Причуды любви

Глава 6

На следующее утро Мередит надела амазонку, оседлала костлявую, но выносливую кобылку и отправилась в рыбацкую деревню Ландрет, где все дела велись либо над вершами на омаров, прямо на причале, либо в таверне с гордым наименованием «Сокол». Спешившись, Мередит повела кобылу в поводу по мощенной булыжниками улице, между чисто выбеленными коттеджами, высматривая Барта и помня, что по крайней мере половина из тех, кого она успела встретить, считали ее своим предводителем. Никто, кроме Нэн, Жака и тех рыбаков, кто занимался тем же делом, не знал правды. Так даже лучше: болтливые языки могут стать причиной их гибели.

— Эй, парень! — Она поманила босоногого мальчонку лет шести, в порванных штанах и грязной рубашонке. Тот дернул себя за вихор и пересек узкую улицу.

— К вашим услугам, мэм.

— Пенни, добежишь до «Сокола» и передашь Барту, что мне нужно перекинуться с ним словечком.

Парнишка мгновенно улепетнул и вскоре исчез за потемневшими дверями таверны. Было еще совсем рано, но в прибрежном кабачке толпился народ. Рыбаки, вернувшиеся с моря, где ставили верши на омаров, коротали время за кружкой эля, не слишком спеша вернуться к утомительным занятиям — починке сетей и вершей.

Однако в дымной комнате не было обычного веселья и раскатистого смеха. Мальчишка, хорошенько оглядевшись, сразу понял причину и презрительно сплюнул на пол, усыпанный опилками. Даже такой малыш, как он, уже знал, что присутствие ненавистной береговой охраны из Фауи ничего хорошего не сулит. Правда, никто не мог сказать, что им здесь надо. Но в том, что охране не удастся ничем поживиться, никто не сомневался.

И в самом деле, двое мужчин, маячивших у стойки, были не в своей тарелке. Их домотканые штаны и кожаные безрукавки говорили сами за себя. Оба жестоко проклинали тех идиотов в Фауи, которые, совсем не зная корнуольцев, считали, что шпионить за ними легче легкого. И не подозревали, что одного вида незнакомца, будь он воплощением самой невинности, было достаточно, чтобы завсегдатаи кабачка замкнулись, как моллюски. Кроме того, некоторые здешние рыбаки имели вид настоящих разбойников, с которыми не стоило встречаться в безлунную ночь в темном переулке. Почти никто не обратил внимания на маленького оборванца, даже когда тот что-то прошептал Барту. Похоже, мать послала ребенка за загулявшим мужем. Среди тех немногих, кто подозревал об истинной причине прихода малыша, словно пробежала волна оживления. Если Мерри в деревне и ищет Барта, значит, случилось нечто важное. Вероятнее всего, она и не подозревает о шпионах, засевших в «Соколе».

Барт внимательно выслушал сорванца, наградил дружеским подзатыльником и отослал прочь. Все как всегда, ничего необычного. Он даже не подумал подняться и выйти, наоборот, опрокинул очередную кружку и сделал несколько уничтожающих замечаний в адрес чужаков относительно их внешнего вида и манеры одеваться. Те предпочли проигнорировать издевки, зная, что находятся в стане врагов. В поднявшемся гоготе и шуме Люк Треуот незаметно исчез.

Люк небрежной походкой проследовал мимо Мерри, сидевшей в седле как раз напротив таверны. Они не обменялись ни словом, но Мерри незамедлительно двинулась дальше, по дороге, ведущей к берегу. Что-то задержало Барта. И Люк ясно дал понять, что ей тоже лучше убраться отсюда. Но теперь Барт знает, что им нужно поговорить, и, конечно, придет в заранее условленный час в пещеру под ее домом. Тогда Мерри сможет узнать, что стряслось в таверне.

Непонятно, то ли по случайности, то ли намеренно, но Мерри вскоре оказалась у низкого каменного забора, окружавшего Мэллори-Хаус вместе с садом. Покойный владелец не слишком любил посетителей, и лишь несколько человек в округе бывали в доме или владениях лорда Мэллори. Теперь же Мерри невольно натянула поводья, с нескрываемым любопытством следя за тем, что творилось в усадьбе. Повсюду работали люди, пололи, подстригали, жали серпами траву. Рабочие чинили трубы, заменяли старую черепицу, красили рамы. В воздухе стоял стук молотков и визг пил. Похоже, лорд Ратерфорд нанял всех и каждого, кто способен держать в руках инструменты. Вероятно, собирается здесь долго пробыть, если только не пожелает возложить на управляющего надзор за ремонтом.

