Прелюдия к счастью

Глава 10

Эшли проворочалась всю ночь и уснула лишь перед рассветом, но и недолгий беспокойный сон не принес облегчения.

В комнате было уже светло и жарко. Воздух застыл в ленивой неподвижности, шторы устало обвисли, а светло-зеленый ковер прочертили золотистые лучи солнца.

Эшли не сразу поняла, где находится, а когда вспомнила, застонала от отчаяния. Какой прекрасной казалась жизнь еще вчера. Как быстро улеглась боль от предательства, какие восхитительные чувства пробудил в ней Росс.

Еще вчера ей казалось, что все ее неудачи, горести, обиды остались в прошлом, что она перешагнула некий рубеж и вступила в мир, суливший покой, счастье и любовь. И вот нелепая ссора перечеркнула зародившиеся надежды и отбросила ее туда, где нет ничего, кроме одинокого и бессмысленного существования.

Впрочем, нет, ссора не была нелепой. Просто Росс дал понять, как в действительности относится к ее родственникам, да и к ней самой. Его откровения стали для нее шоком, доказательством того, что и ее саму он воспринимает лишь как сексуальную партнершу, временную спутницу, игрушку.

Эшли вытерла слезы. Надо успокоиться, иначе можно наделать глупостей. И прежде чем принимать решение, обдумать все еще раз.

Кое в чем он, безусловно, прав.

Разве Мелвин не обманул ее, не предал в самый ответственный момент, не выставил на посмешище перед всем городом?

Разве Кэрри не поступила с ней жестоко и бесцеремонно, заманив в постель ее жениха?

Разве не солгала ее кузина, придумав историю о своей беременности, чтобы заставить Мелвина жениться на ней?

И разве дядя Джордан не обошелся с ней, как с чужой, когда скрыл от нее факты недостойного поведения ее жениха?

Если все это так — а причин сомневаться в словах Росса у Эшли не было, — то не заслуживают ли эти люди презрения?

Ничего удивительного, что он перенес это презрение и на нее и пригласил ее не потому, что она так уж ему понравилась, а лишь для того, чтобы заполнить вакансию и не отказываться от привычного.

Кто же виноват?

Уж точно не Росс. Она сама приняла его предложение. Сама пошла в его постель. Сама обманула себя романтическими глупостями.

И в результате попала в ловушку. У нее не было средств, чтобы купить билет и улететь в Штаты, а значит, оставалось только терпеть его общество до конца.

Поежившись при этой неприятной мысли, Эшли попыталась представить возможные сценарии развития их отношений, но быстро поняла, что знает Росса не настолько хорошо, чтобы предугадать его реакцию.

Будет ли он угрюмо молчать или злиться?

Выгонит из своего дома, не дав денег даже на обратный билет? Станет мстить или обольет холодным презрительным молчанием?

Последнее было бы, пожалуй, предпочтительнее всего. С этим она как-нибудь справилась бы. Если Росс будет заниматься своими делами и предоставит ее самой себе, она найдет силы продержаться оставшиеся дни и не создаст ему дополнительных проблем.

С другой стороны, при желаний он может превратить ее пребывание в Италии в сущий ад.

Отбросив неприятные мысли, Эшли посмотрела на часы. Почти двенадцать! Боже, надо поторопиться, ведь Росс наверняка вернется кланчу. Что же делать?

Здравый смысл подсказывал, что выбор невелик. Невозможно до бесконечности оставаться в комнате, надо привести себя в порядок и приготовиться к встрече, а там будь что будет!

Как и накануне, при мысли о том, что она увидит его, сердце на мгновение замерло, но тут же вернулось в привычный режим. Похоже, чары рассеялись, и наваждение прошло так же быстро, как и пришло.

Приняв душ, Эшли почувствовала себя намного лучше. Решив обойтись без бюстгальтера, она нашла в чемодане шорты и короткую маечку. К черту условности! К тому же здесь ее никто не увидит.

Спустившись на первый этаж, Эшли направилась в кухню, чтобы выпить хотя бы чашку кофе и заморить червячка наспех состряпанным бутербродом.

