Прекрасная колдунья

Глава ШЕСТАЯ

— Неужели все? — всплеснула руками Джина в притворном испуге.

— Да! — широко улыбнулся Бьяджо. — Как рассказала дочка хозяина, их поразила неведомая болезнь. Даже те из рыцарей, которые не напились вчера, лежат пластом или стонут в нужнике позади конюшен.

— В таком случае, едва ли они сегодня отправятся в путь, — кивнула Джина с удовлетворением и уселась на пухлую подушку под шелковым пологом шатра. — А больше мне ничего не надо. Самое худшее, что их ждет, — это расстройство желудка. Я очень тщательно проверила дозу, и особого вреда она им не принесет.

— А что там было? — Бьяджо тоже уселся на полосатую шелковую подушку, вытянул ноги и откинулся назад, опираясь на локти.

— Ягоды омелы с капелькой масла пижмы. Очень сильное средство, но безвредное, если использовать его правильно. Хотя пижма сама по себе очень сильна. Некоторые кладут ее в чай, чтобы вытравить глистов или даже избавиться от плода… — Она вдруг нахмурилась. — Но это обычное народное средство. Я не имею дела с теми, кто занимается черной магией. Это опасные люди.

— Ну, у тебя своя собственная магия, — засмеялся Бьяджо. — Как ты угадываешь, о чем я думаю, словно я сказал это вслух?

— Не знаю… Просто слышу, и все. Каким-то внутренним слухом. Но я не использую это во зло людям! Ты видел когда-нибудь, чтобы я нанесла кому-то вред при помощи своего дара?

Бьяджо перекатился на живот и подпер подбородок ладонью.

— Попробуем припомнить. Начнем с Мадрида, где ты рассказала тому жирному испанскому монаху, что его любовница спит с епископом…

— Ну… Очень уж он был противный! И к тому же разыгрывал из себя святошу. Разве монахам подобает иметь любовниц?!

— А помнишь Реймс, когда ты сказала той разбитной девахе, что муж знает о ее флирте с франкским рыцарем по имени сэр Конрад…

— Но это я сделала ради тебя! Ведь эту девицу подослали, чтобы заманить тебя в ловушку. Если бы ты продолжил, развесив уши, слушать ее льстивые речи, тебя бы в конце концов там убили. Я только спасала тебя.

— А дочка здешнего хозяина? — слегка прищурившись, он поиграл рукояткой кинжала на поясе. — Неужели твоя магия на этот раз оказалась бессильна? Подсылаешь меня нашептывать ей ласковые словечки в ушко, чтобы выведать то, что тебе нужно… — Бьяджо помолчал и добавил: — А ведь он лорд, этот Рональд, а не простой рыцарь. Ты знала об этом?

Джина вздохнула.

— Да, я слышала, что его так называли. Но есть ли у него родовой замок и земли? Вот в чем вопрос. Бывают лорды, у которых ничего за душой, кроме титула и долгов. Впрочем, меня не заботит, богат он или нет. Он — рыцарь из пророчества, вот единственное, что для меня важно!

Бьяджо фыркнул и сел, положив руки на колени и нагнувшись вперед.

— А откуда ты знаешь, что поняла это пророчество правильно? Вот если бы настоящий грифон с крыльями и когтями спустился к твоим ногам в солнечном луче… А он — всего лишь человек, bella[2], как и любой другой! Прошлой ночью ты, кажется, испытала это на себе…

Джина напряглась и уставилась на него. Откуда он знает про то, что случилось в комнате Рона? Да нет, он ничего не может знать! Просто они с Бьяджо уже так давно путешествуют вместе, что он научился распознавать ее настроения… Она снова откинулась на подушках и пожала плечами.

— Возможно, ты и прав. Но дело не только в пророчестве. Мне подсказывает моя интуиция!

Бьяджо застонал.

— Та самая интуиция, благодаря которой мы едва не угодили в тюрьму в Антиохии?

Она нахмурилась.

— Там было совсем другое. Мне действительно казалось, что можно доверять Саладину. Этот замысел не сразу появился у него в голове. Я все поняла слишком поздно, эти люди уже ворвались во дворец с саблями в руках. Хорошо еще, что мы были приглашены только для развлечения гостей. — Она содрогнулась при этом воспоминании. — Будь мы настоящими гостями принца Боэмунда, нас бы тогда умертвили… Что ж, в тот раз я в самом деле ошиблась. Но обычно моя интуиция меня не подводит.