— Доброе утро, леди Блейк! Какой приятный сюрприз! Приехали вернуть мне визит? — раздался знакомый голос за спиной.

Мерри сообразила, что, поглощенная собственными мыслями, не услышала его шагов на мягкой траве. Вздрогнув, она решила держаться любезно, но холодно, тем более что, сидя на лошади, она имела некоторое преимущество, поскольку могла смотреть на собеседника сверху вниз и в этом положении было куда легче избежать объятий и поцелуев! Ему просто до нее не дотянуться!

Она слегка склонила голову и мило улыбнулась.

— Даже в здешних местах никто не одобрит незамужнюю леди, явившуюся с визитом к неженатому мужчине!

— Но считается вполне приличным, чтобы молодая дама выезжала на прогулку без сопровождения? — удивился он.

— Молодая дама? Разумеется, нет. Но я не подпадаю под эту категорию. Только самые ярые приверженцы этикета осмелились бы осудить вдову средних лет, разъезжающую по округе без охраны, — с преувеличенной вежливостью пояснила она.

Лорд Ратерфорд, поджав губы, пристально изучал ее. Амазонка цвета ржавчины была скорее удобной, чем элегантной, но хорошего покроя, и цвет выгодно оттенял, ее волосы, легкие пряди которых выбивались из-под маленького цилиндра. Муслиновый крахмальный галстук, безупречно белый, подпирал изящный подбородок, и, судя по виду башмаков, хозяйка постаралась придать им приличный вид. И хотя сквозь слой ваксы на коже виднелись царапины, очевидно, в свое время они немало стоили.

— Вдова средних лет, — медленно повторил он. — Похоже, мадам, вы напрашиваетесь на комплименты. Я еще не решил, делать ли вам это одолжение.

От его улыбки у Мерри голова пошла кругом. Теплая, заговорщическая, она просто требовала кокетливого ответа!

— Подумайте только, как ужасно с вашей стороны разочаровать меня! — усмехнулась она, прежде чем успела сообразить, стоит ли столь легкомысленно флиртовать с этим опасным человеком. — Вы должны понять, как мало комплиментов мне довелось услышать за всю свою жизнь!

— Что ж, если вы будете разгуливать в таком виде, как на балу, не стоит удивляться, — рассмеялся он. — И кстати, я намереваюсь выпытать у вас причины столь абсурдного маскарада. Вполне вероятно, что они — неотъемлемая часть головоломки, называемой Мерри Трелони.

Мерри снова ощутила укол тревоги. Неизвестно, до чего докопается этот человек, если сильно захочет.

— Никакой загадки, сэр. Просто обедневшая вдова, не имеющая средств на модные туалеты.

— Прошу прощения, мэм, но, по-моему, вы немного переигрываете. Только не оскорбляйте моих умственных способностей столь нелепыми объяснениями. Вы можете водить за нос соседей, но меня не так легко провести.

Мередит раздосадованно прикусила губу.

— Никак не могу понять, какое дело вам, милорд, до моей манеры одеваться.

— Строго говоря, это действительно не мое дело, — задумчиво согласился он, — но в последнее время меня одолевает скука, и охота за чужими тайнами меня немного развлечет.

— Весьма польщена, сэр, что оказалась достойной столь высокого внимания. Большая честь для меня услужить вашей светлости, — четко выговаривая каждое слово, бросила она, раздраженная спокойным высокомерием этого человека, мгновенно уничтожившим все благие намерения избежать недостойной перебранки.

— О нет, миледи, это вы оказываете мне честь, — с поклонном заверил Ратерфорд.

— Уверена, что вам скоро это прискучит, сэр, — хищно усмехнулась Мерри. — Секреты провинциальных городков не могут возместить вам отсутствие роскоши и комфорта, к которым вы, должно быть, привыкли. Разумеется, вы слышали сказку о принцессе и горошине? Я всегда вспоминаю о ней, когда представляю, как вы вертитесь и мечетесь по кровати Мэтью Мэллори.

Укол, похоже, попал не в бровь, а в глаз, и Мерри неожиданно обрадовалась тому, что так и не спешилась. Лицо лорда Ратерфорда зловеще окаменело, а серые глаза стали холодными, как зимнее море.

