Приди, рассвет

Глава 1

Хотя способы ведения войны за последние десять лет несколько изменились, Уорик, лэрд Лайэн, по-прежнему предпочитал меч любому другому оружию. Это был меч отца – обоюдоострый клеймор, с которым он не расставался и поныне.

Восседая на боевом коне, он с вершины холма наблюдал за тем, как мятежники готовились к штурму небольшой королевской крепости Локалш. Под началом Уорика было пятьдесят вооруженных всадников, и он должен был подавить мятеж, который оказался не так уж грозен, как о нем говорили. Однако гарнизон крепости насчитывал менее двадцати человек. Кроме того, в пределах крепостных стен жили ремесленники, каменщики, клирики и свободные граждане. Каменная стена, которую лишь недавно стали возводить, была частично разрушена. Защитники крепости готовились к осаде, не помышляя о том, чтобы атаковать мятежников. Для защиты людей у них было достаточно, для нападения этого количества явно не хватало. Однако к настоящему времени защитники стали испытывать нехватку пищи, воды, стрел, масла, для того чтобы лить на тех, кто попытается взобраться на стены. Было видно, как мятежники готовят орудия – катапульты для метания камней и огненных шаров, тараны для взламывания ворот, лестницы, чтобы с их помощью взбираться на крепостные стены.

Уорик мрачно наблюдал за приготовлениями мятежников. Это было совсем не то, чего он ожидал. Сейчас, после смерти Генриха I, соседняя Англия пребывала в состоянии хаоса. Дочь покойного короля Матильда воевала за обладание короной с его племянником Стефаном, многие норманнские бароны расправили крылья, чтобы урвать себе побольше власти.

Мятежники выглядели просто убого. У них не было даже кожаных лат, лишь некоторые обзавелись примитивными щитами. Похоже, здесь собрались доведенные до крайней степени недовольства рабы, не имеющие никакого понятия ни о стратегии, ни о способах ведения военных действий. Одежда на них была очень бедная и напоминала скорее норманнскую, чем шотландскую, что, впрочем, было не редкостью здесь, на юге Шотландии. Конечно, смерть Генриха I Английского вызвала большую смуту в Англии и Бордерсе и сильно осложнила англо-шотландские отношения, но тем не менее здесь многое казалось странным. Сам Уорик, как рыцарь и воин, снаряжался на войну за счет королевской казны, пусть даже шотландской, как сказали бы некоторые. Он был хорошо вооружен и защищен. На нем была легкая, тонкой работы кольчуга поверх шерстяного нательного белья, а сверху – темно-голубая накидка. Металлический нагрудник защищал грудь, шлем был также металлический, хотя многие воины предпочитали защиту из кожи. Голубые глаза, гармонирующие по цвету с накидкой, смотрели из-под шлема с наносником. Герб Уорика, изображающий летящего сокола, был вышит на накидке, а также на попоне его лошади.

Уорик оказался неподалеку от тех мест, где сражался много лет назад. Уходил далеко, чтобы снова сюда вернуться, подумал он. Когда-то, будучи мальчишкой, оборванным и недисциплинированным, без щита, без брони, он воевал здесь за...

За свою жизнь.

Ради чего воюют эти люди? Он подумал, что тогда его родня и окружение были тоже плохо вооружены, однако дрались, защищая свои дома.

Сейчас люди внизу собираются штурмовать крепость.

– Уорик! – окликнул Ангус, верный помощник и правая рука, напомнив тем самым, что за военными приготовлениями мятежников наблюдают с холма его люди. Уорик услышал за спиной нетерпеливый перестук копыт топчущихся на месте лошадей.

– Они напоминают крестьянскую армию, – сказал Уорик.

– Они швыряют горящее масло, – жестом показал Ангус.

– Да, но зачем... – пробормотал Уорик. Сейчас было не время искать ответы на вопросы – как сказал Ангус, нападающие, какими бы жалкими и неумелыми они ни были, намеревались уничтожить защитников королевской крепости. Уорик поднял руку, дав понять, что они должны атаковать и захватить противника врасплох. Видит Бог, Уорик не хотел терять людей, и для него мучительна была мысль, что сейчас он обрекает на гибель своих соотечественников.

Он повернулся в седле.

– Ради Бога, сохраните по возможности жизнь людям! Если не из милосердия, то хотя бы для выяснения истины, друзья мои! Ангус, Томас, вы пойдете со мной к осадному орудию! Теобальд, Гарт и трое Мактавишей, схватите людей, которые собрались таранить! Остальным взять тех, кто готовится штурмовать стены с помощью лестниц! А теперь – с Богом, за короля и родину!

Уорик опустил руку, сжал коленями бока Меркурия, и все устремились на помощь осажденной крепости.

Мятежников было около сотни, числом они превосходили отряд Уорика, но никоим образом не могли его победить. Уорик не хотел резни. Убивать кого-то за то, что он предан другому господину, всегда очень трудно. Много храбрецов погибло по этой причине. Уорик знал, что немало хороших людей есть среди норманнов короля, среди шотландцев, среди живших независимо племен и даже среди викингов. Мятежники внешне походили на кельтских варваров. Некоторые были раскрашены на манер древних пиктов.

А воевали они как безумные.

Уорика огорчало, что мятежники не просили пощады во время боя. Атакованный двумя или более противниками, он был вынужден убивать, вместо того чтобы кого-то из них припугнуть и оставить в живых. И еще его поражала разноязыкая речь, когда воюющие обращались друг к другу, ища путь к отступлению. Здесь говорили на нормандском французском, гэльском, старинном англосаксонском, норвежском. И люди либо стояли насмерть, посылая угрозы и проклятия, либо бежали.

Даже здесь, в южной, менее гористой части Шотландии, были отличные возможности для того, чтобы уйти и укрыться в густых лесах, на холмах и в долинах и оттуда совершать молниеносные вылазки. И это было бы не трусостью, а разумной стратегией. Некоторые из мятежников продолжали отчаянно драться, однако постепенно многие предпочли обратиться в бегство. Они бежали в сторону леса, за ними устремились люди Уорика. Мятежники поворачивались и снова вступали в бой. Увидев, что Ангус нацелился на одинокого противника и поднял боевой топор, Уорик успел крикнуть:

– Ангус! Он нам нужен живым!

Ангус повиновался и не стал наносить удар. Уорик был уверен, что высокий, крупный мужчина, на которого нацеливался Ангус, понял каждое его слово. Однако тот смотрел в сторону леса, глаза его округлились, словно он ожидал, что на него сейчас набросится злой дух. Он сделал стремительный, какой-то безрассудный выпад в сторону Ангуса, и тот вынужден был ударить его топором.

Голова мятежника не была защищена шлемом, и он упал замертво. Уорик понял, что мужчина предпочел умереть, лишь бы не отвечать на вопросы.

– Мне жаль, Уорик, но он полез на рожон, он хотел, чтобы я убил его! – сказал, оправдываясь, пораженный Ангус.

– Да, я видел, – ответил Уорик, разглядывая убитого и качая головой. – Почему этот практически безоружный человек сражался так отчаянно и боялся остаться в живых?

– Будь я проклят, если знаю.

– Поехали к крепости, может, найдем там кого-нибудь, кто еще не умер от ран.

Крепость в Локалше была невелика и представляла собой сторожевую вышку, сооруженную па месте старинного кельтского строения. Стены из необтесанных бревен окружали двор, где шла торговля между свободными людьми, обитателями крепости и крепостными мелких дворян и лэрдов. Сэр Габриэль Дэрроу, смотритель крепости, испытал огромное облегчение, когда осада была снята и пришли воины Уорика. Он был весьма обеспокоен происшедшим. Грубоватый старый вояка, принимавший участие во многих сражениях, рассказал Уорику, что нападение началось около двух часов ночи. Группа каких-то безумных, раскрашенных краской людей неожиданно вынырнула из леса, без разбора убивая всех, кто попадался им в поле, а подойдя к крепости, потребовала открыть ворота и сдаться, грозя в противном случае предать всех смерти.

– Я редко видел подобную жестокость, тем более без всяких на то причин, – признался сэр Габриэль.

– Ну, причин предостаточно, – возразил Ангус, – раз английский король умер, а его племянник оказался вороватым ублюдком.

Уорик вскинул бровь и посмотрел на Ангуса, который был убежденным сторонником шотландского короля. Давид уважал Генриха и поддерживал притязания его дочери на трон. Однако Уорик хорошо знал своего короля и, хотя не сказал об этом вслух, был уверен, что Давид – хитрый политик и не упустит возможности расширить границы Шотландии.

– Когда приходят норманны, – продолжал размышлять сэр Габриэль, – они хотят больше земель, слуг, большего уважения к себе. Викинги нападают и грабят, насилуют и убивают, но главная их цель – обогатиться. А вот эти люди пришли, чтобы все разрушить, устроить бойню и опустошить землю. С какой целью – я не знаю.

Пока сэр Габриэль говорил, Томас и Гарт втащили раненого мятежника. У него кровоточили висок и грудь, сознание мутилось. Уорик опустился на колено перед лежащим на каменном полу умирающим.

– За кого ты воюешь, человек? Ты сражался против короля шотландцев на стороне Матильды Английской или ее кузена Стефана?

Мужчина открыл глаза и посмотрел на Уорика. На его лице появилось нечто напоминающее улыбку.

– У тебя есть сын, мой великий, могучий господин?

– Нет, пока что нет.

– Тогда ты не поймешь.

– Ты умираешь, человек. Если у тебя есть сын и ты ответишь на мои вопросы, я позабочусь о нем, научу его воевать так, как это делал его отец. Он будет под моей защитой. Я снова спрашиваю тебя: за кого ты воюешь?

Превозмогая боль, мужчина покачал головой.

– Ты не получишь моего мальчика, прежде чем... – Он замолчал и заскрипел зубами от приступа боли.

– Клянусь, я сделаю все, что нужно... – начал было Уорик.

Но тут мужчина дернулся и умер. Ни простой человек, ни лэрд, ни король не властны над смертью.

– Что же это такое, чего этот человек боится больше смерти? – задумчиво спросил сэр Габриэль.

– Это смерть тех, кого он любит, – тихо сказал Уорик и, поднявшись, добавил: – Может, кто-нибудь еще уцелел?

– Нет, Уорик. Либо скрылись, либо умерли, – ответил Томас.

– Пусть люди помогут укрепить оборонительные сооружения крепости, – распорядился Уорик. – Мы оставим вам дополнительно пятнадцать человек и пополним ваши запасы, сэр Габриэль. Мои люди останутся у вас, пока мы не узнаем, что же здесь произошло.

– Возможно, мы никогда этого не узнаем, – заметил сэр Габриэль.

– Думаю, что узнаем. Да, надеюсь, что узнаем, – сказал Уорик. – Пусть не сразу. Люди воюют, потому что они чего-то хотят. Эти сражения – как верхушки айсбергов в северных водах: нам не видно, что там внизу.

Через два дня, когда стены крепости были восстановлены и выполнены другие работы, повышающие ее обороноспособность, Уорик и его люди, за вычетом тех, кого он оставлял в помощь местному гарнизону, продолжили свой путь.

Прежде чем повернуть на Стерлинг, отряд проехал по пограничной полосе, демонстрируя властное присутствие короля шотландцев. Убедившись в благополучии, силе и верности шотландских землевладельцев, они остановились в небольшом английском замке, где их встретил лорд Питер из Тайна – английский барон, сумевший сохранить мир и покой в своем приграничном владении, несмотря на многочисленные волнения по соседству. Его замок представлял собой солидную крепость: под его началом было не менее шестидесяти обученных людей, способных участвовать в сражениях и поединках. Что касается соперничества между Стефаном и Матильдой, то в этом отношении он придерживался строгого нейтралитета, а поскольку его владения находились в непосредственной близости от шотландских земель, сохранял полную лояльность королю Шотландии Давиду.

Ровесник Уорика, Питер был сыном аристократа, который воспитывался при дворе Генриха I вместе с Давидом. Выслушав рассказ Уорика о происшествии в крепости Локалш, он, похоже, тоже пришел в недоумение.

– Кто-то мутит здесь воду, но кто именно – не знаю. Разумеется, я буду держать глаза и уши открытыми.

– Ага! Вы будете бдительно следить за шотландским королем? – скептически улыбнулся Уорик. Питер был хитер, себе на уме, но не безрассуден.

– Гм... Шотландский король сейчас восседает на своем троне. В то время как английский... Моя лояльность определяется целесообразностью.

Уорик засмеялся, после чего они выпили. Наступила ночь. Когда огонь в камине постепенно угас, Уорик в полумраке коридора увидел поджидающую его Элинор. Он улыбнулся медленной улыбкой и допил пиво.

– Питер, я хочу пожелать тебе доброй ночи. Благодарю тебя за гостеприимство.

– Ты, должно быть, в самом деле устал, – сказал Питер.

– Да, это так.

– Моя сестра давно тебя ждет? – шутливо спросил Питер, выгнув дугой бровь.

– Вероятно.

– Да, братец! – крикнула Элинор. – Хватит разговоров о битвах и о людях, которые выходят из леса, чтобы умереть как какие-то безмозглые твари.

Уорик подошел к Элинор. Вдова богатого английского лэрда, она была свободна и независима. Она любила Уорика и в течение многих лет была его любовницей, хотя их встречи случались не часто. Взяв его за руку, она улыбнулась и повела по тускло освещенным коридорам. Вскоре они оказались в богатых апартаментах Элинор. В комнате царил полумрак, пахло горящими свечами. Элинор мгновенно сбросила с себя одежду, открыв глазам Уорика обольстительную фигуру. В полутьме особенно соблазнительно смотрелись ее полные крепкие груди. Она была страстной и умелой любовницей. Уорик стал горячо целовать ее, лаская тяжелые атласные полушария. Она отвечала ему с не меньшей горячностью, бурно реагируя на прикосновения его рук. Опустившись на колени, она раздела Уорика и коснулась рукой его мужского естества. О сражениях было тут же забыто.

Уорик намеревался побыть в гостеприимном Тайне подольше, но появился гонец от Давида, который велел ему поспешить в Стерлинг. Там, очевидно, произошло что-то серьезное. Уорик хорошо знал короля и понимал, что тот не стал бы вызывать его без особой причины. Он простился с Питером и его сестрой и, не теряя времени, направился в Стерлинг, где находилась резиденция короля.

Поздно вечером они встретили вооруженный сторожевой отряд с королевскими знаменами. Именем короля Давида от Уорика потребовали назвать себя, что он не мешкая и сделал. Затем выяснилось, что он встретил своего старинного друга сэра Гарри Уэйкфилда, одного из самых приближенных советников короля. Уорик спешился и приветствовал сэра Гарри, горя нетерпением узнать, не произошло ли чего дурного.

– Нет, лэрд Лайэн! Умер один старый лэрд, его дочь должна быть доставлена к королю, и моя задача – обеспечить ее безопасность. Мы слышали о сражении, в котором ты участвовал. Всей стране, мой друг, известно о твоих великих победах.

Уорик учтиво склонил голову, хотя у него было искушение не согласиться с этой похвалой. Что он такого сделал – устроил резню каким-то сумасшедшим, у которых, похоже, и видимой цели-то не было?

– Вон там есть небольшая роща, – сказал сэр Гарри. – Ты и твои люди могут отдохнуть, лэрд Лайэн, поскольку никто не пройдет по этой дороге без того, чтобы не ответить на мой оклик.

– Благодарю, сэр Гарри. Ангус, последуй его совету и разбивай лагерь. Пусть Томас отдаст приказ людям. Мы пробудем здесь сегодня и завтра, а затем последуем за вами, сэр Гарри. Если кто-то станет вас преследовать, мы будем знать. Как вы на это смотрите?

Уорик из деликатности не хотел акцентировать внимание на том, что сэру Гарри в самом деле понадобится его помощь при эскортировании осиротевшей наследницы к королю.

– Лэрд Лайэн, это вполне меня устраивает! – ответил сэр Гарри.

– Ну что же, решено.

Сэр Гарри поднял руку, приветствуя Уорика.

– Оставляю вас и даю вам возможность отдохнуть, мой лэрд.

Когда свет от факела сэра Гарри более не мог рассеивать окружающую тьму, Уорик увидел вдали огни лагеря, где отдыхали леди и ее эскорт. Их разделяли кусты и деревья. Опершись рукой на могучий дуб, Уорик некоторое время смотрел на группу людей, расположившуюся вокруг костра.

Костер весело полыхал в самом центре поляны, разноцветные языки пламени поднимались высоко в небо. Уорик увидел девушку. Расстояние не позволяло ему рассмотреть ее черты. А вообще вся сцена напоминала волшебную сказку. Вероятно, объяснялось это тем, что был уже поздний час и белая пелена тумана делала пейзаж каким-то неземным, нереальным. Девушка была в длинном серебристом платье, на котором причудливо играли отблески костра. Волосы у нее были золотистые, и в них также отражались огненные блики. Подобно фее, она скользила возле костра, исполняя танец с грацией древней кельтской принцессы, приковывая к себе внимание всех присутствующих. А затем она заговорила. У нее был волшебный, кристально чистый голос. Она стала рассказывать историю о святом Колумбе.

– Сила ему была дарована Господом Богом. И он построил обширный монастырь, и люди стали приходить к нему. Его монахи трудились день и ночь, создавая замечательные рукописи. Но в первую очередь Колумба был рыцарем и воином. Он доказал это своему народу, когда пришел на озеро Лох-Несс, где ему бросил вызов огромный дракон. Это страшное чудовище нагоняло страх на людей, похищало детей, требовало, чтобы ему платили дань прекрасными девушками. Колумба предложил чудовищу выйти из озера и сразиться. Чудовище поднялось на поверхность и, тряся головой, дохнуло пламенем на Колумбу. Однако Колумба поднял огромный щит, огонь отразился от него и ослепил чудовище. Тогда Колумба поднял огромный меч и убил дракона. Люди, которые выросли в голоде, съели своего врага.

Девушка встала на цыпочки и воздела руки к небу, затем низко поклонилась, и длинные волосы упали вниз золотым дождем. Засмеявшись, она снова выпрямилась и подняла руку. Уорик подумал, что она определенно очаровательна. Ей явно присущи гордость, чувство независимости, некая дикая непокорность.

Рассказ завершился, послышались возгласы одобрения. Затем раздались звуки лютни, тихий перебор струн арфы, веселый смех. Среди деревьев начались танцы.

И вдруг в музыку ворвалась некая диссонирующая нота.

– Здесь норманны короля, – услышал Уорик чьи-то слова. Они были произнесены тихо, но каким-то образом услышаны всеми. Послышалось перешептывание, сменившееся затем тишиной.

Уорик скрипнул зубами. Да, Давид привел с собой много норманнов. Он сам воевал и вместе с норманнами, и против них. Тем не менее произнесенные шепотом слова неожиданно задели его. Уорик получил многое, служа при дворе короля. Броня, которую он носил под накидкой, могла быть норманнской, но сам он оставался шотландцем. Его отец заплатил за это кровью. Да и он лично пролил немало своей крови.

Уорик отошел от дуба. Он чувствовал себя очень усталым. Нужно было немного поспать. Одному Богу известно, что собирается делать король в ближайшее время.

Во сне ему снилась танцовщица. Она передвигалась легкими, быстрыми шагами, золотистые волосы с бликами пламени закрывали лицо, не давая возможности рассмотреть его черты.

Он побежал за ней, чтобы увидеть ее лицо. Но она скрылась за пеленой тумана.

Глава 2

Тропинка вынырнула из чащи леса, и перед глазами раскинулась панорама города.

Стерлинг... Восседая на лошади серой масти, Меллиора смотрела на город, где находилась резиденция короля. Это была старинная крепость. Здесь побывали даже римляне, пытавшиеся захватить Британию, а еще раньше это место облюбовали древние племена. Сейчас, в сумеречном освещении, долина, утесы, скалы, озера и река выглядели весьма живописно.

Меллиора любила Стерлинг – эти холмы и леса, зеленые и багряно-лиловые, величественные утесы и скалы. Здешний ландшафт разительно отличался от Голубого острова, где волны угрюмо и шумно бились о скалистые берега. Здесь все казалось спокойным, мирным и безмятежным.

С высоты наблюдательного пункта вдали, вниз по течению реки, Меллиоре был виден лагерь викингов. Она закусила нижнюю губу, испытав неожиданное волнение. Ее дядя был близко. Если случится беда, он совсем рядом.

– Миледи, мы должны ехать...

Она кивнула. Эти слова произнес сэр Гарри. Человек короля, который приехал за ней. Она сама не собиралась ехать к королю, пребывая в трауре. Адин умер – и это казалось совершенно непостижимым. Она не могла думать ни о чем другом. Ею владело лишь одно чувство – гложущая тоска. Однако когда прибыли люди короля, чтобы отвезти ее к Давиду, она трезво оценила ситуацию и не стала настаивать на том, чтобы ехать к нему самостоятельно. С ней отправились несколько ее людей, в том числе горничная Джиллиан. И если Джиллиан поедет с ней и дальше, то ее личная вооруженная охрана теперь с ней расстанется. Люди вернутся охранять Голубой остров, а она направится к королю. Меллиора хотела, чтобы король знал, что она, леди острова, доверяет ему и он должен доверять ей.

Она поклянется в верности Давиду как наследница своего отца, а затем поговорит с ним. Это самая лучшая стратегия.

– Миледи, мы покидаем вас через минуту.

Она повернулась к Эвану, который серьезно, с затаенной грустью в серых глазах смотрел на нее словно ожидая, чтобы она приказала ему остаться. Мрачное настроение не покидало его с того момента, когда он узнал, что вооруженные люди короля идут вслед за ними.

Однако Меллиора не стала просить его остаться. Ей придется все делать самой.

– Со мной все будет хорошо, – сказала она. Меллиора любила Эвана. Темно-русый, сероглазый, красивый, он с детства был ее лучшим другом, человеком, на которого можно положиться. Эван заботился о ней, как заботились все ее люди, советники, окружение. Ее пригласили к королю. Вес лэрды и леди должны засвидетельствовать почтение его величеству, успокаивала она приближенных. Король доводился ей крестным отцом. Он любил ее, и она всегда верила, что способна очаровать его и настоять на своем. Сэр Гарри тоже был ее старым другом. Сейчас она находилась у самых ворот Стерлинга и чувствовала себя в полной безопасности.

– Сэр Гарри, извините меня, я должна кое-что сказать Эвану, который будет охранять мой дом в мое отсутствие, – обратилась она.

– Да, миледи, разумеется.

Меллиора направила лошадь в лес, Эван последовал за ней. Протянув руку, Меллиора коснулась его лица.

– Не бойся за меня.

Он медленно покачал головой.

– Я не боюсь.

И невесело улыбнулся. Он не собирался с ней спорить.

– Эван, я сильная. Я в состоянии позаботиться о себе.

– Меллиора, Давид – король. Будь осторожна в спорах. Постарайся не бросать вызова, не подвергать себя опасности. Мне кажется, ты не понимаешь: если на тебя захотят воздействовать... словом, ты можешь оказаться в большой опасности.

– Каким образом?

Он внезапно обнажил меч, пытаясь наглядно продемонстрировать угрожающую ей опасность. Однако Меллиора заметила движение его руки и, опередив его, вытащила свой меч из кожаных ножен у бедра. Лезвие ее меча коснулось меча Эвана раньше, чем тот сумел показать, что именно он имел в виду.

– Ты что-то сказал, Эван? – мягко спросила она.

Эван покачал головой и опустил глаза, ругая себя за то, что оказался столь медлительным.

– Со мной все будет в порядке. Ты должен верить в меня.

– Да, я верю. Я буду молиться за тебя, миледи.

Она улыбнулась, сожалея о том, что невольно обидела Эвана, легко отбив наносимый им удар. Приблизив свою лошадь к его мерину, Меллиора огляделась; чтобы удостовериться в том, что они одни, наклонилась и легонько поцеловала Эвана в губы.

– Миледи Макадин! – раздался голос сэра Гарри. – Мы должны отправляться! Уже темнеет.

Меллиора выпрямилась в седле и снова шаловливо улыбнулась Эвану.

– Клянусь, у меня все будет хорошо. Я люблю тебя. Мое сердце всегда будет принадлежать тебе.

Эван наклонил голову и пустил лошадь шагом. Взяв руку Меллиоры, он нежно поцеловал ее. Их взгляды встретились, и он горячо проговорил:

– Что бы ни случилось, миледи, я буду тебя любить. Клянусь в этом. – Он посмотрел на нее так, словно прощался с ней навсегда. Ей было не под силу вынести этот взгляд.

Невзирая на настойчивые призывы сэра Гарри, она снова наклонилась и в последний раз импульсивно поцеловала Эвана.

– Скоро я буду дома, очень скоро, любовь моя.

Они выехали из леса и стали спускаться к крепости. Меллиора внезапно вспомнила сказанные ей слова: «Король хочет видеть вас сегодня, миледи. Именно сегодня. Он должен многое вам сказать».

«Мне тоже немало нужно сказать ему», – подумала она.

Ей и в голову не могло прийти, что возможность поведать королю о ее думах, мечтах и желаниях может и не представиться.

– Меллиора, я очень тщательно обдумал условия твоего брака, – твердо заявил король и сразу почувствовал ее внутреннее сопротивление сказанному.

Время и минувшие годы несколько изменили короля Давида. Он стал сильнее, увереннее в себе, еще глубже осознав, что королевский сан зачастую означает умение маневрировать и лавировать, когда имеешь дело с людьми. Альянс может оказаться гораздо более выгодным, нежели сила сотен вооруженных людей! Давид приобрел достаточно опыта и мудрости, чтобы судить о человеке, будь он друг или враг, по его происхождению. Некоторые англичане, подстрекаемые чрезмерной жаждой власти, нападали на границы Шотландии с юга, однако его супруга была нортамберлендской наследницей и имела немало сторонников среди своего народа. Сам Генрих I, король Англии, наставник Давида, предложил ее ему в жены. Но Генрих умер два года назад, и сейчас Англия пребывала в хаосе борьбы за трон племянника Генриха – Стефана и его дочери Матильды... Это усиливало роль дворян, поскольку любой из них мог обещать помощь в распре той или иной стороне. Владельцы приграничных земель представляли собой опасность – и всегда будут представлять. Давид, в свою очередь, представлял опасность для них, ибо стремился расширить границы королевства.

Плюс ко всему существовали викинги.

Король Давид никогда не относился с неприязнью к человеку только из-за того, что он викинг. Видит Бог, викинги внесли свой вклад даже в королевский дом в Нормандии. Морские разбойники совершали дальние набеги на Францию, Англию, Ирландию, достигая даже Руси и государств Средиземноморья, и, конечно, на Шотландию. Опустошительные нашествия, нагонявшие ужас на острова, совершались несколько столетий назад, однако воевать с грабителями приходилось и по сей день, так что к угрозе со стороны викингов нельзя было относиться слишком легкомысленно. В начале прошлого века короли – его предшественники – вынуждены были платить дань Дейну Кнату, который был признан королем большей части Англии. И совсем недавно, в 1098 году, норвежский король Магнус III, известный под именем Магнуса Босого, пронесся как смерч по Оркни и Гебридам и вынудил брата Давида заключить с ним договор. Да, викинги представляли собой даже большую опасность, чем приграничные землевладельцы. Давид не имел ни малейшего желания отдавать захватчикам какие-либо свои земли. Викинги являли собой серьезную угрозу. И так будет всегда.

Опасаясь возможных нашествий, он послал за Меллиорой сразу же после смерти ее отца. Приняв ее уверения в почтении и верности, он сообщил о своих планах на будущее. О ближайших планах, ибо викинги были слишком опасны.

Наследница, представшая перед ним, тоже таила в себе угрозу. Несмотря на родословную по материнской линии и верность ее покойного отца королю Шотландии, она тем не менее была из рода викингов. Даже если она будет считать себя лояльной по отношению к нему, найдутся люди, способные манипулировать ею. Меллиора была его крестной дочерью. Давид присутствовал при ее рождении рядом с ее отцом, недавно обращенным в христианство. Она росла на его глазах, а сейчас находилась под его опекой. Давид давно размышлял о ее будущем, строил в голове планы, пока Адин продолжал оплакивать смерть своей жены и отказывался жениться снова, чтобы произвести на свет наследника. Принятое решение доставляло Давиду истинную радость. Король, который почти ежедневно давал аудиенцию своим беднейшим подданным, был всегда готов вознаградить того, кто верно ему служил.

Эта девушка слыла не только самой богатой наследницей в королевстве. Она была юной, очаровательной, жизнерадостной, здоровой и энергичной. Многие мужчины тайком домогались ее у короля еще при жизни ее неистового отца. Давид решительно и твердо отвергал их просьбы. Такого приза и такой власти заслуживали очень немногие. От претендента требовались горячая любовь к Шотландии, верность шотландскому королевскому дому Кэнморов, приверженность крепнущему национальному самосознанию.

Короли Шотландии были вынуждены платить дань уважения королям Англии. Но границы между странами были обозначены и, Бог даст, военными или дипломатическими путями должны укрепляться.

С Божьей помощью его юная подопечная это поймет и выполнит его волю. Он был сильный и умный король, воин и государственный деятель. Он мог быть одновременно и милосердным, и безжалостным. Глядя на стоящую перед ним девушку, он понимал, насколько нелегко ему быть безжалостным.

Господи, как же много у нее от викингов! А викинги опасны. И всегда будут опасны.

«Мы смотрим друг на друга слишком долго», – подумал он.

– Твой брак состоится, миледи, и я надеюсь, ты понимаешь мою позицию? – спросил он учтивым, но в то же время непреклонным тоном.

Меллиора и на сей раз не ответила.

Она стояла, словно каменная статуя, величественная и прекрасная. На взгляд короля она ответила взглядом, который не отразил никакого движения чувств на ее лице.

«Она собирается дать мне бой, – подумал Давид. – Возможно, не здесь и не сейчас. Но когда и как?»

Меллиора не произнесла ни слова возражения, однако и не согласилась ни с одним его словом, ибо он не позволил ей высказать просьбу о том, чтобы она осталась правительницей отцовских земель. Давид призвал ее в Стерлинг, чтобы сообщить добрую весть о предстоящем браке. Такой поворот судьбы ее не устраивал.

Король крепко сжал пальцами резной подлокотник. Он довольно давно не видел Меллиору, внучку норвежского короля. О чем она может думать? Она сама знала, насколько опасны викинги. Время от времени в течение многих лет они это доказывали. Давид сам заключал с ними договоры, он уважал их, и многими северными островами правили ярлы из викингов. Адин, отец Меллиоры, был в своем роде неповторим. Независимый, властный, он тем не менее считал целесообразным, чтобы его владения были частью объединенной Шотландии.

По материнской линии Меллиора вела свое происхождение от одного из самых древних шотландских семейств. Она могла бы быть самым верным подданным. Хотя Давид провел свои юные годы при дворе в Нормандии, его подданные не забывали о том, что мать их повелителя происходила из саксонской королевской семьи. А по отцовской линии он восходил к великому Кеннету Макаллину. Некоторые считали, что линия шотландских королей уходит своими корнями к временам Древнего Египта, затем прослеживается в Испании, Ирландии, достигая наконец Шотландии. Будучи королем, обеспечивающим единство страны, Давид понял, что кровные связи имеют весьма важное значение, и к смешению кровей следует подходить осторожно.

По преданию, когда родилась Меллиора, на такие вещи обращали мало внимания. Адин просто-напросто пришел, увидел и победил, и остается лишь гадать, по доброй ли воле невесты или вопреки ее желанию он сделал ее женой. Тем не менее в результате родилась Меллиора. Молодая девушка взяла все лучшее от обоих родителей и способна составить счастье любого короля. Она была великолепно сложена, отличалась гибкой, стройной фигурой и красотой. Двигалась она с фацией ангела, а во взгляде удивительных голубых глаз чувствовалась сила и угадывалась скрытая тайна, словно она вела свой род от древних нордических богов. У нее были золотистые волосы, действительно золотистые, без малейшего оттенка белизны, скорее чуть рыжеватые. Густые, длинные и блестящие, они свободно падали на спину. Меллиора была в голубом льняном платье простого покроя без каких-либо украшений, поскольку считала, что скромный наряд символизирует не только искреннюю преданность королю. Она явилась перед ним, как являлась перед собственным отцом, – настоящая дочь, для которой естественны любовь и верность и которая заслуживает того, чтобы в ответ на это ей полностью доверяли.

Но даже в этой простой одежде Меллиора выглядела величественно.

Для женщины у нее был высокий рост, унаследованный от отца, который всегда возвышался над мужчинами. Ладной фигурой она пошла в мать. Точеные черты лица, высокие скулы, красиво изогнутые брови, маленький, правильной формы нос и полные чувственные губы. Пожалуй, сейчас они выглядели несколько напряженными – ей не понравились слова Давида. Ах, да...

И эта изящная линия шеи; как яростно бьется на ней голубая жилка! Она рассержена... Страшно рассержена.

Давид улыбнулся. По крайней мере она знает свое место и делает все возможное, чтобы не выказать гнев.

Улыбка Давида погасла. Либо гнев, либо заговор против него. В ее жилах текла кровь викингов. Даже слишком много этой крови. А викинги очень опасны.

Он был решительно настроен на то, чтобы брак совершился как можно скорее.

– Итак, дорогая? – напомнил Давид.

– Я понимаю вашу позицию, сир, – сказала Меллиора. Что ж, он тоже понимал ее позицию. Пожалуй, она не слишком ясно осознает то, что он – король. И следовательно, нужно не просто понимать его позицию, но повиноваться.

– И ты принимаешь мои планы относительно твоего будущего? – спросил Давид.

– Вы знаете, я всегда была вашей верной слугой. Как и мой отец.

Она замолчала. Король наблюдал за ее попытками справиться со своими чувствами.

Великий Адин умер совсем недавно. В нем было что-то от медведя, он был высок, как бог, с густой гривой светло-рыжих волос, с пышной бородой, с острым, пронизывающим взглядом. Мужчины им восхищались, женщины его любили. Тем не менее он остался верен памяти своей леди, шотландки по происхождению. С чего бы ни начинался их брак, он любил ее. После смерти жены его неразлучной спутницей стала дочь. Они вместе ездили верхом, читали, плавали по морю, он учил ее обращаться с оружием.

Возможно, даже научил действовать на манер викингов. Совершать налеты, грабить, захватывать чужие земли.

Как ни странно, но Давид никогда не спрашивал Адина, верен ли он королю, поскольку викинг пришел к нему как бы навсегда. Но этот человек с, казалось бы, железным здоровьем совершенно неожиданно умер. Пируя со своими друзьями, ярлами, главами кланов, он вдруг поперхнулся, побелел как полотно и рухнул на пол.

Давид слышал, что всю ночь напролет дочь просидела рядом с умершим отцом, не выпуская его могучей руки из своей ладони.

Да и потом неотлучно сидела в часовне, где он был при жизни крещен и где ожидало погребения его тело.

Она отказывалась покидать часовню, отказывалась от сна, пищи, постоянно молилась, и лишь через три дня друзья и гэльский священник Фагин наконец уговорили ее покинуть умершего отца.

Глядя на короля, Меллиора откашлялась.

– Я снова повторяю, сир: мой отец был вашим самым верным слугой. Все, что я знаю, я узнала от него. Я всегда буду вашей самой преданной подданной и буду служить вам с еще большим старанием, тщанием и ответственностью, если мне будет оказано доверие и предоставлена свобода самостоятельно заниматься моими личными делами. Человек, которого я изберу себе в супруги, будет – в чем я торжественно клянусь перед Богом – самым верным, самым преданным вам, и только вам, сир, подданным.

– Хорошо сказано, миледи, – со всей страстью и жаром юности. Но ты очень юна и очень красива, Меллиора. Ты не можешь себе представить, сколь много людей могут возжелать тебя и твои земли.

– В моем окружении самые способные мужчины...

– Которые служат тебе. Но не те, которые претендуют на роль господина.

– Мною никто не командует, – резко ответила она, на мгновение теряя контроль над собой.

Давид опустил голову и улыбнулся, затем снова серьезно посмотрел на Меллиору.

– Дорогая моя, я осведомлен о твоей твердости и силе воли. Но меня беспокоит твоя способность владеть мечом.

– Я хорошо им владею, – ровным голосом проговорила она. – Меня обучали настоящие мастера, в совершенстве владеющие искусством выживания.

«И вторжения!» – насторожившись, подумал Давид. У него были более срочные дела, чем попытки убедить упрямую молодую наследницу в том, что она не выстоит одна. Тем более что ее родословная по мужской линии внушала подозрение. Оставалась под вопросом лояльность Даро, брата Адина. Хотя это было и не столь уж важно. Давид уже принял решение относительно Голубого острова.

– Леди Меллиора, ты должна помнить, что я твой король. Твой сюзерен и крестный отец. Мне вверили твое благополучие твои отец и мать. И в первую очередь я думаю о нем. Я восхищен твоей силой и волей, но все же должен повторить...

– Сила, воля и разум, мой сеньор, – уточнила она. – Когда крепость подвергнута осаде, ее спасение зависит не только от меча, но скорее от таланта главного защитника, который руководит действиями других. И у меня есть подобный дар.

– Меллиора, – произнес Давид, теряя терпение. – Я же сказал. Ты должна верить моей способности предвидеть, что будет лучше для тебя – и Шотландии.

– Поскольку я слишком слабая и неразумная женщина, чтобы самой определять свою судьбу, сир?

Давид встал и, удивленный столь откровенным сарказмом и силой сопротивления, приблизился к ней. Меллиора не отвела взгляда. Так продолжалось несколько мгновений, после чего девушка опустила ресницы, и Давид заметил, что она дрожит, хотя и не мог определить, страх это был или ярость.

– Я выбрал для тебя мужчину...

– Вы выбрали мужчину, которому собираетесь отдать мою собственность. Я лишь довесок к этому.

Ее глаза вспыхнули. Давид знал Меллиору с раннего детства, и сейчас она этим пользовалась. У него возникло искушение поступить с ней так, как он мог бы поступить с собственным маленьким ребенком, – взять и отшлепать, перекинув через колено.

Но она была уже не в том возрасте – как, впрочем, и его колено. Однако его утомил этот спор. Разумеется, он победит, поскольку он король, командует большими армиями и уж, конечно, заставит одну слабую женщину пойти к алтарю. Тем не менее его раздражало, что он не может ощутить вкуса победы, одержанной с помощью лишь слов и логики.

– Ты можешь идти, Меллиора, – коротко сказал он.

– Но, сир...

– Можешь идти!

– Да, разумеется. Как пожелаете. Я свидетельствую вам свое почтение, король Давид, которому принадлежит власть по праву. А сейчас, поскольку уже поздно, я намерена проститься и вернуться домой.

– Нет, леди, ты не вернешься.

Меллиора выгнула дугой изящные, янтарного цвета брови.

– Значит, я пленница, сир?

– Ты моя гостья.

– Ваша гостья...

– Именно, миледи.

– А если я пожелаю уехать – до свадьбы, разумеется?

– Прошу, миледи, не надо этого делать. Тебе это вряд ли удастся.

– У вас есть сила, мой господин король. Но если бы, следуя велению разума, вы позволили мне удалиться, я была бы свободна. Разве не так, мой господин?

Давид наклонился к ней и погрозил пальцем.

– Миледи, поостерегись. Иначе можешь оказаться узницей не только Стерлинга, но и своей комнаты, – предупредил он.

Меллиора снова опустила ресницы.

– Сир...

– Ради Бога, Меллиора, оставь меня! – воскликнул Давид, и она, стиснув зубы, замолчала. У него на языке вертелись слова о том, что он пригласил ее в Стерлинг не просто чтобы объявить о своем решении, но и для встречи с будущим женихом. Гонец недавно заверил его, что воины находятся недалеко от дома и задерживаются лишь из-за того, что вынуждены следовать за эскортом Меллиоры.

Лайэн привел людей, которые участвовали в сражении.

Давид пока не сообщил ему о предстоящем браке. Лишь после внезапной смерти Адина король пришел к твердому решению, что Меллиора – достойная награда для юноши, который превратился в самого уважаемого воина и рыцаря. За последние годы появлялись другие богатые наследства, но за ними стояли великовозрастные наследницы, не способные дать молодому воину семью, которую он потерял. А среди множества молодых женщин было мало столь богатых, как дочь викинга. Вопрос о будущем Уорика постоянно занимал Давида вплоть до последнего времени, поскольку он никак не ожидал смерти Адина – этот скандинав походил на бога Одина и, казалось, будет жить вечно. Адин был совсем молод, когда взял себе в жены гэльскую девушку и произвел на свет дочь. Давид не мог предположить, что наследница и ее богатства так скоро окажутся в его распоряжении и он сможет предложить их лэрду Лайэну.

Король лихорадочно размышлял. Лэрд Лайэн возвращается с триумфом. Доблестный воин, преданный королю, а король предлагает ему невесту, которая не только не желает этого брака, но преисполнена решимости во всеуслышание заявить об этом.

– Меллиора, – сердито повторил Давид, – сделай милость, прекрати препирательства и оставь меня.

– Если вы так хотите, сир, я повинуюсь и оставлю вас, – тихо сказала она, но в глазах ее горел опасный голубой огонь, и хотя говорила она негромко, в голосе ощущалось крайнее раздражение.

– Я жду! – Давид скрестил руки на груди. – Ты испытываешь мое терпение.

– Вы знаете, сир, – сказала Меллиора, – говорю как пред Господом Богом: даже король не может принудить девушку выйти замуж.

Спокойный тон, которым были произнесены эти слова, сделал ее упрек досадно весомым. Она сохраняла спокойствие, он терял терпение. Такого не должно быть. Он король, она – всего лишь пешка, его пешка, которую он может двинуть туда, куда сочтет необходимым.

– И я как пред Господом Богом говорю, моя дорогая. Тебя это, быть может, удивит, но в игру, где фигурируют сила и ум, играют двое. Нельзя недооценивать того, что могу сделать я. А что касается принуждения, то это я скорее всего оставлю на долю твоего будущего мужа.

Внезапно Меллиора премило улыбнулась ему. И хотя Давид был зол и настроен весьма решительно, его уже немолодое сердце дрогнуло, если не растаяло. Она была такая славная – и переменчивая; еще минуту назад казалась яростной и непреклонной, а сейчас смотрела на него почти ласково и нежно. Она же была его крестницей!

– Сир, мне брошен вызов. Разумеется, мы оба знаем, что мне вряд ли удастся сбежать из вашей крепости. Но если бы я все-таки сбежала... могла бы я после этого сама определять свое будущее?

– Ты не сбежишь.

– Если вы так уверены, тогда почему бы нам не заключить сделку?

– Миледи...

– Если я убегу, то буду свободна, – заявила Меллиора таким тоном, словно все уже было решено. С лучезарной улыбкой она вдруг сделала шаг вперед, как это бывало когда-то в детстве. Дотронулась до плеч короля, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.

– Я не даю тебе такого обещания! – твердо сказал Давид.

– Но если я убегу, то буду свободна, – повторила она. – Я хорошо уяснила это от вас и своего отца. Обладание дает мужчине большую силу для того, чтобы удерживать собственность. Свобода дает женщине великую силу для того, чтобы вести переговоры. Я искусно владею мечом, ножом и особенно – умом. Я сильнее, чем это вам видится, сир, и молю Бога, чтобы вы это поняли, – сказала она с достоинством.

Затем повернулась, чтобы уйти. Расправив плечи. Высоко подняв голову. Она не убегала из комнаты, но уходила как богиня, ступающая по облакам. Уверенно. Не спеша.

– Я выдам тебя замуж за вечно пьяного старика, который бьет свою жену! – выкрикнул Давид, сердито устремившись за ней. О да, она одарена железной волей и способна, кажется, спорить с самим Господом Богом вдень Страшного Суда.

За дверью Давид увидел сэра Гарри Уэйкфилда – старинного друга и рыцаря, служившего ему верой и правдой еще до того, как он стал королем.

– Сэр Гарри! – обратился к нему Давид.

– Сир?

– Леди и я затеяли нечто вроде игры – состязание характеров, так сказать. Проследи за тем, чтобы она благополучно вернулась в свою спальню и не покидала ее до тех пор, пока я снова ее не позову.

– Да, сир.

Меллиора лишь улыбнулась. Бросив быстрый, вызывающий взгляд на короля, она взяла сэра Гарри за руку.

Они двинулись по коридору. Давид смотрел им вслед, убеждая себя в том, что сэр Гарри – опытный рыцарь, который должен охранять одну-единственную женщину.

Все же он решил удвоить охрану у ее двери и сказать, что леди Меллиора ни под каким предлогом не должна покидать крепость Стерлинг без его личного разрешения.

Если же она попытается...

Что ж, ее вернут назад.

В цепях, мрачно подумал он.

– Спокойно, мой славный господин, спокойно...

После того как первый порыв страсти был утолен, Элинор осмотрела его рану. Он уверял, что это царапина. Нет, рана, возразила она. И может загноиться.

– Спокойно, я ведь едва касаюсь... – повторила Элинор и залила бальзамом рану на предплечье. Покончив с этим, она взгромоздилась на него – нагая, аппетитная, красивая – и заставила совершенно забыть о ране. Элинор знала, где и как следует ласкать, и в любви была как тигрица. У них оставалось мало времени до отъезда по срочному вызову короля. Он же был озабочен, измучен воспоминаниями о мятеже и в эту ночь оказался плохим партнером...

– Уорик!

Он встрепенулся, отвлекаясь от размышлений, и посмотрел на Ангуса, который ехал рядом.

– Мы почти приехали.

