Прежде чем расстаться...

7

— Трэйси, я за тебя волнуюсь! — объявила Дженис утром следующего дня, едва появившись в офисе.

— А я за тебя. Можно организовывать клуб беспокойных сердец, — беззаботно ответила Трэйси, но тут же серьезно спросила: — Как твое настроение?

— Гораздо лучше. Ему тоже уже лучше…

Патрику Макларену наконец сделали операцию, и, несмотря на то, что он все еще находился в отделении интенсивной терапии, прогнозы врачей были самыми благоприятными. Трэйси знала все это из короткого телефонного разговора с Маркусом, состоявшегося вчера вечером. Он сдержанно поинтересовался, как у нее дела. Она заверила, что все отлично, и тут же перевела разговор на состояние Патрика.

— Прочитай-ка, — сказала Дженис, бросая на стол свежий номер газеты. — Сообщение об операции Патрика. На первой странице. Кстати, давно ты тут сидишь? Не пора ли нам позавтракать?

— Блестящая идея! Что бы я без тебя делала, дорогая!

Трэйси взяла газету. На первой странице были помещены две фотографии — Патрика Макларена и его сына. Маркус, в костюме-тройке и при галстуке, решительным шагом выходил из парадных дверей какого-то здания с величественным портиком. В этом лощеном красавце Трэйси совершенно не узнала мужчину, который был так предупредителен и нежен с ней на протяжении двух божественных дней.

Она пробежала глазами статью: там сообщалось о болезни старшего представителя семьи Макларенов и приводились факты из истории и нынешнего состояния их финансовой империи.

Корреспондент особо отмечал заслуги Маркуса, интуиция и деловая хватка которого позволили избежать участи многих других подобных компаний, приходящих в упадок или распадавшихся во втором или третьем колене.

Давалась и краткая справка о его прошлом: учеба в престижной частной школе, Оксфорд, кубок чемпиона во всемирно известных соревнованиях яхтсменов.

Трэйси все еще читала, когда в офис вернулась Дженис с завтраком.

— Сэндвич с беконом и яичницей, булочка, яблоко и кофе. Давай, налетай!

— Спасибо, дорогая. У меня уже слюнки текут. Слушай, а я не знала, что он яхтсмен.

— Кто?

— Маркус. Ты что, не читала газету?

— Ах да! — воскликнула Дженис, усаживаясь за стол и пододвигая к себе чашку с кофе. — Патрик тоже что-то говорил по этому поводу. Кажется, он упоминал, что Маркус завязал с гонками, хотя яхту по-прежнему держит. Кстати, ты разве ее не видела? Она стояла на причале возле их особняка в тот день, когда мы там ужинали.

— Помнится, мистер Макларен-старший водил на экскурсию не меня, а кого-то другого, — улыбнулась Трэйси. — Так что я ничего не видела. Ну, и как, понравилась тебе его посудина?

— Ну… Я не профессиональный судостроитель, но выглядит она очень симпатично. И название у нее забавное… Сейчас вспомню. — Дженис поморщила лоб. — Ага, вспомнила: «Капитан Флинт»! Что с тобой, тебе нехорошо?

Трэйси, поперхнувшись, закашлялась.

— Ничего… Кусок в горле застрял, — пояснила она. — Так значит, он на ней больше не плавает?

— Патрик говорил, что сын никогда не был яхтсменом-фанатом, хотя в молодости любил ходить под парусом. Овладев стихией, он подчинял ее себе…

— …и потерял к ней всякий интерес… — задумчиво пробормотала Трэйси.

— Нет, он и сейчас любит прогулки на яхте. Просто у него, надо думать, мало на это времени. И вообще, Маркус не из тех…

— Дженис, не надо! — попросила Трэйси.

— Но разве ты сама не говорила мне, когда мы ехали из аэропорта…

— Говорила! Ты пристала ко мне с ножом к горлу, как тут не заговоришь!