— Не нахожу ваше сравнение забавным. Кажется, у вас вошло в привычку делать столь… неуместные замечания. Впредь я советовал бы вам придержать язык.

Мередит решила, что не собирается терпеть ни унижения, ни нотации, хотя какой-то внутренний голос предостерегал ее от опрометчивых поступков.

— Лорд Ратерфорд, вы, вероятно, находите наши нелепые обычаи довольно забавными, но вряд ли сможете пережить тяготы корнуольской зимы.

Она даже не дала себе труда скрыть издевательский смех. Ни один лондонский щеголь не вынесет здесь и недели, когда дороги становятся непроходимыми, море бушует под безжалостными порывами ветра, с ревом набрасываясь на замерзший песок, а люди сидят по домам, боясь нос высунуть на улицу. В такое время никто не ездит в гости, почти не дают балов и даже священнику приходится читать воскресную проповедь перед пустыми скамьями.

— Вам нравится считать меня столь жалким созданием, мадам? Заверяю вас, что мне пришлось встретиться с куда большими трудностями, чем самая суровая корнуольская зима, — сухо заверил он.

Горечь еще усугублялась сознанием того, что он похож на школьника, обвиненного в трусости и пытающегося оправдаться. Ему совсем не хотелось хвастаться армейской карьерой или исповедоваться в своей потере, и вдруг он обнаружил, что почти готов поведать правду этому дерзкому, язвительному созданию, которое, кажется, находит удовольствие в том, чтобы его дразнить, и уж поэтому крайне нуждается в уроке хороших манер.

— Я должен распрощаться с вами. Слишком много дел требуют моего внимания, — заявил он и, коротко поклонившись, вошел в ворота.

Кто-то из садовников обратился к нему с вопросом, и он так ни разу и не оглянулся на Мерри, которая повернула на дорогу, ведущую к дому. Как ни странно, сегодняшняя легкая победа совсем не принесла ей удовлетворения.

Несколько часов спустя Уолтер с отчаянием взирал на мрачное лицо полковника. Денщик так надеялся, что поездка в Корнуолл наконец совершила чудо, вернув полковнику прежнее жизнелюбие но сейчас его светлость угрюмо уставился куда-то в камин, поднося к губам бокал с портвейном, четвертый по счету. Нет, полковник умел пить, ничего не скажешь. Никто не мог по виду сказать, что он пьян, только глаза темнели и теряли всякую выразительность. Но портвейн, вместо того чтобы прогнать тоску, только ухудшил положение. Простой обед, приготовленный Мартой Перри, остывал на буфете, а Уолтер слишком ценил свою голову, чтобы рисковать этим своим самым драгоценным достоянием, предложив полковнику поесть.

— Тебе что, больше нечего делать, Уолтер, кроме как стоять и вздыхать подобно девственнице в канун дня святой Агнессы? — рявкнул Ратерфорд.

— Прошу прощения, сэр, — без всякого выражения ответил Уолтер, не двигаясь с места, и полковник, казалось, снова забыл о его присутствии.

Шум во дворе сначала не проник сквозь туман меланхолии, окружавший Ратерфорда, хотя Уолтер мгновенно оказался у большой застекленной двери.

— Какого черта? — воскликнул он, глядя на собравшуюся толпу рабочих, которые что-то кричали, тыча пальцами в крышу.

— Что за дикие вопли? — наконец очнулся лорд Ратерфорд.

— Понятия не имею, милорд, что-то случилось с крышей.

Дэмиен дал волю гневу, разразившись проклятиями, и выбежал в сад. Уолтер последовал за ним.

— Что тут творится? — строго осведомился лорд Ратерфорд.

— Деревенские мальчишки, милорд, — сокрушенно признался десятник. Сорванцы нашли лестницы, но черепица совсем плохо держится…

Подняв голову, Ратерфорд обвел взглядом чумазые озорные физиономии и среди них одну, которая явно не принадлежала сельскому жителю. Сердце на миг замерло, словно перестав биться.

— Роб, — прогремел он, — немедленно вниз!