— Доброе утро.

— О! Анна…

— Удивлены? Росс предупредил меня, что вы встанете попозже. Он обещал приехать к ланчу, так что я готовлю его любимое блюдо, равиоли.

— Я могу вам помочь?

— Если хотите, но сначала давайте выпьем кофе.

— С удовольствием, — легко согласилась Эшли.

Через пять минут женщины уже сидели за накрытым пестрой скатертью столом, на котором стояли крохотные чашечки с дымящимся черным кофе, блюдо со сдобными булочками и плоская деревянная тарелка с сыром.

— Вы давно знакомы с Россом? — спросила Анна, когда разговор о погоде и хитростях кулинарии полностью исчерпал себя.

— Несколько дней, — ответила Эшли и смущенно опустила глаза. Боже, что о ней подумает Анна!

Однако Анна и бровью не повела.

— Я люблю Росса как собственного сына и очень за него переживаю. Он добрый и отзывчивый, но жизнь не всегда была к нему милостива. Если бы…

— Кто это у нас добрый и отзывчивый?

Женщины дружно обернулись к двери.

В светло-коричневых брюках и в голубой рубашке с короткими рукавами Росс выглядел, как всегда, бодрым и подтянутым, несмотря на жару.

— Ты как раз вовремя, — сказала Анна. Мы с Эшли только что приготовили ланч. Примешь душ или сначала поешь?

— Пожалуй, душ подождет, а вот мой желудок ждать не хочет.

— Вот и отлично. Садись. Эшли составит тебе компанию, а мне нужно написать пару писем.

Если буду нужна, найдешь меня в библиотеке.

Поцеловав тетю в щеку, Росс опустился на стул.

— Добрый день, Эшли. Надеюсь, спала хорошо? Говорят, на новом месте требуется какое-то время, чтобы почувствовать себя в своей тарелке.

Застигнутая врасплох его дружеским тоном, Эшли с трудом заставила себя кивнуть.

— Спасибо, все в порядке.

— Тогда садись и раздели со мной ланч. Досадно побывать в Италии и не попробовать настоящую итальянскую еду. Как насчет равиоли?

— Меня устроит.

Что ж, раз он ведет себя так, как будто ничего не случилось, то почему бы не последовать его примеру? В любом случае плохой мир лучше доброй ссоры.

— Вот и отлично. Мне нравятся женщины, которых не приходится уговаривать. — Он пододвинул к себе тарелку. — Мы, американцы, не понимаем толка в еде. Для нас вершина кулинарного искусства — старый добрый гамбургер. Поэтому, наверное, в Европе многие и считают нас дикарями.

Еще день назад Эшли рассмеялась бы, но сейчас шутка Росса вызвала у нее всего лишь слабую улыбку.

Они сидели за столом, наслаждаясь едой, и любой посторонний принял бы их за счастливую супружескую пару.

Разумеется, все было далеко не так идеально.

Придавленная воцарившимся молчанием, Эшли безуспешно искала предлог, чтобы завязать хоть какой-то разговор, но не находила.

Раньше общение с Россом доставляло ей удовольствие, теперь же она предпочла бы остаться одна.

Время от времени он посматривал на нее, как будто старался определить ее настроение, но каждый раз отворачивался прежде, чем их глаза успевали встретиться, и молчание затягивалось.

Наконец Эшли заставила себя посмотреть на Росса без утайки. Росс как раз чистил апельсин и, заметив ее взгляд, протянул ей половинку.

Она покачала головой и отвернулась, проклиная себя за нерешительность и слабость.

Покончив с ланчем и выпив кофе, Росс как бы невзначай заметил:

— Я собираюсь прогуляться. Не хочешь составить мне компанию?

Отказаться? Дать понять, что его общество неприятно ей? Но что хорошего обещает возобновление боевых действий? Нет, мир слишком ценная вещь, чтобы рисковать им ради неких невнятных принципов.

— Неплохая мысль.

— Но ты же вроде бы хотела отказаться?