Бьяджо недоверчиво покачал головой:

— Bella, bella, он не тот… Спроси свой разум, спроси свое сердце еще раз… — донеслось до нее, хотя Бьяджо молчал.

Рассерженная, Джина поднялась на ноги.

— Нет, это именно он, говорю тебе! Ты думаешь, я бы стала делать все это, если бы не верила по-настоящему?

Бьяджо тоже рывком вскочил на ноги и наклонился к ней. Теперь они почти касались друг друга носами.

— Если хочешь переспать с этим чванливым болваном — на здоровье! Но не прикрывайся какой-то благородной целью!

— Если я захочу с ним переспать, я это сделаю! И мне наплевать, что об этом подумают другие, в том числе и ты!

Напряжение между ними возрастало, грозя обернуться ссорой, но тут они услышали чьи-то шаги.

— Не спорьте, дети, — раздался насмешливый голос, и Рональд появился у открытого входа в шатер.

Он стоял, слегка наклонив голову, но не входил внутрь. Слабая улыбка играла на его губах.

Джина опомнилась первой.

— Милорд, мы не заметили твоего приближения.

— Это я понял. У вас тут, похоже, семейная ссора? — Испытующий взгляд рыцаря переходил с нее на Бьяджо и обратно.

— Нет, сэр. Хотя мы так давно скитаемся вместе, что Бьяджо мне действительно скорее брат, чем слуга.

— Понятно, — сказал Рон, но было очевидно, что толком он ничего не понял. Во всяком случае, Джина надеялась на это. Но как много он успел услышать?

Проклиная несовершенство своего дара, который не мог ей помочь проникнуть в мысли этого человека, Джина с ослепительной улыбкой обратилась к нему:

— А ты рано поднялся сегодня утром, благородный рыцарь.

— Да, но похоже, как раз вовремя, чтобы предотвратить кровопролитие, — усмехнулся он, снова переводя взгляд с нее на Бьяджо.

Полог шатра трепетал над его широким плечом, словно легкая шелковая накидка.

— Мы… и в самом деле иногда ссоримся, но не очень серьезно, — сказала Джина небрежным тоном. — Впрочем, Бьяджо всегда в конце концов извиняется… Но хватит о наших пустяковых проблемах. Мы собирались позавтракать. Ты не присоединишься к нам, благородный рыцарь?

И я накормлю тебя беленой и пижмой! — подумал кипевший от ярости Бьяджо.

Рональд опять испытующе взглянул на нее. В ответ она мило улыбнулась.

— Я велю Элспет приготовить нам угощение. А Бьяджо сходит за ним.

Зачем ты его приглашаешь? Не делай этого, bella… Дура, дура ты, если сделаешь это!

Но быстрый толчок локтем под ребра заставил Бьяджо прекратить этот мысленный спор. Он вздрогнул, коротко кивнул Рону и, проскользнув мимо него, вышел вон из шатра. Задетый им шелк заколыхался от его сердитых движений.

Рональд повернулся и посмотрел ему вслед. Потом перевел взгляд на Джину с ленивой усмешкой на устах.

— Ты очень рано ушла, прекрасный цветочек. Я проснулся — а тебя уже нет. Остались только воспоминания и вот это…

Он протянул ей пунцовую сорочку. Слава Богу, что не при Бьяджо! Тот бы сразу все понял.

Джина быстро схватила сорочку и хотела отойти подальше, но Рон сомкнул пальцы вокруг ее руки, удержав рядом с собой. Она подняла глаза, выдавила робкую дрожащую улыбку и, почувствовав стук своего колотящегося сердца, мягко высвободила руку.

— Очень любезно с твоей стороны, благородный рыцарь.

— Я принес ее не из любезности. — Рон взялся за другой конец сорочки, которую она держала, и, намотав ее себе на кулак, притянул девушку ближе. Ее руки уперлись в его широкую грудь, слегка оцарапав ладони о металлические эмблемы с грифонами на перевязи. А он обхватил ее подбородок и слегка приподнял, поглаживая ласкающими пальцами. — Я пришел повидать тебя, цветочек.

— Я польщена, милорд, — скрывая трепет, произнесла она.