— Извини, дорогая. Если бы ты сама не начала… Но почему ты все время ищешь подтверждения тому, что вы друг другу не подходите?

— Это я ему не подхожу. И вообще, закроем эту тему.

— Как скажешь. Но вы выяснили отношения?

— Да, конечно.

— После того, как?..

— До! Но это ничего не меняет, понимаешь, Дженис? Прошу тебя, займись снимками. Кстати, если тебе понадобится навестить Патрика, — поезжай. Договорились?

— Спасибо, милая!

Трэйси с аппетитом доела завтрак, с облегчением ощущая, что она снова на своем рабочем месте. Оглядев кабинет, девушка вздохнула. Что бы ни уготовала ей судьба — а она предчувствовала неизбежную боль разлуки — у нее оставалось любимое дело.

Она пододвинула к себе блокнот и снова приступила к работе. Днем ранее ей пришлось выдержать сражение с поставщиком жалюзи, который настаивал на том, что должен сам произвести необходимые измерения, и остыл лишь тогда, когда она предложила ему лично слетать на острова — за свой счет, разумеется.

Трэйси просматривала каталоги магазинов фарфора, хрусталя и белья, размышляла о кастрюлях и сковородах, наметила визит в соседний городок, чтобы осмотреть новую партию арабской мебели. Она уже получила ответ от знакомого поставщика из Багдада, но возникли сложности с оплатой, и Трэйси снова спросила себя, почему она так вцепилась в эти двери?

Она подобрала несколько красивых ковриков, благо комнаты загородного дома Маркуса были отделаны деревянными панелями, а значит, можно было не ломать голову над тем, как все это будет сочетаться с цветом обоев. На завтра Трэйси запланировала посещение своих любимых вернисажей — присмотреть оригинальные картины и скульптуры для украшения интерьера виллы.

Домой она вернулась в девять вечера, выжатая, как лимон. Трэйси приняла душ, надела купальный халат, сделала гренки с сыром, а потом поставила пластинку Моцарта и прилегла на мягкую тахту.

В ту же минуту в дверь позвонили.

Чертыхнувшись, Трэйси решила не открывать. Звонок раздался снова.

— Минутку! — крикнула она. — Сейчас иду!

Наверное, соседка! — подумала она, распахивая дверь.

И окаменела.

На пороге стоял Маркус — в джинсах и голубом свитере. Длинные черные волосы разлохматились от ветра. Прямо перед домом красовался знакомый «мерседес» с открытым верхом.

— Боже! Ты! — вырвалось у нее.

— Да, — подтвердил он. — А ты кого ждала?

— Никого. Я решила, что это соседка.

— Ага, а я уж собирался спросить: ты всегда открываешь двери в таком виде?

Трэйси покраснела до корней волос и запахнула полы развязавшегося на бегу халата.

— Я торопилась, — торопливо пояснила она.

— Так я могу войти или нет?

— Ну… конечно! — Она отступила на шаг, пропуская его в дом. — Если честно, я не ждала тебя.

Они сидели на тахте, глядя в разные стороны. Звучала музыка Моцарта, и Трэйси вслушивалась в мелодию, удивительно отвечавшую настроению, которое владело ею сейчас.

— Как отец? — спросила она.

— Держится. Еще не оправился после операции. Врачи говорят, что в течение ближайшего времени здоровье восстановится, а через полгода старик будет здоровее всех нас, вместе взятых.

— Я рада за него! И за тебя тоже.

— Ненавижу больницы, — сказал Маркус угрюмо. — Когда я нахожусь там, мне кажется, что я тоже заболеваю. Сейчас в палате дежурит Мэрилин, но вечером мне снова надо быть там. — Он огляделся и чуть просветлел лицом. — Так вот в какой квартире живет знаменитый дизайнер!