Уорик обернулся и оглядел вооруженных всадников, следовавших за ним. Все они великолепно владели различными видами оружия и хорошо показали себя в сражении. Истинный повод мятежа продолжал оставаться загадкой. Уорик был уверен в том, что кто-то его спровоцировал. Сейчас, когда дочь и племянник покойного Генриха ведут борьбу за трон, чрезвычайно опасны английские дворяне, но и от скандинавов можно ожидать неприятностей.

Ангус был прав. Пока Уорик предавался воспоминаниям и размышлениям, они добрались почти до самых ворот Стерлинга. На стенах горели факелы, и казалось, что крепость бодрствует ночью. Ночь была тихой и ясной, небо усыпано звездами.

Уорик натянул повод, останавливая коня.

Ангус мрачно повел бровями.

– Уорик, ты командир этого отряда. Перед нами Стерлинг. Король тебя позвал. Он хочет видеть тебя и услышать о происшедшем. Да ты и сам хотел свидеться с ним.

– Ты прав. Но ночь длинна, а ехали мы быстрее, чем я предполагал. Время есть. Скажи нашему сюзерену, что я скоро приеду и сразу же обо всем ему доложу.

Однако эти слова не успокоили Ангуса.

– Уорик, ниже по течению реки расположился лагерь викингов.

– Да, я вижу.

– Ты хочешь ехать один...

– Да. Викинги прибыли сюда для переговоров с королем, это не грабители и не убийцы, которые мечтают уничтожить шотландцев всех до единого. И потом я поеду совсем не в ту сторону, а вдоль вала.

– Зачем? – удивился Ангус.

– Чтобы побыть в одиночестве, Ангус.

– Ты сможешь побыть один в своей спальне в Стерлинге.

– Это совсем не то. Разве это может сравниться с тем, когда над твоей головой сияют звезды? Знаешь, не беспокойся обо мне. Мы возвратились в Стерлинг. Городские ворота перед нами. Опасности никакой, не станут же на нас нападать рыбаки. И к тому же я буду осторожен. Доведи людей до Стерлинга. Доложи обо всем королю. Скажи ему, что я буду очень скоро.

– На тебе же нет лат, нет кольчуги...

– У меня есть нож, – спокойно сказал Уорик.

– Уорик...

– Ангус! – простонал Уорик. – Ты хороший человек и телохранитель. А сейчас будь хорошим другом и дай мне побыть одному.

Он поднял руку, прощаясь с всадниками, следовавшими за ним, и пустил коня рысью. Вскоре темнота поглотила его.

Глава 3

– Все мужчины – тираны! – заявила Меллиора, закрывая дверь своих покоев. За несколько мгновений до этого она наградила сэра Гарри самой обворожительной и кокетливой улыбкой и поблагодарила за то, что он будет ее охранять.

Джиллиан Макгрегор лишь бровью повела, услышав эти слова. Она была скорее другом, нежели горничной Меллиоры, поскольку воспитывала ее с детства. Она продолжала вышивать, ее пальцы нисколько не изменили ритма движений.

– Я думала, ты обожаешь короля, дорогая, – сказала Джиллиан. – Ты с такой уверенностью шла на встречу с ним.

Меллиоре вдруг захотелось быть такой, как Джиллиан. Кажется, ее ничто не могло вывести из равновесия. Джиллиан была лучшей подругой матери и одновременно горничной, она пережила смутные времена и, очевидно, получила хорошую закалку. Должно быть, это очень приятно – пребывать в постоянном душевном покое. Джиллиан было около сорока, однако на ее приятном и спокойном лице еще не появились морщины. Волосы, слегка тронутые сединой, гармонировали с белизной кожи и голубовато-серыми глазами.

Тем не менее когда Джиллиан наконец подняла глаза, Меллиора заметила в них легкое удивление. Джиллиан заранее знала исход встречи Меллиоры с королем. Она вместе с советниками Меллиоры предупреждала ее, что будет именно так. Даже Эван говорил об этом. Король не позволит ей остаться хозяйкой своего острова и сообщит о ее незамедлительной свадьбе.

– Мои чувства к этому человеку не меняются из-за того, что он тиран. По всей видимости, ты знаешь, что произошло, когда я пришла к нему.

– Да, слуги в замке говорят об этом. Все считают, что этот союз будет идеальным. И ты должна помнить, что Давид имеет право на подобные действия. Он король.

– Может быть, и так, но все равно он тиран.

– Меллиора, если ты подумаешь обо всем спокойно, я уверена, ты согласишься с тем, что Давид – мудрый правитель, завоевавший любовь и преданность своего народа. Он хочет избежать кровопролития, а для этого нужно, чтобы королевство было крепким и единым. Вспомни, какие страшные битвы были в 1124 году, когда он взошел на трон. Через несколько лет, когда начался мятеж кланов, он снова вынужден был воевать. Ему нужно, чтобы крепости и замки управлялись шотландцами, которым он доверяет. Тем более сейчас, когда у королевской семьи в Англии возникли проблемы.

Меллиора понимала, что слова Джиллиан справедливы, однако она еще не остыла от гнева.

– Как же, проблемы в Англии! Поверь мне, король использует их к своей выгоде. Он верит только избранным мужчинам и совсем не доверяет женщинам. Ну почему он не понимает, что я буду верно служить ему?

Джиллиан отложила работу, вздохнула, посмотрела на Меллиору и прямо ответила:

– Потому что ты дочь викинга.

– Мой отец был верен королю.

– Твой отец, – мягко сказала Джиллиан, – умер. А королем быть непросто. Править такой пестрой страной, где существуют гордые главы кланов, дворяне из древних семейств, а также потомки тех, кто когда-то вторгался на эту землю, – задача не из легких.

– Да, мой отец мертв, и наша страна дика. Мой отец не позаботился о том, чтобы оставить свои любимые земли мне.

– Он приобрел любимые земли с помощью твоей матери.

Меллиора рассердилась.

– Ты тоже намерена спорить со мной? Если земли приобретены благодаря матери, тем больше оснований, что они должны быть моими! Попробуй оспорить это!

– Мне? Спорить с тобой? А о чем? Земли перешли к матери по традиции, а железной хваткой их удерживал твой отец.

Меллиора поднялась и стала беспокойно ходить по комнате. Если ей удастся сбежать, она окажется свободной. Хочет того Давид или нет. Ибо, сбежав, она может обратиться за помощью к родственникам отца, пока не достигнет компромисса с королем. Давид не позволил ей сказать, что она собирается выйти замуж за Эвана, хотя даже ему пришелся бы по душе такой выбор.

Эван был шотландцем по рождению и воспитанию, хотя в жилах рода его матери и была толика крови викингов. Вот уже сотни лет воины из их рода защищали Шотландию. Многие были удостоены рыцарского звания. Это были гордые и благородные люди, и королю следовало бы приветствовать Маккинни в качестве лэрда ее земель.

Король просто не знал этого. Потому что не дал Меллиоре возможности объяснить ему положение дел. Он выслушал уверения в ее верности и сразу же сообщил о том, что намерен выдать ее замуж за одного из лучших своих воинов – лэрда Лайэна.

– Потому что он тиран! – гневно произнесла вслух Меллиора и посмотрела на Джиллиан. – Он считает, что всегда может приказывать мне, даже если это касается меня лично. Я ему этого не позволю.

– Меллиора! – сказала Джиллиан, которая, кажется, только сейчас стала терять терпение. – Ты слишком долго жила на Голубом острове и не осознаешь, что это лишь маленькая частица большого мира. Успокойся, пожалуйста, прояви благоразумие. Давид – король. И как это ты можешь позволить или не позволить ему?

Меллиора грустно покачала головой.

– Ты же знаешь, что раньше все было иначе. Норманны привезли сюда эти противные законы, по которым мы живем. Конечно, моя мать умерла давно, я плохо ее помню, но помню, что она рассказывала мне о старых временах. Когда Шотландия была совсем дикой, здесь было множество королей, разных народов, старых богов, традиций... И тогда женщины владели землей наряду с мужчинами...

– Это языческие поверья! – предупреждающе сказала Джиллиан и перекрестилась.

Меллиора улыбнулась.

– По языческим поверьям земля была матерью, женщин уважали и любили. И если бы мы жили до того, как эти противные норманны изменили весь уклад, я бы имела право владеть своими землями...

– Могла владеть, а могла и не владеть. Неужто ты не понимаешь, что он как раз и боится твоего бунта? Ты не хочешь этого видеть, но угроза со стороны викингов очень реальна. На памяти нашего поколения викинги захватывали шотландские владения. Твой отец доказал, что он истинный шотландец, он сделался одним из лучших друзей Давида. Я уверена, что король тебя любит...

– Однако он не уважает мои права, Джиллиан. А ведь я не давала ему никаких поводов сомневаться во мне. Я ехала сюда с одной целью – выразить ему свою любовь и верность. И что из этого получилось?

– Я снова тебе говорю. Кого бы ты ни обвиняла, у тебя прав не больше, чем у ребенка. Викинги правят немалым количеством земель, которые принадлежат Шотландии, и Давид не намерен отдавать им новые.

– Это меня просто бесит! Я законная наследница по линии отца и матери! Я ненавижу норманнов, ненавижу за то влияние, которое они оказали!

– Норманны оказали влияние еще до твоего рождения. Я любила твою мать, но ей не следовало бы рассказывать сказки о том, что у женщин раньше были другие права. Нравится тебе или нет, но у короля есть право передать тебя – и твои земли – тому, кого он выберет тебе в мужья.

– Ну что ж... Тогда я должна сама как-то изменить положение. Если мне удастся избежать встречи с королем, я найду способ освободиться.

– Избежать встречи? Что это значит?

– Ну, скажем иначе: убежать от него.

– Что? – Джиллиан встала, наблюдая за тем, как ее подопечная расхаживает по комнате.

– Если я убегу, – бросила Меллиора через плечо, ибо нашла в окне щель, в которую можно пролезть, – я свободна.

– Ты уверена?

Меллиора вышла из закоулка, в котором обнаружила окно со щелью.

– Если я убегу, то мы сможем вести переговоры, а потом заключить сделку, и король должен будет выполнить свою часть обязательств. Мой дядя Даро находится здесь, в Стерлинге. Его позвали на встречу с королем. Я обращусь к его людям, и дядя позаботится о том, чтобы я попала к королю не раньше, чем он согласится выслушать мои доводы.

– Меллиора, королей редко вынуждают выслушивать доводы.

Меллиора резко мотнула головой:

– Не согласна! Королей очень часто вынуждают это делать! Чаще всего – на поле сражения, когда они обнаруживают, что их люди, как бы много их ни было, не могут одолеть людей другого короля. Посмотри на нашу страну. Как получилось, что такое количество самых разных земель управляется одним королем Шотландии? Отчасти это по воле людей, которые расселились на этом пространстве, а отчасти потому, что один король оказался сильнее других. Он должен выслушать меня. Я могу представлять для него угрозу. Видит Бог, довольно много островов находится под управлением викингов.

– Меллиора, ты же хорошо знаешь историю нашей страны. Большинство народов, о которых ты говоришь, жили здесь сотни лет. Викинги стоят особняком и действительно управляют многими островами. Король Давид опасается твоих родственников – викингов. Ты станешь для него еще более опасной, и он сомнет тебя раньше, чем ты начнешь ему угрожать, – предупредила Джиллиан. – Пожалуйста, посмотри на эту ситуацию со стороны, и ты поймешь, что король должен решить твою судьбу – у него нет иного выбора.

Меллиора закусила губу, внезапно почувствовав неукротимое желание разрыдаться. Она не хотела верить, что ее отец умер. Она так горячо его любила, и мир без него казался пустым. Никто из известных ей людей не мог с ним сравниться. Адин обладал силой десятерых. Он был викинг по рождению. Однако самой большой его силой были ум и доброта. Он постоянно рассказывал ей о матери и таким образом в течение многих лет как бы оживлял ее для Меллиоры. Он приглашал к себе воинов, священников, художников, поэтов. В большом зале его дома собирались интереснейшие люди страны. Отец учил Меллиору ездить верхом, защищаться с помощью меча и даже стрелять из тяжелого арбалета. На мир она смотрела отцовскими глазами. Он учил ее, что все мужчины и женщины достойны внимания и уважения, независимо от их верований, от страны, в которой они родились, и их происхождения. От него Меллиора узнала, что друзья бесценны, что власть и богатство – это дар и ответственность и что она должна всегда проявлять заботу о тех, кто зовет ее госпожой, а не ожидать, чтобы они заботились о ней. Отец любил ее, учил быть сильной, доброй, независимой – как ее мать, которая тоже была необыкновенной женщиной, учил не терять присутствия духа и верить в себя. Мать рассказывала ей древние гэльские предания, учила ценить красоту изделий древних кельтских ремесленников. Природа одарила ее звонким смехом, чарующими, лукавыми глазами и улыбкой – теплой и сияющей, как солнце. Гордая и уверенная в себе, идеальная жена для мужа-воина, она учила дочь откровенно высказывать свое мнение и бороться за свои права.

А теперь их обоих нет. Меллиора оказалась совершенно одна, и ее собираются бросить в объятия противного незнакомца, и тот просто-напросто приберет к рукам то, что по праву принадлежит ей. Что же делать? Позабыть человека, который всегда был ее другом, ее опорой, ее утешением?

– Меллиора, ты меня пугаешь. Прошу тебя, не торопись, нужно спокойно во всем разобраться.

Меллиора подошла к Джиллиан и сжала ее маленькие ладошки своими.

– Я не могу быть спокойной. Я устала быть спокойной. Я пыталась поговорить с Давидом, старалась быть умной и рассудительной. Он не стал меня слушать. Я слышала о лэрде Лайэне раньше. Мне предстоит выйти замуж за норманна.

Джиллиан покачала головой:

– Я слышала совсем иное.

– Старый, противный норманн, седой, весь в боевых шрамах, который служил королю, когда тот находился в Англии! Джиллиан, ты видела людей короля, когда мы разбивали лагерь? Все они были норманнами!

– Я видела этих людей издали, а богатые доспехи носят не только норманны. Меллиора, я не верю в то, что человек, которого король предназначает тебя в мужья, норманн. У меня ведь тоже есть уши. Я слышала разговоры слуг. Они называют этого рыцаря лэрдом Лайэном. Это блестящий, замечательный воин – вот что я о нем слышала.

– Как же, одно слово – лев[2]! – пробормотала Меллиора. – Похоже, как и большинству норманнов, ему нравится слышать свой рык. В мире нет справедливости, но это имя, должно быть, вполне ему подходит. Если понаблюдать за животными, то за добычей охотится львица, а лев знай себе сидит да дремлет на солнце. Так и у людей. Этот зверь – мужчина – будет греться на солнышке и пользоваться достоянием моей семьи.

– Ты ведь еще даже не видела его!

– У меня нет ни малейшего желания его видеть. Боюсь, что как только его встречу, моя печальная участь будет предрешена, – сказала Меллиора, поглядывая из-за плеча Джиллиан на окно. – И потом, ты забываешь: я обещала свою руку и любовь другому.

– А это, дорогая моя, полная глупость. Ты не имела права никому и ничего обещать.

– Мой отец благословил меня в моем выборе! – с легкой запальчивостью возразила Меллиора. На самом деле Адин не давал ей разрешения на брак с Эваном Маккинни, но не возражал против их дружбы, так что ее слова были близки к истине. Она знала Эвана с тех пор как себя помнила. Он был на три года старше ее, и на него смотрели как на хранителя земель ее отца. Его отец был Маккинни номер один, глава клана и обширного семейства, владевшего землями, полученными от Адина. Когда он умер, главой клана стал Эван. Добрый и уравновешенный, он спокойно реагировал на ее вспышки гнева и вызывал у нее раздражение лишь тогда, когда указывал на то, что она неверно оценивает ту или иную ситуацию. Меллиора до сих пор не могла забыть, как он смотрел на нее при расставании.

Как будто они прощались навсегда.

Меллиора снова посмотрела на окно. Оно было совсем маленьким. Крепость предназначалась для защиты от нападений и была построена из прочных камней.

Мимо протекала река. Если она переправится через реку, то доберется до лагеря своего дяди Даро.

– Мне надоело спорить! – решительно заявила Меллиора и прошла из большой комнаты в меньшую, в которой спала Джиллиан. Здесь окно было чуть побольше, оно выходило на деревянный парапет с бойницами.

Она может легко выбраться из окна. Под ним находились подмостки – там парапет еще не был достроен. В темноте можно незаметно спуститься по подмосткам, а надев шерстяную коричневую накидку Джиллиан, беспрепятственно выйти из ворот.

А что потом?

У нее нет иного выбора – придется украсть на берегу лодку. Впрочем, не украсть. Меллиора неожиданно улыбнулась. Король Давид был первым шотландским монархом, который стал чеканить собственные деньги. Она оставит владельцу лодки монету с изображением короля.

– Меллиора! – окликнула ее Джиллиан. Поколебавшись, Меллиора ответила:

– Займись своей работой, Джиллиан. Извини, что я расстроила тебя. Мне нужно немного побыть одной.

И закрыла дверь, соединяющую две комнаты.

Тихонько открыв дорожный сундук Джиллиан, она нашла в нем желанную накидку, надела ее и низко опустила капюшон. Накидка была темно-коричневого цвета, трудноразличимого в темноте.

Меллиора взобралась на подоконник и пролезла в узкое окно. Потом мягко спрыгнула на деревянные подмостки и сделала несколько шагов.

Расстояние, которое ей предстояло преодолеть, было довольно значительным. Меллиора вдруг заколебалась: хочет ли она рисковать своей жизнью ради свободы?

Свобода – это тот дар, который стоит любого риска. Она слышала, что именно так говорили многие мужчины.

Она может свалиться вниз, если прыгнет и не попадет на поперечную балку подмостков.

«Решить – значит проявить мудрость. Решайся, если это может быть сделано. А если это может быть сделано...

Тогда прояви мужество».

Меллиора отступила назад.

Разбежалась – и прыгнула!

Она попала на поперечную балку, затем опустилась на ту, что находилась ниже, затем еще ниже.

Когда до земли оставалось три или четыре фута, она спрыгнула.

Нельзя сказать, что внутренний двор крепости был многолюдным. Однако он не был и пустынным. Рыбаки возвращались с реки. Их жены спешили домой, обменяв рыбу на другой товар. Купцы закрывали лавки на ночь. Меллиора смешалась с ними. Приблизившись к воротам, она пристроилась к разносчику, который выходил из крепости. Со стороны могло показаться, что жена старается не отстать от своего быстро идущего мужа.

Выйдя за ворота, разносчик направился по тропе, ведущей в ближайшую деревню. Здесь их пути разошлись. Меллиора едва не бегом бросилась к реке.

Двигаясь по валу вдоль реки, она увидела лодку, за которой, похоже, никто не присматривал. Это была маленькая лодчонка, вытянутая на берег. Меллиора огляделась. Людей поблизости не было видно. Она подошла к лодке, убедилась, что весла на месте. Помня о том, что не желает быть вором, Меллиора сунула руку в карман платья и извлекла маленькую серебряную монету. Она оставит ее на берегу.

Меллиора попыталась столкнуть лодку с места – и вдруг оцепенела.

Что-то поднялось неподалеку. Точнее, не что-то, а кто-то. Мужчина. В такой же темной накидке, как у нее. Он возвышался в темноте, словно огромная башня.

Крик застрял у нее в горле, зато мужчина громко произнес: – Вор!

Успеет ли она столкнуть лодку в воду раньше, чем он схватит ее? Увы, нет!

Меллиора смотрела на нею, пытаясь сохранить спокойствие и принять – как можно быстрее! – решение, но скорость, с которой он приближайся, породила в ней панику. Она могла бы пустить в ход меч, но меч остался в спальне.

У нее есть небольшой нож у голени, но на мужчине скорее всего броня.

Оставалась одна надежда – спастись с помощью ног. И Меллиора бросилась бежать.

Однако тут же была схвачена. Она ахнула, почувствовав себя в крепких, будто железных, руках, а потом была брошена на мягкий песок насыпи.

Она приземлилась, хватая ртом воздух. Попробовала подняться, но не смогла. Мужчина был рядом, готовый навалиться на нее. Меллиора дотянулась до голени и выхватила нож. Изловчившись, она повернулась на спину и занесла свое оружие, целя мужчине между ребер.

Она не успела нанести удар – запястье оказалось в железных тисках мужской руки. Почувствовав острую боль, она невольно выронила нож.

Ей было трудно дышать, ибо громадный незнакомец буквально оседлал ее.

– А теперь, – загремел он, – ты, воришка! Куда ты собрался отправиться на этой лодке? Отвечай, да поживее, иначе я перережу тебе горло!

Глава 4

Ей пришлось преодолеть не одну волну страха. При бледном, призрачном свете луны она смогла получше разглядеть взгромоздившегося на нее человека. Правда, она видела скорее его силуэт, а не лицо, ибо на него падала тень от капюшона. Под длинной широкой накидкой угадывалось тяжелое, мускулистое тело. Плотно застегнутая шерстяная накидка была в шотландском стиле, который нисколько не походил на стиль норманнов. Нет, судя по одежде, мужчина не был норманном.

Но какое значение имеет его национальность, если он перережет ей горло и оставит лежать бездыханной здесь, в грязи? Кстати, чем он может перерезать горло? Он вооружен? Ну да, у него нож у голени, как и у нее. А меч? Ножен вроде не видно. Откуда он шел? На берегу реки виднелась глинобитная хижина, рядом с которой паслась лошадь. Была ли это его лодка, или же он приехал сюда на громадном боевом коне, который спрятан где-то в темном месте?

Убьет ли он ее? Что он делает один здесь, на пустынном берегу? Меллиору начала колотить дрожь. Затем она разозлилась на себя. Смерть – это одно дело. А умереть без борьбы – совершенно другое.

– Слезь с меня! – скомандовала Меллиора. Упрямый бык! Он и не думал исполнять ее команду.

Но она своего добьется, заверила себя Меллиора.

Этот человек, решила она, слуга какого-то более важного господина. Хороший образчик доброй шотландской породы: рост у него был весьма впечатляющим, тело и мышцы – могучими. Из него получился бы великолепный рыцарь – наверняка его можно было бы научить хорошо владеть мечом, и удар у него был бы колоссальной силы.

– Ты что – тупой или глухой? Слезь сейчас же! – властным тоном повторила Меллиора.

Однако мужчина не шевельнулся. Она почувствовала, что он с любопытством смотрит на нее, хотя лицо его было скрыто капюшоном.

– Значит, девушка собралась украсть лодку, – сказал он ровным тоном.

Ей были видны его ноги и торс. Под накидкой на нем были шерстяные рейтузы, полотняная рубашка и туника. Одежда отнюдь не выглядела бедняцкой, хотя и была изрядно перепачкана, как если бы он основательно поработал или совершил долгое путешествие.

– Я ничего не воровала, добрый человек, – сказала она и поморщилась, уловив дрожь в собственном голосе. – Говорю тебе, немедленно слезь с меня!

К счастью, ее слова наконец-то были услышаны. Он встал, взял ее за руку и рывком поставил на ноги. Хотя Меллиора была высокой, он оказался гораздо выше. Оттого что они стояли почти вплотную, ей сделалось не по себе.

У Меллиоры не было иного выбора – только продолжать стоять на своем. Один из первых уроков, который преподал ей покойный отец, заключался в том, что нельзя показать потенциальному врагу своего страха.

– И обрати, пожалуйста, внимание. Я не воровка. – Она протянула руку и показала серебряную монету, которую собиралась оставить в качестве платы. – Но мне нужно переправиться на ту сторону, и я готова расплатиться этими деньгами. Если ты отвезешь меня, то получишь деньги и лодку, и я смогу дополнительно заплатить тебе за услуги.

– Ты можешь сделать это сейчас?

Он протянул руку, и она собрала все свое мужество, чтобы не отпрянуть в сторону, когда он сдвинул ей капюшон и стал внимательно разглядывать ее лицо.

Меллиора оттолкнула его руку, однако капюшон уже откинулся назад, и у него оказалось достаточно времени для того, чтобы рассмотреть ее, тогда как она не могла видеть его лица.

– Не трогай меня, – сдерживая гнев, строго сказала она.

– А я тебя и не трогал. Только твою одежду.

– Ты не должен позволять себе никаких вольностей. Предупреждаю тебя: я леди этой земли, и, если станешь мне хорошо служить, тебя ждет успех, а если причинишь вред, ты умрешь.

. Он жестом указал на лодку. Испытав облегчение оттого, что он, кажется, понял ее положение, оценил ситуацию и возможную выгоду, с этим связанную, Меллиора быстро подняла выпавший нож и сунула в ножны. Затем забралась на корму маленького суденышка, давая возможность мужчине сесть на среднее сиденье, чтобы он мог грести.

Оттолкнув лодку от берега, мужчина шагнул в нее. Он легко и ловко добрался до среднего сиденья. Пара ударов веслами – и они уже двигались по реке.

Если они будут плыть с такой скоростью, то она доберется гораздо быстрее, чем думала.

Тем не менее эта мысль облегчения не принесла, что-то продолжало ее беспокоить. Меллиора чувствовала, что мужчина все время за ней наблюдает. Они были на середине реки, когда он снова заговорил с ней. Голос у него был сочный, грудной, хрипловатый – и угрожающий.

– Значит, леди?

– Знай греби, остальное тебя не касается, – ответила Меллиора.

– Леди – и одна, среди ночи. В такое время, когда могут встретиться головорезы, воры, насильники, грабители и всякое отребье?

Кажется, он угрожает ей?

– Как ты знаешь, я ношу при себе нож – подарок одного викинга, моего друга. Он острее любого меча, и я умею им пользоваться.

– Да, я видел.

– Ты застал меня врасплох. Впредь такого не случится. – Меллиора старалась говорить как можно тверже и увереннее, хотя страх все более овладевал ею.

Незнакомец ничего не ответил на ее предупреждение – он продолжал размышлять вслух:

– Леди ночью, одна, на берегу реки, просит об услуге – и в то же время угрожает тому, кому отдает приказ оказать эту услугу. Этому может быть лишь одно, как мне думается, объяснение. Скажи, дорогая миледи, от кого ты так отчаянно хочешь убежать? – спросил он.

– Ты хочешь узнать мой ответ, а потом получить выкуп, так я понимаю? Ну нет, я ничего тебе не скажу. Твое дело грести. Я заплачу тебе серебром и золотом. Но только тронь меня – и если я не заколю тебя на месте, то обещаю: ты умрешь в страшных муках. Умирая, будешь корчиться отболи – исколотый, окровавленный, обожженный, а после смерти куски твоего тела будут скормлены воронам.

– Ты очень надменная и кровожадная, – сказал мужчина.

– Несчастный ублюдок! Как ты смеешь критиковать меня?

– Ты очень уверена в своей мощи. И это заставляет меня думать, что ты сбежала от самого короля. – Он наклонился вперед. – Почему?

Меллиора скрипнула зубами, стараясь сохранить самообладание и досадуя на то, что он разоблачил ее.

Впрочем, победа в бою может зависеть от того, чувствуешь ли ты, когда нужно ударить, когда сделать ложный выпад и даже – когда обратиться к переговорам.

– Зачем тебе это знать? – спросила Меллиора, не желая рисковать и вступать в физическую схватку. – Я могу заплатить очень хорошо, тебе не нужно будет просить выкупа. Ты получишь деньги – и делу конец.

Хотя фигуру мужчины скрывала широкая накидка, ей показалось, что он пожал огромными плечами.

– Так, причуда, должно быть. Я очень любопытен. И я достаточно обеспечен. Не очень нуждаюсь в твоих деньгах.

Меллиора вздохнула.

– Ну пусть тогда это будет просто награда за то, что ты помог мне добраться до места назначения. Ведь я могла бы тебя арестовать и, возможно, повесить за то, что ты приставал ко мне на берегу.

– Очень странно. Мне кажется, ты понятия не имеешь о законах этой земли.

Меллиора тяжело вздохнула, не в силах скрыть раздражение. Он требовал рассказать ее историю. Хорошо, она расскажет ему правду.

– Прекрасно. Если хочешь услышать занимательную историю, ты ее услышишь. Я шотландка. Правда, мой отец не был чистокровным шотландцем, но род матери уходит корнями в глубь шотландской истории. И я, как ты и предположил, подопечная короля. Мой отец недавно умер, и тогда король Давид неожиданно принял решение отдать меня и мою землю ужасному, омерзительному, презренному, рябому, жалкому норманну – своему приятелю и соратнику. Я сказала себе, что этому никогда не бывать!

– Ах, вот оно что... – пробормотал мужчина. Уж не сочувствие ли прозвучало в его голосе? – Понятно...

– Значит, ты меня понимаешь и поможешь мне. И я сделаю тебя богаче, чем ты сейчас, даже если деньги и не столь важны для тебя.

– Куда же ты собираешься плыть?

– Вниз по реке. Там мои родственники.

– Там нет никого, кроме викингов, которые разбили на берегу лагерь.

– Да, я знаю.

– Ты родственница викинга Даро?

– Он мой дядя.

– Тогда ты, стало быть, и родственница Бьорна Холлстедера? – резко спросил мужчина.

– Нет, – ответила Меллиора, несколько удивленная его тоном. – Холлстедеры родом из Дании. Мой отец был сыном норвежского ярла.

– Значит, ты хочешь натравить викингов против короля?

– Нет! Да как ты смеешь предположить, что мои родственники-викинги поднимут против короля оружие? Я просто хочу оказаться в более выгодной для себя позиции, чтобы объяснить королю ситуацию и выразить свои чувства.

– Если ты намерена учинить кровопролитие и мятеж, тебе следует объясниться.

– Я не намерена организовывать ни кровопролития, ни мятежа! Мой отец был викингом, который любил Шотландию, и ему была дорога идея единой Шотландии! Однако ты слишком самонадеян и нахален! С чего бы это?

– Ну, это просто так, – пробормотал незнакомец. Внезапно он переключил все свое внимание на весло. Похоже, он его выкручивал.

– Что ты делаешь? – спросила Меллиора. – Не нужно... Она не успела закончить фразы, как весло выскользнуло из уключины и упало в воду.

– Ах! – проговорил мужчина. – Ты только посмотри, миледи!

– Что ты наделал? – в ужасе спросила Меллиора. Был ли этот человек опасен или просто глуп?

– Весло, – печально сказал он. – Оно вывалилось из уключины.

– Еще бы, болван! Ты сам его и выкрутил! Так всегда случается, если...

– Боже мой! – внезапно воскликнул мужчина.

– Что такое?

– Другое весло тоже вывалилось!

– О Господи, ну можно ли быть таким болваном?! Сидит тут, мучает меня разными вопросами, а у самого не хватает ума удержать весла!

– Миледи, я очень сожалею, но не стоит беспокоиться, – бодрым тоном сказал мужчина и поднялся в лодке. – Я доплыву до берега и добуду другие весла.

– Но на это потребуется время!

– Будь уверена, леди, я вернусь за тобой. И за твоим золотом, конечно. Не огорчайся. Обещаю, клянусь тебе: ты будешь именно там, где тебе надлежит быть.

– Как ты мог такое натворить? Я просто в отчаянии! Дорога каждая минута! Как ты мог! Ты заслуживаешь, чтобы тебя отхлестали словно норовистого коня, выпороли...

– Подвергли пыткам? Поджарили на медленном огне? Колесовали?

– Да, может быть, и так! – распаляясь, сказала Меллиора. В течение всей своей жизни она в обращении со слугами неизменно была добра. Каждый человек хорош по-своему – так ее учили. По заветам Господа, даже самый простой человек заслуживает глубочайшего сочувствия.

Но Господь не предвидел, что ей придется иметь дело с беспросветным болваном. Мало того что он был таким олухом, он оказался к тому же страшно дерзким, позволял себе всякие реплики по поводу ее бегства.

– Переломать кости на колесе, но оставить живым, чтобы затем изжарить, – сердито пробормотала она.

– Миледи, я вернусь, – сказал он.

Меллиора поняла, что мужчина собирается нырнуть в воду, поскольку он сбросил накидку и положил ее на сиденье.

На короткое время воцарилось молчание. Меллиора в некотором изумлении разглядывала незнакомца. У него были роскошные густые, до плеч, темно-каштановые волосы, красивые черты лица. Квадратная челюсть, высокие и широкие скулы свидетельствовали о сильном характере. Глаза, столь внимательно смотревшие на Меллиору, были голубые, почти синие, удивительно большие. И еще обращали на себя внимание красивые, четко очерченные брови дугой.

Как определила Меллиора, он был молод, но выглядел несколько огрубевшим для своих лет. Его внешность произвела на нее впечатление и даже чем-то взволновала. Во взгляде читалась холодная решимость.

– Погоди, – прошептала Меллиора.

– Нет, леди, ты меня жди. Лодка будет тихо дрейфовать вниз по реке – как раз в нужном тебе направлении. Лежи тихо и дожидайся меня, я вернусь.

– Нет, подожди! – крикнула Меллиора.

Но он уже нырнул в воду, оставив ее одну, без весел, посреди реки. В лодке, которая почти не двигалась. Проклятие!

Он не понял всей сложности ее положения. Она не может просто дрейфовать в лодке. Ей нужно как можно быстрее добраться до лагеря викингов – до того, как король обнаружит ее исчезновение и пошлет за ней погоню.

Мужчина вынырнул из воды уже довольно далеко от лодки.

– Подожди! – снова крикнула Меллиора.

Но мужчина снова нырнул, а вынырнув, оказался еще дальше от лодки и тут же поплыл, энергично и мощно рассекая воду руками. Скорее всего теперь он не слышал Меллиору.

Лодка колыхалась посредине реки, оба берега были одинаково далеки. Меллиора ругнулась.

– Какой другой идиот способен упустить сразу два весла? Река была мутная, темная и в этом месте глубокая.

Меллиора огляделась вокруг. Увы, судьба не пожелала ей улыбнуться. Весел нигде не было видно.

Она сидела и смотрела на плывущую в ночном небе луну. Лодка же почти не двигалась с места.

Меллиора сжала ладони в кулаки. Господи, если бы был жив ее отец! Или если бы король принял во внимание ее слова. Ее бесило, что, судя по всему, никто не желает прислушаться к ее логичным и здравым суждениям. А все потому, что она женщина.

Меллиоре казалось, что она целую вечность находится в лодке, размышляя о своих проблемах. При мысли о том, что с ней сделает Давид, если решит, что она его предала, ей стало страшно.

Куда запропал этот болван, который упустил весла и отправился за новыми? Уж не собирается ли он ее выдать? Что-то слишком долго его нет.

Сколько еще она здесь пробудет?

Нет, это не дело – сидеть посреди реки, чувствуя полную беспомощность. Меллиора встала, прикинула расстояние до берега, затем сбросила с себя накидку, башмаки и чулки. Ночь была прохладная, значит, вода холодная. Как бы там ни было, придется рискнуть. Сбросив платье и оставшись в одной полотняной рубашке, она посмотрела на воду и на момент заколебалась. Однако затем решительно стиснула зубы. Она была хорошим, выносливым пловцом. Она сможет одолеть и расстояние, и холод.

И Меллиора прыгнула в реку.

Вода приняла ее, обжигая тело ледяным холодом.

Уорик коснулся ногами дна и последние футы до берега не плыл, а шел. Опустившись на землю, он, тяжело дыша, лег на спину, покачал головой – и расхохотался. Стало быть, он похож на слугу богатого господина? Впрочем, сейчас он выглядел несколько помятым после сражения и дороги. Однако кто же она?

Наследница. Гордая златокудрая красавица, которая плясала у костра и рассказывала легенду о святом Колумбе. Он сообразил, что не спросил сэра Гарри о том, что это за наследница. И сейчас Давид собирался выдать ее за старого, невежественного и грубого норманнского рыцаря. Во всяком случае, она так считала. Возможно, она и права. С какой целью король выдавал ее замуж? Он награждал тех, кто ему верно служил, а ему служили многие рыцари норманнского происхождения.

Ночь выдалась удивительно тихая. Леди, кем бы она ни была, может сидеть среди реки и злиться много часов.

Впрочем, он мог бы отнестись к ней и с большим пониманием. После встречи с Элинор он мог бы проявить большее сочувствие к девушке, которой так не по душе уготованный ей брак, тем более с мужчиной, в котором она видела захватчика и монстра.

Но договорные браки были у дворян обычным делом, и ей следовало бы знать об этом с младых ногтей. Даже если не касаться такого пустяка, как его верность королю. Он был человеком короля, она же в этот момент действовала как враг короля.

И все-таки...

На какой-то момент Уорик испытал жалость к девушке, которая осталась в лодке. Она была юной, и он с первого мгновения понял, что она благородного происхождения и оказалась в опасном положении. Она очень мила, несмотря на свой темперамент и решительный настрой. Царственно высока, молода, красива, нежна, созревшая для замужества – просто волшебная сказка! Так он размышлял тогда, прислушиваясь к рассказу и глядя на ее танец. Конечно же, она была призом, а Давид – королем, который этот приз вручит. Он был должником многих норманнских рыцарей, которые разъезжали с ним и помогали подавлять различные бунты и мятежи. Уорик вполне мог себе представить, какую антипатию способна питать девушка к своему будущему мужу – престарелому одряхлевшему норманну, который, вероятно, вдвое или втрое старше ее.

Да, но если король обнаружит предательство, ей придется еще горше. И сколько бы Уорик ни сочувствовал, он мало чем смог бы ей помочь, если Давид уже принял решение. Обнаружив ее бегство, король придет в ярость.

Надо снять ее с лодки, решил Уорик. Не говоря при этом ни слова королю. Надо заставить ее понять, что у королей часто нет выбора и они действуют вынужденно.

Уорик решил попытаться убедить девушку. В успехе же он сильно сомневался.

Уорик взглянул на небо. Должно быть, девушка посеяла смуту в его мыслях. Он знал, что она и ее окружение прошлой ночью приняли его отряд за норманнов короля. Тем не менее леди произвела на него большое впечатление. Он был уверен – это благодаря Элинор. Воспоминания об Элинор всегда успокаивали и умиротворяли его. Она высказывалась вполне откровенно, но всегда была готова внимательно выслушать любую его мысль и мнение. Она была открытая и скрытная; страстная и предприимчивая. Элинор была другом, любовницей, компаньоном и одновременно ведьмой, способной расшевелить и раздразнить его. Однако до сих пор ему никогда не приходило в голову жениться на ней – не потому, что она была вдовой, а потому, что она была англичанкой. К тому же ему было известно: его судьбу и будущее скорее всего определит женитьба на одной из наследниц, владеющих землями. Хотя он не был беден, как не была бедна и Элинор. Он владел землями, доставшимися от матери. Богатство Элинор определялось наличием драгоценных камней и денег, оставшихся после смерти мужа.

Брак с ней мог иметь смысл. Король вырос среди англичан, он определенно хочет расширять свои границы, и Уорик начал подумывать о том, что Давиду может показаться привлекательной идея брака между Элинор и Уориком.

Элинор не высказывалась на этот счет прямо, но Уорик знал, что предложение о женитьбе обрадовало бы ее. Ранее она служила, как ей было приказано, королю Англии Генриху, сейчас же была вольна выходить замуж за того, за кого пожелает. Уорик намекнул ей о подобной возможности прошлый раз, когда они делили ложе, однако не стал развивать эту идею, поскольку все еще не мог успокоиться после сражения с безумцами, а также потому, что должен был обговорить это с королем. Но чем больше он размышлял, тем все больше верил в то, что Давид этот брак одобрит.

Уорик посмотрел на воду и громко сказал:

– Да, девушка на реке, кто бы ты ни была. Благодаря Элинор я верну тебя королевскому двору и сделаю это как можно незаметнее. Постараюсь, чтобы у тебя не появились проблемы посерьезнее тех, которые уже имеются.

Уорик поднялся и тихонько свистнул. Меркурий, его черный боевой конь, направился к нему, перепугав одинокого рыбака, оказавшегося на берегу. Как видно, парень искал свою лодку. Уорик совершенно случайно оказался неподалеку от лодки, которую леди выбрала для своего путешествия. Он всегда любил воду. Лежа на берегу, глядя на звезды, ощущая дуновение прохладного ветерка, который не нес запаха крови, он словно лечил и успокаивал свою душу. Это место у реки вблизи Стерлинга ему особенно нравилось. Здесь было тихо и покойно, и разве что случайные рыбаки могли на несколько мгновений нарушить его уединение.

Похоже, парень был здорово озадачен и смущен.

– Я же хорошо помню... Вот здесь я ее оставлял, – бормотал он себе под нос. Увидев Уорика, объяснил: – Не подумайте, я не чокнутый, м'лэрд. Я порой беседую сам с собой, потому как рыбы не шибко разговорчивы. Великий господин, ты не видал тута лодки? Неужто ее снесло волной?

– Кажется, видел я твое суденышко, – сказал Уорик. Он достал из кармана серебряную монету с изображением короля Давида и протянул ее рыбаку. – Вот возьми за свою лодку, добрый человек. И приходи сюда завтра, я постараюсь, чтобы ее вернули...

Рыбак вытаращил глаза.

– Боже милостивый, да можешь хоть сжечь эту рухлядь за такие деньги!

– Тогда ступай и потрать их, – сказал Уорик, садясь на коня. – Хотя подожди-ка. Окажи мне одну услугу – и получишь еще такую же монету. Твоя лодка вон там, чуть ниже по течению. Наблюдай за ней, чтобы она как-нибудь не прибилась к берегу. На лодке леди, и я вернусь за ней.

– Да, сэр! Хорошо, сэр! – радостно воскликнул рыбак. – Я глаз с нее не спущу!

– У тебя есть имя, человек?

– Да, сэр, меня зовут Милфорд. А могу я спросить, кто ты, великий лэрд?

– Я Уорик...

– Лэрд Лайэн! – восторженно воскликнул рыбак. Уорик приподнял бровь.

– Я не мог предположить, что меня сразу узнают. Милфорд счастливо засмеялся, причем смех его был похож на кудахтанье.

– Лэрд Лайэн, тебя везде знают. Каждый шотландец любит воина, который всегда побеждает своих врагов. Я ой как рад познакомиться с великим лэрдом Лайэном! Поверишь ты мне или нет, только в молодые свои годы я ездил рядом с человеком по имени Уильям, который служил королю. Я восхищался твоим отцом, юный Грэхэм! И выражаю свою преданность сейчас.

Услышав похвалу в адрес отца, Уорик слегка улыбнулся и кивнул.

– Спасибо тебе. Мой отец был великим человеком, и я рад слышать о твоей преданности. Я постараюсь скоро вернуться.

Уорик пришпорил Меркурия и направился к крепости – сердцу Стерлинга. Стража у ворот его узнала, и он въехал во внутренний двор. Передав Меркурия юному конюху, он поспешил в свои покои.

Час был уже поздний – или же еще слишком ранний. Он не рассчитывал на то, что проведет столько времени с леди. Алан из Анра перехватил его, едва Уорик вошел в длинный коридор королевской резиденции.

– Лэрд Лайэн, король хочет видеть тебя незамедлительно.

– Я знаю, что должен встретиться с ним, Алан. Но если ты заметил, с моей одежды капает. Я переоденусь и сразу же появлюсь у него. Я не хотел заставлять его ждать меня всю ночь.

– Лэрд Уорик, король вовсе не ждал тебя всю ночь, он просто уже встал, потому что скоро заря. Король хочет срочно тебя видеть.

Уорик пожал плечами.

– Ну что ж. В таком случае я иду.

В башмаках у него хлюпало, пока он шел до большого зала. Давид в ожидании мерил зал шагами. Судя по всему, предстоит долгий разговор, с тревогой подумал Уорик. Он оставил строптивую наследницу на некоторое время, чтобы та подумала об ошибочности своих действий, и вовсе не хотел бросать ее надолго, а уж тем более насовсем. Теперь же он доберется до нее не скоро, при сложившихся обстоятельствах ему придется рассказать о ней королю.

Начинало светать. И светает слишком быстро, подумал Уорик.

Девушка рискует оказаться в большой опасности, поскольку река может вздуться и понести лодку.

Нужно вернуться к ней как можно скорее. Он постарается сохранить ее побег в тайне. Однако если это ему не удастся...

Ей предстоит сполна узнать гнев короля. Иного не дано.

Или же она может выполнить свое обещание – вырваться па свободу, и тогда их обоих обвинят в измене.

И они будут повешены или обезглавлены.

Или даже подвергнуты пыткам и четвертованы.

Викинги порой бывают весьма коварны, он никогда не обольщался на этот счет. Викинги всех видов и рангов. Даже изумительной красоты дочь викинга.

Им овладело какое-то странное предчувствие, перед глазами предстала своенравная красавица, и дрожь пробежала по позвоночнику.

Глава 5

– Сир, – сказал Уорик, входя в большой зал, и, наклонив голову, опустился па одно колено. – Имею честь вам доложить...

– Нет нужды рассказывать о твоих славных делах, много восторженных слов было сказано здесь до твоего прибытия.

– Я уверен, что Ангус преувеличил мои заслуги.

– Гонцы прибыли ко мне гораздо раньше того, как мне о том доложил Ангус. Между прочим, с твоей одежды капает, лэрд Лайэн.

– Я останавливался возле реки. Решил поплавать.

– Очень странно, этой ночью было довольно прохладно. Или ты гонялся за наядами?

Уорик улыбнулся.

– Я слишком близко подошел к воде и нот поплатился.

– Гм... – Король не сомневался, что за всем этим стоит целая история, но решил пока о ней не расспрашивать. – Несмотря на твое приключение, ты вернулся домой как триумфатор и наполнил гордостью наши сердца.

Уорик поднял руку, чтобы поблагодарить короля за лестные слова.

– Ведь я еще мальчишкой начал верно служить вам, – с улыбкой сказал он, а затем, переходя на серьезный тон, добавил: – Этот последний бой меня очень взволновал. Он напомнил мне ситуацию, возникшую в западной части страны несколько месяцев назад. Создается впечатление, что какой-то невидимый, неизвестный враг сеет зерна недовольства там, где недовольства быть не должно.

