Прекрасный принц

7

– Не особенно.

У нее сделался совершенно подавленный вид. Он не понимал, почему она так реагирует. Ведь не она ждала ребенка, а Виктория.

– А почему вы не любите детей? – требовательно спросила она.

С трудом сдерживаясь, Лукас громко вздохнул и, обойдя Тэйлор, подошел к Виктории. Нежным голосом он спросил, готова ли она сопровождать его на ужин.

– В гостинице два места, где можно поужинать, – заботливо объяснил он. – Дамский Ресторан предназначен для семейных пар и их гостей. Другой только для бизнесменов. Я слышал, что и в том, и в другом вкусно кормят. Ну что, пошли?

Виктория даже покраснела, польщенная таким вниманием. Она взяла Лукаса под руку и позволила проводить себя из комнаты. Забрав ключ и убедившись, что дверь заперта, Тэйлор последовала за ними.

Ужин получился весьма сумбурным. Тэйлор мало внимания уделяла трапезе, состоявшей из семи блюд; в основном она была занята тем, что наблюдала за публикой. У американцев, как она заметила, была интересная манера проглатывать пищу с невообразимой скоростью. В ресторане царили суета и шум, как на вокзале, люди то и дело входили и выходили, и дверь находилась в постоянном движении. Тзйлор Чувствовала себя деревенской девчонкой, которая в первый раз попала на ярмарку. Она пыталась уследить сразу за всеми. А это занятие и увлекало, и утомляло одновременно.

Буквально все вокруг проявляли дружелюбие. Совершенно незнакомые мужчины тепло приветствовали ее и пытались заговорить. Однако Лукас так смотрел на наиболее рьяных из них, что скоро положил этому конец. Впрочем, здесь неожиданно встречались и знакомые: так, к Лукасу подошли двое, которые надолго заняли его разговором; а вскоре возле Тэйлор остановилась дама, оказавшаяся ее дальней родственницей из Лондона. Тэйлор была удивлена, и только, а вот Виктория сильно побледнела, когда некая молодая женщина из Нью-Йорка поздоровалась с ней и напомнила, что они встречались на балу у Смитерсов год назад. Она хотела знать, как долго Виктория пробудет в Бостоне, и, не дожидаясь ответа, стала настаивать, чтобы они поскорее встретились: тогда, вернувшись в Лондон, она сможет зайти к дорогим родителям Виктории передать им привет и рассказать о встрече с их дочерью.

По дороге в номер Виктория казалась погруженной в себя. Тэйлор решила, что она просто смертельно устала и ей необходимо хорошенько выспаться ночью. Они с Лукасом проводили ее до двери. Тэйлор обняла подругу и пожелала ей спокойной ночи, предложив завтра быть готовой к восьми часам, чтобы позавтракать вместе.

Лукас уже опаздывал на свою встречу, Тэйлор посоветовала ему отправляться незамедлительно. Уж она сама как-нибудь найдет их номер. В конце концов, все двери пронумерованы. Но Лукас не хотел даже слушать. Он настаивал на том, чтобы, уходя, непременно запереть ее на ключ.

Между ними завязался довольно горячий спор. Она уверяла, что чувствует себя в безопасности здесь, в гостинице, под присмотром бдительного персонала. А его невозможно было разубедить в том, что за каждым темным углом притаился злоумышленник, готовый наброситься на одинокую женщину.

Спор прекратился сам собой, когда Лукас раскрыл дверь в их номер. Тэйлор быстро проскользнула мимо него, остановилась и воскликнула восторженным шепотом:

– О, мистер Росс, как здесь мило, правда?

Он улыбнулся искреннему восторгу в ее голосе. И удивился, так как был уверен, что она росла в гораздо более элегантной обстановке, чем та, которую мог предложить ей Бостон. Она должна была не только привыкнуть к роскоши, а просто всюду на нее рассчитывать.

Поэтому Лукас не удержался от замечания:

– Я-то думал, что вы такие вещи воспринимаете как должное.

Не оборачиваясь, потому что была поглощена разглядыванием их апартаментов, она ответила:

– Я научилась, мистер Росс, никогда ничего не принимать как должное.

Лукас затворил дверь, прислонился к ней и сложил руки на груди. Он знал, что опаздывает на встречу, но никак не мог уйти от Тэйлор. Впервые за долгое время они оставались наедине, и он понял, что ему хочется еще несколько минут побыть с ней.

