Приходи в полночь

Глава 11

– Ли! Как продвигается книга? Мы здесь очень волнуемся по этому поводу!

– Отлично… – Ли старательно прочистила горло, пытаясь изгнать из своего голоса скрипучесть. – Просто прекрасно, Вэл!

Телефонную трубку она взяла правой рукой, поэтому за чашкой с кофе потянулась левой. Она ожидала звонка от Доусона. Какое счастье, что вместо этого позвонила ее издательница.

– Дела здесь идут своим чередом. – Ли продела пальцы в ручку чашки и в то же время попыталась взглянуть на часы у себя на руке. Сколько сейчас времени? Семь вечера? Значит, в сэ Нью Йорке десять. Должно быть, Вэл звонит ей из дома.

– Прекрасно! – воскликнула Вэл. – Чем скорее ты передашь нам рукопись, тем лучше, Ли. Мы уже поставили «Запретные побуждения» в план на весну следующего года. Могу тебе сказать, что я жду не дождусь прочесть твою книгу!

– Боже мой!

– Что такое? Ли? Ли!

Кофе разлился по столу, по новенькой матерчатой обивке. Чашка замерла в каком то полунаклоне, из нее продолжал сочиться кофе. Ли схватила коробку с салфетками «Клинекс» со столика рядом с письменным столом. Придержать трубку плечом и вырвать из коробки побольше салфеток было абсолютно невыполнимой задачей!

– Ли? Что случилось?

– Разлила кофе! – резко бросила она, ожесточенно промокая лужицу. – Какая я неуклюжая!

Из за молчания на другом конце провода повышенный тон Ли прозвучал еще более злобно. Она походила на жертву системы физиологического контроля. Тихо выругавшись, она швырнула комок пропитавшихся кофе салфеток в корзину.

Вэл кашлянула.

– Ли, дорогая моя, – сказала она. – Я хотела порадовать тебя этим звонком. Если у тебя проблемы, мы можем поговорить об этом, а? Мы планируем широкомасштабную рекламную кампанию для этой книги, и время – это главное. У тебя возникли трудности с предоставлением рукописи? Ли?..

Ли отстранила трубку от уха и показала ей язык. Дорогая? Получи, бесчувственная, несговорчивая нью йоркская издательша. Искусство – не рабыня твоего издательского плана!

Сама идея показать свой темперамент вызвала у Ли улыбку. В конце концов, она была психиатром и клиницистом, пишущим книгу о раскрытии тайн психики через анализ личных рисунков. Кое кто из ее коллег мог послужить примером ответственного взрослого поведения – образцы для подражания, – не вдаваясь в запретные побуждения, которые она документировала. Неудивительно, что, показав язык, она почувствовала себя так хорошо. Надо делать это почаще.

– Ли? Ты слышишь меня? Нас прервали?

– Одна трудность существует, Вэл, – призналась она.

– Очень интересно. И что же это?

– Это суд Монтеры. – Ли потрогала пальцем пятна кофе на столе. И совершенно напрасно. Ей никогда не вывести с пестрой ткани эти жуткие коричневые пятна, а в кабинете пахло, как в кафе. – У меня такое чувство, что я окажусь слишком глубоко в него втянутой. Я подумываю о том, чтобы отказаться от дела.

– Боже мой, Ли, зачем? Вся страна заворожена Ником Монтерой, и именно тебя выбрали, чтобы оценить его личность! Это тебе не кусочек. Это целый пирог. Да любой с радостью вырвал бы у тебя из рук это дело. Это же готовая реклама для книги!

– Да, пожалуй.

– Пожалуй? Если ты внесешь Монтеру в «Запретные побуждения», то книга прямиком попадет в категорию бестселлеров. Ты сможешь даже сделать отдельную книгу, целиком посвященную ему, если захочешь. Проследишь всю его жизнь, расскажешь о его детстве в баррио! Поверь мне, Ли, аудитория есть. Это может оказаться сенсационным делом.

Ли подумала о том, что бы значило для нее такое признание не далее как несколько недель назад. Тогда она сделала бы все, что угодно, чтобы выйти из холодной тени своей матери. Не то чтобы она хотела себе славы и судьбы Кейт. Она просто хотела отделиться, а сделать это всегда значило для нее добиться чего то самой. Клиенту она бы посоветовала заглянуть в себя в поисках самопризнания, доказательства того, что он чего то стоит, причем скорее в малых делах, чем в грандиозных свершениях. Она бы посоветовала этому клиенту признать себя таким, как он есть. Но врачи обычно плохие пациенты, и Ли не была исключением.

– Позволь мне это обдумать, ладно, Вэл?

– Да о чем тут думать?

Ли сняла очки для чтения и потерла горевшие глаза.