– Ангус рассказывал, что тебе пришлось драться с отрядом совершенно необученных бандитов.

– Да, и это очень странно. Люди просто лезли на рожон, они больше боялись остаться в живых, чем умереть. Мы пытались брать их живыми, но они дрались, как демоны. И я не мог понять смысла их бессвязных речей.

– Волнения случались и раньше. А после смерти Генриха люди готовы воевать то за его дочь Матильду против его племянника Стефана, то, наоборот, за Стефана против Матильды.

– Люди должны сражаться за какие-то убеждения. Воины могут заявлять, что они либо за Матильду, либо за Стефана. Что касается Шотландии, мой господин, там, на юге, есть, пусть их немного, и такие, кто не признает вас королем и сюзереном. Я полагаю, существует какой-то враг, коего мы еще не распознали, более могущественный, чем эти несчастные глупцы, которых послали на погибель. И меня тревожит то, что враг упорно не показывает своего лица.

– Викинги? – высказал предположение король.

– Викинги верят, что их боги воздадут им, если они будут мужественно и бесстрашно сражаться. Хотел бы я увидеть викинга, который норовит спрятаться в бою.

– Так или иначе, победы нам помогает одерживать наша сила, с каким бы врагом мы ни встречались. Не стоит останавливаться на вопросах, на которые ты не можешь ответить.

– Но мы не можем упускать из виду...

– Я ничего не упускаю из виду, Уорик, и ты это знаешь. И буду еще более осторожен. А теперь перейдем к самому главному, что следует обсудить.

– Как хотите, однако...

– Недавно скончался один из моих подданных, и теперь обширным землям требуется новый хозяин. Я рад, лэрд Лайэн, что наконец-то нашел достойное тебя владение. Я намерен воздать тебе по заслугам, а ты и далее будешь верно мне служить, став господином этой собственности.

Уорика заинтриговали и одновременно насторожили слова короля. Он понял, что за недолгое время его отсутствия в королевстве произошли важные события, о которых ему пока неизвестно.

«Элинор», – с волнением подумал он.

Обширные земли, сказал король. Теперь он сможет сообщить о женитьбе своей английской леди. Уорик почувствовал удивительный внутренний трепет. Время пришло. Сегодня он получает награду. Землю. Дом. И совсем скоро – семью. То, чего он хотел, о чем мечтал.

– Сир, я сгораю от любопытства и, естественно, испытываю чувство глубокой благодарности, тем более, что я нашел женщину, которую мог бы назвать своей женой...

– Женой? – перебил его Давид, выгнув дугой бровь.

– Да. Полагаю, она была бы весьма достойной парой. Я много думал об этом, и, мне кажется, вы одобрите мой выбор.

– Нет, Уорик, боюсь, что нет, – нетерпеливо сказал король. – Земли освободились вместе с наследницей.

– Что? – спросил пораженный Уорик. Он сам не мог понять, почему его так взволновали эти слова.

Король нетерпеливо покачал головой.

– Наследница приносит земли и награду, Уорик. Умер великий воин. Лэрд умер, оставив дочь. Когда ты женишься на ней, она останется госпожой на своей земле, а я буду поддерживать мирные отношения с теми, кто оказывает честь ее дому. Собственность, о которой я говорю, – это остров и побережье материка, своего рода ворота на Гебриды. Ты знаешь старых глав кланов и их верность. Мать ее происходит от древнейшего шотландского рода. Земля, могу тебя уверить, очень плодородная. Уорик, я надеюсь, ты усвоил, что практически за все в жизни приходится платить. Но я полагаю, эта плата будет безболезненной. Тебе предстоит увидеть наследницу. И представь к тому же каменный замок, старинный, как сама земля. Фундамент был сложен еще римлянами, а первые норманны построили надежную крепость для защиты от мародеров и грабителей, как морских, так и сухопутных. Там могут случаться бури и грохотать сильные прибои, но торговля между островами, с Англией и Ирландией ведется постоянно. Товары прибывают практически ежедневно, урожаи отличные, овцы и рогатый скот тучнеют на великолепных пастбищах. Многие готовы пролить кровь за такие богатства, и многие погибли, защищая эту землю. Она занимает выгодное положение, и настоятельной необходимостью является то, чтобы лэрдом этих земель был шотландец, преданный королю Шотландии и никому другому. Лежащие неподалеку территории контролируют викинги.

Давид говорил вначале легко и небрежно, но затем вдруг посерьезнел. Уорик позволил себе вклиниться в монолог короля:

– Разумеется, я весьма благодарен. Однако...

– Уорик, ты служил мне до нынешнего дня, служи и впредь. Нет оснований для возражений. Я уже сказал тебе, что люди готовы убивать и проливать кровь за то, что я тебе предлагаю, и, боюсь, многие еще умрут, если не удерживать эти земли железным кулаком. Крепость расположена на острове, владения захватывают материк, и там есть тропы, которые ведут на север, в горы. Ты сам в этом скоро убедишься. Поля богатейшие. Там живут самые талантливые в стране ремесленники и оружейники.

– Поверьте, я весьма польщен, но...

– Ты ведь не обесчестил женщину, которую хочешь сделать своей женой? – резко перебил его король.

– Сир, она вдова и имеет позволение английского короля выбрать себе второго мужа.

– Английского! – возмущенно воскликнул Давид.

– Сир, вы тоже женаты на англичанке. Женщина, на которой я хотел бы жениться, леди Элинор.

– Вот оно что, – пробормотал Давид, не спуская глаз с Уорика. Затем, пожав плечами, добавил: – Она и в самом деле красивая женщина.

Уорик опустил голову. С одной стороны, он испытывал некое странное возбуждение, чувство причастности к началу чего-то нового. Король никогда ему не лгал. Если он сказал, что владения обширны и богаты, значит, так оно и было. Ему довелось познать нужду, и он существовал на доходы с земли. Он жил при королевском дворе, и хотя часто спал на мягких кроватях и ел изысканные блюда, у него не было чувства дома. С того времени, как все члены его рода погибли. И жаждал он не богатств, а мечтал иметь место, которое называют домом. Однако он хотел жениться на Элинор. Ему случалось иметь дело с проститутками и знатными дамами, куртизанками и молочницами. Элинор завладела его умом и сердцем. Из них получилась бы отличная пара. Сейчас Уорик сам не понимал, с королем ли он спорит или с самим собой.

– Сир, я служил вам во всем...

– Да! Так продолжай служить мне и тогда, когда я пытаюсь одарить тебя великим сокровищем. Мой дорогой юноша, ты хочешь отвергнуть шанс обрести огромное богатство и власть? – негодующе сказал Давид.

Давид был рожден для того, чтобы быть королем. Он умел смеяться, удивляться и в то же время мог проявить решительность, впасть в гнев. Чувство, которое он демонстрировал в эту минуту, можно было бы назвать тихой королевской яростью.

– Нет, ни в коем случае. Я очень благодарен. Только...

– Я сожалею по поводу твоей связи с Элинор. Мне самому нравится эта роскошная английская леди. Но я знаю, ты не из числа глупцов, и тебе известно, что я много лет ждал, когда сложится подходящая ситуация, чтобы ты мог получить титулы и положение, которого заслуживаешь как мой верный сподвижник. Ты воин и видел немало шлюх и проституток, следующих за армией. И ты рыцарь, которого манят романтические образы молодых женщин. Я позабочусь о том, чтобы Элинор не слишком огорчалась из-за твоей женитьбы. Господи, Уорик, ты с самого начала, как только пришел ко мне служить, знал, что умрешь не как обычный, рядовой человек. Ты знаешь о своем долге передо мной – и перед Шотландией.

Уорик стоял и молчал, чувствуя, как капли стекают с одежды. Одно дело – спорить с королем. И совсем другое – быть верным Шотландии.

Давид был прав. Этого следовало ожидать.

Тем не менее сознание того, что его женят на женщине, потому что у нее богатое наследство, не могло радовать. Теплое чувство, игривый смех, даже вожделение – все то, что он испытывал при встречах с Элинор, должно быть забыто во имя Шотландии. Несмотря на всю его преданность королю, было нечто такое, чего он желал больше всего начиная с того дня, когда погибли отец и многие другие.

Он хотел иметь детей. Семью.

И если богатство придет к нему вместе со сварливой, согбенной старой ведьмой, он будет лишен того, о чем мечтал все эти годы.

– Я хотел бы побольше узнать об этой земле и о наследнице. Вы не можете усомниться в моей преданности вам или моей стране, – сказал Уорик. Он хотел задать и более конкретный вопрос, но ему помешал возникший за дверью шум, после чего дверь распахнулась, и в большой зал ворвалась женщина, которая бросилась к королю.

– Сир!

Женщина была изящная и стройная, с густыми посеребренными сединой волосами.

– Сир! – повторила она. Дрожа и волнуясь, она низко поклонилась Давиду. Видимо, лишь после этого она заметила Уорика, хотя вряд ли обратила внимание на его мокрую одежду. Тем не менее, женщина, очевидно, испугалась, что помешала беседе. Заикаясь и в смятении глядя на Уорика, она попыталась извиниться:

– Сир, я... я... Приношу свои извинения, я не хотела помешать вам.

– Ты можешь говорить, Джиллиан. Что случилось?

Джиллиан оторвала взгляд от Уорика и посмотрела на короля.

– Она сбежала...

– Что?

– Меллиора, сир. Сбежала.

– Сбежала?! – взорвался король.

Женщина съежилась и кивнула, снова смущенно взглянув на Уорика. Она облизнула пересохшие губы, собираясь сказать что-то еще, но лишь повторила:

– Она сбежала.

– Но этого не может быть!

– Однако это так, сир.

– Каким образом? Я поставил двух людей охранять ее дверь!

– Она сбежала через окно, сир, я так думаю.

– Но окно высоко от земли!

– Подмостки, сир. Если она вылезла через окно, то могла спрыгнуть на подмостки. Она очень ловка, легка и быстра. И еще...

– И что? – не сказал, скорее прорычал король.

– Отчаянна, – объяснила Джиллиан.

– О Господи! – зашелся от гнева король. Он с такой силой ударил кулаком по столу, стоявшему в центре зала, что, казалось, деревянная столешница застонала. – Проклятие! Девчонка! Изменница! Я не поверил, что она в самом деле бросит мне вызов, нахально не подчинится моей воле! Я найду ее! Я сорву все ее заговоры! Она пожалеет о своем упрямстве! Она сполна заплатит за измену, и я буду оправдан, какое бы наказание ей ни придумал!

– Простите, сир, но у вас может случиться удар! – предупреждающе сказал Уорик. Однако он и сам внезапно ощутил озноб. У него возникла догадка, хотя он и не решался в том признаться. – Она будет найдена, это определенно, но, простите меня, ради Бога, кто эта «она»? – осторожно спросил Уорик.

Король перевел взгляд, в котором еще продолжали сверкать молнии ярости и недоверия, на Уорика. Несколько мгновений он молчал, затем, перестав хмурить брови, сказал уже спокойнее:

– «Она», лэрд Лайэн, – это Меллиора. Меллиора Макадин. Она ухитрилась сбежать. Святой Боже, однако я ее недооценил! Никогда бы не подумал, что девчонка станет рисковать жизнью, чтобы бросить мне вызов!

– Кто эта Меллиора Макадин, сир? В чем ее предательство? Она ваша пленница? Участвовала в неблаговидных делах?

– Она моя гостья. Дочь моего старого, благородного друга. Нет, она не виновна в совершении каких-либо преступлений, тут я должен поправиться. Но в этот момент близка к совершению измены. И если бы я не был так милосерден, я бы уже сейчас назвал ее предательницей!

Король пока еще не сказал того, что Уорик уже знал. Уорик подтолкнул его к этому.

– Почему она вздумала убежать? Она что, неверная жена?..

– О да, неверная! Можно считать и так, поскольку она не подчинилась моему приказу. Выйти замуж за тебя. Она твоя невеста, лэрд Лайэн.

О Господи! Насколько же он был глуп, если сразу все не понял. Беглянка на реке предназначалась ему в жены. Он уже тогда должен был это понять. Или даже еще раньше, при разговоре с сэром Гарри, когда его срочно отозвали к королю, и к королю же ехала наследница.

Уорик был тем человеком, от которого она убегала. Он был тем самым ужасным, омерзительным, презренным и рябым норманном, за которого ей велят выйти замуж. И чтобы уклониться от этого, она убегает к своим родственникам-викингам.

Уорик сглотнул, стараясь сохранить самообладание.

Она пыталась использовать его не для того, чтобы убежать от короля, а избежать брака с ним. Он вспомнил все то, что она о нем наговорила. Бог мой, однако она весьма высокомерна.

Она не знала его, он не знал ее, рассуждал про себя Уорик. Но доводы рассудка не ослабили раздражения. Те искры сочувствия и понимания, которые зажглись в нем после ее рассказа, испарились, словно туман при появлении солнца. Она была женщиной, которую король предназначил для него.

Удивительное дело. Он хотел иметь жену и семью. У него была любящая, страстная женщина в роли любовницы, которая могла бы стать любящей, страстной женой, и тут появляется упрямая, своенравная девчонка. Безрассудная, самоуверенная, слишком молодая для того, чтобы понять задачи и способы укрепления нации. Беспечная, беззаботная, неосмотрительная, капризная...

Уорик прервал свои размышления и вспомнил их встречу.

Молодая. Уж это, во всяком случае, верно. Добрая? Определенно, нет. Любящая? Да нет же. Ласковая? Холодная как лед. Страстная? Лишь в своей решимости избавиться от него.

Однако на старую беззубую ведьму она не похожа.

Он должен был признать, что зубы у нее все на месте. Хорошая кожа, хорошая фигура, правильные черты лица. Она была здорова – это совершенно определенно. Сильна, умна, быстра и грациозна – как сказала о ней ее горничная.

Но было в ней кое-что еще, и Уорик наконец нашел подходящее слово. Она была не просто молода и здорова. В ней все было сформировано. И тело, и ум. Она была холодна и расчетлива в своем стремлении сражаться, непреклонна в своей решимости. И к тому же отличалась красотой.

Возможно, ее безрассудство объяснялось молодостью и уязвимостью, а также тем, что она не понимала до конца, какому риску подвергает свою жизнь. А могло быть и так, что она вполне осознавала всю опасность своего шага, но пренебрегала этим. Что хуже того, чем быть отданной замуж за человека, которого она определила как одного из норманнских рыцарей? Она была упряма и своенравна и уверена в том, что одной ее воли будет достаточно, чтобы изменить уготованную ей судьбу.

Достаточно, чтобы бросить вызов королю.

Однако еще до того, как Уорик увидел ее черты, он уже слышал ее голос, видел ее у костра, и она преследовала его в снах.

Гнев все еще не покидал Уорика, хотя непреложным фактом оставалось то, что он был для нее совершенным незнакомцем. Его пугало то, что гнев против Меллиоры Макадин оказался сильнее переживаний, связанных с потерей Элинор. Гордость, невесело подумал он, берет верх над привязанностью. Не так давно он испытывал сочувствие к леди на реке. Но тогда он рисовал себе в мечтах совсем иное будущее. Его жизнь изменилась здесь, в этом зале, меньше чем за четверть часа. Так устроен мир. Он не мог заполучить Элинор, а Меллиора Макадин – желанную свободу. Леди на реке больше не заслуживала никакого сочувствия. Она уже не была молодой женщиной, оказавшейся в печальной ситуации. Теперь она стала упрямой, непокорной подданной короля.

И тут Уорик вспомнил, что она все еще находится в лодке посреди реки и строит коварные планы о том, как воссоединиться со своими родственниками-викингами.

– Я найду леди, – сказал Уорик.

– Что? – встрепенулся Давид, а затем с сомнением покачал головой. – Ты только что вернулся с кампании и едва появился при дворе. Я пошлю на ее поиски рыцарей, пошлю целую армию, я...

– Доверьтесь мне, сир. Я не устал. Я ее найду, – клятвенно заверил Уорик. Он не стал объяснять королю, что знает, где искать неверную невесту. Он знал, что король принял решение и не потерпит возражений. Леди принадлежит Уорику. Поэтому он сам отыщет ее. Она останется холодна как лед, в этом он был уверен. Он не может заставить ее принять, захотеть или полюбить его да и не станет оскорблять ни ее, ни себя подобными попытками. Однако он заставит ее проявить послушание, покориться королю и ему лично.

Уорик наклонил голову в сторону Джиллиан, отвесил поклон королю и направился к выходу. Вода в башмаках продолжала хлюпать.

Уж раз он нашел эту леди, то был намерен ее удержать.

– Ангус! – позвал он приятеля, который занимал комнату рядом с ним.

Было еще очень рано. Ангус спал совсем немного, однако, услышав зов Уорика, мгновенно вскочил, инстинктивно схватившись за меч.

– Нужды хвататься за оружие нет, – без улыбки сказал Уорик. – Я только что был у короля...

– Ага, значит, ты уже все слышал, – сказал Ангус, внимательно разглядывая Уорика.

– Да, слышал, – подтвердил Уорик. Очевидно, уже всем в Стерлинге стала известна уготованная ему судьба, пока он предавался праздным размышлениям у реки и созерцал звезды.

– Что ж, думаю, леди Элинор все поймет, – высказал предположение Ангус. – Я знаю эти владения. Такую дикую красоту трудно даже себе представить. Ведь ты любишь море, Уорик. Лучшего места не найти. А невестой ты останешься доволен. Она совсем молода. Я видел ее, когда она была ребенком. Очень милое создание. Это та самая наследница, возле которой мы прошлой ночью разбивали лагерь и которую охранял сэр Гарри. Если бы я знал, постарался бы получше разглядеть ее. Конечно, женщины меняются. Но, говорят, она превратилась в одну из красивейших женщин страны. Я уверен, ты будешь доволен, когда ее встретишь...

– Ангус, мы уже встречались, так что...

– Где? Когда? – изумился Ангус. Затем присмотрелся к одежде Уорика. – Да ведь ты мокрый! Насквозь!

– Да, верно. Мы встретились совершенно случайно. Я не знал, кто она, она до сих пор не знает, кто я.

– И поэтому ты промок...

– Да.

– Ну так обсыхай.

– Сейчас не до того. Я отправляюсь, чтобы снова отыскать леди. А ее так и тянет к воде.

– Вот как! Может, мне отправиться вместе с тобой?

– Нет. Я найду ее сам.

– И скажешь ей, кто ты такой, я так полагаю.

– Нет. Пока что нет, Ангус. Но поскольку я привез ее сюда... словом, раз уж я это сделал, то хочу держать ее при себе. Я не знаю, когда вернусь вместе с ней. Как только вернусь, сразу сообщу королю. И предупреди сэра Гарри и Тристана. Рассчитываю на то, что охранять эти покои будешь ты.

– Ты думаешь, она решится на побег? Уорик печально улыбнулся.

– Я знаю, что она попытается сбежать от меня. Но ей это не удастся. Как бы она там ни считала. Хотя мне весьма интересно, чем все это закончится.

Глава 6

Доплыв до берега, Меллиора почувствовала, что промерзла до костей и страшно устала. В темноте она потеряла направление, и, пока плыла, ей казалось, что она никогда не доберется до берега.

Меллиора увидела глинобитную рыбацкую хижину, – такую же, как и на противоположном берегу. Хижина показалась ей чрезвычайно привлекательной, ведь в ней можно укрыться от холодного ночного ветра. И как бы ни был близок лагерь викингов, неплохо отдохнуть хотя бы несколько минут. Плавание утомило Меллиору гораздо больше, чем она ожидала. Объяснялось это тем, что в последние недели, с того момента, как умер Адин, она спала мало и плохо. Зайдя в хижину, Меллиора уселась на скамью, закрыла глаза и задремала. Когда она очнулась, было уже светло. Лодка тихонько покачивалась на воде, словно ожидая Меллиору. И самое удивительное – неподалеку так же спокойно покачивались всплывшие весла. Утро было прохладным, а платье и накидка остались в лодке. Это совсем близко, она легко до нее доплывет и затем по воде направится к лагерю викингов.

И без этого молодого болвана, который упустил весла! Кстати, что с ним случилось? Ведь он так и не вернулся.

Река была глубокой, широкой и холодной. У Меллиоры от холода стучали зубы, ныли кости, и она с трудом заставила себя войти в воду. Она знала, что чем быстрее поплывет, тем теплее ей будет. Другого выбора у нее не было. Хотя, может быть, и зря она снова полезла в воду. Однако дело сделано, и теперь ей ничего другого не оставалось. И вообще все, что она сделала после аудиенции у короля, было довольно глупо, призналась она себе. Если она не замерзнет или не утонет, то, вполне возможно, с ней еще что-нибудь случится. Но в ее распоряжении было не так уж много средств, чтобы заставить короля признать за ней право самой устраивать свое будущее. Она никому не позволит делать из нее дурочку. Достижение цели станет ее местью. Она не даст себе замерзнуть, доплывет до лодки, достанет весла и отыщет дядю. Она хороший, сильный пловец, и ей это вполне по плечу.

Подняв голову, чтобы глотнуть воздуха, Меллиора с радостью увидела, что лодка совсем рядом. Да и лагерь викингов оказался неподалеку. Видны были расхаживающие по лагерю мужчины, женщины у костров готовили еду.

Значит, цели своего пути она достигнет совсем скоро. И это очень важно. В любую минуту король может выслать людей на поиски и схватить ее.

Меллиоре оставалось сделать всего лишь пару гребков, чтобы коснуться лодки, но она вдруг почувствовала, как что-то потянуло ее назад. Меллиора ахнула и хлебнула речной воды. Она была в воде не одна. Кто-то схватил ее за одежду и пытался утопить.

Она ощутила на талии чью-то руку. Меллиора стала отчаянно извиваться, брызгаться и царапаться, впиваясь ногтями в чью-то плоть. Ее отпустили – и тогда она стала тонуть. Изо всех сил двигая ногами, она вылетела на поверхность воды, чтобы глотнуть воздуха, но в тот же момент снова оказалась в чьих-то объятиях. Ее охватила паника: неведомый враг хотел отправить ее на дно. На сей раз Меллиора пустила в ход зубы, но получила такой удар, что едва не потеряла сознание. Рука, которую она укусила, обхватила ее, словно железные клещи. Но кажется, ее не топили, а вытаскивали из воды. Она вдруг осознала, что ее тянут к берегу.

Меллиора брыкалась и извивалась, пытаясь повернуться, чтобы увидеть напавшего на нее врага. Однако все попытки были тщетными, и буквально через считанные секунды ее швырнули на песок. Мужчина был готов накрыть ее своим телом, но она схватила ком грязи и швырнула ему в лицо. Пока он приходил в себя, она стала отползать в сторону.

И тут он внезапно возник перед ней, босой, забрызганный грязью, и попытался заломить ей руку назад. Она отчаянно колотила его кулаками, и в эту минуту ей больше всего хотелось вернуться назад, в крепость Стерлинг. Она проклинала себя за то, что по своей глупости думала, будто сможет сбежать от короля и обрести свободу. Кто был этот сумасшедший, возникший из воды, словно морское чудовище? Намеревался он изнасиловать ее или убить? Нож все еще оставался при ней, и она протянула руку к ножнам. Она не хотела умирать, была страшно напугана, но и не собиралась оставаться безропотной овечкой и ждать, когда ее просто прикончат. Она высоко подняла нож, чтобы затем с силой опустить его и нанести удар.

– Ты изменница, воровка и к тому еще можешь стать убийцей! – услышала она, и длинные пальцы с такой силой обвились вокруг ее запястья, что Меллиора вскрикнула от боли и выронила нож. Мужчина снова опрокинул ее на спину и сел на нее верхом. Нож валялся поодаль на земле, ее руки были подняты над головой и вдавлены в песок. И в этот момент она увидела лицо своего мучителя.

– Ты?! – воскликнула она, узнав в нем того самого олуха, который упустил весла.

Судя по всему, он не испытывал чувства вины за свое первое нападение, если сейчас совершил новое.

– Да, леди, я ведь обещал вернуться.

– Ты отвратительная, презренная тварь! Во-первых, ты бросил меня посреди реки, а затем напал на меня и пытался утопить! Как ты посмел! И теперь уж, мерзкий тип, ты точно заплатишь за это, и с тобой обойдутся самым суровым образом!

– Не думаю, – сказал мужчина.

Меллиора замолчала, глядя ему в глаза. Они были еще холоднее, чем ночью. В них ощущался прямо ледяной холод. И черты его лица были резкими и суровыми.

Он вернулся. Вернулся, когда наступил день. Он должен был бы скрыться, исчезнуть, после того как разнесся слух, что леди Меллиора сбежала из замка.

Или он решил потребовать за нее выкуп? А может, убить ее? Да нет, какой толк в ее убийстве? Тем не менее он выглядел настолько разъяренным, что готов был, кажется, задушить ее, и, похоже, дрожала она не только потому, что воздух был слишком прохладный.

Она велела себе успокоиться и не двигаться, а выждать, когда удастся из-под него выскользнуть.

– Знаешь ли ты, – торжественно-строгим тоном сказала она, – что совершаешь огромную ошибку? Ты просто не понимаешь, кто я...

– Нет, я вполне определенно знаю, кто ты.

– Пусть так. Я могу быть в ссоре с королем, но если бы он знал, что ты едва не утопил меня, что ты...

– Я вовсе не пытался тебя утопить, – перебил ее мужчина. – Ты бы уже давно была мертва, если бы у меня было такое намерение.

– Тогда...

– Я просто пытался вытащить тебя из воды.

– Разве? Ты лжешь, негодяй, ты грубый и жестокий...

– Я не лгу, маленькая ведьма! Это ты грубая и жестокая! Ты стала царапаться, кусаться и брыкаться, и мне ничего не оставалось, как скрутить тебя, может быть, и не очень деликатно.

Она прищурила глаза, удивленная его словами. Кажется, он был в ярости и с трудом сдерживал себя, чтобы не нанести ей какое-нибудь увечье. Ей вдруг стало не по себе.

– Зачем ты напал на меня в воде?

– Я не думал, что ты доплывешь до лодки.

– Я отлично плаваю.

– Ну да. Потому-то ты никуда не доплыла.

– Я очень замерзла и устала.

– И совсем ослабела.

– Я великолепно обходилась без чьей-либо помощи.

– А теперь ты со мной.

– Я вижу, ты все еще не понимаешь. Тебя ждет страшная кара. Ты будешь...

– Повешен, распят и четвертован?

Меллиора озадаченно уставилась на мужчину. Как он смеет шутить, когда над ним нависла такая угроза?

– Да! – подтвердила она. – Если не отпустишь меня, чтобы я могла встретиться с королем, то ты и в самом деле будешь повешен, распят и четвертован! А затем разрезан на кусочки, а пепел твой будет развеян по ветру!

Он поднялся и посмотрел на нее с высоты своего роста.

– Миледи, я так не думаю.

Он протянул ей руку, что повергло ее в полное изумление. Отказываясь принять его помощь, она сначала встала на колени, затем, с подозрением поглядывая на него, поднялась на ноги.

Его глаза скользнули по ее фигуре. Меллиора почувствовала, что ее лицо залилось краской. Она вдруг осознала, что на ней нет ничего, кроме тонкой полотняной рубашки, которая скорее подчеркивала, чем скрывала отдельные части тела. Пожалуй, налипшая на нее грязь способна была скрыть больше, чем прилипшая к телу ткань. Во взгляде мужчины не чувствовалось тепла, он словно бы деловито оценивал ее фигуру. Ей захотелось убежать. Но он, конечно же, поймает ее и снова швырнет в грязь. Должен быть какой-то иной способ избавиться от него.

– Так что, пошли? – спросил он.

– А куда?

– К королю, разумеется, чтобы ты могла меня повесить, распять и четвертовать, а затем развеять мой пепел по ветру.

Он явно дразнил ее. Меллиора внезапно поняла, что перед ней изгой и преступник. Или же чем-нибудь разобиженный глава клана, но так или иначе, он собирался ее похитить, где-нибудь спрятать и затем использовать в качестве заложницы на переговорах с королем.

Меллиора покачала головой:

– Я не тронусь с места, пока ты не скажешь мне правду. Куда ты меня ведешь?

– Я уже сказал, что хочу отвести тебя к королю.

– К какому королю? – с подозрением спросила она. Мужчина скрестил на груди мускулистые руки.

– Есть только один король, – проговорил он с такой страстью, что ей стало вдруг даже страшно. Он и в самом деле имел в виду то, о чем говорил. Он вовсе не дразнил ее. Он хотел отвести ее к Давиду.

– Нет! – выдохнула она. – О Господи, ты хочешь отвести меня обратно к королю, выдать меня ему! Ты хочешь получить от него награду! Ты бросил меня, оставил одну на середине реки, чтобы выяснить, сколько будет стоить моя поимка... Ты худший из бандитов! Как можно быть таким жестоким, бессердечным, бесчестным, таким предателем!..

– Это ты предательница, миледи, – услышала она в ответ.

– Никогда! Ты не понимаешь меня, ты не поймешь меня, ты отказываешься понимать меня! Я не предавала короля, я лишь ищу способ вести с ним переговоры!

– Ты бросила вызов королю и законному господину, которому он намерен передать тебя...

– Меня и мою собственность! – запальчиво перебила его Меллиора.

– Когда дело касается столь благородной леди, как ты, речь не может не идти о собственности.

Этот незнакомый человек сделал упор на слове «благородная», и она поняла, что он лишь дразнит ее, а сам ни в коей мере не считает ее благородной, и это разозлило ее еще больше.

– Король видит одну лишь собственность! – резко сказала она.

Мужчина нахмурился.

– Мне думается, он видит не только земельные владения. Он еще видит и возможные нашествия викингов.

– Какой ты все-таки безнадежный тупица! Ты бы поостерегся так говорить! Ведь я дочь викинга.

– Вероятно, это как раз то, что король видит весьма отчетливо. – Он нетерпеливо крякнул. – Пойдем, леди. Ты с самого начала вела себя как безрассудный ребенок, если считала, что король не озаботится твоим будущим. Земли и власть – это большая игра. Мы же с тобой лишь пешки в этой игре. А теперь пойдем.

Меллиора энергично затрясла головой и снова попятилась от него.

– Ты не слушаешь меня. Если бы ты понял, то помог бы мне. Ведь ты шотландец! Разве тебя это не возмущает? Король намерен подсунуть одного из норманнов, своего лакея и прихвостня...

– Ты считаешь, что сторонник короля может быть лишь лакеем и прихвостнем?

– Да, и к тому же кошмарным типом!

– И конечно, норманном?

– Разве можно забывать о завоевании Англии норманнами? Нас это обошло, а Англия завоевана.

Мужчина пожал плечами.

– Очень странно. Я слышал, что этот человек – шотландец.

– То, что ты слышал, – ложь, – нетерпеливо проговорила Меллиора, моля Бога о том, чтобы он выслушал ее и понял ее позицию. – Его отец был подданным короля еще до того, как король пришел из Англии. Мне наплевать, как он называет себя, но он норманн, завоеватель, противный, кошмарный, старый, норманнский рыцарь...

– Противный, кошмарный старик?

– Да! – выкрикнула она. – Ты меня понимаешь? Мужчина пожал плечами.

– В самом деле? Бедная девочка! Какая жалость!

– Так ты поможешь мне? – с надеждой спросила Меллиора.

Он улыбнулся.

– Ты поможешь мне! – прошептала она. Он поймал ее ладони и сжал своими.

– Нет, даже если солнце упадет с неба! – категорически сказал он.

Меллиора скрипнула зубами и стала считать про себя, чтобы успокоиться, но это не помогло. Она в ярости выдернула руки, осознав, что он заманил ее в ловушку и теперь смеется над ней. Она пыталась убедить себя, что ей нужно быть очень осторожной, что она рискует своим будущим, не говоря уж о своей жизни.

Но и это не помогло.

Меллиора закатила наглому незнакомцу оплеуху, и сделала это так проворно, что он не успел защититься. Однако, увидев, как на его щеке отпечатались следы ее пальцев, она тут же пожалела о содеянном. Взгляд его мгновенно стал острым, как нож, и холодным, как зимний лед.

Меллиора кинулась бежать.

Он догнал ее, схватил за рубашку, и ткань затрещала. Не обращая внимания на то, что кусок ее одежды остался у него в руках, она продолжала бежать. Чувствуя за спиной его шаги, она свернула к воде, надеясь нырнуть и под водой ускользнуть от него.

Ее обожгло холодом. Как бы ни было прохладно на берегу, а вода в реке была гораздо холоднее. Меллиора нырнула глубоко, но это ее не спасло. Он вынырнул, словно демон, из глубины, вытащил ее из воды и снова швырнул на песок. На сей раз он смотрел на нее с такой яростью, что Меллиора невольно затряслась. От одежды остались одни клочья, и она была почти голой. Меллиора закрыла глаза, не желая встречаться со взглядом незнакомца, боясь того, что он может сделать с ней.

– Н-не... н-не...

– Что «не»? – резко спросил он.

– Н-не... н-не смей...

– Ага! Значит, я не должен нападать на тебя? Не должен лишать тебя твоей добродетели? А ты мне скажи, есть она у тебя, добродетель?

Меллиора открыла глаза и встретила его неподвижный взгляд.

– Ты самонадеянный дурак. Можешь привести меня к королю и получить награду, о которой так мечтаешь, но если ты меня тронешь...

– Ну конечно, твои совершенно голые благородные прелести искушают меня!

Его насмешливый, бесстрастный тон настолько поразил Меллиору, что она замолчала. Однако продолжала сверлить его взглядом, не будучи вполне уверенной в том, что правильно поняла его слова.

– Отпусти меня!

– Отпустить тебя? Когда я так соблазнился тобой? Как я могу отпустить тебя, такую благородную и красивую?

– Зачем ты меня так мучаешь? – выкрикнула она и подумала, что вряд ли можно испытать больший страх или унижение. Эта мысль придала ей смелости. – Ты не посмеешь причинить мне зла, и мы оба это знаем. Ты...

– Гм, это как сказать. Видишь ли, есть разные викинги. Норвежцы, датчане, шведы... И все они любят вести переговоры. Вероятно, твои родственники хотят, чтобы ты вернулась непорочной и не разрезанной на части.

В таком случае хотелось бы знать, что они потребуют па переговорах взамен. А еще есть шотландские мятежники, которые могут заплатить за тебя хорошую иену, не слишком беспокоясь о том, вернулась ты к ним опозоренная или нет.

– Мои родственники убьют тебя, если ты...

– Если я?.. – вежливо спросил он.

Щеки Меллиоры залились густой краской. Она чувствовала, что его тело прикасается к ее обнаженному телу. Он смотрел на нес, и она не знала, что именно он видит. Ей хотелось заползти под одеяло, закрыть глаза, притвориться, что она никогда не убегала из теплого замка. Ее колотил озноб. Просто день был такой холодный, холодной была река. Она пыталась убедить себя, что дрожит совсем не от страха. И понимала, что лжет. Она должна как следует думать, прежде чем что-то сказать.

Меллиора ахнула и задрожала еще сильнее, когда мужчина дотронулся до ее щеки и провел пальцами по лицу. Он заговорил, и голос у него был низкий, хрипловатый и, кажется, проникал ей под кожу.

– Ах, какая благородная! Благородное лицо, благородные груди, благородный... Словом, все благородное, не так ли, миледи? Какой щедрый, красивый, благородный подарок!

Страх перерос в панику, и она замахнулась, чтобы снова ударить его. На сей раз он оказался настороже, схватил ее за кисти и пригнул их книзу. Насмешливый тон сменился сдержанным гневом.

– Предлагаю больше этого не делать.

– Предлагаю тебе катиться ко всем чертям! – огрызнулась Меллиора. Однако он посмотрел на нее таким взглядом, что она заговорила, пытаясь скрыть глубину своего страха: – Я замерзла! Я умру, и ты ничего за меня не получишь!

– Ты не умрешь, – возразил он, – если я окончательно не потеряю терпения и не задушу тебя.

– Делай со мной то, что собираешься делать, или отпусти меня! – выкрикнула она.

– Миледи, ты торговалась и приказывала, употребляя самые разные слова. Кроме одного.

– И что это за слово?

– Слово «пожалуйста». Правда, ты скорее всего не приучена его употреблять.

– Мне очень хорошо знакомо это слово.

– Стало быть?..

– Однако я не привыкла его употреблять, имея дело с продажным наемником, который нападает на меня.

Мужчина прищурился.

– А ты попробуй. Что ты при этом потеряешь?

– Отпусти меня. Пожалуйста. Он улыбнулся.

– Отпусти меня, пожалуйста! Что ты делаешь? Ты ведь сказал, что отпустишь меня...

– Я сказал, чтобы ты попробовала сказать. Но ты назвала меня продажным наемником.

Меллиора скрипнула зубами, но затем подумала, что ей и в самом деле следует взять себя в руки. Она должна притвориться, что соглашается с ним, какую бы чушь он ни нес, если она хочет освободиться.

– Я замерзла. Пожа...

– Разумеется, замерзла. Ты промокла и к тому же голая.

– Пожа...

– И ты сама полезла в эту мерзкую холодную реку.

– Я знаю, почему я замерзла...

– Я тебя нисколько не согреваю? – спросил он. Меллиора покачала головой.

– Ты морозишь меня, – тихо сказала она. – Никогда в жизни мне не было так холодно.

– А тебе все еще страшно?

Меллиора нахмурилась. Конечно же, ей страшно. Однако она никогда-никогда не скажет ему об этом.

– Такие трусы, как ты, не могут меня испугать, – ответила она.

– Жаль. А я хотел было отпустить тебя.

– Ой! – воскликнула она. – Я боюсь, мне страшно, пожалуйста, отпусти меня!

Он склонился к ней.

– Ты не боишься, и тебе не следует меня бояться. Ты думаешь, что твое происхождение и королевская рука могут тебя защитить. Это не так. Ты рядом со мной, я не отпущу тебя, и ты не знаешь, что я собираюсь делать. Тебя опекает король. То есть, миледи, он владеет тобой. Ты затеяла рисковое дело и, следовательно, виновна в измене.

– Нет! Я ничего не сделала, только...

– Оказалась на берегу реки, голая и озябшая, вместе с незнакомцем, который в десять раз сильнее тебя.

Меллиора молча смотрела на мужчину. Если он и в самом деле предан королю, то не тронет ее. И она докажет, что подлинная сила заключается в уме человека.

Она на момент закрыла глаза, затем снова посмотрела на него и с дрожью в голосе сказала:

– Пожалуйста! Я начинаю бояться тебя... И мне так холодно. И я была не права. Если хочешь, доставь меня к Давиду, пожалуйста, доставляй. Я попрошу его простить меня. Мне... так холодно.

Она снова закрыла глаза. Ее била дрожь. Она не так уж сильно и лгала. Губы у нее действительно посинели от холода, ей действительно было страшно, и она понимала, что убежать не удастся.

– Почему-то я тебе не верю, – пробормотал мужчина. Меллиора открыла глаза и встретила его взгляд.

– Не знаю, – нехотя процедила она. – Я говорю правду.

Он покачал головой.

– Ты лгунья. Жалкая, маленькая лгунья, но мы это исправим.

Он поднялся на ноги. Меллиора стала отползать в сторону, боясь, что он хочет помочь ей встать.

– Нет, не надо, – просительным тоном сказала она. – Не прикасайся ко мне. Я встану и пойду сама.

Меллиора, покачиваясь, поднялась. От холода у нее стучали зубы, и она обхватила себя руками. Кажется, никогда в жизни она не чувствовала себя столь уязвимой. Прежде чем лезть в воду, мужчина разделся, однако на нем еще оставалась вязаная шерстяная рубашка, и он стал стягивать ее через голову. Меллиора отпрянула от него, но он нетерпеливо прикрикнул на нее, притянул к себе и накинул на нее теплую рубашку. Что ж, это было лучше, чем ничего. Она стояла неподвижно, опустив голову и трясясь всем телом.

– Пошли!

Он взял Меллиору за руку, и они двинулись по берегу к лодке, прибившейся к песчаной отмели. Меллиора спотыкалась – и вовсе не оттого, что выражала свой протест, а просто потому, что с трудом могла передвигать ноги. Снова чертыхнувшись, мужчина остановился и подхватил ее на руки. Чтобы не упасть, она вынуждена была прильнуть к нему, всем телом ощущая его недюжинную силу. Меллиора в смятении подумала, что этот человек вовсе не был чьим-то слугой, мечтающим стать рыцарем; он уже давно был воином, рыцарем, одним из людей короля, хорошо обученным и владеющим оружием.

Мужчина вошел в лодку, посадил Меллиору на сиденье и оттолкнулся от берега. Он показал на накидку и платье, лежавшие в лодке с того времени, когда Меллиора в первый раз покинула ее, – кажется, это было целую вечность назад!

– Оденься.

Меллиора взяла вещи и хотела надеть их поверх его рубашки.

– Миледи, я хотел бы получить свою рубашку назад, если ты не возражаешь.

Меллиора некоторое время молча смотрела на него, чувствуя, как в ней снова поднимается гнев. Ему нравилось дразнить ее. Пусть так, отлично. Он был человеком короля. И имел наглость шутить по поводу ее «благородного тела».

Она швырнула ему рубашку. Он поймал ее. Их взгляды встретились. Холодный бриз овевал обнаженное тело Меллиоры, но она не спешила, делая вид, что не может найти платье в куче одежды. Когда платье все-таки было найдено, Меллиора притворилась, что никак не может натянуть его через голову. А затем, уже одевшись, вдруг испугалась, что, дразня мужчину, зашла слишком далеко, поскольку он сидел совсем рядом, почти касаясь ее, и тянулся за ее накидкой. Одним движением он набросил капюшон ей на голову. И сел на место, устремив на нее взгляд. Меллиора его выдержала.

Взяв рубашку, он принялся натягивать ее, и в это мгновение весло стало выскальзывать из уключины.

– Весло! – крикнула Меллиора.

Ее спутник потянулся за ним. Поздно! Весло бултыхнулось в воду. Мужчина выругался.

– Господи, опять! Все-таки ты настоящий болван...

– Еще одно слово – и я задушу тебя! – пообещал он. Сбросив рубашку, он перелез через борт лодки и нырнул в воду. Меллиора видела, как он поплыл за веслом.

Затем она вдруг сообразила, что второе весло находится в уключине. Меллиора спешно пересела на место гребца и попробовала управлять лодкой одним веслом. Вначале из этого ничего не вышло, весло едва не выскользнуло, но в конце концов ей удалось продвинуть лодку вперед.

Однако через несколько гребков Меллиора почувствовала, что весло не поднимается. Повернувшись, она ахнула: ее ненавистный спутник догнал лодку и забросил выпавшее весло на борт. В полном отчаянии Меллиора попыталась ударить его веслом, которым гребла, но он уклонился от удара, а затем появился с другого борта. Она повернулась и успела толкнуть его в плечо. И в ту же секунду осознала, что начала борьбу не на жизнь, а на смерть, и если не победит, то...

Она отчаянно замахала веслом, но вскоре увидела, что бьет по воде. Мужчина исчез.

Трясясь от охватившего ее ужаса, Меллиора опустилась на сиденье. Слезы слепили глаза. Она приказала себе сделать несколько глубоких вдохов и попыталась успокоить себя тем, что если бы она не убила человека, то он убил бы ее, просто это была самооборона.

Тем не менее угрызения совести и душевные муки ее не оставляли. Кого она убила? Рыцаря, преданного королю. Вероятно, ему случалось иметь дело с дюжиной врагов короля, и он возвращался с поля боя победителем. И вот она хладнокровно убила его средь бела дня на середине реки.

Меллиора посмотрела на солнце и определила, что уже за полдень. У нее заурчало в желудке, и стало не по себе от того, что, убив человека, она тем не менее испытывает чувство голода. Надо не сидеть, предаваясь отчаянию, а действовать. Нужно поскорее добраться до лагеря викингов. В самые ближайшие часы, иначе опять начнет темнеть.

Надо перестать дрожать и постараться взять себя в руки.

И вдруг Меллиора вскрикнула, ибо увидела, что он вернулся. Он не погиб, и над ней снова нависла смертельная опасность. Словно морской демон, он выпрыгнул из воды и оказался на борту лодки. Когда мужчина выдернул у нее из рук весло, Меллиора решила, что настал ее смертный час. Взметнув руки над головой, она прикрылась, ожидая сокрушительного удара.

И стала быстро читать про себя молитву.

Однако слова молитвы постепенно замерли, ибо ничего не произошло. Меллиора открыла глаза.

Мужчина не смотрел на нее. Он сидел и прилаживал весла. Меллиора осмелилась тихонько вздохнуть. Ей следовало бы не шевелиться. Но ее била дрожь – как тут усидишь тихо?

– Ты жив...

– Твоей заслуги в этом нет.

– Я не хотела...

– Убить меня? А мне показалось, что хотела.

– Но ты не...

– Не убил тебя? Верно, леди, не убил.

– Понимаю, – сказала Меллиора. – Ты не хочешь доставить меня королю Давиду мертвой или избитой.

Она услышала, как он скрипнул зубами.

– Верно, леди Макадин, ты права. Я не хочу, чтобы ты была убита, искалечена или избита. Нужно отдать тебе должное – дерешься ты здорово. Ты или отчаянно храбра, или невероятно глупа.

– Я чуть не убила тебя, – напомнила она.

– Нет, леди, ты меня не убила.

– Но тебя долго не было...

– Я наблюдал за тобой, миледи.

– Как тогда, когда исчез ночью...

– Я опять-таки наблюдал за тобой, миледи.

– Все время?