Вспугнутая стайка мальчишек тут же исчезла за гребнем крыши, визжа от страха. Все, кроме Роба. Тот колебался, не зная, что лучше: подчиниться или удрать вслед за остальными. Он нерешительно переступил с ноги на ногу, но вдруг поскользнулся и сбил черепичную плитку. Дэмиен, не в силах сдвинуться с места, увидел, как мальчик потерял равновесие, упал и стал неумолимо скользить по крутому скату, беспорядочно размахивая руками. Ратерфорд, придя в себя, бросился к тому месту, куда должен был свалиться Роб. Больше он ничего не успел предпринять. Роб неуклюже приземлился, сбив с ног Ратерфорда, и хотя тот успел своим телом смягчить его падение, мальчик неловко подвернул руку и громко закричал, едва его спаситель попытался подняться.

— Тише, тише, все кончено, — успокаивал Дэмиен, помогая ему сесть, но при взгляде на позеленевшее лицо мальчика поспешил поддержать его голову, пока того выворачивало прямо на заросшую сорняками клумбу. Поврежденная рука беспомощно повисла. Когда приступ рвоты прошел, лорд Ратерфорд подхватил Роба на руки и понес в дом.

— П-простите, сэр, — прошептал Роб. — Я… не хотел выглядеть таким… нюней…

Он быстро заморгал, чтобы скрыть слезы, наполнявшие глаза, огромные, фиолетово-черные, как у всех Трелони.

— Я бы не сказал, что это определение применимо к вам, молодой человек, — резко заметил Дэмиен, но его взгляд смягчился. — Нет никакой трусости в том, чтобы страдать от боли, хотя большей глупости, чем бегать по крышам, не придумаешь.

Он положил мальчика на диван в библиотеке.

— Уолтер посмотрит твою руку.

— К-как по-вашему, она сломана? — спросил Роб и сильно закусил губу, когда Уолтер с необычайной осторожностью принялся исследовать поврежденную конечность.

— Молись, чтобы это было так, — мрачно сообщил лорд Ратерфорд, — иначе, к тому времени, как я с тобой разберусь, три дня сесть не сможешь!

Угроза возымела желаемое действие: маленькое личико застыло, плечи распрямились, словно Роб преисполнился решимости вытерпеть осмотр в молчании. Дэмиен отвернулся к двери, скрывая улыбку.

— Эй, кто-нибудь! Можете поехать в Пенденнис и рассказать леди Блейк обо всем, что случилось? Не следует без нужды волновать ее. Передайте, что я сам привезу парнишку, как только он немного оправится, — окликнул он, снова выходя во двор.

— Я сам поскачу в Пенденнис, милорд. Клянусь, она места себе не найдет, пока не уверится, что с парнем все в порядке. Души не чает в этих мальчишках наша леди Мерри, — заверил один из работников и пустился бежать к конюшне.

Дэмиен вернулся в библиотеку. Значит, для местных жителей она по-прежнему леди Мерри. Одна из Трелони, несмотря на свой титул. Все интереснее и интереснее. Леди Блейк, Мерри Трелони, леди Мерри. Какие новые грани ее личности удастся ему обнаружить?

Уолтер, закончив обследовать Роба, поднял глаза.

— Ну как, Уолтер? Перелом?

— Насколько мне удалось понять, нет, — покачал головой денщик. — Сильное растяжение, достаточно болезненное, так что лучше наложить шину. Но парень-то каков молодец?! Я ни единого звука не услышал!

— Еще бы! — рассмеялся Ратерфорд. — Что ни говори, а он Трелони, и этим все сказано.

Он налил бренди из стоявшего на буфете графина и принес бледному как мел Робу.

— Выпей-ка. Немного заглушит боль, когда Уолтер станет накладывать шину.

Роб послушно глотнул напиток, закашлялся и снова глотнул. Лицо его чуть порозовело.

— Мне пора домой, сэр. Мерри станет волноваться, если я опоздаю к обеду.

— Я послал к ней человека, так что она уже все знает. Как только отдохнешь, я отвезу тебя домой.

Ратерфорд сочувственно оглядел мальчика. И хотя Уолтер был очень осторожен. Роб, очевидно, сильно страдал, пока старый солдат накладывал шину и тугую повязку.

— Ну вот и все, — объявил Уолтер, после того как, по мнению бедняги Роба, прошла целая вечность. — Даже если кость и треснула, рука скоро заживет. А тебе, парень, лучше впредь держаться подальше от крыш.

Голоса в холле спасли Роба от дальнейших нотаций.

— Где его светлость, Гарри? — спрашивала Мередит, очевидно, сильно встревоженная. Дэмиен немедленно вышел из комнаты. Шансы на то, что старый Гарри Перри знает о случившейся драме, были самыми минимальными. И он, и его жена казались глухи и слепы ко всему окружающему.