— Да, все это моих рук дело, — с гордостью заявила Трэйси. — Кстати, ты наверное голоден с дороги? Принести что-нибудь перекусить или выпить? О боже! Я совсем забыла, что оставила гренки с сыром на плите! — вскрикнула она, вскакивая и бросаясь на кухню.

Маркус расхохотался.

— Ничего страшного, даже не подгорели, — пробормотала она с набитым ртом, внося в комнату поднос с гренками.

— Это весь твой ужин? — изумился он.

— Угу! Поделиться? — Трэйси снова уселась на тахту.

— Нет, спасибо, — усмехнулся Маркус. — Не то чтобы я не любил гренки с сыром, но лишать тебя последнего куска хлеба… это чересчур. Если ты не против, я займусь своим ужином сам. Сиди! — скомандовал он, видя, что она встает.

Через несколько минут он вернулся с бутылкой вина, двумя бокалами и тарелкой, на которой аппетитно красовались нарезанный сыр, салями, лук, оливки и сладкий перец.

— Интересно, откуда ты все это взял?

— Выгреб из холодильника и буфета все, что там было.

— Неужели? А впрочем, я давно туда не заглядывала…

— Как Дженис? — спросил Маркус, налегая на закуску. — Я хотел предложить ей, чтобы она приехала навестить отца не завтра, а днем позже. Я бы очень хотел с ней повидаться.

— Вот как? — Трэйси прикусила губу. — А о чем ты собрался говорить с ней? Ведь Мэрилин…

— Ее предоставь мне. Алекс вернулся домой, и у них снова медовый месяц. Сестрице сейчас не до чего, так что на какое-то время она оставит всех в покое.

— Понятно.

Он хмуро взглянул на нее.

— Что тебе понятно?

Трэйси заколебалась, не зная, стоит ли ей выплескивать то, что накопилось на душе.

— Ну же, Трэйси! Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не понимать, что за этими словами стоит нечто большее, — сказал он. — Выкладывай!

— Тебе это может не понравиться.

— Можно подумать, до сих пор это мешало тебе говорить все, что ты считаешь нужным, — заметил он с иронией.

— Я говорила о мужчинах вообще…

— Не надо обобщений. Говори только о Маркусе Джулиусе Макларене, о его недостатках и его достоинствах.

— Нет, все-таки права была твоя сестра…

— Знаешь, Трэйси? — перебил он нетерпеливо. — Иногда мне тоже начинает казаться, что у всех женщин есть общие несносные привычки. Например, озабоченность вопросами семейного положения окружающих мужчин.

Наступила тишина, и почти одновременно смолкла последняя мелодия на пластинке.

— Если ты имеешь в виду желание выскочить замуж, то это не про меня, — безапелляционно заявила Трэйси. — Я с самого начала считала, что брак между нами невозможен. Но если ты снова и снова заводишь об этом разговор, то я вынуждена задуматься о том, какую роль мне предстоит играть, пока ты ищешь себе жену. Любовницы? Наложницы? Продажной девки?

— Временами ты становишься просто невыносимой! — разозлился Маркус. — Послушай, а может, тебе действительно нужен постоянный любовник, чтобы не беситься от одиночества? Нет, нет, кулачки свои держи при себе! — процедил он сквозь зубы, поймав ее руку в дюйме от своего лица. — Если, конечно, это не прелюдия к любовному акту в самом экстравагантном его варианте.

Трэйси извивалась в руках Маркуса, пытаясь укусить его.

— Брось, — со смешком сказал тот. — Еще немного, и тебе не надо будет даже раздеваться.

Только сейчас Трэйси заметила, что пояс халата снова развязался, и она стоит перед ним почти голая.

— Пусти меня! — сквозь зубы прошипела она. — Я тебя не трону!

Маркус запахнул ей халат чуть ли не до самого подбородка и крепко завязал пояс.

