорю заживо! но и они – все они – сгорят вместе со мной!..)

и правда станет их идеальным врагом. Врагом, который знает соперника лучше, чем он сам.

Не поэтому ли дядя Мурад, еще давних четыре года назад, когда Влада и его брата только пленили и привезли во дворец, просил Лале с ним

(..нам крайне необходимо, что этот мальчик перестал воспринимать османскую империю своим врагом. а, с позволения, настроен он достаточно враждебно. что бы изменить его мнение не поможет даже султанское слово. нужен кто-то.. кто без всяких слов покажет ему наглядно, что здесь он может себя чувствовать ничуть не хуже, чем дома. и более того – что теперь это место он может считать своим домом..)

подружится? Неужто уже тогда, за два года до предательства Грэдиша, смерти отца и старшего брата Влада, дядя Мурад понимал, к чему все идет? Понимал, что с большей вероятностью до престола Валахии в итоге доберется никто иной, как именно Влад, и не потому ли

(..обретя здесь друга, он гораздо быстрее почувствует себя комфортно, примет и устрой нашей страны. ведь сложно видеть врага в том, кто сердцу близок, верно?..)

так беспокоился об этом? Не потому ли желал его дружбы с собственной племянницей, дабы быть уверенным в его привязанности к ней, а значит ко всей султанской семье, а значит – быть наверняка убежденным в том, что он окажется надежным султану правителем, никогда не пойдет против его воли, и.. не предстанет их врагом.

Ведь опасен тот враг, что движем местью – ибо в бою не оглядывается он назад и не страшится смерти.

Но еще более он опасен, если притом знает, куда бить. Потому что силы для удара у него хоть отбавляй. Он сгорит – да, но уж точно пред тем его пламя сожжет ни один город дотла.

Эти мысли, такие очевидные (и, впрочем-то, едва ли новые) почему-то обдают Лале, будто ведром холодной воды.

Очевидно, эмоции эти отражаются на ее лице, потому что тут же меняется выражение Влада. Его плотно сжатые губы, тут же смягчаются. Мрак уходит из глаз, а брови, что еще мгновение назад сходились у переносице, хмурятся уже в беспокойстве:

– Я тебя напугал?

– Не то чтобы.. – бормочет она – просто.. это так странно. Я считала.. но, конечно же понимаю..

Речь получается бессвязная, лишенная смысла и сумбурная, но, кажется, Влад ее все равно прекрасно понимает. Он не спешит разубеждать Лале, утешать ее или что-то из того, что непременно бы стал делать Аслан в такой ситуации.

Это не в его духе. Он не лжет даже ради «блага».

Но, сделав шаг вперед, к ней, он берет ладошки Лале в свои и легонько сжимает, чуть склонив голову, чтобы суметь заглянуть ей в глаза:

– Прости, я не хотел тебя пугать. Но хочу, чтобы ты знала – я никогда не причиню

(..вновь озарило лучом света вековую тьму. и он ни за что не причин тебе вреда. никогда..)

тебе вреда. Вы с Асланом – свои. И всегда ими будете, независимо от того, кто в каком лагере однажды окажется. Мы всегда будем на одной стороне – третьей, отличной от любых тех двух, которые могут быть. Понимаешь меня?

Внутри Лале все еще остаются тревожные чувства, но теперь они не расцветают, а напротив, угасают – чему она безумно рада. Потому неуверенно кивает.

Влад слегка улыбается и прижимает ее к себе теперь уже более чувственным жестом, чем в начале. Из-за существенной разницы в росте, она вновь оказывается прижата лицом к его груди и вновь слышит биение его сердца.

Тук-тук-тук..

Вновь учащенное. Как тогда, во дворе летнего домика..

Чуть дернув плечиками, Лале при этом не высвобождается до конца из его объятий. Лишь настолько, сколько требуется для того, чтобы отнять лицо от его груди и поднять к глазам.

Поскольку голова Влада была опущена и покоилась на ее плече, то когда Лале это провернула – они оказываются лицом к лицу в нескольких сантиметрах друг от друга.

Требуется мгновение, чтобы Влад осознал, что именно так резко поменялось. Осознал это, а так же позволил себе вновь осознать и то, что ее пребывание в его руках – такой маленькой, беззащитной, но при этом открытой ему, доверяющей беспрекословно и всецельно – неодолимо влечет его. Как и всегда влекло, начиная еще давних два года назад, когда ледяной комок внутри него, в которой он решил обратить свое сердце, начал таять.