Джине наконец удалось освободиться. Отпрянув на безопасное расстояние, она тщетно пыталась переменить разговор. Ей хотелось придумать что-то такое небрежное и остроумное, что заставило бы его рассмеяться и забыть о событиях прошлой ночи. Ведь это была опасная почва! Всякий раз, как она вспоминала о ночной сцене в его комнате, лицо ее начинало гореть.

Рон по-прежнему стоял перед ней, понимающе улыбаясь. Своей крупной фигурой он, казалось, заполнял небольшое пространство шатра. И зачем только она предложила ему остаться?! Но ведь нужно было наконец заговорить о соглашении, о той сделке, которую они заключили. Как бы поделикатнее напомнить ему о его рыцарской клятве?

— Присаживайся, благородный рыцарь, — сказала она, подвинув вперед складной стул, на котором он сидел прошлой ночью.

Но Рон обошел вокруг стула и, оказавшись рядом с ней, вновь поймал ее руку.

— У тебя неприятности из-за того, что ты спала со мной? — шепнул он ей на ухо заговорщическим тоном.

— Неприятности?

— Я слышал часть твоего спора с Бьяджо. Кажется, он чем-то недоволен.

— Да, немного… Но все, что касается только меня, я решаю сама! — Джина сделала глубокий вдох. Теперь или никогда, подумала и смело взглянула ему в глаза. — Я сделала то, что обещала, не так ли, милорд?

— Да. — Он легонько дотронулся до ее левого уха, но от этого прикосновения девушку пронизала острая дрожь. — Ты все сделала, цветочек. Ты пришла ко мне в постель, как обещала. И это было прекрасно!

Она вздохнула с облегчением, потом провела рукой по его груди. Ее пальцы казались темными по контрасту с белой льняной рубашкой, выглядывающей из-под его куртки.

— Значит, ты полностью удовлетворен?

Он накрыл своей рукой ее маленькую руку. Ладонь его была жесткой и сильной; Джина подумала, что такая рука способна на многое.

— Конечно, удовлетворен, цветочек. Я никогда не забуду эту ночь!

Она дотронулась до грифонов на его перевязи.

— Ночь в обмен на подвиг, благородный рыцарь! Я выполнила свое обещание. Теперь ты должен выполнить свое.

Рон весело взглянул на нее.

— Мое обещание?

— Да, милорд! Ты обещал мне победу!

Джине совсем не нравился его шутливый тон. Она вдруг с ужасом почувствовала, что готова расплакаться. Ей хотелось высказать ему все побыстрее, пока ее не покинула храбрость, но неожиданно за стенами шатра послышался шум перебранки. Рон отпустил ее, а рука его легла на рукоять меча, с которым он никогда не расставался.

Шум перепалки приблизился, стал громче, и наконец в шатер ворвались рассерженные Бьяджо и Элспет.

— Джина, скажи ты этому глупому мальчишке, что одного сыра и хлеба недостаточно, чтобы накормить голодного мужчину…

— Но это то, что мы обычно едим! — возразил Бьяджо. — С чего же сейчас менять наши привычки?

Прищурившись, Джина в упор посмотрела на них. Ее нисколько не обманывал этот спектакль. Их вторжение было так же тщательно рассчитано, как шаги танцора.

— Хлеба с сыром достаточно, — бросила она. — Принесите быстрее и отправляйтесь.

Нет уж, дитя мое! Уйти и оставить тебя наедине с этим голодным львом…

— Я так не могу. Я должна обслужить гостя, как положено, — категорически заявила Элспет с улыбкой на губах и решимостью во взоре. — Это мой долг.

— Твой долг, — коротко отрезала Джина, — повиноваться моим желаниям! Оставь еду здесь, и продолжайте заниматься своими делами.

— Все дела сделаны, и мы в вашем распоряжении, синьорина, — проговорил Бьяджо, демонстративно берясь за лютню. — Приятная музыка усиливает аппетит. — Он прошел в другой конец шатра и уселся там, скрестив ноги по-турецки. — Вы даже не заметите, что я здесь. Я буду сидеть тихо, как мышка.

— Как шпион! — метнув на него свирепый взгляд, пробормотала Джина, а Рон рассмеялся и отступил в сторону.

— Я ценю ваше гостеприимство, но мне пора: дел очень много. — Он улыбнулся, скользнув глазами по ее огорченному лицу. — Похоже, мне придется задержаться в Вайтеме, цветочек. Возможно, мы встретимся снова.