— Я здесь, леди Блейк. Но вам ни к чему было приезжать. Разве вам не передали, что я сам отвезу Роба домой?

— Конечно, передали. — Мередит стащила перчатки слегка дрожащими руками. — Но, милорд, не могу же я так вас затруднять! Прошу простить меня за те неприятности, которые мы вам причинили. Он… с ним все в порядке?

Глаза на бледном лице казались неестественно огромными, и Ратерфорд сжал ее пальцы. Господи, ну и ледышки!

— Дорогая моя, не стоит так расстраиваться, — уговаривал он, растирая маленькие ладошки. — Мальчик до сих пор в шоке и сильно растянул руку. Повезло еще, что нет перелома, но я думаю, он уже достаточно наказан за свое легкомыслие.

— Беда в том, что Роб не в состоянии связать причину и последствия, — процедил сквозь зубы вошедший в холл Хьюго. — Сколько раз я твердил ему, что не следует бегать с деревенскими мальчишками, но разве он послушает? Возможно, хотя бы на этот раз, Мерри, ты настоишь на своем, но можно быть уверенным, что, как только ему станет немного лучше, он немедленно забудет обо всем и снова попадет в какую-нибудь историю. — И, повернувшись к лорду Ратерфорду, учтиво спросил: — Надеюсь, сэр, вы не возражаете, что я попросил вашего конюха позаботиться о нашем кабриолете?

— Это вменено ему в обязанности, — сухо заметил Дэмиен. — Но послушайте моего совета, Хьюго, не стоит сейчас читать Робу наставления. Несмотря на то что он задиристый лихой петушок, сейчас явно не время.

— Где он? — охнула Мерри, бросая перчатки на столик и развязывая ленты шляпки из пальмовой соломки. — В библиотеке?

Дэмиен придержал для нее дверь. Она почти ворвалась в комнату, где барахтался на диване Роб, пытаясь встать, То, что случилось потом, удивило лорда Ратерфорда. Он ожидал, что она набросится на мальчика и, подобно всем женщинам, станет ругать и целовать одновременно, давая выход собственным чувствам и невероятно раздражая больного. Вместо этого она, не подавая виду, как встревожена, внимательно всмотрелась в лицо Роба, взглянула в глаза и удовлетворенно кивнула, прежде чем обозреть результаты работы Уолтера.

— Вы не послали за доктором, лорд Ратерфорд?

Его светлость покачал головой:

— Уолтер сведущ в подобных делах куда больше любого сельского эскулапа. Его знания однажды спасли меня от ножа хирурга в полевом госпитале. Я бы доверил ему куда более серьезный случай, чем простое растяжение.

Мерри нахмурилась и одарила его оценивающим, заинтересованным взглядом, словно хотела еще поговорить на эту тему, но, передумав, вновь обратилась к Робу.

— Итак, — деловито заключила она, — на этот раз тебе удалось ничего не сломать. Ее брат растянул губы в слабой улыбке:

— Поверь, у меня бы не осталось ни одной целой кости, если бы лорд Ратерфорд не поймал меня.

— Боюсь, «поймал» — не совсем подходящее слово, — запротестовал его светлость, наливая два бокала портвейна. — Возьмите, леди Блейк. Вино вас подкрепит, — добавил он, видя, что она готова отказаться. — Думаю, вам оно необходимо.

Ратерфорд говорил вежливо, но твердо, и Мерри показалось, что он искренне ей сочувствует. Сейчас в его лице не было ни малейшего следа скуки, сарказма или высокомерия, так ее оскорблявших. И юный Роб взирал на его светлость доверчивыми, обожающими глазами. Совершенно загадочный человек: то такой бездушный, надменный и жестокий, что она была бы рада в жизни больше с ним не

встречаться, то дружелюбный и участливый. А когда он разражался смехом, радостным, исполненным искреннего удовольствия, на душе становилось легче. Улыбка его освещала все вокруг, как солнце, разорвавшее тучи и осветившее хмурую землю. Его не обмануло ее внешнее спокойствие при виде Роба, и Мерри трудно было отрицать, какое облегчение она испытала, узнав о том, что кто-то еще, кроме нее, позаботился о благополучии ее брата, не говоря уже о ее собственном.

Мередит со словами благодарности взяла бокал, поняв, что хозяин не потерпит никаких возражений.