Ему нравилось смотреть на нее. Лицо ее всегда было таким неподдельно искренним, что бы оно ни выражало. Она так чертовски непосредственно на все реагировала, и даже когда спорила и не соглашалась с ним и доводила его до исступления своими нелогичными, упрямыми заявлениями, то в глубине души его радовали и веселили ее ершистость и полудетская наивность.

Оглядываясь назад, он понимал, что не слышал от нее ни одного слова жалобы с того вечера, когда взял ее за руку и увел с бала в Лондоне. Даже во время ужасного смертельного шторма, когда она боялась умереть, она все равно была вежлива и мила. Единственное, о чем она волновалась, так это о своей подруге Виктории – ничего другого он не мог вспомнить.

Лукас вздохнул. Выяснялось, что Тэйлор совсем не такая, какой ему представлялась.

А она не обращала никакого внимания на своего мужа. Внимательно рассматривая все вокруг, она не замечала, что ее тоже внимательно рассматривают.

Ей казалось, что ее новые апартаменты не уступают Версалю по элегантности, о чем она и сообщила благоговейным шепотом.

Ковер на полу был бледно-голубого цвета, и такой мягкий и пушистый, что ноги буквально утопали в нем. Ей захотелось сбросить туфли и пройтись по нему босиком, но она подавила это желание, ибо такое поведение недостойно леди.

Прямо перед ней находился уголок для отдыха. Напротив двери стоял расшитый золотом диван, на котором лежали синие подушки. Она сразу подошла к нему, чтобы испробовать его на мягкость, и обнаружила, что он твердый, как скала. Все равно он казался ей прекрасным. Перед диваном стоял низкий отполированный до блеска деревянный столик. Тэйлор не удержалась и провела пальцами по его поверхности.

– Мне кажется, я чувствую, как светится это вишневое дерево, – проговорила она, хотя и понимала, что сказала нечто совершенно нелогичное. Для нее, правда, это имело некий смысл, а возможно, и для Лукаса тоже, потому что ведь он не стал с ней спорить.

По бокам от дивана стояли два бледно-голубых стула с высокими спинками. Тэйлор сразу захотелось испробовать и их. Она заявила, что они чрезвычайно удобны.

Слева от нее находились два гардероба, одинаковых по размеру и по виду. В глубине она увидела дверь в ванную, а справа – проем в виде арки, ведущий в альков. По обеим сторонам арки висели подвязанные шторы. С того места, где она стояла, Тэйлор могла рассмотреть кровать. Это было огромное сооружение без всяких колонн. Кровать украшало золотое покрывало. Изголовье обрамляли синие и золотые подушки. Спальня была явно предназначена для интима, и Тэйлор про себя подумала, что это самая романтическая комната на свете. И если опустить шторы, то интим будет полным.

Виктория была бы в восторге. Вот она достойна такой элегантности и блеска. И Тэйлор тут же решила, что, как только Лукас уедет из Бостона, она поменяется номерами со своей подругой. Разумеется, ей придется пробыть в Бостоне по меньшей мере неделю, чтобы хватило времени сделать необходимые покупки для своей будущей жизни в глуши. Тэйлор также не исключала, что Виктории понадобится ее помощь при покупке дома, и не собиралась оставлять подругу на произвол судьбы, пока та не устроится.

– Хотите, я помогу вам открыть чемоданы и распаковаться?

Тэйлор удивилась такому предложению. Неужели мужчины-американцы привычны к женской работе?

– Спасибо, сэр, не надо, – ответила она. – Я достану вещи только на четыре-пять дней. А вы сколько собираетесь пробыть в Бостоне?

– Я уезжаю послезавтра. Нам надо обязательно подробно поговорить перед моим отъездом и обсудить некоторые детали.

– Да, разумеется, – согласилась она. Он с любопытством смотрел на нее.

– Я-то думал, вы останетесь в гостинице, пока не подыщете себе подходящий дом.

Не дав ему никаких объяснений, она внезапно сорвалась с места и исчезла в арке, ведущей в спальню. Лукас пошел за ней и увидел, что его супруга сидит на краешке кровати с довольной улыбкой на лице.

– Здесь прекрасный перьевой матрац, – отвечала она на его вопрос, что ее так порадовало.

Он кивнул.

– А почему вы собираетесь распаковываться в расчете всего на четыре или пять дней?

– Так проще, – ответила она, нарочно не договаривая до конца. И поспешила сменить тему:

– А вы не опаздываете на вашу встречу?

– Ничего, она подождет несколько минут.