Что он имел в виду, было ясно… Джина через силу кивнула ему, а Рональд, наклонившись, вышел из шатра и быстрым шагом направился в деревню.

Воцарилось напряженное молчание. Джина не имела ни малейшего желания выслушивать их упреки и обвинения, которые были неминуемы. Она схватила корзину, в которую обычно собирала травы, и, бросив, что вернется к обеду, выскочила из шатра.

С бубенчиками, позванивающими на щиколотках, Джина бежала между деревьями, слегка наклоняясь под нависавшими над тропинкой ветвями. Может быть, все даже к лучшему. Она не думала, что Рон так быстро оправится от дурмана, и не успела подготовиться к разговору с ним. Джина понимала, что непросто будет заставить его выполнить свой обет, и все-таки не ожидала, что он просто-напросто не воспримет это всерьез. Но он ведь рыцарь, человек чести! Она была уверена, что в конце концов заставит Рональда сдержать свою клятву.

Он называл ее цветочком… Прекрасным цветочком. Сладким цветочком. Бутончиком. Джина остановилась, и пальцы ее слегка дрожали, когда она потянулась за цветущей веткой боярышника. Его снежно-белые цветы с желтым пятнышком в середине, хрупкие нежные лепестки в дрожащих переливах света, ярко сверкали на фоне темно-зеленой листвы. Детьми они часто жевали молодые листочки, смакуя их ореховый привкус. «Цветочек…» Отзвук прошлого, сладостно-горькое воспоминание о другом мужчине, называвшем ее цветком, возникли в памяти. Ее отец, мудрый и могущественный смуглый великан, глядевший на нее с нежной любовью… Он тоже называл ее «захарит», что значит цветок, маленький цветочек.

Она отпустила цветущую ветку боярышника, осторожно, чтобы не задеть острые колючки. Хватит об этом! Все, что осталось ей от прошлой жизни, это Элспет. Да еще пророчество, которое обещало ей вознаграждение в будущем. Это пророчество горело в ее груди как постоянное напоминание, как единственная цель. Цель, которая должна была быть достигнута! И этот рыцарь с грифонами на груди будет ее спасителем, ее защитником, как обещано в пророчестве.

«Свирепый воитель явится перед тобой в лесу. Грифон — наполовину лев, наполовину орел. И он вернет тебе все, что было утрачено».

Конечно, это Рональд! Джина заставит его сдержать клятву, и все будет так, как предсказано.

Рональд покачал головой и негромко выругался. Что за черт! Ничего не получалось у него как следует, с тех пор как он вернулся в Англию. Наверное, лучше было остаться с Ричардом в Палестине, рискуя каждый день головой, чем погрязнуть в этом омуте забот и тревог. Только что ему донесли, что люди которых он нанял в Лондоне, чтобы усилить свой отряд, попали в засаду на пути в Гленлайон.

— Прошу прощения, милорд… — сказал сэр Роберт, с горестным видом приближаясь к нему. — Но вы наверняка уже и сами все знаете.

— Да. Сколько там убитых и раненых?

— Не менее двух десятков. Гонец ждет в трактире; вы, должно быть, захотите расспросить его. Он очень ослабел, и я велел подать ему мяса и вина.

Голова все еще болела, настроение было скверное. Но не Роберта же винить в том, что Рон так глупо напился вчера ночью!

— Я сам разыщу его в трактире, сэр Роберт. Иди отдохни. Ты выглядишь неважно. И я не хочу, чтобы ты так же расклеился, как и все остальные.

Честное слово, поневоле начнешь верить в колдовство! Будь он суеверен, как Брайен, то наверняка надел бы на себя зуб какого-нибудь святого или берцовую кость папы, чтобы отвести злые чары. Но каждая из неудач, которые свалились на него, была сама по себе слишком обыкновенна, чтобы можно было винить кого-нибудь, кроме судьбы. Шайки наемников не редкость на английских дорогах, нет ничего сверхъестественного в том, что захромал его конь, а та болезнь, что поразила в деревне его людей, была тоже обычным делом. Но взятые вместе, эти неудачи наводили на грустные мысли…

— Милорд, — неловко вскакивая на ноги, пробормотал гонец с набитым ртом, когда Рон подошел к его столу. — Прошу прощения…

Рональд махнул рукой.

— Садись. Ты примчался издалека и сначала должен поесть. Времени, чтобы выслушать плохие новости, у нас достаточно.