— Да, рановато нам с тобой отправлять открытки с приглашением на свадьбу, — криво усмехнулся он. — Трудно поверить, что три дня назад эта женщина соблазнила меня…

— Ах вот как? — охнула она. — Святые угодники! Это еще вопрос — кто кого соблазнил. Да, я совершила ошибку, но больше этого не повторится. Я не такая дура.

Маркус поднялся и угрожающе навис над нею, как огромный корабль над утлой лодчонкой.

— Ты мне указываешь на дверь?

В комнате воцарилась зловещая тишина.

— Послушай, — спокойно сказала она, опустив плечи. — У нас ничего не получится. Ты это тоже понимаешь, просто не хочешь признать.

Он долгим взглядом посмотрел ей в глаза.

— Мы ничего не можем знать заранее. А ты не боишься, что будешь скучать по мне, детка?

Она отвернулась.

— По-моему, тебе лучше уйти. — Голос Трэйси звучал еле слышно.

— Не беспокойся, я уже в пути! — с горечью ответил он. — Можешь не провожать меня, я помню, где выход. Погоди, что это с тобой? — Он положил руку ей на плечо и повернул к себе лицом. — Что такое? Ты плачешь? Где же ваша хваленая выдержка, мисс Слейтон?

Трэйси выпрямилась, хотя на глазах у нее все еще сверкали слезы.

— Я справлюсь, Маркус! — прошептала она. — Не сомневайся в этом.

— Тогда моя миссия исчерпана. — Он коснулся губами ее рта. — Прощай, моя маленькая сладкая ведьма! Счастливо оставаться, мой рыжеволосый дизайнер! Крепись, Трэйси, такова жизнь! — И вышел, закрыв за собой дверь.

Она упала на тахту, заливаясь безутешными слезами. Ну, зачем? — спрашивала она себя снова и снова. Зачем тебе понадобилось затевать этот спор именно сегодня, когда он приехал, оставив в больнице больного отца, чтобы увидеться с тобой, пришел к тебе, уставший и голодный, в поисках поддержки? Она вытирала ладонью слезы и рыдала снова, уткнувшись лицом в подушки.

Минут через пять Трэйси села, схватила бокал вина, к которому до сих пор даже не прикоснулась, и сделала большой глоток, наслаждаясь терпким вкусом.

Неужели все дело в том, что я в него влюблена? — спросила она себя со страхом. И больше всего на свете боюсь, что мне не ответят взаимностью? А что бы я делала, если бы он полюбил меня или, скажем, предложил выйти за него замуж?

Трэйси снова пригубила бока и, закрыв глаза, впервые за время знакомства с Маркусом подумала: а почему, собственно, она не может пойти на жертву ради него? Только потому, что не сделала это в отношении другого мужчины?

Но тот, по крайней мере, говорил ей о любви, предложил руку и сердце. А Маркус? Как решиться на то, чтобы отдать свое сердце человеку, который, возможно, ни одной женщины в жизни не любил по-настоящему?

Она попыталась вспомнить, как переживала разрыв с Стивом Карстоном, но почему-то его образ не вызывал больше никаких чувств.

Что со мной происходит? — запаниковала Трэйси. И что мне делать дальше?

— Они все в Ковентри, — сообщила в понедельник Дженис.

— Чудесно! И надолго они приехали?

Та пожала плечами.

— Смотря кто. Все семейство появилось вчера вечером, и я пробыла у них час или около того. Маркус, как я понимаю, останется с отцом до конца недели.

— А миссис Брайд?

— Сегодня утром они с мужем улетели на Багамы, оставив детей у его матери, а значит…

— …твой главный недруг на время выбыл из игры! Будем надеяться, что к тому времени, когда она вернется, Патрик поправится настолько, что обойдется без опеки родной дочки. Дженис, что ты думаешь о гостиной в кремовых тонах?

Та помолчала, словно собираясь что-то сказать, а затем спросила:

— А что тебя смущает?