— Мы очень признательны вам, милорд. Мой брат не только ворвался в ваши владения, но и доставил вам немало неприятностей. Право, не знаю, как просить у вас прощения.

— Опять ты попал в переплет. Роб, — вставил Хьюго, — Сколько раз тебе твердили не бегать в деревню, не водиться с тамошними сорванцами, но тебе абсолютно безразличны чувства Мерри! Ты поставил ее в крайне неловкое положение. Вся эта безобразная история разнесется по округе уже сегодня, и ей придется выслушивать наставления нудных старых кошек…

— Довольно, Хьюго, — тихо сказала Мередит. — Я знаю, ты хочешь только добра. — Она погладила его по руке, понимая, насколько он прав, и в то же время, как всегда, жалея, что он не может быть более тактичным. — Но вряд ли Робу станет лучше от твоих жалоб.

— Ненавижу Хьюго! — всхлипнул Роб. — Он вечно меня учит! Я сам знаю, что плохо поступил, но уж скорее вынесу порку, чем стану целый год слушать выговоры Хьюго!

Мередит подняла глаза к потолку. Ратерфорд сообразил, что ее терпение и душевные силы на пределе.

— Давайте предоставим им выяснять отношения, — не допускающим пререканий голосом предложил он, — а сами погуляем по саду.

— Но я должна отвезти Роба домой, — запротестовала Мерри.

— Обязательно. Немного погодя я и сам провожу вас. Но теперь я нуждаюсь в ваших советах по некоторым хозяйственным делам.

Он сжал локоть Мерри и почти с неприличной скоростью повлек ее во двор. По какой-то причине Мерри совсем не хотелось ни спорить, ни сопротивляться. Как, оказывается, приятно хоть изредка предоставлять другим принимать за себя решения. Она с сожалением улыбнулась.

— Пожалуй, не слишком разумно оставлять Роба одного. Хьюго твердо намерен высказать ему все, что думает.

— И юному сорванцу не повредит его выслушать, — твердо заявил Ратерфорд. — Кроме того, мне не нравится видеть вас такой расстроенной. Вы еще молоды, чтобы нести такое тяжелое бремя, Мерри Трелони, несмотря на все рацеи насчет вдовы преклонных лет. — Последнее было сказано с язвительной ухмылкой. — Похоже, все время, свободное от забот о бездомных птенцах, занимают эти вздорные юнцы, которые и доводят вас до полусмерти своими проделками и сварами. Позвольте заверить, мадам, что я намереваюсь немедленно исправить это нелепое положение.

Застигнутая врасплох, Мередит не сразу нашлась, что ответить. Конечно, следовало бы рассердиться на повелительный тон и приказные интонации, но очевидно было также, что им руководили лишь дружеские мотивы и искреннее участие. Он по-прежнему крепко сжимал ее руку, поэтому оставалось только послушно следовать за своим спутником.

— Что, леди Блейк, кошка украла ваш язычок? — осведомился он, видя, что она продолжает молчать.

— Думаю, вам просто нравится ставить меня в неловкое положение, сэр, — отозвалась она. — Вы весьма точно оценили возложенные на меня обязательства. Я просто не могу вам ответить, боюсь, что, если открою рот, наговорю немало грубостей и отплачу вам неблагодарностью за доброту.

— Никогда еще не видел подобного лицемерия, — фыркнул его светлость. — Ничто не помешает вам высказать все, что на душе, и вы прекрасно это знаете. Дело в том, миледи, что вы просто не смогли найти подходящего ответа.

— О, как вы отвратительны, — проворчала Мерри, не в силах ответить на вызов. — Но я твердо решила не ссориться сегодня с вами, памятуя, как вы были добры к Робу. Однако было бы куда легче, если бы вы не выводили меня из себя, какое бы удовольствие это вам ни доставляло.

— А мне казалось, что все наоборот: это вы обожаете дразнить меня, — хладнокровно возразил Ратерфорд. — С самой первой встречи не упускали случая побольнее уколоть, не впрямую, разумеется, намеками, но позвольте заметить, я не глух и не так уж бестолков, как вам нравится воображать.

Мерри от удивления раскрыла рот и замерла на месте.

— Да как вы смеете! Я просто оборонялась! Отвечала на ваши невыносимые…

Воспоминания о жгучих поцелуях с неприятной ясностью всплыли в мозгу. Мерри поскорее сжала губы.

— Мне пора домой, лорд Ратерфорд.

