Приготовь для меня любовь...

Глава 20

Егор

Эта ночь была очень тяжелой. Я почти не спал. Мысли роились в голове, грудь ломило. Когда же закончится бесконечный треш в моей жизни? В детстве я так ждал, что отец вернется, я так этого хотел. Мое сердце каждую ночь сжималось в тугую пружину, когда я слышал, как рыдает мать, моя несгибаемая, выдержанная мама, пример для многих. Я пытался ее поддержать, учился лучше всех, вел себя лучше всех, лишь бы не причинять ей больше дискомфорта, чем у нее уже есть. Когда нам выдали справку, что он без вести пропавший, я окончательно смирился. Мы для себя его похоронили. И мне захотелось, во что бы то ни стало доказать, что я достойный сын своего отца. Я решил заменить его для матери и брата. Я был для него примером. Я не имел права на ошибки. Все делал правильно, все делал как надо. Мне так больно резали грудь слова, сказанные даже не мне, а просто при мне, услышанные случайно — безотцовщина. И я, и Игнат были именно такими. И если я хоть знал своего отца, как он выглядел, я помнил его голос и тепло, то Игнату повезло меньше, про его отца говорить было запрещено. Я не знаю, почему мать так поступила, но это было табу.

Мысли лезли в голову разные, и в конце концов я додумался до того, что обиделся на Игоря, если бы он появился в жизни Игната, мне было бы проще, большой пласт ответственности снялся с моих плеч. Да и Игнат, может, был бы ответственен, не было бы этой безумной ревности и соперничества со мной. Ребенка может своего не бросил, не поехали бы они с матерью и не разбились. К концу ночи я уже почти ненавидел и отца и Игоря. Зачем Маша позвала работать отца в кафе? Неужели, она не понимает, что оскверняет его присутствием память матери.

Маша, моя Маша, Боже, что она подумала обо мне? Она ведь даже ушла через черный ход. Она, скорее всего, думает, куда попала. И кафе, наверное, это проклятым считает. И как мне теперь с ней отношения строить? Как начать? За детей больных отругал, наорали друг на друга, еще и эта история с отцами и Игнатом. Не один мужик детей не растил. Мой отец сбежал, Игорь не знаю где и почему мотался, Игнат отказался, у меня их вообще быть не может. Я в свои 32 не знаю, что такое дети и не узнаю никогда, как такого подпускать к себе и своим малышам? А если вспомнить что именно я чуть не сбил их троих, то вообще можно сушить весла. Никакую лодку любви я с ней не построю. Что за жопа то? Почему, почему именно я? Ну что я не правильно сделал? За что мне все это? Я так переживал после смерти матери и Игната. Я просто думал, свихнусь. Страдал от одиночества. Остался один. Один? Да куда там! На тебе, Егор! Вот тебе любовь с детьми, мало? На тебе отца, твоего заблудшего, и отца брата в нагрузку, мало? На тебе еще племянника или племянницу, которую еще поискать, и фиг знает, найдешь ты или нет, но, знать и мучиться, будешь. Скучно тебе было, Егорка одному? На, веселись! И всех в кучу, одномоментно. Машка моя! Что ж делать то с тобой!?

Суббота началась не с утра, а с обеда. Не помню как уснул, но разбудил меня звонок в дверь, я еле размял свои затекшие конечности, все-таки спать сидя в кресле в гостиной, не самая лучшая идея, тем более уже в моем возрасте. Кое как доковылял до двери, открыл, а там… За дверью стоял Игорь и держал в руках бутылку коньяка. Сам он был слегка навеселе, видимо ночь бессонной была не только у меня. Показал рукой, чтобы проходил, а сам пошел в ванну, надо привести себя в порядок. Принял горячий душ, вроде мышцы немного пришли в порядок. Вышел и отправился на кухню. Как и предполагал, там сидел Игорь и строгал лимон. На столе уже стояли бокалы, бутылка была откупорена. Достал из холодильника мясную нарезку, сыр, овощи, все-таки пить на голодный желудок не лучшая идея.

Сел напротив Игоря, он тоже расположился на своем месте, разлил по бокалам коньяк, выпили мы молча. Я не знал, как начать разговор, Игорь, видимо, тоже. Вся моя злость и обида, как будто за вечер и ночь немного поутихли. Да и как злиться на человека, который три года меня поддерживал, утешал, за кафе моей матери так боролся, он уже года два зарплату не получает, а кафе закрывать не дает. Внука своего, опять-таки искал.

— Я не знал, что Игнат мой сын, я вообще не знал, что у меня есть дети, — начал разговор Игорь.

Я просто молчал и слушал, пусть скажет, видимо ему это надо, раз пришел.

— Мы с твоей мамой не встречались, мы просто дружили, 5 лет назад я приехал в Москву и случайно столкнулся с ней, тогда она и рассказала мне об Игнате. Как признаться 20 летнему парню, что я его отец, я не знал, но быть с ним, общаться мне очень хотелось, тогда твоя мама взяла меня администратором в кафе. Так я был рядом с вами, мог участвовать в вашей жизни и знать, что происходит в ней. После их смерти у меня кроме тебя и кафе ничего и не осталось. И рассказать тебе про все это было еще сложнее.