– Нет, не все. Большую часть. Ты очень устала после плавания. И слишком замерзла, чтобы продолжать путь. Ты тряслась в той хижине и все-таки опять направилась к воде.

– Почему же ты, выродок...

– Осторожно, иначе я могу подумать, что не нравлюсь тебе, леди.

– Да я хочу, чтобы ты умер на месте!

– Миледи, если будешь так себя вести, скорее всего умрешь ты.

Меллиора на какое-то время замолчала, затем тихо сказала:

– Я хочу быть на свободе.

Мужчина бросил на нее взгляд.

– А разве мы не на свободе?

При этом он ни на мгновение не переставал грести. Греб он сильно и мощно, и они быстро приближались к тому месту, откуда начинали накануне свое путешествие.

Причалив к берегу, он на руках вынес Меллиору из лодки и поставил на землю. Не спуская с нее глаз, он тихонько свистнул. Меллиора вздрогнула, увидев громадного коня, появившегося из перелеска вблизи дороги, проходящей вдоль реки. Это был великолепный боевой конь, хорошо ухоженный, со шрамом на теле. Широкая грудь, крепкие, мощные ноги – он был способен нести воина в полном боевом облачении, притом с большой скоростью. Конь обнюхал хозяина. Меллиора поймала себя на том, что с каким-то возросшим смятением разглядывает своего столь знакомого незнакомца. Кто же он такой?

– Меркурий, мой добрый друг! – приветствовал мужчина коня.

– У Меркурия, случайно, не найдется куска хлеба в седельной сумке? – неожиданно для себя спросила Меллиора.

Вероятнее всего, он не станет делиться с ней едой, даже если таковая и найдется. Как-никак она пыталась убить его. Однако мужчина лишь пожал плечами.

– Может быть, – сказал он и отстегнул клапан седельной сумки. Там нашелся не только хлеб, но и кусок сыра и мясо. Он предложил Меллиоре еду, чем изрядно удивил ее. Глядя, как жадно она смотрит на хлеб и сыр, он показал ей на сухое место под молодым дубком. Меллиора подошла к дубу и с жадностью накинулась на неожиданное угощение, испытывая удивительное удовольствие от того, как поспешно отступают муки голода.

Она жевала и смотрела на воду. Насытившись, Меллиора обратила внимание на своего спутника. Он не стал садиться рядом, но терпеливо ждал се, задумчиво глядя на реку.

– Ты вернулся и наблюдал за мной всю ночь? – спросила она.

– Поскольку тебе хотелось спать в жалкой глинобитной хижине, а не в теплых королевских покоях, я посчитал неудобным тебя беспокоить.

– Но все-таки ты меня побеспокоил. Он пожал плечами.

– Утро уже почти прошло, когда ты предприняла первые шаги. Ты выглядела очень усталой, и я не хотел доставлять тебя королю уставшей.

– Как великодушно!

– Скоро снова начнет темнеть.

– В глинобитной хижине спать вполне удобно.

– Лгунья. Ты привыкла к теплу и удобствам, и множество людей всегда заботились о том, чтобы тебе было удобно.

Он слегка наклонился, и Меллиора снова поразилась правильности и красоте его черт и одновременно их суровости. Мужчина казался похожим на скалу. Она почувствовала легкий холодок, заметив, как при каждом вдохе вырисовываются его мышцы, и вспомнив о своей попытке убить его. Она подумала, что ей надо благодарить Бога за то, что она женщина, мужчину он бы наверняка не пощадил. Он был молод, силен, привлекателен – воин из благородной семьи. Она недооценила его этой ночью. Он намерен вернуть ее королю. Она же все еще хочет сбежать.

Осень... и близится зима. День короток. Здесь, под молодым дубком, наступающие сумерки вдруг показались Меллиоре необычайно красивыми. Дул легкий ветерок, создавая рябь па воде, донося какие-то волнующие запахи. После еды было так приятно сидеть, закутавшись в теплую накидку. Она чувствовала себя обновленной. У нее появились силы и вера в себя. Если бы только кто-нибудь оказался рядом и помог ей. Какую историю можно было бы рассказать доверчивому прохожему? На реке было много рыбаков. Скоро они станут возвращаться, потому что начнет сгущаться тьма.

– Даже не думай об этом, миледи.

– О чем?

– Искать помощи у рыбаков; мне придется убить того, к кому ты обратишься, и эта смерть будет на твоей совести.

Меллиора вспыхнула, уязвленная тем, что он смог так легко прочитать ее мысли. Она встала, смахнула крошки с рукава. Мужчина тоже встал и показал па коня.

– Миледи, отправляемся.

Меллиора заколебалась. Боясь быть изнасилованной или убитой, она подумывала о возвращении в Стерлинг, но сейчас понимала, что ей не приходится ждать ничего, кроме гнева короля. Насколько сильно он будет разгневан? И как далеко пойдет, чтобы продемонстрировать свою власть?

– Итак, миледи, – услышала она, и в голосе незнакомца зазвучали более суровые нотки.

Она сглотнула и покачала головой, удивляясь, как он не понимает, что сейчас ею руководит не упрямство, а скорее страх.

– Я... не могу. Я никуда не пойду с тобой, – пробормотала она. – Если бы мы только могли...

– Нет, мы не можем, – спокойно ответил он. Меллиора молча и неподвижно смотрела на него, как бы оценивая заново. Хотя одежда на ней еще оставалась влажной, она все же была одета, и овевающий ее ветерок был свежим, но не холодным. Она снова чувствовала себя сильной. Они находились неподалеку от замка, даже слишком близко. Ее шансы на побег все уменьшались. Она должна либо убедить его, либо перехитрить. Убедить после того, как она трижды пыталась убить его – один раз раскроить голову веслом и дважды полоснуть ножом, – будет дьявольски трудно. Меллиора облизнула губы.

– У нас есть возможность поговорить, получше узнать друг друга.

Он дотронулся до нее. Ей уже были знакомы его прикосновения, его запах и тепло.

– Послушай, я не пойду с тобой! – снова заявила она, отступая на шаг. – Пойми. Ты думаешь, что покорил меня. Но ситуация может измениться. Лагерь викингов на другом берегу, как раз напротив. Если я стану кричать, они могут меня услышать. Ты только подумай, насколько близко от моих родственников мы находимся! Да, ты можешь легко убить несчастного рыбака. Но что ты скажешь о викингах? Прошу, выслушай меня и постарайся попять! Я никуда с тобой не пойду!

Мужчина даже не сделал шага ей навстречу. Он лишь улыбнулся и яростно помотал головой.

– Ах, леди, ты так глубоко заблуждаешься! На самом деле ты пойдешь со мной всюду, куда я тебе скажу. И когда скажу.

– Посмотрим, что на это скажет король! – огрызнулась Меллиора.

– В конце концов – определись! Ты угрожаешь мне викингами или королем? – поставил вопрос ребром мужчина.

Он был зол – и в то же время удивлен. Качая головой, он повернулся, чтобы вытащить лодку на берег. И в этот момент ей показалось, что у нее появился шанс.

Боевой конь казался огромным, но она была отличной наездницей – опять же в силу того, что она дочь викинга. Конечно, вспрыгнуть на спину такой громадине она не могла, но, к счастью, конь был оседлан. И хотя стремена болтались высоко, она сумела сунуть ногу в стремя и легко запрыгнуть в седло. Задохнувшись от радости, она ударила коня пятками.

– Поехали, мой мальчик, прошу тебя, ради Бога, спаси меня!

Громадина конь оттолкнулся от земли и полетел вперед. Меллиора почувствовала, как упругий воздух принял в объятия ее тело, увидела убегающую назад землю.

Победа, триумф, свобода!

А потом она услышала свист. Конь резко остановился, взвился на дыбы, так что Меллиора с трудом удержалась в седле, и, развернувшись, помчался назад. Галопом к тому же самому месту, откуда они только что начали свой бег. Меллиора увидела перед собой своего мучителя и замерла от ужаса, уверенная в том, что конь его попросту снесет.

Но конь снова взвился и остановился как вкопанный. На сей раз Меллиора не сумела удержаться в седле и свалилась с коня.

К счастью, приземлилась она на мягкий желтый песок. Хотя ей и показалось, что у нее переломаны все кости и что-то треснуло в голове.

Меллиора понимала, что должна вскочить и бежать. Она попыталась подняться, но мир закачался перед ней. Глядя в небо и видя на нем звезды, она подумала, что сумерки сменяются ночью.

– Боже мой, до чего же ты глупая, упрямая женщина!

– Нет! – отчаянно крикнула Меллиора.

Но было поздно. Руки мужчины уже ощупывали ее тело, чтобы определить, нет ли у нее переломов. Он дотрагивался до самых интимных мест, но, похоже, не считал, что у нее есть право протестовать или обижаться. Затем, возмущенно фыркнув и не обращая внимания на стоны и протесты, он поднял ее и перебросил через плечо, словно охотник свою добычу, после чего сел на коня.

Может, так оно все и было.

Охотник отловил жертву.

И они поехали. Охотник с трофеем возвращался к своему королю.

Глава 7

Должно быть, она впала в забытье, поскольку, открыв глаза, не сразу сообразила, где находится. Лишь через некоторое время она поняла, что все еще лежит на плече у незнакомца, касаясь головой его спины, и они приближаются к Стерлингу. Меллиора чувствовала себя разбитой, уставшей и до костей продрогшей.

Она почти обрадовалась, когда услышала, как он обращается к стражникам у ворот Стерлинга. Затем копыта коня застучали по каменной мостовой – они въехали в крепость.

Мужчина спешился вместе с ней. Она хотела было поднять голову и попросить кого-нибудь снять ее с плеч этого слишком ревностно исполняющего свои обязанности человека, но не успела: он сам поставил ее на ноги. При этом Меллиора покачнулась и чуть не упала, но он успел удержать ее.

– Она ранена, м'лэрд? – услышала Меллиора голос конюха. – Мне послать за королевским...

– Нет, парень, она устала и замерзла, ран у нее никаких нет. Я сам позабочусь о ней и встречусь с королем.

Никаких ран, с возмущением подумала она, и вдруг замерла, с новым интересом глядя на своего спутника, лишь с запозданием осознав, что конюх назвал его м'лэрдом.

Она и раньше догадывалась, что он не простой воин, а рыцарь.

Но оказывается, он не просто рыцарь, а лэрд.

Меллиора встретилась с ним взглядом, когда они вошли в замок не через главный вход, ведущий в большой зал к королю, а через соседний.

– М'лэрд? Так куда же, сэр, ты теперь меня поведешь?

– В такое место, где ты сможешь отдохнуть, пока я встречаюсь с королем.

Меллиора продолжала сверлить его взглядом, испытывая чувство бессильной ярости.

– Клянусь, я убью тебя.

– Миледи, похоже, мне придется приложить гораздо больше усилий для того, чтобы сохранить тебе жизнь, хотя я понимаю, насколько тебе хочется лишить жизни меня, – нетерпеливо сказал он. Они шли по коридору, и Меллиора едва поспевала за его широким шагом, озираясь по сторонам. В этой части крепости жили самые доверенные люди и советники короля.

– Я требую, чтобы ты немедленно отвел меня к королю, – пытаясь вырваться, заявила Меллиора.

– Можешь требовать сколько угодно.

– Проклятие, куда ты меня тащишь?

– Во всяком случае, не в темницу.

Хотя это было бы не самой худшей идеей. Он остановился перед тяжелой деревянной дверью и толкнул ее ногой.

– Куда... – начала Меллиора и замолкла, увидев перед собой просторную комнату, стены которой были увешаны шпалерами ручной работы. Лишь одна стена была свободна от шпалер и представляла собой огромный камин, перед которым лежали дорогие меха и шкуры.

– Чьи это покои? – спросила Меллиора.

– Мои, – ответил он, вводя ее в комнату и подводя к кровати, стоявшей в сводчатой нише. – Подождешь здесь.

Она отчаянно затрясла головой. Очевидно, этот незнакомец имеет большое влияние на короля, а у нее так мало времени для объяснений или борьбы. Она сбежала более суток назад, и король, конечно же, пребывает в ярости.

– Пожалуйста, прошу! – умоляющим тоном проговорила Меллиора и положила ладонь ему на руку. – Не оставляй меня в этой западне! Помоги мне. Клянусь, я почитаю и люблю короля, но в этом он не прав. Он хочет отдать меня этому презренному...

– Жалкому, дряхлому норманну Уорику де Грэхэму.

– Да! Вот видишь – ты это знаешь! О Господи, ты должен понять, что существует другой способ. И если ты только поможешь мне...

– Но я не помогу. Извини. Я скоро вернусь, леди.

Он направился к двери, и Меллиора кинулась за ним:

– Погоди!

– В чем дело? – спросил он, останавливаясь и поворачиваясь к ней. Он даже не пытался скрыть своего раздражения.

– Помоги мне выбраться отсюда! Пожалуйста! Помоги сбежать от этого кошмарного человека! Клянусь, я могу заплатить тебе такими богатствами, которые тебе представить трудно. Золотом викингов...

Она нервно проглотила ком в горле и остановилась перед ним. Он смотрел сверху на ее красивое лицо, в котором в этот момент ему виделось нечто дьявольское.

Меллиора сжала ладони в кулаки.

– Да, поверь мне, – подтвердила она.

– Гм...

– Много золота!

Он улыбнулся:

– Соблазнительно. Впрочем, сегодня ночью было много всего соблазнительного. Ну а что, если меня не интересует золото?

У нее екнуло сердце.

– Что ты имеешь в виду? – быстро спросила она, догадываясь, что именно. Странно, что он дразнит ее таким образом. Правда, она ведь пыталась соблазнить, раздразнить и разоружить его. Может, она преуспела больше, чем предполагала? По всей видимости, он был мужчина крепкий, однако...

Он пожал плечами.

– Что ты можешь предложить, помимо золота?

– Драгоценности, изделия кельтских мастеров. Ты не можешь себе представить, насколько изящны эти старинные вещицы... У нас есть древние рукописи, превосходное оружие, лошади...

– Но ведь они не тебе принадлежат? – спросил мужчина.

– Они мои. Это богатство принадлежит семейству моей матери...

– Сейчас не имеет значения, кому эти вещи принадлежат на самом деле. Не их я имею в виду.

Их взгляды встретились, и у Меллиоры возникло ощущение, что по ее жилам одновременно пробежали огонь и лед. Ей вдруг захотелось бежать от этого человека со всех ног – но она пятилась к алькову, поскольку бежать было некуда. Она решила быть дерзкой.

– Ты дразнил меня, упоминал о моих «благородных прелестях», ты на это намекаешь?

– Я много времени провел в сражениях, – ответил он, пожав плечами. – С тобой было бы приятно отвлечься.

– У тебя было много возможностей для того, чтобы...

– Верно, у меня было множество возможностей. Но изнасиловать подопечную короля? – с притворным ужасом сказал он.

– А соблазнить ее – это лучше?

– Я не собираюсь торговаться, миледи. Я руководствуюсь своими собственными мотивами. Я веду переговоры с тобой, так что мои грехи тебя не касаются. Ты должна спросить саму себя. Как далеко ты готова пойти, чтобы избежать этого брака?

– Хоть в саму преисподнюю, – пробормотала Меллиора, опуская глаза.

– В самом деле?

– На каких условиях?

– Отдайся мне. Здесь и сейчас.

– Ни за что! Я не настолько глупа. Ты меня тут же предашь.

– В таком случае – как и когда?

– Я готова встретиться с тобой в любом месте, если ты освободишь меня и дашь возможность добраться до викингов.

– Где гарантия того, что ты встретишься со мной?

– Ты должен поверить моему слову.

– А что, если тебя снова поймают люди короля? За тобой останется долг; Я так и не получу награды.

– Но ведь ты говорил, что тебя не интересуют золото и богатства.

– Тогда речь шла о другой сделке.

– Я сдержу слово. Что бы пи случилось, если ты освободишь меня, клянусь, что найду способ заплатить долг.

– А ты не лжешь? – спросил он.

Меллиора задрожала, прилагая усилия к: тому, чтобы не вырваться, когда он приподнял ей подбородок и посмотрел в глаза.

– Нет, – сказала она и проглотила подступивший к горлу ком. Разумеется, она лгала. Но если ей удастся убежать и найти Даро, а после этого за ней пожалует этот рыцарь, он просто умрет. Она найдет способ предупредить его об этом, и ей не придется выплачивать долг.

– Где и когда ты намерена заплатить этот долг? – Властный голос звучал около самого ее уха.

Меллиора заколебалась, понимая, что следует проявлять предельную осторожность. Похоже, он отнесся к предложению всерьез и, может, в самом деле ее отпустит.

– К северо-западу от крепости у подножия горы, не более чем в часе езды, есть лес. Это земли короля, ты знаешь это место?

– Да.

– Там стоит охотничий домик. Король пользуется им, когда ездит охотиться, так что там всегда полный порядок.

Мужчина медленно приподнял бровь, разглядывая ее столь пристально, что ей стало не по себе.

– Да, мне знаком этот домик, – сказал он. – Продолжай.

– Если ты отпустишь меня, – шепотом проговорила Меллиора. – я приду туда в первую ночь ближайшего полнолуния.

– В ночь первого полнолуния?

– Да.

– Это через две недели.

– Да.

– И ты там будешь?

– Клянусь в этом.

– Будь осторожна, миледи. Если ты клянешься мне, я не позволю тебе нарушить клятву. Иначе ты загубишь свою бессмертную душу и жизнь, а мы ведь оба не хотим, чтобы это случилось.

– Я сказала, что буду там, – подтвердила Меллиора. Некоторое время он смотрел на нее, затем кивнул.

– Ты будешь там, – тихо сказал он. – И все-таки я даю тебе последнюю возможность все обдумать. Ты действительно хочешь заключить эту сделку?

Она судорожно вздохнула и ответила: – Да.

Он внезапно отвернулся от Меллиоры, подошел к камину и стал смотреть на языки пламени.

– Знаешь, я не намерен помогать твоему побегу, – хрипло сказал он. – Но я позволю тебе выйти из комнаты. Тебе придется самой снова выходить из крепости.

– Я не ожидала от тебя помощи, – проговорила Меллиора, облизывая пересохшие от волнения губы и с надеждой глядя на дверь.

– Тебя вернут в крепость через считанные минуты, – предупредил он.

– Предоставь это мне, я знаю, как отсюда выйти.

– Похоже, что так, – сухо сказал он. И повернулся к ней лицом. – Но если тебя поймают, и ты вынуждена будешь выйти замуж за этого дряхлого норманна, каким образом ты выполнишь свою клятву?

– Если меня снова поймают, я соглашусь на требования короля. И тогда больше не буду пленницей.

– А как же твой муж?

– Всегда есть способы, чтобы...

– Обмануть старого человека? – предположил лэрд. – В особенности жалкого, немощного норманнского лакея, не так ли?

– Какой ты злой!

– Нет, – серьезно сказал ее собеседник. – Я обговариваю условия сделки. Я хочу, чтобы ты выполнила свою часть. И я вовсе не злой, а просто дотошный.

– Я никому ничего не должна. Мною манипулируют против моей воли. Норманн остается для меня не чем иным, как оккупантом. Я никому из мужчин никаких обещаний не давала. За меня это сделал король. Что касается тебя, то я выполню свою часть сделки, которую мы с тобой заключили.

Меллиора с нарастающим нетерпением то и дело поглядывала на дверь. На толстую дверь, за которой, если ее открыть, желанная свобода. Свобода! И все, что бы она сейчас ни говорила и ни делала, казалось ей в этот момент оправданным.

Мужчина поднял руку, указывая ей на дверь.

– Иди.

Меллиора направилась к двери. Она не спускала глаз с этого странного человека, будучи уверена в том, что он замыслил какой-то трюк и схватит ее, как только она дойдет до выхода. Однако он не двигался с места. Он наблюдал за ней, казалось бы, совершенно бесстрастно, но она заметила, как яростно пульсировала жилка у него на шее.

«Он смотрит на меня так, словно я ведьма, или демон, или же какая-то забытая Богом тварь, мерзкая и отвратительная», – подумала Меллиора.

Когда она открывала дверь, мужчина продолжал смотреть на нее. Сейчас он набросится, словно тигр или голодный волк, и разорвет ее в клочья. Он просто выбирает подходящий момент.

Но он так и не прыгнул. Меллиора открыла дверь и вышла из комнаты. На мгновение она прислонилась спиной к стене, боясь, что сейчас дверь распахнется. Но этого не случилось. Сделав глубокий вдох, Меллиора быстро пошла по коридору.

Ее шагов почти не было слышно. Она понятия не имела, который сейчас час. Ясно было лишь то, что уже опустилась ночь и темнота скроет ее, когда она окажется во дворе. Другого шанса ей не представится. Нужно пройти к конюшне, взять свою лошадь и подумать о том, что сказать страже. Если она минует ворота, можно будет доехать до моста и перебраться на другой берег реки. И гнать, не останавливаясь ни на минуту.

Меллиора завернула за угол, ища глазами тот вход, через который они сюда вошли. И в тот же миг вынуждена была резко остановиться, поскольку в дверном проеме, почти полностью заслонив его, появился некто.

Меллиора попятилась назад. Возможно, он ее не заметил.

– Леди Меллиора!

Она ахнула, продолжая пятиться. Это был сэр Гарри Уэйкфилд. Тот самый человек, от которого она сбежала накануне.

– Выходите, миледи, игра проиграна.

– Сэр Гарри, не могли бы вы посторониться...

– Нет, миледи, вы знаете, что не могу.

Меллиора бросилась бежать в противоположном направлении. И повернула за угол. Ей были незнакомы эти коридоры, однако она не сомневалась, что должны существовать и другие выходы.

Впереди, немного левее, Меллиора увидела арку. Она побежала туда, чувствуя, что ее охватывает паника, и она начинает бегать кругами, словно загнанная крыса.

Добежав до выхода, через который можно было выйти во двор, Меллиора обнаружила, что и его охраняет королевский страж. Она не знала этого человека, хотя ей показалось, что уже видела его раньше. Страж был высок, лыс, с глубоким шрамом на щеке. Должно быть, он побывал не в одном сражении, и Меллиора вдруг осознала чудовищность своего поступка: она вступает в борьбу с самим королем! Она бросила вызов Давиду, король обнаружил ее бегство и послал самых закаленных, самых опытных людей, чтобы найти ее. И изловивший ее человек позволил ей свалять дурака. Он наверняка знал, что все в крепости предупреждены и никуда ее не выпустят. Вероятно, сам же все это и организовал.

Меллиора свернула в сторону, надеясь, что лысый страж не успел ее заметить. Пробегая по следующему коридору, она увидела украшенный шпалерами альков. Скользнув под шпалеру и прижавшись к степе, она, тяжело дыша, попыталась собраться с мыслями и решить, что же делать дальше. Может спуститься с парапета, как она уже проделала это однажды? Или затаиться и выждать? Как тут сбежишь, если король предупредил всех стражников о том, чтобы они не упустили молодую женщину?

Вдруг Меллиора поняла, что в алькове есть кто-то еще. Она затаила дыхание. Да, здесь кто-то скрывается. С какой целью: тоже спрятаться или для того, чтобы наброситься на нее?

Меллиоре удалось унять чувство нарастающего страха. Она напомнила себе, что альковы постоянно были местом тайных встреч, а стало быть, тот, кто здесь оказался, заинтересован в сохранении тайны.

Меллиора сжалась, услышав приближающиеся шаги.

– Ты ее видел? – спросил один мужчина другого.

– Да, леди Меллиора направлялась сюда, но куда она побежала потом, я не знаю, – последовал ответ.

– Предупреди Тристана, что теперь она попытается уйти через южный выход, – раздался голос еще одного человека.

Голоса и шаги затихли. Меллиора выжидала, не подавая признаков жизни. И вдруг услышала тихий шепот:

– Меллиора Макадин?

Голос был женский.

Впрочем, женщина способна предать столь же легко, как и мужчина. Меллиора не отозвалась.

– Меллиора! – услышала она взволнованный, дрожащий шепот. – Меллиора! Это Энн Холлстедер.

– Энн! – не выдержав, ахнула Меллиора. – Что ты здесь делаешь? – Энн была дочерью младшего сына датского ярла и наследницей семейства Макиннишей. Ее отца убили вскоре после ее рождения, и она с детства жила у матери. Ее дом находился па севере, па Гебридах, недалеко от крепости Меллиоры, и они нередко встречались в последние годы. – Что ты здесь делаешь? – повторила Меллиора.

– Вначале ты мне ответь. Почему они ищут тебя? Что ты натворила? Почему прячешься?

– Ничего я не натворила, – успокаиваясь, ответила Меллиора. Она мало-помалу привыкла к темноте алькова и смогла разглядеть Энн, которая находилась всего в трех-четырех футах от нес. Днем здесь обычно ставили богато инкрустированные стулья, и гости вели доверительные беседы с хозяевами. Ночью, насколько было известно Меллиоре, здесь происходили амурные свидания.

– Клянусь, что ничего не натворила, – повторила Меллиора. – Я просто не хочу попадаться стражам на глаза. Если ты знаешь, мой отец умер. Я под опекой короля.

– Да, я слышала. Говорят, король намерен выдать тебя замуж за одного из своих людей.

– Да, и я хотела бы... избежать этого.

– Ты попала в большую беду, – с сочувствием проговорила Энн.

– А что ты здесь делаешь, Энн?

– Я... у м-меня здесь свидание.

– С кем?

Энн замялась.

– Боже мой, Энн! Я подвергаюсь смертельной опасности, и твои проблемы не идут ни в какое сравнение с моими! С кем же ты ожидаешь свидания?

– С Даро, – призналась Энн.

– Что?! – чуть ли не крикнула от неожиданности Меллиора.

– Ш-ш-ш... – Энн рванулась к Меллиоре и зажала ей рот. Меллиора покачала головой, показывая подруге, что не собирается больше кричать, и отстранила ее.

– С Даро? Моим дядей Даро? – попыталась уточнить она. Хотя, пожалуй, не стоило так удивляться. Даро, младший брат отца, был светловолосым, смелым красавцем. После смерти своего друга он стал управлять крепостью Скул на скалистом острове в Ирландском море. Отличаясь некоторой необузданностью натуры, он, как правило, выступал союзником Давида, и, пока был жив отец Меллиоры, между ними царил мир. Однако у Даро имелись определенные разногласия с королем. Это и было причиной того, что его войска в настоящее время разбили лагерь вдоль реки.

– Прошу тебя, Меллиора, молчи об этом! Сейчас, когда Давид настолько силен, мои родные не хотят иметь дело с Даро. Они считают, что он принесет нам одни только неприятности.

– Господи, я никогда не выдам никого из вас! Ведь Даро – мой родственник, – заверила подругу Меллиора. Если бы она не была сейчас в столь трудной ситуации, ее, возможно, позабавило бы то, что Энн, внешне такая сдержанная, способна заниматься амурными делами с таким человеком, как ее дядя.

Снова послышались чьи-то шаги. Меллиора затаила дыхание, молча глядя на Энн. Рано или поздно стражники отодвинут шпалеры и вытащат их обеих. Поколебавшись, Меллиора схватила Энн за руку.

– Скажи Даро, что он мне нужен. Скажи, что я пленница и что меня принуждают выйти замуж за одного из королевских лакеев. Мне необходима его помощь, но он не должен вести себя безрассудно. Я не хочу, чтобы гибли люди, не хочу сражений. Я лишь хочу убежать!

– Меллиора, что ты...

– Прячься! – решительно сказала Меллиора. – И не подведи меня! Слышишь – не подведи!

Она легонько толкнула Энн в темноту. Затем, услышав приближение стражника, вышла из-за шпалеры.

– Вот она! А мы, леди, собирались вас проводить! – сердито проговорил сэр Гарри, подходя к ней.

– Я и сама могу дойти, сэр Гарри, – сказала Меллиора и, повернувшись, двинулась вперед. Навстречу ей вышел громадный лысый мужчина. – Я вполне могу дойти сама! – повторила она.

Ей не понравился этот тип, которого она никогда раньше не видела. Меллиора хотела проскочить мимо, однако он схватил ее за руки.

– Сэр Гарри! – воскликнула она, пытаясь освободиться от хватки незнакомца. – Сэр Гарри, скажите этому хаму, что я могу дойти сама.

– Сэр Гарри удалился, м'леди, – сказал лысый мужчина. Говорил он грудным низким голосом с характерным шотландским акцентом.

– Отпустите меня! Я вас не знаю. Я встречусь с королем вместе с сэром Гарри...

– Сэр Гарри ушел по делам, – сказал мужчина. – Я провожу вас...

– Я сама найду дорогу к королю.

– Думаю, что нет.

– Я больше не собираюсь никуда бежать. Я знаю, что вам удалось выследить меня. Я пойду прямо к королю, вы можете следовать за мной, если...

– М'леди, сейчас середина ночи. Не стоит в это время беспокоить короля своими капризами.

– Моими капризами? Прекрасно! В таком случае отведите меня в мою комнату, и я подожду, когда он меня вызовет!

Пальцы незнакомца впились ей в руку. Крепко и безжалостно.

– Короля не следует беспокоить, а вы пойдете со мной к лэрду.

– Нет, я не пойду с вами! – заявила Меллиора, вырываясь из тисков его рук.

Она царапалась, извивалась и брыкалась – безрезультатно! Казалось, лысый мужчина ничего этого не замечал. Похоже, она была для него не большим раздражителем, чем комар. В пылу борьбы Меллиора даже не заметила, как они пришли.

Лысый незнакомец открыл дверь и втолкнул ее в комнату. В ту самую, откуда начался ее путь, с отчаянием подумала она. И в комнате был тот самый человек, который стал для нее кошмаром всей ночи. Он стоял перед камином спиной к ней. На нем была чистая рубашка, а еще не высохшие волосы были зачесаны назад.

– Вот она, м'лэрд, – сказал лысый.

– Хорошо, Ангус, спасибо, – будничным тоном ответил хозяин комнаты, даже не повернувшись.

Дверь за Ангусом захлопнулась.

Меллиора уставилась на спину стоящего перед камином мужчины, чувствуя, как в ней все сильнее закипает гнев.

– Обманщик! Лжец! Выродок! – дрожащим от ярости голосом заявила она. – Ты позволил мне уйти, потому что знал, что всюду в коридорах твои люди, которые схватят меня и притащат назад! Ты позволил мне уйти, чтобы унизить меня...

– Я позволил тебе уйти, чтобы ты поняла всю бесполезность твоих попыток сбежать, – нетерпеливо перебил он ее. – Я устал от этих игр, и с ними будет покончено.

В ее последующих действиях не было никакого здравого смысла – просто она дала волю своему раздражению. Для нее в один миг весь мир рухнул и рассыпался – и все из-за этого мерзавца. Она пересекла комнату и яростно заколотила кулаками по его спине, выкрикивая слова, которые казались ей слишком невыразительными, чтобы высказать, насколько презренным существом был этот человек.

– Ты болван и олух, подонок и скотина, ты лживый, коварный, подлый и омерзительный тип, и я никогда тебя не прощу...

Он повернулся, и Меллиора отскочила назад. Прищурившись, он сказал:

– Простишь ли ты меня или нет за содеянную тобой глупость и собственное предательство – мне совершенно безразлично.

– Безразлично! – крикнула она. – Тебе совершенно безразлично! – В ярости она снова набросилась на него, и на сей раз ее кулаки застучали по твердокаменной груди, что, кажется, никак на него не подействовало. – Я не знаю, что ты сам о себе думаешь, – прошипела она, – но я никогда не забуду и не прощу тебе этого! И буду всячески вредить тебе за все то, что ты мне сделал! В этом я клянусь!

Резким, быстрым движением мужчина поймал ее запястья и сжал с такой силой, что она вынуждена была застыть на месте. Она смотрела ему в глаза, и на миг ей показалось, что сейчас он ударит ее. Однако этого не произошло.

– Мне совершенно наплевать на то, простишь ли ты меня, забудешь что-то или нет и потратишь ли ты жизнь на то, чтобы мстить. Но должен предупредить тебя. Я дал тебе шанс, ты дала обещание. А дав обещание, ты обязана держать слово, – со сдерживаемым гневом проговорил этот ужасный человек.

Обещание? Какое обещание? О Боже, встретиться с ним в королевском охотничьем домике в лесу!

– Никогда! Ни за что! – выкрикнула она в ярости. – Ты лгал, обманывал, дразнил меня...

– Дразнил? Миледи, выкладывай карты на стол! Ты поступаешь предательски, но игра разыграна, и ты в моей власти. Нравится тебе это или нет. Я ведь предостерегал тебя от заключения сделки. Говорил, что из этого может получиться, давал тебе шанс уйти...

– У меня не было ни единого шанса за весь вечер!

– Так случается, когда собираешься предать короля.

– Ты не король!

– Но ты в моей власти, именно так обстоят дела, – отрезал он и оттолкнул ее. – А теперь прошу меня извинить. Король, возможно, спит, но он все еще хочет меня видеть. Речь пойдет о тебе.

Он направился к двери. Меллиора смотрела ему вслед, и слезы жгли ей глаза. Ей захотелось побежать за ним и снова отколошматить, но она прижала кулаки к бокам, решив, что и без того слишком долго испытывала его терпение.

– Будь ты проклят! – запальчиво крикнула она. – Будь ты проклят тысячу раз!

Он никак не прореагировал на ее проклятия, и тогда она бросилась к нему, подняв сжатые кулаки. Однако ударить его ей не довелось, потому что он снова схватил ее за запястья, крепко сжал их и с насмешливой улыбкой посмотрел на нее сверху вниз.

– Почему ты так поступаешь со мной? Кто ты такой? – глядя на него снизу вверх, спросила Меллиора.

Он некоторое время молчал, нахмурив брови. Затем внезапно улыбнулся, отпустил ее руки и насмешливо поклонился.

– Да, совсем забыл. Мы официально так и не представлены друг другу. Странно, не правда ли? Ведь мы уже немного узнали друг друга, верно? А что касается твоего вопроса, то, миледи, я – это он. Я тот самый ужасный человек, которому ты отдана. Тот самый омерзительный, дряхлый старик норманн по имени Уорик де Грэхэм. Правда, мой отец норманном не был, хотя в моих жилах может течь какая-то доля норманнской и, может быть, даже скандинавской крови. Моя мать происходила из старинной шотландской семьи. Так что, как видишь, я вовсе не старый гниющий норманн, а скорее не слишком старый шотландец... Ну а теперь – извини, мне в самом деле необходимо повидаться с королем. Он очень беспокоился по поводу твоего местонахождения.

О Господи! Такого поворота ей не могло привидеться и во сне!

Меллиора была настолько ошеломлена услышанным, что не могла ни пошевелиться, ни заговорить.

Уорик де Грэхэм направился к двери. Меллиора в смятении смотрела на него, раскрыв рот.

– Подожди! – сумела выдохнуть она, бросившись к двери.

– Что? – резко спросил он, поворачиваясь к ней.

Меллиора остановилась в нескольких дюймах от него, сердце ее гулко колотилось, дыхание прерывалось.

– Ты не... Пожалуйста, не делай этого... Скажи мне правду. Ты снова меня дразнишь, хочешь отомстить мне...

Он шагнул к ней и крепко взял за подбородок – так, что она не могла вырваться.

– Я могу многое сделать из мести, миледи. Но не это. Я Уорик, лэрд де Грэхэм, известный как лев, или лэрд Лайэн. А ты скоро станешь моей женой. Тебе не по душе эта ситуация, ты сама в этом призналась. Должен сказать, миледи, что и ты не мой выбор. Сейчас, когда мы познакомились, я узнал, насколько ты упряма, капризна и поразительно глупа! Однако жребий брошен, и ты будешь моей женой. Если хочешь войны, то знай: я всю жизнь провел в сражениях. Мало кто умеет сражаться лучше меня. Ты понимаешь?

Меллиоре наконец удалось высвободить подбородок. Она была напугана и потрясена до глубины души.

– Твое место в аду! – прошептала она.

Он улыбнулся.

– Так оно и случится. Судя по тому, что я узнал, наш брак будет сущим адом.

Дверь хлопнула перед самым ее носом. Вместо ответа она услышала скрежет тяжелого засова.

– Пожалуйста! – прошептала она, прислонившись лбом к двери. Но ее мольба слишком запоздала.

Он ушел.

Она была обречена на этот брак.

Глава 8

Даро Торссон был гордым человеком, блестящим стратегом и храбрым воином. А еще он был, о чем иногда с грустью вспоминал, последним из умирающего рода. В течение столетий народ его отца был грозой многих людей. Его предки совершали набеги на Британские острова, земли финнов, Русь, Средиземноморье, а спускаясь по Сене, угрожали самому Парижу. Они повсюду создавали форпосты, и мало можно найти мест, где они не оставили своих названий или не приобщили местное население к своим привычкам, обычаям и культуре. Но времена меняются.

Прежние набеги уходили в прошлое, и мир становился если не более разумным, то, во всяком случае, более стабильным. А легенды о славных походах были призваны скрыть тот факт, что на самом деле викингам жилось не просто. У них было мало земли, чтобы, обрабатывая ее, кормить людей, зимой не хватало рыбы, да и других ресурсов было совсем мало. И все же Даро верил, что благодаря викингам мир становится лучше. У него был маленький островок в Ирландском море – конечно, гораздо меньше обширного острова Адина, но все же это было место, которое можно назвать своим домом, место, которым можно править и куда можно привести невесту, – остров Скул.

Даро появился в Стерлинге далеко за полночь. Несмотря на высокий рост и крепкое телосложение, передвигался он легко и бесшумно. Даро знал, что прокрасться незаметно иной раз гораздо лучше, чем пустить в ход оружие. Дело не в том, что он боялся быть обнаруженным. Его присутствие в крепости ни у кого не вызвало бы вопросов. Он был приглашен в качестве гостя в этот вечер.

Но Даро дождался часа, когда последние из купцов и торговцев закрыли свои лавки, а крестьяне и торговки рыбой еще не повезли на рынок свой товар, ибо только в этот короткий промежуток времени он мог устроить свидание в пределах крепости.

Даро шагал по коридору быстро и уверенно. Подойдя к алькову, он осмотрелся и, удостоверившись в отсутствии опасности, юркнул за шпалеры. Здесь он едва слышно произнес заветное имя:

– Энн?

– Даро! – шепотом откликнулась Энн и тут же оказалась в его объятиях. Он знал, что сейчас они одни, и позволил себе некоторое время просто постоять, прижимая Энн к себе и ощущая тепло ее тела, прикасаясь губами к ее губам. Чувства, которые он испытывал к ней, изумляли и поражали Даро. Он за свою жизнь познал многих женщин – и достойных, и не слишком. Ему были известны трюки проституток по меньшей мере десятка стран. Их услуги стоили дешево, и, чтобы выжить, проститутки были готовы на все. Даро не подозревал, что можно ощущать подобный трепет, когда обнимаешь женщину, что женщина – это гораздо больше, чем простое соитие, что можно не спать ночью и думать о запахе ее волос, блеске глаз, звуках голоса, о взгляде, который она бросила на тебя при прощании.

Даро чувствовал, как колотится у него сердце. Энн подскочила к нему так быстро, с такой готовностью. На первых порах они ничего не могли сказать и только шепотом произносили имена друг друга. Вкус ее губ, огонь поцелуев сделали свое дело, и оба зашуршали, одеждой. Даро приподнял Энн, и она ногами обвила его бедра. Не было времени для нежной игры, а риск быть обнаруженными лишь усиливал желание обоих. Запретный плод кажется еще слаще и приятнее. Даро прислонил Энн спиной к стене, она крепко обхватила его своими длинными ногами и впилась зубами ему в плечо, чтобы не кричать, когда он входил в нее, а затем начал энергично двигать бедрами. Она дрожала всем телом, однако отвечала ему не менее энергичными встречными толчками. Энн еще глубже впилась зубами в плечо, когда, сильно толкнувшись напоследок, Даро стал изливать горячее семя в ее лоно. Это мгновенно спровоцировало ее разрядку, и любовники забились в сладостных судорогах. Затем Энн бессильно прислонилась к Даро, и они на некоторое время замерли, наслаждаясь покоем и теплом объятий. У Даро было сильнее развито чувство времени, он быстрее воспламенялся и быстрее приходил в себя. Он опустил Энн на пол, поправил па ней и на себе одежду, а затем она снова оказалась в его объятиях и взволнованно зашептала:

– Боже мой, Даро, я не знаю, что нам делать! Я не смогу этого вынести! Должен же быть какой-то выход...

– Чего ты не можешь вынести? – перебил ее Даро, не понимая, что могло произойти после того, как они урвали для себя несколько мгновений по окончании одного из последних торжественных обедов. Тогда они говорили о женитьбе, о том, как лучше представить дело дяде – ее опекуну и всей семье. И Энн была убеждена, что не встретит особого противодействия. Ее, внучку ярла, после смерти отца воспитывали брат матери и отчим. Она не относилась к числу наследниц с землей, но мать сберегла для нее кое-что из золота викингов и оставленные отцом кельтские реликвии, что могло служить вполне достойным приданым, когда подойдет время свадьбы.

Не разжимая объятий, Энн заглянула ему в глаза.

– Даро, они решили, что меня нужно отдать в монахини.

– Погоди! Кто – они? Откуда все это взялось? Никогда не было разговора о том, чтобы ты постриглась в монахини. Что произошло? – сердито спросил Даро. Он хотел немедленно обратиться к королю, чтобы попросить руки Энн, а теперь вдруг возникла необходимость говорить вначале с ее родней, которая, конечно же, не позволит ей выйти замуж за викинга, если он не убедит их, что не собирается снова выходить в море и что он такой же оседлый человек, как и всякий, кто считает Шотландию своим домом.

– У меня не было ни малейшей возможности кому-нибудь что-то объяснить. Падрик пришел ко мне и заявил, что намерен распорядиться о том, чтобы я пошла в монастырь и что мое наследство, отданное церкви, поможет искупить грехи, причиненные во время набегов. Падрик ненавидит викингов – всех викингов, будь они датчане, норвежцы или шведы. Он считает, что кровь отца, которая течет в моих жилах, делает меня дикой и что чем дольше я буду жить без ежедневных молитв и раскаяния, тем все большей опасности подвергается моя душа. Я могу также запятнать доброе имя семьи матери, то есть семьи Падрика. У меня не было возможности сказать кому-то хотя бы слово. Если бы я могла переговорить с Майклом... но он выполняет поручение короля. Он бы понял, он говорит, что человек достоин доверия в зависимости от того, каковы его убеждения, а не от того, где он родился. Падрик заявил, что разговаривал с королем, и будто бы король согласился с тем, что кровь викинга несет опасность. Давид тоже опасается викингов.

– Они не посмеют командовать нами! Мы убежим, – заявил Даро.

Энн тяжело вздохнула и печально покачала головой.

– Даро, мы не можем этого сделать. Войско короля бросится в погоню, и у тебя не хватит сил его одолеть.

– Мы можем убежать очень далеко. На остров, если нужно – в Норвегию.

– Ой, Даро! – Энн дотронулась до его лица и снова покачала головой. – Я люблю тебя. Я не позволю тебе это сделать. Я знаю, как много для тебя значит эта земля. Ты не хочешь воевать против короля...

– Мне незачем с ним воевать! Моим братом был Адин, его уважали и ему доверяли.

Энн вдруг ахнула.

– Господи, Даро... совсем забыла...

– Что такое?

– Меллиора находится сейчас здесь, она в беде. Она сказала, что ее собираются выдать за норманнского лэрда, хотя я слышала, что в мужья ей предназначен Уорик, лэрд Лайэн. Возможно, это действительно лэрд Лайэн, а она просто думает, что он – норманн. Так или иначе, она пыталась убежать из крепости. И была поймана. Точнее, сдалась людям короля. Она просила передать, что нуждается в тебе.

Даро опустил голову и на мгновение закрыл глаза. Будь они все прокляты! Будь проклят король, будь проклято все лицемерное семейство Энн!

У шотландцев сохранилось немало варварских обычаев – даже наиболее «цивилизованные» шотландцы и англичане прибегали к самым суровым наказаниям. И его подвергают осуждению и проклятию за то, что он викинг. Дядя шотландец намерен диктовать Энн, как ей жить, а король хочет использовать ее как пешку. Вполне вероятно, что Меллиора не знала лэрда Лайэна, поскольку редко сопровождала Адина, когда тот бывал приглашен ко двору. Она предпочитала принимать гостей на Голубом острове. Если король захотел щедро одарить своего выдающегося сподвижника, то Меллиора и ее остров будут отличным подарком.

Даро не питал никакой неприязни к Уорику. Он нередко бывал с ним в походах и вместе сражался. Но если его, Даро, и вообще викингов будут рассматривать как париев, то будь он проклят, если не встанет на защиту собственной племянницы и единственного ребенка Адина. Тем более что у многих верных и преданных Шотландии людей течет в жилах кровь викингов.

– Куда они заточили Меллиору? – спросил Даро.

Энн обеспокоено заглянула ему в глаза.

– Она сказала, что не хочет смертей. Она просит помощи, но говорит, что ты должен быть очень осторожным. Она не хочет рисковать твоей жизнью и твоим будущим.

– Ты знаешь, куда ее отвели?

Энн покачала головой:

– Нет. Я слышала голос сэра Гарри, затем голос другого мужчины. Они говорили, что ее нужно отвести не к королю, а к лэрду.

– В покои Уорика. Они отвели ее туда, – уверенно сказал Даро.

– Ее наверняка строго охраняют, – заметила Энн.

– На ее двери будет засов, а неподалеку находится один страж, который должен поднять тревогу в случае ее побега. А убежать ей едва ли удастся, по крайней мере без чьей-либо помощи.

– Даро, – мягко сказала Энн, – если ты ей поможешь, то станешь врагом короля. И у нас не останется надежды...