— Еще успеете. Мы больше не станем говорить на эту тему, какой бы интересной она ни была. Я хочу, чтобы вы немного успокоились, а подобные дискуссии ни к чему хорошему не приведут. Ну а теперь подумайте, что лучше посадить на этом бордюре? Я мало разбираюсь в подобных вещах, но искренне восхищен вашим садом в Пенденнисе.

Мерри оставалось лишь подчиниться. По правде говоря, ей самой хотелось прекратить это неприятный разговор, который мог привести бог знает к чему. Уж лучше все хорошенько обдумать в одиночестве.

Она увлеченно углубилась в тонкости садоводства и опомнилась лишь минут через двадцать.

— Я просто должна вернуться в Пенденнис, — настойчиво объявила она, поворачивая к дому. — Нужно поручить Роба заботам Нэн хотя бы на сегодняшний вечер, что, конечно, доставит ей куда больше удовольствия, чем непослушному подопечному.

— Кто такая Нэн? — поинтересовался Ратерфорд.

— Когда-то была нашей нянюшкой, но теперь считает своим долгом присматривать в основном за мной, — засмеялась Мерри. — Настоящее наказание Господне, и у меня коленки трясутся, стоит ей нахмуриться, но не знаю, как обходилась бы без нее, да и Роб к ней привязан.

— Это действительно огромная удача, — заметил Дэмиен, и Мерри с подозрением уставилась на него.

— Он просто сорванец, — начала она, оправдываться. — В нем нет ни капли…

— Ш-ш-ш. Я не имел и виду ничего плохого, — улыбнулся Ратерфорд, прижав палец к ее губам. — И не стоит набрасываться на меня. Я вовсе не хотел осуждать Роба. Он не лучше и не хуже любого своего сверстника. Только не уверяйте меня, что он настоящий ангелочек!

Поскольку он так и не отнял пальца, Мередит даже ответить не могла. Кроме того, стоило ей увидеть его улыбку, и она забывала обо всех прошлых обидах. Он подождал, пока в ее глазах погас мятежный огонь, прежде чем убрать руку, но тут же чуть приподнял ее подбородок.

— Нет, — прошептала Мерри, поняв, что за этим последует. Глаза ее отчаянно забегали. — Не здесь.

— Где-нибудь в другом месте? — мягко спросил он.

— Нет! — почти вскрикнула она, понимая, что сама напросилась, и, отпрянув от Дэмиена, пустилась бежать.

Ратерфорд с усмешкой последовал за ней. Возможно, джентльмену не подобает так жестоко играть с дамой, но он просто не мог устоять… Как и против желания поцеловать ее, почувствовать упругость и свежесть губ, аромат дыхания.

Они снопа оказались в библиотеке, где к этому времени атмосфера сгустилась настолько, что ее можно было резать ножом. Роб неприязненно воззрился на сестру, Хьюго улыбался с видом человека, достойно исполнившего неприятный долг, и Ратерфорд с трудом сдержал улыбку. Он отослал Хьюго привести кабриолет и попросить конюха оседлать Сарацина, а потом велел Робу попробовать встать.

Роб, похоже, уже успел оправиться и, видя, что укоризненные взгляды не производят на взрослых ни малейшего впечатления, немедленно забыл обиды. Вскоре его усадили в кабриолет. Мерри взяла поводья пони. Хьюго, вскочив в седло, поехал вперед предупредить слуг о приезде хозяев.

— С вашей стороны весьма любезно проводить нас, лорд Ратерфорд, но вас, конечно, ждут другие неотложные дела.

Мерри взмахнула поводьями, и серый в яблоках пони качнул головой так, что зазвенела уздечка, и с презрительным фырканьем повлек кабриолет по дороге.

— Насколько припоминаю, никаких особых дел у меня нет, — заверил Ратерфорд, ехидно усмехнувшись.

— Боюсь, я потеряю голову от тщеславия, сэр, если вы и дальше станете дарить меня своим неусыпным вниманием, — негромко проговорила Мерри, не отрывая взгляда от дороги.

— Не беспокойтесь, мадам, если это и произойдет, я не колеблясь приложу все усилия, чтобы спустить вас с небес на землю.

— Моя благодарность превосходит все границы, — процедила она.

— Вы достойный противник, Мерри Трелони. Не стоит ли согласиться проводить все будущие поединки с защитными шариками на рапирах?

— Если вы на такое способны, сэр, думаю, что смогу и я, — поспешно заверила Мерри.