– Ну, меня заботит этическая сторона вопроса, во первых, – сказала она. – Монтера отвечает перед судом своей жизнью, и я призвана служить интересам правосудия, а не собирать материал для книги. Кроме того, я его еще не тестировала. Происходят… разные вещи.

– Ну, тогда за дело. Вперед, Ли! Протестируй же его, а потом позвони мне и расскажи все про его грязные делишки, каждую горячую подробность его фантастической сексуальной жизни.

– Я вижу, тебя нисколько не волнует моя моральная дилемма.

– Ли, я серьезно, ты не можешь не написать эту книгу. Такой шанс выпадает раз в жизни. Виноват он или нет, женщины всей страны увлечены им. Ты должна рассказать нам, почему мы загипнотизированы.

«Вероятно, я знаю, – подумала Ли. – Он темный, красивый и сексуальный, с ослепительной улыбкой. И боится восхода солнца».

Затем она с неохотой признала, что есть и другая сторона вопроса:

– Если он виновен, тогда женщинам надо рассказать, как действуют подобные мужчины, как они опутывают женщин своей паутиной.

– Моя девочка! – воскликнула Вэл.

– Разумеется, мне придется задержать эту часть книги до окончания суда, но и даже тогда я ничего не обещаю, Вэл.

Пока издательница продолжала уговаривать Ли, та думала о своих тревогах. Ее беспокоило, что никто, даже ее жених, не разделял подозрений Полы Купер в отношении Джека Таггарта. Она понимала, что посвящать во все это Вэл смысла нет. В настоящий момент ее издательница не могла быть объективной. Ей нужна была книга и – гори все синим пламенем.

– Так почему женщины повсюду хотят от этого мужчины ребенка? – поинтересовалась Вэл, врываясь в мысли Ли. – Надеюсь, ты объяснишь это в своей книге. Это из за опасности?

Ли расхохоталась.

– Ты про какую то нашу знакомую, Вэл? Признавайся! Ой, заканчиваем. Кто то ко мне стучит.

Это было правдой. Кто то яростно барабанил в дверь офиса Ли, и звучало это очень настойчиво. Она поспешно пообещала Вэл, что не бросит проект, повесила трубку и побежала к главной двери.

За дверью ее ждал сюрприз в виде озабоченной улыбки и быстрого приветственного взмаха рукой Полы Купер.

В этот вечер Алек Саттерфилд решил пойти на поводу у всех своих гедонистических желаний. Облаченный в темно красный шелковый халат и возлежавший на кушетке подобно Калигуле, он предался вакханалии всех органов чувств – рядом стояли сильно охлажденная водка, тарелки с омлетом, севрюжьей икрой, лимонным суфле. Звучала соната Шуберта, и наготове была кассета с фильмом Бунюэля, вставленная в видеомагнитофон. Он посмотрит фильм, если позднее не сможет заснуть.

Хотя он не думал, что со сном возникнут какие то проблемы. Он уже слегка захмелел от первой, пробной, порции спиртного. Обмакнув палец в горку серебристо черной икры, он направил черную пахучую каплю в рот.

– Амброзия, – пробормотал он, чуть постанывая.

Он был человеком, понимающим толк в сибаритстве, и единственное, что можно было бы добавить к сегодняшнему меню, – это добрый старомодный оральный секс. К несчастью, он слишком расслабился, чтобы снять трубку. Даже звонок в его любимую службу казался усилием, хотя визит одного из представителей их мужского персонала стал бы интересным развлечением.

Алек считал себя счастливчиком, имея эклектические вкусы в том, что касалось полового удовлетворения. Его возбуждал вид партнеров, а не их пол. Если они были темноволосые, грозные или экзотичные, он мог преспокойно позабавиться как с мужчинами, так и с женщинами.

– Кто там? – севшим голосом промямлил он, встревоженный движением теней рядом с дверью в его спальню.

Его экономка, страшная камбоджийка за пятьдесят, имела обыкновение топтаться на месте, когда хотела привлечь его внимание.

– Я вам не помешал?

Приправленный сарказмом голос, несомненно, принадлежал мужчине. Он моментально вывел Алека из его теплого ступора и заставил сесть.

– Что, черт возьми, вы здесь делаете?! – гаркнул он, когда в комнату ступил его клиент.

Ник Монтера казался воплощением самого страшного кошмара приверженца Америки для «белых протестантов англосаксонского происхождения». Выйдя из тени, он, как никогда, напоминал настоящего дикаря из баррио, готового прирезать паршивого гринго лишь ради его кошелька. Голова его была обвязана красным платком банданой в стиле уличных бандитов. Потертые джинсы зияли прорехами на коленях, рубашка была расстегнута, медальон с изображением святого Христофора блестел на темной поросли, украшавшей мускулатуру его торса. Еще более угрожающим казался нож в ножнах на поясе, который он небрежно показал, заправляя рубаху в джинсы.