— Почему ты так думаешь?

— Потому что все твои мысли отражаются на твоем лице.

Она вспыхнула, но Росс поспешно добавил:

— И это прекрасно. — Он подождал реакции Эшли и, когда ее не последовало, продолжил:

— Послушай, мне очень жаль, что я огорчил тебя вчера. Представляю, как это неприятно, когда о твоих родственниках отзываются неуважительно.

Эшли молчала.

— Но, если ты хочешь, чтобы я взял свои слова обратно, боюсь, я не смогу это сделать.

Уверен, твоя кузина и ее нынешний супруг люди абсолютно беспринципные и пойдут на все, чтобы заполучить то, что им нужно. — Росс помедлил, собираясь с мыслями. — Это не означает, что я и тебя считаю такой же. Совсем наоборот. Не сомневаюсь, что тебя обманули и предали. А вот относительно твоего дяди у меня нет ничего, кроме подозрений. Тем не менее скажу, что его поведение в этой истории, как и в некоторых других случаях, о которых я упоминал, вряд ли можно принять за образец.

Росс снова помолчал, выжидающе глядя на Эшли, потом вздохнул и пожал плечами.

— Надеюсь, разговор начистоту поможет нам восстановить прежние отношения.

Ее лицо словно окаменело. Неужели он думал, что неуклюжие, половинчатые и неискренние извинения толкнут ее в его объятия?

Неужели полагал, что оскорбление можно стереть парой банальных фраз? Неужели рассчитывал, что она пленена его чарами и готова на все ради его расположения?

Если так, то…

— Но, похоже, я ошибаюсь…

Молчание.

— Ладно. Тогда давай просто прогуляемся. Росс поднялся и протянул Эшли руку.

Она неохотно протянула свою, позволив ему помочь ей подняться, но когда попыталась освободиться, то с опозданием поняла, что сделать это не может. Значит, война продолжается, и победа останется за тем, у кого больше выдержки. Чувствуя себя заключенным, которого ведут под конвоем на прогулку, Эшли подавила вздох разочарования и послушно проследовала за Россом.

Безоблачное небо цвета лазури источало зной, раскаленное солнце, казалось, сочилось золотистым медом. Миновав сад, они вышли на вершину холма, склоны которого покрывали уходящие вниз ряды виноградных лоз. Вдалеке виднелись белоснежные домики, прячущиеся в тени деревьев.

— Я угощу тебя своим вином, — сказал Росс, увлекая Эшли к небольшому деревянному домику. — Не бургундское, конечно, но зато за него не надо платить. Кое-что даже идет на продажу. В общем, в случае чего без гроша в кармане не останусь.

Он достал связку ключей, открыл большой навесной замок и толкнул деревянную дверь.

— Осторожно, здесь лестница.

Эшли сделала один шаг, потом второй, зацепилась каблуком за ступеньку и наверняка полетела бы вниз, если бы ее не подхватили сильные руки.

Она уткнулась лицом в грудь Росса и сразу же попыталась отступить, но Росс и не думал разжимать объятия.

— Отпусти.

— Посмотри на меня.

Она не смела поднять голову, потому что…

Потому что слышала, как бьется сердце Росса, ощущала запах Росса и боялась посмотреть в глаза Россу.

— Боишься? — с легкой насмешкой спросил он.

— Нет! — с вызовом ответила она.

— Хорошо.

В следующий момент Росс впился в ее губы долгим, жадным поцелуем. Отчаянные попытки вырваться не дали никакого результата — с таким же успехом Эшли могла сопротивляться бульдозеру.

— Ты просто скотина. Я ненавижу тебя, — прохрипела Эшли, когда он наконец оторвался от нее. — Сейчас же отпусти меня.

Его второй поцелуй оказался еще более страстным, глубоким, властным. Мир закружился перед ней, и ей пришлось вцепиться в Росса, чтобы не упасть.

Эшли знала, он делает это, чтобы наказать ее, продемонстрировать свою власть над ней, показать, что она игрушка в его руках.