Тот, кто поставил себе цель стать безупречным воином, защитником своей страны, безжалостно отсекать все слабости и идти лишь за холодным разумом – еще тогда обнаружил себя обычным человеком. Живым человеком, который не мог оставаться рядом с ней равнодушным, как бы не хотел.

Лале пробуждает в нем желание жить по-другому. Позволить себе чувствовать и наслаждаться этим. Будто бы каким-то образом создав во мраке его души, решившей жить лишь во имя мщения, небольшой светлый лучик.

И теперь отважно отвоевывает его каждый день и каждую минуту, не давая мраку его потушить.

Поначалу этот светлый лучик, который она как-то зародила там, казался ему лишним и чуждым. Он его раздражал, как раздражало и то, что у него не получается его выдворить из своего мрака.

Но теперь Владу кажется, что этот лучик – его неотъемлемая часть. И без него он уже не будет собой. Как не будет собой и без Лале, которая поддерживает жизнь этого лучика в густой тьме его душе, освещая ее и давая увидеть, что там осталась не только жажда мести – но многое-многое другое, тщательно сокрытое темнотой от посторонних глаз.

Все факела, врывающиеся в эту тьму – сразу гаснут.

И лишь лучик Лале способен осветить ее, открывая ей одной-единственной потаенные глубины его души.

Лале улыбается, глядя ему в глаза, и он видит в их отражении себя. Только совсем в другом свете – в том, котором видит его она сама. Чуть улыбнувшись, Влад мягко заправляет выбившуюся прядь ей за ухо и легонько щелкает по носу. Лале улыбается еще шире и вновь приникает к его груди – а ему хочется обнять ее еще крепче, и никогда не отпускать. Защитить своими объятиями от всего жестокого мира, которому она по-прежнему слишком доверяет.

Медленно одна его рука перекочевывает по ее спине чуть выше, касаясь прядей мягких, волнистых волос. Он перебирает их – осторожно, бережно, едва тревожа.. После чего отстраняется, но смыкает пальцы своей руки на одной из ее ладоней:

– Так а что ты-то здесь искала?

– Красивое описание моря. Может тебе попадалось?

Теперь, рядом с Владом, Лале совершенно позабыла все те проблемы, что отягощали ее с утра. Нурай, Явуз, и даже то видение с ее матерью.. Все они поблекли, точно ненастоящие.

– Между текстами о военном устройстве? – мягко уточняет Влад и улыбается, показывая, что всего лишь шутит – идем, видел недавно что-то из магрибских рукописей..

После чего, не отпуская ее ладони, тянет за собой к нужным стеллажам. Они перебирают множество и множество полок, но им уже не так важно, найдут ли они свиток.

Ведь самое важное они уже давно нашли.

-4-

Явуз-паша входит во двор и размашисто шагает к дому.

– Бесы бы их попутали.. До сих пор ничего не убрано! А уже вечер!

Он гневно оглядывает сундуки, на которые и напоролся, неуклюже стукнувшись ногой – и чан, накрытый тряпками

(..нурай подходит к одному из сундуков и достает несколько кусков полотна, после чего протягивает служанке:

– на вон. от прежних хозяев, им-то уж точно без надобности. не свои же тряпки тебе давать для грязной работы.

служанка, недовольно ворча, берет тряпки и накрывает ими чан..)

и по-прежнему стоящий в проходе.

– Нурай! Дамла! Сайжи!

Но никто не появляется. Чертыхнувшись, мужчина подходит к чану и скептично глядит на то, чем он накрыт, после чего цедит:

– Еще и тряпками какими-то обвесили, как в прачечной.. соседи подумают, что мы деревенщины какие.

Он принимается раздраженно срывать куски ткани с чана, собирая и комкая их в руках. Но она из тряпок вдруг привлекает его внимание. Сквозь мутную серую пелену на ее поверхности

(..это смесь воска и отваров трав – она долго и сложно готовится, но если нанести ее на полотно – его изображение будет скрыто.

– навсегда? – ужасается лале.

– что вы, Лале-хатун! чтобы оно вновь стало явном, достаточно лишь будет прогреть холст. например, положить его на печь..)