Если бы в руках у Алека был пистолет, он уже разрядил бы его до последнего патрона.

– Кто вас впустил? – спросил он дрожащим голосом.

– Ваша экономка.

– Думаете, я поверю? Удивительно, что она не подняла тревогу и не заорала.

На лице Монтеры промелькнула улыбка, такая же темная, как его мексиканская душа.

– Мне кажется, я ей понравился, – сказал он. – Я пообещал, что замолвлю за нее перед вами словечко. Она говорит, вы ни разу не прибавляли ей жалованья за все время, что она у вас работает. Я слышал, что Комитет Браунинга не слишком жалует своих членов, которые эксплуатируют рабочую силу нелегально. Говорят, это публично ставят им в вину.

На этот раз Алек распознал жар, которым наливалась его шея, и это была злоба. Его клиент вел себя как животное. Если бы Алек не обладал таким сильным инстинктом самосохранения, он сам бы включил сигнализацию.

– Я не занимаюсь служебными делами дома, – отрывисто сообщил он Монтере. – Позвоните завтра в мой офис и договоритесь о встрече. И потрудитесь надеть какую нибудь цивильную одежду.

Войдя в комнату, Монтера захлопнул дверь.

– Это не займет много времени.

Алек повернулся на кушетке и торопливо запахнул халат.

– Убирайся отсюда, ты, ненормальный сукин сын! Надо было отправить тебя в тюрьму!

– Что вам следует сделать, советник, так это послушать меня в течение десяти минут.

Монтера вышел на свет, его глаза были такого же холодного цвета, что и зеркальные очки, свисавшие из нагрудного кармана.

– Зачем?

– Затем, что я знаю, кто убил Дженифер Тейрин. – Услышав эту новость, Алек не мог сдержать презрительного смешка.

– И как я полагаю, это не вы?

– Это ее бывший друг Джек Таггарт.

– У вас есть доказательства?

– Таггарт – коп из отдела по расследованию убийств полиции Лос Анджелеса. У него были мотив и возможность.

Алек выхватил бутылку водки из ведерка со льдом и глотнул горячительной жидкости прямо из горлышка. На глазах выступили слезы, у него перехватило дыхание, и он злобно глянул на клиента.

– О чем вы говорите, Монтера? Объяснитесь… и постарайтесь повразумительней.

– Кто лучше, чем коп из отдела по расследованию убийств, может устроить убийство и подставить другого?

– Вы говорите, что Таггарт вас подставил? Он задушил Дженифер Тейрин, и сделал это так, чтобы подумали на вас? И чего ему так стараться? И вообще кому то?

Ник быстро описал запутанную историю своих подростковых отношений с Дженифер Тейрин и то, как много лет спустя она связалась с Таггартом, а потом бросила его, желая получить прощение за ложные показания.

– Она говорила мне, что он много раз угрожал убить ее, если она его бросит, – объяснил Монтера. – Он жестокий сукин сын, насильник, до безумия ревнив. Ее притягивало к подобным мужчинам… мужчинам, которые господствовали над ней.

– Включая вас? – Алек сунул бутылку в ведерко со льдом, взял салфетку и промокнул влагу над верхней губой. – Ваши отпечатки нашли по всему ее телу. Вы признали, что у вас было столкновение с этой женщиной.

– Я объяснил это. Она была пьяна. И не хотела, чтобы я уходил.

Алек кивнул на серебряную змею на запястье Монтеры:

– Браслет составляет пару с кольцом, которое, по вашему заявлению, было у вас украдено, верно? Удивлен, что полиция не конфисковала его.

– Они конфисковали настоящий браслет. У меня есть еще один.

– Зачем?

– Он имеет особое значение.

– Он передавался по наследству? Подарок?

– Не совсем. Его значение символично. – Алек прищурился:

– Что случилось с кольцом, Ник? Ваше заявление, что его украли, слишком банально.

Монтера сорвал с головы бандану и тряхнул черными волосами, словно освобождаясь. На скулах заходили желваки.

– Я рассказал вам, что случилось, – заметил он.

Голос его прозвучал настолько тихо, что Алека пробрала дрожь. Все в этом человеке пугало его до полусмерти. Это был какой то готовый взорваться заряд динамита. Алек рванул за концы пояса, затянув его излишне туго, когда поднялся с кушетки. Ему хотелось еще выпить, но он решил сдержаться.

– О'кей, давайте посмотрим, что я понял, – сказал он, тщательно избегая встречаться с нервирующим его взглядом Монтеры. – Кольцо украл Таггарт, так вы говорите? Он сознательно планировал убить Дженифер Тейрин путем удушения, заклеймить ее вашим кольцом, а затем придать ее телу точно такую же позу, как на вашей фотографии?