– Похоже, у нас и без того нет надежды. Но если я захвачу племянницу, а у короля есть на нее свои планы, то тогда у нас появится возможность для переговоров.

– Ты хочешь использовать ее, как это собирается сделать и король, – с горечью проговорила Энн.

– Совсем не так, как король. Она дочь моего брата. И попросила меня о помощи, потому что знает, что я ее защищу.

– Но если ты защитишь ее, мы погибли.

Даро скрипнул зубами.

– Я не знаю, что намерена предпринять Меллиора. И не буду знать до тех пор, пока не увижу ее. Сейчас я хочу лишь одного – помочь ей убежать и взять ее под свою защиту. Но, делая это, я должен вывести ее отсюда... – Даро помолчал и, с нежностью глядя на Энн, закончил: – ...вместе с тобой.

Энн глубоко вздохнула.

– Хорошо! – согласилась она, но тут же спохватилась: – Ой, нет, ничего хорошего! Король пошлет на поиски, чтобы убить тебя!

– У нас нет выбора. Пошли, Энн, да как можно тише. Надо посмотреть, кто охраняет ее дверь. – Даро отодвинул шпалеры и выглянул в коридор. – Жди меня здесь завтра ночью, – быстро шепнул он. – И весь день держи глаза и уши открытыми. Я буду делать то же самое. – Поцеловав ее, он собрался уходить, но затем вновь повернулся, запечатлел еще более горячий поцелуй и добавил: – Завтра ночью. Верь мне.

Король пил из кубка вино и смотрел на пламя камина. И хотя дело происходило в спальне, он был полностью одет и являл собой образ короля-воина.

– Эрик Бладэкс, – задумчиво проговорил он и перевел взгляд на Уорика. – Король Нортумбрии, правивший менее двух столетий назад. Кнут, кто правил большей частью Англии. Магнус, кто захватил изрядный кусок Шотландии. – Он пристально посмотрел на Уорика. – Адин был весьма неординарным человеком... Кто мог подумать, что он умрет? И кто мог предположить, что его дочь проявит такую прыть и сбежит?

– Она возвращена, – ровным голосом сказал Уорик.

– О свадьбе ее объявлено. Она произойдет через две недели.

– Вы хотите ее видеть?

– Нет. Где она?

– В моих покоях.

– Она не замышляет заговора?

Уорик с удивлением понял, что ему не хочется, чтобы гнев короля по адресу Меллиоры заходил слишком далеко.

– Просто она хотела свободы, только и всего.

– Здесь сейчас Даро, он хочет договориться о службе викингов – именно так он сказал.

– Я сражался вместе с Даро. Он очень смелый человек и мудрый стратег. Многое взял от своего брата Адина, – осторожно сказал Уорик.

– Он викинг. И боюсь, будет недоволен, если узнает, что его племянница желает остаться свободной. Ведь она искала его помощи. Ты хочешь сказать, что Меллиора не собиралась устроить вместе со своим дядей мятеж?

– Я не думаю, что у нее есть намерение поднять против вас оружие, сир. – Хотя так ли это? Она готова была пойти достаточно далеко, чтобы избежать уготованной ей судьбы.

Король фыркнул и сделал глоток вина.

– Я устал вообще и от нее в частности. Но предупреждаю тебя: я слышал, что у нее есть молодой человек с побережья неподалеку от острова. И в нем есть кровь викингов.

– Давид, мне говорили, что во мне тоже есть кровь викингов.

– Я не питаю неприязни к людям за то, что они викинги, – сказал король. – Я просто им не доверяю. Ну ладно, моя прекрасная девушка с Голубого острова возвращена. И ты, похоже, настроен к ней добрее, чем я в этот момент.

– Как с ней поступить? Я думаю, что мои покои – наиболее надежное для нее место...

– Поступай как хочешь, – сказал король и покачал головой. – Меня обеспокоили эти вылазки вдоль границ. Я хотел бы выяснить, действительно ли Даро настолько же предан, как и его брат. Нападения ослабляют королевство, отвлекают меня от того, чтобы внимательно наблюдать за скандинавами. Следи за Меллиорой. Делай с ней что хочешь. – Король поднял руку. – Если она причинит новые неприятности, ее придется переместить в другое место.

– Прошу прощения?

– В этом случае она навсегда останется моей гостьей, – ровным голосом пояснил король. – В темнице, в монастыре. Или будет отдана сарацину, в качестве двенадцатой жены. Мне все равно. Я не потерплю ослушания, даже со стороны своей крестной дочери.

– Я не верю в то, что она замыслила измену. Викинги находятся среди нас уже несколько столетий – то в качестве врагов, то друзей. Ваши предшественники использовали викингов для достижения собственных целей, Давид. Малкольм II выдал свою дочь Сигурду за норвежского графа из Оркни и тем самым усилил свое влияние на севере. Малкольм II, смею вам напомнить, расширил границы Шотландии. И все благодаря браку своей дочери.

– Я знаком с историей и стратегией, лэрд Лайэн. И стремлюсь упрочить положение с помощью браков. Однако, когда мирных средств недостаточно, приходится прибегать к кровопролитию.

Вскоре Уорик покинул покои короля. Идя по коридору, он услышал за собой быстрые шаги. Он обернулся и увидел встревоженную Джиллиан.

– Лэрд Уорик, – начала она и запнулась. После паузы спросила: – С ней все в порядке?

– Она тверда как скала, должно быть, вам это известно.

– Пожалуйста, не судите ее слишком строго. Она никак не могла предположить, что умрет ее отец и у нее начнется совершенно другая жизнь... И она вовсе не презирает вас, просто она, понимаете, любит человека...

– Да. – Он некоторое время молча изучал Джиллиан, затем спросил: – И как далеко зашла эта любовь?

– Ну, они были друзьями еще с детства... Близкими друзьями...

– И насколько близкими?

Джиллиан недоуменно взглянула на Уорика, затем, кажется, поняла, что кроется в его вопросе, и испугалась, что сказала лишнее.

– Если она любила этого молодого человека, мне очень жаль. Но я хочу продолжить род, хочу иметь семью. Вы меня понимаете?

Джиллиан не сразу, но кивнула.

– Я буду честной. Клянусь, я скажу вам правду, если она снова что-то задумает.

Уорик внимательно посмотрел на женщину. Его как-то тронули ее слова и реакция. Должно быть, все-таки было что-то хорошее в его строптивой невесте.

– Я верю в вашу честность, искренность и любовь, которую вы к ней испытываете, – сказал Уорик. – Вам не следует бояться. Я не держу на нее зла и не собираюсь ее обижать, если она не предаст меня.

– А тогда...

– Что тогда? – переходя на шутливый тон, произнес Уорик. – Возможно, поколочу ее как следует и брошу в море. А теперь извините меня. Позже я дам знать, когда вы сможете повидаться со своей госпожой.

Оставив Джиллиан, он пошел по коридору дальше. Он устал, прошлую ночь совсем не спал, и ему вовсе не хотелось спать рядом с Меллиорой Макадин. Ему еще не надоело жить. Он поговорит с ней, даст отдохнуть Ангусу, а затем поспит в его комнате, когда тот снова заступит на вахту. А проснувшись, решит, что ему делать до свадьбы. Если Ангус будет охранять Меллиору, ей никак не удастся уйти из запертой комнаты. Окна там настолько узки, что даже изящная дочь викинга не в состоянии пролезть через них. Была только одна возможность уйти – через закрытую на засов дверь, но Ангус скорее умрет, уничтожив при этом пол-армии, прежде чем это случится.

Интересно, как далеко распространилась весть о решении короля? Узнала ли Элинор о том, что он должен жениться на леди с Голубого острова?

Уорик чувствовал себя обиженным и усталым. Ему не хватало ласковых прикосновений Элинор. Ему хотелось, чтобы сейчас она была рядом, гладила его волосы и брови, разжигая огонь в его теле...

Лэрд Лайэн не возвращался к себе.

Меллиора уже несколько часов вышагивала по комнате, то и дело вскакивала, думая, что он возвращается. Однажды она сделала попытку выбраться из комнаты. Засов непоколебимо оставался на своем месте. Выругавшись, она снова принялась шагать. Неожиданно дверь открылась, и на пороге появился огромный лысый мужчина.

– Миледи что-нибудь нужно? – с улыбкой спросил он.

– Нельзя ли мне вернуться в мою комнату?

– Боюсь, что нет.

– Я грязная и голодная.

– Мы сейчас вам поможем.

– Но...

Дверь захлопнулась. Меллиора стала снова расхаживать перед камином. В скором времени она услышала стук в дверь, после чего та открылась. Появился Ангус, а за ним вошли несколько слуг и внесли поднос с едой, красивую глубокую ванну, мыло, полотенца и бадьи с водой. Поставив поднос на сундук и наполнив ванну горячей водой, они быстро удалились.

– Я ничего не забыл? – вежливо осведомился Ангус.

– Нет, все сделано основательно, но я не могу чувствовать себя как дома в покоях лэрда Уорика, – ответила Меллиора.

– Миледи, без колебаний делайте все, что вам требуется.

– У меня нет чистой одежды.

Ангус колебался лишь мгновение, затем открыл сундук возле кровати и вынул оттуда длинное белое платье, украшенное вышивкой, и предложил его Меллиоре.

– Это подойдет?

После короткой паузы она сказала:

– Это не мое.

– Теперь ваше, миледи.

Она молча смотрела на Ангуса, чувствуя, что краснеет, поскольку оба понимали, что он предлагает ей платье, купленное для другой женщины.

– Его никто не носил, – благожелательно пояснил Ангус. – Я понимаю, что вы можете испытывать неудобства, но вам нельзя покидать эти покои. Уорик сейчас у короля, миледи... День был трудный, у вас пятно грязи на носу.

Меллиора опустила глаза.

– Ну что ж, Ангус, спасибо за вашу доброту.

– Рад вам услужить, миледи, – сказал он и покинул комнату.

Снова звякнул задвигаемый засов. Меллиора сделала несколько неуверенных шагов по комнате, затем заглянула в принесенный кувшин и обнаружила, что он до краев наполнен темным элем. Меллиора попробовала, нашла его весьма вкусным и с вожделением посмотрела на ванну. Лэрд Лайэн может вернуться в любую минуту.

А вообще говоря, она уже была почти совсем голой в его присутствии. Еще тогда, когда не имела понятия, кто он.

Меллиора чувствовала себя усталой, встревоженной. И еще эта грязь на лице и одежде. Конечно, усталой и встревоженной она останется, но по крайней мере от грязи можно избавиться. Меллиора стала раздеваться, одновременно поглощая пищу с подноса – хлеб с сыром, копченую рыбу. Сделав несколько солидных глотков эля, она разделась донага и залезла в ванну. Вода поначалу показалась ей слишком горячей, но мало-помалу Меллиора оценила ее прелесть. Она принялась намыливать волосы и смывать с тела грязь и речной ил, затем легла на спину и огляделась.

Ванна была красивая, богато отделанная серебром. На шпалерах, свисающих со стен, с большим мастерством были изображены охотничьи сцены. Вероятно, шпалеры привезли с континента – из Фландрии, возможно, из Брюгге. Кровать была огромной, на ней лежали медвежьи, оленьи, бобровые и прочие шкуры. Вдоль стен стояло несколько сундуков, и на них громоздились военные доспехи. На вешалке возле камина висела сверкающая кольчуга, и Меллиора представила, как паж недавно начищал ее до зеркального блеска. Лэрд Лайэн... Странно, что на его штандарте изображен сокол. Очень похоже на отцовский штандарт. Меллиора закрыла глаза. Нужно признать, что он не такой, как она ожидала. Она слышала о лэрде Лайэне еще до того, как король объявил о браке с ним. Вся Шотландия знала о лэрде Лайэне, хотя у короля было много других верных сподвижников. Она знала, что Уорик, лэрд Лайэн, вместе с норманнами сопровождал Давида, когда тот пришел в Шотландию, чтобы занять трон. Она полагала, что лэрд Лайэн стар, во всяком случае, не моложе самого короля. Его подвиги в сражениях и турнирах были широко известны. О нем слагали песни и баллады. Меллиора думала, что он говорит только на нормандском французском, что он...

Конечно, он не был столь ужасным, как она себе представляла, но это не меняет того факта, что он завладеет ее жизнью и ее островом. Разрушит ее счастье. Меллиора вспомнила, как она заверяла Эвана в своей вечной любви. И что же теперь?

Меллиора услышала, как за дверью заскользил засов, и быстро села, ухватившись ладонями за края ванны. Если бы это был Ангус, то он наверняка вежливо осведомился бы, можно ли ему войти. А если это не Ангус, то...

Это был не Ангус. Дверь приоткрылась, и никто не попросил разрешения войти.

Меллиора мгновенно выскочила из ванны, _ схватила полотенце и обмоталась им. В углу комнаты, среди прочих доспехов, находился красивый, украшенный кельтской резьбой, обоюдоострый меч-клеймор. Она подбежала к нему, схватила меч и подняла над головой, одновременно другой рукой придерживая полотенце.

Вошел Уорик.

Меллиора пронзила его взглядом.

Уорик посмотрел на нее, увидел ванну, полотенце, меч. Он молча направился к ней, и Меллиора почувствовала в этом новую угрозу и опасность для себя.

Может, король разъярился до такой степени, что велел ему убить ее?

– Не подходи ближе! – предупредила она, отпуская полотенце, чтобы можно было действовать мечом с помощью двух рук.

Однако Уорик проигнорировал ее предупреждение. Сверля ее своими голубыми глазами, он продолжал надвигаться на нее.

Меллиора не пошевелилась. Он пригнул меч и приложил его острие к своему сердцу.

– Давай. Убей меня.

– Прекрати! Я могу, ты это знаешь! У меня хватит силы...

– Ну так попробуй, если у тебя столько ненависти...

– У меня нет к тебе ненависти! Я не хочу чинить тебе зло, я...

Уорик оттолкнул меч от груди, затем вырвал его у нее из рук и отшвырнул в сторону. Полотенце упало к ногам, и Меллиора вдруг ощутила свою наготу. Однако, похоже, Уорик даже не обратил внимания на то, что она стоит перед ним голая.

– Король знает, что ты возвратилась, и ты теперь под моей опекой, – сказал он. – И я страшно устал.

Меллиора не вполне понимала, о чем он говорит, но чувствовала, как по коже пробежал озноб, соски набухли и стали твердыми. Она нагнулась, чтобы поднять полотенце и побыстрее прикрыться, и сказала:

– Пожалуйста, спи, я не собираюсь тебе мешать...

– Ты и не будешь мне мешать. Ты останешься здесь, миледи. Мы поговорим позже.

Он направился к двери, затем остановился и, не оборачиваясь, сказал:

– Не поднимай против меня оружия, Меллиора. А если взяла его в руки, то уж лучше используй.

Дверь открылась и снова закрылась. Снова заскрежетал засов. Она стояла, закутавшись в полотенце, и дрожала. Он ненавидел ее. Испытывал к ней отвращение. И будущее казалось ей еще кошмарнее, чем прежде. И дело вовсе не в ней, а в нем. В его силе. В его глазах. В том, как он смотрел на нее. В том, что она не может поднять против него оружие. И еще в том, что она до сих пор дрожит и ей холодно, несмотря на жаркий огонь в камине...

Сон не приходил. Уорик чувствовал себя страшно измученным. Он метался и ворочался с боку на бок. Дремал. Мечтал.

Он позволил себе помечтать об Элинор. Вспомнить о том, как она, смазывая ему рану, жарко к нему прижалась. Он вспоминал ее шепот, ее слова. Как она лежала под ним, как восседала на нем, а ее распущенные волосы щекотали ему грудь...

Белокурые, с золотистым отливом волосы... Длинные, густые, роскошные. Обвиваются вокруг него, опутывают и ласкают...

Впрочем, у Элинор волосы были темные. И черные глаза...

Но эти глаза были голубые. Когда он забылся коротким сном, ему приснилось, что он делит ложе не со своей любовницей, а с дочерью викинга. Вот она поднимается над ним обнаженная и поднимает меч, чтобы поразить его. Он выхватывает у нее оружие, борется с ней, и она ложится под него. На него смотрят огромные, цвета ясного неба глаза. Он хочет задушить ее, подносит меч к ее горлу и...

Он хочет трогать ее, ласкать...

Он хочет ее.

Она снова и снова приходит к нему во сне. Он уже знает ее лицо, ее глаза. Он дотрагивается до ее грудей, и она смотрит на него своими голубыми глазами...

Глава 9

Даро встретился с Энн, как уговаривались. На карту было поставлено слишком многое. Он хотел обменяться с ней несколькими фразами, однако...

Во тьме его губы отыскали губы Энн и прижались к ним. Он чувствовал, что она источает тепло и любовь. Он думал о битвах, о кровопролитии, о гневе короля и о собственном гневе.

И тем не менее не мог выпустить ее из объятий.

Лишь спустя несколько минут они вернулись к разговору о деле.

– Ты слышала какие-нибудь новости? – спросил Даро. – Мне сказали, что Меллиору держат в покоях Уорика и охраняет ее один Ангус.

– Да. И говорят, что король страшно разгневан на нее.

– Ты боишься? – спросил Даро.

– Нет, – солгала Энн.

Он улыбнулся.

– Ты готова?

– Да, но не знаю, что я должна делать...

– Доверься мне. Дай мне руку, моя храбрая женщина.

Даро потащил ее за собой, выглянул из-за шпалер. Никого не было видно. Они двинулись по коридору. Энн не знала, куда они направляются. Это знал лишь Даро.

– Даро, наш поступок может оказаться большой глупостью, – задыхаясь, зашептала она. – Раз уж дело касается Меллиоры, потребуется целая армия, чтобы изменить мнение короля. Владения твоего брата – слишком лакомый кусок. О Господи, если они боятся даже моего брака с викингом, то что подумают о Меллиоре, которая обращается к викингам за помощью? Они начнут охоту за тобой. Если король узнает, он решит убить тебя...

Даро остановился, обнял Энн и поцеловал в губы.

– Ты моя жизнь, и за это стоит умереть.

– Но я совсем не хочу умирать! Я хочу жить. Я скорее готова стать послушницей, лишь бы знать, что ты жив, пусть даже живешь с другой женщиной...

– Мы вес сделаем как надо, – сказал Даро и, насторожившись, еще крепче притянул ее к себе. Они прижались к стене, Даро осторожно посмотрел за угол.

– Ангус, – тихо сказал он. – Да, это Ангус.

– Ты хорошо его знаешь?

Даро наклонил голову в ее сторону и слегка улыбнулся. Сын монашенки из монастыря...

– Монашенки?

– И скандинавского налетчика, который изнасиловал его мать. Ангус вырос в горах Скандинавии, где его мать вполне счастливо жила со своим варваром – лэрдом. Он стал постоянным спутником Уорика, когда у того погибли все члены его семьи. Храбрый, преданный королю и в то же время очень порядочный человек. – Даро помолчал, изучая ситуацию. – Да, очень порядочный человек. – И, повернувшись к Энн, улыбнулся. – Обожди немного, а потом начинай кричать.

– Как – кричать? – недоуменно спросила Энн.

– Кричи, – повторил Даро. – Как будто все демоны преисподней за тобой гонятся. Когда Ангус прибежит к тебе на помощь, скажешь ему, что тебе показалось, будто в темноте кто-то прячется. Поговори с ним несколько минут, очаруй его, отвлеки как можешь, а я освобожу Меллиору и встречусь с тобой у южной арки, возле конюшен. Мы наденем шлемы и накидки и выйдем под видом пьяных солдат.

Энн облизнула враз пересохшие губы. Открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла.

– Это может сработать, Энни.

– Я знаю.

– Один мужчина вместе с одной женщиной часто могут сделать то, что не в состоянии совершить целая армия.

Энн снова кивнула.

– Ты можешь это сделать?

– Да. Это... это может сработать.

Даро на мгновение сжал ей руку и бесшумно заскользил по коридору, чтобы подобраться к покоям Уорика с другой стороны.

– Это может сработать, но что будет потом? – тихонько проговорила Энн. Однако Даро уже ушел, и она должна была играть свою роль. Сумеет ли она закричать, как бы ей ни было страшно?

Она попыталась, но из груди вырвался лишь слабый стон, который вряд ли был слышен на расстоянии более двух футов. Собравшись с духом она повторила попытку.

Пронзительный крик разнесся по коридорам.

Энн закрыла глаза, слыша приближающиеся к ней шаги.

Когда она открыла глаза, во рту у нее пересохло, губы беззвучно шевелились, не в состоянии произнести ни слова.

Перед ней стоял Ангус. Лысый, весь в шрамах – настоящий бывалый воин. Кажется, никогда в жизни Энн не была напугана до такой степени. Он наверняка все поймет. Они обнаружат, что Даро отправился освобождать Меллиору, их обвинят в измене...

И вздернут на дыбу, повесят, обезглавят...

– Вы живы? Что случилось? Вы побелели как полотно. Скажите мне, что произошло?

Мужчина был похож на грозного викинга, однако в голосе его слышались мягкие нотки, а в глазах читалось участие.

– Я... я очень с-сожалею, – заикаясь, проговорила Энн, и это была сущая правда. Она очень сожалела и была страшно перепугана. – Я., мне показалось, что я увидела кого-то в коридоре. Но, должно быть, это просто моя тень. Тень от факела, который там горит.

Мужчина огляделся вокруг.

– Вы правы, здесь никого нет. – Затем, нахмурившись, спросил: – Кто вы и что делаете здесь так поздно?

– Ах, сэр, я навещала больную подругу и сейчас возвращаюсь к себе. Еще раз скажу, что с моей стороны было большой глупостью обеспокоить вас. – Похоже, она постепенно входила в роль и лгала все более вдохновенно. Но верит ли Ангус тому, что она говорит?

– Мне следовало бы проводить вас до вашей комнаты, но, к сожалению, я должен остаться здесь. Не бойтесь. В королевском замке никакая опасность вам угрожать не может.

– Ну разумеется, вам не следует меня провожать! – Она улыбнулась. – Я испугалась, потому что вообразила бог знает что. Моя подруга – ирландка, а вы знаете, как суеверны ирландцы, сколько у них всяких легенд и сказок о злых духах, привидениях и призраках...

– Идите с Богом. В этих залах нет злых духов и привидений.

Энн лучезарно улыбнулась Ангусу и пошла по коридору.

Меллиора, вне себя от отчаяния и раздражения, услышала, что тяжелый засов за дверью отодвигается. Испугавшись, что возвратился Уорик, она отскочила в угол комнаты. Однако, увидев на пороге Даро, радостно вскрикнула. Тот приложил палец к губам.

– Собирайся, племянница! Если не хочешь кровопролития, мы должны бежать быстро и бесшумно.

Меллиоре не нужно было повторять дважды. Она выскочила за дверь и подождала, пока Даро задвинет засов. Ей хотелось задать ему несколько вопросов, но он снова приложил палец к губам, жестом показав, в какую сторону им идти по коридору. Она кивнула, и оба быстрым шагом направились к выходу.

После пиршества, в котором принимали участие члены королевской семьи, рыцари, приближенные, акробаты и музыканты, Уорик снова беседовал с королем в его опочивальне.

Ему удалось поспать, однако чувство усталости не проходило. Он не общался с Меллиорой, но уже начал мечтать о Голубом острове, о том, как станет лэрдом этого владения. Сегодня король выглядел еще более грозно и походил на главу шотландского клана, поскольку на плечах у него была меховая накидка. Он вышагивал по комнате и каминной кочергой чертил на полу воображаемые картинки.

– Это владение должно принадлежать лишь самому верному и надежному союзнику, Уорик, – говорил Давид. – Ты только посмотри: вот здесь расположен остров, а за проливом по суше проходит старинная римская дорога, соединяющая южную и северную гористую часть страны. Небольшой залив защищен – остров служит своего рода волнорезом. Отличное место, которое легко охранять от нападений извне. Сюда могут причаливать торговые суда. Замок на острове практически неприступен. Согласно легенде, это был последний бастион римлян. Войска под руководством Вильгельма Завоевателя захватили его, архитекторы и строители Вильгельма перестроили и укрепили стены. Дед Меллиоры по материнской линии снова отвоевал замок во время правления моего отца, и я не намерен вновь его терять. Если эта крепость попадет во враждебные руки, враги просочатся в страну. – Давид замолчал и взглянул на Уорика. – Мне очень жаль. Ты долго и доблестно сражался ради меня. У меня не было намерений подложить врагиню на твое супружеское ложе.

Уорик посмотрел на короля, попытался было что-то сказать, но промолчал. Как странно... Он знал, что когда-нибудь король вознаградит его, но такого и вообразить не мог. Обширные земли, неприступная крепость, способная бросить вызов самому дьяволу, замок, овцы, ремесленники, каменщики, целая феодальная община. Конечно, жаль, что у него такая невеста, но за такой грандиозный приз...

И вообще она может гнить в башне, если таков будет ее выбор.

– Мы придем к взаимопониманию, – сказал Уорик.

– Свадьба состоится через две недели, в ночь полнолуния. Я хочу, чтобы на ней присутствовало как можно больше дворян и воинов, даже из числа моих врагов, дабы потом никогда не возникал вопрос о законности брака.

– Через две недели, – задумчиво повторил Уорик. В ночь полнолуния. В ту самую ночь, когда леди, о которой идет речь, поклялась встретиться с другим мужчиной, чтобы оплатить свою свободу. – Немалый срок, имея в виду, что леди – пока не моя жена, но находится под моим присмотром. Что мне делать с ней до свадьбы?

Король был сердит и ответил весьма резко.

– Закуй в цепи, привяжи ее! – нетерпеливо сказал он. – Я уже говорил тебе: делай с ней что хочешь. Но позаботься о том, чтобы к свадьбе она была одета надлежащим образом. Все должно быть выдержано в духе традиций.

Уорик изобразил на лице недоумение.

– Заковать в цепи, бросить в темницу... Сир, разве такое поведение достойно жениха?

– Поскольку она способна совершать побеги, я позабочусь о том, чтобы окна были зарешечены, поблизости не было подлецов, а в коридоре находилась стража. – Король налил в кубок вина и протянул Уорику. – За твое будущее! Да укрепит тебя Господь!

– Сир, вы дали мне власть. Молю Господа о том, чтобы он помог мне распорядиться ею надлежащим образом. – Поколебавшись, Уорик добавил: – Ваша подопечная может быть весьма упрямой.

– Мне это хорошо известно. Но я также упрям. Я непременно поведу ее к алтарю.

– Она может отказаться от венчания.

– Если она проявит подобное упрямство, – проговорил Давид, недобро прищурив глаза, – то поплатится за это. Я вынужден буду захватить ее земли и пожаловать их тебе. Я не намерен терять территорию, которую мой отец отобрал у Вильгельма Завоевателя, и не позволю, чтобы подобное произошло. Скорее Меллиоре придется жить в каменном мешке глубокой темницы. И хотя мне будет искренне ее жаль, я все же сделаю это.

Давид говорил с такой суровостью и убежденностью, что по телу Уорика пробежал озноб, хотя он и не мог поверить в то, что король способен столь жестоко обойтись с молодой женщиной.

– В этом отношении у нас могут возникнуть проблемы, сир. Я уверен, что у нее на родине люди очень ее любят. Ее мать из рода древних правителей. Адин проявил себя как справедливый и сильный господин. И подвергнуть подобному позору законного отпрыска этих достойных людей...

– Это будет означать мятеж, и, стало быть, бунтовщики умрут, а для тебя наступят кошмарные годы. Но я не позволю, чтобы владение стало добычей иного человека, а не моего сподвижника. Тем более сейчас, когда в Англии такая тревожная ситуация и когда остается реальной угроза со стороны викингов.

Король выразительно поднял вверх могучие руки.

– Я не желаю зла этой леди, Уорик! Но я король, и она поступит так, как я ей велю!

– Да, Давид. Именно так.

– Ты можешь объяснить ей, что мною движет. Уорик решил, что обязан это сделать.

Правда может оказаться самым сильным оружием в борьбе против строптивицы.

Меллиора, дрожащая, возбужденная и испуганная, стояла со своим дядей под аркой. Она не ожидала и не надеялась на то, что он может прийти. Она давно утратила надежду на спасение.

Столько времени ей пришлось провести в одиночестве! Пребывая в страхе и гневе. Она знала, что наступило время королевского пира и все обитатели крепости соберутся в королевском зале. Там будет и Уорик, в то время как она останется узницей.

А затем появился Даро. Он велел ей не мешкать, и она выполнила его приказание. А сейчас томилась ожиданием, потому что им предстояло бежать не вдвоем, а вместе с Энн, с которой и был задуман дерзкий план ее освобождения. Этот план не давал беглецам права ни на малейшую ошибку.

С каждой секундой волнение Меллиоры нарастало. Хорошо, что они не убили Ангуса.

Она боялась, что их обнаружат и в ход будут пущены мечи. Тогда прольется кровь.

– Почему ее так долго нет? – шепотом спросила Меллиора у дяди.

Черты лица у Даро были неподвижны, и внешне он казался бесстрастным.

– Если она не появится в ближайшее время, придется уходить без нее.

– Боже, только не это! Благодаря Энни я оказалась на свободе...

– А ты спасла Энни, не допустила, чтобы ее обнаружили за шпалерами, – нетерпеливо возразил Даро. Затем улыбнулся. – Энни рассказала мне об этом, – пояснил он. – Если я убегу с тобой, то сохраню чувство собственного достоинства и буду что-то для тебя значить. Хотя верно, что по отношению к ней...

– Даро...

– Меллиора, я иду за лошадьми, накидками и шлемами. Не прозевай Энни. У нас еще есть возможность уйти.

– Да, и мы должны это сделать, – пробормотала Меллиора. Ведь они уже сбежали из покоев Уорика, они вместе здесь, на пути к лагерю викингов.

Да, они должны уйти. Иначе умрут как изменники.

Днем Уорик не обратил бы внимания на поведение Энн Макинниш. Он знал Энн, хотя и не слишком хорошо, поскольку она приходилась отдаленной родственницей Майклу Макиннишу, лэрду приграничного клочка земли, где так много людей пало от руки лорда Ренфрю, пришедшего туда за добычей. Энн превратилась в миловидную молодую девушку с большими, как у лани, карими глазами, каштановыми волосами, изящной фигурой, веселую и смешливую. Однако сегодня она вела себя несколько странно: передвигалась по коридору, опустив голову и сложив руки на животе. На каждом шагу она нервно оглядывалась, словно опасаясь преследования. Притаившись в тени, Уорик некоторое время наблюдал за ней.

Было довольно поздно или, наоборот, слишком рано для подобных прогулок. Уорик был и заинтригован, и обеспокоен поведением молодой девушки – родственницы его друга. К тому же ему не очень хотелось так скоро возвращаться к себе. Он старался держаться от Меллиоры подальше, однако настало время объяснить ей, что король намерен лишить ее наследства, если она не подчинится его воле.

Замок в Стерлинге был местом безопасным, но, похоже, Энн чего-то опасалась. Когда она приблизилась, Уорик вышел из тени и вежливо поприветствовал девушку:

– Энни.

Она резко остановилась, лицо ее сильно побледнело.

– Л... лэрд Лайэн!

– Что ты делаешь здесь так поздно?

Идет со свидания с любовником? Единственно возможный ответ. Она всегда была приятной, деликатной девушкой, но в семье с ней порой обращались слишком строго.

– Я... я возвращаюсь в свои покои.

– От кого?

– От... от больной подруги. – Она лгала, и делала это весьма неумело.

– В такой поздний час?

Она опустила голову, затем дерзко посмотрела на Уорика.

– Мне недолго оставаться на свободе. Падрик принял решение отдать меня в монастырь.

Определенно она только что встречалась с любовником. И, судя по ее тону, этот человек очень много для нее значил. Молодым девушкам свойственно влюбляться и разочаровываться в любви, часто без особых на то оснований.

– Ты хотела бы посвятить себя служению Богу?

– Вовсе нет, – прямо ответила Энн. – Я хочу выйти замуж.

– Ты сказала об этом дяде?

Бледность лица мгновенно сменилась румянцем. Энн снова опустила голову.

– Он считает позором, что в моих жилах течет кровь викингов. А если я пойду в монастырь, то, по его мнению, искуплю грехи викингов, совершенные ими против церкви.

– Если люди не были христианами и не имели понятия, что это такое, нельзя говорить, будто они совершили грехи против церкви.

Энн ахнула:

– Лэрд Лайэн! Но ведь это богохульство!

– Я нисколько не богохульствую, Энн. Я был воспитан как христианин. Многие викинги обращены в христианство. И будь твой отец жив, с ним произошло бы то же самое. Но его убили, и ты не должна расплачиваться за его грехи – настоящие или воображаемые.

В глазах Энн засветилось что-то вроде надежды.

– Если бы все это вы сказали моей семье, они бы к вам прислушались. Мне бы так хотелось поговорить с дядей и убедить его! Или чтобы кто-то другой поговорил с ним как с главой семьи. Но дядя сейчас воюет, все оставил на Падрика. Я знаю, он восхищался вами, и если бы вы только...

Энн оборвала себя на полуслове, спохватившись, что наговорила слишком много, и испытав внезапное смущение.

Глаза ее испуганно округлились, когда она увидела Джиллиан, горничную Меллиоры, которая стремительно неслась в их сторону. Едва не столкнувшись с Энн, Джиллиан закусила губу и умоляюще посмотрела на Уорика.

– Лэрд Лайэн, я должна с вами поговорить. Это очень срочно.

– Да, Джиллиан. Энни, мы вернемся к нашему разговору. Возможно, если ты убедишь меня, что твои планы не направлены против Господа Бога и короля, я смогу тебе помочь, – сказал он и отступил назад, освобождая ей путь.

– Лэрд Лайэн, Меллиора...

– Меллиора – что?

– Снова сбежала, сэр!

– Откуда вы знаете?

– Я принесла ей одежду. Но ее нет, она убежала!

– Это невозможно! Дверь заперта на засов. На страже стоит Ангус... – сказал Уорик и вдруг замолчал, поняв, что женщина говорит правду.

– Ангус не позволит никому войти к ней, – продолжал размышлять вслух Уорик, широким шагом идя по коридору. Джиллиан почти бежала вслед за ним.

Дверь в спальню Уорика была открыта. Внутри находился Ангус, который стучал по стенам, заглядывал под кровать и страшно ругался. Он поднялся, оказавшись лицом к лицу с Уориком. Этот громадный, добрый, хотя и грозный на вид воин, должно быть, никогда в жизни не выглядел столь смущенным и виноватым. Он понимал, что значит охранять Меллиору, и Уорик предупреждал его, что она увертлива, как угорь.

– Уорик, она растаяла, как туман на болоте. Когда появилась Джиллиан, засов был заперт, но Меллиоры не оказалось, – сказал Ангус. – Она каким-то образом выскользнула из комнаты.

– Отсюда нет других выходов, – возразил Уорик.

– Может, через дымоход? – предположила стоящая позади Джиллиан.

Уорик повернулся к ней. Джиллиан выглядела сильно встревоженной, и Уорик подумал, что она очень любит свою молодую хозяйку и понимает то, чего не понимает Меллиора.

– Джиллиан, – терпеливо объяснил он, – если бы Меллиора полезла в дымоход, она обуглилась бы, потому что в камине до сих пор горит огонь.

Ангус снова выругался.

– Но засов был задвинут, когда появилась Джиллиан!

– Ты не покидал коридор?

– Нет, ты же знаешь, что я... – начал было Ангус и вдруг осекся. Покачав головой, он добавил: – Коридор я не покидал, но завернул за угол, когда услышал ужасный женский крик. Я подумал, что на кого-то напали...

– Кто была эта женщина? – быстро спросил Уорик.

– Девушка, Энн Макинниш, – начал Ангус, но Уорик перебил его.

– Ах, Ангус, нас провели! – крикнул он, выбежал из комнаты и помчался по коридору к южной арке – туда, куда направилась Энн Макинниш после появления Джиллиан.

Он выскочил наружу, но никого не увидел. Бросился к конюшням и обнаружил, что многие стойла пусты, но в этом не было ничего странного, поскольку люди короля постоянно приезжали и уезжали. Уорик увидел Джошуа – конюха, который ухаживал за Меркурием. Тот спал в стоге сена, и Уорик потряс его за плечо.

– Джошуа!

– Да? – Конюх проснулся и протер глаза. – Лэрд Лайэн, я обиходил вашего коня...

– Я не спрашиваю о своем жеребце, Джошуа. Скажи, кто-нибудь брал сейчас отсюда лошадей?

– Только пьяные викинги, м'лэрд. Их тут было трое. Пьяные в стельку, натыкались друг на друга, еле взобрались на лошадей.

– Когда это было?

– Я... надо подумать. Не могу сказать, сэр, я... заснул, – виновато опустил голову парень.

– Где Меркурий?

– Здесь, лэрд Уорик. Сейчас достану седло.

– Нет времени! – Уорик уже отыскал повод и садился на своего коня.

– Погоди, Уорик! – крикнул выскочивший во двор Ангус, но Уорика уже и след простыл, ибо он знал, что его единственным оружием сейчас была скорость.

Через четверть часа Уорик оказался в лесу, за которым находился мост через реку. Луна мало-помалу превращалась в бледное пятно, на востоке на фоне серого неба появились первые розовые полоски зари. Выехав на тропу, Уорик увидел впереди всадников. Все трое были в накидках. Двое уже достигли моста. Третий несколько поотстал.

Судя по габаритам и по посадке, этот третий был женщиной. Вот она оглянулась, чтобы удостовериться в том, что за ними нет погони.

Меллиора. Лица ее он не разглядел, но вчерашнюю накидку узнал. Сейчас он ее настигнет.

Уорик пятками сжал Меркурию бока, и жеребец изо всех сил рванулся вперед. В мгновение ока Меркурий нагнал лошадь. Уорику не стоило большого труда стащить девушку с лошади и усадить на Меркурия. Она была, очевидно, настолько ошеломлена, что не оказала сопротивления, когда оказалась в его объятиях, а на лицо ей был опущен капюшон, чтобы она ничего не могла видеть.

– Проклятая ведьма! Уж на сей раз я точно прикую тебя цепью! – пообещал ей Уорик. – От тебя столько неприятностей, сколько ты сама не стоишь; если бы не король...

Он не стал продолжать фразу, однако смысл ее и без того был ясен. Не обращая внимания на ее вскрики, он развернул коня и двинулся назад.

Оглянувшись, Уорик убедился, что те двое пока не поняли, что потеряли третьего. Он вновь пришпорил Меркурия и во весь опор помчался к крепости. Он не намерен делать глупости. Меллиора у него, а с Даро он объяснится позже. На нем сейчас не было доспехов, и вооружен он был слабо, а находился почти в лагере викингов.

Девушка лишь хлюпала носом и тихонько постанывала, однако не пыталась оказать сопротивления. Она ухватилась за гриву Меркурия, чтобы удержаться во время галопа. Когда она внезапно заерзала, Уорик зашипел:

– Не ерзай!

– Выслушайте меня...

Уорик остановился, увидев, что его догнал Ангус. И тогда добыча выскользнула у него из рук. Ругнувшись, он успел поймать ее, спешился и положил на кучу листьев, которая находилась между ним и Ангусом.

– Меллиора, клянусь тебе... – начал он.

– Нет! Пожалуйста! – раздался отчаянный крик, и Уорик, взглянув ей в лицо, понял, почему его пленница вела себя столь покорно.

Он пленил совсем не ту женщину.

Глава 10

Огонь в камине в комнате Уорика полыхал жарко и весело, однако сидящая перед ним Энн Макинниш тряслась всем телом. Опершись о каминную доску, Уорик угрюмо смотрел на девушку. Рядом с ним, нервно ежась, сидела Джиллиан.

Ангус стоял, прислонившись к двери, словно желая добавить ей прочности и надежности. У него с трудом укладывалось в голове, как эта девушка решилась на столь отчаянный поступок.

– Я... я знала, что Меллиора в беде, что она убежала от стражей. Но она поклялась мне, что не сделала ничего дурного, – пыталась объяснить Уорику Энн. – Я не была уверена, что вы именно тот, кого король предназначил ей в мужья. То есть я слышала такие разговоры, но Меллиора сказала... что ее выдают за какого-то старика норманна.

– Энни, ты сегодня зарекомендовала себя великолепно, а что касается Меллиоры, то она отлично знала, от кого убегать, – спокойным тоном проговорил Уорик. – У нее свои планы на будущее, но они не должны воплотиться, потому что она хочет вызвать войну, при этом погибнут многие, в том числе и ее дядя.

Энн вскочила на ноги.

– Вот потому-то вы не должны идти к королю! Пожалуйста, лэрд Уорик, не ходите к нему! Будет бойня, много убитых... – Она замолчала и посмотрела на него. В ее глазах читалась боль, слезы катились по лицу, веки покраснели.

Неожиданно она опустилась перед Уориком на колени:

– Пожалуйста, лэрд Лайэн, прошу вас! Вы мудрый человек, шотландец, и вы знаете людей... Даро любит Шотландию больше, чем свой дом. Проявите милосердие и здравый смысл, а я сделаю все возможное, чтобы предотвратить кровопролитие! Я же знаю, у вас есть силы, чтобы не допустить этого!

– Встань, Энни, – приказал Уорик и, поддержав ее за локоть, помог подняться. Он осторожно подвел девушку к стулу, на котором она сидела раньше. – Я тоже не хочу кровопролития. Признаю, что с подозрением относился к Даро из-за того, что он викинг. Но он хороший воин, опора королю в борьбе против общего врага. Я не хочу, чтобы Даро погиб как изменник из-за того, что похитил собственную племянницу.

– Ах! – воскликнула побледневшая Энн.

Она любит этого человека, подумал Уорик. Любит его по-настоящему и готова вместо него принять любое наказание. Уорику редко приходилось видеть столь бескорыстную, самоотверженную любовь, и ему захотелось помочь этой девушке, несмотря на безрассудство Меллиоры Макадин и глупость Даро.

Некоторое время он смотрел на пламя камина.

– Возможно, есть способ не сообщать об этом королю, – задумчиво проговорил Уорик.

– Какой? – спросила Энн. Он пожал плечами.

– Я отправлюсь за ней один.

– Нет, Уорик, ты не должен подвергать свою жизнь опасности! – горячо возразил Ангус.

– У меня нет никакого желания умирать, в том числе и тогда, когда грянет большая война...

– Большая война, – сокрушенно повторила Энн.

– Мой брак, Энни, – это и есть большая война, – улыбнулся он. – Ангус, найди кого-нибудь, кому мы доверяем, чтобы он передал Даро послание.

– Хорошо, Уорик, но умоляю тебя как следует все обдумать, прежде чем браться за это дело.

– Энни, – обратился Уорик к девушке, – возвращайся в свою комнату.

– И что я должна делать? – озабоченно спросила она. Уорик вскинул бровь.

– Спать.

– Я не смогу заснуть. Я так разволновалась...

– Вот иди к себе в комнату и там волнуйся.

– Но если король...

– Я уже сказал, что не пойду к королю, – твердо заявил он.

– Но если ему станет известно, что Меллиора снова сбежала, он...

– Он не узнает об этом. Король сказал мне, что я могу делать с ней все, что захочу. Сделаем вид, что она отправилась с Даро с моего благословения.

Энн закусила нижнюю губу, поднялась и подошла к нему. Потом взяла его руку и поцеловала.

– Спасибо! – горячо сказала она. Уорик приподнял ей подбородок.

– Не стоит благодарить меня. Я не обещаю, что все получится так, как я замыслил. И кто знает, какие у Давида существуют способы обнаружения истины. Иди в свою комнату и оставайся там.

– Что делать, когда наступит утро?

– Занимайся своими делами, как будто не имеешь никакого отношения к происходящему, если, конечно, тебя не позовет король. Наберись терпения и дай мне время.

– А у нас есть время? Если король узнает правду и начнутся неприятности...

– Неприятностей не будет, Энни. Потому что мы будем очень осторожны и никому не расскажем, что случилось. Доверься мне.

– То же самое говорил и Даро, – пробормотала Энн.

– Даро сердит на Меллиору и влюблен в тебя, – с легкой улыбкой заметил Уорик.

Энн несколько мгновений смотрела на Уорика, затем сказала:

– Она просто не знает, что ей предлагают. Но вы должны знать, что Меллиора верна и у нее есть мужество, которого нет у меня. Она просто борется за то, во что верит...

– За собственную свободу и своего любовника, – без обиняков сказал Уорик. – Этого быть не должно. Ладно, иди, у меня много дел.

– Я буду у Энн, – сказала Джиллиан. Уорик кивнул, и женщины вышли.

– Я, пожалуй, тоже пойду? – спросил Ангус.

– Да, проводи их до комнаты Энн. Я пошлю гонца к Даро и коротко переговорю с королем...

– Ты солгал женщинам? Ты намерен рассказать королю обо всем, что случилось? – спросил Ангус, ошарашенный тем, что Уорик собирается нарушить слово.

Уорик покачал головой и грустно улыбнулся:

– Я никогда не даю слова с намерением его нарушить. Королю я не упомяну о случившемся. Сейчас у Энн и Даро нет большего друга, чем я.

Меллиора первой обнаружила, что Энн не следует за ними. Она повернула было назад, но Даро остановил ее:

– Нет! Мы почти у лагеря. Я вышлю за ней людей.

– Если Энни схватили, мы должны отнять ее у них!

– Если мы поедем назад, то можем наткнуться на засаду, – возразил Даро. – Тогда будет потеряно абсолютно все. Едем вперед.

– Даро, мы не можем ее оставить...

– Меллиора, нам надо продолжать путь... Мы едем в лагерь.

Она знала, насколько Даро расстроен, однако тот не выдавал своих чувств.