— Видишь ли, мне очень нравится этот цвет в сочетании с деревом, но я не уверена, будет ли он достаточно практичен. Посмотри сюда. — Трэйси положила на стол подруги фотографию мебели с кремовой обивкой, затем показала ей рисунок гостиной в доме Маркуса со светильниками и картинами на стенах.

— Прелестно! — искренне восхитилась Дженис. — Меня особенно восхищают два кресла с деревянными спинками и вот этот кофейный столик. Золотая ширма с узором великолепна, а этот буфет просто выше всех похвал. — Она ткнула пальцем в высокий резной буфет с медными ручками. — Но если тебя беспокоит вопрос практичности, то можно заказать кожаную обивку вместо шелковой.

— Нет, ни за что! — мотнула головой Трэйси. — Ненавижу кожу! Если она и уместна где-то, то разве что в бандитских притонах или в старомодных холостяцких клубах. Кроме того, она нарушит восточный колорит комнаты.

Дженис, привыкшая к категоричным суждениям подруги, сохраняла полную безмятежность.

— Что ж, в доме есть и другие комнаты, где хозяин может расслабиться после рыбалки или охоты, не рискуя при этом испачкать мебель, — сказала она добродушно. — Но мне кажется, что гостиная холостяка тоже должна быть строгой. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю? Шкура тигра или зебры, брошенная на пол, или оленья голова с развесистыми рогами на стене — вот что выдает присутствие мужчины, охотника и добытчика. Дух джунглей, надо полагать, не чужд Маркусу, тем более что он одобрил этих дурацких слонов на ширме.

Трэйси в отчаянии воздела к небу глаза.

— И ты мне говоришь об этом! Я сыта по горло хлопотами с дверьми. Кроме того, если не ошибаюсь, тигры занесены в Красную книгу. Ты хочешь, чтобы гринписовцы объявили нам бойкот?

— Если не ошибаюсь, зебры еще не стали редкостью, и никакие экологи не будут возражать.

— Какое это имеет значение, — заупрямилась Трэйси. — И потом, что ты привязалась к этим зебрам?

— А ты мне голову заморочила своими дверями, — парировала Дженис.

Трэйси свирепо взглянула на подругу и вдруг прыснула.

— Извини! Конечно же, ты права. В отделке комнаты должно присутствовать мужское начало, и кремовая обивка сюда просто-напросто не подходит.

Она разорвала фотографию и выбросила клочки в корзину.

— Почему бы тебе не поинтересоваться у него самого, что он думает по этому поводу? — спросила Дженис минутой позже.

— Я пыталась. Но что делать, если Маркус Макларен, при всех своих талантах, не художник и не дизайнер? — И она начала машинально рисовать что-то на листе блокнота.

— Мужчины есть мужчины! — лаконично констатировала Дженис и неожиданно добавила: — Патрик жаловался, что в присутствии его сына женщины просто сходят с ума.

Трэйси хмыкнула и покусала кончик карандаша.

— Можно подумать, будто я не видела этого собственными глазами! — усмехнулась она.

— Видела собственными глазами? — растерянно мигнула Дженис.

— И ты тоже, — меланхолично продолжила Трэйси. — Так что же все-таки нам делать с гостиной?

— А как насчет набивного ситца с полосатым узором? — помолчав, предложила Дженис. — Я говорю о диванных подушках. Причем они должны не валяться где попало, а аккуратно лежать по две в каждом углу дивана.

Трэйси отложила карандаш и, прищурившись, взглянула на эскиз подруги. Дженис терпеливо ждала уничтожающей оценки. Но та вдруг вскочила, обежала вокруг стола и поцеловала ее в лоб.

— Ты чудо! — сказала она. — Просто гений! Это то, что надо! Тот самый последний штрих, в котором я так нуждалась!

Но теперь забеспокоилась сама Дженис.

— А что, если Маркусу не понравится расцветка?

— Тогда ему придется довольствоваться кремовым гарнитуром, — неумолимо отрезала Трэйси. — Если честно, я не думаю, чтобы он придавал особо большое значение тому или иному варианту, но зато мы обязательно увидим эту гостиную на страницах журнала.