Но самое страшное заключалось в том, что ей это нравилось.

Злясь на себя за проявленную слабость, за предательское поведение тела, жаждущего его ласк, и, наконец, за глупость, из-за которой она оказалась в совершенно идиотской ситуации, Эшли гордо вскинула голову и, повернувшись, стала подниматься по узкой лесенке вверх.

К черту его проклятое вино. К черту его проклятое обаяние. К черту Росса Макдермота.

Захлопнув за собой дверь, она услышала, как что-то звякнуло. Так и есть, он оставил связку с ключами в замке. Повинуясь внезапному порыву, Эшли повернула ключ и, положив связку в карман, устремилась к дому.

К тому времени, когда она поднялась на холм, в голове у нее прояснилось, а триумф уступил место досаде.

Какая глупость. Зачем ей понадобилось запирать Росса в подвале? Что она хотела этим доказать? И чем теперь ответит на его гнев?

С другой стороны, разве он не заслужил наказания за свою бесцеремонность, грубость, тупую мужскую самоуверенность?

> В общем, война, которой Эшли стремилась избежать, похоже, началась. И следующая схватка развернется, когда она выпустит Росса из подвала. Не сидеть же ему там до вечера.

Может быть, вернуться прямо сейчас, отпереть замок и извиниться?

Ну уж нет!

Неужели у тебя совсем не осталось гордости? — упрекнул ее внутренний голос. Неужели ты позволишь ему поступать с тобой так, как ему заблагорассудится? Давай, ползи к нему на коленях, выпрашивай прощение, и, может быть, он смилуется и позволит тебе и дальше исполнять роль наложницы.

Раздираемая противоречивыми чувствами вины и злости, Эшли открыла дверь и едва не наткнулась на выходящую из дома Анну.

— Извините, — пробормотала она.

— А где Росс?

— Он… э-э-э… он остался в погребе.

— Вот как? Ну и прекрасно. — Анна взглянула на часы. — Я еду в магазин. Не хотите прокатиться со мной? Немного развеетесь, а то вид у вас усталый. Мы вернемся через час-полтора.

— Я действительно вам не помешаю? — спросила Эшли.

— Конечно нет.

— Тогда я, пожалуй, соглашусь. Только возьму сумочку.

— Я буду ждать вас в машине.

Маленький городок, куда они приехали через четверть часа, пребывал в полусонном состоянии.

— Сиеста, — объяснила Анна, останавливая старенький «фиат» у недавно выстроенного и еще не успевшего потерять лоск торгового комплекса. — Я займусь делами, а вы прогуляйтесь, оглядитесь. Встретимся минут через сорок пять на этом месте.

Эшли прогулялась по узким мощеным улочкам, постояла у старинной церквушки на центральной площади, полюбовалась на незамысловатые сувениры, разложенные на столиках прячущимися в тени торговцами.

Потом женщины выпили кофе на террасе, укрытой от палящего солнца полотняным тентом, полакомились мороженым со свежей клубникой и обменялись рецептами приготовления коктейля «сюзанна» с хозяином кафе.

К тому времени, когда «фиат» вкатился во двор и замер у гаража, Росс провел в заточении уже три часа, и сердце Эшли сжималось от страха и жалости. Провести три часа в подвале в такую жару — тяжкое испытание для любого человека. Она представляла, как Росс подобно тигру в клетке расхаживает по погребу, посылая в ее адрес самые страшные проклятия.

Боже, есть ли предел ее глупости!

Впрочем, сокрушаться и раскаиваться было поздно, и Эшли поспешила вниз по склону, сжимая в руке злосчастную связку ключей.

В какой-то момент ей показалось, что со стороны домика доносятся глухие крики, и она ускорила шаг. Воображение рисовало жуткие картины: Росс лежит на полу, Росс пытается взломать дверь, Росс…

Замок поддался только с третьей попытки, и Эшли, откинув жалобно заскрипевшую дверь, едва ли не кубарем скатилась по темной, предательски узкой лестнице.

Подвал встретил ее мертвой тишиной. Ни звука, ни малейшего признака живой души.