Да, спешить ему явно некуда. С хромым конем и больными солдатами он мало что может предпринять — если даже беда нагрянет прямо сюда, в Вайтем.

Наскоро поев, гонец вытер рот рукавом и сделал пару глотков эля.

— Это не просто случайное столкновение, милорд. Здесь замешаны принц Дегебарт и законы Марчера. Все это из-за земель Гленлайона! И этот спор дошел уже и до принца Джона.

Не сдержавшись, Рональд в бешенстве ударил кулаком по столу. Гонец вздрогнул и слегка побледнел, замолчав на полуслове. Мгновение Рон смотрел на беднягу, стараясь успокоиться, потом сказал:

— Расскажи мне подробнее.

Слегка откашлявшись, гонец глотнул еще эля и продолжал:

— Спор этот касается вашего права на отцовские земли, милорд. Поскольку вы не жили последние двадцать лет в Уэльсе, была предпринята попытка доказать, что вы незаконный владелец…

Сказав это, он испуганно замолчал: Рон смотрел сквозь него, точно вглядывался в какую-то туманную мглу. Да, Уэльс он покинул давно и не думал, что когда-нибудь унаследует замок и земли. Если бы не внезапная смерть отца и братьев, этого бы и не произошло. Но теперь все переменилось. И в политике, и в его роду/Борьба кланов привела к тому, что прежнее чувство единения уэльсцев с бриттами при короле Генрихе Втором сменилось почти враждебностью. Сами уэльсцы тоже были разобщены, а их родовые владения незаметно переходили к более крупным лордам. Стычки шли постоянно: лорды боролись друг с другом за земли, за скот и родовые замки. Но уже возникало и новое движение: движение за объединение. Сложилось хрупкое равновесие, и малейший сдвиг в любую сторону мог бы ввергнуть Англию и Уэльс в настоящую гражданскую войну.

Но в таком случае на чью сторону встать ему?

Рональд глубоко вздохнул.

— Значит, сэр Никлас Рэглан заявил права на мои земли? Но на каком основании?

Покачав головой, гонец беспокойно огляделся кругом, словно боялся, что их подслушают.

— Нет, милорд. Это не сэр Никлас.

— Нет? Тогда кто же? Мне сказали, что сэр Никлас осадил Гленлайон…

— Да, это так. Но прошение на право владения Гленлайоном подал Гэвин Глейморган. Он заявил, что у замка нет владельца, поскольку вы постоянно в отсутствии.

Гэвин?! Гэвин… Губы Рональда плотно сжались, образовав узкую линию. Неужели Гэвин, его собственный кузен, приберет к рукам Гленлайон, прежде чем он сам доберется до Уэльса, чтобы заявить свои права на него?

— Есть что-нибудь еще? — спросил он через минуту, но гонец покачал головой.

— Нет, милорд. Принц пока рассматривает этот вопрос.

Рывком встав со скамьи, Рон вышел из трактира и зашагал по направлению к конюшням. Если в ближайшие дни он не доберется до Гленлайона, тот скорее всего перейдет в чужие руки! Казалось, он только теперь осознал, как нужны ему замок и земли…

— Все в порядке, — доложил Брайен, которого он нашел в конюшне. — К завтрашнему утру наши люди будут в состоянии сесть на коней.

— А где Морган? Мне бы очень не хотелось оставлять здесь Турка, но я не могу задерживаться дольше завтрашнего дня. — Рон встретил удивленный взгляд Брайена и пояснил: — Там дела хуже, чем ты думаешь. Мой кузен обратился с прошением к принцу Дегебарту о присвоении ему титула сеньора Гленлайона. Промедлив, я могу потерять все.

Уныние затуманило зеленые глаза Брайена, и он горестно покачал головой.

— Значит, Гэвин в союзе с сэром Никласом Рэгланом? Похоже, что он послал Рэглана осадить твой замок, а может, и напасть на наших людей по дороге в Гленлайон.

— Вполне вероятно. — Рон ударил кулаком по столбу между стойлами, испугав мирно жующих овес лошадей. — Но если Гэвин думает перехватить мое наследство, он будет иметь дело со мной! Я помню его с детства. Лисья физиономия с бегающими глазками, лицо проныры с загребущими руками, всегда готового стянуть что-то у других…

— Ты хорошо знал его, Рон? — спросил Брайен, прислонясь плечом к толстому дубовому столбу.