— Я все же думаю, что тебе стоит все-таки поинтересоваться его мнением, — упрямо гнула свое Дженис.

— Относительно двух диванных подушек? Если они ему не понравятся, то он просто выкинет их и все. А потом, мы больше не общаемся. — Трэйси снова склонилась над эскизом.

— Ну, это не беда, — как-то странно произнесла ее подруга.

Та удивленно подняла глаза.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Маркус хочет видеть тебя завтра утром. В доме отца. Он просил передать, чтобы ты захватила с собой счета на оплату мебели, картин и всего остального. И еще, — Дженис пожала плечами, — продумать, где разместить прислугу во время приемов и так далее.

— Он хочет меня видеть! — зловеще протянула Трэйси. — А больше он ничего не хочет?

— Ничего, кроме того, чтобы в десять утра ты была на месте.

— Алло? Я бы хотела оставить сообщение для мистера Маркуса Джулиуса Макларена, — проговорила Трэйси в трубку.

Как только Дженис вышла за дверь, она тут же набрала знакомый телефонный номер.

— Я вас слушаю! — ответил живой старушечий голос.

— Говорит Трэйси Слейтон. Это вы, Айрис?

— Да, это я! Как ваше здоровье, милочка?

— Спасибо, отлично. А вы как поживаете?

— Если вычесть мои семьдесят лет и не брать в расчет очевидную бессмысленность моего пребывания в этом доме, а также учесть факт примирения Мэрилин с супругом, то прекрасно. Вы что-то хотели передать Маркусу, мисс Слейтон?

Трэйси притворно вздохнула:

— Мистер Макларен просил меня о встрече завтра в десять утра. Боюсь, что не смогу прийти, но если я ему нужна, то он знает, где меня искать.

— Юная леди! — строго оборвала ее Айрис. — Вы мне нравитесь. Меня восхищают ваши деловые качества и твердый характер. Но мистер Маркус отвечает за благополучие своего семейства, а также многих людей, имеющих отношение к его бизнесу, и у него нет времени бегать за человеком, которого он нанял для оформления его загородной резиденции. Завтра утром вы будете здесь, Трэйси, если, конечно, понимаете, что для вас хорошо, а что плохо. И не опаздывайте!

Раздались короткие гудки.

Девушка оторвала трубку от уха, осторожно положила ее на место и, закрыв лицо руками, разразилась истерическим хохотом.

Ничего не получилось! У нее снова ничего не получилось!

А утро вторника началось с дождя. Юго-восточный ветер рвал листья с деревьев и, глядя в окно, трудно было поверить, что на дворе лето.

— Как же мне одеться? — бормотала Трэйси, роясь в гардеробе. — Вроде бы я испробовала все, что можно. В чем пойти на деловую встречу с мужчиной, который провел со мной одну ночь и ушел, даже не оглянувшись…

— Очень мило! — одобрила ее наряд Дженис, окидывая взглядом длинную юбку из замши и жакет с короткими рукавами.

Довершали ансамбль черная сумочка, блестящий черный плащ, переброшенный через руку, и черный бант на стянутых в «конский хвост» огненных волосах.

Более того, Трэйси чуть ли не впервые в жизни воспользовалась косметикой — главным образом для того, чтобы скрыть темные круги под глазами.

— Спасибо! — Она грустно улыбнулась. — Кажется, тебе этот костюм нравится больше, чем летный комбинезон моего брата.

— Это точно. Ты выглядишь в нем просто, мило и элегантно, как и подобает владелице процветающей дизайнерской фирмы «Каприз».

— Если ты хочешь поддержать меня, дорогая, то делаешь это успешно. Спасибо, дружище! — Трэйси обняла подругу за плечи и села за руль. — Ну, пока!..

— Ни пуха, ни пера! — раздалось ей вслед.