Она? Так он встречается с женщиной? Тэйлор напряглась, перестала улыбаться и изо всех сил старалась подавить тревогу. Ведь на самом деле есть масса самых невинных поводов для встречи с женщиной. Может быть, она его деловой партнер, хоть это и маловероятно, но все же возможно. Может, ей по наследству достались деньги или компания от какого-нибудь родственника. Да, скорее всего, именно так оно и есть. Ведь Лукас говорил о деловой встрече, в конце концов. И не надо делать никаких печальных выводов, пока у нее не будет в руках достаточного количества фактов. Но мистер Росс не тот человек, чтобы вдаваться в подробности. Придется ей выуживать из него информацию.

– Вы с этой женщиной будете говорить о деле? – осторожно начала она.

– Нет.

– А что это тогда за встреча? Мне просто любопытно, – поспешно объяснила Тэйлор свою настойчивость.

– Это не деловая встреча, – отвечал он. – Просто мы договорились увидеться в восемь в вестибюле. А что? Тэйлор нарочито равнодушно пожала плечами.

– Да так, интересно, – отвечала она самым непринужденным тоном. – С вами еще кто-нибудь будет?

– Нет.

– Это точно? – спросила она чуть более настойчиво, чем намеревалась,

И внезапно почувствовала желание ударить его. Даже если он собирается на любовное свидание, зачем говорить ей об этом?

Она приказала себе не переигрывать. Ее не должно волновать, с кем он встречается и почему. Но ее это волновало. Даже очень. Она вдруг пришла в страшную ярость из-за этого бесчувственного животного.

Лукас никак не мог понять, что на нее нашло. Только сейчас смеялась, а теперь вдруг рассвирепела.

Чем же он рассердил ее? Лукас помнил, что в самом начале, когда он упомянул о встрече, Тэйлор была в прекрасном настроении, поэтому никак не мог подумать, что ее недовольство вызвано именно этим.

– Что-нибудь не так?

– Нет.

Как же! Так он и поверил. Он подождал еще немного в ожидании, что она скажет еще что-нибудь, но она молчала. Потом процедила сквозь зубы:

– Вы опоздаете на встречу с этой женщиной.

– Ее зовут Белл.

– Белл, – повторила она шепотом, не зная, что еще добавить. У нее было ощущение, что сердце ее только что разбилось на кусочки. Она чувствовала себя жалкой и раздавленной. Ей хотелось заплакать, и пришлось собрать все свои силы, чтобы удержаться от слез.

Она сказала себе, что удивляться нечему. Мужчины все такие непутевые. Уж ей-то была доподлинно известна эта горькая истина. Вот и ее собственный жених поступил так же. Клялся ей в вечной любви, а сам в это время спал с ее кузиной Джейн. Мадам наставляла ее, что можно любить мужчину, только не давая любви полностью поглотить тебя, а что касается доверия, то надо потратить не один год жизни, взвесить все последствия, тщательно рассчитать все возможные повороты судьбы и лишь тогда одарить им кого-то – да и то если это уж так необходимо.

Мадам также предупреждала ее относительно некоторых сугубо мужских порывов. Мужчины, говорила она, совершенно не в состоянии контролировать свои страсти. При разговоре присутствовал дядя Эндрю и сразу вступил с ней в спор. Заявил, что она извращает факты, и настаивал на том, что абсолютное большинство мужчин легко контролируют свои вожделения. К сожалению, какая-то жалкая кучка портит всю картину, позволяя своим животным инстинктам брать верх над разумом. И вот она-то как раз и бросается в глаза. Разгорелся жаркий спор. Мадам не отступалась от мнения, что мужчинами руководит то, что у них между ног, а не то, что на плечах, а дядя Эндрю придерживался противоположной точки зрения. Он сказал своей сестре, что она рассуждает как старая сушеная черносливина и что сама в этом виновата, так как не пожелала еще раз выйти замуж после смерти своего первого мужа.

Только в одном сошлись оба представителя старшего поколения, а именно, что все мужчины должны перебеситься. К сожалению, ни бабушка, ни дядя не стали вдаваться в подробности, и Тэйлор оставалось только гадать, что же они имели в виду.

Но основная масса мужчин и особенности их поведения в данную минуту не волновали Тэйлор. Вот то, как ведет себя Лукас, – другое дело. В конце концов, у них медовый месяц, и ей казалось недопустимым, чтобы он начал искать общества другой женщины. Неважно, что их брак всего лишь формальность. Пока они женаты, пусть даже таким образом, ему не следует встречаться с другими.

Однако гордость не позволяла ей высказать свои мысли по этому поводу.

А Лукас, ничего не замечая, обратился к ней:

– Тэйлор, вам необходимо отдохнуть. У вас очень усталый вид. Увидимся утром.