Свисающая с потолка лампочка скупо освещала небольшое помещение с полудюжиной деревянных бочек.

Сдерживая нарастающую тревогу, Эшли остановилась у подножия лестницы и, выдержав показавшуюся вечностью паузу, негромко произнесла имя своего пленника:

— Росс…

Тишина.

— Росс!..

Чувствуя себя жестокосердным палачом, она обошла погребок, но не обнаружила ни бездыханного тела, ни каких-либо указаний на то, что могло случиться с Россом.

Но где-то же он должен быть! Не мог же человек за три часа просто испариться! Обшарив все углы, заглянув за бочки и собрав на себя всю паутину, Эшли решила вернуться в дом. Может, Росс все же выбрался из погреба и поджидает ее в гостиной.

Она устало поднялась по лестнице и толкнула дверь.

Дверь не поддавалась.

Что за чертовщина!

Успокойся, приказала себе Эшли. Успокойся и попробуй еще раз. В какую сторону открывается дверь?

Она потянула дверь на себя.

Есть!

Едва волоча ноги, задыхаясь от зноя и обливаясь потом, Эшли вернулась к дому, поднялась на второй этаж и…

Из ванной доносился звук льющейся воды.

Неужели она не закрыла кран? Мало того, что пропал без вести Росс, так теперь еще и рукотворное наводнение!

Эшли вбежала в комнату, метнулась к ванной, распахнула дверь и… застыла как вкопанная.

Виновник ее тревог и огорчений, «без вести пропавший» Росс Макдермот, фыркая и отдуваясь, преспокойно принимал душ. Струйки воды стекали по плотному, словно вытесанному из камня торсу. Взгляд Эшли скользнул по широкой груди с густыми черными волосками, по подтянутому животу с рельефными узлами мышц, по.

Эшли заставила себя поднять глаза, но не нашла сил отвернуться.

— Что нового в погребе? — насмешливо спросил Росс. — Вижу, ты успела собрать на себя всю пыль.

— Я…

— Решила, что со мной можно играть в детские игры? — Он говорил негромко, но за внешним спокойствием чувствовалась кипящая ярость. — Думала, что от меня так легко отделаться? Хотела преподать мне урок?

— Я только…

— Так вот, имей в виду, со мной такие штучки не проходят.

Оцепеневшая, как кролик перед удавом, Эшли только теперь осознала, что Росс ничуть не стыдится своей наготы и даже не пытается прикрыться. Но самое страшное заключалось в том, что и она как будто утратила волю.

Убирайся отсюда, посоветовал ей внутренний голос.

Но у всех мудрых советов есть один маленький недостаток: они, как правило, запаздывают.

Совершенно неожиданно Росс выступил из-под струи воды, схватил Эшли за руку и притянул к себе.

— Что ты себе…

Это были ее последние слова — в следующий момент он закрыл ей рот поцелуем, от которого у нее закружилась голова.

Сопротивление Эшли было недолгим: уже через несколько секунд его язык прорвался в ее рот, и все остальное потеряло всякое значение. Росс был нужен ей так же, как и она была нужна ему. Росс брал ее с горячечной требовательностью воина, долгие месяцы осаждавшего крепость и наконец прорвавшегося через стену.

Они стремились слиться воедино, и это желание стало той силой, которая ломала все барьеры опасений, робости, сомнений.

Эшли едва не задохнулась, когда Росс сорвал с нее одежду и впился в ее грудь.

— Да! — шепнула она. — Да, да!

— Обними меня.

Эшли с готовностью повиновалась, и в ту же секунду Росс подхватил ее и оторвал от пола.

— Я… — Эшли захлебнулась от пронзившего ее острой стрелой наслаждения. — О-о-о…

За первым ударом последовал второй, третий, и вскоре они уже двигались в едином ритме.

Эшли первой пришла к финишу и, вскрикнув, разжала руки. Она, наверное, упала бы, если бы Росс не удержал ее на весу. Через несколько секунд он и сам взлетел на седьмое небо блаженства.