Меллиорой овладело чувство вины. Она виновата! Она сделала из Даро и Энн мятежников.

Когда Даро подъехал к лагерю и окликнул стражу, два человека – Рагнар и Тайн – выехали поприветствовать его и помогли спешиться. Даро по-норвежски отдал людям лаконичные приказы ехать со всеми предосторожностями по дороге к крепости Стерлинг, затем положил руку на плечи Меллиоры и, проведя ее мимо строений из дерева и звериных шкур, в которых жили его люди, привел в дом, сооруженный специально для него. Викинги были мастера строить временное жилье. Они научились этому за многие столетия, в течение которых совершали набеги на заморские берега.

В доме, помимо основного помещения, была небольшая комната, в которую Даро поместил Меллиору. Женщина-служанка принесла медный таз, чтобы она могла умыться. В комнате находилось украшенное красивой кельтской резьбой корыто, стояла кровать, покрытая меховыми шкурами. Женщина разожгла огонь в очаге. Интересно, Даро предназначал эту комнату только себе или же предполагал, что женится на Энн и приведет ее сюда? Меллиоре хотелось прилечь на груду меховых шкур, но она понимала, что вряд ли сейчас сможет уснуть. Ее очень беспокоила судьба подруги. Умывшись и приведя себя в порядок, Меллиора отправилась к Даро. Он сидел перед пылающим очагом в большой комнате, погруженный в свои мысли. В руках у него был кубок.

– Твои люди вернулись?

– Да.

– Что случилось с Энни?

– Ее нигде не нашли.

– Не было никакой засады? Никто никого не разыскивал?

– Никто. Как говорит Рагнар, следы показывают, что одинокий всадник подъехал и захватил ее. Потом на пути в Стерлинг его встретил еще один всадник.

Меллиора почувствовала спазм в горле.

– Наше бегство заметили сразу же, едва мы выехали... И твои люди не встретили войска? К ним никто не обращался? Даро, если король узнает, что ты помог мне бежать...

Даро взглянул на нее.

– Тогда королевские войска должны двинуться сюда.

Меллиора подошла к Даро и опустилась перед ним на колени.

– Даро, я страшно сожалею обо всем. Я была не права, мне не следовало обращаться к тебе за помощью...

Он устремил на племянницу ясные голубые глаза, покачал головой и улыбнулся.

– Мы безрассудны оба – ты и я. Не ты втянула меня в это – я сам втянулся. Не могу понять, почему еще не началось сражение. Я послал своих людей наблюдать за всеми подходами. Никто не едет.

– Тогда где сейчас Энни?

Даро тихонько вздохнул.

– Мне кажется, одинокий всадник – это Уорик. Он и захватил ее. Хотя, должно быть, хотел захватить тебя. Думаю, Энни благополучно вернулась в Стерлинг... А почему Давид не жаждет моей крови, этого я не знаю.

– Я должна вернуться в Стерлинг, Даро. Сказать королю, что в случившемся виновата я одна...

– Нет. Это ничего не решит. Мои люди наблюдают за дорогами и мостом. Мне доложат, если в крепости начнется какое-то оживление. А теперь мы должны отдохнуть, иначе не сможем рассуждать разумно. Прошу тебя, Меллиора, иди и поспи.

– Я боюсь, – тихо проговорила Меллиора. – Боюсь так, как никогда раньше не боялась. Не понимаю, что же происходит, почему на нас не идут войска.

– Будем ждать, – сказал Даро. – Это единственное, что нам остается.

– Хорошо. – Она направилась было в свою комнату, собираясь прилечь, но затем снова обернулась к дяде. – Я не хочу рисковать твоей жизнью, Даро. Я втянула тебя в эту историю и, если придется платить, заплачу сама. Я не собиралась бросать вызов королю, мне лишь хотелось, чтобы он выслушал меня.

– Это из-за молодого главы клана Эвана?

Меллиора колебалась лишь секунду.

– Да. Он из этой страны, Даро. Он шотландец и горячо предан королю. Если бы Давид выслушал меня...

– Он не станет слушать тебя. Твой Эван может быть хорош во всем другом, но он не из числа обученных рыцарей. И у него не хватит сил противостоять врагам короля. Он не выстоял бы против меня, вздумай я захватить остров.

– Ты недооцениваешь меня, а также его...

– Прости, Меллиора, и пойми. Парень он храбрый и умный, у него много достоинств. Но не стоит отчаиваться. Кроме того, я слышал, что лэрд Уорик был намерен жениться на ком-то другом. Вероятно, ваш брак ему не больше по душе, чем тебе. У него в течение многих лет есть любовница – женщина, которую он очень ценит. У нее нет земель, как у тебя, но она из хорошей семьи. Может, что-нибудь удастся сделать... Знаешь, я устал, мне нужно отдохнуть. Пожалуйста, иди поспи. Пока мы не получим каких-либо вестей из Стерлинга, сделать ничего нельзя.

Меллиора кивнула и отправилась в свою комнату. Служанка, которая помогала ей раньше – полная, средних лет женщина по имени Инга, – принесла ей стакан вина.

– Это поможет вам уснуть, – пояснила она.

Меллиора легла, терзаясь тревожными мыслями. До этого она твердо верила в свои силы и волю, как и в силы и волю Даро. Ее дядя был сильным и гордым человеком, и она верила, что он готов умереть за нее.

Однако ее решимость – это одно дело. Она не имеет права убивать других. Да, король мог быть добрым и милосердным, но она знала и то, что он мог быть беспощадным.

Как тут заснуть?

Но вино сотворило чудо. Через несколько минут Меллиора почувствовала, что у нее закрываются глаза. И больше не одолевают тревожные мысли.

Миновали ночь и день. И пока люди Даро отрабатывали боевые приемы, а Меллиора наблюдала за ними, с тревогой ожидая недобрых вестей, ничего не произошло.

Даро направил людей в Стерлинг. С Энн все было в порядке, она прислуживала королеве, и жизнь шла своим чередом, словно ничего не случилось. В церкви огласили имена Уорика и его невесты. Не было никаких разговоров о том, что викинги совершили что-либо предосудительное или что король готовится к войне.

Меллиора ворочалась и плохо спала которую ночь. Что он затеял? Она боялась вызывать в памяти его лицо, потому что его образ то и дело возникал в ее редких коротких сновидениях. Она хорошо помнила его голос, помнила, как он касался ее лица, как разговаривал. А иногда ей даже было жаль, что он сделался ее врагом. Порой, просыпаясь, она вздрагивала оттого, что ей казалось, будто он рядом. Теперь, как поняла Меллиора, Уорик перестал быть для нее незнакомцем.

Но что он сейчас делал?

Меллиора совершенствовала свое искусство владения мечом, занимаясь с людьми Даро. Дядя вручил ей старинный меч, найденный в Далриаде, пояснив, что меч принадлежал кельтской принцессе, жившей во времена римлян. Он был гораздо легче тех мечей, к которым она привыкла и которыми пользовалась всю жизнь. Важным его преимуществом было то, что она могла вести бой гораздо дольше. И в то же время он был очень прочным – вряд ли его можно было так просто сломать более тяжелым оружием.

Прошел еще один день. В Стерлинге царило спокойствие, люди занимались своими делами. Шли приготовления к свадьбе.

Меллиора много времени проводила в беседах с Даро, участвовала в играх, слушала скандинавские легенды. Однако беспокойство и тревога не утихали в ее душе. Кто-то из людей Даро высказал предположение, что они скоро выступят против короля.

– Нет, мы будем ждать, – ответил людям Даро.

Меллиора понимала, что у них был бы шанс на Голубом острове – там крепость могла выдержать многомесячную осаду. Но если они выступят сейчас, то окажутся в состоянии войны с королем, и многие сложат головы. Лучшим выходом было ждать.

Она находилась у викингов уже почти неделю, когда однажды, ложась спать, поняла, что не только беспокоится о Даро; еще ее преследуют воспоминания о лэрде Уорике.

А вот об Эване она не думала. Когда в ее сон врывался мужчина, это был Уорик. Она ясно видела его проницательные голубые глаза, его лицо, осанку, ощущала его прикосновения и испытывала странный жар по ночам...

Гонца увидели вечером. Он выезжал из ворот Стерлинга – одинокий невооруженный всадник, размахивавший штандартом Уорика де Грэхэма, лэрда Лайэна, с изображением большого сокола, летящего на голубом фоне.

Люди Даро сразу же разбудили его и сообщили о том, что гонец покинул стены крепости. Даро велел наблюдать за передвижением гонца и докладывать ему об этом.

Когда гонец пересек мост, Даро вышел к линии своего лагеря, чтобы приветствовать посланца.

– Я приехал от лэрда Уорика невооруженный и надеюсь, что ты гарантируешь мне безопасность за пределами лагеря, – сказал гонец. Он говорил по-норвежски – свободно и без запинок, и на Даро произвело впечатление, что шотландец Уорик выбрал в качестве гонца норвежца. Уже это было знаком вежливости.

– Ты пришел сюда, парень, невооруженный и уйдешь отсюда неповрежденный – целый и невредимый, даю тебе слово, – ответил Даро. – В чем смысл твоего послания?

– Я должен передать слова лэрда Лайэна тебе один на один, лэрд Даро, – сказал гонец.

Даро кивнул, его люди помогли гонцу спешиться и повели в большую комнату. Даро предложил гонцу вина, от которого тот не отказался.

– Должно быть, лэрд Уорик прислал тебя сообщить, чего он хочет, поскольку я удерживаю женщину, на которой он должен жениться? Он хочет обмена? Скажи ему, что он ставит меня тем самым в затруднительное положение, поскольку эта женщина – моя близкая родственница.

Гонец сделал несколько глотков вина и, утолив жажду, покачал головой.

– Я здесь не для того, чтобы угрожать или вступать в сделки, лэрд Даро. Лэрд Уорик признает и понимает, что ты ближайший родственник леди Меллиоры, и сожалеет, что с тобой не посоветовались. Естественно, твоя племянница имеет право отказаться от этой свадьбы...

– Естественно? – с кривой усмешкой переспросил Даро.

Гонец пожал плечами.

– Да, лэрд Даро, она может ему отказать. Но король решил, что лэрд Уорик будет править этим владением – с невестой или без нее.

Даро невольно вздрогнул, поразившись смелому ходу короля. Ведь это будет непопулярный шаг – многие обитатели Голубого острова станут ворчать и выражать недовольство.

Будь вместо Меллиоры наследником мужчина, все было бы иначе. Но она женщина, и у нее прав меньше, чем у ребенка. Она не может самостоятельно владеть землями.

Если она откажет Уорику, король не станет подыскивать ей другого мужа. Он просто завладеет ее собственностью. Глядя на гонца, Даро тихонько втянул в себя воздух.

– Насколько я понимаю, лэрд Лайэн хочет, чтобы я объяснил это своей племяннице?

– Выбор за тобой, лэрд Даро. Лэрд Лайэн расскажет ей все сам, если этого не пожелаешь сделать ты. Он намеревается приехать сюда и забрать ее к себе. При этом король, как лэрд Лайэн надеется, останется в неведении о ее бегстве. Лэрд Лайэн ожидает твоего приглашения и выражает надежду, что оно последует незамедлительно.

Стало быть, Уорик ждет его приглашения. Восхищение Даро этим человеком все возрастало. Он постарается по возможности избежать кровопролития. Если не сможет, то предстанет во всей силе, имея за собой поддержку могущественного короля.

– Лэрд Уорик желает мира, – продолжал гонец. – У него нет ни малейшего желания начинать супружескую жизнь с того, чтобы пролить кровь родственников своей жены. Он предлагает тебе подарок.

– Подарок? – удивленно вскинул бровь Даро.

– Да, подарок в виде женщины. Зная о твоем чувстве, а также о ее ответном чувстве к тебе, он побывал у короля и у Макиннишей. Его и Майкла, главу семейства Макиннишей, связывают давние дружеские и союзнические отношения. Он убедил Майкла принять твою сторону, а Майкл говорил со своим кузеном Падриком и королем. Лэрд Лайэн доводит до твоего сведения, что ты можешь начать переговоры о браке с Энн Макинниш.

Даро был потрясен. Уорик не угрожал, не бушевал и не налетал на него с обнаженным мечом. Он переигрывал его самым необычным способом – утонченным благородством.

– Как я могу убедиться, что он говорит правду? – осторожно спросил Даро.

Ведь это могло быть и уловкой.

– Ты в этом убедишься, потому что он привезет с собой Энн Макинниш, – ответил гонец. – И потом он всегда держит слово – для него это свято.

Уорик захватил Энн, он же привезет ее обратно. Ситуация все эти дни, пока Уорик вел переговоры с Макиннишем и королем, оставалась спокойной. Уорик не требовал, чтобы Даро обменял Меллиору на Энн, он просто дал понять, что Меллиора лишится наследства и останется без гроша, если откажется от брака.

Выбор остается за ней. Даро не считал, что угроза лишить ее богатства слишком напугает Меллиору. Он был отнюдь не бедняком и готов оказать ей помощь и протекцию. Но она любила родной край, свой остров, даже суровые холодные воды между островом и материком.

Она не уступит своего положения леди острова. Чего бы ей это ни стоило. Если она совершила побег и дерзко бросила вызов королю, то это потому, что она еще не поняла: король может отобрать – и непременно отберет – у нее остров.

– Ты можешь отправиться к лэрду Лайэну, – сказал Даро гонцу, – и сообщить ему: я благодарен за то, что он замолвил за меня слово и что Энн будет моей женой. Я никогда не забуду его доброту. Он может прийти сюда, и я клятвенно заверяю, что он будет в полной безопасности. Я тоже всегда держу свое слово. Мы отличаемся по происхождению, но мое слово для меня также свято. Я готов с радостью приветствовать великого лэрда Лайэна – союзника по старым сражениям, друга, а в будущем и родственника.

Гонец удовлетворенно кивнул.

– Я передам ему твои слова, лэрд Даро.

Сразу после ухода гонца вошел Рагнар.

– Угрозы? Требования? – спросил он. – Нам готовиться к сражению?

Даро посмотрел на Рагнара и сказал:

– Позаботься о том, чтобы все люди знали: сподвижник короля лэрд Лайэн прибывает сюда. Он привезет с собой мою будущую невесту. Отнеситесь к нему почтительно. Тот, кто посмеет оскорбить его, будет иметь дело со мной и моим мечом.

– Как в отношении твоей племянницы? – спросил Рагнар.

Даро пожал плечами и ответил со всей откровенностью:

– Король конфискует владение и передаст его лэрду Лайэну без нее, если она откажется принять предложение. Давид не рассматривает это как взаимовыгодный брак двух благородных семейств. Он делает всего лишь политический ход, и в этом его не остановишь.

– Сказать Инге, чтобы разбудила Меллиору?

Даро покачал головой.

– Пусть спит. Ей так трудно было заснуть с тех пор, как все это началось. Дадим ей поспать, пока она сама не проснется. Мне не потребуется много времени, чтобы объяснить ей ситуацию. Она будет расстроена, но в то же время испытает облегчение, потому что мы ждали войны, которая привела бы к сотням жертв и поставила бы нас вне закона, если бы мы выжили.

По всему лагерю распространился слух, что приезжает Уорик, лэрд Лайэн, – сподвижник короля. Он будет гостем Даро, с которым не единожды вместе сражался. Приезжает он как по личному делу, так и в силу государственной необходимости. Его надлежит приветствовать со всем уважением и оказывать ему гостеприимство.

Многие из людей Даро, знавшие об угрозе войны, испытывали облегчение. Одно дело – отражать вылазки на границе и совсем другое – начать открытый мятеж. И хотя о них говорили как о викингах, все они были охотниками и земледельцами, любили тепло домашнего очага и тревожились о своих семьях.

Иначе говоря, облегчение от услышанной новости испытало большинство людей Даро.

Эта новость весьма заинтриговала и некоего Ульрика Бродсуорда – именно под этим именем его знали викинги.

Он родился в Шотландии, был потомком норвежцев, присоединился к войску Даро с небольшим отрядом своих людей несколькими днями раньше. Он был хорошим воином, умел посмеяться, выпить, любил рассказывать веселые истории. При необходимости готов был гостеприимно предоставить воинам свой дом, находившийся к югу от границы, которая постоянно была предметом раздоров и споров с Англией.

Он был вхож к королю и находился в курсе событий в Стерлинге. Был свидетелем того, как Даро приехал в лагерь с Меллиорой; видел, как верные люди Даро ужесточили охрану лагеря. А сейчас сюда собирался приехать Уорик, лэрд Лайэн, сподвижник короля, который еще недавно был всего лишь тявкающим щенком. Подоплека всего дела была совершенно очевидна. Уорику должна быть передана собственность, которой некогда владел великий Адин, и осуществлено это будет через его наследницу Меллиору. Нужно сказать, что Ульрику выпала возможность увидеть своенравную красавицу и он вынужден был признать, что в песнях и легендах о ней не было преувеличений, как это обычно случается, когда воспевают богатых и знатных.

Девушка была, бесспорно, лакомым призом.

Да, именно так. Восхитительным призом. И поскольку они не собирались воевать против Уорика и короля...

Ульрик славно поразвлечется, похитив ее. Он пошел бы на это даже в том случае, если бы это была старая карга с бородавками на лице. Все дело в том, кто она и какая роль ей уготована.

Но девица к тому же отнюдь не безобразна. Она красива, как богиня. Чего стоят только сверкающие голубые глазки и золотистые волосы. Говорят, она очень горда, но гордость можно сломать. Он рос среди людей весьма суровых и многому научился, в том числе и тому, как ломать людей – и мужчин, и женщин.

Наблюдая за тем, как суетились слуги, готовили еду и отбирали скот, чтобы забить для будущего пира, Ульрик решил, что пришло время действовать. Он подозвал одного из своих людей – Хэна и сказал:

– Время выезжать. Собери наших людей, пусть они ожидают меня с запасными лошадьми у южного входа в лагерь.

Хэн вопросительно поднял бровь.

– А что затевается, Ульрик?

Ульрик неопределенно помахал рукой.

– Месть. Где дочь Адина?

– В доме Даро.

– Ее охраняют?

– Люди Даро ходят перед домом, но ведь это лагерь, а не крепость. Она здесь не пленница и не собирается бежать или воевать со своим дядей. Она почивает в боковой комнате, и при ней только служанка.

– Хорошо.

– Но что мы будем делать? Если не будет войны с королем...

– ...тогда ее устроим мы, – закончил фразу Ульрик. – Выезжаем, как я сказал. Сегодня наши пути с другими обитателями лагеря расходятся.

Меллиора понимала, что ей следует проснуться. Она пребывала в странном оцепенении, но не могла стряхнуть с себя сон. Спать было так хорошо, так сладко. Ее не мучили никакие сны, и Меллиора подумала, уж не добавила ли Инга каких-то трав в вино, чтобы ей хорошо спалось. Так приятно было ощущать тепло меховых шкур.

– Меллиора!

Ее имя было произнесено шепотом, но настолько энергично, что она сразу подумала о грозящей ей опасности.

В комнате было еще темно, хотя ей казалось, что начинает светать. Снаружи горели факелы, но сюда их свет почти не проникал. Меллиора увидела силуэт человека возле своей кровати.

– Даро? – шепотом спросила она, пытаясь сбросить с себя путы сна.

– Нет, но я человек твоего дяди, я здесь, чтобы помочь тебе.

– Что случилось?

– Король прислал гонца для переговоров. Я должен увезти тебя, пока Даро ведет переговоры. Мы должны исчезнуть бесшумно. Понимаешь?

– Это такая уловка? Мой дядя должен удивиться, как и все, из-за того, что я исчезла? – предположила Меллиора.

– Да, леди, и ты обязана мне помочь, мы должны выбраться отсюда совершенно бесшумно.

– Хорошо. – Меллиора поднялась, чувствуя, что нетвердо стоит на ногах. Взглянула на мужчину. На нем был шлем викинга и никаких других защитных доспехов, кроме кожаного нагрудника. Меллиора подумала, что он поступает разумно, ибо кольчуга и латы будут мешать ему при движении и создавать шум.

– Куда мы идем? – спросила она.

– В безопасное место. И мы должны торопиться.

До нее донеслись звуки голосов из дядиной комнаты. Она поняла, что там собираются люди.

– Да, дайте мне немного времени, чтобы одеться. Мужчина отвернулся. Она схватила платье, натянула его поверх полотняной рубашки и быстро сунула ноги в башмаки.

– Надень вот эту накидку. Опусти пониже капюшон. Быстро выходим.

Когда Меллиора набрасывала на себя накидку, она заметила рядом с кроватью дядин подарок – маленький кельтский меч. Она прицепила к поясу кожаные ножны и сунула меч туда. Все это оказалось скрыто накидкой.

Затем они вышли через дверку из шкур. Меллиора размышляла о том, что мог говорить гонцу Даро.

– Нагни пониже голову.

– А чего мне здесь бояться? Ведь это люди моего дяди, – возразила Меллиора.

– Никогда не знаешь наверняка, кому можно доверять, миледи. Воины приходят и уходят, привязанности меняются. Лучше, чтобы никто не видел, куда мы направляемся. В такие опасные времена мы живем.

Меллиора опустила голову, закрыла лицо, и на них никто не обращал внимания, пока они шли по лагерю. Они подошли к воротам в стене, где их ждала группа всадников, держа наготове лошадей для нее и ее сопровождающих.

– А где стражник? Здесь должен стоять на страже человек, – сказала Меллиора.

– Миледи, стражник вернется. Важно, чтобы я увез тебя отсюда побыстрее, а Даро мог вести переговоры.

– А где Рагнар?

– Рагнар – правая рука твоего дяди, и он сейчас рядом с Даро, миледи. Ты должна верить своему дяде. Он сражается за тебя, так что не сражайся против него.

– Постой, Даро не собирался воевать. И я не хочу никаких битв... – начала Меллиора.

– Миледи, я вовсе не хочу сказать, что он обнажит свой меч. Это будет поединок умов, но для этого ему надо знать, что ты в безопасности. Не создавай для него трудности. Тебе следует поторопиться.

Меллиора оглядела людей. Большинство из них были в шлемах, с наносниками – металлическими либо кожаными. На некоторых были кольчуги, других защищали нагрудники. Создавалось впечатление, что они приготовились к войне. У ворот должен находиться страж, которого не было. Меллиора не могла определить, знает ли она этих людей, ибо ей никак не удавалось их разглядеть.

Она сделала шаг назад.

– Я должна поговорить с дядей.

– У нас нет времени.

Мужчина, который приходил за ней в спальню, поднял ее и посадил на одну из лошадей. Меллиора поняла, что окружена. Мужчин было больше, у них оружие, они готовы к бою.

– Нет!.. – начала она.

Тот же мужчина собрался запрыгнуть на лошадь позади нее. Меллиора пришпорила коня, пытаясь упредить его действие. Однако викинг успел запрыгнуть. Жеребец взвился, заржал и зафыркал, молотя передними копытами воздух. Руки викинга тисками сжали Меллиору. В течение нескольких ужасных секунд ей казалось, что сейчас он увлечет ее вниз, на землю, под копыта громадного животного.

Наконец викинг сел в седло и скомандовал:

– Поехали!

– Нет! – крикнула Меллиора.

Однако ее крик отнес в сторону порыв ветра.

И всадники помчались в ночь, в сторону от лагеря Даро.

Глава 11

Уорик не ожидал от Даро каких-либо хитростей и уловок. Он ехал в лагерь лишь с несколькими самыми близкими ему людьми. Это были Ангус, Томас из Перта и Джеррит Маклин. И разумеется, Энн Макинниш. Он тщательно все обдумал. Конечно, может случиться и так, что после того, как он вернет Энн, на него нападут викинги. Но он верил слову Даро. Даро хотел жениться на Энн, иметь законных детей, и Уорик предоставлял ему такую возможность. В нем могли взыграть гордость и чувство ответственности за племянницу, которую он должен обменять на любимую женщину, но он не дурак и не позволит, чтобы земли брата ушли, а именно это случится, если Меллиора не станет женой Уорика.

Уорик оценил изобретательность викингов, пока ехал по их лагерю. Да, викинги были захватчиками, но в своих временных поселениях проявляли себя как великолепные строители. Многие народы, которые перемещались по Европе и обосновывались на Британских островах, привносили сюда свою культуру, искусство и верования.

Даро стоял у входа на фоне пламени, полыхающего в очаге. Он был высок и ростом почти не уступал Уорику. У него были густые рыжие волосы и чуть более светлая борода.

Подождав, пока Уорик спешится, он сделал шаг к нему и крепко пожал руку.

– Добро пожаловать, Уорик, лэрд Лайэн.

– Я рад навестить тебя, Даро, – серьезно сказал Уорик. Он заметил, что Даро, сохраняя внешнюю невозмутимость, все-таки поглядывал в сторону всадников, очевидно, высматривая Энн.

Уорик повернул голову и окликнул:

– Энн!

И Энн выступила вперед. Она тоже изо всех сил старалась казаться сдержанной и строгой, но когда Даро издал Негромкий тихий стон, бросилась вперед. Даро заключил ее объятия и на мгновение закрыл глаза. А открыв их, Посмотрел на Уорика.

– Я у тебя в долгу.

Уорик кивнул.

– Я рад видеть, что вы теперь вместе.

Улыбаясь, Даро перевел взгляд на Энн.

– И твоя родня согласилась на нашу свадьбу?

Энн с лучезарной улыбкой бросила быстрый взгляд на Уорика.

– Да, и мы действительно в долгу у лэрда Уорика. Король сказал моему дяде, что из нас получится прекрасная пара и что ты еще теснее войдешь в его окружение, если мы поженимся.

Даро поцеловал ее в лоб.

– Энни, у меня нет слов, чтобы выразить, насколько я счастлив. Сейчас Рагнар отведет тебя в твою комнату, а я поговорю с Уориком и Меллиорой. – Он вопросительно Посмотрел на Уорика: – Мы скоро поженимся?

– Да, через неделю после моей свадьбы с Меллиорой.

Рагнар предложил Энн руку. Девушка на прощание одарила Даро ослепительной улыбкой и ушла в сопровождении высокорослого воина.

– Лэрд Уорик! – сказал Даро и, поклонившись, жестом пригласил его войти.

Уорик вошел в дом впереди Даро, зная, что его спина не защищена, но в то же время помня, что Ангус и его люди находятся позади Даро. Если бы сейчас произошло предательство, они бы погибли в силу подавляющего численного превосходства врагов, но прихватили бы с собой при этом по меньшей мере дюжину вражеских воинов.

Даро подошел к столу и налил в кубок вина.

– Ты извинишь меня? – сказал он, отпивая из кубка. – Я не хочу, чтобы ты боялся и думал, что мы собираемся отравить тебя.

– Это было бы не похоже на викингов, – сдержанно сказал Уорик, принимая кубок из рук Даро. – Но я благодарен тебе за твои гарантии. Ты обещал мне безопасность. И я не боялся твоих людей, не боюсь и твоего вина.

– Я не хочу, чтобы даже малейшие подозрения омрачали твое пребывание здесь и вызывали сомнения в моем гостеприимстве. – Даро налил вина в другой кубок и выпил из него. – То, что ты сделал, можно назвать щедрым, милосердным, удивительным.

Уорик улыбнулся.

– Да нет, мои действия вполне объяснимы. Я хорошо понимаю страхи короля в отношении викингов, поскольку скандинавы до сих пор совершают набеги на страну и чинят беспорядки на наших островах. Но я не смотрю на выходцев из Скандинавии как на наших врагов. Сейчас, когда смута в Англии породила кровопролитие, важнейшей задачей становится защита от врагов внешних. И если Давид доверял Адину, он должен доверять и его брату.

– Да, но он хочет поставить тебя управлять владением брата, потому что боится превращения его в оплот викингов.

– Владение твоего брата приобрело особую важность после его смерти. Викинги правили многими островами, да и по сей день правят ими. Давид не намерен терять Голубой остров.

Даро кивнул.

– Если бы король сказал Меллиоре, что она останется не у дел в случае своего несогласия на брак, она не пыталась бы убегать. Можно было бы избежать многих осложнений.

– Ты уже сказал ей об этом? Даро покачал головой.

– Нет, я скажу ей это сейчас, при тебе. Она не спала все эти дни, и вчера вечером, еще до получения твоего послания, я велел добавить трав ей в вино, чтобы она отдохнула. Но сейчас я пойду и объясню ей ситуацию, прежде чем она увидится с тобой.

Даро подошел к двери и крикнул;

– Инга!

В зал вошла средних лет женщина с длинными косами.

– Разбуди леди Меллиору и скажи, что я приду поговорить с ней.

Инга ушла исполнять приказание.

– Вот что меня интересует, – сказал Даро. – После всех неприятностей, которые тебе доставила Меллиора, ты вполне можешь отказаться от нее. До меня дошли слухи о том, что ты собирался жениться на вдове одного лорда в пограничной полосе.

– Если я вступлю во владение без твоей племянницы, Даро, то, как мы оба понимаем, некоторые воспротивятся, поднимут мятеж, и мне придется подавить его. Я не хочу убивать людей за их верность.

Даро кивнул и поднял кубок с вином.

– Что ж, лэрд Уорик, в таком случае приветствую тебя, благодарю за то, что ты вошел в мою жизнь, и прошу помнить, что я люблю свою племянницу. И надеюсь, что у тебя нет желания убивать ее.

Уорик подавил улыбку.

– Я не приемлю насилия, – заверил он Даро, затем добавил: – Если это не диктуется необходимостью самозащиты.

Даро покачал головой.

– Ты не знаешь Меллиору.

– Мне кажется, я уже начинаю ее узнавать.

– Да, она может быть упрямой и своенравной. Но ее дом значит для нее больше, чем все остальное. Ты потом увидишь... Ага, вот и Инга. Меллиора готова поговорить со мной?

Женщина явно выглядела растерянной. Бросив взгляд на Уорика, она заговорила по-норвежски.

– Меллиоры нет на месте.

– Нет на месте? – переспросил, нахмурившись, Даро. Это что еще за фокус?

Уорик посмотрел на Даро. Тот выглядел удивленным и даже ошарашенным, но это могло быть и частью разыгрываемого представления.

– Что ты имеешь в виду – нет на месте? – громко спросил Даро. Не дожидаясь ответа, он вскочил и направился к двери, ведущей в небольшую комнату. Последовав за Даро, Уорик увидел, что боковая комната пуста. Он вдруг почувствовал, как у него замерло сердце. Он заметил щетку с ручкой из слоновой кости и два золотых браслета с головами драконов. Кажется, он даже мог ощутить ее аромат. Постель была не убрана, как если бы Меллиора только что встала. Уорик нагнулся и потрогал шкуры и белье на кровати. Они были еще теплыми.

– Вероятно, пошла повидаться с Энн... Может, она услышала, что ты приехал, и отправилась прогуляться по лагерю, – смущенно предположил Даро.

– А может быть, это трюк? – тихо спросил Уорик.

Даро застыл и плотно сжал губы, словно пытаясь решить – выхватить из ножен меч или же опровергнуть обвинение.

Он выбрал последнее, хотя едва не скрипел зубами, когда заговорил:

– Я клянусь, что держу слово, которое тебе дал. Я никуда не отсылал Меллиору, и я ее не прячу. С какой стати? Ты получишь свои богатства с ней или без нее.

Уорик решил, что Даро говорит правду, хотя в глубине души некоторые подозрения еще оставались.

– Рагнар! – крикнул Даро.

Рагнар появился буквально через несколько мгновений.

– Меллиора исчезла!

– Исчезла? – озабоченно переспросил Рагнар. Казалось, до него не дошел даже смысл слова.

– Да! Ушла! – подтвердил Даро. – Обыщи лагерь, узнай, кто видел ее или что-нибудь подозрительное. Она не могла просто так раствориться.

Вслед за Рагнаром вошел Ангус. Уорик слегка повел головой, показывая Ангусу и другим своим людям, чтобы они последовали за викингами и удостоверились в том, что поиски ведутся по-настоящему.

Даро открыто посмотрел на Уорика.

– Я ничего не подстраивал, – сказал он. – Может быть, она услышала разговор или узнала от людей, что я пригласил тебя сюда. Она могла подумать, что я просто-напросто решил отдать ее тебе в обмен на Энн, хотя сама обращалась ко мне с таким предложением. Меллиора гордая и порой безрассудная, но она никогда не хотела втянуть меня в войну с королем. Она говорила, что не хочет кровопролития.

В этот момент в комнату вошел Рагнар, неся на руках истекающего кровью мужчину. Уорик и Даро подскочили к нему. Рагнар положил раненого перед камином. Его грудь была проткнута мечом, из раны хлестала кровь, и он вот-вот мог потерять сознание.

– Это Осо, стоявший на страже у ворот, – пояснил Рагнар. – На него напали чуть раньше.

– Кто напал? – рявкнул Даро. Рагнар покачал головой.

– Он не может сказать. Люди были в шлемах, и все произошло так быстро, что он не успел их разглядеть.

Осо с трудом перевел дыхание и схватил Даро за руку.

– Люди... много людей. Поехали верхом... на юг... Слышал... у скал... возле озера... оттуда к границе...

Воин закрыл глаза и откинулся назад, готовый умереть после того, как передал известие.

– Инга! Перевяжи раны, позови на помощь! Рагнар, охраняй лагерь. – Даро вскочил на ноги. – Лэрд Уорик, мы едем.

Уорик уже спешил к выходу. Он свистнул, подзывая Меркурия. Проклятие, ему не нравилось, что он испытывал такой страх. Ушла ли она добровольно с группой подонков, притворившихся людьми ее дяди? Знала ли, что они лишь прикидывались друзьями? Впрочем, имело ли это какое-нибудь значение?

– Уорик, мы найдем ее, – сказал Даро.

– Да, не будем терять времени.

Попала ли она в беду или всего лишь выкинула очередной номер? Уорик не знал. Но был полон решимости не дать ей уйти снова, даже если после этого придется сковать ей цепью руки и ноги и бросить в глубокую темницу.

Луна стояла высоко над головой, когда отряд всадников наконец замедлил бешеную скачку по холмистой равнине. Меллиора увидела, что они приближаются к скалам, где высокие утесы вздымались над небольшим, мерцающим под светом луны озером, всюду громоздились гигантские валуны. В многочисленных расщелинах и пещерах можно было скрыться от нападающего противника.

– Присмотри за лошадьми, – приказал похититель Меллиоры одному из людей, а сам спешился и обратился к ней: – Миледи?

– Не трогай меня!

– Слезай! – Не обращая внимания на ее протесты, он спустил Меллиору на землю. Первым ее побуждением было – бежать! Но она находилась в окружении по крайней мере дюжины воинов. Момент для бегства был явно неподходящий.

Похититель схватил ее за руку и толкнул вперед. Меллиора ощутила прикосновение меча к бедру под накидкой. Однако вытаскивать его из ножен пока еще не время.

Мужчина довел ее по берегу озера до едва заметной тропки, которая круто карабкалась вверх. В темноте это место способно было навеять жуть, но Меллиора у себя на родине привыкла к диким скалистым пейзажам. Она знала, местами скалы сплошь состоят из уступов, затем вдруг становятся совершенно гладкими. В них множество выбоин, расщелин и пещер. В некоторых из них едва ли поместится лиса, зато другие, кажется, не имеют ни конца ни края. Облака закрыли луну. Меллиору овевал холодный ветер. Ею внезапно овладели недобрые предчувствия, а также досада на то, что ее так легко одурачили.

Она повернулась, стараясь получше разглядеть своего похитителя. Однако большая часть его лица была скрыта шлемом, и Меллиора подумала, что вряд ли узнает этого человека, если снова увидит его.

– Нет! Я не пойду дальше! Кто ты такой? Что собираешься делать? Если моему дяде нанесен ущерб или на него возложат вину за то, что сейчас происходит, клянусь, ты умрешь...

– Ага, это говорит дочь великого Адина! Но Адин мертв, миледи, и ты в моих руках.

Меллиора прищурила глаза.

– Не ошибись! Я дочь своего отца!

Уже в следующую секунду она поняла, что нужно как следует подумать, прежде чем что-то говорить. Мужчина вытащил меч и приставил острие к ее горлу.

– Полагаю, миледи, теперь ты будешь все делать так, как я скажу.

Какой же дурочкой она была, поверив человеку, которого никогда не видела, и тайком покинув дядин лагерь! Кто он такой на самом деле? Дерзнет ли убить ее? Или она нужна ему как пешка в его игре?

– Ты собираешься убить меня? – спросила Меллиора, подавляя в себе страх и стараясь говорить как можно более презрительно.

– Если вынудишь, миледи.

– Что ж, умирать я не хочу, поэтому пойду дальше, – сказала она, оттолкнув от себя меч, и, подобрав подол платья, быстро двинулась вперед. Сердце отчаянно колотилось в груди. Тропа круто поднималась в гору, идти было опасно, но мужчина мог не знать, что она способна скакать по скалам, как коза.

Меллиора, не замедляя шага, оглядывалась по сторонам. Вокруг лежали гигантские валуны, которые, казалось, были сброшены с небес. В свете луны они были похожи на удивительные, неровные слезинки великана.

– Неужели ты викинг? – внезапно спросила Меллиора.

– И да и нет, леди. Викинг, норманн, шотландец – какая разница? Я сам по себе.

– Ты жалкий трус. Ты крадешь женщину, чтобы вина легла на Даро.

– Ну и что же? Он ведь предает тебя, это очевидно.

– Каким образом?

– Лэрд Уорик прибыл за тобой, миледи. И это истина. Твой дядя намерен передать тебя в обмен на Энн Макинниш.

– Он не стал бы этого делать. Если приехал Уорик...

– По приглашению твоего дяди.

– Значит, была причина.

– Это не столь важно. Лев рычит постоянно. Ты тот приз, который он не получит. Кто знает, леди, может быть, он уже мертв. Он пришел за тобой с полной уверенностью, а ты вдруг ушла. Ага, трюк викинга! Брошены взаимные обвинения, скрестились мечи! Должно быть, я оказал тебе даже большую услугу, чем ты окажешь мне. Я представляю себе эту удивительную картину. Великий Уорик появляется с Энн, выполняя со своей стороны условия сделки. И вдруг выясняется, что леди Меллиора ушла! Снова сбежала! Предательство, подстроенное Даро! Два великих воина схватываются в поединке! Великий Даро и шотландец Уорик, великий сподвижник короля. Оба обвиняют друг друга в обмане и предательстве и... один из них убит. Наверняка шотландец умрет, даже если он первым убьет твоего дядю. Потому что если он убьет Даро, люди Даро убьют его.

Меллиора осторожно преодолевала фут за футом, чувствуя, как ею все более овладевают отчаяние и тоска. Она боялась подумать о том, что могло произойти. Как-то надо выходить из сложившейся ситуации. Хорошо, что ее воспитывал отец. Она была полностью безоружна единственный раз – будучи обнаженной. Сейчас при ней были меч и нож. Викинг не догадался ее обезоружить.

– Зачем же мы приехали сюда, если они обвиняют друг друга? – спросила Меллиора.

– Дело в том, леди, что мы покинули лагерь, но находимся довольно близко от него и вскоре узнаем исход этой истории. А затем направимся к границе, возможно, что со временем я даже отправлю тебя домой. К тому же может случиться так, что Уорик выживет. В таком случае я оставлю тебя при себе. Буду владеть его призом. Хозяйкой земель, которые подарили ему за великие заслуги – за те смерти, которые он принес. Зачем бы еще я прятал тебя в скалах? Я мог бы разграбить все твои богатства и захватить то, что предназначается лэрду Лайэну.

Меллиора опережала викинга на несколько шагов. Тропинка поднималась на выступ скалы. Взобравшись туда, Меллиора подозвала мужчину к себе. Но стоило ему поставить ногу на край выступа, она резко повернулась и сильно толкнула его.

Он выругался и покатился вниз, гремя по камням мечом. Меллиора знала, что большого вреда она ему не причинила. Ей лишь удалось выиграть несколько секунд для того, чтобы попытаться бежать.

Хватаясь за выступы и камни, за траву и корни растений, она ринулась вначале вниз, а затем, увидев скалу со множеством пещер, стала карабкаться вверх по направлению к ней. Мужчина схватил ее за накидку, и Меллиора закричала. Она старалась удержаться, ухватившись за выступ скалы, но вскоре поняла тщетность своих усилий и разжала руки. Она всей тяжестью упала на мужчину, который откатился в сторону, но быстро восстановил равновесие и попытался сесть на нее верхом. Меллиора потянулась к голени за ножом – небольшим, с орнаментом, ножом, подаренным ей отцом. Когда викинг нагнулся к ней, она ткнула нож ему в бок, под ребро, понимая, что у нее не хватит сил пробить небольшим лезвием толстый кожаный нагрудник.

Викинг взвыл от боли и откинулся назад. Меллиора с силой отпихнула его, он покатился вниз, а она вскочила на ноги.

Покачиваясь, викинг поднялся на ноги и вынул из ножен меч. Отбросив полу накидки, Меллиора обнажила свой. Это был поединок, который решал, жить ей или погибнуть. Его удары были по-мужски мощными. Она парировала каждый его выпад, однако надолго ли у нее хватит сил? И выдержит ли мощные удары ее изящный, облегченный меч? Викинг замахнулся, чтобы нанести ей смертельный удар. Меллиора вовремя заметила его движение и успела увернуться, ткнув при этом своим мечом ему в бедро. Он снова взревел и, промахнувшись, потерял равновесие, ничком рухнув па землю.

Меллиора бросилась бежать, понимая, что у нее больше нет сил продолжать поединок.

Если викинг ее поймает, ей придется его убить.

Или умереть.

Меллиора бежала, значительно опережая его. Затем, моля Бога, чтобы викинг не заметил, она нырнула в одну из пещер. Там царила кромешная тьма. Меллиора на какое-то время замерла, пытаясь сориентироваться.

Затем двинулась в глубь пещеры.

Они скакали тропой бродяг и разбойников к утесам близ озера. Затем тропа оборвалась. Уорик спешился и увидел, что кто-то пытался ветками замести следы на земле. Но все делалось наспех, небрежно, и можно было догадаться, что перед этим несколько лошадей проследовали к одной из пещер. Уорик поднял руку, призывая к молчанию тех, кто ехал за ним, затем снова взобрался на Меркурия. Он пришпорил боевого коня, и они направились к пещере. Уорик уже почти приблизился к ней, когда раздался боевой скандинавский клич и из-за укрытия у самой воды выскочили всадники.

Размахивая булавой, на Уорика устремился огромный бородатый воин. Оценив скорость и силу нападающего, Уорик выхватил меч-клеймор, уклонился от удара и, в свою очередь, нанес удар мечом. Бородач свалился на влажную землю. На Уорика сразу налетел новый противник. Зазвенели мечи, и в ту же минуту он понял, что следующие за ним Ангус и Даро также не остались без противников. Враги основательно превосходили их численностью. Уорик подумал, что, если его хотят заманить в ловушку и Даро примет сторону викингов, они с Ангусом окажутся в опасности. Но размышлять об этом было некогда, сейчас главной заботой было выжить.

Уорик действовал одним мечом, нанося и отбивая мощные удары. Человек, с которым он вел бой, был защищен лишь кожаным нагрудником. На Уорике же были металлические доспехи – он никому не доверял до такой степени, чтобы позволить себе оказаться незащищенным. Противник едва не достиг цели – он мог нанести Уорику рану под ребра, но Меркурий успел увести его из-под удара. Уорик пришпорил коня, тот рванул вперед, и этот рывок помог Уорику пробить острием меча кожаную броню и поразить противника в сердце. Викинг упал, поверженный.

Уорик повернулся в седле и увидел, что Даро тоже вступил в поединок не на жизнь, а на смерть. Если бы он оказался причастен к похищению Меллиоры, Уорик без колебаний готов был бы его убить. Ангус также схватился врукопашную с высокорослым викингом. Но едва Уорик собрался прийти на выручку другу, как из пещеры выскочил еще один викинг. Противник пустил в ход, помимо меча, алебарду. Уорик расколол ее, и викинг отшвырнул обломки на землю. После того они скрестили мечи. Звон металла был громче громовых раскатов. Уорик нанес викингу смертельный удар в шею, и тот, схватившись за горло, из которого хлестала кровь, свалился в озеро. Уорик соскочил с коня и бросился к пещере, держа наготове меч.

– Меллиора!

Ответа не последовало, и Уорик не без иронии подумал, что вряд ли она пожелает откликнуться на его зов.

Он выскочил из пещеры и увидел, что Ангус расправился со своим противником, а Даро собирается нанести своему последний, решающий удар.

– Оставь его живым! – крикнул Уорик, но было поздно. Даро сумел лишь слегка смягчить удар. Викинг упал. Даро спрыгнул на землю. Уорик тоже бросился к поверженному. Они склонились над умирающим.

– Где леди Меллиора? – быстро спросил Уорик.

– Кто вы такие? Где моя племянница? – спросил Даро по-норвежски.

Мужчина, понимая, что умирает, лишь насмешливо улыбнулся.

– Встретимся с тобой в Валгалле! – прохрипел он, выхватил из ножен у голени нож и попытался поразить Даро в грудь.

Даро успел поймать его руку и смягчить удар. Мужчина посмотрел на Уорика.

– Приза больше нет... Увы, она больше не будет твоей, шотландец...

– Где она? – повторил вопрос Уорик, схватив викинга за волосы и приподняв голову. – Где, я спрашиваю?

Викинг закашлялся кровью и умер.

Уорик поднялся, сыпля проклятия и стараясь подавить подозрения, что Даро специально убил викинга, дабы тот не мог проболтаться.

– Уорик, лошадей гораздо больше, чем убитых викингов, – сказал Ангус, показывая на скалы.

– Да! – согласился Уорик. – Скалы... И в скалах пещеры.