У Тэйлор перехватило дыхание.

– Вы всю ночь собираетесь отсутствовать?

– Нет, но вы уже будете спать, когда я вернусь.

– Вы так поздно задержитесь?

Он пожал плечами. В компании с Белл ничего нельзя сказать заранее. Старая подруга его матери любила поговорить. И как следует выпить, если ему не изменяет память. Да уж, что-что, а пить она могла. Последний раз, когда они виделись, оба напились так, что он упал под стол. Белл гордилась тем, что может перепить любого мужика в любое время. И это непросто болтовня. Лукас живо вспомнил то страшное похмелье, которое пережил после их последней встречи. Сегодня он не допустит, чтобы история повторилась. Одна порция бренди – и хватит.

– Спокойной ночи, Тэйлор, – сказал он и направился к двери.

– Желаю хорошо провести время, – крикнула она.

– Обязательно, – ответил он.

Больше ей не хотелось ударить его. Это было бы слишком великодушно. Ей хотелось его убить.

Он был уже у самой двери, когда она спрыгнула с кровати и побежала за ним, И сказала первое, что пришло ей в голову:

– Разве вы не устали? Неужели вам хочется идти куда-то?

– Нет, я в порядке, – оглянулся он через плечо. – Заприте за мной дверь. Ключ у меня есть.

И протянул руку к дверной ручке. Тэйлор кинулась вперед и встала между дверью и мужем, преградив ему путь.

– А примерно как долго вас не будет?

– Какое-то время.

– О!

– Что "о"?

Тэйлор пожала плечами.

– Черт побери, что с вами творится? – спросил он с недоумением на лице и в голосе.

– Ничего, – соврала она. – Ну так идите же! Приятного вам вечера.

– Но вам надо дать мне пройти для начала..

Она хотела уже пропустить его, но тут же передумала. Сделала пару шагов в сторону, чтобы Лукас мог пройти, а когда он двинулся вперед, снова бросилась к двери и широко раскинула руки. Она понимала, что перебарщивает, но ничего не могла с собой поделать.

Он же смотрел на нее так, словно она сошла с ума. И это не исключено, подумала Тэйлор. Она действительно не находила объяснения своим действиям. Но ей было наплевать. Одно предположение, что ее муж может вступить в близость с другой женщиной, причиняло такие мучения, что было не до благоразумия.

– Ответьте только на один вопрос, прежде чем уйдете.

– Что за вопрос?

– Вам сегодня надо перебеситься?

– Что? – В голосе его звучало явное недоумение.

– Перебеситься, – повторила она. – Вам это необходимо именно нынче вечером?

Он не мог поверить, что слышит от нее подобный вопрос. И внезапно все понял. Тэйлор ревновала. Пораженный, он не знал, что сказать. Сделал шаг назад и уставился на нее.

Она взглянула ему в глаза и сразу покраснела, как школьница. По его реакции она поняла, что подобное даже не приходило ему в голову и, о Боже, она сама подсказала ему такую мысль!

Тэйлор громко вздохнула. Она зашла уже слишком далеко в эту мутную воду. Можно пойти и до конца или, как говорила Мадам, завершить то, что начато.

– Мистер Росс, – начала она.

– Вы ревнуете? – спросил он одновременно с ней.

– Нет же, нет!

– А то я уже испугался. – Он не удержался от улыбки.

Она выпрямила плечи и гневно вспыхнула. Да он просто издевается!

– Тэйлор, я вам с радостью объясню насчет Белл.

– Меня эта женщина вообще не волнует, – отрезала она. – И мне безразлично, как вы проводите время, сэр.

Его взбесили не ее слова, а то, как они были сказаны. Боже, до чего же она упряма. Тогда он решил – пусть потерзает себя собственными фантазиями. Утречком он все объяснит, но только если она не будет опять разговаривать с ним как сварливая мегера.

– Так вы дадите мне пройти?

– Да.

Но она не сдвинулась с места. Лукас решил, что придется поднять ее, отнести обратно на кровать и бросить туда, да еще сказать, чтобы не дурила до его прихода. Он протянул руки, но она оттолкнула их и громко заявила:

– Брак – это как беременность.

Лукас отпрянул. Это заявление его по-настоящему поразило. Он тут же дал себе слово никогда в будущем не удивляться, что бы она ни сказала. Черт побери, эта женщина напрочь лишена логики. Ему хотелось рассмеяться, но он не смел. Он уже подметил, какая она чувствительная. Господи, да она просто еще очень молодая. И неопытная. И милая, и прекрасная, и еще такая, какую любой мужчина в здравом уме захотел бы крепко ухватить в свои объятия и держать так, никуда не отпуская до конца жизни.