— Никак не возьму в толк, о чем вы говорите, — сказал Роб с непривычно капризными нотками в голосе, и Мерри встревоженно обернулась к нему:

— Болит рука, родной?

— Да, и голова тоже.

— Скоро будем дома, — пообещала она, гладя грязную ручонку. — Там ты сможешь лечь в постель, и Нэн принесет тебе посеет .

Ратерфорд, исключенный из родственной беседы, снова, увидев, как озабоченно хмурится Мерри, дал себе слово как можно чаще разлучать Мередит Блейк с братьями. Он сам нуждался в ее нераздельном внимании и предпочитал видеть ее веселой и беззаботной. Мрачное лицо — почти так же плохо, как опущенная голова, заломленные руки и поникшие плечи вдовы Блейк, но тогда по крайней мере он знал, что все это притворство. А она искренне заботилась о братьях, стала им, второй матерью и, по мнению его светлости, взвалила на себя совершенно неразумную и непосильную ношу.

Он снова заулыбался, поняв, что впервые за эти месяцы собственные заботы показались ему абсолютно ничтожными. С тех пор как он впервые встретился с этим необыкновенным созданием, на его голову свалилось столько открытий, что сегодняшнее, мрачное настроение показалось совершенно неуместным.

— Простите мое любопытство, лорд Ратерфорд, — неожиданно обратилась к нему Мерри, вернув к реальности, — но вы сказали, кажется, что были в армии?

— Разве? Что-то не припоминаю.

— Я не собиралась совать нос в чужие дела, — сухо пояснила она, слыша нерешительность в его голосе. — Просто вы упомянули, что Уолтер спас вас в полевом госпитале. Если вам не хочется говорить об этом, еще раз извините.

Дэмиен вздохнул.

— Вы правы, мне не хотелось бы распространяться на эту тему. Но я действительно воевал на полуострове под началом Веллингтона, пока рана в плече не заставила меня полгода назад выйти в отставку.

— Отсюда все неприятности, о которых вы говорили сегодня утром? — задумчиво кивнула Мерри. — Совершенно верно, — сухо подтвердил он.

— Что ж, вероятно, я должна вымолить у вас прошение, — деловито заключила Мерри, — поскольку считала вас обыкновенным лондонским фатом.

— Мнение, которое вы не позаботились скрыть, — заметил он.

— Нападение часто считается лучшей формой зашиты, милорд. Разве армейская карьера не научила вас этому?

— Научила, и многому, только не способам справляться со злоязычными вдовушками, — буркнул он.

Мерри решила пропустить намек мимо ушей: слишком уж заинтересовалась новыми сведениями о Ратерфорде, чтобы вступать в ненужный спор.

— Вам было нелегко оставить службу? — посочувствовала она. Догадка оказалась правильной.

— Чертовски! — Рот Дэмиена скривился в некоем подобии улыбки. — Я солдат и не мыслил себе иной жизни. Не могу слоняться по городу и бездельничать! Но что делать мужчине, если он не пригоден ни к чему, кроме светской болтовни, карточной игры и погоне за женщинами?

— Как это, должно быть, ужасно! — прошептала она. Ратерфорд изумленно взглянул на Мерри, поразившись, как быстро она поняла то, что никому, кроме Уолтера, не приходило в голову. А сама Мерри думала о том, каким невыносимо тоскливым было бы ее существование, если бы пришлось оставить контрабандистов. Ночные вылазки служили двойной цели: помогали добывать необходимые средства и придавали ее жизни необычайную остроту, возбуждение, давали возможность пустить в ход все ее способности, как физические, так и умственные. Если бы она не давала им выхода, просто завяла бы и усохла, как цветок, в этой тине, где все шло по раз и навсегда заведенному порядку.

— Вы должны найти себе другое занятие, — решительно заявила она. — У каждого человека в жизни должен быть смысл, оправдание его бытия.

— Думаю, что уже нашел, — мягко сообщил Ратерфорд, и по ее спине снова пробежал зловещий озноб. Озноб предчувствия. Неужели он опять имеет в виду нерешенную головоломку?

— Что ж именно? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Восстанавливаю свое наследство, — улыбнулся Дэмиен. Мередит задумалась. Верит она ему или нет, лучше ответить откровенно.

— Что ж, дело достойное, хотя и не такое уж значительное. Но это только начало.

— О да, — согласился он, — и неплохое.