– Я начну отсюда? – предположил Ангус.

– А я двинусь к востоку, – сказал Даро.

– В таком случае я – к западу, – принял план Уорик.

– Меллиора! – крикнул Даро, но Уорик схватил его за руку и покачал головой. – Но мы должны найти ее...

– Нужно делать это осторожно. Здесь есть еще люди. Нужно, чтобы мы увидели их раньше, чем они увидят нас. Должно быть, у них и находится Меллиора.

– Да, видимо, так, – пробормотал Даро. – Мы будем бесшумно и тщательно все обыскивать, пока не найдем ее. И остальных предателей из моего лагеря!

– И когда мы их найдем... – со сдерживаемым гневом начал Уорик.

– Считай, что они мертвецы, – клятвенно заверил Даро. – Они жили в моем лагере, делили хлеб с моими людьми – и предали меня, захватили мою племянницу!

– Да, они мертвецы, – согласился Уорик. – Но надо узнать, кто они и зачем захватили ее.

Меллиора затруднялась определить, как далеко она забралась в пещеру. Свет снаружи едва просачивался сюда, но она продолжала продвигаться вглубь.

Мелькнула мысль: а не наведываются ли сюда дикие звери? Если бы она могла что-то видеть...

В этой кромешной тьме Меллиора не могла разглядеть врага. Рассвет может сослужить ей хорошую службу. При ее ловкости и легкости она способна быстро и незаметно передвигаться среди скал и в то же время наблюдать за грузным мужчиной.

Меллиора прислонилась к стене, понимая, что викинг бродит где-то поблизости, что он ищет ее и намерен убить.

К тому же он был не один – неподалеку находились и другие викинги.

Она сидела тихо, едва осмеливаясь дышать.

Через некоторое время стал различим вход в пещеру. Луна вышла из-за облаков, и Меллиоре был виден овал входа. И вдруг ей показалось, что на входе легла чья-то тень. Она зажмурилась, затем снова открыла глаза.

Ничего. Ни шума, ни шороха.

Меллиора затаила дыхание. Напрягла глаза, пытаясь хоть что-то рассмотреть. Ей кажется или она различает чей-то силуэт?

Да, кто-то есть поблизости, она уже слышит его дыхание, стук сердца. Он все ближе, ближе. На сей раз он убьет ее.

Она уже способна четко различить силуэт мужчины. Он согнулся в нескольких футах от нее и пристально смотрит на нее сквозь темноту. Способен ли он ее увидеть? Неужели его глаза так быстро привыкли к темноте?

Через несколько секунд он набросится на нее. Она поняла, что должна нанести удар и при этом ударить наверняка. Внезапно ее пронзил страх. У нее всего один шанс. Во тьме она может не попасть мечом. Нужно действовать ножом. Меллиора достала его из ножен. Она понимала, что наносить удар нужно изо всей силы. Если же она всего лишь ранит его...

Он двинулся к ней. Он ее увидел, учуял, угадал...

Меллиора вскочила с душераздирающим криком и занесла руку для удара. Налетев на него, она опустила нож, вложив в удар всю силу.

Выругавшись, он успел подняться. Нож Меллиоры не попал ему в горло. Нагрудник смягчил удар. Она услышала треск разрываемой ткани, но тут же поняла, что нож не достиг плоти. Изрыгая проклятия, визжа, понимая, что сейчас умрет, она пустила в ход ноги, кулаки и ногти, ни на мгновение не прекращая отчаянной борьбы. Но, несмотря на ожесточенное сопротивление, противник сумел схватить ее за запястье, вырвать нож и подмять ее под себя. Он придавил Меллиору к земле с такой силой, что она не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть...

– Будь ты проклят! Кончай быстрее! – крикнула она и зажмурилась в ожидании удара кинжалом.

Глава 12

Но удара не последовало.

– Говоришь, будь проклят, кончай быстрее? – услышала Меллиора хриплый голос.

– Лэрд... Лайэн? – ошеломленно прошептала она.

Ей все еще не удавалось рассмотреть его в темноте, но после его слов ей показались знакомыми голос, прикосновение, даже запах.

– Ну да, ты разве не знала? – с явным подозрением спросил Уорик.

– Какой же ты болван! Нет, конечно, – перешла в атаку она, хотя и продолжала трястись всем телом. Он был страшно зол на нее, он ее презирал, но она будет жить! – Я понятия не имела, что это ты. Ты должен был бы что-то сказать, предупредить меня...

– Ага. И тогда ты бы встретила меня иначе? – с насмешкой спросил он. – Извини, но разве ты не от меня убегая заползла сюда?

– Я думала, что ты – тот самый викинг.

– Какой викинг? Здесь викинги повсюду. Да и ты, как всем известно, тоже относишься к викингам.

– Я еще и шотландка.

– Ты дочь викинга, – уточнил Уорик.

– Проклятие, я думала, что ты тот самый человек, который...

– Похитил тебя. Ты пошла на это добровольно?

Тон его голоса показался ей оскорбительным.

– Пожалуйста, – холодно и вежливо проговорила она, – если ты не собираешься меня убивать, то, может, слезешь с меня?

– Сейчас. Ты ведь не ответила на мой вопрос. Если бы ты знала, что это я, ты бы иначе меня приветствовала?

– Да, все было бы совершенно иначе, – устало сказала она. – Я никогда не пыталась тебя убить.

– Разве? Даже тогда, когда треснула меня веслом?

– Я боролась за свою жизнь. Я никому не желаю смерти.

– Ах, вот как. Весьма интересное для меня открытие. А когда ты убегала из Стерлинга с Даро, разве ты не понимала, что мы с ним можем схватиться насмерть?

– Нет! – клятвенно заверила она.

Он фыркнул, что показалось ей не менее оскорбительным, но она не успела ответить, поскольку услышала позади какой-то шум.

– Уорик, – предупредила она шепотом.

Он мгновенно поднялся. Он не сделал попытки помочь ей встать, а просто прикрыл ее, как щитом, своим телом. Меллиора сама вскочила на ноги, все еще не зная, кто мог проникнуть в пещеру, но понимая, что врагов вокруг слишком много. Она отползла к стене и нащупала там свой меч. Едва Меллиора успела обвить пальцами рукоятку, как в пещеру ворвался мужчина и поднял для удара боевой топор. С удивительным проворством Уорик сумел уклониться, выставив вперед меч, на острие которого с лету напоролся нападавший.

За ним в пещеру ворвались еще двое. Пока Уорик вынимал меч из груди рухнувшего замертво мужчины, Меллиора бросилась вперед и отбила своим мечом удар, нацеленный в горло Уорика.

– Уходи отсюда! – рявкнул он на нее.

– Мог бы сказать «спасибо, миледи»! – выкрикнула она, отбивая удары наступающего врага. Скоро она окажется прижатой к стене.

Уорик отвлек ее противника на себя и стал сражаться сразу с двумя. Мечи со страшным звоном скрещивались снова и снова. Уорик успевал отбивать удары. Однако противники были не менее ловки. Атакуя вдвоем, они сумели выбить одновременным ударом меч из рук Уорика. Меллиора шагнула вперед и крикнула:

– Бери мой меч, Уорик!

Он поймал ее меч в воздухе, ткнул зазевавшегося противника в грудь, пропоров его до горла. Развернувшись, нанес удар второму. Оба викинга рухнули на землю. Картина была поистине ужасающая.

– Почему... – начала она дрожащим голосом, но внезапно услышала со стороны входа в пещеру дядин голос:

– Уорик?

Уорик выдержал паузу. Хотя Меллиора и не видела его глаз, она чувствовала, что он устремил взгляд на нее.

– Я нашел ее здесь, Даро!

– Одну?

– Да, теперь она одна. – Он протянул ей руку, но Меллиора так тряслась, что не могла поймать ее. Тогда Уорик сам схватил ее руку и, подняв Меллиору, понес к выходу.

При лунном свете она увидела, что и дядя, и Уорик в крови.

– Даро! – испуганно вскрикнула она.

Уорик опустил ее на землю, и она бросилась к дяде. Тот обнял ее.

– Ты ранен! – сказала Меллиора.

– Всего лишь несколько царапин, – успокоил ее дядя.

– Несколько царапин – и только. Зато сколько мертвецов возле озера, – заметил Уорик.

Меллиора чувствовала себя оглушенной, смятенной, напуганной. Она не знала, кто были похитившие ее люди. Она искренне обрадовалась, что Даро и Уорик не намерены убивать друг друга, и ей совершенно не хотелось, чтобы ее ответы вызвали у них раздор.

– Мертвецы, – прошептала она.

– Да. Кто они такие? Кто привез тебя сюда? – строго спросил Уорик. – Как они тебя захватили? Ты пошла с ними добровольно?

Губы у Меллиоры дрожали, когда она пыталась ответить.

– Мужчина, который, как я думала, бежал за мной, когда я спряталась в пещеру, сказал, что пришел ко мне по велению дяди. Он и его люди должны были увезти меня на то время, пока вы будете вести переговоры. Но когда я увидела, что у ворот нет стражника, у меня родилось подозрение. Что-то было не так. Он сказал...

– С тобой все время разговаривал только один человек? – перебил ее Уорик.

Она кивнула и перевела взгляд на дядю.

– Да, только один. Я никогда его раньше не видела. И... я не узнаю его. На нем был шлем, лица почти не видно. Я могу узнать его голос... Может быть, глаза.

– Изменники среди моих воинов! – выругался Даро. – Они живут среди моих людей!

Уорик внимательно посмотрел на него. У Меллиоры возникла мысль: а верит ли этот человек, представитель короля, ее дяде? Или он думает, что этот трюк подстроили викинги?

Набрав в легкие побольше воздуха, Меллиора выпалила, глядя в глаза Уорику:

– Он хотел отомстить тебе. – Она чувствовала, как страшный, горячий трепет пробежал по позвоночнику. Уорик возвышался над ней – забрызганный кровью своих противников, могучий, как скала, устремив на нее пронзительный взгляд. Меллиора не без труда перевела взгляд на дядю. – Я дралась с ним. И я его ранила. Он сказал, что лэрд Лайэн не получит свой приз и что он... что он будет мучить меня, пока от меня ничего не останется. Он хотел, чтобы вы двое схватились в поединке и перебили друг друга.

– А подравшись с ним?.. – спросил Уорик.

– Я убежала... Потом решила, что он снова гонится за мной... А вы дрались у озера...

– Да, но лошадей больше, чем покойников, – заметил Даро.

– Некоторые ушли пешком. Кто-то знает правду о том, что здесь произошло, – сказал Уорик.

– В этих скалах можно искать целую вечность, – пробормотал Даро.

– Давайте спустимся и вернемся в лагерь Даро, – предложил Уорик.

– А как же оставшиеся здесь люди? – шепотом спросила Меллиора. – Они сейчас на свободе. Должно быть, они хорошо знали твой лагерь, дядя.

– Да, – сердито подтвердил Даро. – Отряды воинов иногда приходят и уходят, но я никогда не сталкивался с подобным предательством. Я не знаю никого из убитых, хотя они наверняка были в моем лагере. Я пришлю сюда людей, чтобы забрать тела. Возможно, им удастся кого-нибудь опознать.

Меллиора все еще продолжала дрожать. Она боялась поднять глаза на Уорика, хотя и чувствовала на себе его изучающий взгляд. Должно быть, он пытался определить, не лжет ли она вместе с Даро.

Она вдруг подумала, что ее спас тот самый человек, от которого она несколько раз пыталась убежать.

Он же завязал дружбу с ее дядей, и Меллиора была рада, что они не схватились в поединке и не убили друг друга и что дядя не погиб, защищая ее.

Однако она опасалась, что Даро согласится выдать ее за какую-нибудь милость со стороны короля. Впрочем, нет, он не сделает этого, горячо сказала Меллиора самой себе.

– Давайте спускаться, – нервно предложила она и пошла по тропинке, ведущей вниз.

Она шла быстро, однако Уорик не отставал. Он ничего не говорил и, судя по всему, не собирался этого делать. Когда они достигли берега озера, Меллиора не выдержала.

– Ты обменял меня на Энн? – с горечью спросила она.

– Вряд ли это можно считать равноценным обменом, – пробормотал Уорик.

– Где сейчас Энн? – продолжала допытываться Меллиора.

– В лагере твоего дяди.

– Ты все-таки пошел на сделку?

– Нет, леди. Энн и Даро не имеют к тебе никакого отношения.

– Как это?

– Поговорим об этом позже, – ответил Уорик, увидев представшего перед ними Ангуса с лошадьми.

– Слава Богу, леди жива и невредима! – воскликнул Ангус.

– Да, – лаконично ответил Уорик и повернулся к Меллиоре: – Ты можешь ехать верхом?

– Разумеется.

Она подошла к лошади, на которой ехала сюда, но не успела на нее взобраться. Рядом оказался Уорик.

– Давай не будем искушать судьбу. Поезжай лучше со мной.

Она опустила голову, глубоко вздохнула и, не глядя на него, сердито прошептала:

– Я не собираюсь убегать. Я страшно устала, да и бежать мне больше некуда. К тому же ты снова меня догонишь.

До лагеря ехали молча. На месте их приветствовали люди Даро и Уорика, а также Энн. Меллиоре не терпелось расспросить Уорика и дядю, что происходит, но те торопились смыть кровь со своей одежды. Да и сама она была в грязи и крови и смертельно устала после всех ночных волнений. Инга отвела ее в боковую комнату и наполнила медную ванну теплой водой. Было так приятно погрузиться в нее. Меллиора вымыла волосы, Инга помогла их высушить. Когда Меллиора переоделась во все чистое, Инга подала ей вина.

Затем появился Уорик.

Свежий после ванны, в облегающей вязаной рубахе и ниспадающем складками плаще, он стоял перед ней – красивый, закаленный жизнью, – демонстрируя нетерпение и непреклонность.

– Это было мое решение – привезти сюда Энн. И это не является частью какой-то сделки. Что касается тебя, Меллиора Макадин, то ты вовсе не обязана выходить за меня замуж.

– Это что – новый способ меня подразнить? Ты все время преследовал меня – и вдруг теперь мы не должны сочетаться браком? Ты шутишь? – забросала его вопросами Меллиора.

Легкая улыбка тронула губы Уорика.

– Вовсе нет. Если захочешь, чтобы я женился на тебе, ты должна хорошенько попросить меня об этом, миледи.

– Я не собираюсь выходить за тебя замуж, – выпалила Меллиора, уязвленная его суровым тоном.

Она не знала, в самом деле его улыбка была печальной или же ей просто показалось.

– Однако согласно эдикту короля, Голубой остров и все владения, раньше принадлежавшие Адину, отныне будут принадлежать мне.

– Я... н-не понимаю, – пробормотала Меллиора.

– Дело в том, миледи, что земли являются владениями короля. Разумеется, во внимание принимается мощь лэрда и его возможность передавать владения по наследству. Адин правил землей короля. Теперь король желает, чтобы этими владениями правил я. С тобой либо без тебя, миледи. И поверь, моя дорогая, драгоценная красавица, в настоящий момент мне предпочтительнее осуществлять управление без тебя. Утром я уезжаю. Если у тебя будет что сказать мне, поторопись сделать это до моего отъезда. Свадьба назначена, но, как известно, человек предполагает, а Бог располагает. Спокойной ночи, леди Меллиора.

Он склонил голову и вышел, оставив ее в полной растерянности.

Даро сидел в большой комнате у очага. Увидев входящего Уорика, он поднялся и предложил ему кубок с вином.

– Ты сказал ей?

– Да. Выбор за ней.

Даро кивнул.

– Моя племянница способна сделать лишь один выбор... Если бы она только знала, как далеко может пойти Давид... – И после паузы добавил: – Мои люди привезли тела убитых. По их словам, эти воины присоединились к нам совсем недавно. Один из моих людей сказал, что ему показался странным их акцент.

– Ты имеешь в виду, что они не норвежцы?

– Скорее всего. Возможно, жили среди норманнов или где-то еще. Они говорили на нормандском французском, на нашем норвежском, на старинном гэльском и даже на старосаксонском. Но странно, что по-норвежски они говорили с акцентом.

– В самом деле, – согласился Уорик, отпивая вина из кубка. Весьма интересно. Если Даро и Меллиора и впрямь не повинны в заговоре и событиях этой ночи, то происходит нечто непонятное – и даже опасное. Меллиора говорила, что мужчина хотел забрать ее – и, возможно, убить, – чтобы лишить его, Уорика, приза. Возможно, кто-то не понимал, что владения будут принадлежать ему в любом случае – с невестой или без нее. Кроме него, об этом знали лишь Ангус, король, а теперь еще Даро и Меллиора.

– Весьма необычно для викингов предавать викингов, – сказал Даро.

Уорик удивленно посмотрел на него. Он знал, что викинги постоянно сражались как наемники в самых разных войсках.

– Но это совсем другое! – пояснил свою мысль Даро. – Датчане идут воевать против норвежцев, норвежцы – против шведов. Мужчины воюют за земли и женщин. Но это необычно для викингов – жить среди викингов и исподтишка их предавать. – Даро негромко выругался. – Мы воины, мы ведем открытую войну, мы бросаем друг другу вызов, демонстрируем силу, мы не из тех, кто плетет заговоры и строит козни.

– Ладно, оставь возможность предательства нам! – криво улыбнувшись, сказал Уорик и поднял кубок. Допив вино, он встал. – Спасибо за гостеприимство. Я немного посплю, Даро. Ночь была длинная и не совсем обычная, говоря твоими словами. Вероятно, у меня есть враги. Хорошо бы их найти.

– Главарь скрылся, другие убиты. Неизвестно, где их искать.

– Если у меня есть враги, они непременно объявятся, – сказал Уорик.

– Что ты собираешься делать?

– Я вернусь в Стерлинг с Меллиорой либо без нее. Я сообщил ей волю короля. Теперь она может делать все, что пожелает.

– Понятно, – кивнул Даро, и Уорик ушел, мечтая о том, чтобы немного отдохнуть. Из-за Меллиоры последние дни были очень напряженными и утомительными.

Даро проявил себя великолепным хозяином. Он предложил Уорику для отдыха старинный каменный дом, построенный когда-то пастухами и отремонтированный и приведенный в порядок викингами. В его распоряжение была предоставлена широкая кровать со множеством меховых шкур. На столе Уорик нашел вино, хлеб и сыр. Ангус и его люди разместились рядом в пристройке, и Уорик мог позволить себе выспаться. Он пожелал им спокойной ночи и вошел в дом. Сняв плащ, развесил его у очага, положил рядом меч. Поужинав, он стал смотреть на огонь в очаге, потягивая вино и пытаясь предугадать, как поведет себя Меллиора.

Кажется, он никогда не видел ее столь обиженной и растерянной, как в тот момент, когда в последний раз уходил от нее. Она казалась уставшей, нежной, женственной, мягкой, даже хрупкой...

М-да, хрупкая, как скала, мягкая, как поцелуй меча, подумал он. Решится ли он когда-либо ей поверить после всего, что произошло? Считала ли она его заурядным разбойником и хотела ли перерезать ему глотку в пещере? И в самом ли деле ей угрожал кто-то из викингов? А может, они все были заодно с ней и хотели от него избавиться? Был ли втянут в это Даро? Может, он просто отступился после того, как увидел, что его люди погибли? Вопросам не было конца. И ответов на них Уорик не находил.

Убедившись, что Уорик ушел, Меллиора бросилась к дяде.

– Даро, не может быть, чтобы это было правдой! Этого просто не может быть! Король не может отнять у меня то, что принадлежит мне!

– Меллиора, король достаточно силен, чтобы взять все, что пожелает. И ты забыла норманнские обычаи. Ты женщина. Ты не можешь владеть этой собственностью.

– Это была собственность моего отца! Если я не могу ею владеть, поскольку я не мужчина, тогда она должна быть твоей!

– Ах, Меллиора, отец владел этой землей благодаря твоей матери, а не своей семье. Твоя мать не могла владеть собственностью, и король подарил и твою мать, и ее собственность твоему отцу.

Меллиора некоторое время молча смотрела на него, затем опустилась на стул возле очага. Две крупные слезы блеснули в ее глазах и скатились на руки.

– Что мне делать? – прошептала она.

– Сделай выбор, – тихо ответил Даро. – Эван любит тебя, я уверен в этом. Ты не останешься без помощи, если не уступишь королю.

– Люди восстанут, они не примут королевского норманна!

– Да, восстанут, – согласился Даро. – Но подумай о том, что восстание будет подавлено быстро и жестоко, чтобы впредь неповадно было устраивать мятежи.

Меллиора поднялась, сделала несколько шагов перед очагом.

– Если ты достаточно сильно любишь молодого Звана, то твой выбор прост, – сказал Даро.

– Я также люблю свой остров. Это моя жизнь, мое наследство. Уорик никогда его не видел! Как может король так легко и бездушно отдавать то, что принадлежит мне?

– Король смотрит на страну как на свою собственность, Меллиора.

Она с подозрением уставилась на дядю.

– Уорик просто решил привезти Энн сюда к тебе. Ее семья была бы рада сжечь всех викингов, но сказал слово лэрд Лайэн – и она получила благословение!

– Он знает, как заставить людей посмотреть на вещи здраво.

– Только не женщин! – сердито возразила Меллиора.

Она и сама не знала, на кого больше злится – на него или на себя. Если она любила Эвана, любила столь возвышенно и благородно, как сама всегда считала, то должна отказаться от всего ради этой любви. Однако она знала, что не сможет отказаться от своего острова. Для нее невыносимо, чтобы другая женщина пребывала в покоях, принадлежавших ее родителям. Меллиора сжала руки в кулаки, ненавидя себя за то, что подобные вещи так много для нее значат. Но люди почувствуют себя ущемленными, некоторые наиболее верные ей станут протестовать – и погибнут...

– Что ты посоветуешь, Даро?

– Разве это имеет значение? Я думаю, ты сама уже приняла решение.

– Не могу сказать, что он тебе не нравится, – резко сказала она.

Даро подошел к племяннице.

– А ты хочешь, чтобы мы с ним вступили в поединок за твои права?

Меллиора опустила глаза и покачала головой:

– Нет.

– В таком случае вот тебе мой совет. Выходи за него замуж. Юный Эван – славный парень, но он не тот человек, в котором нуждается король. Ты ненавидишь Уорика не за его человеческие качества, а за то, что король велел ему командовать тобой. Его позиции сильны, однако он тоже пешка. Да, он мне симпатичен, больше того, я восхищаюсь им. Он провел эту игру блестяще и проявил себя как победитель.

– Разве он может проиграть? У него власть. И земли – со мной или без меня.

– Да, именно. Подумай об этом. С тобой или без тебя. Он вполне может выбрать вариант без тебя после всего случившегося.

– В том, что случилось этой ночью, нашей вины нет.

– Я знаю, как знаешь и ты. Но постарайся доказать это ему.

Меллиора выпрямилась, сделала несколько нервных шагов по комнате и направилась к выходу.

– Куда ты собралась? Нет необходимости бежать, если ты скажешь, что не хочешь выходить за него замуж.

– Я не убегаю. Я иду к Уорику.

– Может, тебе следует подождать и хорошенько подумать...

– Сколько бы я ни думала, мой выбор не изменится, – возбужденно выпалила она.

– Меллиора, должен признаться: будь я королем, я не мог бы найти лучшего воина, чем Уорик, в качестве правителя Голубого острова.

Она сглотнула, подумав с досадой, почему эта логика работает в чью угодно пользу, только не в ее.

– Я должна идти. Если я сейчас промешкаю, то вообще никогда не пойду, – тихо сказала она и шагнула к двери.

Он продолжал наблюдать за языками пламени в очаге, когда услышал стук в дверь. Затем его окликнули по имени, и он узнал ее голос.

– Лэрд Уорик?

Он поднялся и открыл дверь. Она предстала перед ним – сущий ангел с блестящими распущенными волосами, ниспадающими на спину. Глядя на нее, он снова вынужден был признать, что дочь Адина представляла собой великолепный приз. Она тоже смотрела на него, и он понимал, зачем она пришла. Даро отлично знал свою племянницу, она не расстанется со своей родиной. Правда, в этот момент она, судя по всему, пока еще была не в состоянии говорить.

– Входи, – сказал он, нисколько не стыдясь того, что испытывает радость от ее смущения после всех ее мятежных действий и поступков. – Я налью тебе вина. Это поможет утопить твою гордость.

Уорик наполнил кубок и жестом указал на шкуры возле очага:

– Садись, присоединяйся ко мне.

Меллиора взяла кубок, выпила его до дна и лишь затем села, устремив на Уорика взгляд.

– Еще? – спросил Уорик. – У тебя ведь гордости так много, что ее нелегко утопить.

– Ты противный!

– Вовсе нет. Просто пытаюсь тебе помочь, – сказал он, снова наполняя ей кубок.

Она и второй кубок опорожнила залпом и, закрыв глаза, сказала:

– Я сделаю это.

– Вот как? А что именно?

– Что именно? – с горечью повторила Меллиора. – Я имею в виду брак, – пояснила она, глядя в огонь. – Ты должен понимать, что у меня были другие планы... Это моя родина. Я знаю ее, люблю... А ты – захватчик.

– Я воин, – хрипло проговорил Уорик. – Такая земля нуждается в воине.

– Есть и другие воины, – пробормотала Меллиора. Затем, переведя взгляд на Уорика и сделав над собой усилие, как можно вежливее добавила: – Возможно, мы научимся уважать друг друга. Крепость велика. Мы можем выполнить волю короля и одновременно уберечь наши души. У тебя будут свои покои, у меня свои. И это решит вопрос.

Уорик скептически посмотрел на Меллиору. Затем встал и поставил кубок на каминную доску. Повернувшись к ней, он скрестил руки на груди и сказал:

– Нет.

Меллиора тоже встала и недоуменно уставилась на Уорика.

– Как понять твое «нет»?

– Нет. Я не согласен на такой брак.

– Но... – На мгновение она замолчала, затем, глубоко вздохнув, продолжила: – У тебя есть любовница – женщина, которую ты любишь.

– Да, и благодаря твоему отказу я могу жениться на ней, если она пожелает.

– Люди будут презирать тебя.

– Да, но я терпеливый и разумный человек. Со временем они перестанут меня презирать. А пока что, миледи, у тебя, видно, другие планы. Ты нашла себе любовника?

Щеки у Меллиоры порозовели, ресницы затрепетали, и она опустила глаза.

– Ты же знаешь, что я хотела бы выйти замуж за другого.

– Что ж, выходи за него.

Она подняла ресницы и встретилась с его взглядом.

– Ты называешь себя разумным человеком. Ты вел себя умно. Ты осчастливил Энн и Даро, и мой дядя считает, что ты тот человек, который может быть хорошим правителем моих владений. Что ж, отлично... Нам остается только не мешать друг другу...

– Нет, Меллиора. Так не будет. Если хочешь заполучить того молодого человека – пожалуйста, бери его. Но ты не получишь еще и меня в придачу.

– Н-но, – заикаясь, начала Меллиора, – ты сказал, что...

– Я сказал – нет. А еще раньше я сказал, миледи, что ты должна попросить меня – и притом попросить хорошенько – жениться на тебе. Ты вообще не высказывала никаких просьб, тем более мило, и пытаешься диктовать мне условия.

– Но при данных обстоятельствах мои предложения вполне оправданны, – запротестовала она.

Уорик удивленно и в то же время решительно покачал головой.

– Обстоятельства таковы, что ты в моей власти. Весьма интересное положение после того, как ты причинила мне столько неприятностей. А посему – хорошенько попроси меня. А я рассмотрю твою просьбу.

Бледная как полотно, Меллиора смотрела на него и не могла вымолвить ни слова. Затем, резко повернувшись, двинулась к выходу, но Уорик поймал ее за руку и вернул на место, внезапно сам изумившись собственной решимости. Он не позволит ей взять над ним верх. Не позволит осложнять ему жизнь.

– Смирение, моя любовь, – отличное качество. Даже в небольшом количестве оно принесет тебе большую пользу.

Меллиора откинула голову назад, в ее глазах светилась ненависть.

– Ты презренный норманнский лакей, в какой бы одежде ты ни ходил и что бы ни говорил.

– Твои слова мало похожи на вежливую просьбу, – ровным тоном проговорил Уорик, однако это прозвучало как предостережение.

Она опустила голову и закусила губу, затем снова вскинула на него горящий взгляд.

– Да, в самом деле, благородный сэр! Не будешь ли ты столь добр, чтобы жениться на мне и позволить мне остаться на моей собственной земле?

– Уже лучше, – сказал Уорик, продолжая сверлить ее глазами и крепко сжимать ей руку. – Смирения, конечно, маловато, но – гораздо лучше.

– Так как? – воскликнула она и попыталась выдернуть руку. Однако он лишь притянул ее поближе к себе.

– Это возможно, но не на твоих условиях.

– О Боже, если бы ты был способен выслушать...

– Нет, миледи, слушай ты. Брак законный и налагающий обязательства влечет за собой продолжение рода. У меня будут сыновья. И если ты выйдешь за меня, то будешь моей женой. И никаких сделок, условий, договоренностей. Должно быть так, как я говорю.

Он чувствовал, как дрожит Меллиора, и ему было почти жаль ее. Почти. Он не мог забыть о ее попытке убить его этой ночью, пусть она и заявляла, что видела перед собой не его.

– Итак, – хрипло повторил он.

– Да, – еле слышно прошептала она.

– Что означает твое «да», миледи?

– Да, будет так, как ты скажешь, – сердито уточнила она.

– Отлично. – Он отпустил ее руку и отвернулся. – Я намерен отправиться до полудня. Свадьба состоится через два дня. Будут присутствовать король и его свита. А сейчас иди и поспи, сколько сможешь.

– Да, м'лэрд, как скажешь, м'лэрд! – громко проговорила Меллиора и повернулась к выходу. Она даже споткнулась, словно боясь, что он снова задержит ее.

Он этого не сделал, позволив ей удалиться. И вдруг понял, что и сам дрожит и что ему хочется видеть ее в качестве жены, независимо от того, будет ли она другом или врагом.

Как он и опасался, похоже, борьба уже началась.

Глава 13

Ближе к полудню, когда они собрались уезжать из лагеря Даро, Уорик предупредил Меллиору, что король не знает о ее бегстве с дядей. Если бы она не была столь сердита, то, должно быть, поблагодарила бы его за подобную любезность. Наверняка вместо нее это сделал Даро. Дядя в эту минуту раздражал ее не меньше, чем человек, с которым в скором времени она будет связана узами брака. Даро был счастлив тем, что Энн с ним. Им предстояло сочетаться браком в церкви Стерлинга на следующей неделе, и оба пребывали в таком блаженном состоянии, что не могли не вызывать раздражение. Похоже, Меллиора оставалась единственным человеком, кто продолжал испытывать на себе превратности судьбы.

По дороге в Стерлинг она старалась держаться от Уорика на некотором расстоянии. Глядя на него, она всякий раз ощущала пробегающую по спине дрожь. В течение всего этого времени Меллиора упорно не принимала его в качестве мужа. Он же признал ее в качестве жены. Снова и снова он приезжал за ней, преодолевая явную неприязнь.

Когда они приблизились к стенам крепости, Меллиора пришпорила лошадь и подъехала к Уорику поближе. Она знала, что он заметил ее маневр, однако в разговор не вступил.

– Уорик! – окликнула его Меллиора.

– Да?

– Что думает король о том, где я была?

– А что? – Уорик искоса посмотрел на нее.

– Если он не знает, что я уехала из крепости вместе с Даро...

– Он знает, что ты была в лагере викингов. С Даро. Я сказал ему, что ты уехала с моего разрешения, чтобы до свадьбы побыть с дядей.

Меллиора ничего не сказала. Она лишь подумала о том, что Уорик весьма умен, четко оценил ситуацию и вообще порой способен вести себя порядочно. Он вовсе не такой уж норманн, как она себе рисовала, какими бы словами она в сердцах ни называла его.

Во всяком случае, он не старый и, уж конечно, не дряхлый. А его молодость и мужество даже порождали у нее желание, чтобы их свадьба и впрямь произошла – в некотором отдаленном будущем. Он хотел иметь сыновей. Большинство мужчин этого хотят. Несмотря на показную храбрость, Меллиору пугала необходимость интимных отношений. Она знала, что Энн под прикрытием шпалер занималась не только разговорами, однако не могла себе представить, что способна на подобные отношения с мужчиной, даже с Эваном. Они смеялись, целовались, валялись на траве, соприкасались руками, делились мечтами. Но она никогда не ощущала в себе даже намека на какую-то неземную страсть, ей казалось, что она любит Эвана романтической любовью, описываемой поэтами.

Она так мало знала. Уорик же был закаленный, опытный воин, побывавший во многих сражениях, местах, знавший многих женщин. Вот у него даже любовница имеется, к которой он испытывает глубокую привязанность.

– Так что?

У Меллиоры вспыхнули щеки, когда она поняла, что Уорик смотрит на нее.

– Прошу прощения? – пробормотала она.

– Хорошим тоном было бы сказать «спасибо», – пояснил Уорик.

– Спасибо, – ровным голосом произнесла Меллиора.

Уорик еще некоторое время смотрел на нее, затем пришпорил коня и поехал дальше. Меллиора закусила нижнюю губу и пожелала себе не становиться столь уж покорной за такой короткий срок. Ей следует быть похитрее.

А как же Эван, подумала она. Как же их надежды, мечты, их нежная дружба, взаимоуважение, любовь?

Эван будет жить без нее, создаст свою семью, женится на другой женщине и будет так же нежен с ней, как когда-то с Меллиорой. И все-то у него сложится благополучно и хорошо. А вот она...

А ей приходится платить большую цену за то, чтобы остаться госпожой острова. Что ж, она сделала свой выбор.

Они подъехали к воротам Стерлинга. Стража приветствовала их. Уже во дворе Меллиора милостиво позволила груму помочь ей спешиться. К ее ужасу, из замка вышел не кто иной, как сам Давид. Он был в традиционном шотландском наряде.

– Меллиора! – поприветствовал он ее и, протянув руки, коснулся ее рук. Король изображал отеческую любовь, хотя она улавливала нотки недовольства в его голосе и понимала, что он ее не простил. – Ты выглядишь свежей и отдохнувшей. Даро приедет на церемонию? Осталось всего два дня.

– Да, сир.

– Ну, хорошо. А вот и Джиллиан. Она готова проводить тебя в твои покои. Я распоряжусь, чтобы еду принесли тебе в комнату; ты можешь весь вечер отдыхать и готовиться к свадебной церемонии. Твоим исповедником будет отец Хеджук, ты сможешь посетить его сегодня. Так что готовься, дорогая.

Король возложил руки Меллиоре на плечи и поцеловал ее в лоб.

– Теперь иди.

Она повиновалась, хотя ей страшно хотелось оглянуться, чтобы увидеть выражение лица Уорика и услышать, какой разговор произойдет между ним и королем. Однако она заставила себя не оглядываться.

По крайней мере, она какое-то время побудет без него. Ей не придется спорить, нападать, оправдываться. Она может побыть в мире и покое.

Однако Меллиора напрасно на это рассчитывала.

– Господи, дитя мое, ты вела себя совершенно безрассудно! – воскликнула Джиллиан, когда они остались вдвоем. – Независимо от последствий...

– Я думала, что смогу победить. Если бы я победила, то была бы храброй и достойной восхищения. Но – увы! – я не победила.

– Ты не была бы храброй и достойной восхищения, потому что ввязалась в бой, который не могла выиграть.

– Я не знала, что король намерен лишить меня всех земель, которые принадлежали моим предкам.

– Значит, тебе нужно поучиться лучше распознавать своих противников, – заключила Джиллиан.

Меллиора с достоинством пережила следующий день. Было уже поздно, когда она села вместе с Уориком за королевский стол в большом зале. Друзья и приятели Уорика поддразнивали его и поздравляли, придворные дамы выражали восхищение ее рыцарем и желали ей счастья. Они наверняка сочли бы ее сумасшедшей, если бы узнали, как она пыталась убежать от уготованной ей судьбы. Все женщины – и замужние, и незамужние – напропалую флиртовали с лэрдом Лайэном, и Меллиору неожиданно для нее самой это вывело из душевного равновесия. Мало того что он любил свою любовницу, он еще, по всей видимости, имел связи и с другими женщинами.

В свою очередь, Меллиора приложила максимум усилий, чтобы выглядеть блистательной и очаровательной. Она флиртовала как с молодыми людьми, так и с мужчинами постарше, не делая различий между шотландцами и представителями новой норманнской аристократии. Она ничего не ела, зато не ограничивала себя в питье и чувствовала, что глаза у нее сверкают. Она была в постоянном движении, словно колибри. Она знала, что Уорик наблюдает за ней, но делала все, чтобы не встретиться с ним взглядом. Она видела, как он улыбался другим, как брал рукой кубок, стоявший между ними. У него очень выразительные черты лица. И длинные пальцы... Голос у него был грубый, и Меллиора ощущала необычный трепет, когда он говорил. Он странным образом привлекал ее. Она боялась его прикосновений – и в то же время ей хотелось их ощущать. Они никогда еще не бывали вместе так, как сейчас, – в окружении других людей. Меллиора раньше не видела, как он смеется и разговаривает с другими, не видела, с каким уважением относятся к нему мужчины или какие взгляды бросают на него женщины.

Наконец этот ужасный вечер закончился. К счастью, Меллиора выпила достаточно, чтобы заснуть. На следующее утро у нее разболелась голова. Она мерила шагами комнату, то и дело с надеждой выглядывая из окна.

Джиллиан была особенно предупредительна и ласкова в этот день.

– Я приготовила горячую ванну. В воду добавлено розовое масло, привезенное со Средиземноморья. Это успокоит тебя. Сейчас я принесу подогретого вина с корицей. Тебе нужно хорошенько отдохнуть сегодня, обрести душевное равновесие. Завтра предстоит трудный день.

Меллиора с наслаждением погрузилась в горячую ароматную воду и, закрыв глаза, стала потягивать подогретое вино, настоянное на корице. Как она переживет предстоящий день? Как пройдет через свадебную церемонию с человеком, с которым у нее не было ничего, кроме яростных баталий? Как может она позволить ему прикасаться к ней, если знает, что он хочет быть с другой женщиной?

Господи, похоже, она способна быть ревнивой! Ревновать к женщине, которую никогда не видела и не знает?

– Меллиора, я пойду на кухню, чтобы принести еще вина, – сказала Джиллиан и затем обеспокоено добавила: – У тебя все в порядке? Ты будешь...

– Я буду здесь, когда ты вернешься, – заверила ее Меллиора и горестно засмеялась: – Куда мне идти? Великий лэрд Лайэн, пожалуй, был бы счастлив, если бы я снова сбежала.

Ее потрясло то, что Джиллиан ничего на это не возразила. Меллиора снова закрыла глаза и допила вино. Она выпила много и быстро, но ей хотелось еще. Чтобы выспаться этой ночью...

Вода постепенно остывала. Меллиора со вздохом поднялась, обернулась льняным полотенцем и наклонилась к камину, чтобы обсохнуть. Расчесав волосы, она надела голубое льняное платье, отороченное мягким мехом. Скрипнула дверь – это вернулась Джиллиан. Она пришла без вина и выглядела взволнованной и бледной.

– Джиллиан, что случилось? – спросила Меллиора.

– Ничего особенного, – как можно более ровным тоном ответила Джиллиан.

– Я тебе не верю.

Джиллиан не умела обманывать. Она встретилась со взглядом Меллиоры.

– Король очень сердит.

– Значит... – Меллиора почувствовала, что ей трудно дышать. Мелькнула и ужаснула мысль о том, что король решил ее наказать и попросту прогнать с земель. – Значит... свадьба отменена...

Джиллиан покачала головой:

– Нет, все не столь ужасно.

– Так что же?

– Король узнал, насколько вызывающе ты себя вела, что ты была у викингов и хотела выйти замуж за кого-то другого. И он предложил Уорику устроить публичную брачную ночь.

От ужаса Меллиора опустилась на пол. Подобные спектакли были не столь уж редки и особенно практиковались в аристократических семьях, когда родители невесты хотели поразить жениха ее молодостью и невинностью или когда новобрачные по-настоящему любили друг друга и подобная церемония их не беспокоила. Меллиора знала о такой традиции, однако никогда не присутствовала на подобном представлении. Известные ей пары справляли свадьбу вместе с членами своих семейств и с друзьями, а затем удалялись в брачные покои.

– О Боже! – выдохнула Меллиора.

– Я не должна была говорить тебе об этом, – огорченно сказала Джиллиан. – С другой стороны, наверное, все-таки лучше тебя предупредить...

Меллиора вскочила и бросилась к двери. Джиллиан преградила ей дорогу.

– Меллиора, ты не должна снова убегать! Это будет...

– Я не убегаю!

– Куда же ты собралась?

– К Уорику. Клянусь, я иду к Уорику! Дай мне пройти!

Джиллиан неохотно посторонилась. Меллиора открыла дверь и нисколько не удивилась, обнаружив перед собой Ангуса.

– Миледи? – вежливо проговорил он.

– Мне нужно увидеть Уорика.

Ангус с трудом скрыл свое удивление.

– Я провожу вас.

Было так приятно понежиться в воде, даже если самая большая из ванн чуть тесновата. Эта украшенная затейливыми узорами ванна была его личной собственностью, он привез ее из Брюгге. Вода была настолько горячей, насколько он мог вытерпеть, но зато она лечила старые, полученные в боях раны, да и мысли приводила в порядок. Уорик лежал и наблюдал за тем, как от воды поднимается пар. Это его последняя холостяцкая ночь. А завтра он станет лэрдом Голубого острова, названного так за красоту окружающего моря и лазурного неба, как объяснил ему Давид. А затем, через несколько дней, он доберется до этого острова и поселится на нем. Теперь у него будет свой дом. И жена.

Ну да, жена. Скажем так: почти.

Какой еще трюк способна выкинуть его злополучная супруга? Уорик откинулся назад и закрыл глаза. Возможно, он свалял дурака, не отделавшись от нее. Она назвала его своим врагом, и мира между ними не будет. Однако он должен признать, что его интерес к невесте мало-помалу возрастает. Наблюдая за ней накануне вечером, он испытывал... раздражение. Она улыбалась другим, дразнила мужчин и смеялась, любезничала. Он заметил, что молодые люди стремились оказаться поближе к ней, внимательно прислушиваясь к ее словам. Она была красива и обаятельна. И буквально каждый мужчина ему завидовал. Словом, каким-то образом она проникла ему в душу.

Разумеется, он мог бы погасить зажженное ею пламя, памятуя о том, насколько она опасна. Меллиора умеет очаровывать, это он заметил сразу. Но она опасна и безрассудна.

Безрассудна, однако...

Уорик вынужден был признать, что в пещере, когда он попытался закрыть ее от викингов, она вела себя достойно. Меллиора хорошо владела оружием – в этом он имел возможность убедиться лично. Она сильна; ему надлежит быть еще сильнее. Он не намерен слишком ей сочувствовать или позволить себе стремиться к ней. Вожделение – это нечто другое. Всего лишь инстинкт. Хотя похоть порождает весьма мучительные ощущения. Тело испытывает большие муки, чем при ударе ножом.

Король в полном смысле слова рассвирепел. Давид не привык, чтобы женщины столь дерзко бросали ему вызов. Он предложил устроить публичную брачную ночь. Уорик возражал. Он хотел иметь собственную семью, а не ребенка от другого мужчины. Давид сказал ему, что Джиллиан, пытаясь заставить короля лучше понять свою юную хозяйку, объяснила, что та сделала выбор в пользу Эвана Маккинни – славного молодого человека, но не очень сильного воина, не способного дать отпор иноземным захватчикам. Так что существовал конкретный, из плоти и крови, мужчина, которого она хотела.

Тем не менее он принял решение жениться на ней. Иметь ее в качестве жены не так уж противно: она была молода, изящна, обольстительна и красива, пусть и с трудным характером. Сделавшись его женой, она поймет, что пощады от него ждать не придется. Но нужно принимать во внимание и прошлое. Что он будет делать, если узнает, что у его жены должен родиться ребенок от другого мужчины? Отберет младенца у матери? Сделает ребенка сиротой и ввергнет в печаль мать? Нет, подобного он допустить не сможет.

А может, признать ребенка своим? Нет!

Он ясно помнил тот вечер, когда остался один на поле боя среди погибших. Он воссоздаст свой род, сказал тогда Давид, и с того момента он постоянно мечтал о семье – собственной семье. Поэтому, каким бы ни было будущее, он должен все знать о прошлом.

Уорик вздрогнул и чуть не выскочил из ванны, услышав стук в дверь. К его изумлению, дверь открылась раньше, чем он успел произнести хотя бы слово. Он напружинился, приготовившись при необходимости схватить лежащий рядом меч.

Хотя в этом случае редко стучат в дверь, напомнил он себе.

– Лэрд Лайэн, – услышал он голос Ангуса и увидел в приоткрытой двери его лысую голову.

– Я и сама могу сообщить о своем приходе.

Женский голос принадлежал Меллиоре, которая тут же шагнула в комнату и, закрыв дверь, привалилась к ней спиной. Они оказались в комнате вдвоем. Уорик откинулся назад, разглядывая Меллиору. Получается, что опасность может прийти и со стуком в дверь. Уорик настороженно ожидал, размышляя о том, когда ему придется схватиться за меч с целью самообороны. Он определил, что Меллиора страшно взволнована, но не разгневана. И взволнована настолько, что, по всей видимости, даже не осознает того, что он лежит в ванне обнаженный. Она продолжала прижиматься к двери, словно ее приколотили туда гвоздями. Уорик приветственно приподнял руку.

– А, моя любовь! Добро пожаловать! Явно неожиданный для меня визит.

Меллиора не шевельнулась.