– В каком смысле брак напоминает беременность? – услышал он собственный голос.

– Он либо есть, либо его нет, – отвечала она чрезвычайно сухо.

– Тэйлор…

Она перебила его:

– Не существует оттенков бесцветного. Пока наш брак в силе, пусть даже просто на бумаге, думаю, нам обоим следует соблюдать нашу клятву. Мы должны…

– Быть верными? – подсказал он, когда она замешкалась.

– Да, мы должны быть верны друг другу. Я думаю, это элементарное проявление вежливости.

Она наклонила голову, чтобы он не видел, как ей неловко обсуждать столь интимную тему, и, заметив, что крепко сжимает руки, сразу замолчала.

Лукас смотрел на ее макушку. Она не могла видеть его лица, и поэтому он смело улыбнулся.

– Вы хотите, чтобы я дал на это время обет безбрачия?

– Я, например, собираюсь именно так и сделать.

– Ну, это совсем разные вещи.

– Почему?

Он не сразу ответил. По правде говоря, он только сейчас понял, как странно звучит его собственное утверждение.

– У женщин тоже случаются такие же порывы, – объяснил он. – Но им сначала надо полюбить, а мужчинам – совсем не обязательно.

С точки зрения Лукаса, подобные рассуждения были весьма разумны. Но Тэйлор все представлялось иначе. Она покачала головой.

– Значит, если верить вам, сэр, то у большинства женщин тормозом служат добродетель и привычка, а большинство, включая вас, готовы бросаться на все, что проходит мимо.

– Да, примерно так, – согласился он, просто чтобы позлить ее.

Она старалась держать себя в руках. Но это было смертельно тяжело, Ни за что не надо вступать с ним в спор. Она и так уже сказала больше, чем следует. Лукас может соглашаться или не соглашаться с ней. И если он таков, как все мужчины, и у него мораль козла, как и у его сводного брата, то лучше ей узнать это раньше, а не позже. Сейчас она неуязвима, потому что не влюблена в него. Правда, у нее налицо все симптомы серьезного увлечения: перехватывает дыхание, когда он рядом; она не в состоянии сосредоточиться больше чем на секунду и удержать в памяти мысль, если он смотрит на нее; она постоянно ловит себя на том, что хочет, чтобы он поцеловал ее, и мечтает, чтобы он считал ее хоть чуточку привлекательной… Боже, разве это недостаточное доказательство того, что она не защищена от его обаяния и красоты?.. В голове у нее зазвонил предупредительный колокольчик. Никаких сомнений, что он ей нравится, даже чересчур. Надо немедленно положить этому конец. Это одностороннее увлечение не просто опасно, оно безнадежно.

И все потому, что этот тупица скорее повесится, чем признается, что женат.

Белл. Ей было ненавистно само это имя и женщина, носившая его. Она решила подбросить Лукасу пищу для размышления – пусть подумает по дороге к своей возлюбленной.

– У настоящих леди не бывает порывов, сэр, как вы осмелились утверждать. Только у самых обычных распутниц бывают похотливые мысли.

У таких, как твоя Белл, подумала она про себя. Она хотела отойти, но Лукас не пустил ее. Он явно не считал, что их разговор окончен.

– Вы так думаете? – проговорил он.

Она посмотрела на него снизу вверх, собираясь сказать: да, именно так, и напомнить ему, что уже поздно, но все слова, которые она приготовила, вдруг уплыли куда-то. Он так нежно смотрел на нее, что она вмиг забыла обо всем. Ни на что другое в ее сознании просто не осталось места.

Боже, как он прекрасен!

А он то же самое думал о ней. Когда она вот так смотрела на него, у него перехватывало горло. Эти глаза. Они казались ему волшебными и такими же голубыми и прозрачными, как небо над Монтаной.

Да, она была прелестна. И упряма, как старый мул, и самоуверенна, как политик без партии. Это надо же, чтобы неискушенное создание спорило с авторитетом по таким вопросам, в которых ровным счетом ничего не смыслит. К примеру, порывы страсти.

Он не в силах был отвести от нее глаз. Хотя знал, что ему надо идти. Белл, должно быть, уже приканчивает бутылку виски. Но это неважно. Он не мог оторваться от Тэйлор. Эта женщина буквально гипнотизировала его. Ему захотелось поцеловать ее, и он решил, что именно это сейчас и сделает. Протянул руку и мягко взял ее за подбородок. Легонько отвел ее голову назад. Потом медленно наклонился. И нежно прикоснулся ртом к ее губам. Понял, что испугал ее, потому что она слегка отпрянула. Но он ее не отпускал. И снова поцеловал, но на сей раз гораздо медленнее.