Монтера сунул бандану в задний карман джинсов.

– Все верно. – Алек вздохнул:

– Это оказалось просто удачей или блестящим планом, что ее убили как раз в тот вечер, когда вы поссорились?

– Таггарт – коп. Он выжидал удобного момента. И знал, что такой момент наступит.

– Знал? В самом деле? Почему это?

– Он знал Дженифер. Она была эмоциональной особой. Постепенно она все доводила до конфронтации. Ему нужно было всего лишь следить. Он следил за нами. И ждал.

– А его мотив?

– Дженифер бросила его ради меня. Его мотивом была месть… нам обоим. Что может быть лучшей расплатой – убить ее и подставить меня?

– Вы описываете законченного психопата?

– Я описываю Джека Таггарта. Проверьте его полицейское досье. Он уже дважды привлекался к ответственности за несанкционированное применение силы.

Алек мерил шагами комнату, не слишком радуясь этой информации. Он обдумывал несколько различных линий защиты, включая возможность того, что Монтеру подставили, но он предпочел бы другую версию.

– И почему вы не поделились со мной этой своей историей раньше? – спросил он.

– Я надеялся, что вы узнаете об этом сами. Глупо с моей стороны, не находите?

Алек взорвался:

– Вы на самом деле думаете, что можете выполнить эту работу лучше меня, да?! Как это вы так сглупили, что наняли меня, такого олуха?

Глаза Монтеры блеснули невысказанным презрением.

– Вы не олух, Саттерфилд. Вы просто не заинтересованы. А я заинтересован. На карту поставлена моя жизнь. Я хочу, чтобы вы защищали меня так, словно это ваша жизнь поставлена на карту. Вы можете это сделать?

Алек облизнул губы и посмотрел на бутылку водки. Этот сукин сын доведет его до перепоя.

– У меня есть кое какие идеи, – сказал он. – Частичная недееспособность, во первых. Мы можем попытаться доказать, что вы не отвечали за свои поступки, что вы пили, что она разозлилась и втянула вас в это…

– Мой Бог! – выдохнул Монтера. – Да зачем вообще брать на себя такой труд – защищать меня? Почему сразу не сдать меня, надев наручники? Частичная недееспособность… да это все равно что открытым текстом сказать, что это сделал я, понял, ты, задница!

– Полегче! – Алек предостерегающе поднял руку. – Я сказал, это был один из вариантов. У меня есть и другие.

– Например?

– Я разгромлю их доказательства, дискредитирую их свидетелей…

– Нападите на этих судейских, – вмешался Монтера. – Покажите, как их свидетель сжимает женскую шею с синяком в виде змеиной головы. Спросите его, мог ли это быть синяк на шее Дженифер. И когда он скажет «да», покажите ему, как делается такая отметина – с помощью ацтекского ожерелья ручной работы, которое всегда носила Дженифер. – Алек в шоке вытаращил на него глаза.

– Это хорошо, – признал он, с трудом заставив себя слабо кивнуть.

– Вы чертовски правы, это хорошо. А вы, с другой стороны, некомпетентны. Я не отправил вас восвояси, Саттерфилд, по той единственной причине, что мы оба знаем: вам нужно это дело, а раз так, вас можно держать под контролем. Только не предпринимайте ничего без моего ведома, и мы с вами выберемся.

Монтера подошел к ведерку со льдом, чтобы угоститься первоклассной выпивкой. Запотевшая бутылка вылетела из ледовых глубин как торпеда, и Монтера высоко поднял ее, салютуя Алеку. Этот салют стал последним жестом Монтеры, он повернулся и вышел из комнаты.

Алек смотрел ему вслед, не веря своим глазам. Когда хлопнула входная дверь, он с безумными глазами круто повернулся к пустому ведерку. Его ограбили! Он захватил немного льда рукой и сунул в пересохшее горло. Затем с искренним отчаянием доел остатки трапезы – холодный омлет, икру и опавшее суфле.

План Монтеры по дискредитации судебных экспертов был весьма далек от совершенства. Почему этот ублюдок настаивает, что его подставил полицейский? Прямо как в кино. На них обоих обрушатся все силы закона – полицейское управление Лос Анджелеса, офис окружного прокурора. Боже, почему не губернатор! Хуже того, мотивы Таггарта были неубедительны, если только этот полицейский полностью не спятил.

Алек все больше негодовал, обдумывая план Монтеры. Теперь его занимало психическое здоровье уже не Джека Таггарта. Он начал думать, что либо его клиент сумасшедший, либо виновен по самые уши. А вполне возможно, и то и другое.