– Ты пришла, миледи, поговорить со мной, как я понимаю. Так... в чем дело?

Меллиора прерывисто вздохнула. Глаза ее блестели, на белоснежной красивой шейке энергично билась жилка. Губы беззвучно шевелились. Будь на ее месте другая женщина, Уорик подумал бы, что она пришла о чем-то молить и упрашивать. Она согласилась на брак, он очень четко объяснил ей, что ее ждет, так что сейчас не мог даже предположить, какие возражения у нее могли появиться.

Меллиора так и стояла у двери. Груди ее вздымались, натягивая мягкую ткань голубого платья и подчеркивая соблазнительную стройность фигуры. При свете свечей волосы отливали золотом. По телу Уорика пробежала волна, словно его кто-то приласкал. Пусть она дочь способного на измену викинга, но уже один ее вид настраивал на грешные мысли.

Уорик вновь поднял руку.

– Меллиора, свадьба состоится лишь завтра. Однако если ты хочешь остаться и ускорить события...

– Прошу тебя! – Она оттолкнулась от двери. Уорик понял, что глаза ее кажутся столь удивительно блестящими и красивыми потому, что в них стоят слезы. К его удивлению, она быстро пересекла комнату и опустилась на колени рядом с ванной. – Прошу тебя! Не делай этого со мной! Заклинаю тебя!

– Меллиора, тебе представлялась возможность не выходить за мен» замуж. Я не могу не выполнить эдикт короля. Если я откажусь, он сломает мне шею и тут же найдет другого человека. Но если тебе так неприятен этот брак...

– Дело не в этом!

Уорик поднял руки.

– Тогда в чем, Меллиора?

– Я прошу тебя: не унижай меня публично!

Уорик нахмурился. Она уже услышала об этом. По крепости пополз слух! Однако он был мерзко искажен и перевран.

– Прошу, умоляю тебя – не допусти этого! – шепотом проговорила Меллиора.

Уорик еще не видел ее столь удрученной и растерянной. Он протянул руку, дотронулся до ее щеки, отвел от лица золотистый локон. У него родилось искушение схватить ее, затащить в ванну – и публичное представление не состоится.

Кажется, эта женщина снова заставляет его пережить ад.

– Король очень сердит, – серьезным тоном сказал он, наблюдая за Меллиорой.

– Ты можешь остановить это!

Он заколебался, встретив ее тревожный взгляд.

– Должен признать, эта мысль взволновала меня. Тем более что есть вопрос, касающийся твоего прошлого. Я хочу, чтобы мой наследник был плотью от плоти моей, а не ребенком другого мужчины.

– Ты хочешь мести? Ты согласился на это, чтобы потом расторгнуть брак под тем предлогом, что я была помолвлена раньше и имела связь? Ты хочешь унизить меня и использовать это против меня?

– Я не согласился на предложение короля, – сказал Уорик, не спуская глаз с Меллиоры.

Она на секунду плотно закрыла глаза, затем снова их открыла.

– Не делай этого...

– Я уже сказал, что король очень сердит. Думаю, ты обидела его, задела его гордость. Может быть, он просто хочет узнать истину. Ты ведь говорила, что у тебя есть любовник.

– Нет, не говорила. Ты сам предположил, что он у меня есть.

Уорик пожал плечами, словно обсуждаемый вопрос мало что значил.

– Это неправда, – прошептала она.

– Что неправда?

– У меня никогда не было любовника. Клянусь честью моего отца.

Уорик долго смотрел на нее, чувствуя, как напряглось все его тело, пока он прилагал усилия к тому, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица.

– Ты помнишь, что за день завтра? – тихо спросил он наконец.

– Конечно. Как можно об этом забыть? День свадьбы.

Он покачал головой.

– Завтра будет ночь полнолуния. Ты помнишь? Помнишь, как ты пообещала встретиться со мной – с незнакомцем, которого едва знала, – в домике охотника в лесу, если я позволю тебе убежать.

Меллиора опустила голову.

– Да, это было от отчаяния.

– Ты должна сдержать свою клятву. Не будет ничего на публике. Хочу, чтобы мы были лишь вдвоем. В совершенстве моей невесты я намерен убедиться сам. Когда закончатся свадебная церемония и обед, мы уедем. И ты выполнишь свое обещание и сделаешь это мило, тихо, без колкостей, без возражений, без какого-либо сопротивления.

Он видел, как Меллиора боролась с собой. Она пришла сюда, имея в виду то, что он предлагал. Но она была не в силах предложить себя.

– Как ты можешь быть таким противным... – начала она.

– Ах, вот как, любовь моя! В таком случае есть вариант короля...

Меллиора прерывисто вздохнула и, дрожа, встретила его взгляд. И только сейчас, когда ее смятение сменилось раздражением и гневом, она вдруг осознала, что находится возле ванны и смотрит на его обнаженное тело. Меллиора резко отстранилась, лицо ее вспыхнуло.

– Чего ты хочешь? – спросила она.

– Знать, что именно я получу, – жестко сказал Уорик.

– Много земель! – сердито напомнила она.

– Земли я получу с тобой и без тебя, – без обиняков напомнил ей Уорик. – Я сказал тебе, чего я хочу, – устало добавил он. Пусть это жестоко с его стороны говорить сейчас об этом, но что ему оставалось? На кон ставились долгие годы жизни, его сын, семья, его мечты. И потом она заслуживала того, чтобы немного помучиться. – Хочу, чтобы ты была мягкой, милой, приятной, источающей благоговение – и молчаливой, и внимала каждому моему слову.

– И тогда... – Меллиора запнулась. – И тогда не будет... публичного представления?

– Да, не будет.

– Ты клянешься?

– Да, и я всегда держу свое слово. – У него не было ни малейшего желания, чтобы его жена оказалась объектом чьего-то любопытства.

Она вскочила на ноги, собираясь покинуть комнату.

– Меллиора, – окликнул ее Уорик. – Надеюсь, ты не солгала мне?

– Нет, клянусь в этом.

– Предупреждаю, любовь моя: никогда не лги мне и впредь.

Она кивнула, повернулась и ушла. Уорик снова погрузился до плеч в ванну, уйдя в свои мысли.

Что ж, вероятно, в течение какого-то времени она будет испытывать чувство благодарности. Даст ему тем самым какую-то передышку.

Хотя тревога и сомнения у него останутся.

Глава 14

На следующее утро Меллиора спала допоздна, ибо заснула за полночь. Накануне к ней пришел отец Хеджук, чтобы выслушать ее исповедь, и она долго и мучительно боролась с собой, пытаясь определить, что можно считать грехом и что грехом не является. В конце концов, она попросила прощения за проявленную гордыню и неповиновение, и на том дело закончилось. Затем она долго шагала по комнате, уверенная в том, что Бог не станет ожидать от нее повиновения королю, когда тот вынуждает ее нарушить законы любви. И как она может чтить своего мужа, который ее не любит и ей не доверяет, пусть даже она в какой-то степени дала повод к подобному его отношению! Меллиора злилась на всех, даже на собственного отца. Он не имел права умирать и оставлять ее на произвол судьбы и окружающих.

Во сне Меллиора молилась о том, чтобы после пробуждения все оказалось просто ночным кошмаром. Однако, проснувшись, сразу же поняла, что это не так. Джиллиан с нетерпением ожидала, когда она проснется, поскольку нужно было готовиться к свадебной церемонии.

Сразу после полудня начались активные приготовления. Пришли три придворные дамы, чтобы помочь невесте одеться. Таков был заведенный порядок, хотя Меллиора предпочла бы побыть последние часы в одиночестве. Среди этих женщин оказалась и леди Доугалл – одна из подруг ее матери.

– Дорогая девочка, если бы тебя сейчас могла увидеть твоя матушка! – воскликнула она, когда Меллиору одели в элегантное, отделанное мехом горностая платье, в котором она должна была появиться на церемонии. Леди Мэри Доугалл была стройной, изящной, красивой женщиной, всегда немного печальной, поскольку ее муж и дочь умерли от лихорадки, а старший сын погиб в бою, находясь на королевской службе. Младший сын Даррин также находился на службе у короля, и она, похоже, пребывала в постоянном страхе, как бы не потерять и его.

– Спасибо, – отозвалась Меллиора. – Мне бы тоже хотелось, чтобы мама сейчас была со мной. И хотелось бы знать о ней как можно больше.

– Она была чуть пониже тебя, волосы у нее были каштановые, глаза – зеленые, но у тебя ее улыбка, ее овал лица... Она была красавица, любила посмеяться и пленила сердце твоего отца.

– Да, и укротила зверя! – вмешалась леди Джудит Рутерфорд, выдвигаясь вперед и демонстрируя ожерелье с украшенным драгоценными камнями крестом.

– Ну что ты говоришь, Джудит! – запротестовала леди Доугалл. Она посмотрела на Меллиору, улыбкой предупреждая ее, что леди Рутерфорд любит посплетничать.

– Но так оно и есть! – фыркнула Джудит.

– Меллиора обожала своего отца! – предостерегающим тоном произнесла леди Доугалл.

– Что вы хотите сказать? – спросила Меллиора.

Джудит вместо ответа надула губы. Сара Макнилл, самая младшая из трех женщин, недавно овдовевшая знойная красавица, слегка улыбнулась:

– Она говорит, что твой отец был диким зверем, когда появился здесь, и это сущая правда.

– Мой отец был воином и викингом, но он оставался порядочным человеком. Добрым и деликатным...

– Да, он мог убить улыбкой! – сказала Сара.

– Во имя короля! – напомнила Саре Джудит. – Но оставим это. Лэрд Адин верно служил своей новообретенной родине. И жена обожала его.

– Как и ты станешь обожать своего мужа, – заметила Сара.

Меллиора не была в претензии к леди Рутерфорд, которая просто сказала то, что думала, и не хотела кого-то обидеть. С Сарой дело обстояло иначе. В ее глазах появился недобрый блеск, и Меллиора не могла понять, с какой целью она пришла сюда, и для чего ей понадобилось говорить колкости. Создавалось впечатление, что Сара насмехалась над нею, о чем бы ни зашел разговор.

– Впрочем, совсем не важно, насколько он добр и порядочен. Твой отец был жесток. У него были свои способы завоевать расположение твоей матери. Это относится ко всем воинам. Им ни к чему доброта и милосердие. Для воина главное – доблесть и отвага.

– Лэрд Уорик – сподвижник короля, – примирительно сказала леди Доугалл. – Вряд ли можно найти более доблестного и отважного человека.

Сара прислонилась к каминной решетке. Ее губы тронула улыбка.

– Да, разумеется. Я хочу сказать, что многие леди, как владеющие землей, так и безземельные, мечтали о великом лэрде Лайэне. Некоторые видели его в своих сновидениях. Существует леди Элинор из Тайна. Говорят, она мечтала о том, чтобы вновь выйти замуж. Но если она не выйдет замуж за Уорика, то не станет сочетаться браком ни с одним мужчиной, потому что никогда в жизни не найдет столь доблестного рыцаря.

Понимая, что женщина явно выпускает когти, Меллиора решила не подавать виду, что слова Сары ее задевают, – пусть говорит что угодно.

– Похоже, леди Элинор весьма разумная дама, – сказала она. – Замужество – далеко не всегда желанное состояние для женщины. Она сохранит нечто весьма дорогое – свою независимость. Никто не будет вмешиваться в ее жизнь и указывать, что ей делать.

– Однако те, кто очень хочет независимости, частенько теряют ее, – сказала Сара и с улыбкой добавила: – Ты выглядишь прекрасно, Меллиора. Нам уже пора. – Подойдя к Меллиоре поближе и понизив голос, она проговорила: – Дай Бог, чтобы у тебя все было хорошо. В крепости ходят слухи о том, как ты пыталась бежать и унизить Уорика. Многие считают, что тебя следует выпороть и выслать подальше. Поверь: и помимо Элинор, многие весьма охотно заняли бы твое место.

– Какая жалость, что король не намерен им этого позволить, – с милой улыбкой заметила Меллиора.

– Мужчины женятся, руководствуясь чувством долга, хотя и кажется, будто они свободны в выборе. Ты права. Я дорожу своей независимостью, – продолжала Сара. – Очень много мужей умирают, войнам, кажется, не видно конца. Жены остаются вдовами, но, кстати – увы! – умирают и жены. Роды, болезни, несчастные случаи – вот мужья и вынуждены искать себе новых жен.

Меллиора почувствовала, как по телу пробежала волна озноба. Создавалось впечатление, что Сара пытается внушить ей желание умереть.

– Нам пора идти в церковь, – вмешалась Мэри. – Поднимайтесь, Джудит, Сара. – Выпроводив двух дам из комнаты, Мэри подмигнула Меллиоре, и та решила, что леди Доугалл не столь проста, как можно было подумать. Она поцеловала Меллиору в щеку. – Элинор – близкая подруга Уорика, а Саре просто досадно, вот и все. А ты славная девушка, и я думаю, твой жених все тебе простит.

Мэри Доугалл просто не знает, как много нужно прощать, подумала Меллиора, но лишь улыбнулась и сказала:

– Спасибо.

Оставшись наконец, с Джиллиан, Меллиора покачала головой.

– Кажется, я этого не вынесу.

Джиллиан фыркнула.

– Ты никогда не была трусихой. Не принимай близко к сердцу то, что говорит эта ведьма! И нечего ее бояться!

– Я не боюсь ее. Просто чувствую исходящее от нее зло. Пожалуй, мне нужно что-то выпить – лекарство, эль, вино...

Джиллиан кашлянула и посмотрела поверх головы Меллиоры. Меллиора поняла, что дверь открыта, и медленно, похолодев от ужаса, повернулась.

На пороге стоял Уорик. Он был великолепен в своем шотландском наряде, в шерстяной накидке, наброшенной на плечи и схваченной спереди застежкой с изображением сокола. Позади стоял Ангус.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Меллиора. – Я думала, что увижу тебя только в церкви.

– Но разве плохо, что я оказался здесь? Я могу проводить тебя до церкви. Ангус, посмотри, что мы можем найти для моей леди. Вон там, на сундуке, графин с вином. Как раз подойдет. Неси сюда побыстрее. – Он понизил голос и добавил, обращаясь только к Меллиоре: – Мы же не можем допустить, чтобы ты пила вино для причастия на нашей свадебной мессе, правда ведь?

Меллиора не знала, шутит он или в его словах кроется презрение. Впрочем, ей было все равно. Ангус поднес ей кубок с вином. Она благодарно улыбнулась ему, чувствуя, что ее будущий муж внимательно смотрит на нее.

– Выпей, и мы пойдем, – нетерпеливо сказал Уорик.

– Будь осторожна, Меллиора, ведь ты же не хочешь потерять рассудок, – предостерегла ее Джиллиан.

Меллиора продолжала смотреть на Уорика.

– Ну почему же, хочу, – тихо ответила она.

Его взгляд был устремлен на нее, лицо не выражало никаких чувств. Он взял ее за руку.

– Так пойдем, любовь моя?

Это было не приглашение. Он уже шел, и она шла вместе с ним.

– В церкви полным-полно народу, – небрежным тоном проговорил он. – Король позаботился о том, чтобы на этом представлении присутствовало как можно больше зрителей.

Меллиора почувствовала холодок тревоги.

– Ты не... не...

– Что я «не»?

Она облизнула внезапно пересохшие губы.

– Ты не отступился от своего обещания?

– А ты не отступилась от своих?

Она покачала головой.

– А я всегда держу свое слово. Я уже говорил тебе об этом.

Он шел быстрым, широким шагом, за ним трудно было поспевать, хотя Меллиора была высокого роста и привычна к быстрой ходьбе.

– Скажи мне, – заикаясь, спросила она, – твоя любовница тоже находится в церкви?

К ее удивлению, Уорик остановился как вкопанный и уставился на нее.

– Что?

– Я спросила, в церкви ли твоя любовница...

Меллиора не знала, что он видел и о чем думал. Он смотрел на нее так долго, что она даже пожалела о своем вопросе. Она вдруг поняла, что специально дразнит его и что ее это очень волнует. В жизни слишком много такого, с чем все смирились. Мужчины имеют жен в качестве приза, а любовниц – для удовольствия.

Однако, как она сейчас осознала, ее подобная судьба не устраивает.

Она шагнула вперед. Уорик пошел вслед за нею, держа ее за руку.

– Это имеет значение? – спросил он Меллиору спустя некоторое время.

– Что именно?

– Если бы она была здесь? Если бы Элинор сидела на скамье неподалеку? – с кажущимся безразличием уточнил Уорик.

– Для тебя ничто не имеет значения, как я понимаю?

– Поверь мне, будущее имеет значение.

Они подошли к входу в церковь. Меллиора не помнила, как они вышли из коридора во двор и в сумерках преодолели это расстояние. Должно быть, помогло вино, подумала она. В какой-то степени... В церкви горели свечи – вероятно, сотни свечей. Освещение казалось каким-то мерцающим, призрачным, нереальным. Это было к лучшему, потому что Меллиора и себя ощущала какой-то нереальной, словно наблюдая за происходящим со стороны.

Король нетерпеливо ожидал их у входа, чтобы, будучи опекуном Меллиоры, подвести ее к алтарю, выдать замуж и на том поставить точку. Меллиора поразилась количеству собравшихся. Ей бы следовало испытывать признательность к королю за то, что ради ее свадьбы он столь глубоко залез в свой карман, он она понимала, что сделал он это не из любви к ней, а для того, чтобы произвести впечатление. Отныне она и Голубой остров отходили к Уорику, лэрду Лайэну, – и все должны это знать.

Путь к алтарю казался нескончаемым.

Хор пел гимны. Она увидела епископа – худощавого, сурового человека. Казалось, он никогда не кончит говорить. Меллиора стояла на коленях с опущенной головой, когда он подошел к ней с чашей для причастия. У Меллиоры появился соблазн схватить чашу и выпить вино до дна. Она с трудом сдержалась. Кажется, сейчас не самое лучшее время, чтобы искушать Бога, короля и Уорика.

Она не помнила, как поднялась с колен. Но на ее пальце оказалось серебряное инкрустированное кольцо, и епископ провозгласил их мужем и женой перед Богом и собравшимися свидетелями.

Затем Меллиора почувствовала, что руки Уорика трогают ее за волосы, приподнимают ей голову. Его рот прижался к ее губам. Она ожидала целомудренного поцелуя, а вовсе не такого. Его язык вторгался ей в рот, она ощущала его тепло и вкус.

Ей было трудно дышать. Поцелуй ошеломил ее. У нее недоставало сил вырваться из его объятий. Его губы крепко прижимались к ее губам, его тело – к ее телу. Вот он, воин, в отчаянии подумала она. Твердый и неподдающийся как скала. Она вдыхала его, ощущала его. Казалось, он проник в нее, забрав у нее дыхание, силы. Дрожь пробежала по позвоночнику. Она попыталась освободиться, услышав покашливание епископа и одобрительный рев собравшихся. Глаза ее были закрыты, она с трудом держалась на ногах, колени подгибались...

Уорик оторвался от ее рта. Губы у нее были влажные, припухшие, соблазнительные...

Меллиору трясло, ей хотелось смыть с себя следы его прикосновений, но она понимала, что не в силах это сделать. Он каким-то образом заставил ее поверить, что она никогда не сможет его забыть. Стоит только закрыть глаза – и тут же в памяти возникнут пережитые ею ощущения.

– Что ты делаешь? – отчаянно зашептала Меллиора.

До нее долетали реплики и доброжелательный смех из толпы.

– Должно быть небольшое представление, – ответил Уорик.

Поддерживая ее под руку, он повернулся, собираясь уходить. Меллиора споткнулась, Уорик помог ей удержаться на ногах. Он вывел ее из церкви, и гости последовали за ними.

К Меллиоре подошла леди Доугалл и обняла ее.

– Никогда не видела более красивой невесты!

– А я никогда не видела невесты, которая была бы так близка к тому, чтобы упасть в обморок! – целуя Меллиору в щеку, сказала Сара.

Меллиора не стала реагировать на эти слова, тем более что ее тут же обняла Энн, восхищение которой было вполне искренним:

– Ты была блистательна, ошеломительна! Вы оба представляете собой самую красивую, прямо-таки великолепную пару! Ты – светлая и золотистая, он – темный, оба высокие, как боги! У вас будут изумительной красоты дети!

Меллиора также обняла Энн, у нее не было сил, чтобы что-то сказать в ответ. Лишь спустя несколько секунд она напомнила:

– Следующая свадьба будет твоя.

– Я так благодарна! Тебе и Уорику! Если бы не твой муж, могло бы произойти нечто ужасное. Даро мог бросить вызов королю и погибнуть. Но твой муж нашел в себе силы проявить милосердие, и мы все будем здравствовать и чувствовать себя счастливыми!

– Ах, Меллиора, твой отец гордился бы тобой! – услышала она голос короля.

Меллиора обернулась, Давид обнял ее и поцеловал в лоб. Да, теперь, когда у нее не осталось выбора, она была послушна. Она снова была в милости.

– В самом деле? – тихо сказала Меллиора.

– Поверь мне, девочка, со временем ты скажешь мне спасибо, – сказал король.

Она хотела сделать гримасу, однако, опасаясь короля, сочла за благо улыбнуться. Она почувствует облегчение лишь тогда, когда уйдет отсюда, пусть даже со своим новоиспеченным мужем. Она не собиралась спорить с Давидом сейчас, когда во дворе щедро наливали из бочек вино и слуги накрывали столы для свадебного пира при лунном свете. Толпа может слишком быстро возбудиться и потребовать зрелища более впечатляющего, нежели Уорик намерен был им продемонстрировать.

Давид велел слуге принести вина, и когда оно появилось, подал один кубок Меллиоре, второй взял себе.

– Приветствую! – воскликнул король, и толпа замолчала. Он поднял кубок. – За могущество и прочность союза, за брак, объединяющий великие дома, народы и укрепляющий нашу страну; за моего воина и его невесту, за нашу соединенную Шотландию!

Раздались крики одобрения. Меллиора пила вино и принимала поздравления и добрые пожелания от гостей короля, друзей, знакомых, а также от людей, которых она никогда раньше не знала. В какой-то момент вечера она вдруг ощутила острое беспокойство и обернулась посмотреть, не наблюдает ли кто-то за ней. Ее сверлила взглядом Сара. Застигнутая врасплох, она тем не менее не отвела глаз, а улыбнулась ленивой улыбкой, которая больше походила на угрозу. Меллиора отвернулась и сделала вид, что смеется какой-то шутке короля.

Через некоторое время она оказалась сидящей за столом рядом с мужем. Однако вокруг было столько веселой суеты, что им было не до разговоров друг с другом. Король устроил представление: выступали шуты, танцоры, фокусники, жонглеры. Время было уже позднее. Леди Рутерфорд сидела возле мужа, лицо ее раскраснелось от вина, шляпка сбилась набок. Сара расположилась рядом с изрядно пьяным рыцарем, дразнила его, смеялась с ним и, как показалось Меллиоре, к чему-то его подстрекала. И Меллиора не ошиблась. Сара ухмыльнулась ей, затем что-то зашептала рыцарю. Молодой человек внезапно встал и закричал:

– В постель, лэрд Лайэн! Ты взял в жены невесту, о которой идет молва как о самой красивой в стране. Мы можем в этом убедиться?

Меллиора прекрасно поняла, что Сара задалась целью поставить ее в затруднительное положение. Щеки Меллиоры вспыхнули. Она стала мысленно молиться о том, чтобы Уорик не забыл о своем обещании и что-нибудь быстро предпринял. Если толпа разбушуется, вряд ли удастся что-то сделать. Ее и Уорика схватят, разденут и бросят друг к другу. И тогда произойдет весь этот ужас.

Меллиора не решалась даже посмотреть в сторону мужа. Она просто почувствовала, что он встал, поднял кубок и сказал, обращаясь к молодому рыцарю:

– Конечно, сэр, час уже поздний, и если вы дадите нам немного времени...

Уорик протянул жене руку и помог ей встать. Он вытащил Меллиору из-за стола и повел, то и дело останавливаясь, чтобы переброситься словом то с одним, то с другим участником пиршества.

– Что мы делаем? – шепотом спросила Меллиора.

– Убегаем, – тихо ответил он.

Они дошли до конца длинного стола, и Уорик свистнул. В ту же секунду главным объектом внимания стал Меркурий, великолепный боевой конь Уорика, который появился в воротах, грациозно пересек двор и остановился как вкопанный перед хозяином. Уорик быстро усадил на коня Меллиору и вскочил на него сам.

– Они убегают! – закричал кто-то.

– Держи их! – добродушно воскликнул другой.

– Давай поймаем их, то-то начнется веселье!

Однако никто не мог их поймать. Лошади всех присутствующих находились в конюшне. К тому же Меркурию не было равных в скорости. Уорик и Меллиора миновали ворота и поскакали в ночь по северной тропе, которая вела к лесу.

Уорик сдержал слово, и они сбежали из замка. Меллиора закрыла глаза и подставила лицо ветру. Она испытала чувство величайшего облегчения и прислонилась к его груди. И вдруг ощутила, как у него бьется сердце. Все это время она думала лишь о том, как бы убежать из крепости, ее мысли не заходили столь далеко, чтобы подумать о предстоящей ночи. А сейчас, похоже, они вот-вот домчатся до домика в лесу. Скакали они быстро, приближаясь к неизбежному.

Они шли галопом минут двадцать, затем, заботясь о своем верном коне, Уорик замедлил ход. Когда они достигли ручья и Уорик позволил Меркурию напиться, Меллиора тоже попросила воды. Уорик опустил ее на землю. Меллиора наклонилась к воде. Вода была холодная и вкусная. Напившись, Меллиора умылась, затем снова попила. Ей не хотелось уходить отсюда.

Некоторое время Уорик терпеливо наблюдал за ней, затем не выдержал:

– Нам нужно двигаться дальше.

Не желая, чтобы он подошел и оторвал ее от ручья, она нехотя поднялась. Не глядя на мужа, подошла к Меркурию. Уорик посадил ее на коня. Луна вышла из-за туч, и было светло как днем. До места они добрались в считанные минуты. Меллиоре казалось, что домик находится гораздо дальше.

Спешившись, Уорик снял ее с коня. Она чувствовала его за спиной, слышала хриплый шепот у себя над ухом:

– Вот мы и приехали, любовь моя. Настало время платить долги и выполнять условия сделки.

У Меллиоры вдруг возникло желание куда-то убежать. Уорик отошел от Меллиоры, чтобы обиходить Меркурия.

А она осталась стоять посреди лесной поляны, в смятении глядя на охотничий домик. Теперь это было не сном, а явью. Она вышла за Уорика замуж. Они стали мужем и женой. В самом деле, в этой жизни все имеет свою цену.

Глава 15

Меллиора шла впереди, не смея оглянуться. Внезапно она вспомнила, как ей пришла в голову сумасшедшая идея предложить это место. Тогда она не знала, кто он такой, и готова была продать собственную душу, чтобы уклониться от выполнения королевского эдикта. Она полагала, что может сказать или сделать в тот момент что угодно, поскольку это не будет иметь значения, ибо она сбежит и все окончится благополучно.

И вот теперь она, напуганная и несчастная, оказалась в доме посреди леса. Меллиора с самого начала была удивительно наивной, верила в то, что у Даро хватит сил, чтобы спасти ее. Она рисковала жизнью дяди. Ей было очень больно осознавать все это сейчас. Она благодарна Уорику, что он предотвратил бойню. Но от этого ей было не легче, скорее даже тяжелее.

– Входи, Меллиора.

Сдерживая дрожь, она распахнула дверь. Кто-то незадолго до них приходил сюда. В доме было чисто прибрано. Дверь между гостиной и спальней широко открыта. В гостиной на большом, сделанном из грубых досок столе стояла еда: копченое мясо, сыр, хлеб, вино. Огонь горел в очагах обеих комнат. Меллиора увидела корыто, наполненное водой, а рядом – полотенце, мыло, ароматические смеси. Над огнем грелся большой котел, воду из которого можно добавить в корыто, если это потребуется. На кровати лежала белоснежная ночная рубашка. Кровать была обложена подушками и меховыми покрывалами. Только сейчас Меллиора поняла, что основательно замерзла.

– Прости меня за это предположение, но мне кажется, что тебе хочется вина.

– Да.

Уорик налил вина в кубок и подал его Меллиоре.

– Гнездышко истинной любви, верно? – спросил он.

Не ответив, Меллиора осушила кубок.

Он взял кубок из ее рук.

– Еще один. А затем ты сдержишь свое слово.

Он снова налил ей вина, потом показал на лежащую на кровати ночную рубашку.

– Тебе понадобится помощь, чтобы справиться с переодеванием? Я не знал, сумеешь ли ты обойтись без Джиллиан, но решил, что на сей раз предосторожность важнее, чем помощь женщины.

– Нет, мне не требуется ничья помощь.

Он поклонился ей. В глазах Меллиоры промелькнуло удивление, когда Уорик жестом показал ей на спальню:

– Тебя ожидает ванна. Ты намерена держать свое слово?

Она бросила на Уорика кинжальный взгляд, явно ненавидя его в этот момент.

– Да, я держу свое слово! – свирепо сказала она и, шагнув в спальню, захлопнула за собой дверь.

От воды в корыте еще поднимался пар. Меллиора допила остатки вина, немного постояла, глядя на воду, а затем стала в ярости срывать с себя одежду. Долив из котла воды в корыто, она собрала в узел волосы и залезла в воду. Да, она сдержит свое слово. Это ведь бракосочетание. В этом ничего ужасного! Женщины выходят замуж каждый день. Многие влюбляются и отдаются. Вот Энн влюблена в Даро...

. Вода была теплой, и было так приятно лежать, молчать и не думать о предстоящем...

Ничего страшного не произойдет. Меллиоре вспомнились прикосновения и поцелуи Уорика, чувства, которые он в ней возбуждал. Вспомнился исходящий от него аромат, вкус его губ...

– Любовь моя! – Последовал стук в дверь. – Ты жива? Ты уже давненько принимаешь ванну.

Меллиора скрипнула зубами и вылезла из корыта, обмотавшись полотенцем. Оглядевшись вокруг, она поняла, что здесь побывала Джиллиан и приготовила для нее белье и одежду.

– Меллиора!

– Зануда! – в сердцах пробормотала она. Однако, понимая, что в любой момент Уорик может открыть дверь, стала спешно натягивать через голову ночную рубашку. Услышав скрип открывающейся двери, она бросилась на кровать и зарылась в меховые покрывала. Погасить огонь в очаге она, разумеется, так быстро не могла, но зато две свечи на столике возле кровати задуть успела.

При слабом свете очага она увидела, как на пороге появился Уорик.

– Теперь можешь входить, – повелительным тоном сказала она.

– Я уже вошел.

– Вижу. А я здесь. И буду здесь, согласно данному мной слову.

Уорик присел на кровать и устремил на нее взгляд.

– Ну, не совсем так, как ты обещала.

Меллиора насупилась и еще сильнее натянула на себя покрывало.

– Что ты хочешь сказать?

– Хочу сказать, что так не пойдет.

– В каком смысле?

Он неопределенно пошевелил в воздухе пальцами.

– Видишь ли, если бы мы остались с тобой в крепости, нас бы окружила изрядная толпа пьяных людей, стащила бы с нас одежду, стала бы глазеть и судить о наших достоинствах и недостатках. Меня бы заставили взять на себя инициативу под их похотливыми взглядами, в противном случае я потерял бы лицо в глазах моих друзей и соотечественников. И разумеется, в глазах женщин. Толпа сразу же рассказала бы мне о прелестях и совершенствах великолепного королевского приза – дочери великого Адина... Взамен этого мы оказались здесь. Я вовсе не просил тебя о том, чтобы ты лежала, съежившись под покрывалом... Для начала, миледи, поднимись-ка с кровати.

– Зачем? Разве ты хочешь все это проделывать не на кровати?

Уорик выгнул бровь дугой и чуть заметно улыбнулся.

– Поднимайся, леди.

Скрипнув зубами, Меллиора поднялась и встала возле кровати. Хорошо, что она по крайней мере задула свечи. Ее не покидало ощущение, что ночная рубашка на ней совершенно прозрачная, и Меллиора была рада, что в комнате царил полумрак. Она чувствовала, как глаза Уорика ощупывали ее фигуру. Он поднялся, и Меллиора вцепилась в спинку кровати.

– Что теперь? – пробормотала она.

– М-м-м... Еще вина, я думаю, – сказал он. Прихватив ее кубок, он вышел в другую комнату. – Любовь моя, прошу тебя, выйди сюда.

То есть туда, где больше света.

– Может, лучше тебе сюда вернуться?

– Думаю, ты должна держать свое слово.

Меллиора медленно двинулась к двери, ведущей в соседнюю комнату. Уорик, потягивая вино из кубка, знаком показал ей, чтобы она подошла к столу перед очагом и там остановилась. Меллиора поняла, что в основном он имел в виду вино для себя, а не для нее, так как даже не наполнил второй кубок. Опершись о стол, Уорик допил вино и движением руки показал:

– Повернись.

Сдержав гнев, она выполнила его приказание. Он велел ей подойти поближе и поставил на стол пустой кубок. Положив руку ей на талию, он притянул Меллиору к себе. Свободной рукой приподнял ей подбородок и коснулся губами ее губ. Она мгновенно ощутила силу и жар прижавшегося к ней тела, тепло и живость прикосновений его руки. Его губы медленно и упруго скользили по ее губам. Меллиора приоткрыла рот. Она ощущала вкус его губ и его дыхание, чувствовала, как все быстрее начинает биться ее сердце. Руки и ноги стали словно чужими, и хорошо, что Уорик поддерживал ее, иначе бы она упала. Она ожидала, что это будет чем-то ужасным. Нет, вероятно, она просто хотела, чтобы это было ужасным...

Уорик оторвал губы от ее рта.

– Так не пойдет, – сказал он.

Меллиора выпрямилась, найдя в себе силы не упасть, и ошеломленно отступила назад.

– Не пойдет? – недоумевающе переспросила она.

– Вот эта ночная рубашка ни к чему. Сними ее.

Меллиора снова почувствовала, как в ней закипает злость. Он, похоже, издевался над нею.

– Любовь моя, – проговорил Уорик, снова берясь за кубок, – ты можешь поломать себе зубы, если будешь так крепко их стискивать. А они у тебя изумительно красивы.

– Разве? У тебя они не хуже, – огрызнулась она.

Уорик улыбнулся и на мгновение опустил густые черные ресницы, но затем снова поднял на нее взгляд.

– Стало быть, ты заметила, что у меня хорошие зубы.

– Для норманна. – Она сказала это лишь потому, что не знала, чем бы и как бы побольнее его уязвить. Этим и объяснялась ее агрессивность. Она просто-напросто боялась его прикосновений, одновременно желая их испытать, боялась того, что при этом почувствует.

Он продолжал улыбаться. Хотя Меллиора знала, что улыбка была наигранной.

– Сними рубашку, – негромко повторил он. Даже звук его голоса вызывал у нее дрожь. И еще жар внутри.

Она покачала головой.

– Это несправедливо. Я...

– Ты дала клятву, что встретишься здесь со мной в обмен на свое освобождение. Кроме того, ты подтвердила, что будешь верна этой клятве, если тебе будет предоставлена возможность убежать из крепости. Так что подойди поближе, моя любовь, будь смелее, будь дерзкой и безрассудной. Будь нежной, ласковой и обольстительной. И еще – покорной, как ты обещала.

Но Меллиора не хотела быть покорной. Она стала осыпать его потоком бранных слов, какие только могли прийти ей на ум. Но, сыпля проклятиями, она в то же время стаскивала через голову ночную рубашку. Рубашка вскоре упала к ее ногам, и единственной защитой, скрывающей интимные прелести ее тела, остались длинные распущенные волосы.

Уорик очень долго смотрел на нее. Глаза у него казались черными, однако лицо сохраняло бесстрастное выражение.

Наконец он улыбнулся.

– А теперь подойди ко мне.

Меллиора снова стала сыпать проклятиями.

– Ты – дочь великого Адина – и вдруг испугалась? – спросил, выгнув бровь, Уорик. – Ну да, у тебя сегодня нет ножа и меча, ты совсем без оружия.

– Ты тоже.

– Никогда, – сказал он серьезно. – Подойди ко мне. Она стояла лицом к лицу в двух шагах от Уорика. Он взял ее дрожавшую руку, поднес к губам и поцеловал в ладонь. Этот на удивление нежный жест помог ей расслабиться. Уорик погладил ее по спине и притянул к себе.

– Приготовься обольстить и воздать мне в любой момент, – прошептал он.

Она напряглась, готовая ударить его. Он засмеялся, его пальцы осторожно коснулись ее подбородка.

– Миледи, поцелуй меня...

Меллиора не знала, исходило ли это от нее, но так или иначе их губы соприкоснулись. Поцелуй не был крепким или глубоким, зато она ощущала движение его руки по своему телу. Рука коснулась грудей, талии, скользнула вниз, к животу и бедрам, снова двинулась вверх. Меллиора с трудом удержалась от крика, ее всю трясло, она ощущала жар во всем теле. Было трудно дышать, стоять и шевелиться, она была способна лишь чувствовать присутствие Уорика.

А затем он внезапно отстранил ее от себя. Она собрала остаток воли в кулак, чтобы не покачнуться, не оступиться, не упасть. Он пронзительно смотрел на нее, и глаза его при свете очага были почти черными.

– Ну что ж, теперь ты знаешь, как выполнить обещание, – ровным тоном сказал он и чуть тише добавил: – Ты и в самом деле столь совершенна, как о том рассказывают легенды.

И хотя это могло показаться невероятным, сделал жест, означающий, что он отпускает ее.

Какое-то время Меллиора в недоумении смотрела на него. Затем до нее дошло, что он не намерен требовать от нее в этот вечер выполнения супружеских обязанностей. Он лишь заставил проделать это для того, чтобы доказать, что он великий лэрд и хозяин. Это было похоже на месть.

– Скотина ты! – тихо сказала она.

– Возможно. А может быть, ты настолько измучила меня, что я не знаю, когда позову тебя в следующий раз. Иди спать.

Меллиора осталась стоять, скрипя зубами и сжимая кулаки. Она не могла бы сдвинуться с места, даже если бы попыталась это сделать.

Он нетерпеливо крякнул.

– Ты когда-нибудь можешь принять то, что тебе самой хочется, молча и благопристойно?

– Принять молча твою доброту? – переспросила она. – Да ведь это никакая не доброта, и ты не считаешь возможным верить и доверять мне.

– Ну вот, ты меня правильно поняла.

– Ты полагаешь, что я могу быть беременна от другого, и тогда ты расторгнешь брак не моргнув глазом.

Уорик ничего не ответил.

– Ты не хочешь жениться, так ведь? У тебя есть любовница. И Бог знает, сколько других женщин. Так скажи мне, великий лэрд Лайэн, что может помешать мне в будущем встречаться с другими мужчинами?

Он выпрямился и шагнул к ней. Если бы Меллиора успела, она отпрянула бы назад – настолько угрожающим показалось ей его движение. Он схватил ее за подбородок и приподнял его столь резко, что она едва не закричала. Нагнувшись к ней, он заговорил зловещим свистящим шепотом, напугав ее тем самым даже больше, чем если бы закричал на нее:

– Прошлое есть прошлое, миледи. Это то, что произошло с тобой до того, как я появился в твоей жизни. Я не намерен осуждать тебя за это. Временами я даже испытывал к тебе нечто похожее на сочувствие за твое стремление к свободе. Но если я заподозрю, что у тебя появился любовник, миледи, обещаю: он будет мертв не позже чем через час, а ты остаток жизни проведешь в одиночестве в каменной башне!

Меллиора стояла неподвижно, не в силах отвести глаз от его взгляда либо попытаться вырваться из тисков его руки. Вероятно, он сам почувствовал, с какой силой сжимает ей подбородок, и, отпустив его, отступил на шаг назад. Ей хотелось броситься на Уорика, расцарапать ему лицо, разорвать его в мелкие клочья. Она стиснула зубы и не разжимала до тех пор, пока не обуздала свой гнев.

– Ну что ж, – процедила она. – В таком случае я наслажусь независимостью, которую ты предоставил мне в эту минуту, мой лэрд и муж. И конечно же, сэр, я благодарна тебе за это. Как и за то, что ты отказался устраивать представление для пьяных гостей короля.

– За отказ от спектакля можешь меня не благодарить. Это объясняется вовсе не проявлением доброты к тебе. Просто я сам не хотел себя унижать, – раздраженно сказал Уорик. – А теперь иди и поспи. Мне нужно поскорее добраться до Голубого острова.

Меллиора много чего могла бы сказать. Она была в бешенстве от того, что он вел свою игру и считал ее лгуньей. Но что из того? Он получил, что хотел. Стал лэрдом Голубого острова. И у него будут его собственные дети. Но дети подождут, потому что он хочет быть уверен, что она не несет в своем чреве ребенка другого мужчины. Меллиора не могла понять, почему он убежден в том, что она имела связь с другим мужчиной, если она поклялась, что у нее не было любовника. Он не доверял ей. Это было совершенно очевидно. И очень больно. Вот с чего приходилось начинать новую жизнь.

Но это всего лишь отсрочка, сказала себе Меллиора. Однако эта мысль ее не утешила. Она чувствовала себя опустошенной. Да и Уорик тоже не выглядел в эту минуту слишком довольным и счастливым. Он был явно раздражен. Меллиора устремила на него ледяной взгляд, полная решимости не выказывать своей ярости.

И улыбнулась.

– Великолепно, м'лэрд. Ты развлекся и отомстил мне. Ты помучил меня, хотя с самого начала знал, чем закончится вечер. В результате ты устроил именно такой брак, какого я и хотела. От него не останется ничего, кроме названия.

Она повернулась и направилась к кровати, не утруждая себя тем, чтобы надеть ночную рубашку. Она была в ярости, испытывала какую-то непонятную обиду и была близка к тому, чтобы разрыдаться. Но теперь настал ее черед подразнить его, подействовать ему на нервы. Он таки кое-чему ее научил. Она медленно пересекла комнату, с независимым видом покачивая бедрами. Он не тронет ее. Сегодня не тронет.

Меллиора лежала на кровати в полной темноте, крепко закрыв глаза. Она закуталась в меховые покрывала, поскольку дрожала от холода. И притворялась спящей. Ведь ей следовало радоваться, чувствовать себя счастливой, ликовать и торжествовать.

Однако никакого счастья она не испытывала, скорее наоборот – чувствовала полную безнадежность. Ей пришла мысль, что было бы, если бы он лежал сейчас рядом с ней, она находилась бы в его объятиях, ощущая его силу, тепло, защиту. Сейчас же она чувствовала себя одинокой, озябшей и несчастной. Он не хотел жениться на ней. Он поступил так потому, что был человеком короля, и еще потому, что хотел заполучить Голубой остров, а с ним – власть и положение.

Меллиора почувствовала себя еще более несчастной, когда услышала, как Уорик вышел из дома и засвистел, подзывая Меркурия. Ей снова пришли на память ехидные слова Сары... Куда он сейчас отправляется, в чьей постели проведет ночь?

Убедившись, что Уорик ушел, Меллиора встала. Набросив меховое покрывало, она пошла в другую комнату. Отодвинув тяжелую штору, посмотрела в окно. В небе сияла луна. Меллиора убедилась, что она не одна среди леса. Добрый верный Ангус сидел возле старого дуба и стругал палку. Охранял ли он ее от возможной опасности, которая могла таиться в лесу, или же исполнял роль тюремщика, следящего за тем, чтобы она снова не сбежала?

Меллиора вернулась в спальню без всякой надежды на то, что ей удастся заснуть.

Сладостное забытье к ней не придет.

Она не спала и тогда, когда Уорик возвратился через несколько часов, хотя притворилась спящей.

Она слышала, как он отбросил меч, снял башмаки и тихонько подошел к ее кровати.

Меллиора не могла его видеть, но чувствовала, что он смотрит на нее. Ощущала откуда-то возникшее тепло в своем теле и даже ощущала вкус поцелуя, аромат и жар его тела.

Она едва не подпрыгнула, когда он дотронулся до нее, легонько проведя пальцами по волосам. Все же каким-то чудом она оставалась неподвижной, боясь даже дышать.

Уорик отвел локон от ее лица. И прикосновение было удивительно бережным и даже нежным. Ей захотелось еще глубже забиться под покрывало. Он смотрел на нее, а она не знала, что он в ней видит, и поэтому ей хотелось получше спрятать свое тело, свои мысли и душу.

Она сделала его своим врагом, и теперь поздно что-то менять. Он не доверяет ей, она не может доверять ему. Слишком много наговорила и наделала. Порой она и не хотела его обижать, но так уж получалось.

Что он в ней видит? Почему так долго смотрит на нее?

Наконец Уорик повернулся и вышел из спальни. Дверь за ним закрылась, и Меллиоре было слышно, как он возится в другой комнате. Наливает вино, пьет. Снова наливает...

Он остался в доме. А она все никак не могла заснуть.

В конце концов, Меллиора все-таки задремала, но почти сразу проснулась от пришедшей в голову мысли.

Уорик знал о ней много. Он видел ее в гневе, знал о ее строптивости и непокорности.

И он, конечно же, знал о том, что она хотела видеть своим мужем Эвана Маккинни. Кто-то сказал ему об этом. Меллиора постоянно думала о том, как горько и больно будет встретиться с Эваном после всего случившегося.

А сейчас... О Господи, что он сделает с Эваном?

Он угрожал убить любого при малейшем подозрении.

Меллиора вдруг почувствовала себя очень одинокой и напуганной.

Она пока не слишком хорошо знала Уорика. Однако при мысли о том, что вечер кончился бы гораздо лучше, если бы она заснула в его объятиях, испытывала странное волнение.