(..почему оставили – этак не меня, а поваров спрашивайте, госпожа. А перенести нельзя, он эвон как на солнце раскалился, все руки обожжем!..)

проглядывает изображение.

Явуз едва не роняет полотно, желая отбросить от себя, точно дикую змею, когда видит знакомое лицо, глядящее на него – да простит Всевышний – прямо с бумаги!

Потому что в руках он держит портрет дочери великого визиря – Сафие-хатун..

-5-

Наше время.

В небе над Атлантическим океаном.

Я прихожу в себя, как обычно, с большим трудом, резко втянув ртом воздух. Как-то я уже задавалась вопросом, что будет, если однажды воздух закончится прежде, чем успею всплыть на поверхность – и с каждым возвращением мне кажется, что время это становится все ближе и ближе, отчего вопрос все актуальнее.

Жан говорил, что прежние реставраторы в принципе не могли работать с полотном – вся краска за ночь возвращалась обратно, а их преследовали кошмары. Однако, что, если моя плата за возможность работать с ними – и даже более того – это однажды остаться в них самих? Стать частью полотна, так как едва ли можно стать частью прошлого? Во-первых, потому что оно уже прошло и новых «актеров» не принимает, во-вторых, потому что наблюдаю я за событиями со стороны, не «вселяясь» ни в кого из них.

Сажусь на кровати.

Едва воздуха в легких становится достаточным, этот вопрос, как все предыдущие разы, вновь отходит назад, в стеллажи «до лучших времен» и «подумаем об этом позже».

На первый план выступает настоящее потрясение от того, что я увидела перед тем, очнуться.

Явуз нашел картины!

Что же будет с Лале, когда он узнает (или догадается?), кто автор картин. Почему-то теперь, после гипотезы Лео о реинкарнации, я уже не могу так равнодушно наблюдать за прошлым, как за каким-то фильмом. Зная, что эта девушка может быть Я в своей прошлой жизни..

Конечно, звучит, как бред, о чем я и сказала Лео.. но если на то пошло, ведь действительно слишком много совпадений..

Еще раньше это вызывало у меня сомнения, просто я не позволяла себе поверить в возможность настолько глубинных слоев сверхъестественного. Но с другой стороны, если я верю в перемещение в прошлое с помощью старого куска бумаги, видела монстра-вампира и карпатскую нечисть, то почему заодно не поверить в перерождение душ и в прошлые жизни?

А еще в то, что в этой прошлой жизни я совсем не боялась Влада, в ужасе сбегая от него.. а наоборот, кажется.. любила?

Не этим ли обусловлено его отношение, которое было значительно странным с самого

(..ты очень красивая, дженна..)

(..дженна. я правда готов.. и больше всего хочу тебе сказать всю правду, которая только у меня есть. ты – та, которая заслуживает ее больше всех остальных..)

(..нет, я очень хорошо к тебе отношусь.. одной из немногих, к кому действительно хорошо отношусь..)

(..несколько сантиметров между людьми – это много или мало?..)

(..я очень соскучился, дженна, так соскучился <… >но не могу этого не сказать. однажды ты поймешь, что я имею ввиду..)

моего появления в замке? Вряд ли это можно списать на дружескую привязанность, обусловленную «троицей неразлучников». Потому что Лео, который (допустим, окей, на мгновение) в прошлой жизни был Асланом – почему-то пришелся ему не по вкусу. Они постоянно цапались, ссорились и едва не доходили до драки.

А вот отношение Влада ко мне.. да, его точно нельзя назвать дружеским. Думаю, когда Локид говорил обо

(..эта красотка оказалась очень похожа на его подругу юности..)

мне, он опять лукавил. Играл, так сказать. Сейчас я уверена, что говоря «подруга» он имел ввиду значение слова «девушка, партнер», а не «друг».

Выходит, его «особенное» отношение ко мне обусловлено тем, что очень-очень давно их с Лале связывала искренняя любовь? Быть может, она даже была единственной во всем мире, кого он действительно любил?

Это он хотел, чтобы я однажды поняла?

Но даже если так, не стоит забывать, что и тогда, когда это было – он тоже был не безобразным чудовищем из Темных, а всего лишь юношей. Да, пусть мрачным и поглощённым местью всей Османской империи и миру в целом, но человеком.