У нее вырвался вздох удовольствия, и она вцепилась в его визитку. Именно этот знак одобрения и был ему нужен. Он жадно прильнул губами к ее губам – и теперь это был уже совсем другой поцелуй. Жгучий.

Губы его были твердыми, жаркими и влажными. А ее – мягкими и податливыми. Но ему было этого мало. Он надавил большим пальцем ей на подбородок, и она отозвалась на это молчаливое требование и раскрыла губы. И тут же его язык проник внутрь, чтобы вспомнить ее вкус. С вызовом собственника он ласкал шелковистую глубину ее рта. Боже, она была упоительно вкусной!

Страсть разгоралась с молниеносной скоростью. Тэйлор отнюдь не бездействовала. Она сомкнула руки на его талии. Пальцы ее впились в его спину. Она ощущала жар его кожи сквозь одежду. И его силу. Она прекрасно ее чувствовала. Его мышцы были гладкими и твердыми, как сталь. Жар, которым веяло от его губ и тела, переполнял ее. Господи, она ни за что не хотела, чтобы это когда-нибудь прекратилось.

А ему все было мало. Он начал сходить с ума от этого упоительного вкуса. Ее язык отвечал ему с та-кой же страстью, и, видит Бог, в ней не было больше ни капли робости. Лукас услышал собственный стон и глубже проник языком к ней в рот. Он целовал ее взасос. Подтянул ее ближе и выше к себе, и Тэйлор почувствовала прикосновение его ног и бедер. Она подалась вперед и инстинктивно ответила бедрами на его прикосновение.

Он вновь и вновь целовал ее. Их страстные объятия, казалось, длились бесконечно. Ее ласки ясно говорили, что она не хочет, чтобы он отпускал ее. И губы ее были такими же горячими и влажными, как и его собственные. И язычок ее прекрасно работал. И это доставляло огромное удовольствие.

Он впивался в ее губы, жадно вдыхал ее запах, и черт побери, если это был не самый плотский в его жизни поцелуй!

У нее то и дело вырывался легкий сладострастный стон. Эти звуки доводили его до предела способности владеть собой. Он знал – пора остановиться. Потому что уже представлял ее обнаженной и мечтал, как прекрасно будет проникнуть в нее, чтобы ноги ее обхватили его, и ощутить прикосновение ее груди.

Стон его страсти превращался в рычание. Лукас оторвал губы от ее губ и попытался немного прийти в себя. Дыхание его было шумным и неровным. Он прижался лбом к косяку, плотно закрыл глаза, ему стоило немалых усилий отпустить ее.

А Тэйлор вовсе не помогала ему в этом. Она продолжала ласкать его, заставляя гореть новым желанием. Он чувствовал, что она дрожит. И это доставило ему немного высокомерное удовольствие.

Вот вам и нет порывов!

Тэйлор в жизни не чувствовала ничего подобного. Она дрожала так же, как тогда на корабле, когда думала, что они погибнут. Только тогда она дрожала от страха. А теперь причиной была страсть.

О Боже, да она распутница. Руки ее сразу опустились. Она стояла неподвижно, закрыв глаза, чтобы сосредоточиться и укротить свое частое дыхание.

Он заметил перемену в ней. Интересно, о какой глупости она сейчас думает?

А ей хотелось, чтобы он снова обнял ее и подарил еще один сводящий с ума поцелуй. И Лукас вовсе не помогал ей восстановить ее благопристойный образ добропорядочной леди, потому что наклонился и стал губами пощипывать мочку ее уха. Ей не должно было это понравиться, но почему-то понравилось. Его дыхание, такое теплое и нежное, щекотало ее кожу. Она снова почувствовала слабость в коленях. Господи, она опять теряет контроль над собой.

– Что вы делаете?

– Целую вас.

Да-да, это очевидно, но почему? – хотела спросить Тэйлор. Но не могла произнести ни слова. У нее вырвался только вздох наслаждения.

– Хотите, чтобы я перестал? – спросил он хрипловатым шепотом.

Конечно, ей хотелось, чтобы он перестал. Она только сейчас вспомнила, куда он собирался и с кем должен был встретиться. Негодяй. Сейчас целуется с ней, а через минуту встречается с другой.

– Так хотите? – переспросил он. Она обняла его за талию:

– Не знаю.