Рональд кивнул.

— Да. В те дни уэльские кланы кочевали с одного летнего пастбища на другое и жили в летних хижинах, построенных там. На зиму мы возвращались в селения, а скот наш пасся на общих пастбищах. И члены рода проводили много времени вместе.

Он помолчал, вспоминая залитые солнцем зеленые луга, шумные ребячьи ватаги и шутливые схватки на деревянных мечах со своими братьями и кузенами, Как давно это было! Другое время. Другая жизнь… Маленький Рон жил счастливо и безмятежно — до того самого дня, когда отец позвал его к себе и сообщил о своем решении отослать его в Англию.

Рон был сыном главы рода и потому даже в свои мальчишеские восемь лет не стал плакать и протестовать. Он просто стоял перед отцом, оцепенев, не веря, что все это всерьез, чувствуя, что все рушится вокруг него. Не было времени на долгие прощания, на объяснения; он запомнил только тихий плач матери и серьезные глаза старших братьев. И на другой день рано поутру он уехал с королевским гонцом, который должен был сопровождать его. И больше никогда не видел никого из родных. Мать умерла от лихорадки через год, а отец и братья недавно были убиты.

Если отъезд из Уэльса оказался труден для него, то приезд ко двору Генриха был еще хуже. Его уэльские манеры и платье вызвали всеобщие насмешки. При дворе его прозвали дикарем и варваром; сам стыдясь своих простоватых манер, Рон вел себя дерзко и вызывающе. Он потом часто спрашивал себя, как бы сложилась его жизнь, если бы один добросердечный английский барон не взял его под свое покровительство. Но теперь-то он знал, что за этим стоял король Генрих, который, предвидя будущее Уэльса, решил превратить уэльских заложников в английских рыцарей.

Все, что осталось ему от прежнего Уэльса, — это его оруженосец Морган да несколько далеких детских воспоминаний. А теперь вот — Гленлайон…

Рон поднял глаза и улыбнулся Брайену, который молча наблюдал за ним. Оба хорошо понимали друг друга и не нуждались в лишних словах.

— Итак, завтра мы уезжаем отсюда, Брайен.

— Да, милорд. Но я не уверен относительно твоего коня. Передняя нога у него сильно распухла. — Брайен сокрушенно покачал головой. — Мы сделали все, что могли. Теперь ему поможет только время или чудо.

— Или девушка, которая умеет лечить лошадей. — Рональд слегка улыбнулся, заметив, что ирландец вздрогнул при этих словах. — Да, да, я имею в виду ту самую черноволосую девушку. Я узнал, что ее зовут Джина, и ты найдешь ее в сарацинском шатре в полулье отсюда. Вели ей прихватить свои травы, а знаний ей, судя по всему, не занимать. Я люблю Турка больше всех своих коней и предпочел бы именно на нем въехать в ворота своего родового замка.

Брайен кивнул с явной неохотой.

— Хорошо, милорд. Я приведу ее. Если прежде она не превратит меня в жабу…

Рональд рассмеялся.

— Тогда пошли сэра Роберта вместо себя. Он и так похож на жабу. А главное — не боится ни фей, ни колдунов.

— Лучше я сам пойду. У него нет амулетов, чтобы отвратить зло, а у меня они есть. Кроме того, я знаю достаточно молитв и заклятий, чтобы обезопасить себя. Во всяком случае, я на это надеюсь, — мрачно заключил он.

— Я бы советовал тебе больше остерегаться ее слуги, чем каких-то волшебных чар, — предупредил Рональд. — Он ловкач и, похоже, более опасен, чем она сама.

— И тоже колдун, без сомнения! — Брайен покачал головой и стиснул рукоять своего меча. — Признаться, я охотней встретился бы лицом к лицу со смертоносным кинжалом, чем с магией.

— На мой взгляд, у кинжала шансов больше. Так что береги спину.

Брайен обернулся и многозначительно посмотрел на него.

— А я бы на твоем месте остерегался ее чар. Ты носишь амулет, который я купил для тебя?

— Чтобы уберечься от колдовства, я не нуждаюсь в амулетах. Все необходимое у меня есть: сильная рука, острый меч, верный друг и благородный конь — что еще человеку нужно?

— Бывают случаи, когда ничто на свете не убережет от магии.

Рон ничего не ответил, а только посмотрел на него со странной улыбкой на устах.