Мысли в моей голове начинают биться с такой силой, не находя себе там места, что она сейчас, кажется, взорвется. Да уж, я желала успокоится работой с картинами – а в итоге увиденное меня так взбудоражило, что, кажется, сон мне теперь не грозит в принципе.

Оборачиваюсь на сестру – Милли спокойно спит, кажется, даже на том же самом боку.

Эх, мне бы так!

Понимаю, что своими суетливыми вошканьями в итоге лишь разбужу ее – потому выбираюсь обратно в общий салон.

Никого нет.

Царит тишина и – проклятье! – те же люминесцентные лампы. Я надеялась, что хоть тут обнаружу прежнее яркое освещение. Что ж, ладно.

Пробираюсь в барный уголок, откуда Тэд нам доставал напитки, и достаю жестяную баночку колы. Очень надеюсь, что никто не расценит это, как ночные незаконные посягательства на имущество Ратвена.

Сильно морщусь, когда банка с шумным «ПШ-Ш-Ш» открывается.

Замираю.

Все еще тишина.

Да уж, когда пытаешься быть тише воды – даже едва слышный скрип может казаться невероятной громкости грохотом. Осторожно прохожу обратно и сажусь в одно из кресел. Не успеваю сделать и глотка, как знакомая дверь вдали отъезжает в сторону, и на мгновение я чуть щурюсь от яркого света, поступающего из салона Ратвена.

Очевидно, он меня все-таки услышал.

Или это совпадение?

(..я не верю в совпадения, джен, и тебе не советую..)

На мгновение мне даже кажется, что это действительно случайность и, быть может, он вышел в туалет, но тут он дважды изящно хлопает в ладоши – и теперь уже и общий салон возвращает себе былую яркость света.

Я морщусь еще сильнее – но рада. Ведь именно этого я и хотела.

Когда привыкаю к свету – Ратвен уже с чем-то копошится у барного уголка, очевидно, что-то вытаскивая. Наконец, оборачивается и с какой-то бутылкой подходит ко мне. Садится в кресло напротив и улыбается самой притягательной из улыбок:

– Доброй ночи, Дженна. Не против, если я присоединюсь?

– Доброй – киваю – конечно, это ведь ваш самолет.

Он отмахивается, словно бы говоря «что за ерунда!», после чего отвечает:

– К чему этот официоз, если уж летим вместе? Давай просто Гордон, раз уж ты просто Дженна?

Жму плечами:

– Если вам… – поправляюсь – если тебе так удобнее.

– Вот и здорово! – мелодичный смешок и вот Гордон уже открывает бутылку.

По салону разливается терпкий запах трав и крепкого алкоголя.

– Не спится? – уточняю и киваю на бутылку – идете.. идешь на крайние методы?

По правде говоря, я даже рада, что Ратвен вышел (независимо оттого, как он так чутко услышал мое появление) – потому что болтовней с ним я могу отвлечься от мыслей о прошлом.. да и настоящем. Да и в принципе, как я и сказала Милли, он достаточно приятный.

И общаться с ним тоже.. не вызывает дискомфорта, я бы сказала.

– О да.. – он заливисто смеется – говорят, сон это удовольствие для бедных, так как ничего другого не остается. Но знаешь.. – он наливает содержимого в стакан до краев и кивает мне – будешь?

– Эм.. у меня свое – поднимаю жестяную банку повыше на случай, если он не увидел.

Ратвен кивает и продолжает:

– Так вот.. о чем я?

– Сон для бедных – напоминаю, уже начиная подозревать, что он успел опустошить не одну такую бутылку до того, как вышел ко мне.

– А, да, точно! – щелкает и одним залпом опрокидывает стакан, крепко зажмурившись – так вот, я бы не прочь часов на восемь стать бедным. Давно уже хорошо не спал.

–А что так? Дела?

Он смотрит на меня и глаза как-то странно поблескивают:

– Ну да.. а еще столько различных мыслей, которые просто не дают уснуть. Столько загадок, столько головоломок.. – он трясет головой, и пара волнистых прядей падает ему на лоб.

Ратвен недовольно фыркает и отметает их знакомым жестом в сторону. После чего наполняет себе стакан до краев вновь. И вновь предлагает мне, будто бы забыв ответ двадцатисекундной давности.

– Кола – напоминаю я.

– Так даже лучше – отмахивается – ты уже допила до половины? Давай сюда, налью прямо в жестянку..