— А племянник? Почему я не знал про него? Почему ты молчал?

— Я не знал, как сказать, твоя мама боялась тебя потревожить, ты после развода еле оклемался. Она хотела с начала все исправить, найти, а потом и рассказать тебе. А после того как они умерли, я вообще не знал как тебе сообщить, тем более что мои трехлетние поиски ничего и не дали. Никто из знакомых Игната о ребенке ничего не знали. Я опросил всех девушек, с которыми, по словам его друзей, он встречался, и все развели руками.

— И как его искать?

— Не знаю. Может сами найдутся?

— После вчерашнего вечера, я ничему не удивлюсь.

— Ты на Машку не злись, что она твоего отца позвала работать. Она с Яной реально сейчас зашивается, да и отец же твой, не обворует. А девчонкам легче будет. Да и судя по его виду, ему помощь нужна.

— Не смей ее так называть, она не кошка блохастая, не коза, Мария Сергеевна — твой шеф-повар. Позвала и позвала. Все равно как бы я не злился, а выкинуть из своей жизни не смогу. Не так меня мать воспитала, чтобы в морду дать и прогнать. А хотя следовало бы.

— Ты не кипятись, Марья правильно сказала, что все ошибаются. Я сам в своей жизни наворотил, а казалось, что все правильно делаю. Сам еще не один раз споткнешься, как Маша сказала, самое главное, чтобы в жизни были те, кто может простить и принять. Я не говорю, чтобы ты к нему на грудь бросился, но присмотрись, не руби с плеча. Маша редко в людях ошибается. А ему она помочь захотела. Стало быть, не злой, и уже плюс.

— Как ее дети?

— Вчера были лучше, а сегодня не знаю, она трубку не берет. На сообщения не отвечает. Я ее тетке позвонил, спросил, как дела, она сказала, что все хорошо. А что хорошо, почему трубку не берет, не знаю.

— И ты так спокойно сидишь, надо ехать и узнавать, — хотел было подняться, но Игорь меня остановил.

— Охлани, Ромео! Тая сказала, что все нормально. Значит, ничего страшного нет. А если мы навеселе заявимся к больным детям, то приятного будет мало. Чтобы не родилось в ее светлой голове, дай ей время, в понедельник узнаем.

— Время…… уж слишком много его в моей жизни, и понял я, что нифига оно не лечит, а сложные ситуации запутывает еще больше. Но ты прав, к детям пьяными не ходят.

Мы допили бутылку, съели все нарезки и Игорь уехал домой. А я лег в кровать и вырубился до утра воскресенья. Не смотря, на количество выпитого, голова была ясной и злость поутихла. И как-то даже вся ситуация стала смотреться под другим углом. Мне было плохо одному. Я страдал от гибели матери и Игната, теперь я не один, Игорь и так не чужой мне человек, оказывается мне почти родственник, отец, по которому я так горевал, тоже есть и тоже рядом. Осталось найти племяшку и устроить личную жизнь. Делов- то!

Информация, что отец жив, как будто что-то освободила во мне. Вот уже не я старший в роду, вот как будто и не на мне одном вся ответственность за грехи. И соответствовать вроде уже и не чему. Память оказалось мнимой, этот человек сам этой памяти не соответствует, и уже вроде и не должен я ему ничего, не мать защищать, нет ее, ни брата наставлять, и его нет, и видимо плохо наставлял, раз так он накосячил. Быть лучше, быть выше и сильней? А кого выше, кого лучше, кого сильнее? Если отца, то давно я его перерос, а то кем он стал, так вообще на несколько голов выше и сильнее и лучше. Освобождение приходило с болью, потому как на месте напряжения образовывалась пустота. Все что давило на меня, теребило и заставляло двигаться вперед ушло. И что дальше? И как жить теперь? Что будет двигать меня вперед? Пустота в груди добавляла легкости, и в тоже время рождала апатию.

Мне так захотелось услышать голос Маши, а еще лучше, чтобы она меня коснулась. Увидеть ее глаза, прикоснуться к ней. Опять всплыли в голове картинки из комнаты персонала. И я как будто явственно почувствовал тепло ее рук на моей груди. Ее дыхание, и слова, сказанные мне в плечо. Маша, моя девочка. Моя сильная и добрая женщина.

Я ходил по квартире и пытался найти повод позвонить ей в воскресенье. Что я скажу, какой повод? Спросить про детей? Так я за них ее ругал. Спросить об ее самочувствии, ведь она убежала так стремительно, и была бледна, точно, может она заразилась от детей и болеет? Набрал ее номер, а в ответ мне только гудки. Через несколько минут еще раз, и все повторилось. Я не знаю, сколько раз я набирал ее номер, но трубку она так и не взяла. Это зародило во мне чувство паники. Неужели я ее потерял? Что именно ее так напугало?