Этот человек доводил ее до безумия. Своими раскрытыми жаркими губами он прильнул к ее шее. Она слегка наклонила голову, чтобы ему было удобнее.

– Как вы чудесно пахнете! Цветами.

Это мыло, хотела сказать Тэйлор. Ароматическое. Но опять не могла говорить.

Положительно, мистер Росс превращает ее разум в кашу.

– фермеры называют своих коров Белл.

Он улыбнулся, уткнувшись ей в шею. И сделал вид, что не слышит. Но ей очень хотелось, чтобы он услышал, и она повторила:

– Я читала это в записках миссис Ливингстон, а раз их опубликовали, значит, это точно правда. Белл – определенно коровье имя.

Вот подумай-ка об этом, пока милуешься со своей подружкой!

Он поцеловал ее в лоб.

– Вы ведь хотите, чтобы я еще целовал вас, правда, Тэйлор?

Господи, как он высокомерен. Ну, хорошо же! Она честно признает правду.

– Да, – сказала она.

– Знаете, что я думаю?

У нее снова перехватило дыхание. Голос его был глубоким и хрипловатым, а его манера говорить, растягивая слова, просто сводила ее с ума.

– Что же вы думаете? – с трудом выговорила она.

– У вас тоже бывают свои порывы. Понимаете, что я имею в виду?

Ему хотелось заставить ее признать, что у женщин тоже бывают плотские желания, как и у мужчин, и что он был прав.

– Да, я понимаю вас.

Тэйлор сникла. Оттолкнула его и хотела отойти. Он поймал ее и обхватил за талию, чтобы она стояла спокойно.

– Ну и что ж вы только что поняли? – Он с нетерпением ожидал ответа, чтобы хорошенько, по-мужски позлорадствовать.

– Я распутница. Что, вы довольны? Белл уже устала ждать вас.

– Она выпьет чего-нибудь крепкого, пока ждет.

– Да она просто прелесть!

– Так и есть, – отвечал он. – А вы никакая не распутница.

Она оттолкнула его и, уперев руки в бока, заглянула ему в лицо.

– Обычно нет, – промолвила она. – Но из-за вас мне хочется делать такие вещи, о которых я раньше и подумать не могла. Когда вы прикасаетесь ко мне, я… ну, я распутница только с вами. Поэтому предлагаю держаться друг от друга подальше. Пожалуйста, уходите, пока я снова не опозорилась.

У нее был такой вид, словно она сейчас заплачет. Лукасу стало стыдно, потому что это он раздразнил ее. Но вместе с тем он был до крайности доволен. Комплимент, которым Тэйлор его наградила, хотела она того или нет, вызвал в нем желание улыбнуться. Значит, его прикосновения волнуют ее. Что еще надо мужчине?

Ему хотелось сказать что-нибудь, что успокоило бы ее. Ведь, в конце концов, он ее муж. А мужьям полагается успокаивать жен, если она расстроены, не правда ли? Разве имеет значение, что они женаты ненадолго?

– Вы моя жена. Так что нет ничего дурного в том, что со мной вы распутница.

Однако, вместо того чтобы успокоиться, Тэйлор возмутилась:

– Но ведь вы сами говорили, что лучше повеситься, чем жениться, помните?

В гневе она представляла собой впечатляющее зрелище. Глаза ее сверкали от злости, а выражение лица немедленно заставило бы любого слабака начать каяться. Но он не слабак, напомнил себе Лукас.

– Вы все правильно поняли, – ответил он. Она провела дрожащей рукой по волосам.

– Прошу вас, сэр, оставьте меня.

Лукас решил, что это прекрасная мысль. Он подошел к двери и остановился. Правой рукой поискал ключ в одном кармане камзола, потом в другом… Потом снова развернулся и подошел к своему гардеробу. Тэйлор наблюдала за каждым его движением, стараясь не давать волю своим эмоциям. Бог свидетель, она перестала понимать саму себя. Мистер Росс ничего не сделал, чтобы так расстроить ее. Но ей все равно безумно хотелось плакать.

Обнаружив ключ в кармане камзола, который надевал с утра, Лукас закрыл гардероб и повернулся к Тэйлор.

– Белл кормила меня, когда я был маленьким… после смерти матери. Они были близкими подругами.

Он сам до конца не понимал, зачем стал объяснять это, Чтобы она не волновалась, сказал он себе. И потом… пусть не думает, что он страшный человек.

Тэйлор испытала необыкновенное облегчение. Значит, Белл не корова. Она – друг семьи. Лукас был с нею честен, и она решила, что теперь ее очередь.

– Я приревновала, – выпалила она. – Вы были совершенно правы.

Ему было приятно услышать такое признание. По напряженным ноткам в ее голосе он понял, что это далось ей нелегко. У нее был очень торжественный вид – только поэтому он сдержал улыбку. И, прежде чем повернуться и уйти, слегка кивнул ей головой.

Тэйлор не хотелось завершать их разговор на такой грустной ноте. Может быть, если она займет мистера Росса на одну-две минуты приятной беседой, его настроение улучшится. Ей не хотелось, чтобы он встретился с подругой своей покойной матери с перекошенной физиономией. А то Белл еще, чего доброго, решит, что Лукас несчастлив в браке.

Боже, она в самом деле теряет рассудок. Но сейчас ей казалось, что это совсем не важно. Лукас уйдет с улыбкой на лице, даже если ей это будет стоить жизни. Тэйлор стала стремительно перебирать в голове темы для разговора и, когда он уже открыл дверь, завела беседу, которая ему должна была обязательно понравиться:

– Не могу никак решить, о чем мне лучше ходатайствовать – о разводе или об аннулировании нашего брака.

– Вы же говорили об аннулировании, – напомнил он.

– Разве? Не помню. Мне кажется, что развод получить легче.

– Почему?

– Суду можно привести больше причин, – важно пояснила Тэйлор. Ей было приятно, что он слушает. – И я, кстати, обдумала большинство из них, – похвасталась она. – Видите ли, я их все запомнила, но не знаю, на какой именно остановиться…

Он улыбнулся:

– Вы запомнили причины, по которым можете подать на развод?

Она кивнула, радуясь про себя, что он совершенно перестал хмуриться.

– Одна из причин та, что вы меня бросили, но, конечно, такую причину я выдвигать не могу. Ведь мы почти и не жили вместе. – Тэйлор говорила уверенно и бойко. Ей с каждой минутой становилось все приятнее рассуждать на эту тему. – Потом я подумала о пьянстве, но сразу же отказалась от этой мысли. Я ни разу не видела, чтобы вы взяли хоть каплю в рот, пока мы были вместе. Конечно, можно было бы обвинить вас в частом проявлении крайней жестокости по отношению ко мне, но ведь это полная ложь – а такое не в моем духе. Вам надо заботиться о своей репутации, и к тому же, хоть моя собственная меня совершенно не волнует, у меня есть гордость. Я бы ни за что не позволила мужу бить меня и даже лгать об этом не желаю.

– Мужчины не тратят времени на такие глупости, как гордость, – это занятие для женщин! – бросил он.

– Многие мужчины тоже этим озабочены, – не сдавалась она.

– Но только не я.

Возможно, если бы Лукас не говорил с таким высокомерием, она бы и назвала истинную причину, которую собиралась предъявить. Но его мужское эго явно отбивалось от рук. А это действовало на нее, как красная тряпка на быка.

Значит, у него нет проблем с гордостью. Сейчас посмотрим, подумала она про себя.

– Так вы не любите лгать? – В голосе Лукаса слышалась ирония.

– Нет, не люблю. Вас это как будто удивляет?

– Удивляет. Честная женщина! – Он ухмыльнулся. – Это прямо сюрприз.

Ну нет, оскорблений она не потерпит.

– Значит, вам не часто приходилось в жизни встречать порядочных женщин, да, сэр?

Лукас пожал плечами и заявил тоном приказа:

– Заканчивайте то, с чего начали. Не тратьте мое время, перечисляя то, что могли бы сделать. Скажите, какую причину вы представите, чтобы наш брак был аннулирован.

– Да, конечно. – Тэйлор мило улыбнулась – во всяком случае, так ей самой казалось – и принялась тихонько подталкивать Лукаса к выходу, все время толкуя о мудреных различиях ходатайства о разводе и аннулирования. Затем пожелала ему спокойной ночи и, прислонившись к дверному косяку, стала смотреть, как он идет по коридору. Ей было страшно интересно, когда же в нем заговорит любопытство.

Лукас дошел уже до середины коридора, когда наконец сообразил, что она так и не назвала причину, которой воспользуется для ходатайства об аннулировании. Он обернулся, вернулся на несколько шагов, чтобы не говорить слишком громко, и с изрядной долей раздражения в голосе спросил:

– Если я не пьяница, не подлец, сбежавший от семьи, и не грубиян, который бьет свою жену, то кто же я тогда такой?

Тэйлор улыбнулась еще милее и, прежде чем захлопнуть дверь, веселым голосом объявила:

– Вы импотент.